В прятки с Бесстрашием 94 страница

— Но откуда вам знать, наместник. Воины недовольных ничего не разведали, обычный полигон Бесстрашия, ну тренируют более элитные войска... Вам ли бояться, у вас и так все привилегии, вам должно быть уже скучно! А так глядишь и поинтриговали бы еще...

— Да, а вы в курсе что они делают на самых нижних уровнях? Знаете? Нет? А я скажу вам, они почти закончили эксперимент, ведь все наработки остались еще со времен войны, и полигон этот служит для того, чтобы воплотить в жизнь их идею добраться до нас!!! И знаете, что нас тогда ожидает, сенатор?

— М-да... Про это я не знал, признаться... Но позвольте, когда они успели? Они же как пещерные люди, только что с дерева спустились!

— Эти ваши пещерные люди научились делать полную регенерацию тела, противостоять импульсам, применять плазменное оружие, и все лишь только за двадцать лет! Если вы думаете, что наладили связь с недовольными и помогаете им, отчего считаете, что наша противоположная сторона не могла сделать то же самое.

— Ромате никогда не пошли бы на подлог.

— Но факт, у Бесстрашных есть человек, предельно похожий на нас. И у этого человека есть дети, между прочим. Я вам больше скажу, у этого человека есть ДОЧЬ!

— Интересно девки пляшут... Даже так? Вы думаете...

— Я не думаю! Я почти уверен, что главный Ромате пошел на это! Иначе с чего бы ему так тщательно следить за этой семейкой, выделять их, оберегать? Это тот еще селекционер, и не думайте, что вы первый придумали помогать недовольным. Ромате давно сотрудничают с людьми из города!

— Как же все это странно. Но ведь столько лет... — высокий, статный человек в летах стал со стула и стал задумчиво ходить по кабинету, заложив руки за спину. — Неужели у него получилось? Наместник, это что же выходит, у них получилось создать одного из нас естественным путем?

— Думайте что хотите, сенатор, однако, с полигоном надо что-то решать!!! Отдайте приказ послать технику прямо сегодня и стереть с лица земли этот объект! Они долго будут восстанавливаться после такой потери, это отбросит их далеко назад, и мы сможем победить без применения флаш-разрушителя.

— Хорошо, командор, уничтожьте его. Однако следите, чтобы ваши керноклатеры не засекли и не отсняли. Понимаете о чем я?

— Не волнуйтесь сенатор, подлетим так, что никто даже не проснется. А потом им уже будет все равно...

Надо выбираться скорее, скоро включат охлаждение, тогда мне несдобровать. Хотят уничтожить секретный полигон, и я даже знаю о каком полигоне речь. Отец много вложил труда, чтобы помочь Бесстрашным с этими изобретениями, и вот теперь домате хотят уничтожить все... Откуда они узнали? Кто-то из перешедших рассказал? Могло такое быть... Что же делать? Моя уверенность в том, что Бесстрашным нужна помощь, крепнет с каждым днем. Я найду способ им помочь. Но пока мне срочно нужно сделать одну вещь...

__________________________________

Алекс

Поговорить с Майрой стало моей навязчивой идеей с той самой минуты, как я увидел ее на заседании суда в Искренности. У них сейчас такое время, все полигоны переходят в состояние полной боевой готовности, а она мотается между ними, чтобы самой все держать под контролем. Я знаю, что она сейчас в штаб-квартире, но эта женщина неуловима, как ветер в пустыне. Вот только-только мелькнула, и нет ее. Ни за одной девицей я не бегал с таким упорством, и когда я неожиданно столкнулся с ней в одном из коридоров, даже завис слегка от неожиданности, и схватил ее за плечи, будто она могла немедленно испариться.

— Алекс, — строго сказала эта маленькая, хрупкая, молодая женщина с несгибаемой волей, — отпусти меня сейчас же. Это что ты себе позволяешь за панибратские выходки?

— Майра, я тебя уже несколько дней не могу поймать, и сейчас ты просто обязана меня выслушать, прошу!

— Я догадываюсь, что ты от меня хочешь, но что бы ты ни задумал, мой ответ — НЕТ!

— Да, я знаю, я урод и гондон, но я прошу, очень, Майра, мне надо с ней поговорить! Я видел, ты была на заседании... знаю, я плохо поступал с девушками, но сейчас... это совсем не тот случай.

— Алекс! — я вижу, что она начинает злиться, но так просто я ее не выпущу. — Какая буква в слове «НЕТ» тебе не понятна? Ты соображаешь, о чем ты меня просишь? Как я могу предоставить тебе возможность, поговорить с курсантом? Ты в своем уме? Я столько лет выстраивала конспирацию, мы детей от родителей отрывали на года, ни весточки передать, ни звонка, а ты хочешь, чтобы я тебе свидания устраивала? Ты, вообще, думаешь...

Я никогда не думал, что я когда-нибудь сделаю то, что я сделал в следующий момент. Может быть, и не сделаю такого больше, но сейчас я просто не знал, как еще можно добиться чего-нибудь от этой упрямой женщины. Когда я опустился перед ней на колени, она так оторопело на меня посмотрела, будто я совершил что-то сверхъестественное.

— Майра, я знаю, что все думают обо мне. Знаю какая у меня репутация, и что я сам во всем виноват. Но как бы там ни было, со мной случилось то, чего я сам от себя не ожидал, ничего дороже этой девушки в моей жизни нет и не было. Я готов за нее жизнь отдать, если она, вообще, кому-то нужна. Через пару недель мы уезжаем в горячую точку, на дальних рубежах, да и время у нас такое... Как мне умирать, не поговорив с ней? Люди, вмешавшись извне, воспользовавшись нашими недостатками, недомолвками, почти разрушили нас, у них почти получилось... Все что мне нужно, только сказать ей, что все не так, как она думает. Я не предавал ее, я не хотел делать ей больно. Может быть, я и сам не отдавал себе отчета, но я хотел быть с ней, Майра. Я не сказал ей этого, а, наоборот, наговорил ей такого, что мне самому жить не хочется... Пожалуйста, я прошу...

Майра отвернулась, я знаю, что она слезы прячет. Знаю, что никто и никогда не видел меня на коленях, что ж, давайте, смотрите, вот он я, готов бороться за девушку до конца. Пусть хоть толпа соберется, мне уже все равно. Я чувствую, что сердце ее дрогнуло...

— Так!!! Что здесь происходит??? Алекс, что это за спектакль, — черт, вот надо было Эдварду так некстати появиться, что у них за способности, и у отца, и у Итона старшего, и вот у него... появляться, ну совсем вот не вовремя... Она почти согласилась, чуть-чуть осталось ее дожать...

— Все в порядке, Эд. Мы просто разговариваем... — Эдвард уже собирался подойти ко мне, когда Майра перехватила его за плечо. — Встань, Алекс, действительно...

— Чего это он тут коленки обтирает, разговаривая с моей женой? Один дочь мою обхаживает, а теперь другой еще и на жену зарится? Эвансы совсем ох*ели?

— Эдвард перестань. Алекс просит за нашего курсанта. Ты же был на суде, и, вообще, оставь нас, пожалуйста, нам надо все это обсудить...

— Никаких свиданок с курсантами!!! Что это еще за нарушение дисциплины и конспирации? Майра, ты в своем уме? Если один из Эвансов с нашей дочерью шуры-муры крутит, это не значит...

— Так! Во-первых, это много значит! Во-вторых, я хочу всего лишь выслушать его! Пойдем, Алекс, не в коридоре же нам разговаривать. Эдвард, ты тоже перестань, не съест же он меня!

Эдвард, сверкнув на меня единственным глазом, пробурчал, что от этих Эвансов всего можно ждать. А Майра повела меня в комнату для совещаний. Там я подробно рассказал нашу эпопею с Билли и Линдси, не забывая щедро посыпать голову пеплом. В конце концов, Майра смягчилась.

— М-да... Ну ты и наворотил дел, Алекс, нарочно не придумаешь... Не знаю как тебе помочь, я, правда, не могу сказать где полигон и разрешить тебе туда приехать, но... Могу прислать ее в штаб-квартиру на время отпуска. На пару дней не больше. Сумеешь ее выловить, значит, тебе повезло. И еще не факт, что она согласится.

— Почему? Ты что-то знаешь? Она что-то говорила?

— Нет, но... Алексис спрашивала про тебя, во время допроса, видно, что ей очень больно, она переживает. Захочет ли она тебя слушать? Она видела тебя с другой девушкой и чувствует себя обманутой. Я не могу приказать ей ехать в штаб-квартиру. Я могу лишь дать ей поручение. Но она всегда может отказаться.

В кабинете повисло молчание. Я понимаю, что Майра не имеет права сказать мне где полигон, и я не могу туда приехать... А Лекси может отказаться приезжать сюда, ведь если она уехала, почти сбегая от меня, значит, она постаралась всеми возможными средствами вычеркнуть меня из своей жизни... Как же мне... хоть весточку какую передать что-ли...

— Майра, а ты можешь сказать ей, что я... люблю ее? Что больше всего на свете хочу ее увидеть...

— Ну уж нет! Я вам не испорченный телефон. Сам ей скажешь, если она согласится. Могу видеописьмо ей передать или от руки черкани пару строк, может, она растает?

Черт, как же я забыл... Где же она у меня? Я стал ожесточенно рыться в карманах, бл*, что ж так много-то их в жилетке... Наконец, я выудил тонкий продолговатый прямоугольник.

— Вот передай ей это. Пусть она послушает. Там все, что я хотел сказать ей...

— Ладно. — лицо женщины смягчилось, и она взяла флешку с моей последней песней. — Но если у вас все срастется, хочу быть крестной твой дочки. Обещаешь?

Я засмеялся. От облегчения, и от вновь вспыхнувшей надежды, я порывисто вскочил и прижал женщину к себе.

— Клянусь. — только бы Лекси согласилась приехать, а там уже можно и об остальном подумать.

__________________________________

Алексис

Мысленно матерю всех, кто только приходился мне на ум, за чуть не проваленный экзамен по пилотированию в ручном режиме на тренажере-симуляторе. Блин, ну надо-то всего было проверить связь, внимательно следить за показателями датчиков, системами терморегулирования и герметичностью, да выполнять вводные упражнения по внештатным ситуациям, но, сука, сработала аварийная система, инструктора сымитировали нам миленький пожарчик на борту... и воздушные системы отказали. Черт, чуть не задохнулись все и не завалили тестирование. Ироды. Сдерживая болезненные стоны, поднимаюсь на нужный мне этаж административного корпуса, одной рукой судорожно цепляясь за спасительные перила, чтобы не особо шататься, после тяжелого дня.

— Командир Уильямс, младший капрал спецподразделения Алексис Плейсед, по вашему приказанию прибыла. — вымучено докладываю я, мечтательно поглядывая на стульчик. Да, после нескольких успешных операций, я получила звание, и моя душенка от гордости, прямо бессовестно ворочается.

— Лекси, — Майра поднимает глаза от каких-то бумаг на столе, — есть новости из штаб-квартиры. Алекса оправдали, в деле убийства Громли, открылись новые обстоятельства. Аарон не погиб, он оказывается выжил, и Алекс на него даже не покушался.

По мере того как слова Майры доходят до моего издерганного сознания, сердце долбит в груди метрономом, и с каждым новым ударом проваливается все ниже и ниже, в щемящую пустоту в животе. Господи, дай мне выдержки, чтобы не осесть на пол прямо здесь от облегчения, что этот булыжник свалился с моей души. Твою мать, оправдали, слава богу... Не расстреляют, разобрались, как же здорово. Я прикрываю на несколько секунд глаза, стараясь удержать глубокий вздох. Живой! Самое главное, что живой, а остальное наладится, как-нибудь. Мой демон притворства сегодня в ударе, и пусть у меня сердце пляшет от счастья, я никому сейчас не признаюсь, что безумно рада, до чертиков... Да чего там, в груди поднимается просто первобытный восторг.

— А выяснилось кто его пытался убить? — пытаясь совладеть с голосом, хрипло выдаю я.

— Да. Это был Билли Уотерс. — спокойно отвечает командир. Мне бы ее спокойствие, внутри всё затапливает злобой и ядом. Ну, ссука, Билли... молись, тварь, чтобы мы с тобой никогда не встретились, на каких-нибудь рубежах... Хорошо молись, чтобы моя оптика не поймала твою паршивую рожу в сетку прицела. Не удержусь, пристрелю, как бешеную собаку. И даже совесть не дрогнет. Еще глубокий вдох... Дышать, еще... И Громли жив, ну надо же, везунчик какой.

— Ну, собственно для меня в этой информации нет ничего сногсшибательного, потому что я никогда и не верила в то, что Алекс будет мараться об этого... Бесстрашного. Спасибо, что передали мне эту новость, командир. — благодарю я женщину. Она могла мне, вообще, ничего не сообщать, ведь на самом деле, меня это не должно никак касаться, с их точки зрения. Но Майра держит меня в курсе событий, касающихся Алекса, за что я ей бесконечно признательна, и не смогу, наверное, никогда достойно отблагодарить за всё. — Разрешите идти?

— Сядь, девочка. — останавливает она, жестом указывая на стул. Я усаживаюсь, внимательно глядя на женщину, стараясь гнать из головы плохие мысли. Что еще могло случиться? — Дело в том, что в этом деле открылись новые обстоятельства, такие что... Думаю, будет лучше, если ты все сама выяснишь. Скоро у курсантов отпуск, и я хочу послать тебя в штаб-квартиру с поручением.

Черт! Ну зачем? Почему именно меня? А вдруг... вдруг, это ОН просил... Неужели, Алекс меня все-таки ищет? Для чего? Хочет объясниться, или что? Я хочу его увидеть, очень, но это напрочь расходится с моими планами. Я не забыла его, как бы ни обижалась и не гнала все чувства прочь, не смогла разлюбить, но если мы встретимся, то... То что? Я сама не знаю.

— Я не могу... Понимаете, я бы хотела не показываться в Яме, потому что...

— Я знаю. Тебе трудно, девочка. Но... то что я тебе скажу сейчас, постарайся расценить не как приказ командира, а как совет. Каждый человек в жизни имеет право хотя бы на один шанс. Поверь мне, ему есть что тебе сказать.

Она что-то знает, или Алекс ей рассказал? Да, скорее всего, он же говорил, что Уильямсы друзья его родителей. О чем он хочет поговорить? Зачем он вновь теребит мне сердце? Прошло столько времени, у него наверняка уже давно новая подружка, а то и не одна. А если нет? Что если, у Алекса остались ко мне какие-то чувства, иначе, для чего всё это? Но... увидев его, я не смогу удержать себя за той гранью, которую пыталась выстроить все эти полгода. Не выдержу. Он дорог мне. В моей жизни нет ничего дороже и важнее этого человека, но и разбиваться потом слишком больно.

— Это слишком сложно все...

— Лекси, послушай. — обрывает командир мой вялый бубнеш. — Я все понимаю, и знаю, что ты сейчас чувствуешь. У меня ведь тоже есть дочь, и мне было бы очень больно видеть ее в таком состоянии, в каком я вижу тебя все эти месяцы. И я знаю чего ты боишься. Не стоит давать возможность страху, отнять самое дорогое, что у тебя есть... — Боже мой, у меня что, на лбу всё написано?..

— Это все иллюзия. Никого у меня нет, это обман.

— А может быть то, чего ты боишься на самом деле иллюзия? — говорит женщина увещевательным тоном, словно она моя мама, а не командир. — Подумай, Лекси, вдруг, все что ты видишь на поверхности, в реальности совершенно по-другому. Вдруг, если ты ухватишься за этот шанс, ты еще сможешь вернуть себе то, чего тебе так не хватает. — О чем она, что на самом деле не так, как мне кажется? Майре что-то известно, о чем я не предполагаю? — Лекси, я видела его глаза, они не могут обманывать. Я никогда не стала бы вмешиваться в твою жизнь, если бы не была уверена, что ему стоит дать шанс.

— Я тоже долгое время смотрела в его глаза, Майра. И тоже верила ему. — Да, черт возьми, мне ли не знать какие у Алекса глаза, и как они могут смотреть. Но и своим глазам я не могу не верить. Это всё очень непросто. Как бы я его ни любила, но вновь обжечься, я тоже не хочу. Если я сейчас поверю, а потом окажется что Алекс меня обманет, как жить дальше? Что будет со мной? Снова останусь один на один с жалкими осколками самой себя, день за днем обреченная утопать в собственном отчаяние и одиночестве, или пуля в лоб — чтоб больше не мучиться? — А потом оказалось, что это все обман. Я не могу больше ему верить. Я боюсь подпускать кого бы то ни было, я только-только научилась жить без него...

— Разве это жизнь, Лекси? Мне ты можешь не отвечать, но себе ответь.

— Я... — Молчу. Ну а что? В точку. Это не жизнь, а жалкое существование.

— Ты боишься поверить, и из-за этого делаешь несчастными сразу двоих. Хорошо, ты имеешь право отказаться от поездки. Просто подумай над моим предложением. Даже самому отъявленному преступнику дают один шанс на раскаяние. Он очень просил, Лекси... — Несчастными сразу двоих? Он просил? Правда, просил? Поверить не могу, значит, Алекс, действительно меня искал... Ему не плевать?

— Да... Я подумаю. — Ведь подумать есть над чем. И досада, и нежность, радость и что-то еще, наверное, необъяснимая эйфория — весь спектр этих чувств, наматывается цепями вокруг сердца. Как домотаются, я ни слова из себя уже не смогу выдавить. Останется только беспомощно разреветься, размазывая слой горячей соли по щекам. Ну что мне делать, что? Ногами топать, как дитё? Черт, да кого я обманываю? Подумает она, ага... Вы меня лучше привяжите, чтобы я раньше отпуска не сбежала в штаб-квартиру. — Я могу идти?

— Подожди. Вот, он просил передать тебе. — Майра выкладывает передо мной небольшой прямоугольник, сделанный из пластика, и я с удивлением узнаю в нем... флешку. — Здесь все, что он хотел тебе сказать. Просил, чтобы ты послушала.

— Спасибо, Майра. Я действительно ценю все, что вы... делаете.

Ухватив из спальни свой плеер, я удираю от чужих глаз подальше, спрятавшись на одной из учебных полос, для вождения техники и уже битый час, не решаюсь никак вставить флешку, включить запись, и услышать его голос. Не знаю почему, но мне так страшно. Сердце сжимается от тоскливой тревоги... Что он там записал? Какое-то послание, объяснение всему случившемуся? Трясущимися пальцами, мне кое-как удается вытащить старую флешку, с ЕГО же голосом и песнями, которую мне записывал Джимми, еще в середине инициации. Голос, который впитался в меня, влился, стал со мной одним целым, с самого первого дня моего пребывания во фракции. Который помогал мне держаться на плаву, все эти мучительные недели. Не давал мне сломаться. Перед глазами замелькали фрагменты наших совместных репетиций, как он смотрел на меня каждый раз, когда я пела... словно я для него некое божество. Наше выступление на музбитве. Тогда каждый куплет, каждая строчка из песен, звучали лишь для него одного. Только для Алекса и это было важно. И он это знал. От окатившей волны воспоминаний, меня бросает в жар. Боже мой... чего я так боюсь? Какого черта?! Быстрые манипуляции, пальцы тянут тонкие проводки к ушам, едва слышный щелчок кнопки «play»...

Все обрушивается, затягивает в сумасшедшую, пульсирующую воронку, лишает рассудка и хоть какого-то, мало-мальски логичного понимания. Я ожидала что угодно, его привычного, но так недостающего «детка», может, извинений, или раскаяния, самобичеваний, но только не этого. Алекс записал мне песню... Для меня. У него немного другой голос, ниже обычного, даже хриплый, но в нем столько отчаяния, будто оно невыносимо давит изнутри, на такого сильного, выносливого и уверенного мужчину, и никак не может выплеснуться наружу. Почти во всех предыдущих песнях Алекса, скрыт безрассудный вызов, дерзость, некое хулиганство, но здесь... Эта песня похожа на исповедь, будто душа выплетает тончайшее кружево, или таинственное покаяние. «Я не могу отменить того, что привело нас сюда, но точно знаю, что есть нечто большее, чем наши ошибки». Трогательное, до самого сердца, признание. Я, правда, нужна тебе? Ну почему же ты мне не сказал об этом?

Я невыносимо скучаю... Просто невыносимо. Ты иногда снишься мне, и все эти сны были пронизаны светлой радостью, теплом, любовью... В них ты держишь меня за руку, переплетая наши пальцы, и заглядывая в мои глаза, шепчешь что-то ласковое... На каждом новом вдохе казалось, что сердце вот-вот разорвется, не выдержав напряжения. Со стоном уронила голову на руки, запуская пальцы в волосы, вцепившись в них. Мне нужно сделать хоть что-то, чтобы хоть на секунду заглушить это нестерпимое тоскливое жжение в груди. В глубине души... может, ты никогда не признался бы в этом даже себе самому, но там, в самом сердце своего внутреннего мира, ты искал любви. Я же видела, чувствовала. Ты хотел познать это волшебство заботы, душевной теплоты, чудесного ощущения нужности, необходимости, желанности, а потом что-то случилось, но сейчас...

Ты просишь верить. Тебе, а не собственным глазам... А потом тоненькая, звенящая как струна мысль звякнула в глубине сознания, а что, если всё не так, как мне кажется... Ведь я хочу верить, желаю доверять, но если бы ты только знал, хоть на минуточку мог представить себе, как мне страшно. Я боюсь верить людям, открываться им, чтобы больше не падать в темную бездну, не испытывать предательства, помня, как вырвавшаяся из сердца боль перехлестывает через край. Говоришь: «Ты – все, что мне нужно». Это сложно, слишком тяжело, но... Я действительно хочу тебе верить. От этой мелодии, по моей коже отправляется в путь целый батальон мурашек. А потом внутри распускается красивый цветок, и становится так горячо-горячо... будто там открылся какой-то источник, который согревает, расплавляет застывший лед. В груди щемит от нежности, и я уже несдержанно плачу, задыхаясь и свежим воздухом, и чувствами своими, сходя с ума от желания увидеть, целовать его, прижиматься к нему, обнимая и верить всему, что он скажет. Верить до последнего.

Каждое слово — он кладет передо мной свою бесценную жизнь: Хочешь? Бери! Не хочешь — ломай. Будто она только моя. Вся моя. Черт знает, почему, но это важно и волшебно. Каждая строка — невесомый поцелуй, исцеляющий душевные раны. Нежный, чуть касающийся. Помню, ты меня так целовал, давая ощутить, что я дорога тебе. Именно такими осторожными прикосновениями, ты будил меня, после нападения на Дружелюбие, ласково перецеловывая каждую ссадину и порез на моем лице, ладонях... Слышать твой голос, чувствовать все те эмоции, которые наполняют тебя, переживания, отчаяние, неравнодушие, тревога, забота, тепло, искренность — быть живой. Верить. Чувствовать. Быть. Я хочу быть живой, но это возможно только рядом с тобой! Солнышко, как же мне тебя не хватает. Потрясающий коктейль ощущений вытесняет из моей вселенной все — горечь, обиду, печаль, боль. Даже воздух. Мне нечем дышать. Но это важнее, чем дышать. Я так люблю тебя, и где-то там, глубоко внутри, намного слаще...

_____________________________

Алекс

На тренировке я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Осторожно оглянувшись, понял, что на меня не сводя глаз, хищно смотрит Кейти. Чччерт, вот только этого не хватало, я так устал от всех этих разборок, чувства вины, и теперь меньше всего мне хотелось только истерик тупой дуры... Кейт подошла и пристроилась рядом на беговой дорожке.

— Привет, Алекс! — томно поведя плечами, говорит она, а мне захотелось чертыхнуться.

— Что тебе нужно, Кейт? Поверь, я не хочу говорить тебе гадости, но мне сейчас не до разборок. Так что давай не будем...

— Я просто хотела попросить тебя помочь мне с растяжкой. Ты ведь инструктор, насколько я помню?

Самое интересное, что за время тренировки неофитов, я действительно стал замечать за собой способность видеть ошибки и недочеты в тренировках. Видимо, правы были наши девчонки, когда смеялись, что инструктор — это диагноз.

— Нет. Я больше не инструктор. Я собрал группу, уезжаю на дальние рубежи. Подойди к кому-нибудь другому.

— Может, все-таки поможешь мне по старой памяти. Все инструкторы сейчас заняты, ведь у нас много резервистов прибыло из других фракций.

— Слушай, Кейт. Я понимаю твою обиду, я действительно обошелся с тобой некрасиво, но и ты, между прочим, не ангел. Давай просто я признаю, что я урод и забудем об этом.

— Да что с тобой такое? Алекс, ты ли это? Я всего лишь обратилась к тебе как к инструктору, а ты отбиваешься от меня, будто я претендую на что-то большее...

Да уж, ты и не претендуешь? Конечно, теперь, когда Билли в тюрьме, ты решила опять повеситься ко мне на шею. Вот только хрен ты угадала, детка.

— Упражнения на растяжку? Серьезно? Ну хорошо, покажи, что у тебя не получается.

Кейт ложится на коврик и немного размявшись, перевернулась на спину, согнула колени и развела их в стороны, пристально глядя на меня. Я ухмыльнулся.

— Ну и что же конкретно у тебя не выходит?

— Лучше бы ты спросил, что в меня не входит... Мне кажется, в этом упражнении кого-то не хватает. Прямо вот тут, — и она провела рукой у себя между ног, разводя колени еще шире.

— Кейт, ничего не выйдет.

— Ну ладно... Я согласна, пусть не выходит...

А говорят, что парни пошляки!

— Забудь об этом, дорогая.

— Почему? Ты же расстался со своей блондинкой, этому есть, как минимум, сотня свидетелей. — Она тем временем вытянула одну ногу, а вторую согнула и прижала к груди. — Ну же, Алекс, видишь, я не дотягиваю. Помоги мне!

Опустившись на одно колено, придерживаю ее вытянутую ногу одной рукой, второй нажимаю на ее согнутую конечность. Она поморщилась, видимо, слишком сильно надавил.

— У тебя устаревшая информация, Кейти. Моя «блондинка» уехала учиться, ясно? А все остальное тебя не касается.

— Фу таким быть, Алекс.

— Тем не менее...

Кейт на время притихла, потому что упражнения как-то не располагали к беседе. На самом деле ей совсем ненужна была моя помощь, а мне в голову полезли ненужные мысли. Вспомнились тренировки с Лекси, как она пищала от боли по началу, какой гибкой она стала потом, как хорошо у нее получалось... Почти все наши тренировки подобного плана заканчивались... не здесь.

— Алекс, — доносится до меня голос, и я, задумавшись, не сразу понял, что это не ОНА. На долю секунды показалось, что Лекси со мной, тут, что она никуда не уезжала и что это наша с ней обычная тренировка... Кейт пытаясь перегнуться через мою руку, чтобы сделать мостик, изо всех сил пыталась не упасть. Я перехватил ее второй рукой, и она, выпрямившись, обняла меня за шею. — Зачем ты меня отталкиваешь? Разве я хочу чего-то ужасного? Нам ведь было хорошо вместе...

Мое тело помимо воли реагирует на женщину в моих объятиях. Я чувствую, что ее грудь упирается мне куда-то в ребра, и понимаю... что на ней нет ничего, кроме топика. Чччерт, подготовилась... Сердце застучало быстрее, и я изо всех сил стараюсь не дышать слишком громко и тяжело, не желая поддаваться на ее провокации. Кейт водит пальчиком по щеке, проводит губами по ключице, прижимаясь ко мне бедрами и немного приподнимаясь на мысочки. Я чувствую ее дыхание на своей коже, чувствую, как от нее пахнет... женщиной и понимаю, что... это слишком. Даже для меня. Все эти полгода я все время думал о Лекси и другие девушки, хоть и флиртовали, но мало интересовали меня. Теперь же природа требует своего. Я запускаю руку в ее волосы, и поднимая к себе лицо девушки целую ее взасос... Черт возьми, что же я делаю... Женское тело в моих руках лишает рассудка, Кейт застонала, прижалась ко мне еще теснее, хотя казалось, что дальше уже некуда.

— Пойдем, Алекс, — жарко шепчет девушка мне на ухо, отстраняясь, — пойдем ко мне... Скорее... — и тянет меня за собой. А мне стало отчего-то не по себе. Я закрываю глаза и понимаю, что отдал бы полжизни, если бы здесь сейчас была Алексис. Это не ее голос. Не ее губы. Тело не ее. И поцелуи слишком... надуманные, неживые, будто я целовал... куклу. Я стою на месте, пытаясь справиться с дыханием, унять похоть и понимаю, что не пойду я никуда. Не могу. Если я сейчас пойду с Кейт, то вся надежда на то, что Лекси вернется ко мне, будет утеряна раз и навсегда... — Ну же, Алекс, что ты стоишь как столб? Я хочу тебя, пойдем скорее!

— Нет, Кейт. Я не могу. Прости...

— В смысле не можешь? Я же вижу, ты тоже хочешь, так в чем дело?

— Это... трудно объяснить. Прости. Пойми, что... Хотя нет, ты не поймешь. Просто... Я не могу. И все.

Она встала в вызывающую позу и сложила руки на груди.

— Ну. И с каких пор ты стал импотентом, а? Что-то раньше за тобой такого не было замечено.

— Кейт. Еще раз. Прости меня. И за то, как обошелся с тобой, когда приехал, и за то, что сейчас... Слушай. У меня есть девушка и она дорога мне. Да мы поссорились, но я хочу ее вернуть.

— Но твой язык у меня во рту, говорит как-то об обратном.

— Да, — я отвернулся и взял полотенце, только бы как-то отвлечься, — это не совсем...

⇐ Предыдущая 89 90 91 92 939495 96 97 98 Следующая ⇒