Annotation 11 страница

Он словно лепил меня, податливого и жаждущего, и когда, наконец, оказался во мне, не было никакого «втрахивания в матрас». Я лежал на спине, прижав колени к груди, а Фостер находился внутри меня, держа мое лицо и целуя меня так глубоко, словно поглощая.

Он наполнял меня медленно, достигая самых потаенных мест.

Он занимался со мной любовью.

Каждый толчок был для моего удовольствия. Каждая ласка дарила прекрасные ощущения, каждый поцелуй показывал, как сильно Фостер меня хочет.

Он буквально вырвал из меня оргазм, похожий на мучительный взрыв блаженства, а затем держал меня в объятиях, пока я распадался на атомы. Войдя максимально глубоко в последний раз, он напряг каждый мускул, пока кончал; его лицо в этот момент было невыразимо прекрасным.

Фостер рухнул на меня, и мы долго пролежали так. Ни один из нас не хотел двигаться. Я рисовал круги на его спине, и он глубоко вздохнул, прежде чем отстраниться и поцеловать меня.

О да. Все определенно было иначе.

Что-то между нами изменилось. Немного страшновато и удивительно. Что-то, к чему я не мог подобрать слов; то, что я не хотел изучать слишком пристально. Я просто хотел обнять Фостера, чтобы он обнял меня в ответ и продолжал целовать, как сейчас.

Я подумал, что ему, наверное, нужно пойти наверх и проверить, все ли в порядке. Но он этого не сделал. Во всяком случае, не сейчас. Мы остались в постели. Пообедали в постели. Целовались, смеялись и снова занимались любовью.

Ближе к вечеру мы снова поплавали. А потом сидели на скамейке в кабине. Я устроился между ног Фостера, прижавшись спиной к его груди. Вместо того чтобы заплыть в бухту, мы остались там, где были, и наблюдали закат, а Фостер держал меня в объятиях.

Когда последние лучи солнца превратили оранжевое небо в пурпурное, он поцеловал меня в макушку.

— Сегодняшний день был идеален.

Я повернулся в его руках.

— Да, это так. И я не хочу, чтобы он заканчивался.

Я, наверное, не хотел так много признавать, но Фостер будто открыл что-то во мне.

— Тогда позволь мне отвести тебя обратно в постель, — ответил он, целуя меня с поразительной страстью и нежностью. — И мы растянем это на всю оставшуюся ночь.

***

На следующий день мы проснулись рано, собираясь войти в залив и прогуляться по пляжу, пока никого не было. Но вместо этого сидели в кабине и завтракали, глядя на дельфинов вдалеке, скатов и черепах у рифа. Это было так красиво, так уединенно – по эту сторону острова не было других лодок. Пляжа как такового здесь не было, только скалистые выступы, так что туристам по большому счету вообще незачем было здесь останавливаться. В итоге мы просто плавали, спрыгнув с кормы, ныряли с маской и трубкой за тропическими рыбками, и это было так здорово, что мы решили остаться на месте. Тот факт, что вокруг никого не было, делало это место идеальным. Некому было нарушить наше уединение. Между тем, солнце жарило во всю, влажность повысилась, поэтому мы провели утро, чередуя плавание с обсыханием в кабине.

— Черт, как же жарко, — пожаловался я, обливаясь по́том.

Мы ныряли в воду, просто чтобы остыть, но становились потными раньше, чем успевали дотянуться до полотенца.

Фостер посмотрел вверх, затем на север.

— Может пойти дождь позже. Влажность, должно быть, перевалила за уровень девяносто.

Я вытер лоб и взял две бутылки воды.

— Вот, соблюдай водный баланс.

Он проглотил половину и все равно выглядел немного измотанным.

— Знаешь, мы могли бы провести день в каюте, закрыв дверь и включив кондиционер.

Я уставился на него.

— У тебя здесь есть кондиционер?

Он усмехнулся.

— Конечно есть.

— Тогда какого черта наши задницы потеют тут?

— Когда я мог заставить тебя потеть под палубой.

Я усмехнулся.

— Именно. Мне больше по вкусу потеть на нижней палубе с кондиционером.

Фостер выключил приборы, убедился, что все в порядке, последовал за мной на нижнюю палубу и закрыл дверь.

— Нужно только проверить погоду, — сказал он, поднимая какой-то экран. Это была радиолокационная карта, и вдоль побережья Квинсленда двигалась зеленая полоса. — Да, сегодня днем ожидается от десяти до пятнадцати миллиметров осадков. Это объясняет влажность. На данный момент восемьдесят девять процентов.

— И чем это нам грозит? — спросил я. — Мы не наблюдали ничего, кроме сияющего солнца и легкого бриза. Как здесь проходит дождь?

— Так, что если ты встанешь под него, то промокнешь. — Он ухмыльнулся. — Не парься. Пятнадцать миллиметров – ничто. Пока ветер не поднимается, все в порядке. А если это произойдет, мы просто поплывем в бухту. Не о чем беспокоиться. И в любом случае, если пойдет дождь, это просто означает, что нам нужно будет чем-то заняться здесь несколько часов.

— Хм-м, — промурлыкал я, улыбнувшись. — Есть предложения? Карты, кроссворды, может быть, судоку?

Он приблизился ко мне, подтолкнул к шкафу на камбузе и прижался бедрами. Его улыбка была поистине дьявольской.

— О, у меня на тебя планы получше.

Его слова, тон, похоть в глазах мгновенно воспламенили мою кровь. Как могло так быть, что я хотел его снова и снова? У нас было так много секса, что все должно быть натертым и воспаленным. Моя задница должна была бы болеть, но она не болела. Мне хотелось больше. Я бы взял все, что он мог мне дать. Охотно. Черт, я бы даже умолял об этом. Мои яйца поджались при мысли о том, что он снова возьмет меня, скользя внутри, пытаясь стать со мной одним целым.

Мое тело нуждалось в Фостере, как будто он был кислородом.

На этот раз он брал меня на столе. Я лежал на спине, моя задница была у его бедер, а его член погружался в меня. Фостер целовал меня, гладил, обнимал, заставив ослепнуть от фейерверка в глазах, когда оргазм взорвался внутри меня. Кончая, он крепко сжал мои бедра, и я почувствовал, как он набухает и пульсирует глубоко, очень глубоко внутри, заполняя презерватив.

Когда вернулись эмоции и способность двигаться, мы были истощены, и Фостер затащил меня в кровать вздремнуть.

— Я думал, что вчерашний день был идеален, — сказал я, когда он заключил меня в свои объятия. — Но сегодняшний может победить.

Он потерся о меня носом, сонно целуя в затылок.

— Пока ничья, — пробормотал он. — Но сегодняшний день еще далек от завершения. Возможно, лучшее еще впереди.

***

Я проснулся раньше Фостера, поэтому решил удивить его поздним обедом. Я быстро приготовил куриный салат, разорвал хлеб на кусочки, добавил небольшую миску оливкового масла с бальзамическим уксусом и фруктов. Наливая сок, я заметил, что Фостер купил устриц. Я не был их фанатом, однако он хотел купить их, когда мы в прошлый раз ходили за продуктами, но передумал. На этот раз он явно принял решение в их пользу, потому что их было с десяток, уже со снятыми створками. Так что я добавил их на поднос.

Я поставил его на кровать и разбудил Фостера. Сидя в прохладном от кондиционера воздухе каюты, мы кормили друг друга салатом и макали хлеб в масло и уксус.

— Я не знал, что делать с устрицами, — сказал я. — Так что я просто оставил их как есть.

— Отлично. Именно так я их и люблю.

Он взял одну, наклонил раковину и позволил устрице скользнуть в рот.

Я покачал головой.

— Можешь оставить их себе. Не то чтобы они были тебе нужны, — засмеялся я. — Ну, во всяком случае, не в качестве афродизиака. В этом деле тебе не нужна помощь.

Он засмеялся и отправил в рот еще одну.

— Ты когда-нибудь пробовал их раньше?

— Только с водкой и перцем чили.

— Ах, вот где ты ошибся.

— Они были не так уж и плохи, — признал я. — Просто не мое любимое блюдо. Я буду придерживаться углеводов и жиров.

Я съел еще кусочек хлеба, слизывая масло с пальцев.

— Знаю, что вид снаружи бесценен, но спуститься под кондиционер было гораздо лучшей идеей, — сказал я.

Мы так и остались, полусидя-полулежа, прислонившись к изголовью кровати и натянув одеяла до талии. Это было намного комфортнее, чем удушающая влажность на улице.

— Я мог бы привыкнуть к этому.

Несколько минут Фостер выглядел слегка смущенным. Как будто пытался придумать, как получше спросить меня о чем-то.

— Знаешь, ты можешь просто сказать это.

Он нахмурился.

— Сказать что?

— Что бы ты там ни хотел спросить или рассказать мне.

Он с трудом сглотнул.

— Нет, я просто...

— Хотел спросить меня, действительно ли я собираюсь вернуться к своей прежней жизни?

Он метнул на меня взгляд.

— Я должен, — сказал я, не дожидаясь ответа. — У меня есть обязательства. Я не могу просто уйти, как бы мне этого ни хотелось.

Фостер промолчал, поэтому я отвлекся, съев несколько виноградин.

— Я имею в виду, что этот отпуск был самым лучшим, что я могу вспомнить, если честно. И я уверен, что вернусь в Брисбен в лучшем расположении духа, чем когда приехал сюда. Я действительно не хочу возвращаться и с удовольствием остался бы здесь навсегда. Но я должен. На самом деле, по возвращении я направляюсь прямиком в Сидней. Если мои коллеги не успели испортить окончательные документы по самому крупному контракту, над которым я когда-либо работал.

Фостер снова не произнес ни слова, и когда я посмотрел на него, то ожидал увидеть печаль или даже гнев, но его лицо было искажено чем-то другим.

— Ладно, — пошутил я. — Я попробую устрицу. Это для твоей же пользы, вдруг кому-то из нас понадобится афродизиак.

Я взял устрицу, собираясь с духом, но Фостер, положив ладонь мне на предплечье, остановил меня:

— Не ешь их.

Я посмотрел на Фостера и понял, что ему плохо.

Он был не просто бледным. Он был зеленым.

О нет.

Он соскочил с кровати и побежал в ванную. Я слышал, как его рвало в туалете, и знал, – это общеизвестно – что пищевое отравление устрицами очень опасно. Я последовал за Фостером.

— Черт подери. Ты в порядке?

Все еще обнаженный, он склонился над унитазом – его рвало. Он поднял руку, как будто просил меня оставить его в покое. Я схватил полотенце для рук и сунул под холодную воду. Когда Фостера перестало тошнить, и он откинулся назад, я протянул ему полотенце, и он вытер им лицо. Он выглядел ужасно.

— Забирайся обратно в кровать, — предложил я.

Я помог ему подняться. Он дрожал и весь покрылся по́том, но я поддерживал его под локоть и, когда мы вернулись в каюту, усадил его на кровать. Затем убрал с постели еду, которую принес.

К тому времени, как я отнес поднос на кухонную стойку, Фостер опять был в ванной, где его снова вырвало.

Я выждал минуту и последовал за ним.

— Эй.

Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Сгорбленный, до сих пор обнаженный, и такого оттенка зеленого, какого я никогда не видел у людей раньше. Он снова поднял руку, но без сил уронил ее на колени.

— Ух-х, — простонал он. — Мне плохо.

Он застонал, а затем его опять вырвало.

И больше из ванной он не выходил. Он был болен, и мне нужно было взять на себя ответственность и позаботиться о нем. Я снова намочил полотенце, отжал и вернул ему, когда он сел.

Фостер реально не мог уже покинуть ванну. Я вернулся в комнату, схватил подушку, стянул с кровати простынь и отнес все ему. Он ссутулился еще сильнее, чем раньше.

— Вот, — мягко предложил я. — Ложись. Я сейчас вернусь.

Я накрыл Фостера простыней, не то чтобы его, вероятно, волновало это, но я беспокоился о нем, а не о том, чтобы рассматривать его, пока он болен.

Я выбросил еду с подноса в мусорное ведро и вымыл все, что смог. Я слышал, как Фостера еще несколько раз тошнило, и понятия не имел, что еще сделать. Я не знал, чего ожидать, что ему дать и насколько плохо это может обернуться. Я взял планшет Фостера, который, как я видел, он использовал раньше для просмотра прогнозов погоды, так что я знал, что устройство подключено к интернету. Я нашел значок Google и быстро поискал о пищевых отравлениях и устрицах, читая об этом недомогании и о том, что я могу сделать, чтобы помочь и чего вообще ожидать. Насколько сильно Фостер заболел и как долго это может продлиться?

Четырежды прошерстив поисковик, я пришел к выводу, что, если верить «Доктору Google», Фостер либо выздоровеет через несколько часов, либо умрет мучительной смертью. Блядь. Мне следовало быть лучше подготовленным, а не надеяться на помощь интернета, но, по крайней мере, теперь я знал, что делать. Пить много жидкости, проверять температуру и вызвать медицинскую помощь, если станет хуже; на самом деле звучало здраво. Учитывая тот факт, что Фостера вырвало так быстро и так основательно, после того, как он их съел, это было хорошим прогнозом.

Яхту качало на волнах намного больше, чем я привык. Может быть, из-за болезни Фостера все выглядело хуже, чем было на самом деле. Может быть, мое равновесие было нарушено, потому что я волновался. Датчики возле рации пищали чаще обычного. Или они всегда так пищали, а я просто не замечал? Я никогда раньше не обращал на них внимания, потому что в этом не было необходимости.

Черт побери. Стюарт, перестань паниковать.

Я нашел в холодильнике немного Lucozade (Прим. пер.: спортивный энергетический напиток с высоким содержанием сахара, так же используется в медицине для восстановления больных) и отнес в ванную. Фостер свернулся калачиком на полу, закрыв глаза, положив голову на подушку и наполовину укрывшись простыней. Он выглядел бы мирно спящим, если бы не был зеленого цвета.

— Фостер? — тихо позвал я.

Он застонал.

Я сделал шаг и поднял пластиковый стакан.

— Мне нужно, чтобы ты выпил это.

Фостер снова застонал, выражая несогласие.

— Это поможет.

Он открыл глаза, так что я встал на колени рядом и поднес стаканчик к его губам. Он отхлебнул и скривился, а после долгого, нерешительного момента сел, и его снова вырвало.

А затем над головой прогремел раскат грома, и казалось, будто кто-то потряс мачту.

— Блядь! — выкрикнул я, выбегая из каюты.

Я толкнул дверь и выскочил наружу прямо под темное, грозовое небо с низкими грохочущими облаками. Задний флаг развевался на ветру.

Твою ж мать!

Я поднялся в капитанскую рубку, заметив, что здесь раскачивание яхты ощущалось сильнее. Из-за качки мне пришлось держаться. Я посмотрел на воду вокруг. Других лодок не было в поле зрения, деревья на острове ходили ходуном, и, чтобы я не успел обрадоваться, что все не так уж плохо, тучи разверзлись и обрушился ливень.

Я хватал все, что мог, и бросал в багажник под сиденьем. Все, что не было закреплено болтами, отправилось туда, и к тому моменту, когда спустился вниз, я промок насквозь, а волны стали намного сильнее. Яхту теперь трепало, как пробку в океане.

И тут меня озарило, как небо молнией минуту назад: я находился на яхте посреди долбаного океана с выведенным из строя капитаном и не имея ни малейшего представления о том, что делать.

Я помчался в ванную, чтобы спросить Фостера, но он склонился над унитазом – его снова рвало. Все его тело вздымалось, мышцы спины растягивались и скользили под кожей. Мне было неловко замечать это в такое неподходящее время.

— Э-э-э, Фостер?

Он соскользнул на пол и застонал.

— Там шторм, — добавил я.

Он закрыл глаза и снова простонал. Зеленовато-серая бледность его кожи была плохим знаком. Я взял губку, сполоснул ее, протер его лоб и лицо, как раз в тот момент, когда снаружи снова прогремел гром и молния рассекла небо. Теперь мы очень сильно раскачивались, но я сомневался, что Фостер вообще мог это чувствовать. Но в качке теперь не было ритма; это были резкие неровные толчки.

Блядь, блядь, блядь.

Ладно, значит, мне придется сделать все самому.

И тут до меня дошло, что все устройства Фостера пищат и мигают, но я понятия не имею, что с ними делать. Я вспомнил, что он пытался вкратце объяснить мне и точно рассказывал про связь и обновления погоды, но тогда я не уделил достаточно внимания. Я не ожидал, что мне понадобятся эти знания…

Я схватил навигационный экран и поискал метеорадиолокатор. И, черт возьми. С востока шла широкая полоса красного, желтого и белого цветов. А мы как раз находились с восточной стороны острова и на восточной стороне рифа.

Я плохо разбирался в мореплавании, но знал, что это плохо.

Мы находились прямо на его пути.

Что же я мог сделать? Просто сидеть здесь беспомощно, раскачиваясь, как игрушечная лодка в бурлящей ванне? Что, если море станет настолько бурным, что мы перевернемся? Возможно ли вообще такое на рифе? Я вспомнил, как Фостер говорил, что океан на этой стороне острова глубже, но мы остались здесь, потому что я хотел избежать взаимодействия с посторонними людьми. Господи. Мы оказались здесь из-за меня. А Фостер был смертельно болен.

И я не мог ничего с этим сделать. Или мог?

Яхта теперь раскачивалась сильнее. Вещи в шкафах двигались. Я оперся руками в стол, чтобы не упасть и не получить травму, если на меня что-то упадет.

Я открыл Google, не зная, что, черт возьми, искать, и начал с основ. Это было бы почти смешно, если бы я не был так чертовски напуган.

Управление яхтой в шторм.

Надо ли поднять якорь? Поднимать ли парус и надеяться, что нас унесет с пути урагана? Или успокоиться и довериться воле богов?

Я прочитал несколько первых ссылок и, как ни странно, обнаружил парочку реальных «что делать, если…» сайтов, и то, что там было сказано, имело смысл.

Я снова сверился с картой погоды. Ужаснейший шторм был еще далеко, но, насколько я мог судить, мы находились в самом худшем месте для столкновения с ним.

Я должен был что-то сделать.

Раздавшийся треск напугал меня до смерти.

— Говорит служба береговой охраны QF10, Порт-Дуглас. «Белый Рыцарь», пожалуйста, ответьте. «Белый Рыцарь», «Белый Рыцарь», ответьте, пожалуйста.

«Белый Рыцарь». Это же мы! Двухсторонняя радиосвязь! С нами кто-то связывается! Несмотря на качку, мне удалось добраться до рации, схватить ее и нажать кнопку. Я не имел ни малейшего понятия о морском или военно-морском протоколе радиосвязи.

— Здравствуйте?

— «Белый Рыцарь», ответьте, пожалуйста. Приём.

— Это «Белый Рыцарь».

Тишина.

Ой.

— Приём, — добавил я.

— Фостер Найт? Подтвердите. Приём.

— Нет. Меня зовут Стюарт Дженнер. Я пассажир на борту «Белого Рыцаря». Фостер болен. У него пищевое отравление. — Снова тишина. Дерьмо. — Приём.

— Есть угроза жизни? Вам нужен спасательный вертолет? Приём.

— Нет, я так не думаю...

Фостер, конечно, съел несколько несвежих устриц, но спасательный вертолет, как в фильмах, был немного радикальной мерой, не так ли?

— Вы знаете, где находитесь? Приём.

Вероятно, им нужны были координаты GPS, но эту информацию я дать не мог.

— Мы находимся на восточном побережье какого-то острова. Гм, Лоу-Айлз или что-то в этом роде, не могу вспомнить. Приём.

— Ваше судно в безопасности? Приём.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду под безопасностью. Я убрал все, что есть на палубе, в багажник, но качка усилилась в разы. Нас сильно болтает. Я просто подумал, не стоит ли мне поднять якорь? Или попробовать доплыть до той бухты, о которой упоминал Фостер. — Тишина. — Ой, приём.

— Вы можете управлять судном? Есть ли риск для жизни? Приём.

Блядь.

— Я не знаю…

Я провел рукой по лицу, в то время как настоящий страх скрутил мои внутренности. Я слышал, как Фостера снова начало тошнить, но его желудок был уже пуст.

— «Белый Рыцарь», пожалуйста, ответьте.

— Ой. Чёрт. Простите. Приём. Я не знаю, как это у меня получится.

— Мы можем прислать вам катер береговой охраны через семьдесят пять минут. Пожалуйста, подтвердите. Приём.

И меня вдруг осенило, – была ли то глупость и ошибочная бравада или, наоборот, вера в себя – что через семьдесят пять минут, возможно, будет уже поздно. Я не мог просто сидеть сложа руки и ждать, пока волна разнесет нас вдребезги. Я должен что-то делать.

— Нет. Я отведу яхту в бухту. Приём.

— Пожалуйста, повторите. Приём.

— Я отведу яхту в бухту. Там нам будет безопаснее. Приём.

И на этот раз, когда я произнес это, прозвучало более убедительно. Я повесил радиоприемник и вспомнил, как Фостер твердил о правилах безопасности и о том, где находятся спасательные пояса. Все еще преодолевая сильную качку в бушующем море, я приподнял сидения и вытащил две эти дурацкие спасательные штуковины. Свой я надел легко, но знал, что с Фостером будет сложнее. Я прошел в ванную и уперся в дверной косяк. Фостер лежал на полу, свернувшись клубком около унитаза. Господи. Теперь он был скорее серым, чем зеленым, и я не знал, хорошо это или плохо, а еще он был голый, но с обернутой вокруг тела простыней.

— Ладно, мне нужно, чтобы ты это надел, — сказал я, входя в ванную, держась за стенку душевой кабины и раковину, чтобы не упасть от сильной качки. Я склонился над ним, стараясь упереться ногами в стены, и попытался просунуть один конец пояса под него, но не смог. — Фостер, детка, мне нужно, чтобы ты попытался сесть.

Он открыл глаза и застонал.

— Ты можешь немного привстать?

Он попытался двинуться с места, поэтому я помог ему, подняв за плечо. Он был очень тяжелым и стонал, словно от движения ему становилось хуже. Я потянул его за руку, вероятно, грубее, чем следовало бы, и быстро застегнул ремень вокруг его талии. Но, по крайней мере, теперь пояс был на нем. Фостер снова опустился на пол, и я поднял его голову более осторожно, чем позволил себе дернуть за руку, сунул под нее подушку, и он попытался снова свернуться калачиком. Я наконец-то устроил его, прежде чем он снова встал на колени и его затошнило. Теперь из него выходила зеленая желчь, и я знал, – после употребления слишком большого количества дешевого вина во времена моей учебы в университете – насколько это ужасно.

Когда Фостер закончил и снова свернулся на полу, я взял губку и протер ему лицо.

— Спасибо, — пробормотал он.

Я ухватился за его миг просветления.

— Фостер, я попытаюсь провести нас через пролив в бухту. — Над головой грянул гром. — Тут шторм ударит по нам слишком сильно.

Он посмотрел на меня мутными глазами и опустился обратно на пол. Я снова накрыл его простыней и огляделся. Вообще-то, он был довольно хорошо изолирован в ванной. Он не смог бы слишком сильно удариться об пол, но я вернулся, схватил диванные подушки и обложил их вокруг Фостера для верности.

Яхта теперь качалась равномерно, и мы, казалось, раскачивались из стороны в сторону, а не от носа к корме, что подсказывало мне, что лодка, похоже, стоит не в том направлении. Я распахнул дверь кабины, однако из-за ветра ее захлопывало. Я толкнул ее изо всех сил и поднялся наверх, но тут же пожалел об этом.

Небо было темнее, чем я помнил. Ветер усилился, волны стали выше, косой дождь хлестал как из ведра. Я не мог ничего разглядеть за бортом яхты.

Блядь.

Последнее, что мне было нужно – это оторвать якорь или, чтобы он, зацепившись, накренил борт яхты, и мы опрокинулись. Я подошел к штурвалу и развернул лодку к якорному тросу, пытаясь дать ему больше пространства. Ветер толкал, волны тянули, дождь лил как из ведра, но изменение угла привело к раскачиванию назад. Этого оказалось достаточно. Трос дернулся и начал втягиваться, освобождаясь от того, что удерживало его.

Затем я вспомнил, как Фостер рассказывал мне, что однажды он попал в шторм второй категории. Неужели это было так же, как сейчас? Это вторая категория?

Я старался не думать об этом.

Но Фостер не стал вдаваться в подробности, а я не подумал спросить. Это была информация, которую мне вообще не следовало знать!

Ладно, просто дыши, Стюарт.

Мне нельзя было терять голову. И нужно сориентироваться.

Каждый раз, когда молнии освещали небо, я мог видеть остров слева от меня, но он располагался на семь часов, а мне было нужно, чтобы он указывал на девять. Север располагался на двенадцать часов, и мне нужно было идти на север, к верхней части острова. Я повернул штурвал, пытаясь развернуться против волн. Удары приходились немного боком, потому что если бы я повернул нос в шторм, то никуда бы уже не уплыл. А если я отверну нос от шторма, то сяду на мель около острова. Мне нужно было удерживать направление ветра по правому борту, как бы неправильно это ни казалось.

Я понятия не имел, что делаю.

Дождь и ветер хлестали меня по лицу, и я промок до нитки. Мои руки дрожали. Все мое тело трясло. И вовсе не от холода – я был до смерти напуган. Но я повернул ключ, и когда дождь и волны обрушились на приборную панель, увидел, как ожили датчики.

Я уж было подумал, что двигатель не завелся. Из-за шторма я не мог слышать его тихого гула, но датчики показывали мне, что он работает. Чёрт! Разве я не должен поднять якорь после того, как завел двигатель? Но теперь слишком поздно! Прогрохотал гром, молния расчертила темнеющее небо, напугав меня до смерти. Но это каким-то образом заставило меня сосредоточиться, и я притворился, как делал это всегда, что умею управлять судном.

По правде говоря, я понятия не имел, как это делать.

Я держался за штурвал, когда Фостер был за главного, как ребенок держится за руль автомобиля, сидя у отца на коленях.

Я понятия не имел, как быстро идет яхта, и не имел представления, на какой скорости она вообще должна идти. Я жал на дроссель, но не до упора. Как бы я ни хотел вдавить его в пол и ускориться, чтобы избежать этого кошмара, я знал, что безопасность и устойчивость важнее всего.

Лодку подбросило на волне, и я подумал, что другой стороны больше нет. Казалось, падение длилось целую вечность, но, приземлившись с глухим стуком, яхта рассекла бушующие воды под неправильным углом.

Господи. Неужели из-за меня мы разобьемся вдребезги?

Затем яхта накренилась вперед, и все, что я мог сделать, это держаться темнеющего пятна острова слева от меня. Не слишком близко, не слишком далеко. Я не знал, на каком расстоянии справа находился риф. Я не знал, как далеко на север нужно идти. Все, что я мог сделать, это подаваться вперед, пытаясь удержать яхту. Ветер и волны, завывая, толкали и швыряли ее в сторону острова, но там поджидали скалистые выступы, рифы, кораллы и отмели, и мне пришлось форсировать нос на север, удерживая штурвал и борясь с ним.

О боже, а что, если я сломаю рулевое колесо?

Я нажал на дроссель сильнее, когда угрожала волна, и яхта взметнулась вверх на ее гребне, брызги воды – будь то дождь или океан, я не мог разобрать – обрушились на меня с востока. И не только вода. Каждое сомнение, каждая нерешительность буквально захлестывали меня, пронизывая до костей, и ледяное осознание того, что все происходящее мне совсем не по силам, ужасающее осознание того, что же я натворил, обрушилось на меня из облаков наверху.

Это отличалось от любого беспокойства, что я испытывал раньше. Не было никаких стен, смыкающихся вокруг меня, не было сдавливания в груди, проблем с дыханием не возникало.

Это была не моя собственная внутренняя буря.

Я не мог найти выход из этого положения. Здесь я не мог ни льстить, ни блефовать; здесь невозможно было заключить сделку, выхода не было. Это далеко не то же самое, что смотреть через стол в зале заседаний и ждать, когда твой оппонент сдастся первым.

Я должен был держать себя в руках, поднимаясь боком по волнам, и приходилось сохранять надежду, когда волна грозила обрушиться сверху. В пропитанном дождем небе справа от меня виднелся лишь пенный гребень.

Но она не обрушилась, а провалилась, и яхта ухнула в воду под тяжестью силы гравитации, только для того, чтобы снова взмыть вверх, когда поднялась следующая волна.

Я подумал, мог ли я быть напуган настолько, что даже морская болезнь не проявилась.

Я повернул штурвал и сбросил скорость, когда лодка качнулась в промежуток между волнами, а затем прибавил скорость по надвигающейся стене следующей. И я был так занят наблюдением за водой справа от себя, что забыл о необходимости следить за островом слева, пока со следующей вспышкой молнии не осознал, что его там нет.

Блядь!

Не слишком ли круто я вошел в поворот? Не слишком ли далеко отплыл на восток? Не направил ли судно в риф или, что еще хуже, не вывел ли с континентального шельфа в открытую воду?

Паника накрыла меня резко, как удар под дых, и я развернулся по левому борту. Я не подумал ни о правильном выборе момента, ни о приближающейся волне, и на ужасную секунду мне вдруг почудилось, что мы вот-вот нырнем в океан. Был ли то правильный поступок, или помог киль, или, возможно, просто удача, но яхта выровнялась и поднялась на воду. Еще один ощутимый подъем, и она плавно заскользила по ветру и морю на запад.

Вспышка молнии осветила небо над головой, расчертив горизонт и показывая, как сильно потемнело небо и штормило. Дождь превратился в настоящий бесконечный потоп. У меня сложилось ощущение, что лодку разворачивало так много раз, что я теперь не знал, что и в каком направлении находится.

Я не мог отпустить штурвал, чтобы проверить навигатор. Боже, да и работает ли он вообще? Учитывая, насколько мокрой была вся палуба и кабина.

Дождь теперь бил мне в спину, ветер и море уносили так, что мы, должно быть, направлялись на запад. Или, по крайней мере, сильно западнее. И как долго мы сможем так двигаться, пока не столкнемся с чем-нибудь? С островом или рифом? Кораллы запросто могут проделать дыру в корпусе, и эта мысль вызывала шквал паники, которая быстро трансформировалась во что-то близкое к ужасу, и я начал крутить штурвал, чтобы увести нас вправо.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая ⇒