КРОВАВЫЙ МАДАЛЬОН 10 страница

За те несколько часов, что Мэтью провел в грязном бараке, сержант не проронил ни слова. Он был связан, один, если не считать охраняющих его гвардейцев за дверью, и полностью сломлен. И только, когда дверь ведущая в темное без единого окна помещение, открылась, и внутрь втолкнули Шардэна, Сундар разлепил онемевшие губы. Полным безразличия взглядом сержант скользнул по разорванной форме Рутберга с оторванными шевронами и знаками различия, его разбитой скуле и заплывающему от удара глазу, после чего на одной заунывно протяжной ноте произнес:

- Они нас убьют.

Ничего. Сознание второго допрашиваемого было столь же пусто, как и у первого. Только страх. Глубокий, полностью поглотивший душу человека, и единственное, что его отличало от предыдущего, это прибавившееся к животному ужасу перед неминуемой смертью, чувство ненависти и злобы. Их ростки пробивались сквозь трепещущее полотно сломленной и подавленной воли, питаясь страхом и одновременно, усиливая его. И все же...

Алонсо зацепился за крохотную ниточку. Эмоциональный след, грязным отпечатком оставшийся на сломленном гвардейце. Презрение и раздраженность, какие возникают, когда человек торопиться получить желаемое и когда ему предлагают намного меньше необходимого. Гвардейцев отпустили, потому что их было всего три человека. Их стало бы недостаточно для проведения обряда. Нужно было больше жертв. А для этого плененных необходимо было отпустить. С тем, чтобы они завели в ловушку всех остальных.

Барро глубоко выдохнул. Все это могло значить лишь одно. Ритуалы, какими бы они ни были, еще не были завершены. А значит у него была возможность прервать начавшееся вторжение сил хаоса на Зору-5.

Один из бараков отстоящий в стороне от остальных строений по периметру окружали гвардейцы из второй танковой. Непосредственно вход в барак охраняли двое штурмовиков, а на некотором расстоянии от них, напротив неровных чуть скошенных дверей стояло три комиссара.

За их каменными лицами скрывалось напряжение, в разной степени охватившее верных слуг Золотого Трона. Заметнее всего оно прослеживалось у высокого молодого мужчины, которому не было и тридцати лет. Обладая высокой статью и атлетическим телосложением, он казался чуть ссутулившимся, словно на его плечи возложили непомерный груз, заставив склониться книзу. Из-под фуражки проглядывали успевшие отрасти, каштановые вьющиеся волосы, оттеняющие его правильные, немного бледные черты лица. Гордиана нельзя было назвать красавцем, но и уродом он тоже не был. Скорее, он балансировал на той грани, когда человека называют приятным, но уже не миловидным.

Рядом с ним стояла женщина, чей возраст приближался к сорока годам. Часть подбородка, видимую из-под высокой стойки воротника, заменял имплант. Скрываемая мундиром, аугметика спускалась вниз стальным горжетом, заканчиваясь на уровне между пятым и шестым ребром. Лицо комиссара Луин можно было бы назвать непроницаемым, если бы не огонь внутренней ярости, хорошо читаемый в ее глазах цвета антрацита.

Чуть больше, чем у Верении, выражение гнева было заметно у третьего из комиссаров стоящего ближе всех к дверям барака. Его гладко выбритые скулы чуть поигрывали, время от времени выдавая желание Хьюза лично провести допрос обвиняемых. Наконец, он заговорил.

- Полагаете, они скоро закончат, комиссар? – Свой вопрос Ролло адресовал Кристиане, бросив в сторону Гордиана лишь короткий взгляд.

- Прошло всего три часа. – Верения едва заметно повела плечами. – Подобный допрос может растянуться на всю ночь.

- Сомневаюсь, чтобы они смогли так долго продержаться. – Негромко заметил Хьюз.

- Это зависит не от них. – Возразила Луин, охватывая взглядом сначала своего собеседника, а затем по-прежнему молчащего Расчинского. – Только от того, как скоро инквизиция получит полные исчерпывающие ответы на свои вопросы. А таких вопросов может оказаться много. И качество ответов по началу может показаться господину Барро неудовлетворительным.

- Вы согласны, комиссар? – Обратилась к Гордиану Кристиана, вовлекая Расчинского в разговор.

- Совершенно, верно, комиссар. – Отозвался Гордиан с некоторой неохотой. – Полностью с вами в этом согласен.

Он было хотел добавить что-то еще, когда двери ведущие в барак распахнулись и в освещенным фонарями проеме показалась фигура инквизитора. Сопровождаемый аколитом, Барро прошел мимо дежуривших у входа штурмовиков, замедлив шаг возле комиссаров.

- Комиссар Луин. – Произнес Алонсо.

- Да, господин инквизитор.

- Я узнал все, что мне было необходимо. Однако это не избавляет преступников от стандартной процедуры допроса, предполагаемого в данном случае. - Недвусмысленно сказал он.

Пока Барро говорил, из дверей барака вышли трое псайкеров в сопровождении штурмовиков. Не задерживаясь, они прошли мимо в сторону штабных палаток.

- Я поняла вас, господин инквизитор. – Кристиана чуть склонила голову.

- Думаю, вас двоих будет достаточно для ведения допроса. – Обращаясь к Верении, Алонсо указал жестом на комиссара Хьюза.

- Господин инквизитор. – Подал голос Гордиан. – Эти гвардейцы из...

- Я знаю из какой они роты, комиссар. – Барро прервал Расчинского на грани грубости. – Вы пойдете со мной. Я желаю задать вам пару вопросов.

И не дожидаясь ответа инквизитор развернулся, направляясь вслед за группой штурмовиков в сторону штабных палаток.

Ролло Хьюз вышел из душного барака, вдыхая полной грудью влажный ночной воздух, в котором едва витали горькие нотки горелой плоти и листьев. Огонь «Адских Гончих» не смог распространиться по влажному лесу и тот дождь, что раньше вызывал раздражение, вдруг стал союзником. Слабо тлеющие листья и напитанные влагой стволы, едва прогорала попавшая на них огнесмесь, затухали и клубы удушливого дыма, рожденные горением, медленно рассеивались по округе. Всего через несколько часов от едкого чада не осталось, почти и следа. А к середине ночи, и вовсе, воздух напитался приятной прохладой.

Несколько глубоких вдохов успокоили гнев, восставший в душе Ролло и комиссар покосился на болт-пистолет, который все еще сжимал в руке.

- В порядке, комиссар? – За спиной раздался голос Луин .

- В полном, комиссар. – Хьюз развернулся в сторону Верении. – Хорошо, что вы меня остановили. Эти предатели...

- Эти предатели заслуживают более сурового наказания, чем просто лишение жизни. – Строго сказала Кристиана. – Особенно один.

На лице комиссара Луин отобразилось сиюминутное выражение ненависти, но оно исчезло столь же быстро, как появилось.

- Жаль, третий умер слишком просто. – Отрывисто произнес Ролло. – Такая мразь не заслуживает смерти в бою.

Верения не ответила на это замечание. Она развернулась в сторону барака, из которого они вышли и жестом пригласила Хьюза следовать за собой.

- Оба преступника должны быть в состоянии завтра принять казнь. – Сказала Кристиана, перед тем как открыть дверь. – В полном сознании и без отбитого болевого порога.

- Согласен, комиссар. – Со зловещей жестокостью в голосе подтвердил Ролло.

- Я распоряжусь, чтобы перед казнью им вкололи стимуляторы. – С клокочущим, плохо сдерживаемым презрением произнесла Луин переступая порог барака. – Чтобы они продержались максимально долго, не теряя сознания до самого конца.

Размеренной походкой, в сопровождении аколита и комиссара Расчинского, Барро зашел в палатку. Он испытывал усталость. Ментальный допрос гвардейцев, продлившийся несколько часов, отобрал много сил, несмотря на помощь еще трех псайкеров. Полученные ими сведения подтвердили предположения сделанные Алонсо раньше. Он опоздал, и еретики успели призвать в мир силы вечного врага, справиться с которыми теперь им всем предстояло. И сделать это надлежало раньше, чем изменники смогут призвать в мир еще проклятых космодесантников хаоса.

Заняв место за столом, Барро знаком приказал у входа, затем перевел внимание на Гордиана.

- Мы с вами не договорили, комиссар Расчинский. – Произнес инквизитор таким тоном, словно их ожидала приятная, ненадолго отложенная беседа.

В ответ на это заявление Гордиан промолчал и Алонсо продолжил, предварительно убедившись, что парящие по обе стороны стола сервочерепа ведут запись разговора.

- Расскажите мне о капитане Карбоне, комиссар. Какое мнение у вас о нем сложилось?

- Капитан Карбоне верный слуга Империума. – С невозмутимым видом ответил Расчинский.

- Вы уверены в своей оценке, комиссар?

- Да. – Чуть склонил голову Гордиан и поспешил добавить. – Насколько я могу судить о капитане, по его словам, и поступкам, господин инквизитор.

- И насколько вы можете судить, комиссар? – Нарочно выделяя слова, задал вопрос Алонсо.

В этот момент Гордиан был близок к тому чтобы растеряться, но выучка Схола Прогениум взяла свое.

- Ровно настолько сколько у меня было времени, чтобы его узнать, господин инквизитор. Предательство двух его людей поразило капитана Карбоне в самое сердце.

- Не знал, что вам близко чувство поэзии. – Прервал Барро Рассчинского. – Однако меня больше интересует, как такое случилось, что вверенное вашему строжайшему контролю подразделение, стало очагом ереси и предательства?

- Это не так, господин инквизитор. – Гордиан почувствовал, как по его спине пробежал холодок. - Поступок этих двоих не выглядит спланированным заранее. Должно быть их запугали. Настолько, что они...

- Вы называете измену поступком, господин Расчинский? – Голос инквизитора внезапно стал вкрадчивее и мягче. – Вы же не хотите оправдать этот их ...поступок?

- Никак нет, господин инквизитор! – Гордиан вложил в этот ответ всю уверенность и решимость. – Их предательству нет оправданий!

- Нет и не может быть, комиссар. – Добавил Алонсо.

Он пристально посмотрел на Гордиана.

- От выполнения поставленной перед нами задачи зависит не только судьба Зоры-5. Под угрозой будет весь субсектор или больше. – Веско добавил Барро. - Вы поняли меня, господин Расчинский?

- Так точно, господин инквизитор. – Гордиан коротко кивнул.

- Я помню о проявленной вами доблести на Кардагасе. – Алонсо продолжал держать Расчинского под прицелом своего стального взгляда. – У меня хорошая память, комиссар. На все события. И здесь, на Зоре-5, я жду, чтобы вы полностью продемонстрировали на что способны.

Барро выдержал небольшую паузу.

- Следите за вашими гвардейцами, комиссар. – Произнес он наконец. – Со всей строгостью и рвением.

- Да, господин инквизитор. – На долю секунды Гордиан застыл, словно в нерешительности.

Алонсо сдержанно улыбнулся:

- Рад, что мы наконец закончили начатый разговор, господин Расчинский. И я сказал вам все, что собирался сделать еще в первую нашу беседу. – Голос инквизитора снова стал более мягким. – И рад, что, между нами, не осталось вопросов или непонимания. Аве Император!

- Аве Император! – В тон Алонсо повторил Гордиан.

Но покидая палатку инквизитора Расчинский все еще чувствовал пристальный взгляд Барро у себя на спине. Несколько глубоких вдохов тяжелого наполненного запахами ночного воздуха не придали желаемого спокойствия, и комиссар размашистым шагом направился к расположению своей части. Проходя мимо окруженного охраной барака, Гордиан чуть замедлил шаг. Из одноэтажного строения доносились крики и возгласы допрашиваемых.

В этот миг Расчинского охватил приступ страха. В его висках начала набухать щемящая боль, а тело сковала мертвенная усталость.

Не вырваться, не убежать, не спастись.

Эта мысль поглотила Гордиана, на мгновенье перехватив дыхание.

«Предатели. – Он осел, делая несколько глубоких вдохов и выдохов, и затем возобновляя движение. – Предатели у меня в роте. А я не распознал их раньше. Из-за их предательства батальон угодил в засаду. Первая пехотная рота уничтожена. Убитыми найден девяноста один человек. Остальные пропали без вести или захвачены в плен. Среди пропавших числятся командир роты капитан Уокер и ротный комиссар Янг. И все это из-за ложных донесений разведчиков. Моих разведчиков»

На мгновение Расчинский задумался о возможности того, что выжившие из первой роты оказавшись отрезанными от основных сил, отступили и каким-то чудом спаслись. И что сейчас, возможно, они ищут способы выйти на соединение с остальным батальоном.

«Нет» – Тут же мысленно возразил сам себе Гордиан.

Перед его внутренним взором встал образ комиссара первой роты Кастора Янга. С лицом словно высеченным из гранита, и которого, как казалось, никогда не касалась улыбка. Расчинский вспомнил с какой брезгливостью на лице Кастор отозвался о тех гвардейцах, которым приходилось отступать в ходе сражения. Как он назвал таких людей зараженными.

«В них уже поселились личинки предательства. – Говорил Янг. – Они дремлют в однажды дрогнувших душах, только и ожидая, чтобы проснуться окончательно»

«Нет. – Мысленно повторил себе Гордиан. - Первая рота пехотного подразделения не могла уцелеть. И выжившие, если они все еще живы, наверняка сейчас завидуют своим павшим товарищам...»

Перед глазами комиссара отчетливо, со всеми омерзительными деталями вспыхнула недавно виденная им картина.

Восемь невероятно изуродованных тел, развешенных в форме остроконечной звезды. С полностью оголенными мышцами и кровавыми струпьями на местах снятой кожи.

Перед закрывшимися глазами Расчинского проплыли перекошенные лица несчастных, на которых посмертной маской застыли следы страданий и нестерпимых мук. От этого спонтанно нахлынувшего воспоминания Гордиан невольно содрогнулся, пожелав быстрого конца всем тем, кому не посчастливилось, и кто живым попал в руки служителей извечного врага. Но ночь, хищная тварь приносящая лишь страх и отчаяние, задушила эту мысль, как и саму надежду еще до того, как та успела зародиться в сердце.

«Нет. – В третий раз повторил себе Расчинский. – Они не умрут быстро. И, Бог-Император, я тоже не хочу так умереть. Только не так!»

Гордиан открыл глаза, стараясь отогнать от себя мрачные тревожные до озноба, мысли. Но они не уходили, облепив сознание комиссара, подобно слепням, что пожирают заживо свои жертвы.

- Я не хочу так умереть. – На грани слышимости произнес он. - Бессмертный Бог-Император. Не хочу.

Расчинский остановился. Прямо перед ним стоял, вытянувшись один из постовых гвардейцев внутреннего охранения.

Комиссар прошел мимо, не удостоив того взглядом. И в голове его все крутилась, и крутилась одна и та же фраза:

«Я_не_хочу_так_умереть»

Батальон был выстроен в две шеренги с глубиной между ними чуть более метра. Как раз достаточной для того, чтобы там свободно прошел человек. На построении присутствовал весь личный состав. Исключение составляли тяжело раненные, те кто не мог подняться и те, кого выставили в оцепление на охрану периметра. Каждый гвардеец в шеренге был вооружен длинным батогом. Позади второй шеренги на равном отдалении друг от друга стояли «Леман Рассы» с динамиками, настроенными на внешнее вещание. В преддверии начала казни из них потоком лились священные тексты молитв и параграфы из свода армейских преступлений и наказаний. Рядом с каждой ротой находился их комиссар, зорко следивший за происходящим и тем, как ведет себя личный состав их подразделения. Лица самих гвардейцев были обращены вперед на некое подобие плаца, куда в скором времени должны были привести осужденных.

...- Мы этим их будем? – Сказавший это молодой гвардеец покосился на заготовляемые толстые прутья толщиной в палец с обрезанными концами.

- Этим. – Хмуро заверил его стоящий рядом сослуживец.

Задавший вопрос, который и самому гвардейцу показался теперь нелепым, замолчал. Тот, кто ему ответил, ветеран с начинающими седеть висками продолжил, не поворачивая головы в сторону юноши:

- Их разденут и погонят сквозь строй.

- Через весь строй? – На лице молодого отобразилось сомнение. – Они пройдут?

- Сами нет. – С холодным безразличием ответил ветеран. – Протащат. Свяжут впереди руки, накинут петлю или привяжут к прикладу лазгана. Кто-то возьмется за другой конец и поведет осужденного. Сначала поведет. Потом потащит, когда тот упадет.

- А потом?

- Потом сожгут или закопают.

- Закопают? – Переспросил молодой.

Седеющий гвардеец усмехнулся:

- Ты же не думаешь, что они выживут?

- Я... не знаю.

- А ты подумай. – Снова усмехнулся ветеран.

Юноша вздрогнул, представив себе тот окровавленный кусок мяса, в который должно было превратиться тело человека, осужденного на подобную смерть.

- Лучше расстрел. – Прошептал он.

На лице у его собеседника отразилась леденящая душу жесткость.

- Император защищает. Слышал о таком?

- Да. – Ответил молодой гвардеец все еще с дрожью в голосе, не совсем понимая, к чему тот клонит.

- А преступников Он карает. – Так же жестко закончил ветеран...

Голос в динамиках замолк и на плац вывели двоих осужденных. Они по-разному держались в преддверии уготовленной им участи. Один, высокий статный со следами недавних жестоких побоев, полученных во время допроса, стоял с отрешенностью во взгляде, словно, все происходящее не имело к нему никакого отношения. Могло показаться, будто он здесь лишь скучающий зритель, вынужденный присутствовать на пошлой и заунывной театральной постановке. Второй был небольшой и жилистый, с опухшими, частично заплывшими глазами и ярким кровоподтеком на нижней скуле, из которого продолжала медленно сочиться кровь. Он затравленно озирался по сторонам с мольбой во взоре, которая прорывалась из-под тяжелых, набухших синяками, век. Два тонких стальных троса оплетали кисти их рук, врезаясь в кожу так, что оставляли под собой кровоточащие порезы и разрывы кожи. Сопровождающие проговоренных предателей к казни, гвардейцы чуть отступили в разные стороны, когда к осужденным подошла комиссар Луин. Рядом с ней по правую и по левую сторону шли капитан Карбоне и один из лейтенантов роты разведчиков, по фамилии Фекси. На лицах обоих офицеров застыло мрачное и суровое выражение. В руках каждый их них нес большой разводной ключ, с рукоятью не менее полуметра. В гробовом молчании офицеры начали приматывать концы тросов, которыми были связаны руки осужденных к разводным ключам. Тот, что обладал высокой фигурой с деланным презрением протянул руки вперед, так, что их примотали довольно высоко к рукояти.

- Посмотрим, что они сделают с вами, когда...

Хлесткий удар по лицу не позволил предателю закончить фразу. С разбитых губ полилась кровь и Шардэн, чуть дернув головой, уперся ненавидящим взглядом в своего бывшего капитана.

- Это не изменит...

Второй удар Карбоне пришелся точно в то же место, что и первый, вызвав еще больший фонтан крови, залившей теперь приговоренному к казни всю нижнюю половину лица.

Глядя на это, второй осужденный задрожал и напротив, прижал сведенные вместе руки к самой груди, так, что трос между ними и разводным ключом натянулся в струну.

Когда все приготовления были закончены, по знаку Луин, конвоировавшие предателей гвардейцы встали в строй, вооружившись такими же палками, что и у остальных.

После этого Кристиана еще раз окинула взглядом приговоренных к смерти.

- Любой солдат в армиях Бессмертного Императора, раскрывший врагу пароли, секретные коды связи или боевой жаргон, а также передавший пароль или ключевое слово отличное от предоставленного ему, будет подвергнут побитию дубинками и затем расстрелу. – Голос комиссара, передаваемый на динамики и усиленный ими, разнесся над построением. – Ваше преступление намного страшнее. Ваша трусость и раболепие перед противником привели к потерям среди личного состава батальона, и едва не повлекли поражения Имперских сил в схватке со злейшими врагами человечества. Подобному предательству нет оправдания и прощения, как и снисхождения в выборе казни за такое страшное преступление.

Развернувшись на каблуках, Верения повернулась в сторону выстроившихся гвардейцев.

- Руководствуясь этим, а также принципами сурового воздаяния за грехи перед Лицом Бога-Императора, сержант Рутберг Шардэн и сержант Сундар Мэтью приговариваются к прохождению сквозь строй, дабы каждый гвардеец преданного ими подразделения стал их палачом. Обрушивая свои праведные удары на предателей, помните: это их трусость, коварство и сношение с врагами стали причиной гибели ваших боевых товарищей, их ранений и увечий. – Комиссар Луин вновь повернулась к осужденным. – Вас будут проводить вдоль строя до полного умерщвления. После того, как медик зафиксирует вашу смерть, ваши тела будут сожжены, прах развеян, души преданы вечному проклятию, а имена – забвению.

- Первая шеренга, кругом! Начать казнь!

На этих словах комиссара Луин, обращенных к гвардейцам, Карбоне размеренным шагом, достойным парада, направился к краю, где начинались шеренги, ведя за собой Рутберга. На расстоянии рукояти разводного ключа, к которому он был привязан, за капитаном двигался Шардэн. Отступив несколько шагов, таким же образом лейтенант Фекси вел за собой Мэтью Сундара.

Динамики, установленные на боевых машинах, вновь ожили. Их черные решетчатые зевы снова начали исторгать поток молитв, крылатых фраз, известных изречений, а также перечислений военных преступлений с соответствующими им, наказаниями.

К тому времени, как Мэтью достиг начала шеренги, ведомый впереди Карбоне, Шардэн уже сделал свои первые шаги вдоль строя. На обнаженной спине сержанта уже багровело несколько полос от ударов, и каждый новый шаг ознаменовывался новым ударом и новым алым рубцом, вспыхивающие друг за другом. Увидев, как Рутберг вздрагивая прогибается под падающими с обеих сторон, батогами, Мэтью остановился и подался назад всем телом.

- Я не пойду! – Его голос сорвался в хриплый визг. – Убейте меня сразу!

Как завороженный, Сундар смотрел на идущего впереди Шардэна и как тот, пошатнувшись под очередным ударом, но все еще продолжая молчать, сделал следующий шаг. А потом следующий, и следующий, с каждым из них все больше вздрагивая под обрушивающимися сверху, ударами. Не обращая внимания на мольбы и крики обреченного сержанта, выждав немного времени, чтобы первый приговоренный прошел чуть дальше, лейтенант Фекси потянул за собой Мэтью, направляясь между двумя рядами гвардейцев. В ответ на это действие Сундар издал хриплый протяжный вопль. Все еще надеясь избежать, тем более мучительной смерти из-за препаратов, которые обоим осужденным были введены перед казнью, он попытался еще сильнее дернуться назад, от чего кожа на запястьях оказалась безжалостно содранной стальным тросом, сковывающим руки. Осужденный снова пытался что-то сказать, возможно еще раз попросить о снисхождении и даровании ему легкой смерти, но эти тщетные потуги были пресечены бесстрастным голосом комиссара Луин.

- Вставьте ему кляп в рот. – Приказала Кристиана.

Мэтью не успел опомниться от этого приказа, как чьи-то руки уже совали ему в рот ветошь, дурно пахнущую отработкой и парами прометиума, обвязывая поверх куском аналогичной ткани. А в следующее мгновение ведомый вперед железной рукой лейтенанта Фекси, Сундар Мэтью ощутил у себя на спине первый удар.

Фрол сжимал длинный чуть изгибающийся сучковатый прут, ожидая, когда перед ним пройдут приговоренные. Его пальцы то сильнее вжимались в него, то ослабляли хватку, пока в памяти прокручивался утренний разговор.

...- Тебе их что...? – Почти по слогам произнес Рино и его глаза на обезображенном шрамом лице, засверкали праведным гневом.

- Нет, нет. – Возразил Фрол, чуть настороженно оглянувшись по сторонам. – Я не испытываю к ним жалости. Ничего подобного. Просто показалось, что быстрее было бы...

- А ты Грегора вспомни. Как он в танке сгорел. Как думаешь, ему показалось это быстрым? Или может быть легким? Парсен не выживет. А если выживет... Ты руки его вспомни. Правую руку. Она пригорела к штурвалу. – Его голос стал тише. – Я видел, как его вынимали из «Расса». И ты видел.

- Видел. – Мрачно согласился Фрол.

Танкисты замолчали.

- Если тебе их жаль, бей в полную силу. Насколько можешь. – Прервал гнетущую тишину Рино и прочитав вопрос в глазах, пояснил. – Так для них будет быстрее.

- А ты? – Едва слышно спросил Фрол.

- Не-ет. – Протянул с тихой злобой в голосе танкист. – Пусть походят туда-обратно. Пусть их голым брюхом по земле потаскают. А я буду бить. В пол силы. Чтобы долго. Очень долго.

В тот момент Фролу показалось, что в глазах Рино заполыхал тот огонь, в котором погиб Грегор...

Танкист вывалился из воспоминаний, заметив, что к нему приближается осужденный и приготовился бить.

След от его удара тут же потерялся в том кровавом месиве, в которое неотвратимо превращалось тело смертника. Очередное падение батога на изувеченную спину вырвало из груди Шардэна отрывистый крик, который он теперь издавал при каждом новом ударе, попеременно падая то на одно колено, то на другое, а иногда на оба сразу. На этот раз осужденный устоял, лишь пошатнувшись, и сделал еще один дрожащий шаг навстречу следующим ударам.

Стоящий рядом с Фролом гвардеец с удивлением посмотрел на своего товарища.

- А что так слабо? Неужели, на жалость прибило?

- Нет. – В полголоса ответил Фрол, чувствуя, как в груди у него разгорается такое же чувство мести, какое перед этим переполняло Рино. – Хочу, чтобы за добавкой еще пришел. Паскуда...

И он поднял в замахе руку, чтобы встретить ударом следующего за Рутбергом, Сундара.

Теперь, когда приговоренные не могли идти сами, их волоком тащили автоматические лебедки, установленные на одном из «Атлантов», установленного в конце строя. Больше от осужденных не доносилось ни единого звука. Как и не было никаких движений, по которым можно было бы определить, живы ли еще предатели или уже испустили дух. Когда под непрекращающиеся удары, сыпавшиеся с двух сторон, приговоренных наконец дотащили до конца строя, к ним подошел медик.

- Осужденный мертв, комиссар. – Констатировал он, склонившийся над одним из тел, больше напоминающим бесформенную отбивную.

Затем отвернувшись от того, что осталось от Рутберга, лейтенант медицинского корпуса прошел к Сундару. К его удивлению, кровоточащий «кусок мяса» с двумя открытыми переломами на обеих руках, до кости содранной на запястьях кожей, и одним торчащим вверх ребром подал признаки жизни. Спина, с которой обрывками свисала кожа и куски плоти, вздрогнула, обозначив вдох. Медик небрежно с нескрываемым отвращением перевернул тело умирающего предателя. Его грудь, живот и ноги выше колена выглядели так, словно их хорошо обработали крупной теркой. Места, где был полностью содран кожный покров, плотно забились землей и зеленым месивом из травы и листьев. Из-за этого кровоточащая плоть Мэтью приобрела черный с вкраплениями цвет, кое-где переходящий в черно-синий и синюшно-фиолетовый. На посеревшем распухшем лице под заплывшими веками невозможно было найти даже щелочек глаз. Осужденного, наверное, было бы совершенно невозможно опознать, если бы не грязный, пропитавшийся кровью и слюной кляп во рту, который удерживала полоска ткани, накинутая поверх и завязанная сзади у самого основания черепа.

- Приговоренный подает признаки жизни, комиссар. – Бесстрастно сообщил лейтенант Верении и отступил на шаг от осмотренного тела в ожидании дальнейших приказов.

- Труп унести и сжечь, не закапывая. – Кристиана кивнула в сторону нескольких гвардейцев, и те ответив краткое «Есть» приступили к исполнению приказа.

После этого комиссар сделала несколько шагов вперед, приблизившись к умирающему преступнику почти вплотную. Медленно, словно в раздумьях ее правая рука легла на рукоять болт пистолета, но почти тут же соскользнула вниз, обрывая в этом жесте любые надежды на милосердную смерть.

- Продолжить казнь. – Холодно приказала Луин.

- Слушаюсь, комиссар. – Ответил находящийся рядом с осужденным, лейтенант Фекси.

Он отвязал умирающего от одного троса, и прокинул другой, такой же длинный тянущийся от второго «Атланта», расположенного на противоположном конце строя. Перестегнув карабин на конце троса к путам на кистях смертника и закрепив там подобающим образом, лейтенант Фекси отошел от умирающего. Александр взмахнул рукой, давая отмашку водителю в «Атланте» и почти тут же с глухим гудением вновь заработала лебедка. Изуродованное тело Сундара вздрогнуло и неестественно извиваясь, потащилось по измазанной, напитавшейся кровью, земле. Одновременно с этим, сверху на приговоренного снова посыпались беспощадные удары, довершая начатое и превращая то, что еще оставалось от его тела в невероятное, кровавое месиво.

К тому моменту, когда осужденного на ужасную смерть, сержанта дотащили до конца строя и к нему вновь подошел медик, Мэтью был, наконец, мертв.

Не приближаясь, Орци смотрел, как огонь уничтожает останки предателя. Языки пламени лизали вывороченные куски мяса неохотно. Словно брезгуя пожирать нечестивца. В той же куче дотлевали останки первого из казненных. Над ним огонь поработал более тщательно, превратив предателя в отвратительные уголья, из которых торчали опаленные до черноты, кости.

Едва слышно к Карбоне подошел Фекси.

- Капитан. - Он протянул Орци небольшую походную флягу.

- Отставить. - Мрачно приказал Карбоне.

- Есть, отставить. - Таким же сумеречным голосом ответил Александр.

- Если бы не это. - Орци презрительно мотнул головой в сторону костра. - Я бы их сам... Вот этими своими собственными руками...

- Как это ...могло произойти ...вообще? - Подал голос Фекси и добавил. - Капитан.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒