года спустя 2 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 16Следующая ⇒

Рейн все еще выглядела неуверенной.

— Может, ты и старше, но не думаю, что мудрее.

— Мудрее.

Робкая улыбка нарушила ее меланхолию.

— Тебе не нужно этого делать.

— Сделаю. Ты веселее, когда в безопасности и счастлива.

— Это очень мило с твоей стороны, Кассиан. Спасибо.

Никто никогда не называл меня милым, кроме нее. Только у нее была причина любить меня, потому что я изо всех сил старался поддержать ее. Я не мог использовать свой сержантский тон рядом с ней. Я был неспособен на грубость, она постоянно сбивала меня с толку.

И это было проблемой.

Я должен был установить жесткие границы, взять себя в руки и перестать сдаваться каждый раз, когда она смотрела в мою сторону.

Она положила голову мне на плечо и переплела свои руки с моими. Она поцеловала меня в щеку, ее пальцы дразнили шов моих джинсов, приближаясь к паху. Она тихонько приблизилась к моей талии и провела по контуру члена, прижавшись губами к моему уху.

— Знаешь, я никогда не делала минет.

— Мне говорили, что я замечательный учитель, — я схватил ее за бедро и скользнул под юбку, отодвинул край ее трусиков. — Ты уже мокрая для меня?

Розовые пятна на ее щеках стали ярче.

О, она смущается.

— В твоих чувствах нет ничего постыдного.

— Мне не стыдно. Просто стесняюсь.

Я зацепил пальцем нижнее белье, скользя по ее влажной коже. Рейн вздрогнула, когда почувствовала меня, ее зеленые глаза расширились от предвкушения. Начав с талии, я поднял майку над ее животом и снял. У нее была великолепная кожа, и я поразился, как сильно она любила мои прикосновения.

Рейн просияла, когда я повернул застежку лифчика. Ей нравилось играть со своими сиськами, пурпур мерцающей волной разлился по ее груди.

— Я вытрясу из тебя всю застенчивость, солнышко.

Я стянул юбку и трусики с ее задницы. Сдерживать себя было трудно. Она такая тоненькая и хрупкая, с плоским гладким животом и каплевидными грудями. Черт, как же мне хотелось взять их в рот.

Сосредоточься.

— На колени.

Рейн помедлила, прежде чем соскользнуть с кровати. Она опустилась на колени у моих ног и осторожно расстегнула молнию на джинсах. Ткань зацепилась за мои бедра. Я встал, чтобы помочь ей, и тогда она освободила мой член от трусов. Стоило ему высвободиться, как Рейн ухватилась за основание и провела рукой.

Дрожь пробежала по моему паху.

— Не надо так сильно давить. Полегче.

— Хорошо, — прошептала она, глядя на меня. — Неужели все девушки так делают?

— Все, кого ты знаешь, занимаются оральным сексом. Клянусь, — я улыбнулся, когда она недоверчиво наморщила лоб. — Рейн, нет ничего плохого в том, чтобы доставить удовольствие своему партнеру.

— Ты прав.

Я попытался вспомнить, как волновался в свой первый раз. Я больше всего беспокоился о том, чтобы не разочаровать девушку. Рейн, вероятно, чувствовала то же самое. И моя работа — успокоить ее страхи и сделать все это удивительным.

— У тебя отлично получается.

— Да? — облегчение омыло лицо Рейн, когда она ласкала меня медленным движением одной руки.

— Да. Дотронься до головки.

Она провела по ней большим пальцем, и я вздрогнул от прикосновения.

— Он двигается!

Я рассмеялся.

— Да. Используй обе руки.

Я показал ей, как это делается, натянув кожу, другой рукой она ласкала мой член. Предвкушение завибрировало в моей груди, когда она приоткрыла рот. Рейн лизнула, и экстаз пронесся по моему позвоночнику. Я зарылся пальцами в ее волосы, сердце бешено колотилось.

Она дотронулась до головки, пробуя языком чувствительную мембрану, отчего жар охватил меня. Мне хотелось погрузиться в нее, но я не двигался.

— Хорошо, — выдавил я. — Не останавливайся.

Она отстранилась, ухмыляясь и сжимая меня в кулаке. Потом наклонилась вперед, открыв рот. Влажный жар душил мой член.

— Мягко сожми и пососи, — первый рывок вырвал у меня стон. — Не бойся использовать язык.

Рейн вбирала дюйм за дюймом. Она играла, кружилась и сосала. Я закрыл глаза, теряясь в ее губах и языке, растягивая свое возбуждение. Она как чемпионка, двигалась все дальше и дальше.

У меня перехватило дыхание. Я схватил ее за голову. Желание кончить захлестнуло, бедра толкались, когда она напряглась, сильно посасывая.

— Помедли, — я собрал ее пурпурную гриву в хвост, наблюдая за тем, как напрягается ее горло. — Я уже совсем близко.

Рейн выпустила меня, задыхаясь.

— Ты не хочешь оргазма?

— Да, но тебе это может не понравиться.

— Это уже я сама решу.

Она подмигнула мне, прежде чем вновь вобрать мой член. Рейн двигалась быстро, ее влажный жар танцевал подо мной. Я сосредоточился на давлении, нарастающем в яйцах, на ее сладком рте.

— Черт, я уже… Отойди, если не хочешь…

Слишком поздно. Она схватила меня за задницу и дернула, когда удовольствие вышибло воздух из моих легких. Я застонал, заставляя ее принимать мои толчки, пока не пролилась каждая капля. Мои бедра задрожали, когда она скользнула по моей длине. Экстаз ослепил меня.

— Блядь. Это гребаный рай. Я чувствую, что ты высосала из меня всю жизненную силу, — я лег на спину, мое сердце бешено колотилось, когда она вытерла рот. — Ты была великолепна, Рейн. Я… куда ты?

Рейн сделала паузу, прежде чем встать.

— Разве мы не закончили?

— Черт возьми, нет, — я схватил ее за руку и притянул к себе.

Неужели она думала, что я оставлю ее?

Хихикая, она упала в мои объятия. Она отворачивалась от меня, пока я не схватил ее за подбородок и не прижался к ее губам. Кровь все еще бурлила у меня в паху, было бы так легко раздвинуть ее бедра и погрузиться внутрь.

Я посасывал ее нижнюю губу, пока она не задохнулась, а затем двинулся вниз по ее телу. Я поцеловал обе коленки, прежде чем раздвинуть их. Рейн захныкала, когда мой поцелуй приземлился рядом с ее входом.

Я дразнил ее клитор, потирая большим пальцем. Рейн попыталась дотянуться до меня, но я оттолкнул ее руку. Она откинулась назад, когда я прижался к ней, сжалась, посылая сигнал моему члену. Она вцепилась мне в волосы, умоляя с долгим, протяжным стоном.

Я вынудил ее лечь, перекинув ногу через мое плечо.

— Открой глаза, солнышко. Смотри на меня, пока я наслаждаюсь тобой.

Она украдкой взглянула.

— Я хочу видеть твои большие, красивые глаза.

Рейн повиновалась, как идеальная девушка, когда я поцеловал ее между ног. Она издала пронзительно вскрикнула, когда я схватил ее за задницу и приподнял, ныряя языком так глубоко, как только мог. Она сжалась, а затем выгнулась дугой.

—Я… я… о, черт.

Яростный оргазм сжал мой язык, но все было слишком быстро. Это было нечестно по сравнению с почти десятиминутным минетом.

Я перевернул Рейн на живот и нажал на ментальные тормоза, чтобы не трахнуть ее. Она была уязвимой и сексуальной, мне потребовалась каждая унция силы воли, чтобы не засунуть в нее член. Я обнял ее одной рукой, схватив за сиськи, и втиснул свой возбужденный член между ее сомкнутых бедер. Она ахнула от этого прикосновения. Я взял ее за подбородок, и она поцеловала меня.

— Кассиан, пожалуйста. Просто сделай это.

Было трудно игнорировать ее, она была слишком хороша.

— Кассиан!

Я упал на матрас и притянул ее бедра к себе. Она сопротивлялась, пока я не заставил ее сесть мне на лицо. Мой язык погрузился в нее, и ее стенки сжались. Я ел, как голодный, подбадривая её. Рейн сжимала покрывало на кровати так сильно, что они костяшки ее пальцев побелели.

Я обхватил ее за талию и дернул. Она напряглась, прежде чем снова кончить.

— Ах, — воскликнула она, впиваясь ногтями в кровать.

Когда она перестала дрожать, я отодвинул ее в сторону.

У Рейн было ошеломленное выражение лица. Я подвинулся к краю матраса и натянул джинсы.

— Господи, — она встала рядом со мной, опираясь на мое плечо. — Это было невероятно.

Я вытер подбородок, улучив момент, чтобы попробовать сладость, оставленную ею, и прикусил большой палец, сдерживаясь, чтобы не раздвинуть ее ноги и не трахнуть.

Волосы Рейн щекотали мою кожу, а затем она наклонилась ближе, целуя меня.

— Я хочу большего.

— Позже.

Рейн хотела, чтобы я остался, ее желание было ясно видно по тому, как она прижималась ко мне, пока я одевался. У меня не хватило духу отодвинуться от нее. Часть меня хотела присоединиться к ней под одеялом и заснуть.

Я поймал ее руку, прежде чем она коснулась моей щеки, и поцеловал запястье.

— Это чертовски грустно, но…

— Что такое?

Я не мог сказать.

Но это не продлится долго.

ГЛАВА 15

Прошло несколько дней, но я все еще мучился от бессонницы. Я не мог выбросить Рейн из головы. Я смотрел на дверь, разделяющую наши комнаты, искушение не давало мне покоя всю ночь.

И чувство вины.

Когда мы прощались в тот вечер, ее глаза были печальны. Я все равно ушел, несмотря на глубокие сомнения. Я был таким ублюдком. Ее опущенный взгляд засел у меня холодом в груди. Интересно, она тоже не спит?

Она была очень расстроена.

Неужели я все испортил?

На ночном столике раздался телефонный звонок. Я нащупал свой сотовый, уставившись на экран. Ричард.

— Привет, — ответил я.

— Ты что, трахаешь дочь сенатора? — Ричард, как всегда, нацелился прямо в яремную вену.

Я бы оценил его прямоту, но не в два часа ночи, черт возьми.

— Что это за вопрос?

— По-моему, вполне обоснованный. Особенно после того, как я посмотрел на днях таблоид. Ты со своей подзащитной выглядите довольно мило.

Черт, только не снова.

— О чем ты говоришь?

— Проверь свой телефон, придурок.

Мой желудок сжался, когда я увеличил фотографию меня и Рейн в Национальном Молле. Это было убийственно. Она стояла спиной к грузовику с едой, одетая в шорты и белую блузку с узором из якорей. Я держал ее за плечи. Лицо Рейн повернуто ко мне, губки раздвинуты, глаза были полузакрыты. Должно быть, снимок сделали прямо перед тем, как мы поцеловались.

— Это просто ракурс.

Я поморщился от своей невозмутимой отмазки.

— Кассиан… — голос Ричарда звучал скорее раздраженно, чем сердито. — Вы с этой девушкой слишком хорошо ладите.

Это правда.

— Послушай, я могу объяснить.

— Да? Мне бы очень хотелось это услышать.

— Я просто утешал ее.

— Похоже, в последнее время ты часто этим занимаешься, — сухо заметил он. — И это удивительно, потому что я никогда не видел, чтобы ты заботился о ком-то, кроме себя.

Я цокнул.

— Констатирую факты.

Надо было хоть изредка ходить на его чертовы барбекю.

— Я делаю хорошие вещи для людей.

— С каких это пор?

— Занимаюсь благотворительностью, — прорычал я. — И предлагаю скидки постоянным клиентам.

— Ух ты, — фыркнул он. — Ты теперь святой?

Я откинул одеяло, усталость покинуло мое сознание. Я запер дверь, отделяющую мою комнату от комнаты Рейн, и прошипела в динамик:

— Ладно. Я придурок.

— Я звоню тебе не для того, чтобы ругать. Честно говоря, я волнуюсь. Твой отец недавно связался со мной.

— Да, знаю. Никогда не говори ему, где я. У нас не очень хорошие отношения.

— Понятно, — Ричард погрузился в молчание. — Могу я спросить, почему?

— Нет.

— Ну же. Я тебе все рассказываю.

— Это против моей воли.

В трубке раздался яростный кашель.

— Если бы ты меня ненавидел, ты бы повесил трубку.

— Чего ты хочешь от меня? Ты же мой босс.

— Я знаю тебя. Тебе нужен кто-то в твоей жизни. Расскажи мне, ради бога.

— Нет, — я ощетинился. — Повторяю, ты мой босс.

— Ну и что, блядь? Рейн — твоя клиентка, — возразил он. — Если только она уже не стала чем-то большим.

Я со стоном переложил телефон к другому уху.

Ричард прервал затишье вздохом.

— Да?

Она была просто интрижкой. Господи, неужели я все еще лгу себе? Рейн была так глубоко внутри меня, что я не мог нормально спать по ночам.

— Это самая глупая вещь, о которой я когда-либо слышал. Зачем мне рисковать своей карьерой?

— Не знаю. Кризис среднего возраста?

Ричард был чертовски раздражающим. Я сорвал крышку с бутылки с водой.

— Я слишком молод для среднего возраста.

— Но ты ведешь себя не по возрасту. Мой восьмидесятилетний отец более жизнерадостный, чем ты.

— Ну, держу пари, он не видел такой жизни, как я.

— О, ты удивишься. В домах престарелых обмениваются болезнями, как визитными карточками. Они считают, что не могут забеременеть и скоро умрут, так зачем же возиться с презервативами?

Я поморщился.

— Вау. Я не хочу знать это.

— А я хочу. Это дает мне некоторую надежду на будущее.

— Рич, я ее не трахаю.

— Тогда что у тебя общего с девятнадцатилетней девушкой?

Я уставился на ее дверь, представляя, как она прячется под одеялом. Рейн любила спать под горой подушек и одеял. Она обожала романтические комедии. Я боевики. Она была невинна, а я озлоблен. И наши музыкальные вкусы ужасно расходились.

Но мне нравилось все, что нас различает. С ней весело находиться рядом. Она пробуждала во мне все самое лучшее. Она была совершенно бескорыстна и слишком красива.

Я бы отдал ей всё, будь проклята моя карьера.

Влажный кашель Ричарда прервал мои мысли.

— Господи, когда это уже пройдет.

— Тебе нужно сходить к врачу.

— Да, я запишусь на прием, — прохрипел Ричард, заставив меня вздрогнуть. — Я больше ничего не скажу об этой девушке. Лучше бы она того стоила.

— Перестань читать дрянные таблоиды.

— Я серьезно, Кассиан. Он сенатор. Он может разрушить твою жизнь.

Уже разрушил.

— Пока, Рич.

Я повесил трубку и бросил телефон на кровать, злясь из-за риска, которому подвергаюсь каждый раз, когда прикасаюсь к дочери сенатора. И, если охранная фирма Ричарда потеряет клиентов из-за моей неосторожности, я буду чувствовать себя виноватым.

В дверь негромко постучали. Я помедлил, прежде чем открыть, увидев девушку в полосатых пижамных штанах и майке AC/DC. Сонная улыбка Рейн стала шире, когда она увидела меня без рубашки.

— Привет.

— Что на тебе надето? — поддразнил я, убирая фиолетовые пряди волос с логотипа группы. — Ты еще не родилась, когда они были популярны.

— Я обязана родиться в то десятилетие популярности музыки, которая мне нравится?

— Почему не спишь?

Она пожала плечами.

— Не могу уснуть. Я услышала, как ты ходишь, и решила заявиться. Хочешь марафон Джеффа Голдблюма?

Я рассмеялся.

— Откуда ты знаешь, кто это?

— Он из фильма «Парк Юрского периода».

— Вся планета видела Парк юрского периода. Назови еще один фильм, в котором он снимается.

Она начала загибать пальцы.

— «Муха», «День независимости» и «Земные девушки легко доступны».

— Я не смотрела последний, но звучит интересно.

— Это научно-фантастический мюзикл. Очень слащаво.

Я подозревал, что она хотела лежать со мной в постели больше, чем смотреть фильмы. С тех пор как мой друг-адвокат подал ходатайство о приостановлении выселении, Рейн цеплялась за меня.

Но я никогда не буду ее парнем. Я не мог дать ей ни капли той любви, в которой она нуждалась. Я был ужасен для нее во всех отношениях.

— У нас должны быть границы, солнышко. Почему ты нарушаешь правила?

— Это ты начал, — заметила она.

— Да, но мне плевать на Джеффа Голдблюма.

— Кассиан, я просто хочу тебя.

Я провел костяшками пальцев по ее раскрасневшимся щекам, удивляясь тому, как она любовалась моими шрамами. Другие девушки вздрагивали или делали вид, что не испытывают отвращения, но Рейн таяла от моего прикосновения, как воск от пламени. Она закрыла глаза и попыталась спрятать свою радость.

Я мог бы подыграть.

Может быть, мне это даже понравится бы.

Но скоро мне придется разбить ей сердце, и что-то подсказывало мне, что в результате пострадает не только она.

ГЛАВА 16

Пот пробивался сквозь макияж, который, как утверждала визажистка, был необходим для HD-камер. Еще пятнадцать минут под палящим калифорнийским солнцем, и все ее усилия сойдут на нет.

Мои губы растянулись в натянутой улыбке, когда Кассиан повел меня в толпу. Папа, сияя, помахал мне рукой.

Мы были там, чтобы открыть новое больничное крыло, которое мой отец помогал финансировать. Я задавалась вопросом о всяких фотосессиях, и теперь у меня был ответ. Каждая деталь была тщательно спланирована, часто на месяцы вперед. Помощники вручную выбирали детей позади нас. Больничная охрана стояла под навесом крыла, защищенная от резких лучей. Черный внедорожник был припаркован неподалеку, водитель обмахивал лицо, телохранитель стоял возле двери. Папа заказал их несколько недель назад.

Меня нарядили в кремовое платье-тунику с рукавами. Это не мой стиль. Я бы никогда не надела его снова. Я похлопала себя по шее сложенным носовым платком, ругаясь, когда бежевый цвет тонального крема запятнал хлопок.

Моя визажистка фыркнула, открыла свой набор, ее щетка атаковала мою кожу. Я вдохнула пудру и чихнула. Боже, мне нужно выбраться отсюда, но я дала отцу слово.

Одетый в темно-синий блейзер, белую рубашку и угольно-черные брюки, мой отец кричал, готовясь к съемке. Он даже не вспотел. Папу ничто не могло отвлечь, когда его окружали сторонники. Он неодобрительно посмотрел на мои волосы. Его недовольство камнем лежало у меня в животе. Я сказала ему, что пересмотрела нашу сделку, но все еще хочу помочь ему.

Я так отчаянно нуждалась в его одобрении.

— Не пора ли произнести речь?

— Не совсем, — папа обнял меня за плечи, когда мужчины и женщины, привлеченные рекламными плакатами и разноцветными воздушными шарами, начали просачиваться на мероприятие. — Ты помнишь, что надо делать?

— Улыбаться. Смотреть на камеры. Хлопать, когда надо, — я пожала плечами. — Кажется, все достаточно просто.

— Хорошо.

Я чуть не прикусила губу.

— А ты не боишься, что люди увидят всё, как оно есть?

— Что?

— Больных детей. Меня в этом костюме школьной учительницы, — я встретила его пристальный взгляд, стараясь не хмуриться. — Если хочешь привлечь молодежь, это нужно делать не так. Мы видим неискренность также, как и ты отличаешь Мерло от Шардоне.

— Рейн, мой менеджер по социальным сетям знает, что делает.

— Надеюсь, — вздохнула я, обмахивая шею руками. — Может, мы потом сходим куда-нибудь?

Папа слегка улыбнулся мне.

— У меня назначены встречи с избирателями, но к обеду я буду дома.

Еще полчаса напряженного общения с мачехой? Нет, спасибо.

— Думаю, увидимся через неделю. Или тогда, когда тебе будет нужна фотография отца и дочери.

Он злобно посмотрел на меня.

— Сейчас не время.

Никогда не время.

— Хорошо, я подожду нашего двадцатиминутного разговора по душам, где мы неловко смотрим друг на друга.

— Рейн, серьезно. Я сейчас занят.

Все, чего я хотела, это шанс восстановить наши разрушенные отношения, но он никогда не прилагал усилий. Два года назад он обещал начать стараться. Я поверила ему, но он сказал бы все, что угодно, лишь бы я отказалась от иска в суде.

Он относился к своим сторонникам как к куда большим членам семьи, чем к собственным родственникам. Он говорил о них, как рок-звезда о своих поклонниках, с блеском, который разжигал пламя моей ревности.

Папа сжал мой бок, прежде чем приблизиться к микрофонной стойке в окружении телохранителей. Его сторонники перестали бороться за его внимание и затихли. Я проглотила обиду и усмехнулась.

Раздались одобрительные возгласы, когда он перешел к списку «я сделаю это» и «я сделаю то». Пустые обещания.

Когда толпа захлопала, я сложила руки вместе, как кукла-марионетка. Речь отца закончилась взрывом фанфар из динамиков, а затем он смешался с толпой. Не в силах больше терпеть это, я повернулась лицом к детям.

Девочка с бантиком цвета фуксии поморщилась от яркого солнечного света.

— У тебя красивые волосы!

Я наклонилась к ней, улыбаясь.

— Спасибо. Меня зовут Рейн.

— Как дождь? Круто. Меня зовут Эйла. Какого цвета у тебя волосы?

— Хм, — я схватила прядь волос и нахмурилась. — А ты как думаешь?

Она сморщила нос.

— Фиолетовые?

— Ага! Фиолетовый — мой любимый.

— И мой тоже. А моя сестра любит розовый, — Эйла теребила свое платье. — Меня заставили надеть это.

— Ох, как ужасно с их стороны. А знаешь, что? Я думаю, ты будешь лучше смотреться в моих очках. Хочешь их примерить?

— Конечно!

Я вытащила очки из сумочки и протянула ей.

— Держи.

Эйла нацепила их и сверкнула беззубой улыбкой.

— Ух ты! Спасибо!

Папины ответы бубнили на заднем плане, пока я болтал с Эйлой, шестилетней девочкой с острым лимфоцитарным лейкозом. Мои глаза горели, когда она рассказывала о своих надеждах и мечтах (вылечится от рака и стать принцессой в замке).

— Тебе не нужна корона, чтобы быть принцессой, милая, — я ущипнула ее за щеку.

— Ты навестишь меня?

— Если твоя мама разрешит.

Эйла подпрыгнула и бросилась к ногам матери. Глаза женщины расширились.

— Мама, ты меня не слушаешь!

Внезапно воздух наполнился энергией.

Закричал какой-то мужчина.

Я резко обернулась.

Это было похоже на драку. Овцы Монтгомери больше не были послушными. Люди толкались и спотыкались. Они выкрикивали ругательства, отряхивая одежду. Кто-то споткнулся о шнур, идущий от микрофонной стойки, она упала и раздался резкий пищащий звук.

Я зажала уши и поморщилась, поискала глазами папу, но охрана уже подтолкнула его к внедорожнику.

Почему он уезжает? Разве он не должен прекратить драку?

Я заметила краем глаза какое-то резкое движение над головой. Это был какой-то шар, он взорвался, забрызгав меня водой. Кто его бросил?

Я оглядела толпу, пока папин внедорожник отъезжал от парковки. Сильный удар пришелся мне в висок. Шар лопнул, залив мои волосы густой жидкостью, которая растеклась по бетону.

— Ты в порядке? — крикнула Эйла.

— В порядке, — я заломила руки, вдыхая металлический запах.

Сильная рука оторвала меня от Эйлы.

Кассиан тащил меня в больницу, пока с меня что-то капало.

— Ты ранена?

Кроме короткого удара, я не почувствовала ничего, кроме отвращения к едкому запаху.

— Я думаю, это краска.

Больничный персонал и ассистенты роились вокруг меня, пока я смотрела на растущую лужу вокруг себя. Кто-то протянул мне полотенце, и я обернула его вокруг головы.

Больничный охранник взглянул на меня и сказал:

— Какого черта?

— Это сделал протестующий, — проворчал Кассиан. — Полиция, надеюсь, уже задерживает его.

— Кассиан, отведи меня домой. Я хочу переодеться.

— Подожди, — он проверил меня на наличие травм, сморщив нос от запаха.

Убедившись, он прорычал приказы в рацию.

— Мы готовы идти.

— А папа собирается домой? — спросила я его.

— Даже не знаю, — он вытащил меня из толпы помощников.

Я последовала за ним в противоположный конец здания. Слава богу, здесь не было фургонов прессы. Лексус был припаркован у обочины.

— Подожди, я испорчу сиденья, — я остановилась.

— Ты думаешь, мне есть до этого дело? — Кассиан рывком распахнул дверь. — Садись в машину.

Я скользнула внутрь, поморщившись, когда ярко-красный цвет запачкал кожу.

Кассиан нырнул на пассажирское сиденье и рявкнул на водителя:

— Домой.

— Что случилось? — я вытерла руки о злополучное платье. — Боже…

— Подросток пришел на мероприятие с шарами, — напряжение исчезло со лба Кассиана, когда мы двинулись прочь от этого места. — Маленький придурок.

— Зачем?

— Он хотел напасть на твоего отца, — равнодушно пожал плечами Кассиан. — Этим займется полиция.

— Ох, и это все? — я опустилась на спинку. — Нам не нужно было уезжать. Это просто краска.

— Безопасность была поставлена под угрозу, — Кассиан оживился, улыбаясь в зеркало заднего вида. — Кроме того, фотосессия бы не состоялась.

Он казался слишком счастливым, но я закрыла рот, потому что не хотела раздражать своего единственного телохранителя.

— Наше первое появление без Кью, и оно провалилось. Совпадение?

— Нет, — буркнул Кассиан.

Квентин собрал свои вещи и уехал еще до того, как мы вернулись в Калифорнию. Я писала ему, но его ответы были скудными.

Все мысли о Квентине вылетели у меня из головы, когда мы доехали до Пресидио-Хайтс. Машина въехала на территорию и припарковалась. Босиком я соскользнула на гравий и прислушалась к тихому, приятному голосу Кассиана, который благодарил водителя пятидесятидолларовой купюрой. Кассиан щедро давал чаевые водителям, персоналу отеля и всем, кто держал для него двери открытыми.

Кассиан дружески помахал водителю. Он мог быть и привлекательным, и угрожающим, в зависимости от компании. В присутствии коллег—помимо Квентина—он излучал обаяние. Я завидовала его способности покорять людей.

Но как только ворота закрылись за Лексусом, он перестал улыбаться. И нацелился на меня.

— Ты в порядке?

— Да. Просто какой-то глупый парень, — я указал на его куртку, испачканную алыми пятнами. — Я испортила тебе костюм.

— Меня не волнует одежда.

Он последовал за мной в сторону дома. Я схватила садовый шланг и обрызгала руки и ноги.

— Ну хотя бы смывается.

Мои волосы были в беспорядке. Я намочила их, молясь, чтобы с ними ничего не случилось, краска стекала с моих волос и расплывалась по кирпичной дорожке.

— Интересно, против чего протестовал этот парень? Против детей? Достижения в медицине? Может быть, ему не понравилось мое платье. Не могу сказать, что виню его, мне оно тоже не очень понравилось, — я одарила Кассиана ухмылкой, на которую он не ответил.

Его поднимающаяся и опускающаяся грудь была единственным признаком жизни.

— Ты в порядке?

— Я зол, — проворчал он.

— На меня?

— На твоего гребаного отца. Я сказал, что нам нужен большой периметр. Уровень защиты. Больше телохранителей. Он отмахнулся от моих опасений, и в результате на тебя напали. На тебя. А не на него.

От мучительного взгляда Кассиана мне стало больно. Мои чувства к нему росли, но я не могла понять, чего он хочет.

— Все в порядке. Я в порядке.

— Нет, это не так.

— И что же мне теперь делать? Плакать? Я много плакала, и мне это надоело. Господи, как же мне надоело стараться. Знаешь, что беспокоит меня больше, чем эта дурацкая краска? Это я не принадлежу к этой семье. Вообще никак.

— Ты просто не хочешь общаться с кучкой сопляков из трастовых фондов.

— Да, — я старалась сохранить серьезное выражение лица, но мои губы дрожали. — Кого, черт возьми, я обманываю? — я закатала рукава и засмеялась, глядя на свое забрызганное платье. — Это не я, Кассиан.

— Ты совсем не похожа на него.

Невозмутимая подача Кассиана и его жестокая точность ударили меня в живот. Мой желудок сжался, когда образы, которыми я искушала себя, фальшивые празднования Дня рождения и Рождества, вспыхнули перед моим взором. У нас с папой никогда не сложатся полноценные отношения. Я то появлялась, то исчезала с его предвыборных мероприятий, но не была частью его жизни.

В горле у меня застрял комок, и я направилась к раздвижной стеклянной двери. Кассиан схватил меня за руку и развернул.

— Я тебя не оскорбляю. Это чистая правда. Я слишком уважаю тебя, чтобы лгать, и это все равно не поможет, — Кассиан сократил расстояние, коснувшись костяшками пальцев моей щеки. — Ты — не он. Тогда какого хрена?

— Он мой отец.

— Монтгомери ужасно с тобой обращается. Он заставляет тебя чувствовать себя дерьмом, и он убедил тебя, что ты недостаточно хороша, потому что он сам ублюдок, — Кассиан издал презрительный звук. — Да пошел он к черту. Ты мне нравишься такой, какая есть. Ты ставишь счастье каждого выше своего, даже с людьми, которые ничего для тебя не значат. Ты не понимаешь, насколько это необычно.

Слезы текли по моим щекам, и его большие пальцы ловили их мягкими движениями.

— Правда?

— Да. Я мог бы потратить сотню жизней на поиски и никогда не нашел бы такую девушку, как ты.

Я не знала, что сказать. Слова казались недостаточными для того, что он сказал.

— Почему ты притворяешься бесчувственным?

— Я не притворяюсь.

— Еще как. Это сбивает с толку. Ты… ты не можешь говорить такие вещи и ожидать, что я не буду…

Не буду желать большего.

Я закусила губу. Если я закончу эту фразу, он закончит нашу короткую интрижку, разорвет свой контракт, и я больше его не увижу. От этого у меня свело живот.

Что я буду делать, когда он уйдет?

У меня защипало глаза, когда я представила себе жизнь без Кассиана. Я не могла смотреть на гостевой домик без боли в груди. Мой пульс подскочил, когда он улыбнулся, а когда прикоснулся, я растаяла в луже и превратилась в заикающееся месиво. Все мое тело болело из-за него. Он не чувствовал того же, и я страдала, когда он напоминал мне о своем безразличии.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒