Что делает Рейн? 4 страница

— Нет, ты кажешься наивной, — рычание Кассиана перешло в шепот. — Это ошибка, Рейн. Люди меняются не потому, что ты этого хочешь.

Он был чертовски уверен в этом.

— Я не идиотка. У меня есть план. Как только моя договоренность с папой будет завершена, первое, что я сделаю, это переселю маму. Увезу ее из гетто в безопасное место.

— Как благородно с твоей стороны, — он фыркнул.

— Ты смеешься надо мной?

— Я смеюсь над твоей верой в отца. Вы знакомы с ним уже сколько, два года? Он не даст своей бывшей ни цента.

— Они не… они никогда не были вместе, — мои щеки вспыхнули от стыда, когда озадаченность Кассиана возросла. — Моя мама была стюардессой. Они познакомились в Филадельфии. Это была всего одна ночь. Случайность.

— Тебя это беспокоит?

Конечно. Но я не ответила, и Кассиан, должно быть, прочел ответ на моем лице.

— Тебя не должно это беспокоить. Жизнь — это череда непростых случайностей.

— Я не хочу, чтобы все мое существование основывалось на случайном сексе.

— Почему?

— Потому что я хочу иметь семью. Я хочу принадлежать, по-настоящему принадлежать, а не притворяться. Отец у меня в долгу. Мама могла бы воспользоваться его помощью, когда я была младше. Мы переезжали каждый год, потому что мама убегала от бойфрендов и повышенной квартплаты. Мне пришлось подать в суд на отца, чтобы он признал меня. Ты хоть представляешь, какого это?

— Нет, — в его взгляде светилась жалость. — Он просто кусок дерьма, Рейн. Человека определяют его действия, а не обещания своим избирателям или фотосессии для СМИ.

— По крайней мере, он делает над собой усилие. Может быть, я должна радоваться этому.

— Милая, ему все равно.

Острые как бритва слова Кассиана резанули меня, от его бесцветного голоса на глазах выступили слезы. У меня перехватило дыхание.

Это была самая жестокая вещь, которую он когда-либо говорил.

— Ты такой придурок, — из-за застилавших взор слез, я не могла разглядеть выражение его лица. — Все, что ты умеешь делать, это…

— Спасать твою жизнь. Хочешь верь, хочешь нет, но я пытаюсь защитить тебя. Ты можешь ненавидеть меня за это, но я прав. И у меня кончается терпение.

Я вытерла лицо, кипя от злости.

— Уйди.

— Прошу прощения?

— Уходи. Ты в паршивом настроении, и я не позволю тебе расстроить меня или разрушить мои отношения с матерью. Я назову им какую-нибудь причину, по которой ты не смог прийти.

Кассиан встал, выглядя таким же сердитым, как и я.

— Я не оставлю тебя с ним наедине.

— Если мне понадобится помощь, в ресторане полно народу, — я отчаянно вздохнула, увидев его мятежный вид. — Оставайся в баре. Следи за мной издали.

— Я выделяюсь. Они увидят меня.

— Мне наплевать.

Я резко встала и развернулась, чуть не врезавшись в официантку, которая несла поднос с напитками. Я ушла в кабинку у окна, виниловые сиденья прилипали к моим бедрам, пока я скользила по ним. Безвкусные декорации облепляли стены, а из динамиков скулил Джастин Бибер.

Я старалась не искать Кассиана взглядом и вытирала слезы. Плакать было бессмысленно, но я не могла остановиться. Он ошибался. Такой озлобленный человек как Кассиан видел мир в оттенках сепии. Я не удивлюсь, если он никогда не влюбится.

В кабину влетели две знакомые фигуры. Я помахала рукой, чтобы привлечь внимание мамы, надеясь, что мои щеки не покраснели. Она схватила Трэвиса за руку. Он заметил меня и нахмурился.

Я обняла маму, ненавидя то, какими костлявыми стали ее плечи. Белый цветок красовался в ее черных волосах, которые изящным узлом спускались на голубую блузку. Она была слишком красива для придурка рядом с собой.

Его лицо было бордовым, и аромат крепкого напитка следовал за ним, как облако. Его козлиная бородка дернулась, когда он увидел меня.

— Привет, Рейн. А где здоровяк?

— Эм… он не смог приехать. Вызвали на работу в последнюю минуту.

Мама похлопала меня по руке, ее улыбка дрогнула.

— Ты выглядишь расстроенной.

— Я в порядке, — я повернулась к пьяному Трэвису, изображая улыбку. — Но он поздравляет тебя с днем рождения.

Трэвис со стоном втиснулся в кабинку.

— Жаль, что он не придет. Я уже предвкушал, как буду спускать его с небес на землю, — он рявкнул проходящей мимо официантке: — Меню.

Уже пьян. Прекрасно.

Это будет еще один болезненный вечер, в ходе которого мы с мамой будем отвлекать Трэвиса от заказа новых напитков. Гнев пульсировал у меня в горле.

— Что нового?

— Домовладелица задолбала, — проворчал Трэвис, перебивая мою мать. — Продолжает угрожать, что выселит.

— Что? — я в панике перевела взгляд с него на маму. — Тебя выселяют?

Мама закрыла глаза.

— Я же просила тебя не поднимать эту тему, Ти.

— Она заслуживает знать, что ее мать разорена, — пылающий взгляд Трэвиса скользнул ко мне. — На случай, если ты захочешь помочь.

— Я бы с удовольствием, но у меня и так дел по горло.

— Каких? — Трэвис схватил свой коктейль, когда официантка вернулась с подносом. — Когда я был в твоем возрасте, я все лето работал, чтобы оплатить счета родителей.

Я очень в этом сомневалась.

— Нет, — мама раздраженно посмотрела на него. — Она моя дочь.

— Господи, ладно, — Трэвис осушил бокал, прежде чем схватить официантку. — Постой, милая. Разве ты не видишь мой пустой стакан?

Официантка остановилась, но возражала против его прикосновений.

— Отпустите мою руку.

Трэвис повиновался и подмигнул.

— Принеси мне еще, а она будет колу.

Элегантно.

Мама побагровела от этого обмена репликами.

— Я думаю, ты уже достаточно выпил.

— Чушь. Сегодня мой день рождения, — Тревис открыл меню, выглядя озадаченным. — Я буду шипящий стейк фахитас.

Зная, что мама не может позволить себе платить за квартиру, я заказала салат. Она покосилась на меня.

— И это все?

— Я не голодна, — это не было полной ложью, присутствие Трэвиса испортило мне аппетит.

— Заказывай, Рейн, я угощаю.

Зачем она это делает? Зачем притворяться, что все в порядке?

Не обращая на это внимания, Трэвис стукнул кулаком по столу.

— Детка, она сказала, что не хочет. Пусть голодает.

Измученная официантка принесла еще ром.

— Где наши чипсы и сальса? — рявкнул он ей вслед.

Алкоголь стекал по его заостренному подбородку, когда он пил. Передо мной стояла жалкая тарелка с салатом айсберг и нашинкованной морковью. Я перебирала безвкусные листья, пока мама с нулевым интересом вонзала нож в свое блюдо. Трэвис ничего не замечал. Он глотал спиртное и ругался.

Когда мама извинилась и ушла в уборную, Трэвис, казалось, был в восторге от того, что я одна и у него на прицеле.

— Прекрасно выглядишь, милая.

Зная, что это была прелюдия к еще худшему разговору, я промолчала. Его равнодушное выражение лица сменилось сочувственным хмурым взглядом.

— Как твои отношения с Кассианом?

— Нормально.

Я вздрогнула от собственного тона. Трэвис всегда выискивал слабости, и его ухмылка стала шире, как у акулы.

— Ой-ой. Надеюсь, вы не ссоритесь.

— Не ссоримся, — выдавила я. — Спасибо за заботу.

— Честно говоря, я беспокоюсь. Ты никогда не найдешь человека лучше него.

Я уставилась на стол, отказываясь проглотить наживку.

— Ты пиявка, — прохрипел он. — Ленивая, без капли здравого смысла. Мэри повезло, что я здесь. Я спасаю ее от тебя.

Пламя ползло вверх по моим ногам и пожирало кожу. Мне хотелось наброситься на него, высказать все, что я о нем думаю.

— Нечего сказать? — Трэвис фыркнул и покачал головой. — Бойкот? Ты как угрюмый подросток.

— Нет.

— Да, — взгляд Трэвиса исказился от злобы. — Ты ужасная дочь. Ты не помогаешь собственной матери.

Я ткнула пальцем в салат, воображая, что это лицо Трэвиса.

- Яблочко от яблоньки недалеко падает.

Его слова пробили брешь в моей броне, расколов сердце надвое. Слезы скатились по моему носу, упав на стол. Мне никогда не нравился вкус алкоголя, но я бы утопилась в чане с выпивкой, если бы мне стало легче.

До сих пор я никогда не понимала, почему люди прячутся от боли. Ценить жизнь было невозможно без боли. Но в этом не было никакой красоты. Особенно когда моя мать стояла в футе от меня, бледная как полотно. Она слышала весь разговор.

Я пристально посмотрела на нее.

— Как ты можешь быть с ним?

Мама вздрогнула от этого обвинения. Она открыла рот, когда ее прервал ровный голос:

— Прости, что опоздал. — Кассиан скользнул в кабинку, обняв меня за плечи. — Привет, детка.

Он поцеловал меня в щеку, и ощущение чего-то столь чудесного заставило меня всхлипнуть. Я прижала салфетку к лицу, пока Кассиан растирал мне спину.

— Что, черт возьми, произошло? Рейн? — Кассиан обхватил ладонями мои щеки, потом с угрозой посмотрел на Трэвиса. — Какого хрена ты сделал с моей девушкой?

Трэвис пожал плечами, настороженно глядя на Кассиана. Даже в пьяном виде он знал, что Кассиан уничтожит его.

Мрак исходил от Кассиана волнами. Он сжал кулаки, его шрамы побелели, челюсть тикала от напряжения.

— Я задал тебе вопрос. Жду ответа.

— Ничего, — ответил Трэвис, избегая его взгляда. — Она слишком эмоциональна.

— Еще раз оскорбишь мою девочку, и увидишь, что происходит, когда я слишком эмоционален, — соскользнув с сиденья, Кассиан обнял меня и подтолкнул к маме. — Подождите меня снаружи, — чистая ярость вырывалась из Кассиана, когда он повернулся к Трэвису. — Не ты. Ты останешься тут.

Я прошла мимо мамы, схватив ее, когда она попыталась вмешаться. Она противилась моей хватке, пока я тащила ее к стеклянным дверям.

— Погоди…

— Он ублюдок, — прорычала я. — Почему ты его терпишь?

Мама вздрогнула, глядя через плечо на Трэвиса.

— Как думаешь, что он сделает?

Надеюсь, убьет.

— Мне наплевать.

— Рейн, он же мой парень, — она попыталась разглядеть их через окна. — Он не… он не так уж плох.

Я снова привлекла ее внимание к себе.

— Ты его слышала. Ты не вступилась за меня. Почему?

Мама выглядела так, словно вот-вот расплачется.

— Милая, все очень сложно.

— Это дерьмовое оправдание.

— Я люблю его. Я не хотела влюбляться в него, но влюбилась. Он заботится обо мне. Я знаю, что это не похоже на правду, но…

— Нет, он манипулирует тобой.

— Нет…

— Посмотри, что он с нами сделал! Раньше мы никогда не ссорились, а теперь все время спорим из-за этого паршивого алкаша, — я схватила ее за руки, когда рыдание сотрясло мою грудь. — Мне нужна моя мать.

— Детка, я всегда рядом с тобой.

— Только когда он позволяет. А что, если я перестану приходить? — я отпустила ее, дрожа. — А что, если я исчезну из твоей жизни?

— Что? — слеза скатилась вниз по ее щеке.

— Если ты продолжишь встречаться с ним, то именно это и произойдет. Ты должна сделать выбор. Он или я, — я отказалась сдаваться, как умоляла мама. — Это простой выбор - он или я.

— Я не могу, — прошептала она, и слезы полились из моих глаз градом. — Я не могу.

Чья-то рука легонько потянула меня за плечо. Его покрытая шрамами кожа привела бы некоторых в ужас, но мне это принесло волну облегчения.

Мама бросила меня на улице.

Наблюдая за тем, как она возвращается к Трэвису, я почувствовала, как нож вонзился мне в сердце. Это было больнее, чем всё, что сказал Трэвис.

Кассиан взял меня за руку, сжал ее. Я уставилась в землю, агония сотрясала меня. Легкий ветерок высушил слезы с моих щек, когда мы направились к стоянке.

Он присоединился ко мне на заднем сиденье машины.

— Хочешь поговорить об этом?

От волнения у меня перехватило горло. Я не хотела его слушать. Честно говоря, мне хотелось одиночества.

— Рейн, — позвал он.

— Пожалуйста, уходи, — мой голос дрожал, хотя я была полна решимости. — Я не всегда могу быть жизнерадостной.

Кассиан скрестил ноги в лодыжках, от его душераздирающей красоты у меня защемило в груди. На днях он отверг меня. Я попыталась поцеловать его, но он оттолкнул меня.

— Ты был прав. Она его не бросит.

Сочувствие горело в его цвета океана глазах.

— Мне очень жаль.

— Я так много пережила с мамой. Это больно. Как она могла предпочесть его мне?

— Она любит тебя, Рейн. Но…некоторые люди плохо умеют любить.

— Она когда-нибудь вернется ко мне?

— Даже не знаю.

Волна страдания захлестнула мою душу.

— Что ты ему сказал?

— Я вложил в него страх божий.

Я рассмеялась сквозь слезы.

— Зачем?

Он схватил меня за руку.

— Потому что он причинил тебе боль.

Тут было темно, но во мне вспыхнула надежда, когда когда я взяла его за руку. Счастье было возможно.

Я медленно забралась к нему на колени. Кассиан напрягся, когда я обняла его. Словно боясь, что я убегу, он крепко обнял меня. Моя голова погрузилась в пространство между его подбородком и шеей, жаждая тепла. Кассиан погладил меня, сжимая мое тело, как будто тоже нуждался в этом. Я обмякла в его объятиях. Его волосы щекотали мне лоб.

Его губы приблизились, дыхание скользнуло по моей коже. Кассиан провел большим пальцем по моей щеке, а затем прижался губами к моим.

Я схватила его за куртку и крепко прижала к себе. Его губы ласкали мои, прежде чем он наклонил голову и углубил поцелуй. Мое сердце колотилось, его губы обжигали, покусывали и требовали. Я провела языком по ним, кедровый аромат окружил меня.

Кассиан погладил меня по голове, приглаживая волосы. Он потянулся ближе, из него лилось столько страсти, что я не понимала, как вообще думала, что он бесчувственный.

Он застонал так, словно я была его первым глотком воздуха. Я наклонилась к нему, страстно целуя. Желание трепетало во мне, как крылья колибри. Я представляла себе это много раз, но никогда не думала о том, что буду чувствовать…

Безопасность.

Свободу.

Поцелуй вызвал лавину эмоций. Блаженство рухнуло вниз, уничтожая мои страдания. Я расстегнула его рубашку, мои руки искали его кожу, потому что, Боже, я нуждалась в большем. Я схватилась за плотный барьер между нами, дергая его бронежилет.

Кассиан отступил назад, наградив меня сияющей улыбкой. Он никогда не выглядел таким счастливым. Он запустил пальцы мне в волосы и потянул.

— Я хочу прикоснуться к тебе, — вздохнула я.

— Я хочу позволить тебе, — он помучил меня еще одним нежным, едва заметным поцелуем. — Только не здесь.

Я закрыла глаза, его дыхание щекотало мои губы, но когда я наклонилась вперед, то не ощутила их. Ничего, кроме воздуха.

ГЛАВА 8

Я ненавидел годовщины.

Каждое двенадцатое апреля я вновь переживал этот кошмар. Подсознание тащило меня по горящим коридорам. Я задыхался от едкого дыма. Ужас скрутил мой желудок, пока я обыскивал дом. Повсюду пламя. Я хотел остановить его.

Но не мог. Я пытался убедить себя, что сегодня тринадцатое. Ничего не помогало. Сегодня всегда было хуже всего. Страдания неизбежны.

Иногда я пил и размышлял. Впрочем, большинство годовщин я позволял себе страдать. Это доказывало, что я человек. Что искупление возможно.

Я скатился с кровати и проигнорировал ужасающую головную боль. Когда я поставил грязную посуду в раковину, на телефоне высветилось имя Ричарда. Обычно я держался подальше от людей, но это могло быть важно.

— Привет, Рич, — ответил я.

— Привет, — сказал он, и на заднем плане зашумела вода. — Я готовлю махи-махи и кимчи. Хочешь зайти ко мне?

Я никого не хотел видеть.

— Нет, спасибо. У меня планы.

— Нет, не ври. Кью сказал, что у тебя сегодня выходной.

— Ладно, — вздохнул я. — У меня плохое настроение.

— Твоя ложь становится хуже, — прошипел Ричард. — Тебе надо потусоваться. Вики проводит марафон фильмов с подругами. Мне бы не помешала компания.

Свинец застрял у меня в горле.

— Спасибо, но нет.

— Хорошо, но ты не можешь избегать меня вечно, — Ричард закашлялся. — Ну, как дела? Ты… э—э… Ладишь с дочкой клиента? Она заноза в заднице?

— С ней все в порядке, — пробормотал я, открывая холодильник. — Она испекла мне пирог.

Который исчез. Несмотря на то, что в записке говорилось, что это мое, Квентин сожрал его.

— Я думал, что ты будешь умолять меня назначить тебя к другому клиенту. Интересно…

— Почему?

— Ты ладишь с дочерью сенатора. По моему опыту, дети политиков — самые плохие. Титулованные маленькие говнюки, твердящие «Ты знаешь кто мой отец?!»

— Она не такая, — признался я, хватая коробку яиц. — Она довольно крутая.

Ричард резко вдохнул.

— Ты только что…сделал ей комплимент?

— Давай не будем придавать этому большого значения.

— Может, наоборот? — в голосе Ричарда послышалось благоговение. — Кто бы мог подумать, что она растопит ледяное сердце Кассиана.

— Хватит, — я грохнул сковородкой о стойку, передумал и выпил сырое яйцо. — Я не оттаиваю.

— Я видел фотографию, Кэсс. Тебя и Рейн.

Мой желудок сжался.

— Что?

— Я отправил тебе сообщение, и ты бы знал об этом, если бы удосужился связаться со мной, — Ричард замолчал, кашляя. — Дурацкое горло.

Я пролистал сообщения, найдя фотографию Рейн и меня, идущих через Конкорд, моя рука обнимает ее плечи. Фотография запечатлела ее страдания, когда я уводил ее от матери. В прилагаемой статье ничего не говорилось о непрофессиональной близости телохранителя, но Ричард заметил. Он добавил смайлики сердечка и подмигивания.

Потрясающе.

— Вижу.

— Ну давай, хитрый пес, — голос Ричарда звучал скорее заинтригованно, чем угрожающе. — Расскажи мне все.

— Нечего рассказывать. Она была расстроена. Я утешил ее.

Снова тишина.

— Неужели?

— А что мне оставалось делать? Игнорировать ее?

— Да. О чём может плакать дочь богатого сенатора?

Много о чём.

— Ей не с кем поговорить, а парень ее матери — грубый придурок.

— Так, так, так. Посмотри на себя, ты становишься таким заботливым.

— Это моя работа. Она очень милая, — мой неоправданно сердитый голос прогремел на кухне. — Она мне нравится. Разве это преступление?

— Все, что заставляет тебя открыться — это здорово. Но лучше бы она не была дочерью нашего клиента.

Слишком поздно. Пути назад нет.

— Мне пофиг.

— Это самый долгий разговор за последние месяцы, и он о девушке. Я думаю, это хорошо, что она так на тебя действует.

— Хватит об этом.

— Если ты придешь и поболтаешь со мной, я не буду приставать к тебе с вопросами.

— Нет, — рявкнул я. — Я вешаю трубку.

— Подожди…

Я положил трубку, ненавидя себя за то, как хорошо он меня понял. Он был прав. Я менялся, когда был с ней.

Рейн.

Целовать ее было безрассудно и глупо. И это был кульминационный момент моей недели.

К черту, кульминационный момент года.

То, как она отреагировала… было совершенно новым. Ее губы были мягкими, как лепестки.

И, Боже, она была так нетерпелива. Оторваться от ее распухших губ, когда она пыталась сорвать с меня одежду, было непросто. Вести машину с бешеным стояком было еще труднее. Мы не говорили о поцелуе, и я волновался, что это дало ей неправильное представление.

Я хотел трахнуть Рейн, но не хотел причинять ей боль.

Это никогда не будет чем-то большим, чем просто интрижка.

Я вышел из кухни, в животе урчало от сырых яиц. Я просидел пять минут перед телевизором, прежде чем сдаться и отбросить пульт в сторону.

Раздался тихий стук. Мое внимание метнулось к полуприкрытым шторам, которые искажали силуэт.

Пожалуйста, хоть бы не она.

— Кассиан? Это я, — крикнула Рейн. — Открывай.

Я собрал всю силу воли, чтобы вышвырнуть ее с крыльца, потому что не мог находиться рядом с ней, пока воспоминания терзали мою душу. Я дернул дверь.

Ее сияние подавило мою решимость, как вода огонь. Платье окутывало ее миниатюрное тело. Ткань была ярко-оранжевого цвета, который прекрасно сочетался с ее фиолетовыми волосами. Рукава с оборками касались ее плеч, а вырез опускался так низко, будто приглашал мой язык. Рейн подошла ближе, ее ярко-красные губы молили о поцелуе.

Черт побери!

— Ты сказал, что заболел, и я кое-что приготовила, — чем дольше она смотрела мне в глаза, тем ярче становилась ее улыбка. — Что случилось?

— Ничего, — моя хватка крепче сжала дверную ручку. — Я не очень хорошо себя чувствую.

Она тревожно подняла брови.

— У тебя грустный вид.

Спасибо, Капитан Очевидность.

— Нет. Я заболел.

Рейн протиснулась мимо меня.

— Может, я поверила бы в это, если бы ты симулировал кашель, но даже тогда я была бы настроена скептически.

— Пожалуйста, уходи, — Боже, какой у меня подавленный голос. — Я серьезно, Рейн.

— Я на секунду, — сказала Рейн, сияя. — Обещаю.

У меня не хватило духу заставить ее выйти, особенно когда она осветила всё пространство. Рейн вошла в кухню, как будто жила там, и поставила миску на стол.

— Куриный суп от несуществующей простуды.

У нее нет границ, но я был голоден.

Я отдернул руку от горячей миски, которую осмелился коснуться кончиком пальца. Она схватила ложку из ящика, бросила ее рядом с тарелкой и сняла пластиковую крышку. Пар лениво кружился, наполняя мои легкие теплом.

Почему она такая добрая?

— Рейн, ты не моя девушка. Ты не должна этого делать.

— Я знаю, — вздохнула она. — Мне нравится готовить для людей.

Мне не хотелось спорить.

— Спасибо.

Улыбка сползла с ее лица.

— Никаких умных замечаний?

— Сегодня нет. Просто уходи.

Сочувственно нахмурившись, Рейн села рядом со мной. Она погладила меня по плечу.

— Что случилось?

— Ничего, — я выдавил из себя улыбку и попробовал суп.

Сливочная, золотистая жидкость наполнила ложку.

— Кассиан, я ненавижу видеть тебя таким.

— У меня выходной. Развлекать тебя не входит в мой список приоритетов. Если тебе есть что сказать, говори. — смирившись с ее присутствием, я поел. — Очень вкусно.

— Осторожно. Ты рискуешь стать хорошим парнем.

Я фыркнул.

— Может быть, я строю из себя хорошего парня, чтобы залезть к тебе в трусики.

Она выгнула бровь.

— Тогда, я полагаю, ты достиг приличного прогресса в достижении своей цели. Браво.

Ничто из того, что я скажу, не заставит ее уйти. С каждым обменом репликами она становилась все ближе. Рейн схватила меня за шею, пальцы щекотали кожу.

— У тебя прекрасное сердце. Хватит притворяться.

Но она ошибалась.

— Ты путаешь похоть с порядочностью.

— Ты можешь поговорить со мной.

Она ведь пошутила, правда? Невинная Рейн с глазами лани не могла понять моих страданий, и объяснения разорвали бы ее на части. Она никогда больше не увидит мир таким, как прежде.

Я бы так с ней не поступил.

— Ты пришла поговорить о чувствах? Дверь вон там.

— Честное слово, Кэсс, — протянула она. — Эта позиция альфа-самца ниже твоего достоинства.

Боль хлестнула меня по лицу.

— Пожалуйста, не надо.

— Что не надо?

— Не зови меня Кэсс. Никогда. Мне невыносимо слышать это от тебя.

В ее взгляде мелькнуло недоумение.

— Но почему?

— Не твое дело.

— Я беспокоюсь, так что выкладывай.

Я застонал, расстроенный безжалостным любопытством этой женщины и моей неспособностью выставить ее за дверь.

— Не все свободолюбивые хиппи делятся личными подробностями.

— Почему ты ведешь себя как придурок?

— А зачем ты притворяешься веселой?

— Я не притворяюсь, — настаивала она. — Я счастлива.

— Ага. У тебя дерьмовый отец и еще худший отчим.

— Фу, они никогда не поженятся. Мамино увлечение пройдет.

Я доел суп, обмокнув в остатки кусок хлеба.

— Спасибо, что заступился за меня. Снова.

— Можешь всегда рассчитывать на это, Рейн.

Я никогда не произносил ее имени так, с нежностью, мягкой, как бархат. Рейн заметила это. Она выпрямилась. Потом потянулась ко мне. Ее пальцы переплелись с моими, сжимая так сильно, что моя кожа побелела. Ощущение было мучительным, потому что я не мог ответить ей взаимностью.

— Поговори со мной, Кассиан. Ты был рядом со мной. Пожалуйста, позволь мне быть рядом с тобой.

Из груди будто выкачали весь воздух, я был не в силах противостоять ее состраданию. Мои отвратительные шрамы соприкоснулись с ее безупречной кожей, когда я схватил ее за руку.

— Моя сестра называла меня Кэсс. Она умерла в этот день, шестнадцать лет назад.

— Мне очень жаль, — на лице Рейн промелькнула боль. — Как ее звали?

— Клэр, — я сопротивлялся натиску воспоминаний. — Я люблю ее. Я так и не смог жить дальше.

— Что случилось?

Ярко-оранжевый вспыхнул на напряженном лице Рейн, и я закрыл глаза, чтобы не видеть этого.

— Я не буду об этом говорить.

— Окей. Я просто хочу помочь.

— Я знаю, но переживание прошлого не делает его лучше.

— Тебе не придется нести это бремя в одиночку, — Рейн наклонилась ближе, целуя меня.

Слеза с ее щеки скатилась на мою. Я почти улыбнулся. У Рейн было столько сочувствия, что она плакала из-за того, кого никогда не встречала.

— Я бы никогда этого не позволил, — я провел пальцами по ее подбородку, погружая их в шелковистые волосы. — Моя история испортит тебе настроение, милая. Это уничтожит тебя, а мир и так достаточно плох. Ему нужно больше таких людей, как ты, а не как я.

— Это неправда. Ты мне нужен.

Вот и все. Моя последняя нить сопротивления оборвалась.

Я дернул ее к себе и прижался к ее губам. Наши рты столкнулись, когда я притянул ее к себе на колени, обхватив руками задницу.

Недели сдерживаемого влечения дали о себе знать. Мы врезались в боковой столик и стену, сбив на пол рамку с картиной. Я улыбнулся в ответ на ее поцелуй. Она схватила меня за талию, прижимаясь ко мне, пока мой язык скользнул по ее рту.

Боже, она так сильно хотела, чтобы ее трахнули. Ее безумие доказывало, что она сказала правду.

Ты мне тоже нужна.

Я притянул ее еще крепче, углубляя поцелуй. Она касалась моей груди, скользнула руками вверх, обхватив мои щеки. Она застонала, когда я пососал ее губу и прикусил. Мы переместились ближе к моей спальне. Мой позвоночник ударился о дверь прежде, чем подсознание ударило по тормозам.

Не сейчас.

Правильное место. Но не то время.

Вздохнув, я позволил ее ногам соскользнуть на ковер, но крепко прижал к себе. Рейн нырнула в изгиб моей шеи. Я прижал ее голову к своей челюсти, желая сжать ее в своем сердце. Она была создана для меня. Каждый изгиб тела идеально совпадал со мной, пока она была в моих объятиях, обжигая нервы. Ее руки скользнули вверх, пальцы задели мой воротник. Ее вздох обжег мою кожу, когда она зарылась в мои волосы.

— Я так сожалею о том, что случилось.

Я вырвался из ее рук.

— Мне не нужна твоя жалость.

Она была розой, растущей глубоко в почве, ищущей трещины, чтобы распространить свое пьянящее счастье. Она успокаивала меня, не прикасаясь. Желание затащить ее на простыни терзало меня.

Я хотел ее так сильно, что едва мог дышать.

— Солнце. Это твое настоящее имя.

— Что?

— Ты не дождь. Ты — солнечный свет.

Я никогда больше не назову ее Рейн.

ГЛАВА 9

Если я — солнечный свет, то Кассиан был молнией.

Когда он встретился со мной взглядом, воздух между нами изменился, в воздухе все заискрило будто перед бурей. Меня охватило желание. Это навело меня на странную одержимость.

Я улыбалась в подушку каждую ночь, ворочаясь с боку на бок и думая о поцелуе, который мог бы стать чем-то большим.

Кассиан не дал намека на то, что мы делали что-то большее, чем просто разговаривали. Я ожидала намека. Подмигивания. Чего-нибудь. Может быть, он считает меня одной из его любовниц.

Мы сидели в машине рядом с личным самолетом моего отца. Визит к отцу означал, что мне придется лететь, и это пугало меня. Мои телохранители провели последний час, заваливая меня какой-то информацией. Когда им это не удалось, нетерпеливая тишина поглотила внедорожник.

Кассиан сгорбился на пассажирском сиденье, нахмурив брови, просматривая форум по реставрации классических автомобилей. Он выключил телефон и засунул его в карман. Пыхтя от явной скуки, он посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

Его голубые глаза сузились.

— Сколько еще?

Квентин перестал барабанить по рулю и бросил свирепый взгляд в сторону Кассиана.

— Спрашивать об этом каждые пять секунд бесполезно.

— Как и сидеть здесь, — вздох Кассиана пробежал огнем по моей спине. — Ей нужно стиснуть зубы и сделать это.

— Я буду махать руками в парализующем страхе, — для бесчувственной скалы в лице Кассиана полет ничего не значит, но даже просто глядя на проклятый самолет, у меня учащалось сердцебиение. — Пойдет?

— Отлично, — протянул Кассиан. — Пошли отсюда.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒