Что делает Рейн? 2 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 16Следующая ⇒

— С бандитскими татуировками на руках.

Она вырвалась из моих рук.

— С тобой невозможно разговаривать. Все равно, что спорить со стеной.

— Я не согласен.

Она фыркнула.

— Спасибо, Кассиан. Ты показал мне то, чем я никогда не хотела бы стать.

Я последовал за ней, пока она топала к машине.

Королева драмы.

***

Сегодня смена Квентина. Слава Богу.

Встреча с ее семьей встревожила меня. Я не мог вечно скрывать Рейн от ее мамы, и я не хотел вовлекать Монтгомери. Это было бы слишком сильным вмешательством в чью-то личную жизнь.

Квентин ударил меня по плечу, когда выходил из дома. Он был одет в джинсы и рубашку на пуговицах, его волосы были зализаны гелем. Он выглядел вполне подходящим для ночной прогулки по городу.

Мое подозрение возросло, когда улыбка Рейн стала шире.

— Готов идти? В часовне играет народный оркестр.

— О, как мило, — просиял Квентин. — Не могу дождаться.

Квентин не любил такую музыку, но это не мешало ему лгать сквозь зубы. Рейн возилась с сумочкой, когда он подошел, и та выпала из ее рук. Они одновременно наклонились, чтобы схватить сумку, их руки соприкоснулись.

— Спасибо, — сказала она, и щеки ее порозовели. — Эта группа похожа на «Флит Фокс», если ты их знаешь.

— Я люблю их.

«Чушь собачья», — хотелось мне заорать. Вчера он слушал дэт-метал.

Неужели он флиртует с ней? Я ударил кулаком в дверь и шагнул в гостиную. Их разговор просачивался через окно, которое открыл Квентин, несмотря на холодное утро.

— Да? — она казалась впечатленной. — А что еще ты слушаешь?

— Лорд, Лана Дель Рей, Гориллаз…

— Я тоже! — воскликнула она. — Гориллаз скоро приедут в Сан-Франциско. У меня есть билеты. Не хочешь пойти со мной?

Неужели она пригласила его на свидание?

— Да, я с радостью.

Вена пульсировала на моей шее, когда я смотрел на стену и представлял, как душу Квентина.

— Я купила их в надежде, что найду кого-нибудь, кого взять с собой. С тех пор, как мои друзья бросили меня.

— В девятнадцать лет все придурки.

— Даже я?

— Черт возьми, нет. Ты потрясающая.

Прекрати приставать к ней, урод.

— Спасибо, — выпалила она. — Мне нравится, что ты слушаешь Лорд.

Господи Иисусе, Рейн. Он не слушает. Он просто хочет залезть к тебе в трусики.

— Ага, — усмехнулся Квентин. — Только я не вписываюсь в толпу ее поклонников.

В ее голосе появилась мягкость.

— Да все нормально с тобой, Кью.

Смех Квентина подлил масла в огонь моей ярости. Неужели он думает, что у него есть шанс?

— Спасибо, куколка, — промурлыкал он. — Пошли, давай.

Их разговор затих, когда они ушли. Я слушал тишину, пока мой гнев заполнял комнату.

Я смахнул его грязную кружку в раковину, разбив ее вдребезги. Если кто-то и сможет трахнуть Рейн, так это я.

ГЛАВА 4

Отец ворвался в мою комнату, без особой вежливости — он никогда не стучал. Я могла бы болтать по телефону, смотреть порно или делать что-то такое, чего не захочет видеть ни один отец. Это не мешало ему врываться в мое личное пространство без приглашения. Он обращался со мной как с бывшей наркоманкой.

А я никогда даже не притрагивалась к сигарете.

— Привет, пап, — отрывистое слово слетело с моего языка. — Располагайся.

Отец подошел к старому деревянному столу, на котором лежали все мои безделушки, и подтащил стул к кровати.

— У нас в этом доме действует правило незапертых дверей.

— Значит, я могу войти в туалет, пока ты там?

Он сел, устало вздохнув.

— Нет.

— Тогда зачем ты это делаешь? Это моя личная территория. Нельзя просто врываться.

По словам папы, татуировки и крашеные волосы превращали людей в Джастина Бибера. Два года должны уже были убедить его, что я не стану преступником.

— С чего ты взял, что я замышляю что-то нехорошее? Из моего скучного времяпровождения? То, что я всегда сижу в библиотеке, изучая законы об арендаторах, чтобы бороться с домовладельцем моей мамы? Или, может быть тебя беспокоит, что я пью соевое молоко, а не обычное?

— Я-то доверяю тебе. Но Карен труднее убедить.

Правда, папа? Бросаешь жену под автобус?

— Скажи ей, что я не просила, чтобы меня рожали.

— Я в этом несилен, — папа опустил голову на руки и потер лицо. — Я делаю все возможное, чтобы угодить вам обоим. Ей не нравится, что ты целыми днями торчишь дома.

Ни хрена себе.

Карен не была в восторге от моего присутствия, учитывая, что я не существовала бы, если бы ее муж не изменил ей с моей мамой. Я не планировала разрушать его брак, но именно это я и сделала. Она презирала меня, и я не виню ее, поэтому я делала все возможное, чтобы держаться подальше.

— Карен может приказать моим телохранителям отступить, и, возможно, я буду уходить гулять почаще.

— Нет, — отрезал он.

Бывали дни, когда я жалела о своем решении жить с папой. На моем столе стоял портрет, когда ему было лет двадцать. У нас были одинаковые густые прямые брови и маленький рот. Его худощавое тело, широкие плечи и мочки ушей были точь-в-точь как у меня. Я цеплялась за это сходство, особенно когда он так смотрел на меня.

— Когда ты избавишься от фиолетовых волос?

— Я скрываю татуировки, — прошептала я. — Все, что ты ненавидел, исчезло из моего гардероба. А теперь ты хочешь докопаться до волос?

— Рейн, ты сама напросилась в эту семью.

Игла пронзила мое сердце.

— Ого.

—Ты же знаешь, я… я счастлив, что ты моя дочь.

— Ты никогда не хотел, чтобы я была здесь.

— Нет, — вздохнул он. — Нет, это неправда.

Как позитивный человек, я изо всех сил старалась увидеть светлую сторону.

— Ты не можешь выносить моего вида. Как будто я заразная.

— Мне трудно привыкнуть к этому. Но это не значит, что мне все равно.

Да, ему не все равно. На покой в отношениях с женой, на мнение избирателей и как они проголосуют. Дело всегда было в этом.

Я была свободолюбивой хиппи, против которых он выступал на своих предвыборных митингах. Ребенок с лавандовыми волосами не сделал ничего, чтобы посодействовать его карьере, но он не мог отделить меня от своей жизни, не выглядя полным ослом, поэтому придирался к моей внешности. Рваные джинсы делали меня похожей на бездомную. Фиолетовые волосы — как у безработных неудачников. Что за безответственная мать позволила мне сделать татуировки?

Я не должна быть здесь.

— Жить с тобой было ошибкой.

— Не говори так! Я вложил в это слишком много сил, чтобы ты сейчас ушла.

Я проглотила комок размером с кулак.

— Это не успокаивает.

— Всегда нужно жертвовать, Рейн.

— Я не собираюсь менять свою личность!

— Не усложняй.

— Не усложнять? — взорвалась я. — Это ты требуешь перемен. Я не стану осветлять волосы, чтобы слиться с твоей семьей на фотосессиях.

Он застонал.

Когда я нашла своего отца, я не могла отвести от него глаз. Другая половина моей ДНК, та, которой не хватало все детство. Мое безотцовщинное существование заставляло отчаянно искать связи с ним. А потом я встретила его.

И я была совсем на него не похожа.

Курт Монтгомери отождествлял себя с противоположностью политического спектра. Ему нравилось смотреть себя по телевизору и критиковать собственные речи. Его хобби включало дегустацию вин, занятие, которое наскучило мне до слез, учитывая, что я не могла пить; изысканные обеды; выходные в Кабо и зимы в Тахо. Слишком много неловких обедов с его сорокалетними детьми, которые ненавидели меня за то, что я родилась. Они все верили, что я жажду денег или что моя мать дергает за ниточки.

Но я просто хотела иметь отца.

— Рейн, можешь спуститься вниз? Твой охранник дал рекомендацию по безопасности, но ты должна услышать это от него.

Я последовала за папой по внушительному коридору к узкой лестнице. Мои босые ноги шлепали по дереву, когда он повел меня в свой кабинет к человеку, который не соответствовал светлым цветам нашего дома.

Кассиан смотрел на семейный портрет. Я никогда не видела, чтобы охранник игнорировал присутствие моего отца. Они обычно вытягивались по стойке «смирно» всякий раз, когда папа входил в комнату, но не Кассиан. Он оторвал свой взгляд от моих сводных братьев и сестер, разглаживая хмурый взгляд в решительное спокойствие.

— Доброе утро, Рейн. — каменное лицо моего телохранителя дрогнуло, и он двинулся вперед, словно ожив. — Нам с Квентином нужно обсудить кое-что важное.

Квентин с несчастным видом помахал рукой, сидя в кресле. Стальные голубые глаза Кассиана остановились на мне, ухмылка обнажила ямочку на его щеке. Невидимое пламя вспыхнуло вокруг меня, поднимаясь все выше с каждым шагом, который он делал ближе. Он пугал меня.

— В чем дело? — мои внутренности пронзило опасение.

Он стоял, как греческая статуя, нависая надо мной.

— Мы не можем позволить тебе поехать на концерт. Я вычеркиваю его из твоего расписания.

— Что? — дыхание со свистом вырвалось из моих легких, когда я перевела взгляд с него на Квентина, чья гримаса подтвердила плохие новости. — Но билеты я купила давным-давно.

— Там Квентин не сможет спрятать оружие, — спокойно сказал Кассиан. — Он не может быть безоружным в людном месте, набитом пьяными людьми. Это ужасная идея.

— Да ладно тебе! — это должно быть наказание за ту историю с фальшивым бойфрендом. — Каковы шансы, что кто-нибудь меня узнает? — когда он не сдвинулся с места, я повернулась к Квентину. — Ты будешь стоять рядом со мной. Черт возьми, я обменяю свой билет на верхние трибуны.

— Они проданы, но это все равно не имеет значения, — Кассиан требовал моего полного внимания.

— Я купила их несколько месяцев назад. Я ждала этого целую вечность, — ярость закипела в моей груди.

Я была сыта по горло тем, что всем заправлял этот человек. Я повернулась к папе, который потянулся к дверной ручке.

— Папа, скажи ему, что все в порядке. Ради бога, это же концерт Гориллаз.

Он пожевал губу, ненавидя себя за то, что я поймала его прежде, чем он ушел.

— Извини, но я на стороне Кассиана. Я должен идти. Увидимся в следующую субботу.

Папа ушел. Дверь захлопнулась, и внутри меня все рухнуло. Емe не нужно было ехать в Вашингтон до понедельника, но он всегда уезжал рано. Он никогда не оставался дома ни на минуту дольше, чем это было необходимо, и это заставляло меня скрипеть зубами. Мой гнев вспыхнул, когда Кассиан направился к выходу.

— Куда ты идешь? Я еще не закончила.

Кассиан остановился.

— Ты не указываешь мне, как проводить свое свободное время, и я отказываюсь тратить его на капризного подростка.

Гнев обжег мне глаза. С каких это пор я стала уступать его нелепым требованиям?

— В чем твоя проблема?

— В тебе, — его взгляд метнулся к Квентину. — И тебе тоже.

Кассиан отступил и ослабил галстук, как будто от моего присутствия ему стало жарко.

— Чувак, хватит, — Квентин встал с кресла, его голос повысился. — Ничего бы не случилось. Я не подверг бы ее опасности.

— Заткнись к чертовой матери, — прорычал Кассиан. — Ты перешел все границы и забыл о своей цели. Она - твоя подопечная. Не твоя подружка.

— Она меня попросила!

— Тогда ты должен был сказать «нет», — Кассиан схватил Квентина за воротник и толкнул.

Квентин ударился спиной о стену.

Как быстро этот человек перешел к насилию.

Мое сердце стучало, как барабан. Квентин поднял руки. Его единственной защитой был сухой, бесстрастный тон.

— Ты слишком нагнетаешь. Она права. Большинство присутствующих будут настолько пьяные, что не вспомнят своего имени, не говоря уже о том, чтобы узнать дочь сенатора.

— Ты этого не знаешь, — кипятился Кассиан, пока Квентин поправлял рубашку. — Ты ведешь себя как гребаный новичок. Возьми себя в руки.

— Я просто не психую, — усмехнулся Квентин, глядя на сердитое лицо Кассиана. — Никто не знает, что она собирается на концерт. Она может надеть толстовку. Люди подумают, что у нас свидание.

Это слово заставило Кассиана напрячься.

— Нет. Мое решение окончательно.

Квентин беззаботно закатил глаза и подошел ко мне, выражение его лицо стало сочувственно нахмурившимся, а не раздраженным.

— Будут и другие концерты, Рейн.

У меня испортилось настроение. Самый яркий момент моего лета был уничтожен, и все потому, что мой телохранитель не смог дать мне ни капли свободы.

Квентин притянул меня к себе и заключил в медвежьи объятия.

— Я ждал этого всю неделю.

— Знаю, — сказала я. — Я тоже.

Руки Квентина напряглись, и его лосьон после бритья обжег мне нос. Его широкая улыбка наполнила меня теплом, он просто свеча по сравнению с адом, который я ощущала, когда Кассиан держал меня за руку. Милый, красивый Квентин был безопасным вариантом, в то время как Кассиан был кнопкой самоуничтожения.

— Может, еще за жопу ее схватишь? — прорычал Кассиан позади Квентина.

Квентин высвободил меня из своих объятий, и я восхитилась тем, как он не поддался на провокацию Кассиана.

— Я подожду снаружи, Рейн.

Когда он исчез, Кассиан сократил расстояние между нами. Он просачивался в меня, как пар из ванны. Я жаждала его прикосновений.

— Он просто мой друг.

— Он хочет потрахаться, — его спокойствие дрожало от скрытого гнева. — Ты не видишь?

Дрожь пробежала по моему позвоночнику.

— Это опять паранойя или правда?

— Он хочет тебя так сильно, что готов просидеть два часа под отвратительнейшую музыку.

— Ты придурок.

Его угрожающий платиновый взгляд скосился, когда он прижал меня к стене.

— Только констатирую факты, дорогая.

—Почему… Почему ты беспокоишься о нас с ним?

Кассиан схватил меня, его голос был тверд как алмаз.

— Ты не станешь следующим завоеванием Квентина.

Ты будешь моей.

***

Он когда-нибудь расслаблялся?

Постепенно я привыкла к Квентину. Но Кассиан?

Он не был моим другом, скорее походил на глыбу, чье зловещее присутствие пугало местных жителей. Люди обходили нас стороной на тротуарах. Он понятия не имел, как выглядеть безобидно.

Мне стало его жалко. Насколько я могла судить, он проводил свободное время в одиночестве. Когда не бегал трусцой по холмам, то занимался в спортзале или ездил на стрельбище каждый чертов день.

Притворяться, что он мой парень, было приятно. Я вспоминала его щеку, скользящую по моей, и нежное прикосновение его губ.

Это было безопасно, и так правильно.

Сможет ли он любить с такой же силой, с какой относился ко всему остальному? Понятия не имею, но он не совсем бесчувственный. Он очень старался быть отстраненным, но он же вытирал мои слезы. Он утешал меня.

Этот человек, казалось, был не в состоянии ослабить бдительность, но однажды он нарушил свои правила. Почему он не может сделать это снова? Самое логичное объяснение — ревность.

Если моя безопасность касается его, прекрасно. Но моя личная жизнь? Зачем вмешиваться?

Я растянулась на своем пляжном покрывале, солнечный свет целовал мои голые ноги и живот. Мой крошечный белый купальник был слишком рискованным для папарацци, но кого это волновало? Телесный стыд не существовал в этом городе. Голые девушки украсили календарь на официальном сайте Сан-Франциско. Надеть крошечное бикини — это не скандал.

Да, соблазнить моего телохранителя было невозможно. Я не хотела манипулировать Кассианом. Я хотела удовлетворить свое любопытство. Что может быть лучше, чем позагорать?

Долорес Парк представлял собой чашеобразный, поросший травой холм, где хипстеры, дети и наркоманы собирались вместе, чтобы насладиться солнцем. Колокольчик на тележке с мороженым зазвенел, когда продавец начал кричать о своем товаре. На лужайке валялись парочки. Мужчины без рубашек загорали бок о бок. Я смешалась с толпой.

Кассиан — нет. Он стоял позади меня, в нескольких футах вверх по склону. Люди бросали на моего хорошо одетого телохранителя любопытные взгляды. Сан-Франциско был известен своими причудами, но брюки в восьмидесятиградусную жару (27 градусов Цельсия – ред.) выглядели странно.

Он, наверное, весь вспотел.

Было забавно представлять себе его страдания. Я хотела продержать его там в течение нескольких часов, но чувство вины закралось в меня. Он может получить солнечный удар. Я перекатилась по траве и достала из холодильника бутылку. Я встала с одеялом, прижатым к бикини. Свет пробивался сквозь пластиковую бутылку и отражался от нее.

Я подошла к Кассиану. На его шее выступили капельки пота, ноздри раздулись, но каменное выражение лица не выражало никакого дискомфорта.

— Жажда? — я протянула ему бутылку.

— Во многих смыслах.

Взгляд Кассиана скользил вверх и вниз по моему телу, прожигая путь от груди до пальцев ног. Он взял воду и стал жадно пить, подмигивая мне.

Вау, я никогда не считала его застенчивым, но ничего себе…

— Ты можешь надеть шорты.

— Ты умираешь от желания рассмотреть меня?

В устах большинства мужчин это прозвучало бы презрительно, но твердость Кассиана заставляла каждое откровенно грязное замечание звучать неповторимо. И мне стало любопытно. Неужели его грудь такая же твердая, как бронежилет?

— Давай продолжим этот разговор в тени, — чувство вины пульсировало во мне из-за порочного красного пятна возле его воротника. — Ты обгорел …

Его шрамы вспыхнули у меня в голове. Я забыла, черт.

— Извини.

— За что? — озадаченно нахмурившись, он наморщил лоб, на котором выступили капельки пота.

— Твои ладони.

— Оу, — горькая улыбка тронула его губы. — Ты думала, я услышу слово «обгорел» и начну плакать?

Он не сказал мне, что стало причиной этих шрамов, но я догадалась, что это были ожоги.

Меня передернуло.

— Я стараюсь быть вежливой.

— Черт возьми, Рейн. Я что, похож на слабака?

— Нет, но я не хочу причинять тебе боль.

Взгляд Кассиана смягчился, и он почти улыбнулся.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом. Я – тот, кто заботится о тебе.

— Я хочу, чтобы мы поладили, Кассиан.

Он долго не отводил взгляд.

— Ну, я в порядке. Я бывал и в худших условиях. Попробуй постоять на отдыхе с клиентами в Дубае, с пуленепробиваемым жилетом, промокшим от пота.

Я собрала свои вещи и двинулась к затененному участку, наблюдая, как Кассиан вздыхает, и идет за мной.

— Садись, пожалуйста.

— Зачем?

А нужна причина?

— Ты неплохая компания, и никто не убьет меня, пока ты рядом.

— Ты мне льстишь?

— Это называется «доброта». Знаешь, что это такое? Это полная противоположность подлости…

— Хорошо, я сяду, лишь бы ты помолчала.

Мое сердце воспарило, когда он уселся на мое покрывало. Пиджак сползла с плеч, хлопок под ней стал прозрачным от пота. Он снял его, держа его в руках. Чистые мужские феромоны, смешанные с ароматом кедра, исходили от его одежды. Я представила, как этот запах льнет к моим простыням.

Жар окутал мой живот, когда Кассиан расстегнул верхние пуговицы, подставляя ветерку свою блестящую от пота шею. Он вытащил рубашку из брюк, и она скользнула вверх по его мускулистому торсу. Он закатал рукава так высоко, как только мог, обнажив бугристые мускулы.

Ладно, он сексуальный.

Он был скульптурным, прекрасно сложенным и высоким. А из-за кобуры выглядел как супергерой.

Женщины, прогуливающиеся по холму, замечая его, улыбались задумчивому мужчине, который даже не смотрел в их сторону. Кассиан не сводил с меня глаз. Это была его работа.

Я протянула ему еще одну бутылку, и он вылил воду себе на голову. Рубашка стала прозрачной, и, хотя бронежилет скрывал его грудь, я притворилась, что вижу широкие пласты мышц.

— Почему ты отменил концерт?

Кассиан провел рукой по волосам.

— Это было небезопасно.

— Скажи настоящую причину.

— Безопасность.

Я села прямо, пригладила волосы и перекинула через плечо.

— Ты не станешь следующим завоеванием Квентина, — повторила я его слова. — Что это значит?

— Я намерен защитить тебя, даже от самой себя.

— Кью представляет для меня опасность?

— Я ему не доверяю. Он больше заботится о том, чтобы трахнуть тебя, чем о том, чтобы защитить.

Мои щеки горели жарче, чем солнце. Зачем так грубить?

— Ты не выбираешь выражения.

— Нет.

— Окей, — я вздохнула, расстроенная этим разговором. — Он мне нравится. Он потрясающий парень, и он заставляет меня смеяться.

— А что еще он делает?

Под его рычанием скрывалась скрытая горечь. Упоминание о другом охраннике заставило его нахмуриться. Неужели он ревнует? Я спрятала улыбку.

— Мы часто переписываемся. Иногда разговариваем.

Кассиану это не понравилось. Его густые брови нахмурились, а затем он наклонился ближе, задев мои ноги.

— О чем же?

Он был таким угрюмым.

— О всяком.

— Расскажи.

— Даже не знаю. У нас много общего, и с ним приятно общаться.

Кассиан издал какой-то звук через нос.

— Почему такая девушка, как ты, общается с телохранителем? Разве у тебя нет друзей?

— С тех пор как я живу у отца, я изолирована. Мои друзья не понимают. Они погружены в свою школьную драму. Может быть, мы будем тусоваться через несколько лет.

— Сомневаюсь, — сказал он. — Твой мир изменится, а их — останется прежним. Ты больше никогда не будешь никому не известной девушкой. Тебе нельзя напиваться на вечеринках или в клубе без того, чтобы об этом написал репортер. То, что ты сделаешь и скажешь, будет использовано против твоего отца. Журналист подойдет к любому, кто с тобой встречался, и будет допрашивать.

— В смысле?

— Рейн… — простонал он. — Они будут расспрашивать твоих друзей об историях, которые унизят твоего отца. Алкоголь и наркотики. Извращенный секс.

Об этом я как-то не подумала.

— Тогда, наверное, мне следует удалить свою порнушку.

— Да.

Господи Боже. Неужели он думает, что я серьезно?

— На такие жертвы я не хочу идти.

Поза Кассиана расслабилась. Он пригладил потные волосы и одернул рубашку.

— Расскажи мне что-нибудь личное.

— Зачем?

— Ты только и делаешь, что ворчишь, а это уже надоело, — я взглянула на его руку, лежащую на коленях. — Откуда эти шрамы?

Его губы сжались в тонкую линию.

— Серьезно?

— Я спрашиваю не потому, что мне любопытно.

— Да, конечно.

— Очевидно, что ты скрываешь свою боль. Может быть, ты почувствуешь себя лучше, если заговоришь.

— Скрываю боль, — повторил он, смеясь. — Я в порядке, спасибо.

— О, Кассиан. Насмешки — это защитный механизм.

— Тебе нужно хобби помимо того, чтобы анализировать меня.

Мы были вместе по двенадцать часов в день. Неужели он думал, что я буду игнорировать его все это время?

— Ты прячешь свои руки. Ты ненавидишь, когда кто-то замечает твои раны. Что случилось?

— Люди, которые думают, что у меня нет стыда, должны познакомиться с тобой, — сердито сказал Кассиан. — Когда я был моложе, случился пожар. Остальное — личное.

— Но я думаю…

— Ты хочешь поладить со мной? Тогда не суд нос в мои проклятые шрамы.

Хорошо. Я рухнула на покрывало, кожу покалывало от его пристального взгляда.

— У тебя есть девушка?

— Нет.

Неудивительно.

— Ну, я хочу парня, и я понимаю, что не смогу встречаться без тебя или Кью. Большинство парней не будут в восторге от того, что вы ошиваетесь рядом.

— Наверное, нет, — Кассиан был абсолютно честен.

Если не считать нескольких неуклюжих попыток в старших классах, я была неопытна. Я никогда не чувствовала себя комфортно, приводя парня домой. Мамины бойфренды оставляли желать лучшего. Они почти убили мой романтический дух.

— Я не могу с этим смириться. Я хочу слишком многого.

— Например?

— Страсть. Интимность.

Он ухмыльнулся.

— Ты получишь такое только от парня своего возраста.

— Ты-то откуда знаешь?

— О, я знаю, — возразил он, постукивая себя по груди. — Был когда-то таким. Но их надолго не хватает.

— Ты хвастаешься тем, что скорострелишь?

— Я говорю, что такое случается с любым мальчишкой, прежде чем он становится мужчиной, — Кассиан наклонился надо мной, его рубашка свисала.

Я представила, как Кассиан накрывает меня, утыкается лицом мне в шею. Не думаю, что он представляет нас вместе, но его реакция, когда я упомянула Квентина, пробудила мой интерес. Наслаждение обволакивало мое тело и сжимало, когда он вел себя как ревнивый придурок.

— Ты совершенно прав. Может, мне стоит попросить Кью…

Брови Кассиана поднялись еще выше.

— Только через мой труп.

Он ревновал. Восторг затрепетал в моем сердце, когда я задела его бедро.

— Ты мог бы пойти со мной на концерт.

— Я же сказал, это небезопасно.

— Все небезопасно. Моей жизни вечно будет что-то угрожать. Неужели, я должна отказаться от всего?

Губы Кассиана сжались, его недовольство росло.

— Нет.

— Пожалуй, я скажу папе, что ты ограничил доступ к моей матери.

Он нахмурился еще сильнее.

— Попробуй. Мое слово против твоего.

— Тебя уволят. Ты недооцениваешь влияние слез дочери на отца. Я выиграю, и тебе снова придется изображать моего парня.

— Перестань вести себя как подросток.

— Я одна из них, — прорычал я. — Выбирай, фальшивый бойфренд или концерт?

— Ты блефуешь, — Кассиан схватил свой пиджак. — Мы здесь уже долго. Пойдем.

— Заставь меня.

Он резко обернулся.

— Прошу прощения?

— Хотела бы я посмотреть, как ты меня хватаешь… беззащитную девочку в бикини. Это не очень-то понравится твоему боссу.

От ухмылки обнажились ямочки на его щеках.

Он схватил меня за руку и дернул меня к себе. Еще одно движение – и мы уже находились на расстоянии поцелуя. Наши носы соприкоснулись, и я отстранилась, но он не ослабил хватку.

Моя кожа горела от кончиков ушей до шеи. Его грудь медленно и уверенно прижималась к моей.

Поцелует ли он меня?

Я не могла пошевелиться, даже если бы он отпустил меня.

— Черт. Твой пульс учащается. Это из-за меня? — его пальцы впились в мою руку.

Конечно.

Кассиан перехватил мое дыхание, я не могла разговаривать.

Его ухмылка показала, что мой ответ очевиден. Он скользнул вниз по моим рукам, обхватывая их и проводят ими по своей влажной рубашке и шее. Я трогала его горячую кожу, мои ладони скользили по нему, а сердце билось, как испуганная птица. Он был растрепанным и потным. Наши глаза встретились.

— Вперед. Поцелуй меня.

Поцеловать его?

Я с трудом сглотнула, не в силах вымолвить ни слова. Я никогда не целовалась с мужчиной. С парнями, конечно, но Кассиан был другим уровнем. Он пугал меня до чертиков.

—Я… я не могу.

Даже если бы у меня хватило наглости, тут повсюду люди. Хотя никто и не взглянул на нас.

— Мне это сделать? — Кассиан убрал руки, и я задрожала, пока его улыбка становилось все шире. — Представь себе заголовки газет. Капризная дочь оседлала телохранителя. Сенаторское дитя любви резвится с прислугой.

— Что ты делаешь?

— Учу тебя.

— Что?

— Учу тебя, милая. Мне плевать на репутацию твоего отца и на то, что случится, если нас сфотографируют. Хочешь знать, почему ты не можешь быть с Квентином? — Кассиан повернул голову, его губы коснулись моего уха. — Потому что ты уже моя. Когда будешь готова признать это, приходи ко мне.

Огненный хлыст окутал мое сердце.

— Кассиан.

Он коснулся моего бедра, распаляя жар между моих ног.

— Моя дверь открыта. В любое время. Днем и ночью.

ГЛАВА 5

Я не могла выбросить Кассиана из головы. После парка он вторгся в мой разум и не хотел его покидать. Избегать его было безнадежно. Даже если я оставалась в своей комнате и закрывала шторы, его слова эхом отдавались в моем подсознании.

Моя дверь открыта. В любое время. Днем и ночью.

Я включила сериал, едва обращая внимание на происходящее на экране, ведь он не отвлекал меня от предложения телохранителя. Мой отец мог разрушить его карьеру одним телефонным звонком, но это не остановило Кассиана.

Господи, какой же он смелый. Мы совершенно не похожи.

Тьма Кассиана боролась с моим светом, и всё же меня тянуло к нему. Он почти ничего не говорил, но, когда он это делал, его слова поражали меня до глубины души. Вокруг его сердца была каменная стена. Мое же никто не охранял.

Через два дня я уже сходила с ума. Я молилась, чтобы сегодня была смена Квентина. Мои ноги скользили по влажной от дождя траве. К тому времени, как я добралась до гостевого домика, мои щеки уже блестели. Квентин и Кассиан полагались на камеры слежения, вместо того чтобы часами стоять на улице.

Я постучала в дверь.

Послышались тяжелые шаги по половицам. Дверь открылась, острая линия подбородка и изогнутые губы предстали перед моим взором.

В животе у меня поселился ужас.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒