Annotation 8 страница

— У меня было несколько панических атак. Сначала я не знал, что это такое. Мой разум выпадал из реальности, а легкие сжимались. Я думал, что у меня случился сердечный приступ или что-то связанное с давлением. Я не знал, что, черт возьми, это было. В любом случае, после множества обследований и приемов мой доктор сказала мне, что это тревожность, и я посмеялся. — Я покачал головой; как глупо все это звучало. — Я имею в виду: как я, Стюарт Дженнер, мог испытывать тревогу?! Я на вершине мира. Я парень, которым все хотят быть. Телефонные звонки, встречи, клиенты, электронные письма. Я настолько востребован, что даже у моего секретаря есть секретарь. Звучит нелепо, правда?

Фостер медленно покачал головой.

— Не для меня. Похоже, что ты в одном телефонном звонке, в одной встрече, в одном клиенте и в одном электронном письме от того, как поступил Фостер Найт.

— Уход от всего, что я когда-либо знал, и управление частной чартерной яхтой в тропиках?

Он почти улыбнулся.

— Ну, не знаю, как насчет чартерного бизнеса, но вот уход, это да.

Я встретился с ним взглядом.

— Я не такой смелый, как ты.

Он протянул руку и накрыл мою на столе.

— Это неправда. Как ты упоминал ранее, ты обводишь вокруг пальца всех своих конкурентов. Для этого нужны стальные яйца.

— Да, но я прекрасно знаю этот мир. А как быть другим парнем – мне не известно.

Он сжал мою руку.

— Я мог бы сказать, что все, что нужно, это прыгнуть в неизвестность, но на самом деле это не совсем так. Это выбор «сделай или умри». Буквально. Требуется некоторое время, прежде чем ты достигнешь точки в своей жизни, когда не будет иного выбора, кроме как уйти. Потому что следующая минута убьет тебя.

Я кивнул, потому что Фостер только что предсказал все, что я пытался подытожить. Мой голос был едва слышным шепотом:

— Когда ты понял? Когда ты почувствовал, что достиг предела?

Он улыбнулся так, что мое сердце пропустило удар.

— Поверь мне, ты поймешь. — Он все еще держал меня за руку. — Знаешь, что тебе нужно?

— Что?

— Быстрая прогулка по пляжу после того количества еды, которое мы только что съели. Затем – целый день осмотра достопримечательностей и походов по горам, а в завершении – расслабляющий ужин с видом на океан. Пара бутылочек пива, может быть, что-то еще.

Его глаза сверкали, как и его улыбка. Это заставило меня улыбнуться в ответ.

— Есть ли в этих планах текила прямо из бутылки? «Слижи, глотни, высоси» – моя новая любимая игра.

Он усмехнулся.

— Не уверен, что текила так уж необходима, но конечно.

Я допил остатки сока, радуясь, что серьезность ушла из нашего разговора.

— Я просто рад, что мы не решили играть в игру с мартини. Не знаю, куда можно было бы пристроить оливки.

Фостер засмеялся и встал, продолжая держать меня за руку.

— Давай, пойдем, растрясем часть тех ужасных калорий, которые мы только что слопали. — Мы помахали на прощание официантке, спустились по ступенькам к песку и направились в противоположную сторону от бесцельно бродившей по городу толпы туристов и местных жителей.

— Я не могу вспомнить, когда в последний раз ел яйца с беконом и тостами.

— Это переносит тебя в параллельную реальность, — сказал Фостер. — Как насчет того, чтобы превратить сегодня в тот день, когда Стюарт делает целую кучу вещей, которые он обычно не делает. Я хочу видеть, как ты улыбаешься весь день, и к тому времени, как мы вернемся вечером на борт, я хочу, чтобы ты сказал мне, что у тебя был лучший день в жизни.

Я остановился.

— Ну, если ты гарантируешь прекрасное окончание, когда мы вернемся на лодку, то уверен, что так оно и будет.

Он засмеялся и толкнул меня в плечо.

— Это не то, что я имел в виду.

— Но?

Он обнял меня за плечи, и мы начали спускаться к воде, направляясь к пляжу.

— Но это рассматривается. Ты упоминал, что тебе нравится, когда тебя втрахивают в матрас. Надеюсь, это метафора, или мы говорим о буквальном значении внутрь матраса, потому что результат может быть очень непредсказуемым.

Теперь уже смеялся я.

— Я уверен, что останусь доволен при любом раскладе, если честно.

Он безмятежно улыбнулся, глядя на воду.

— Это приятно, да? Прогуливаться по пляжу в обнимку со мной?

Я кивнул.

— Да, так и есть. И если мы отмечаем пункты в списке «Стюарт никогда не делал этого», то тут нужно поставить плюсик.

— Никогда?

Я покачал головой.

— Никогда не было времени.

Он сжал меня, затем обнял за шею, словно для него это самая естественная вещь в мире.

— Ну, я рад, что я у тебя первый.

У меня возникло чувство, что Фостер может стать моим первым во многих вещах.

— Я тоже.

***

Канатная дорога SkyRail была потрясающей, хотя я надеялся, что в кабине мы будем только вдвоем, но за нами зашла пожилая седовласая пара. Они сидели лицом к нам с довольно добрыми улыбками, но я видел по их лицам, что они не знали, как с нами себя вести. С двумя парнями, сидящими впритирку друг к другу.

— Отличный день для подобного времяпрепровождения, — подсказал Фостер.

— Несомненно, — ответила леди.

А потом наступила неловкая пауза, и когда мы добрались до первой из двух остановок, и стало ясно, что наши попутчики не выходят, Фостер схватил меня за руку и мы, смеясь, выскочили из кабины.

Вдоль канатной дороги было две остановки, и можно было выходить на воздух и исследовать тропический лес, и, учитывая, что гид на базе объяснил, что вторая остановка более популярна, я был рад, что мы вышли на первой.

Тропа была только для нас.

Воздух, густой и влажный, промозглый в тропических зарослях, был принизан громкими криками птиц. Все вокруг – всевозможные оттенки зеленого и просачивающиеся сквозь деревья солнечные лучи освещали наш путь. Это было прекрасно.

Фостер улыбнулся, глядя на меня. Переплел наши пальцы и повел по тропе.

— Уверен, что именно так начинаются некоторые из эпизодов ТВ-шоу «Самые разыскиваемые в Австралии», — пошутил я, когда он потащил меня дальше по лесной тропинке. — Или сказка «Красная Шапочка». Мне стоило надеть красную рубашку.

Его смех эхом разнесся меж деревьев, а птицы наверху оживились, отвечая. Затем Фостер остановился, притянул меня к себе и сказал:

— Боже, какие же у тебя красивые губы.

— Такими лучше всего делать минет, — закончил я, ухмыляясь.

Он усмехнулся в ответ.

— Я собирался сказать «такие лучше всего целовать», но твоя идея тоже сгодится. — Затем он поцеловал меня, целомудренно и сладко, посылая дрожь по телу. Мое сердце застучало, а кровь забурлила, но Фостер слишком быстро отстранился и, улыбнувшись, повел меня дальше по тропинке.

Лес был прекрасен, а поход – очень бодрящим. Немного утомительным, потому как приходилось использовать мышцы, которые я не использовал целую вечность, но я чувствовал себя просто отлично. Мы смеялись, разговаривали и не торопились, никуда не спеша. И вовсе не казалось странным, что мы держались за руки или время от времени крали поцелуи друг у друга. Мы вели себя как пара, и это должно было бы ощущаться странно, но почему-то не ощущалось. Наоборот, так естественно и так правильно. И если курортный роман позволял оторваться от реалий и стать кем-то другим, тогда зачем это ставить под сомнение?

И Фостер, конечно же, не был тем, кто сомневался, потому что именно он хватал меня за руку или обнимал за талию. То, как он улыбался, такой свободный от стрессов, беззаботный, поразило меня до глубины души.

Я сфотографировал Фостера около такого огромного папоротника, что даже его вытянутые руки не смогли обхватить дерево. На фоне этих гигантов, которые делали человека крошечным, на фоне всех видов, которые просто не могли сравниться с мужчиной, что был в кадре.

— Время селфи, — крикнул Фостер, когда мы вернулись на канатную дорогу.

Вид позади нас был просто невероятным, но когда я увидел нашу совместную фотографию, наши огромные улыбки, то почти не узнал себя.

Я выглядел таким счастливым.

Когда мы добрались до конца пути, то взяли обед в кафе и сели на воздухе под деревьями, чтобы поесть. Фостер был так расслаблен, будто у нас было все время мира, и тогда, наблюдая за ним, я понял, что его безмятежность не вызвана отсутствием напряженной, быстро меняющейся корпоративной жизни.

Это шло изнутри. Как будто он достиг дзена или что-то в этом роде.

Я даже не мог сильно позавидовать, потому что слишком восхищался.

— Стюарт? Ты тут? — Фостер странно смотрел на меня.

Он явно пытался привлечь мое внимание.

— Ой, прости. Просто задумался. Что ты сказал?

— Я спросил, готов ли ты идти?

Я посмотрел на пустую обертку от сэндвича, который не помнил, как съел, допил воду и кивнул.

— Ага.

Фостер вскочил на ноги и протянул руку, быстро поднимая меня. Мы выбросили мусор в корзину и примерно через тридцать минут прибыли в Заповедник Бабочек. По правде говоря, я не думал, что мне это понравится, и согласился посетить это место только потому что меня убедил турагент. Но увиденное отлично вписывалось в мой сегодняшний список «Стюарт никогда не делал этого».

Мы вошли в Дом Бабочек и внезапно погрузились в сказку. Купол был волшебным, весь покрытый зеленью, и нас в мгновение ока окружили прекрасные создания. Огромные и яркие, не те, какие обычно видишь в садах. Некоторые были голубыми, некоторые зелеными, а некоторые – размером с птиц.

Гид рассказал нам о борьбе за спасение вида и о том, как большая великолепная голубая бабочка была спасена каким-то профессором из Тасмании. Мы протянули на ладонях половинки апельсинов, и бабочки, порхая, спустились к нам.

Они были такими изысканными, такими удивительными. Раньше я никогда не думал о бабочках, и теперь был совершенно потрясен. И, судя по выражению лица Фостера, он чувствовал то же самое.

Когда экскурсия закончилась, мы взяли поездку сафари с гидом в парк, через реки, через лес и сели в грузовик с открытым верхом. Фостер взял меня за руку и держал на своем бедре.

— Это ведь нечто особенное, правда?

Я уставился на него во все глаза: интересно, о чем он говорит? О нас? О дне друг с другом в качестве пары? Он это имел в виду?

Фостер засмеялся и обвел все вокруг по дуге свободной рукой.

— Все это место в целом. Эти бабочки были просто... Поразительными!

— Это было просто потрясающе, — ответил я, пытаясь не показать свое разочарование. Блядь. Почему я вообще разочаровался? Безусловно, он не мог говорить обо мне. Или о нас. Да и не было никаких «нас». Я был его клиентом, который платит; и я буквально заплатил ему за то, чтобы провести день со мной...

Но потом Фостер переплел наши пальцы и толкнул мое плечо своим.

— Весь день был абсолютно потрясающим. Канатная дорога, бабочки. Все это. Здесь, с тобой. Абсолютно все. Спасибо тебе.

Я притворился, что вовсе не покраснел, что его слова не заставили мое сердце ускориться.

— За что ты меня благодаришь?

— За то, что пригласил меня. За просьбу провести с тобой день. — Он сжал мою руку. — Я очень давно так здорово не проводил время.

— Я думал, что круизы вокруг тропических островов – это и есть твой способ отлично проводить время, — сказал я.

— Так и есть. Но и на суше тоже здорово. Я так привык быть на воде, думал, не смогу нормально ходить.

Я наклонился ближе и прошептал:

— Это то, что говорят все мальчики?

Он усмехнулся и крепче сжал мою руку.

— Не знаю. Это ты мне завтра расскажешь.

Твою ж, блядь, мать. Значит, мы были на одной волне по поводу сегодняшнего вечера.

— Приятно слышать. Я буду держать тебя в курсе.

Фостер засмеялся, и гид замолчал и уставился на нас. Я почувствовал себя школьником, пойманным за разговорами в классе, и Фостер дождался, пока гид снова заговорит, и наклонился ко мне, чтобы заглушить смех.

Он улыбался всю дорогу до Палм-Ков (Прим. пер.: прибрежный пригород, в 27 км к северу от Кэрнса, Квинсленд, Австралия. Назван в честь пальм на пляже), и я, наверное, тоже. Я обещал Фостеру шикарный ужин, но, учитывая, что мы были одеты в шорты и рубашки, самым модным местом в соответствии с нашим дресс-кодом был бар и гриль на набережной. Нас посадили за столик для двоих на веранде, и мы заказали пиво, пока просматривали меню и карту вин.

Темнело. Мы провели на воздухе весь день, и вид на пальмы над океаном во время захода солнца был поистине впечатляющим.

Компания была еще лучше.

Фостер рассказал мне, что когда начинал свой бизнес, люди скептически относились к городскому хлыщу, думая, что тот не продержится больше недели. Но он доказал всем их неправоту, покорил своим обаянием и умением слушать и учиться.

— И я уверен, что эта улыбка тоже помогла, — добавил я.

Он усмехнулся.

— Может быть. Но вскоре они поняли, что я здесь, чтобы остаться, и у меня хороший бизнес. И я здесь не за тем, чтобы зарабатывать миллионы, а чтобы жить. Я забочусь об окружающей среде, и это принесло еще несколько голосов в мою пользу.

— Так ты еще не местный житель? — спросил я.

Он фыркнул.

— Джим Скотт, парень, которому принадлежит компания, с которой у меня заключен контракт, здесь уже сорок лет, и только сейчас получил статус местного жителя.

Я посмеялся над этим.

— Эксклюзивный клуб, правда?

Мы заказали на ужин рыбу-меч, медальоны из мраморной говядины Вагю (Прим. пер.: общее название мясных пород коров, отличающихся генетической предрасположенностью к интенсивной мраморности и высокому содержанию ненасыщенных жиров. Мясо таких коров отличается высоким качеством и стоит очень дорого) и салат. Фостер выбрал для нас белое вино, и мы ужинали при свечах и развешанных над нами волшебных фонариках. Это был самый романтичный ужин в моей жизни.

Незапланированный, незаписанный и совершенно невероятный.

Я хотел, чтобы это длилось вечно. Я хотел, чтобы этот фантастический отпуск стал моей настоящей жизнью, потому что теперь вернуться к работе, которую я не хотел, означало вернуться к одиночеству.

Не имея всего этого. Упуская. Я никогда не задумывался, чего хочу, до настоящего момента. Мне казалось, что все, чего я хотел в жизни – это случайные связи без каких-либо обязательств. Это было все, на что у меня хватало времени, и устраивало, до этого момента.

До Фостера.

Пока я не понял, чего именно мне не хватало.

— Что бы ты сделал, — начал Фостер, — если бы оставил свою жизнь в Брисбене и переехал сюда?

— Сюда?

Он пожал плечами.

— Ну, куда угодно. Что бы сделал Стюарт Дженнер, если бы больше не занимался финансами? Остался бы в Брисбене? Или переехал?

Я потягивал вино, пока обдумывал ответ.

— Я не знаю. Я... я никогда не задумывался об этом раньше. Точнее, я имею в виду, что думал об этом, – Боже, я даже мечтал об этом – но чем я буду заниматься? Я не знаю ничего другого.

Он уставился на меня, не мигая.

— Нет, ты знаешь.

— И что же? Стать моделью для демонстрации плавок?

Он посмеялся.

— Да, черт возьми. Они оказались бы дураками, если бы не взяли тебя.

Я закатил глаза и сделал еще один глоток вина.

— Ты разбираешься в фондовом рынке, — сказал Фостер серьезно, — и в финансовых инструментах. Прогнозируешь тенденции, которые могут формировать экономику.

— Да, но ты спросил, что, если бы я больше не занимался финансами.

— Так почему же ты не можешь перейти к финансовому консультированию?

— Потому что я не квалифицирован.

— Ты бы получил квалификацию в кратчайшие сроки. Черт, да ты мог бы зарабатывать на жизнь, торгуя на фондовом рынке.

— Мне казалось, я должен выбрать что-то менее напряженное.

Он снова засмеялся.

— Низкорисковые инструменты, на долгосрочную перспективу. Ты же знаешь, какие стратегии работают для частных инвесторов.

— Почему ты этим не занимаешь? — парировал я. — Если это так просто.

— Я балуюсь на фондовом рынке время от времени. Но у меня есть работа моей мечты.

Я поболтал вино в бокале, не сводя глаз с Фостера.

— В твоих устах все выглядит так просто.

— Так оно и есть. Вот увидишь. Однажды ты достигнешь этой точки, того самого переломного момента, где почувствуешь, что если не уйдешь, то умрешь. Я надеюсь, что этого не случится. Я действительно на это надеюсь. Но…

— Но я уже близок к этому?

Он долго смотрел на меня.

— Я не очень хорошо тебя знаю, Стюарт. Но я думаю, что уже достаточно неплохо, чтобы понять, что ты хочешь уйти.

Я засмеялся, тихо и горько.

— Видишь? Вот где ты ошибаешься.

— В том, что ты не хочешь уйти?

Я покачал головой.

— Нет, не в этом. Ты сказал, что не очень хорошо меня знаешь. Но, Фостер, ты единственный человек на планете, который меня вообще знает.

Глава 12

Фостер

Ужин был идеальным до тех пор, пока я не испортил его разговорами о работе Стюарта, и о том, что ему скоро предстоит возвращаться к работе и к жизни, которую он ненавидит. Свет в его глазах погас, как только я упомянул это, и я пожалел сразу же, лишь только эти глупые слова сорвались с моих губ.

Мне нужно было загладить вину. Отвлечь Стюарта и снова поднять ему настроение. У нас был отличнейший день. Самый лучший, если быть честным, и я не хотел, чтобы он закончился на грустной ноте.

Я вообще не хотел, чтобы он заканчивался.

Стюарт сказал, что я единственный человек, который знает его настоящего. Господи, я знал его всего несколько дней. Мы обсуждали личные темы. Он признался в некоторых вещах, о которых его коллеги никогда не должны были узнать – о его мечтах и о здоровье. У меня сложилось ощущение, что со мной Стюарт был самим собой, и я ненавидел то, что он вынужден был тщательно скрывать это в реальной жизни.

— Спасибо, — сказал я.

— За что? — В его тоне слышалось сомнение, досада, смирение.

— За сегодняшний день. За приглашение присоединиться. Это был один из лучших дней в моей жизни. И спасибо, что показал мне, какой ты на самом деле.

Стюарт почти вздрогнул, его глаза сузились.

— Ты говоришь так, будто это плохо.

Я медленно покачал головой, не отрывая взгляда от его глаз.

— О нет, Стюарт. Как раз наоборот. Это очень хорошо.

Он опустил взгляд на стол, и дюжина эмоций пронеслась на его лице в мерцании волшебных огней.

— У меня нет причин быть с тобой кем-то, кроме себя самого.

Я потянулся и взял его за руку.

— За это я тебя и благодарю. Для меня честь разделить это с тобой.

Он покачал головой, словно мог физически отвергнуть мой комплимент. Я предположил, что профессиональные почести были для него обычным делом, но что-то более или менее личное выходило за пределы зоны его комфорта.

— Разве нам не нужно в супермаркет? Необходимо вернуть машину к девяти, так что…

— Значит, поехали, — сказал я, поднимаясь.

Стюарт настоял на том, чтобы заплатить. «Потому что это я пригласил тебя на свидание, Фостер, так будет справедливо». И я позволил ему и был очень рад, что мы не сразу вернемся к пристани. Конечно, поход за продуктами не был романтической прелюдией к… ну, к чему бы ни было, но давал возможность вернуть улыбку Стюарту, прежде чем мы вернемся на яхту.

Хотя я получил в итоге намного больше, чем улыбку. Как только мы вошли в двери магазина, то увидели огромную коробку с лимонами и лаймами, и Стюарт смеялся, набирая целую гору в пакет.

— Не думаю, что нам понадобится так много, — попытался вразумить я.

— Нас ждет много игр «Слижи, глотни, высоси».

Я поёжился.

— Я серьезно опасаюсь за свою печень.

Он засмеялся и наклонился ближе.

— А у меня есть серьезные опасения за свою задницу, потому что я знаю, чем ты оснащен. Так что мы квиты.

Я засмеялся, возможно, громче, чем было уместно в продуктовом магазине, и вот так мы вернулись к улыбкам, нежным прикосновениям и горячим взглядам. Оставив пока позади неприятные темы из реальной жизни.

Мы набрали свежих фруктов и овощей, мясные нарезки и морепродукты.

— Хочешь немного устриц? — спросил я, заглядывая в холодильник гастронома.

Ноздри Стюарта затрепетали, и он поморщился.

— Я не фанат. Но ты можешь взять для себя. Я слышал, что они... полезны.

Я фыркнул:

— Не-а. Как насчет свежих креветок?

— Да, звучит неплохо.

Когда мы закончили, я кивнул в сторону дальнего ряда.

— Отдел интимных товаров. Может, заглянем?

Я пошел в ту сторону; Стюарт последовал за мной и, когда я остановился у секции с презервативами и смазкой, поднял бровь.

— Какие-нибудь особые предпочтения?

Он пожал плечами.

— Я упаковал с собой двенадцать штук. Собирал сумку до того, как мистер Засранец решил, что не хочет присоединиться ко мне. И просто не выложил их.

— Оу, вот как? — Я взял тюбик смазки.

— И смазку тоже. Я всегда готов.

Я фыркнул.

— Сколько ты сказал там у тебя в упаковке? — переспросил я.

— Двенадцать.

— Хм-м-м… — Я притворился, что думаю. — А сколько у нас еще дней? Этого будет достаточно?

Он посмеялся.

— Не дразни меня так. Или я тебя поддержу в этом.

— Мы пришвартуемся в следующий раз через три дня, так что до этого должно хватить, — пошутил я. Я взял чувственное массажное масло и бросил его в корзину. — Если тебе повезет, я позволю сделать мне полный массаж тела.

Он фыркнул.

— Боже, спасибо. Но так, к сведению, чтобы ты знал, я не буду сильно против. На самом деле, чем больше я об этом думаю… — Его взгляд стал мечтательным, а затем Стюарт поправил промежность. — Да, наверное, мне не стоило думать об этом.

Я провел рукой по его спине и заднице, сжав ягодицу.

— Последняя остановка – магазин спиртного. А потом мы вернемся на яхту, где ты сможешь думать обо всем, что нравится.

Мы добрались до кассы, и Стюарт посмотрел на корзину.

— Я плачу за это, — поспешил заявить я, зная, что он собирался сказать. — Это часть твоего тура.

Честно говоря, в этом не было ничего особенного, и Стюарт уже заплатил за ужин...

— Я возьму алкоголь, — сказал он, проходя через кассу, куда я не мог пойти с неоплаченным товаром. — Это будет по-честному.

Я вздохнул. Я не мог спорить – парня уже след простыл, а кассир выжидающе улыбался мне. Я сгрузил покупки, и к тому времени, когда закончил, Стюарт вернулся с улыбкой шириной в милю, неся упаковку «Короны» и бутылку текилы «Alquimia Reserva de Don Adolfo Extra Añejo» сверху.

— Это было так уж необходимо? — спросил я, когда мы вышли к машине.

— Целиком и полностью.

Я не мог даже наказать его за то, что он потратил столько денег; в конце концов, это полностью обслуживаемый тур, но улыбка Стюарта была так прекрасна, что я ничего не мог поделать, кроме как улыбнуться в ответ. Полагаю, правила поменялись в отношении многих вещей, потому что мы были только вдвоем.

Думаю, очень многое изменилось.

Мы сдали ключи от машины и перенесли припасы по пристани к яхте. Вокруг было несколько человек, кое-где горели фонари, но в основном мы были одни. Стюарт поставил коробку с пивом на обеденный стол.

— Итак, мы останемся здесь на ночь или отправимся до следующей остановки?

— Мы остаемся здесь. А что? Ты не хочешь?

— О, нет, я не против ни того, ни другого. Мне просто стало любопытно, если яхта слишком будет раскачиваться, люди это заметят? — Он улыбнулся. — Не хотелось бы прерываться, найдя нужный ритм. Если ты понимаешь, о чем я…

Я улыбнулся, раскладывая продукты.

— О, я понял, что ты имеешь в виду. Но эта яхта имеет довольно хорошие показатели соотношения водоизмещения к длине. Она не будет раскачиваться слишком сильно.

Он поставил бутылку текилы на стойку рядом со мной и поцеловал меня сзади в шею, прижавшись всем телом.

— Знаешь это по опыту?

— Не по личному, — ответил я. Мне отчаянно не хотелось, чтобы ответ звучал со сбившимся дыханием. Я откинул голову на плечо Стюарта, и он стал целовать мою шею. — Другие люди…

Его губы остановились у моего уха, обдавая теплым дыханием. От движений его языка мои колени слабели.

— Ты никогда никого не трахал на своей собственной яхте?

— Нет. — Я схватился за стойку, чтобы не повернуться. — Всегда оставлял это на берегу, если ты понимаешь, о чем я.

— Разве это не твой дом? — спросил он, прижимая меня сильнее к шкафам, его горячий и твердый член сильнее вжимался в мою задницу.

Я едва контролировал себя, давая односложные ответы.

— Да.

Он вжимался в меня медленно и сильно.

— Значит, я буду первым парнем, кого ты здесь трахаешь?

— Да.

Ему явно нравилось это, потому что он растекся по мне, а его член пульсировал.

— Моя кровать, — пробормотал он, — или твоя?

— Моя, твоя. Мне, блядь, все равно. — Я пытался повернуться, но он держал меня прикованным. Я почувствовал его улыбку, когда он поцеловал меня в шею.

— Хочешь шот текилы? Хочешь слизать соль с моего тела?

Я покачал головой.

— Нет. Мне это не нужно. — Я обернулся, и он позволил мне. Его глаза потемнели, а улыбка стала хищной. Я понял, почему у него был список друзей с привилегиями. Если он хоть на кого-то смотрел так же, как на меня сейчас… — Мне не нужно пить для храбрости, и не нужен ингибитор, — сказал я. Сжал его рубашку и притянул ближе, наши бедра соединились, моя эрекция прижалась к его. — Я хочу чувствовать все.

Его ноздри затрепетали, и он обрушил свой рот на мой в поглощающем поцелуе. Горячо и страстно. Его руки погрузились в мои волосы, обхватили шею, и он толкнул меня назад к раковине. Когда он, наконец, отступил, у него перехватило дыхание, а губы стали влажными и пухлыми.

— Заприте дверь, капитан. Вашему юнге нужен действительно хороший трах.

Иисусе.

От этих слов я практически кончил. Мне пришлось сжать себя, чтобы хоть немного успокоиться. Стюарт ухмыльнулся, как самодовольный засранец, и направился в свою комнату, на ходу снимая с себя рубашку.

Что ж.

Шевелись, Фостер.

Я встряхнулся, закрыл дверь кабины и запер ее. Выключил свет и, спустившись, обнаружил Стюарта в одном нижнем белье. Он ухмыльнулся, пока стягивал его, не отрывая взгляда от меня и перешагивая через кучку одежды. Подойдя к своему чемодану, он вытащил коробку презервативов и бутылку смазки и бросил их на кровать. Расстелил полотенце в середине матраса и наградил меня грязной ухмылкой, пока становился на него коленями.

Его твердый, как камень, член стоял колом. Стюарт медленно двинул по нему рукой.

— Я так ждал этого, — сказал он.

— Тогда никакого давления, — сказал я.

— О, я знаю, что ты сделаешь все хорошо для меня, Фостер. — Он практически промурлыкал слова. А затем наклонился, показывая мне самую восхитительно задницу, которую я когда-либо видел, устраивая шоу, когда взял смазку и смазал свой палец. Затем выпрямился, протянул руку и провел пальцем вокруг своей дырочки.

— Ох, твою мать, — выдохнул я.

— Хочешь посмотреть, как я трахну себя? — спросил он. — Или ты все же хочешь раздеться и сделать это сам?

Стюарт говорил, что он главный в спальне, и я не должен был сомневаться в нем. Я все еще стоял на месте, наблюдая за ним, и он застонал, когда его палец скользнул внутрь. Это был низкий гортанный звук, смесь удовольствия и нетерпения. Я понял намек и разделся, сильно сжимая свой член. Иначе я кончил бы еще до того, как оказался внутри Стюарта.

Встав на колени на кровати позади него, я провел рукой по нижней части его спины и по ягодицам, раздвигая половинки так, чтобы у его пальца был лучший доступ.

— Ты охуенно горяч, — пробормотал я. — Господи, Стюарт, я мог бы кончить, просто наблюдая за тобой.

Он усмехнулся, хрипло и отчаянно.

— Не этой ночью. Сегодня ты мне нужен во мне. Сейчас же, Фостер. Я не шучу.

Я взял пакетик из фольги и разорвал его, раскатал презерватив по члену и оттянул яйца. Это становилось неловким.

Блядь! Возьми себя в руки, Фостер.

Я смазал себя, затем свои пальцы.

— Убери свою руку, — сказал я.

Стюарт сделал, как я просил, но, выгнув спину, выставил задницу и посмотрел вверх.

— Тебе лучше поторопиться и вставить что-нибудь внутрь…

Я схватил его за плечо и вонзил в него один палец, заставив слова застрять в его горле.

— Это всего лишь один палец.

— Черт, да, — простонал он.

Я несколько раз медленно и глубоко подвигал пальцем внутрь и обратно. Стюарт был горячим, узким и таким чертовски восприимчивым. Он издал глубокий скулящий звук, который стал словом «больше».

Поэтому я добавил второй палец, и Стюарт снова выгнулся, насаживаясь на мою руку.

Твою мать. Ему это определенно нравилось.

— Тебе нравится это? — спросил я.

— Хочу больше. Мне нужно больше, — простонал он, его голова откинулась назад, словно он потерялся в ощущениях. — Твой член. Пожалуйста.

О, Господи Иисусе.

Я вытащил пальцы, и Стюарт заскулил, поэтому я расположился позади него, а он прижался ко мне задней поверхностью своих бедер. Используя одну руку, я схватился за его бедро, а другой направил себя и толкнулся внутрь.

Он принял меня целиком, так совершенно, так полно.

Он стонал, пока каждый мой дюйм заполнял его. Я схватил его за бедра и остановился, когда погрузился так глубоко, как только мог, чтобы успокоиться и отдышаться.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒