В прятки с Бесстрашием 93 страница

Я никогда не задумывался и даже подумать не мог, что сам когда-нибудь окажусь тем человеком, который до боли хочет, но не может быть вместе с объектом своего вожделения. Не думал, что смогу влюбиться так, что все мысли только о ней, все действия только для нее и ради нее. И жизнь без нее кажется бессмысленной. Не думал, что бросая девушек, я причиняю им настоящую боль... Хотя... Скорее всего, если бы их чувства были ко мне искренними, я увидел бы, понял это. Ведь именно это я искал в них и никогда не находил. А когда нашел — сразу же потерял. Отказался, испугался того, куда это может меня завести. Но сейчас мне все равно. Мне обязательно нужно поговорить с Лекси, рассказать ей, что я не виноват, я не хотел ее бросать, ведь она, вероятно, именно это и подумала, когда обнаружила меня в постели с Линдси сразу после нашей ссоры... Черт, а ведь точно, именно поэтому она так вот в одночасье сорвалась и уехала...

— Я вижу, что ты многое понял, Эванс. Было время, когда я злилась на тебя. И даже гадости про тебя говорила, было дело... Но потом я увидела тебя с ней... и поняла, что вот теперь-то ты все поймешь. И от обиды не осталось и следа. В любом случае я желаю тебе только счастья.

Она смотрит на меня тепло и без тени осуждения. Вдруг подумалось, что мне жизни не хватит, чтобы выпросить прощения у всех, кому я делал больно...

— Ладно, теперь, главное до суда дожить, реабилитироваться... — я глубоко вздыхаю, — а потом уж разберемся...

— Не гони лошадей, со временем все устаканится, вот увидишь, — Эйми легко пожала мою руку и встала, — все, побегу, в медкорпусе еще дел выше крыши.

Она убежала, а я только сейчас заметил, что ни Рори, ни Мата за столом нет.

***

Искренние, изучив дело, решили, что теперь настала их очередь вершить правосудие. Проводить допрос под сывороткой они согласились только в том случае, если дальнейшее заседание будет происходить в Искренности и вести суд будет искреннее судейство.

Билли привезли прямо в зал суда. От меня он демонстративно отворачивается и делает вид, что ему все равно. Скорее всего, он уже в курсе, что Громли выжил, и теперь изо всех сил старается показать, что ему все равно, и он все равно не проиграл. Линдси вошла с огромными от страха глазами. Она бросала на меня умоляющие взгляды, но я только сжимаю челюсти и смотрю на нее злобно, давая ей понять, что я в курсе ее вмешательств и спускать это не намерен.

Громли появился самым последним. И, конечно, в сопровождении Эйми. Я стал внимательнее приглядываться к ним, и совершенно отчетливо увидел, что между ними и правда что-то есть. Ну и дела...

Долго и муторно, как и все у искренних, открывали судебное заседание, опрашивали свидетелей. Громли рассказал, как он договорился с Билли, как тот принес ему парализатор, как хотел «напугать» Алексис, типа это все была шутка. А мы, вот такие сволочи, ее не поняли. Ну что ж, его дело, конечно. Однако... Мне очень не нравится, как на него Билли смотрит. Нехорошо он смотрит на него, ох, как нехорошо. Когда Громли дошел до места, где Билли отправил его вместо себя на встречу с недовольными, Билли не выдержал.

— Этот гребаный х*есос сам хотел участвовать, ничего я не использовал его втемную! Они все тут сговорились против меня, они преступники, а теперь пытаются прикрыться какими-то дешевыми отмазками!

— Сядьте, мистер Уотерс! До вас тоже очередь дойдет, соблюдайте тишину! — строго говорит ему лидер Искренности, Вестон Блек, который решил в честь такого дела самолично вести заседание.

Да уж, Билли, неплохая попытка. Вот только от допроса под сывороткой тебе не отвертеться.

Линдси, села напротив судьи, комкая платочек и обильно поливая его слезами, удрученно молчала. Ей ввели сыворотку, и она сразу же скривилась, как от боли.

— Не сопротивляйтесь, мисс Паркер. Сопротивляясь, вы причиняете себе боль. Мы предупреждали ваших лидеров, что процедура ведения допроса под сывороткой правды очень болезненна для представителей других фракций, однако, под давлением аргументов мы были вынуждены согласиться. Запомните, чем больше вы хотите сказать неправду, тем больнее вам будет, и мы все равно увидим это. Итак, несколько вопросов для того чтобы вы привыкли к ощущениям. Как вас зовут?

— Линдси Паркер.

— Сколько вам лет?

— Двадцать лет и три месяца.

— К какой фракции вы принадлежите как урожденная и где проходили инициацию?

— Я урожденная Бесстрашная и там же прошла инициацию.

— Хорошо. Расскажите все, что знаете по делу Алекса Эванса.

Линдси втянула голову в плечи и лицо ее скривилось. Было явно видно, что ей больно, но она упорно продолжала бороться с собой.

— Не стоит этого делать, мисс Паркер. Хорошо, если вы не хотите добровольно говорить, я буду задавать вам наводящие вопросы. На заседаниях суда Бесстрашия, вы говорили, что у вас с мистером Эвансом было свидание. Это правда?

— Нет. То есть не совсем. Я пришла в его комнату, когда он крепко спал, разделась и легла к нему в постель.

— Зачем?

— Это... был такой план. Билли должен был заставить прийти ее к нему в комнату, чтобы она увидела меня с ним.

— Вы сейчас говорите об Алексис Плейсед?

— Да. О ней.

— Молчи, дура! — выкрикивает Билли, а Блек грозно смотрит на него.

— Какое отношение мисс Плейсед имеет к убийству Аарона Громли.

— Она — никакого. Она должна была уехать, или как минимум разозлиться на Алекса и не подтвердить его алиби на ту ночь. Нам нужно было гарантированно на ту ночь избавить его от этой телки.

— Зачем?

— Чтобы убить Громли.

Даже мне было видно, как Блек растерялся.

— Вы хотите сказать, что это вы убили Громли?

— Нет, ну, то есть... Мы хотели, чтобы его убил Алекс. Билли дал мне психотропик и сказал, что он сделает из Алекса нашу марионетку на всю ночь. Я подсела к Алексу в баре, он уже был очень пьяный и не заметил, как я подсыпала средство ему в бутылку. Чтобы меня никто не заметил с ним, я долго возле него не терлась, отошла почти сразу же. Алекс бутылку прикончил и пошел к себе. Но вместо того чтобы стать послушной марионеткой, он вырубился так, что я даже думала, что он умер. Потом только поняла, что раз дышит, значит, живой. Не знаю я что там случилось, но факт, дрыхнет и никуда не торопится. Расчет был такой, если он станет послушный, то мы с ним сможем заняться сексом и его белобрысая нас застукает. А он дрыхнет, понимаете? Ну я плюнула, одежки скинула и под одеялко к нему залезла. А тут и дура эта белобрысая пришла. Ну увидела меня, ох*ела, конечно. Убежала, поверила сразу, что Алекс меня к себе притащил. Ну в принципе, что и требовалось. А дальше уже дело техники.

— Вы знаете кто покушался на убийство Аарона Громли.

— Кто его убил — своими глазами не видела. Но Алекса мы так и не смогли поднять. Тогда я кое-как причесала Билли, чтобы он был на Алекса похож, взяли его одежду, чтоб на камерах было видно, как Алекс идет Громли убивать.

— Какой мотив у вас был? Зачем вам убивать Аарона Громли?

— Ну... Билли хотел Алекса подставить. И от свидетеля избавиться. Вроде так.

Я не знаю, как мне все это переварить. Как, вообще, можно дальше о чем-то думать. Ну твою же мать, ну что это за люди? Это Бесстрашные? Да это даже мразью назвать язык не поворачивается... Видно, что Блек сам сидит офигивает. Даже вопросы задавать перестал.

— Хм, — он прочистил горло и заглянул в бумаги.

— Самое интересное, — вдруг безо всяких наводящих вопросов заговорила эта сучка, — что у нас все отлично получилось! Алекс ничего не помнит, как Билли и обещал, память обо мне и о том, что происходило ночью стерта. Хоть мы от него нужных действий и не добились. Девка его уехала, сбежала, прикрыть его некому. Если бы Громли не выжил, все получилось бы. Это все из-за него, придурка гребанного! Какого хрена ты ожил, идиот?!! А?! — Линдси вскочила и кинулась на Аарона. Охрана искренних, как ни странно, успела ее перехватить, обычно они действуют, будто хлебнули тормозной жидкости и Лин при другом раскладе успела бы выцарапать ему глаза.

— Уведите ее, — распорядился Вэн и охранники утащили разъяренную девицу. — Теперь вы, мистер Уотерс. Прошу, — делает приглашающий жест глава Искренности.

Билли проходит на середину зала и садится перед судьей. К нему подходит оператор-искренний со шприцем, но Билли отклоняется.

— Если я расскажу всю правду не под сывороткой, вы можете мне гарантировать, что меня не расселяют? — нагло спрашивает он. Да вот х*й тебе на все лицо!

— Наврет он с три короба, вы видите какие комбинации он рассчитывал и проводил? — говорю я на весь зал, — не слушайте его, вводите сыворотку!

Вэн взглянул на меня и перевел взгляд на отца.

— Пусть лидеры Бесстрашия решают это, такие дела не в моей компетенции.

— Пусть говорит без сыворотки, — тихо, необычайно низким и каким-то незнакомым голосом говорит отец. — Под сывороткой мы всегда его допросить успеем.

Билли обвел тяжелым взглядом всех Бесстрашных. Сейчас, когда он признал свое поражение, а я еще не осознал и не переварил все то, что услышал тут, мне на какой-то очень короткий момент даже стало его жаль. Иметь такую голову, рассчитывать такие комбинации, и тратить свой талант вот на такие мелкие, пошлые подгаживания... Хотя Громли-то он чуть не мочканул...

— Хорошо. — глубоко вздохнув, продолжил Блек, — тогда перейдем сразу к сути. Это вы покушались на убийство Аарона Громли?

— Ну я. Да. Этот сучонок вздумал мне угрожать. Пригрозил, что расскажет о неудачной вылазке лидерскому сынку, если я от него не отстану. Он сам подписал себе смертный приговор.

— Вы намеревались убить мистера Громли?

— Нет, хотел его напугать.

— Врет он все, он его ножом ударил, конечно, он хотел убить его!!! — опять выкрикиваю я со своего места. Вот черт, ну почему отец не захотел допрашивать его под сывороткой? Небось опять эти его штучки, насчет жизни и смерти...

— Мистер Уотерс, говорите правду. Вы же понимаете, сыворотку ввести дело нескольких секунд. Вы сами просили гарантий. Не испытывайте судьбу, — чеканя слова проговаривает Вен.

— Знаете, я когда шел убивать Громли, я ничем не рисковал. Я был уверен, что папочка-лидер замнет все это, не даст хода, чтобы выгородить своего отпрыска. Что Громли просто объявят очередным самоубийцей и спишут его дело в архив, а сыночек и дальше будет наслаждаться жизнью. Или другой вариант, папашка все ж таки разозлиться и сошлет неугомонное чадо куда-нибудь подальше с глаз. В любом случае, я был в выигрыше, потому что этому придурку Алексу, все всегда сходило с рук. А теперь вскакивай, истеричка, и ори на всю фракцию как я неправ.

Билли, ухмыляясь, презрительно окидывает меня взглядом с ног до головы. Во мне клокочет неудобоваримая смесь самых разнообразных чувств, одно из которых явственнее других — я хочу его уеб*ть нах*й.

— Только молчи, Алекс, об одном прошу только молчи, — тихо приговаривает рядом со мной Матиас.

— Я убью его, клянусь, — вполголоса шиплю я сквозь зубы, — этот ублюдочный п*дор заслуживает черенок от лопаты по самую глотку, бл*дь...

— Последний раз, когда ты не смог взять себя в руки, ты Алексис потерял... Ну же, Алекс, не позволяй себе загнать свою жизнь в еще большую задницу! — приговаривает Матиас, а я чувствую, что только запредельное усилие воли заставляет сейчас меня сидеть на месте. Но как земля, вообще, Билли носит? А?

— Молчишь, — продолжает глумление этот придурок, — а я вот продолжу с твоего позволения. Линдси права, если бы Громли не выжил, хрен кто когда докопался бы до меня. Даже если бы Алекс вспомнил, что Лин к нему подходила, я бы от всего открестился, а одну эту овцу не стали бы без веских причин допрашивать под сывороткой. Я был совершенно чист...

— Скажите, а почему вы хотели подставить именно мистера Эванса?

— Хех, мистера... Этот мистер самая крутая задница фракции. Самый *бливый член Бесстрашия. Самый...

— Хватит, мистер Уотерс! Отвечайте по существу или вам все-таки будет введена сыворотка!

— Вот! — Билли поднял указательный палец, — даже вы его защищаете. Даже вы подстилаете ему ту соломку, которую мне. Никто. Никогда. Нигде. Не подстилал. Я всегда всего добивался сам, там, где этот... мистер Эванс просто приходил к папке и получал все что ему нужно...

— Да заткни ты свой хавальник уже, пи*добл*дский муд*член!!! Много ты понимаешь, кто куда когда приходит! Ты что свечку держал мне, когда я чего у отца просил, придурок??? — не выдержал я уже потока этого феноменального бреда.

— Алекс, я вас обоих сейчас выведу отсюда и судитесь как хотите в своей фракции! — пригрозил Блек, — Мистер Уотерс, я прощу вас, по существу.

— А что тут можно еще добавить. Это был гениальный план, и все сработало. Только вот этот придурок Громли выжил просто каким-то, бл*дь, чудом... И все испортил!

— Что ты сказал Алексис, урод? — охрипшим голосом спрашиваю его, — это ведь ты заставил ее прийти в мою комнату, зная, что там Лин! Что ты ей сказал?

— Аааа, да все просто. Я ей сказал, что мы забились с тобой на пятьсот кредитов на то, что ты ее трахнешь, и что доказательством будет ее цепочка. Она поверила с лету, Алекс. В ту же секунду, потому что она знала, какой ты урод. Я больше тебе скажу, все время, пока ты ее пялил, ей непрерывно говорили про тебя правду, все кому не лень. Ты, вообще, представляешь, что про тебя говорят Бесстрашные?

У меня страшно, просто невыносимо заболела голова. Так, что мне кажется, я даже пошатнулся. Пытаюсь изо всех сил оставаться в сознании и осмыслить всю эту комбинацию, понять, зачем ему всё это может быть нужно. Мщение, зависть, детские обиды, это понятно. Но не слишком ли сложно? И отчего он так не хотел, чтобы ему сыворотку кололи, он явно что-то такое скрывает, что вульгарно боится рассказать. Боится до такой степени, что рискует быть расстрелянным за убийство, но только не сыворотка... Хотя да, по закону чистосердечное признание своей вины, искреннее раскаяние избавляет от расстрела, но... Что-то тут не так. Нужно обязательно с отцом поговорить об этом. Все эти мысли проносятся в голове спасительным вихрем, потому что думать о том, что этот урод наболтал Алексис я сейчас не в состоянии адекватно...

— О, вы смотрите, наш принц сейчас упадет в обморок. Дамы, у кого-нибудь есть нашатырь? Или наша принцесса прямо тут окочурится...

Я не увидел, как Эрик оказался возле него. Когда я поднял глаза, я увидел только исполинский замах и короткий, оттого очень сильный удар. Даже серию ударов, которые произошли так молниеносно, что никто ничего не успел понять. А Билли уже валяется на полу. Без сознания. И мне вдруг на минутку показалось, что отец сейчас пнет его ногой.

— Вот же мразь п*здох*йная, — выцеживает лидер, а Эйми со своего места сказала короткое «йес»и сжала кулаки. — Спасибо, Блек, я все понял. Дальше можете делать с ним что хотите и приговаривать к чему вам угодно. — Он переступил через Билли и вышел из зала заседания. А через секунду дверь треснула от мощного удара.

***

Суд искренних приговорил Билли к десяти годам тюрьмы. Суд Бесстрашных длился несколько суток. Мнения разделились, наши лидеры спорили до хрипоты. Большинство были за расстрел — Билли безо всякой сыворотки признался, что сотрудничал с недовольными, покупал у них новинки, в том числе стимулирующие препараты, наркотики, допинг, и другие вещи, которые не используются обычно Бесстрашными. Цену своей откровенности он назначил — жизнь, сказал, что готов сидеть в тюрьме сколько угодно, но только не применять к нему высшую меру. Меня настораживает его стремление все рассказать, но не под сывороткой. Что-то он скрывает, что-то более глобальное.

— Но почему, отец? Почему? Я чувствую, вижу, что он предатель, он что-то скрывает, что-то такое, что может нам помочь в борьбе! Его обязательно надо допросить под сывороткой, вдруг он знает где их основной полигон.

— Алекс, не ори, голова болит непрерывно почти... — Эрик устало трет переносицу, прищуривает глаза. Озабоченность последнее время не сходит с его лица, он все время напряженно о чем-то думает. — Если Билли действительно что-то знает, он будет полезен нам живым больше, чем мертвым. Ну подумай, кто он такой? Ладно успел бы стать лидером, пролез бы, что-то решал... Может, его и посвятили бы во что-то серьезное... А так... Он всего лишь мелкая шестерка... При определенных условиях, сотрудничая, он, возможно, выдаст нам все, просто нужно время. Убить всегда легче... Ты поймешь это потом. Наверное.

Отец смотрит в окно, солнце медленно ползет за горизонт, окрашивая вечер в равномерный оранжево-желтый цвет. Так хочется расслабиться, закрыть глаза, ни о чем не думать... У нас затишье сейчас, заданий особых нет. В деле Громли меня оправдали, но я добровольно отправляюсь на дальние рубежи, сроком на год. Отец велел мне собирать свою группу, мы будем вести разведывательную деятельность и выполнять особые задания. Через пару недель заканчивается КМБ у неофитов этого года, хочу дождаться их и собрать отряд из тех, кого хорошо знаю. Я видел, что Уеллнер и Майли с сомнением поглядывали на меня, то ли осуждали, то ли не доверяли... Но в свете новых обстоятельств, надеюсь, они не откажутся.

— Все равно... Билли опасен, Эрик! Посмотри какие комбинации он воплотил в жизнь, да он...

— Ты злишься на него, потому что в кои-то веки он обыграл тебя. Надо уметь проигрывать, сын, иначе ты рискуешь позволить эмоциям взять над тобой верх. Когда тебя это доводило до добра?

Как же паскудно оттого, что все до единого считают, что все в порядке. Наверное, со стороны эта вся ситуация с Алексис, интригами и убийством выглядит не слишком-то уж трагичной для меня, ведь я бездушная машина, ничего не могу или не умею чувствовать. Я поиграл и выбросил очередную сломанную куклу, пресытился и отвернулся... Ну а то, что Билли сотворил, ну так, детская шалость!

Но никто не знает, что никогда прежде не было в моей жизни девушки, которая бы пела мои песни так, как это делала Лекси. Которая смотрела бы на меня так, как это умела делать она. Которая позволяла себе растворяться в моих объятиях, отдаваясь полностью, без оглядки. Чем дольше я не вижу ее, тем яснее понимаю, что она стала частью меня. Никто не знает, что ОНА снится мне по ночам, я тянусь к ней и не могу достать. В моих снах она простила меня, улыбается мне, а я не могу прикоснуться к ней. Она молчит, не говорит ничего, только смотрит и этот взгляд... Только ради него я живу сейчас. В надежде, что когда-нибудь мы сможем встретиться, и я смогу заглянуть в ее глаза. Особенные, неповторимые... Мои. Любимые. Иногда, в моменты особенной тоски, мне кажется, что она слышит меня, знает, как сильно я хочу ее увидеть, чтобы понять, разлюбила она меня или нет. Ведь я сразу это увижу, почувствую стоит только мне обнять ее. Но потом, когда я возвращаюсь в реальность, я понимаю, что все это иллюзия, это то, что помогает мне не сойти с ума.

Билли, зная меня и используя мои слабости, впервые одержал надо мной победу. Он никогда не мог сделать это в открытом бою, поэтому решил расправиться со мной по-другому. Отец прав, я привык выигрывать и проигрыш стал для меня невыносимым испытанием. Но самое главное... Я нашел девушку, способную понять меня, любить меня, быть со мной, а он отнял это у меня играючи. Громли рассказал, на что Билли толкал его. Знал, какую боль принесет мне это, и он прав, я не смог бы с этим жить. Сейчас, пока у меня остается еще надежда на то, что все недоразумения прояснятся, и мы сможем помириться, я нахожу в себе силы идти дальше, не сдаваться, но если бы Билли добился своей цели... И вот когда я понял, то, что произошло со мной и Лекси, все было подстроено уродом Билли, когда до меня дошло, что Билли сделал с нашей жизнью, как он все изломал, растоптал, попытался уничтожить... первым желанием было скинуть его в пропасть, расчленить, стереть с лица земли! Я даже пришел к нему в камеру, глядя на него в упор, достал из кобуры пистолет.

— О, я тебя умоляю, Эванс... — протянул Билли, увидев в моей руке оружие. — Ты даже тривиальнее, чем кажешься на первый взгляд. Как легко можно управлять тобой, я, вообще, не понимаю, зачем недовольным киборги, когда есть такие придурки, как ты.

Я смотрю на него и понимаю, каждое слово, сказанное мной про Лекси или то, что осуществил и чего добился этот урод, прольется дивной песней для его ушей, потому что он все сделал так, как задумал. У него все получилось, и даже несмотря на то, что он сидит по ту сторону решетки, он выиграл. Он на коне.

Раз... Нельзя показывать ему свой гнев. Два... Нужно брать себя в руки. Три... Х*й ему, а не победа. Четыре... Ни за что не покажу как мне больно. Пять... Ну же, Алекс, где твоя фирменная ухмылочка? Шесть... Так, уже вроде и дышится легче. Семь... Восемь... Девять...

— Да уж, никогда не думал, что скажу это, — говорю я, презрительно на него глядя, — но, похоже, ты прав, надо быть полным придурком, чтобы подставиться из-за бабы. Хотя... Тебе это, скорее всего, как никому известно!

— Связываться с Линдси и правда было глупо, хотя тебе это, как никому известно, — передразнивая меня, продолжает свое глумление Билли.

— Для тебя все люди — разменная монета, да? Девчонку не пожалел...

— Как бы ты ни изображал равнодушие, Эванс, а я вижу, как сильно тебя зацепила эта блондинка, даже если ты сам себе в этом не признаешься. Она тебя бросила, ненавидит и презирает, а тебе от этого паскудно. Можешь начинать со мной спорить.

— Да нет, зачем мне с тобой спросить, я не для этого сюда пришел.

— Ооо, только не говори мне, что пришел чтобы застрелить меня! Это было бы слишком просто...

Я ухмыляюсь и прячу ствол в кобуру. Никто больше меня не будет дергать за веревочки, никому я больше не позволю собой манипулировать, не дождется.

— Зачем, Билли? — он смотрит на меня устало, лицо его осунулось, глаза ввалились. — Я могу понять твою ненависть ко мне, но зачем ты связался с недовольными, что тебе это дало, кроме обвинения в предательстве?

— Зачем? А вот так. У меня никогда не было того, что тебе далось просто за то, что ты есть, Алекс. Разве это справедливо? Знаешь, как говорят, рыба ищет где глубже, а человек где лучше. Что меня ждало в этой фракции? Бесконечное патрулирование, в самом лучшем случае лидерство, да и то мнимое, потому что старшие лидеры держали бы меня за мальчишку на побегушках. А моя голова работает гораздо лучше, чем даже ты можешь себе представить! Вы всё равно все подохните. Так что сажайте — не сажайте, вы уже все ходячие трупы здесь...

— Я был прав, ты скрываешь что-то и это не связь с недовольными. Тебя надо допросить под сывороткой...

— Да вперед! Вы что же думаете, я совсем тупой не найду антидот? Вот придурки вы еб*ные! Да, то, что Громли выжил, застало меня врасплох, но теперь я во всеоружии, Алекс, — он подошел к решетке, просунул лицо между прутьями, шепча одними губами, — я всегда буду на шаг впереди вас, а самое главное — я умею ждать.

Я смотрю на него и понимаю, что мой самоконтроль испарится через три, две, одну... Стремительно выбегая из тюремного блока, под улюлюкание этого х*ебл*дского м*дака, я понимаю, что наши проблемы уж точно не закончатся, мы ничего не добились тем, что засадили его в тюрьму. Отец непреклонен, считает, что Билли необходимо оставить в живых. И если бы не моя надежда на встречу с Алексис, я наплевал бы на трибунал и застрелил его прямо сейчас. Но желание увидеться с ней, сильнее чувства мести. Я обязательно поквитаюсь с тобой, Билли... Дай только время. Я верну Алексис, а после этого... я размажу тебя по дну пропасти, как мерзостного слизняка.

__________________________________

*Танк — http://pre00.deviantart.net/3389/th/pre/f/2011/198/9/7/2s90_rose_by_ergrassa-d3ympjq.jpg

*Бронемашина — http://pre10.deviantart.net/ed6a/th/pre/f/2012/123/9/3/redeemer_by_ergrassa-d4yfik7.jpg

========== «Глава 99» ==========

_________________________________

Инкогнито

В который раз я прячусь, чтобы можно было узнать, какая участь ждет моих любимых Бесстрашных. С тех пор как умер главный Ромате, стало совсем тяжело. Домате теперь очень сильные, воинственные. Непримиримые. Они нарушили все законы и теперь их, скорее всего, ничто не оставит. Недовольные, имеют такое оружие, которого нет у Бесстрашных.

А мне так жаль. Домате хотят победить, они не отступятся от своего. Я слышал, как они говорили, что Бесстрашные подобрались слишком близко и надо их уничтожить, не дожидаясь, когда они окончательно закончат свой эксперимент.

— Дей, что ты тут делаешь? — женщина, улыбаясь безупречными губами, погладила мою щеку, — беги скорее, тебя ждут новые игры. Здесь тебе нельзя находиться.

Ну надо же, поймала меня. Теперь придется уходить, взрослых нельзя ослушаться. Но так интересно о чем будут говорить домате. Они явно задумали какую-то ужасную вещь.

Я давно уже знаю, как обращаться с пультом. Я даже был там, но мне нельзя пересекать границу. Среди нас ходят разные слухи о пересечении. Кто-то говорит, что если попробовать пересечь границу неподготовленным, можно умереть, потерять память, просто разложиться на атомы... И не могу пока рисковать. Отец умер, единственный, кто был вдохновителем ромате, он больше других сочувствовал Бесстрашным. Теперь защитить их больше некому, все, кто были за отца, перешли на сторону домате. А это значит, что Бесстрашные погибнут.

За то время, как я слежу за ними, Бесстрашные стали частью моей жизни. У меня не получается абстрагироваться, думать о том, что они примитивные, не такие как мы... Да они в сто раз лучше нас! Они такие... Живые! Они умеют любить, переживать, страдать и радоваться так искренне, что непонятно, как, вообще, без этого можно жить? Я бы вот очень хотел, чтобы меня любили, но... Я, наверное, никогда не смогу познать как это.

Главный их лидер, очень чем-то похож на моего отца, только моложе. Он почти такой же, как мы, практически не отличается ничем, и это при том, что он один из примитивных, рожден в городе... Его жена... она, вообще, отдельный разговор. Домате знают о ней, но, наверное, считают, что она не опасна, иначе давно уже убили бы ее. Отец много рассказывал мне о своих экспериментах, а то, что не рассказывал я узнавал сам. Он лично наблюдал за ней, помогал... И вот теперь, когда у них почти все получилось, домате хотят убить их всех, всех... Они боятся, что Бесстрашные проберутся к нам, а Ромате, которые могли бы их защитить и помочь, больше практически не существует.

Но я не могу это просто так оставить. Не могу их бросить, хотя бы потому, что отец их любил, много думал о них, у него были на них какие-то планы... В память о нем я должен им помочь! Да и что уж тут скрывать, мне самому было бы очень грустно, если бы все Бесстрашные, да вообще все люди в городе погибли. Они не заслуживают такой участи, они выжили, и теперь достойны жить дальше, развиваться. Почему мы должны отнимать у них эту возможность?..

Но я уже и сам понял, с тех пор как они догадались, что кроме города есть еще что-то, они стали опасны для нас. И теперь домате делает все для победы недовольных, чтобы у домате были послушные рабы. Бесстрашных сделать послушными рабами уже никак не получится, поэтому... они обречены.

Но я не хочу, не хочу так! Я тоже Ромате хоть мне и нет шестнадцати, но я хочу им быть! И я должен им помочь. У жены лидера есть сыновья, надо попробовать наладить с ними контакт. Я так давно хочу наладить с ними связь, но пока был жив отец, он боялся подпускать меня к пульту. Я смогу пробраться, я умею! Пусть меня потом накажут, но я помогу Бесстрашным!

Пробраться в вентиляционную шахту не сложно, самое главное не пропустить время холодного потока. В отверстие решетки помещение отлично просматривается, и мне слышно, о чем переговариваются члены домате.

— Этот объект подлежит немедленному уничтожению. Нужно послать керноклатер и сровнять с землей этот их полигон. Иначе не сегодня — завтра они окажутся у нас.

⇐ Предыдущая 88 89 90 91 929394 95 96 97 Следующая ⇒