КРОВАВЫЙ МАДАЛЬОН 9 страница

- Да, так и скажем. – Подхватил Шардэн. – Незачем заходить в то, что осталось от рабочего поселка. Лучше пройти мимо.

- Да, да. – Закивал Мэтью. – Мы пройдем мимо.

- Возвращаемся. – Скомандовал Рутберг с силой и будто даже с какой-то ненавистью проведя ладонью по губам, отчего те резко покраснели.

- Так точно. – Пробормотал Коль, все еще не веря в реальность происходящего.

Весь оставшийся путь они проделали молча и только когда лагерь стал виден из-за стволов деревьев, а навстречу им выдвинулись часовые, Винкс разобрал, как тихо, на одной ноте шепчет себе под нос сержант Сундар:

- Они нас убьют. Они нас убьют.

На мгновение Коль зажмурился. Ему отчаянно захотелось, чтобы, открыв глаза он вернулся в безвозвратно потерянную жизнь. Жизнь, в которой на нем не лежало бы несмываемым пятном предательство. Жизнь, в которой отчаяние и страх перед неотвратимой расплатой за содеянное не снедал бы его изнутри до полного опустошения. Винкс истово молил о чуде.

И когда лай болтеров разорвал воздух над их головами. Когда визги цепных мечей возвестили о своей кровавой жатве. Когда крики, в которых смешались приказы, страх, ярость, гнев и ненависть, наполнили собой все пространство вокруг. Тогда, он сделал еще насколько шагов вперед и с упоением закрыл глаза. Теперь уже навсегда. И в его голове, в последний раз возник образ бормочущего Мэтью Сундара.

«Они нас убьют». – Эхом пронеслось в сознании.

«Милостивый Бог-Император! – Мысленно возопил Коль. – Пусть это будет правдой! Пусть меня убьют!»

Он так и не открыл глаз, когда ему в темя с воем впились зубья цепного меча. Он не успел улыбнуться и порадоваться тому, что смерть избавила его от страха и позора. Он не успел ничего понять, примириться с самим собой и даже сделать последний вздох. Рядовой третьей разведывательно-сапёрной роты первого инженерно-сапёрного батальона 43-го Раанского Полка Коль Винкс просто перестал существовать, повалившись кровоточащим куском мяса на обагренную землю.

Первый удар пришелся в центр танковой колонны, как раз в тот миг, когда первая пехотная рота полностью скрылась за поворотом, который делала в этом месте дорога. Несколько снарядов, выпущенных из ракетных установок, пробили корпусы двум «Леман Рассам» и те встали, не имея возможности продолжить движение. Пока колонна разворачивалась в сторону нападения, с того участка тракта, который уводил к заброшенному рабочему поселку, продолжался вестись обстрел из крупнокалиберного вооружения. Пропущенных далеко вперед «Часовых» уничтожили в тот момент, когда те пытались прорваться к основным силам.

В считанные секунды авангард оказался отрезанным от остальной колонны. Гвардейцы спешно покидали кузова, но едва они развернулись, чтобы вернуться к месту разыгравшегося сражения, как в спину пехотинцам влетели «Рапторы». Обрушившись с небес, они кромсали гвардейцев силовыми когтями, не оставляя тем никаких шансов на отражение атаки. Стоны и вопли умирающих тонули в какофонии войны, пока общий рев безумия вплетал их в свой причудливый хор, поглощая отдельные звуки, чтобы полностью господствовать над полем сражения.

Стремительно разворачивающиеся в боевые порядки танки открывали беспощадный огонь по нападающим предателям. Следом за танками выстраивались «Минотавры». Своими артиллерийскими залпами они заставляли противников отступать, откидывая могучих воинов метр за метром назад. Но к тому времени, когда грозные бронированные машины начали вести ответный огонь по напавшим слугам хаоса, три «Леман Расса» уже полыхали, подбитые неприятелем.

В это же время, обеспечивая огненную завесу «Адские Гончие» прикрывали тыл, не позволяя предателям ударить им в спину. Два огнеметных танка, смогли обогнуть остальную колонну, и поспешили на выручку гвардейцам из первой пехотной роты, попавшим в окружение и принявшим на себя всю мощь атаки служителей хаоса.

Вплетая свои жалкие потуги в атаку закованных в керамит космодесантников-предателей, в битву вступили смертные культисты, ставшие пособниками хаоса. Плохо вооруженные, без какой бы то ни было защиты, они напали на колонну с тыла, пренебрегая перспективой быть сожженными заживо. Те, у кого были пакеты со взрывчаткой или гранаты, стремились как можно скорее подбить машины, в которых находились люди или припасы. Или уничтожить если повезет, одну из «Адских Гончих». Остальные в это время нападали на спешившихся гвардейцев, принимая на струи огня. Эти еретики стали авангардом для тактических десантников хаоса, вышедших батальону в тыл. Культисты готовы были идти в первых рядах, повинуясь воле своих темных богов и закрывать своими голыми телами космодесантников, отступивших от Света Императора. Пламя из спаренных огнеметов, что несли на себе «Адские Гончии», поджигали предателей, превращая их уродливые тела сначала в воющие факелы, а затем в обугленные головешки. С их тлеющих останков пламя медленно ползло по траве и опрелым листьям под ногами, вызывая при этом больше удушливого дыма, чем огня. Там, где огнесмесь обильно покрывала стволы деревьев, огонь начинал торжественное восхождение по их стволам, обжирая с них кору и превращая листья в чадящие сморщенные струпья.

- Уходим! – Не оборачиваясь на Мэтью, выкрикнул Рутбернг.

- Комиссар...- Попытался возразить Сундар.

- Смотрит в другую сторону! – От напряжения у Шардэна закапала слюна из уголка рта. – Сейчас, или подыхай тут!

Выкрикнув это, Рутберг не дожидаясь ответа товарища, быстро повалился на землю и пополз в сторону от места сражения. Он не останавливался ни на секунду, продолжая разрывать расстояние между бывшими собратьями по оружию и чащей джунглей. Между прошлой жизнью и будущим, которое он сейчас изменял и творил. И только тяжелое дыхание Сундара свидетельствовало о том, что Шардэн был не один. Они остановились только тогда, когда звуки боя стихли настолько, что команд было не разобрать и до дезертиров доносился только размытый шум продолжающейся схватки.

- Вот видишь. – Рутберг оттер со лба выступивший пот. – Как я говорил, мы выжили.

- Они все равно найдут нас. – С усталостью в голосе произнес Сундар.

- Думаешь будет кому? – Возразил Шардэн, прислушиваясь к звукам боя.

Теперь сражение сместилось влево и стало еще дальше от них.

- Думаешь все погибнут? - С еще большим сомнением спросил Мэтью.

Сержант неопределенно качнул головой:

- Ты же сам видел тех... – Он запнулся, подыскивая нужное слово. – Тех...

- Их. – Подсказал второй сержант.

- Да. – Почти обрадованно повторил Рутберг. – ИХ. Ты видел ИХ. И ты можешь представить на что ОНИ способны.

Сержант вновь оттер лоб.

- Думаю нас некому будет искать. А даже если и выживет кто-то, то погибших будет слишком много, чтобы заниматься поисками нас двоих. Но на всякий случай, ты прав: нужно позаботиться о том, чтобы нас не нашли.

Спаренные болтеры не замолкали ни на минуту. Издаваемый ими грохот сковывал мысли и опустошал рассудок. И от этого становилось немного легче выстоять в том отчаянном противостоянии, которое сейчас происходило по ту сторону реального мира. Шесть псайкеров отстаивали свой разум от посягательств коварного варпа. Балансируя на грани между пропастью вечного безумия и бесконечностью пульсирующей боли в своих головах, псайкеры во главе с Барро сдерживали ментальную атаку измененных хаосом, космодесантников.

Алонсо чувствовал, как кровоточат его колени от невыносимого напряжения и неудержимого желания согнуться, чтобы на упасть. Вены вздулись напряженными пульсирующими буграми в местах соединения с аугметикой. В какой-то момент начало казаться, что адамантовая воля инквизитора начнет плавиться подобно гигантскому бронированному листу, брошенному в невероятных размерах плавильную печь. Но в пылающем разуме Алонсо продолжала сиять неземным светом Святая Имперская Аквила, придавая ему силы. Однако мало было удержаться в сознании. Недостаточно, не взорвавшись изнутри не стать разверзшимся порталом, из которого хлынут в реальный мир демоны и чудовища имматериума. Нужно было самому стать щитом, ограждая разумы тех, кто сейчас вел бой против предавших Свет Императора.

Шесть незримых дугообразных лучей сошлись в единой точке, образовывая незримый купол. Купол, излучающий золотистый свет, накрывший все поле сражения. Он не давал волнам отчаяния и страха, исходившим от космодесантников хаоса, обрушится на Имперских гвардейцев.

...Шесть тел лежали на полу бронированной машины, окруженные штурмовиками инквизиции и взятые ими на прицел. Экипаж не обращал на них никакого внимания, продолжая вести огонь по космодесантникам хаоса. И только из одного громкоговорителя, установленного на борту КШМ, раздавался голос:

«От проклятых павших огради нас, Император. От нашествия демонов огради нас, Император. От проклятия мутации огради нас, Император»

Вокс разрывался от количества приказов и сообщений. Отразив первую, ставшую внезапной, атаку, батальон начал контрнаступление на противников. Пока рота майора Риччи отбрасывала космодесантников хаоса, переходя в развернутое наступление. Вторая танковая рота Ханта совместно с батареей Шот, развернули орудия, чтобы огнем поддержать арьергард. Расправившись с культистами они предприняли обходной маневр и врезались во фланг предателей-астартес, попытавшись взять тех в клещи. Результатом стало то, что изменники хоть и не дали клещам сомкнуться, были вынуждены отступить в сторону рабочего поселка. Там перегруппировавшись, воины хаоса снова начали наступать, но встретили еще большее сопротивление.

Удар сотряс боевую машину. После этого вся жизнь начала измеряться секундами и миллисекундами. Им удалось покинуть горящий танк до того момента, пока второй более точный выстрел не попал в боеуклад. Взрыв, последовавший за этим, заглушил все остальные звуки, что еще были различимы в жарком сражении. А спустя мгновение Хольмг почувствовала что-то липкое сочащееся из ушей, подкативший к горлу ком и боль, пронесшуюся по телу режущей волной. Комиссара отбросило с того места, где она стояла и швырнув вбок, впечатало в податливую землю. В следующий миг Атия лишилась не только слуха, но и зрения, ощутив землю на зубах и на лице. Что-то тяжелое накрыло ее. Нахлынувшая боль, сконцентрировавшись, вгрызлась в левое плечо и в области лопатки, отчего зубы Хольмг заскрежетали, сцеживая стон, едва не перешедший в крик. Спустя минуту или целую вечность, медленно, давая огромным комьям грязи скатываться с себя, пошатываясь, Атия поднялась. Она сама не поняла, как это у нее получилось. Голову через оба виска, словно раскаленным штырем пронзала боль. Острая и невыносимая. В уши впился тонкий противный писк, от которого хотелось кричать сильнее, чем от нестерпимой ломоты в висках. Тогда, с покрытых кровавым прахом губ комиссара сорвался стон, переходящий в рычанье.

- Не останавливаться! Контратаковать!

По спине, вместе с кровью, разливалась новая волна боли, но она, вдруг, показалась Хольмг далекой и блеклой.

- Не останавливаться...

Ее ноги подкосились, и комиссар упала на рыхлую, пахнущую плесенью и дождем землю. Где-то впереди ухнул еще один взрыв и по фуражке запрыгали комья земли. Она предприняла еще одну попытку подняться и когда у нее это получилось, почти тут же, снова рухнула на левое колено. Режущий до самых костей, жар охвативший всю спину внезапно сменился ознобом.

- Командир ранен!

Этот крик раздался откуда-то сбоку и Атия развернувшись на голос, увидела двух санитаров, склонившихся над одним из распростертых тел.

- Связь с лейтенантом Свирским! – Пальцами левой руки комиссар отрывисто ударила по вокс-бусине. – Лейтенанту Свирскому принять командование!

В ответ из динамика раздалось шипение, сквозь которое пробивался далекий голос. Но слов было не разобрать и Хольмг еще раз постучала по бусине в ухе. От этого движения в голове ее еще больше помутилось, и следующий, кого она услышала, был один из медиков.

- Комиссару нужна помощь!

В последующее мгновение ее уже подхватили, не давая упасть.

- Не делайте резких движений, комиссар.

Атия узнала этот голос. Он принадлежал Ивенко. Одному из младших медиков совсем недавно получившему нашивки сержанта.

- У вас множественные осколочные ранения, комиссар. – Продолжил говорить медик, оттаскивая Хольмг в сторону.

- Лейтенанту Свирскому принять командование первой ротой. – Упрямо повторила Атия, пока сержант помогал ей сесть и снимал с ее плеч, пробитый осколками изрядно пропитавшийся кровью, мундир. – Продолжать развивать контрнаступление.

- Санитар! – Выкрикнул Ивенко, доставая из медицинского подсумка хирургический пинцет и тюбик с синтеплотью.

После чего вновь обратился к Хольмг:

- Нужно извлечь все осколки и остановить кровотечение, комиссар. Я введу вам немного морфия.

- Без снотворного. – Приказала Атия с трудом удерживаясь от того, чтобы не провалиться в беспамятство и пытаясь игнорировать отвратительный тошнотный ком в горле. – Я должна оставаться в сознании.

- Слушаюсь, комиссар.

Хольмг почувствовала слабый укол в шею и поняла, что мысли ее окончательно начали путаться. Она с трудом разглядела подбежавшего к ним санитара, принявшегося тут же помогать сержанту.

- Что с капитаном? – Выдохнула Атия пока Ивенко работал пинцетом, извлекая из кровоточащей спины, вонзившиеся осколки.

- Черепное. И осколками посекло сильно. Но жив. – Ответил медик и поспешно добавил. – Комиссар.

Хольмг кивнула. Слишком резко, как оказалось. От этого движения перед глазами комиссара зажглись новые пунцово-фиолетовые пятна.

- Вам нужно к раненым, комиссар. – Произнес медик, закончив накладывать синтеплоть на множественные порезы, изорвавшие спину.

- Связиста. – Сквозь зубы приказала Атия.

В пульсирующем болью мозгу сейчас оставалась единственная мысль о том, что недопустимо останавливаться. Только продолжать наступать, изничтожая врагов, вбивая отступников снарядами в землю, круша их нечестивые доспехи и перемалывая их тела гусеницами бронированных машин, испепеляя из спаренных огнеметов и разрывая болтерными снарядами. Но где-то на грани сознания была еще одна мысль. Разведка сообщила о том, что данный квадрат оставлен противником.

«Ошибка или предательский умысел?» - Этот вопрос вспыхнул в мозгу подобно молнии, рассекающей поднебесье.

Когда к Хольмг подбежал связист, комиссар уже стояла на ногах, застегивая на груди мундир.

- Связь с лейтенантом Свирским. – Приказала она, понимая, что почти не видит связиста и что его фигура расплывается у нее перед глазами.

Резким отрывистым движением она выдернула вокс-бусину из уха.

- Есть связь, комиссар. – Связист протянул Хольмг вокс-передатчик.

- Лейтенант Свирский! Прием!

- Лейтенант Свирский на связи! Нас зажали! Противник контратакует с фланга. Запрашиваю приказ отступить и перегруппироваться!

- Отставить! – Она закричала в передатчик и на мгновение Атии показалось, что ее барабанные перепонки сейчас лопнут от звука собственного голоса. – Принимайте командование ротой, лейтенант. Атаковать противника до полного его уничтожения. Продвижение не прекращать! Я расстреляю вас и каждого десятого, находящегося под вашим командованием, если вы сейчас отступите!

- Так точно, комиссар.

Сеанс связи прервался.

Хольмг повела окрест уже совершенно невидящим взглядом.

- Мне необходимо на передовую. – Прошептала она.

Связист воззрился на Атию изумленными глазами:

- Тут везде передовая, комиссар. – Неуверенным тоном произнес он.

- Поддержать лейтенанта Свирского. – Ее голос дрогнул, и связист увидел, как Хольмг пошатнулась. – Продолжить контратаку...

А затем, ноги ее подкосились и Атия рухнула перед вокс-связистом, потеряв сознание.

Придерживая поврежденную левую руку на перевязи, Верения Луин выбралась из Командирского «Леман Расса». Спрыгнув с его опаленной в недавней битве брони, она прошла вперед и остановилась перед огромным телом поверженного космодесантника хаоса. Своей гигантской фигурой, закованной в керамитовый доспех, весь покрытый нечестивыми символами и письменами, он выделялся среди изуродованных в ожесточенном бою тел гвардейцев. Носком своего сапога комиссар коснулась разбитого нагрудника, на котором среди выбоин и вмятин запеклась кровь.

- Все видели? – Ее вопрос ударом плети резанул по слуху окруживших ее гвардейцев, танкистов и пехотинцев. – Они смертны! И нет той силы, что смогла бы уберечь их от мощи нашего оружия! Император наш Щит и Заступник, а мы оружие в Его длани. С Ним мы уничтожим врагов, посмевших встать на нашем пути!

Переданные на громкоговорители и усиленные ретрансляторами слова комиссара разнеслись над рядами гвардейцев. Позже эти же слова потом повторит проповедник Аезон Пирс, призывая всех сражающихся во Славу Империума и за Бессмертного Бога-Императора безжалостно убивать изменников и достойно принять мученическую смерть в сражении, если это потребуется ради победы и блага человечества.

Пока же следом за воодушевляющей речью Луин последовали команды старших офицеров, и гвардейцы вновь пришли в движение. «Леман Рассы» и «Минотавры», те, что не получили повреждений в этом столкновении, занимали оборонительные позиции на случай новой атаки. К тем, что были повреждены, под чтение «Песни успокоения Духа Машины» уже спешили технопровидцы. А разворачивающие в арьергарде полевой госпиталь, медики торопились помочь тем из раненых, кого еще возможно было спасти.

Полностью Хольмг осознала себя, уже будучи в «брюхе» «Леман Расса». Она прислонилась к борту, а рядом сидел тот самый вокс-связист, который устанавливал связь со Свирским. Связист вопросительно взирал на Атию, ожидая от нее приказа, держа наготове вокс-передатчик.

- Связь, комиссар?.. – С вопросом в голосе произнес он, не сводя взгляда с Хольмг.

- Связь. – Подхватила она пытаясь восстановить в памяти последние события.

- Связь с лейтенантом Свирским и остальными ротами. – Произнесла наконец Атия, собравшись с мыслями. – Что с противником. Наши позиции.

- Противник отступил, комиссар. Мы закрепились на территории рабочего поселка. Лейтенант Свирский и весь его экипаж погиб. Сгорели. – Мрачно добавил связист. – Командование, согласно вашему приказу, принял лейтенант Илкар.

Комиссар выслушала связиста с каменным лицом, никоим образом не выдавая того, что не в состоянии вспомнить, как отдавала этот приказ, как и большинство событий, начиная с момента после падения.

- Вам нужно в госпиталь, комиссар. – Неуверенно произнес вокс-связист, глядя на ее состояние.

- Соберите данные о потерях в роте и сообщите мне. – Приказала Хольмг, чувствуя, как у нее пересохло во рту и что она безумно хочет пить. – И вызовите медика.

- Слушаюсь, комиссар. – Подтвердил связист и через минуту сообщил. – Лейтенант Илкар на связи, комиссар.

- Слушаю вас, лейтенант. – Атия приняла передатчик из рук связиста.

Комиссар еще принимала отчет Илкара, когда услышала, как из откинувшегося люка раздался голос одного из медиков:

- Комиссар, разрешите вас осмотреть.

- Осматривайте, лейтенант. – Ответила Хольмг, не вынимая вокс-бусину из уха и продолжая слушать поступающую информацию о потерях, пока спустившийся вниз медик помогал ей снимать мундир.

- Ваше состояние нестабильно из-за сильной кровопотери, комиссар. А также из-за полученной контузии. Вам необходим отдых и сон. – Окинув взглядом наложенную синтеплоть и убедившись, что целостность покрова не нарушена, лейтенант мед корпуса достал инъектор. – Я введу вам немного обезболивающего и снотворного. Снаружи стоят два санитара, они отнесут вас к раненым.

- Сон сейчас непозволительная роскошь, лейтенант. – Сухо ответила Атия, мысленно читая литанию раненого, взывая к Императору о скорейшем восстановлении сил и исцелении. – Лучше дайте мне стимулятор.

- Стимулятор, комиссар? – Медик, сдерживая удивление отрицательно качнул головой. – При всем к вам уважении, комиссар, стимулятор при контузии, пусть даже незначительной – самоубийство.

Молодой лейтенант медицинского корпуса с сомнением посмотрел на Хольмг. На его лице отобразилась внутренняя борьба, которую он вел сам с собой, а через мгновение, собравшись с мыслями и духом, медик вновь заговорил.

- Комиссар, вы можете счесть это дерзостью, но я несу ответственность за жизнь и боеспособность верных Его слуг, и за вашу жизнь, в частности. И я отвечаю за вашу жизнь и здоровье, не меньше, чем вы отвечаете за выполнение приказа, отданного командованием. Я готов понести наказание, но если...

Атия не дала медику договорить, остановив его на полуслове.

- Я услышала вас, лейтенант, но до полевого госпиталя я в состоянии дойти самостоятельно. Его уже развернули, лейтенант?

- Так точно, комиссар. – Ответил медик, помогая Хольмг встать. – В бывших рабочих бараках.

- Пойдемте. – Она прерывисто выдохнула, надевая мундир и застегивая его на все пуговицы. – В госпитале сделаете все инъекции, которые считаете необходимыми.

- Так точно, комиссар. – Ответил медик, даже не скрывая облегчения от полученного ответа.

Весь путь до госпиталя занял у Атии не более пяти минут. За это время она насчитала четыре единицы подбитой бронетехники, над которыми уже работали технопровидцы. Проходя мимо одного «Леман Расса», Хольмг увидела, как из почерневшей от копоти и огня бронемашины извлекали мехвода. То, что осталось от его комбинезона, свисало лохмотьями, а само тело танкиста, местами обгоревшее дочерна, мелко дрожало, сильнее дергаясь при каждом прикосновении. На его почерневшем, потерявшем кожу лице, ясно выделялись лишь широко распахнутые глаза. Правая рука настолько приварилась к штурвалу, что часть кожи и мяса осталась на рукояти. И теперь, на месте ладоней у гвардейца белели кости, с запекшейся на них кровью. Танкист не перестал дрожать и после того, как его поместили на носилки, и медик ввел ему несколько поддерживающих препаратов. Только немного сузились зрачки указывая на то, что раненый начинает погружаться в забытье.

В госпитале, когда комиссара разместили на одном из спальников, к ней подошел все тот же лейтенант. Он уже протянул руку с инъектором, чтобы сделать Атии укол, когда она задержала его.

- Лейтенант, в случае повторного нападения или иной ситуации, требующей моего присутствия как комиссара, вы должны будете сразу меня разбудить и ввести все необходимые стимуляторы для возвращения мне боевой готовности. – Не терпящим возражений тоном, произнесла она.

Если у лейтенанта и были свои соображения на этот счет, то после получения приказа, медик не стал их озвучивать.

- Так точно, комиссар. – Коротко ответил он, вводя Хольмг в шею содержимое инъектора.

Почувствовав легкий укол и то, как тепло со скоростью кровотока начало разноситься по венам, Атия закрыла глаза. А через секунду следом за первой инъекцией последовала вторая, подарившая измученному телу Хольмг блаженный покой и тишину без боли.

Барро пришел в сознание вторым по счету. Первым был Гробо. Тщедушный псайкер скрючившись лежал на полу, не поднимаясь и тяжело дыша сквозь полуоткрытый рот. Медленно Алонсо поднялся и занял место в одном из кресел, откинувшись на его высокую неудобную спинку.

- Оз. – Хрипло произнес он. – Нана.

Аколит на полу зашевелился, силясь подняться. Девушка не шелохнулась.

Чуть подрагивающими аугментированными пальцами Барро вынул из кармана длинного широкополого плаща небольшой портсигар. На потертой матовой поверхности был выбит знак Священной Инквизиции и несколько заглавных букв под ним.

Все еще суженными зрачками Барро уставился на портсигар в своей руке, словно его там не было.

- Оз. – Снова позвал он.

- Да, господин инквизитор. – Саннджифу к этому времени удалось приподняться и теперь он сидел на полу командно штабной машины, невидящим взглядом упираясь в Алонсо.

- Мы угодили прямиком в расставленную ловушку. – Произнес Барро уже окрепшим и почти лишенным хрипов, голосом. – Случайность я исключаю. Нас ждали.

Инквизитор проследил взглядом, как аколит встал и занял место рядом с ним. После этого Алонсо чуть повернул голову, обращаясь к командиру штурмовиков:

- Лейтенант. Приказываю тех, кто производил разведку этой местности заключить под стражу. Я сам ими займусь.

- Слушаюсь, господин инквизитор. – Тут же ответил лейтенант, делая знак двоим из подразделения следовать за ним.

Они уже покинули машину, когда медленно зашевелились Нана и Сорок четвертый. Оба псайкера поднялись с пола почти одновременно. Сорок четвертый бессистемно ощупывая вокруг себя поверхность руками. Нана, дико озираясь по сторонам пустым взглядом своих белесых глаз. Последним встал Пятый. Пошатываясь и хватаясь руками за все, что подворачивалось ему по пути, он поднялся и внятно произнес:

- Я больше их не чувствую. – Псайкер провел руками по лицу, частично скрытому железным обручем и по безволосой голове. - Они ушли.

ТРЕБОВАНИЕ №18 НА ПРЕДОСТАВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ ИЗ АРХИВНЫХ ДОКУМЕНТОВ

«При вынесении приговора «Смертная казнь», и выборе средств самой казни вам надлежит руководствоваться тяжестью совершенного преступления, и помнить, что казнь это не только лишение жизни того, кто, совершив тяжкий грех, потерял право на жизнь, но и суровое наказание виновного. Равно как назидание и устрашение для остальных. Чтобы все видели и знали, Империум строг и беспощаден к своим врагам, отступникам и предателям, трусам и еретикам. Выбирая казнь, вам надлежит помнить, что долгая и мучительная смерть уличенного в прегрешении преступника, есть ничто иное, как торжество справедливости и возмездие тем, кто посмел мыслью ли, делом или преступным бездействием подрывать незыблемые устои Империума человека, созданного согласно Воле Бессмертного Бога-Императора. И что нанесенное этим оскорбление Великому Защитнику всех людей требует скорейшего отмщения и жесточайшего воздаяния для виновного или виновных»

Из наставлений будущих комиссаров.

Подписано и заверено.

Штабная палатка, в которой расположился Барро, была наполнена шумом, доносящимся снаружи. По обе стороне небольшого стола, за которым восседал Алонсо, парили два сервочерепа, ведущие протокол разговора инквизитора и его аколита, находящегося рядом с ним и стоящего по правую руку от своего патрона. Чуть позади них с взведенными дробовиками стояли штурмовики.

- Здравия желаю, господин инквизитор. – Произнес, заходя в палатку Расчинский, складывая на груди Имперского орла.

Он скользнул взглядом по непроницаемым маскам штурмовиков, быстро перевел его на Саннджифу и остановил на Барро:

- Вы хотели меня видеть.

- Да, комиссар. – Алонсо ответил на взгляд Гордиана стальным блеском своих глаз. – Хотел задать вам несколько вопросов.

- К вашим услугам, господин инквизитор.

- Вы уже выяснили, кто производил разведку этой местности, комиссар?

- Да, господин инквизитор. Группа под командованием сержанта Рутберга. Сержант Рутберг, сержант Сундар и рядовой Винкс. Тело последнего было найдено после боя.

- А оба сержанта? – Сухо спросил Барро.

- По свидетельству одного из гвардейцев, сержант Рутберг и сержант Сундар дезертировали во время нападения врага, господин комиссар. – Ответил Расчинский и добавил. – Воспользовавшись текущей ситуацией.

- Их уже арестовали? – Не меняя интонации произнес Алонсо так, что было сложно с уверенностью сказать, вопрос ли это или констатация факта, подтверждение которой сейчас ждал услышать.

- На их поиск и задержание отправлено несколько групп, господин инквизитор.

- Не убивать и не калечить. – Резко оборвал Гордиана Барро. – Мне они нужны живыми и в сознании. Желательно без лишних увечий, которые могли бы повлиять на их физические показатели.

- Как прикажете, господин инквизитор.

Алонсо поднялся из-за стола и сделал несколько шагов к центру палатки.

- Я помню вас, комиссар Расчинский. Подразделение, находящееся на тот момент под вашим командованием, сопровождало меня на Каргадасе. – Барро выдержал небольшую паузу, внимательно изучая выражение глаз Гордиана. – Вас, кажется, представили тогда к награде?

- Никак нет, господин инквизитор. – Расчинский почувствовал незримый укол тревоги.

- Нет? – Алонсо изобразил на лице удивление. – Странно. Я определенно помню, что с вашим именем было связано одно событие, привлекшее тогда мое внимание. И если это не было связано с вашим награждением...

Гордиану показалось, что еще немного и кровь прильет к его щекам.

- Вы можете идти, комиссар. – Барро прервал начатую мысль, словно решил ее не продолжать. – Сообщите мне сразу, как только оба сержанта будут доставлены в лагерь.

- Так точно, господин инквизитор. – Гордиан сложил руки в аквилу на груди, прежде чем направиться к выходу из палатки.

- И, помните, комиссар. Император все знает, Император все видит. – Раздалось у него за спиной.

Наверное, еще с самого начала он знал, что все закончится именно так. Или не знал, но догадывался. А может, где-то в глубине души даже желал подобного исхода. И когда он чуть замедлил шаг начиная отставать от Рутберга, и когда не вкладывал всю силу в удар мачете, прорубаясь сквозь заросли чащобы. И когда их обнаружили и Шардэн попытался уйти, а он просто остановился и замер с тем отрешенным облегчением в душе, которое дает понимание тщетности любого действия. Сержант не сопротивлялся. Он дал себя грубо повалить и связать, чтобы потом быть доставленным в расположение части. Рутберга привели спустя два часа после этого. Он заставил своих преследователей побегать, но все равно не смог от них уйти. И его, в отличие от Сундара привели не только связанным, но и сильно избитым.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒