Что делает Рейн? 3 страница

Кассиан.

На нем была рубашка с V-образным вырезом, обтягивающая его мускулистый торс. Королевский синий цвет подчеркивал его глаза. Он вышел ко мне, его ботинки скользили по крыльцу, а я затаила дыхание и ждала, пока успокоится пульс.

— В чем дело?

Прочесть его было невозможно.

— Сегодня смена Кью?

— Моя, — он сделал гигантский шаг вперед, вторгаясь в мое пространство. — Ты выглядишь взволнованной.

— Ты близко стоишь.

— А кто смотрит? — костяшки пальцев Кассиана задели мой подбородок. — Квентин уехал на целый день.

Ремянец вспыхнуло на моих щеках.

— И что?

— Я же сказал тебе в парке, — его ухмылка стала шире при этом упоминании, а мои внутренности сжались. — Я хочу тебя.

Ничто не подготовило меня к тому, как эти слова поглотили меня и пустили корни, гнездясь в том месте, которое жаждало любви. Я должна быть умнее. Кассиан издевался надо мной.

— Ты лжешь, — обвинила я его. — Дома у мамы ты утверждал обратное.

— Как у парочки, у нас не может быть отношений, но как у двух взрослых людей по обоюдному согласию… Ты сказала, что хочешь близости и страсти. Я могу дать тебе и то, и другое, если позволишь, — голос Кассиана понизился до шелковистой ласки. — Тебе понравится. Я обещаю.

— Ты сказал это из-за Квентина.

— Да, — невозмутимо ответил он. — Ну и что?

Я не могла ему поверить.

— Ты не разрешаешь навещать маму, и пойти на концерт. Я не буду спать с тем, кто мне не нравится.

К тому же я чертова девственница.

— Тогда как мне завоевать тебя, Рейн?

Я улыбнулась, встретив его стальной взгляд.

— Можешь начать с комплимента.

— Неужели твоя самооценка так хрупка?

— Нет. Я просто думаю, что ты должен.

— Почему?

Кассиан раздражал меня.

— Потому что именно так нужно завоевывать людей.

— Нет, милая. Мужчины делают это, чтобы залезть к девушке в трусики. Я не раскидываюсь чувствами, чтобы получить секс. Это жалко и унизительно.

Господи. Хорошо.

— Тогда сделай для меня что-нибудь приятное.

— Я с удовольствием приготовлю тебе завтрак после того, как проведу с тобой всю ночь.

Боже, он безнадежен.

— Ты боишься быть кем угодно, только не похотливым ослом?

Кассиан сократил расстояние между нами, его смех затих.

— По крайней мере, я честно говорю о том, чего хочу.

Я попятилась, тепло Кассиана исчезло, как задутая свеча.

— Ты хотела куда-то поехать?

Я обхватила себя руками, когда его холод проник в мои кости.

— Эм… да. На рыбацкую пристань.

— Это далеко.

— И что? Не сможешь справиться с таким легким заданием?

Кассиан бросил на меня взгляд, который противоречил его поведению в начале диалога. Снова грубость.

— Пошли, — ворчливо пробормотал он.

Рыбацкая пристань была далеко, но я любила ходить пешком. В большинстве случаев я выбирала разные маршруты и бродила часами. Десятки микроклиматов и субкультур Сан-Франциско никогда не надоедали.

Разговор с Кассианом напоминал выдергивание зубов ржавыми щипцами. Он отвечал односложно, доказывая, что его интересует только секс со мной. Представив себя в умелых руках Кассиана, я почувствовала сухость во рту и жжение на губах, но между нами не было никакой связи. Без чувств я бы жалела о каждом поцелуе.

Когда мы добрались до переполненной туристами рыбацкой пристани, был уже полдень. Белые паруса плыли над сверкающей синевой, как лебеди. Солнце поднималось все выше, его лучи обжигали нас, пока мы исследовали причалы. Мои ноги ныли, пока я отдыхала на деревянных перилах. Солоноватый запах пропитал насквозь промокшие пирсы, где на грязных досках валялись морские львы*.

— Разве они не милые?

— Не думаю, — невозмутимо ответил Кассиан, нарушая молчание. — Вонючие, раздутые мешки вопящей плоти.

— Они ничего не могут поделать с собой, они такие, какие есть.

— Ты видишь хорошее во всем.

— Я стараюсь, — сказала я. — Жизнь слишком коротка, чтобы быть пессимистом.

Пот выступил у него на лбу. Он расстегнул несколько пуговиц рубашки, обнажая дюйм гладкой груди.

— Ты единственный человек, из всех, кого я знаю, кто любит пристань.

— Это, конечно, ловушка для туристов, но есть и интересные моменты. Морские львы. Жирарделли (кондитерская – ред.). Канатная дорога. Наблюдения за людьми.

— Я и так наблюдаю за людьми.

— Зачем?

— Это часть моей работы, дорогая. Если бы я не умел читать людей, то был бы дерьмовым телохранителем, — он указал на женщину в облегающем платье. — Она проститутка. Вероятно, она уже на пути к своему следующему клиенту.

— Скажи еще громче, Кассиан, она же не слышит, — сказала я сарказмом.

Он указал на пару, занятую напряженным разговором.

— Она ему изменяет. Он ничего не понимает.

— Да ладно тебе. Даже я бы догадалась. Может попробуешь лучше?

Кассиан, ухмыляясь, изучал мужчину и женщину.

— Он работает в телерадиокомпании в технологическом стартапе, потому что носит специальный жилет Patagonia с логотипом. Его статус в отношениях — это слабак. Видишь скрещенные руки? Он зол, но его ботинки направлены на нее.

Я завороженно проследила за его взглядом.

— Что это значит?

— Значит, он в нее влюблен.

— Ты можешь сказать, влюблен ли кто-то по положению обуви? — я уставилась на них, гадая, не врет ли он. — Почему никто не говорил об этом в школе?

— Это так не работает. Есть много..

— Да, да, да. Давай теперь про девушку.

Кассиан повернулся к ней.

— Она в этом наряде, потому что хочет, чтобы ее заметили, она отвернулась в сторону. Она не хочет, чтобы он прикасался к ней. Одета она так, будто собирается пойти потрахаться.

— Хорошо, но откуда ты знаешь, что она ему изменяет?

— Засос у нее на плече, — пробормотал он. — Наверное, она сейчас с ним расстается.

— Довольно странное место для этого.

— Они только что ушли с рабочего мероприятия…, — он снова указал на мужчину. — Посмотри на его пакет. Это тот же самый логотип.

Девушка бросилась прочь, а парень погнался за ней.

— Ух ты, Кассиан. Я впечатлена. Даже если ты злюка, это было забавно, — я усмехнулась, глядя на него. — Ты когда-нибудь обращал свой дар самоанализа на себя? Все от тебя шарахаются.

— Именно к этому я и стремлюсь. Люди смотрят на меня и пугаются. Они не приближаются ко мне, а, следовательно, и к тебе.

Люди, желавшие посмотреть на морских львов, избегали того места, где он стоял. Мать, загнавшая в угол своего малыша, отвела его с дороги подальше от Кассиана, бросив на него испуганный взгляд.

— На что это похоже? Пугать людей?

— Вдохновляет, — сказал он после долгой паузы. — И я как будто в изоляции.

Интересно, чего они боятся больше: его высокомерного поведения или шрамов? Кассиан прятал руки при каждом удобном случае, и я не задавалась вопросом, почему. Дети таращились на них. Куда бы мы ни пошли, толпы людей бросали на него жалостливые взгляды.

— Люди — мудаки.

Кассиан пригвоздил меня взглядом своих океанских глаз.

— Если они будут держаться подальше, моя работа станет намного проще.

— Да, но…

— Мне все равно.

Неправда. Иначе он не стал бы скрывать свои шрамы.

Деревянные доски заскрипели, когда я ступила на оживленный центр пирса. Внимание Кассиана переключилось на пространство вокруг меня. Он никогда не расслаблялся.

— Здесь никогда не случается ничего плохого. Расслабься.

— Не так давно кого-то убили, — Кассиан схватил меня за плечо и оттащил в сторону, когда рядом с нами пробежали двое подростков.

— Я помню. Это был несчастный случай.

— Ага. Парень случайно выстрелил и убил женщину. Неужели ты настолько наивна? — его ладонь опустилась.

Смущение смешалось с моим желанием. Жар усилился, когда наши взгляды встретились.

— В конце концов, я бы хотела встречаться с парнями. Очень вероятно, что этого не случится, если ты будешь поблизости.

— Хочешь сказать, что я пугаю людей или могу затмить конкурентов?

И то, и другое.

— Я хочу, чтобы у меня были хоть какие-то права.

— Скажи мне сначала, почему я тебя пугаю?

Я прошла мимо чайки, которая сидела на мусорном баке и тыкалась носом в пустую миску из-под закваски. Дрожжевой запах наполнил воздух, и у меня потекли слюнки.

— Ты голоден?

— Нет. Ответь на вопрос.

Я не знала, что ответить. Возможно, я боялась его силы или своих нервов, когда мы держались за руки.

Я боялась влюбиться. Любовь хаотична. Любви наплевать на логику. Я видела, что любовь сделала с моей матерью.

Но я не могла сказать Кассиану правду. Он насмехался надо мной, а я слишком слабая.

Поэтому я солгала.

— Ты большой парень, ходишь со свирепым выражением лица. Ты очень прямолинейный. Иногда обижаешь. Я в ужасе от того, что ты обо мне думаешь.

— Ты не должна бояться. У меня такое чувство, что ты бы на меня набросилась, если бы я сказал тебе, что на самом деле думаю.

Уверенность мне нравится. Но высокомерие? Нисколько.

— Ты очень высокого мнения о себе.

Изогнутые губы Кассиана растянулись в кошачьей усмешке. Я пошла по пирсу, зная, что он последует за мной.

— С каких это пор ты флиртуешь со мной?

— С тех пор, как я понял, что у меня есть конкуренты, — судя по его взгляду, он не считал Квентина достойным соперником.

Я покосилась на него.

— Я тебя не понимаю. Чего ты на самом деле хочешь?

— Тебя, — он коснулся моей спины, и это обожгло мою кожу. — И я знаю, что это взаимно, так что не лги. Ты пыталась завоевать меня булочками.

— Я была милой, не ожидая ничего взамен.

— Ты торговалась за мое одобрение.

Его горячий взгляд послал трепет между моих сжатых бедер. Он заставлял меня чувствовать себя очень неловко. Интересно, как он будет выглядеть с улыбкой? Настоящей, а не пресыщенной ухмылкой, которую он дарил мне.

— Я пыталась зарыть топор войны. Почему ты издеваешься?

Ухмылка Кассиана стала еще шире, когда мы пересекли улицу.

— Мне нравится смотреть, как ты нервничаешь. Это делает мой день лучше.

— Нельзя утешаться чужой болью.

— Я не утешаюсь. Просто твое удовольствие для меня услада.

Я покраснела, когда его взгляд упал на меня.

— Может, прекратишь флиртовать?

— Но почему? Тебе нравится, а мне весело, — он шел рядом со мной, ухмыляясь. — Что такое жизнь без капельки пряности?

Я не была готова к тому, что мое сердце будет разбито, а Кассиан был вне пределов досягаемости. Дочь американского сенатора не может встречаться со своим телохранителем.

— Я хочу, чтобы мы были друзьями.

— У меня нет друзей. И вообще никаких отношений.

— Почему? — из всего, что он сказал, это поразило меня больше всего.

— Это личное.

— Это самое печальное, что я когда-либо слышала.

У него было гораздо больше проблем, чем в той песне Джей-Зи.

— У тебя проблемы, Кассиан, — сказала я.

Мы остановились у рынка, чтобы перейти дорогу.

— Тебе нравятся мужчины с проблемами.

— Ты совсем не в моем вкусе.

— Я знаю, что ты хочешь меня, Рейн, — протянул он, когда загорелся светофор. — Как я уже говорил, я читаю людей. Ты не можешь смотреть в мою сторону, не покраснев. Вот почему ты испекла мне булочки.

Я ненавидела его.

— Они были для тебя и Квентина.

— Да, конечно, — с иронией произнес он.

— Это были просто булочки! Хочешь ешь, не хочешь - не надо, мог бы вообще выкинуть. Мне все равно.

— Не правда, — Кассиан бросил на меня серьезный косой взгляд, машины почти заглушали его голос. — Хочешь узнать меня? Правда?

Его безжалостное поддразнивание прикончит меня.

— Я уверена, что ты на антидепрессантах.

Лицо Кассиана потемнело. Это было похоже на бурю, собравшуюся над нашими головами. Адреналин взметнулся вверх по моему позвоночнику. Потом исчез свет и звук. Его глаза расширились от тревоги.

Он толкнул меня всем телом.

Мы упали. Я ударилась о землю, его руки обхватили меня, и мы покатились, врезавшись в чей-то забор.

Раздался чудовищный рев. Это было в тысячу раз хуже, чем гвозди на доске. Металлический визг резанул меня по ушам, за ним последовал мощный грохот. Я закричала, забор задрожал, когда Кассиан опять повалил меня на землю. Ужасные звуки нарушили мой ужас, пока звон не перекрыл всё, кроме сердцебиения.

Сильные руки подняли меня в сидячее положение. Я зарылась в тепло, прижимаясь к его груди, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Я вдохнула кедровый запах, дрожа, когда он погладил меня по голове и спине, как будто ища раны. Он говорил что-то, чего я не могла разобрать, я еще ничего не слышала, а потом он погладил меня по лицу.

Кассиан отстранился.

— Рейн, ты ранена? Рейн?

— Что, черт возьми, случилось?

Я попыталась встать. Он утянул меня вниз.

— Тише, — прошептал он.

Я вздрогнула от резкого шипения, посмотрела в его сторону. Звук исходил от двигателя, из которого лилась фиолетовая жидкость. Из груды искореженного металла торчал смятый капот и выхлопная труба.

Машина врезалась в столб электропередачи. Прямо там, где я только что стояла. Вся машина была раздавлена, за исключением сиденья водителя.

Мой желудок сдался от ужаса.

— Ты ранена? — Кассиан погладил меня по щеке, привлекая внимание.

— Нет, я в порядке, — мои джинсы были испачканы кровью, но я не знала, чья она.

— Дай посмотрю.

Его нежные руки взяли меня за запястье и локоть. Он повернул мою руку, хмуро глядя.

— Прости.

Он извиняется? Если бы он не толкнул меня, я была бы грязным пятном на тротуаре. Никто даже не соскреб бы меня, чтобы положить в гроб. Я чуть не умерла.

Если бы не Кассиан, я была бы мертва.

— Ты спас мне жизнь, — слезы затуманили мое зрение.

— Да, это так. Полагаю, это значит, что ты должна мне пирог.

Чем дольше он смотрел мне в глаза, тем теплее становилось на душе. Я не могла с этим бороться.

Он был словно гравитацией, и я попала в его ловушку.

ГЛАВА 6

Я в полном дерьме.

Автомобильная авария была тем тревожным звоночком, в котором я нуждался. Связавшись с дочерью сенатора, я рисковал потерять карьеру, доброе отношение, которое заслужил у Ричарда, репутацию — все.

Я хотел, чтобы папарацци засняли наш роман и уничтожили кампанию этого ублюдка. Когда я согласился на эту работу, мне было наплевать на последствия. Мой мир уже был разрушен.

Ад оставил шрамы на руках, но последствия нанесли смертельный удар. Время не лечит. Это задушило надежду. Одна за другой мои мечты исчезали, как дым, который спиралью поднимался в безоблачное небо из моей разбитой жизни. В конце концов, нож в груди попал точно в цель.

Я сдался.

Я сдался, и рубцовая ткань расползлась по моему сердцу. Я перестал притворяться копом и поступил в школу специалистов по защите руководителей. Работа мне нравилась, и иногда я неделями не вспоминал о своей жизни.

Пока не согласился на эту работу.

Сенатор Монтгомери ожидал отчета о повседневной деятельности своей дочери. Я заставлял себя улыбнуться и представлял его агонию, когда он поймет, что я трахнул его дочь, но даже это потеряло свою привлекательность.

Я не мог заставить себя причинить ей боль, и контакт с Монтгомери разбередило старую рану. Пребывание здесь разлагало мои внутренности, но отказ от Рейн не был хорошим вариантом. Не сейчас.

Я схватил телефон и позвонил Монтгомери. Он остался в Вашингтоне на выходные, так что, слава Богу, мне не нужно видеться с ним вживую.

В динамике гремел хаос.

— Вы не вовремя.

— Был инцидент с Рейн. Автомобильная авария.

— Мне обязательно лететь обратно? — он был смущен, а не в панике, которую можно ожидать от родителя.

— С ней все в порядке, если не считать нескольких ушибов.

— Как это случилось?

Я поднес телефон к другому уху.

— Пьяный водитель.

— Ну, конечно. Если в Сан-Франциско кого-то и не хватает, так это наркоманов и бездельников, — он передал новость одному из сотрудников. — Как она там?

Уязвима. Одинока. Отчаянно нуждается в твоем внимании.

— Немного потрясена, но все в порядке.

— Была ли на месте происшествия пресса?

Откуда мне знать?

— Не знаю. Я помогал вашей дочери.

Сенатор Монтгомери заговорил с кем-то на другом конце провода приглушенным голосом.

— Пусть Лэнс свяжется с активистами против вождения в нетрезвом виде. Найдите фотографию машины. Давайте разместим ее в Твиттере и Фейсбуке, — вернулся к разговору Монтгомери. — У тебя есть еще что-нибудь?

Я мог бы перерезать ему горло и выдавить из него душу.

— Все в порядке.

— Хорошо, — сказал он без тени беспокойства. — В следующем месяце у нас важное мероприятие, поэтому я бы хотел, чтобы ты организовал поездку для Рейн.

— Я не думаю, что она должна присутствовать. Я просмотрел ее почту, и меня беспокоит недавнее письмо с угрозой, — я наклонился над своим столом и рывком выдвинул ящик, схватив распечатанное сообщение. — Все было очень подробно.

— Конечно, но я не могу всё отменить.

— Сэр, было бы неразумно идти туда.

— Я знаю, — он выдавил из себя это слово. — Моя охранная фирма заверила меня, что они примут все меры предосторожности.

— Сенатор, на карту поставлена жизнь вашей дочери. Стоит ли игра свеч?

— Я уже принял решение. Она придет на благотворительный вечер.

— Дайте мне разрешение на это мероприятие. Я позабочусь о ее безопасности.

На другом конце провода повисла тишина. Монтгомери не имел привычки подчиняться приказам прислуги.

— В ваших услугах нет необходимости, — сказал он и сбросил трубку.

Я уставился на пустой экран, и меня охватила ярость. Подвергать опасности Рейн ради фотографий в прессу?

Ему было все равно.

Сладкая улыбка Рейн материализовалась из темноты моего подсознания, и мои костяшки пальцев побелели от того, как я сжал телефон.

***

Пурпурноволосая красавица стояла на моем крыльце, на ее стройной фигурке были джинсовая куртка и черная майка, узкие джинсы обтягивали ноги. Ее улыбка стала шире, когда я прислонился к дверному косяку, изображая спокойствие, хотя жаждал затащить ее внутрь.

— Это тебе, — она протянула мне круглую тарелку.

Я оторвал взгляд от ее губ.

— Что это такое?

— Объедки, —усмехнулась она, а затем закатила глаза. — Это пирог, глупый. Ну, за то, что спас меня.

Вчерашний день промелькнул в моем сознании, вспоминая ужас в ее глазах. Все подростки считали себя неуязвимыми, но это было не так. Я понял это, когда мне не было и девятнадцати лет.

— Ты не должна была этого делать, — когда я взял тарелку, мы наши пальцы соприкоснулись. — Я пошутил насчет того, что ты мне должна.

Румянец горец на ее щеках. Если раньше я ей не нравился, то теперь она очевидно была влюблена в меня.

— Спасибо. Я съем кусочек после ужина.

— О, он не сладкий. Там свиной фарш и телятина, и я добавила пюре из пастернака с пучком специй.

Черт.

— Не помню, когда в последний раз кто-то готовил для меня, — пар из трех щелей в золотистой фольге спиралью поднимался к моему носу. — Пахнет невероятно.

— Тебе стоит попробовать, пока он теплый. Он низкоуглеводный. Честное слово.

Она так старалась, это было мило. Действительно мило.

— Ты мне ничего не должна. Достаточно простого «спасибо».

— В этом нет ничего особенного, — Рейн пожала плечами.

— Сначала булочки. Теперь мясной пирог. Если я снова спасу тебе жизнь, что будет дальше? Жареная свинина?

Рейн сделала вид, что задумалась.

— Может быть, я приготовлю говядину по-веллингтонски. Или грудинку. Но тебе придется сделать что-то действительно стоящее.

— Я бы бросился под автобус ради бесплатного барбекю.

Она рассмеялась, я попятился к двери.

— Заходи.

Рейн вошла внутрь, шлепая сланцами по полу. Она пошла за мной на кухню и подошла к комнатным растениям. Ее пальцы коснулись земли. Цокнув языком, Рейн набрала воды и пошла поливать их.

Я вдохнул запах гвоздики и чесноке; дразнящий аромат заставил бы Квентина выйти из комнаты.

— Тебе повезло, что Квентина здесь нет.

— Почему? — она выгнула бровь.

— Потому что он потребует, чтобы ты тоже испекла ему.

— Ты можешь поделиться.

Уж точно не стал бы.

— Он не получит ни крошки.

Она тяжело вздохнула, стянула с плеч джинсовку и бросила ее на стул.

— Ты как пещерный человек.

— Не ожидай от меня хорошего поведения, когда приносишь еду. Особенно в таком виде, — я поставил тарелку на стол, повернувшись лицом к Рейн. — Это очень мило.

На ее лице мелькнула застенчивая улыбка, я подошел, прижимая ее к стойке. Жар лизнул меня там, куда она смотрела.

— Кассиан, ты не можешь… — ее рука метнулась к горлу.

— Что не могу?

Мои руки обхватили ее тонкую талию, и она ахнула от этого прикосновения. Малиново-розовый румянец расцвел на ее груди, где золотая цепочка подпрыгивала в такт биению сердца. Я взял цепочку в руки и вытащил букву «Р» из ее декольте. Она замерла на месте. Я думаю, что она не дышала.

— Мы не должны, — прошептала она.

— Пока ты продолжаешь это делать, я буду стараться изо всех сил затащить тебя в постель, — я отпустил подвеску, вздохнув, когда она скользнула между ее грудей. — Ты прихорашивалась, прежде чем прийти сюда, не так ли?

— Я просто хотела поблагодарить тебя.

— Значит, ты надела это после того, как целый день пекла, — я усмехнулся ее смущению. — Рейн, тебе необязательно это делать. Если хочешь трахаться, так и скажи.

— Я не пытаюсь тебя трахнуть.

Возможно, она говорила правду. Она едва могла произнести это слово.

Рейн толкнула меня в грудь. Я подчинился ей и попятился, давая достаточно пространства. Она наблюдала за мной, пока я брал тарелки и столовые приборы.

— Поешь со мной.

— Я сделала его для тебя, — она присоединилась ко мне, когда я сел, ее хриплый голос дрожал от волнения. — Я не знаю, как отблагодарить тебя.

— Нет необходимости. Я делал свою работу, — я отрезал кусок.

Моя вилка вонзилась в корку, проскальзывая сквозь смесь мяса и пастернака. Пикантный вкус не позволял остановиться. Я ел как голодный, опустошив четверть блюда.

— Ух ты, это потрясающе.

— Я рада, — удовольствие вспыхнуло на ее щеках, прежде чем краска сменилась тусклой бледностью.

— Говори.

— Что? — она нахмурилась.

— Тебя что-то беспокоит. Поговори со мной.

Рейн выглядела взволнованной, но вздохнула.

— Почему я этого не предвидела?

Ее нужно было утешить, похлопать по спине, что угодно. Но я был неподходящим человеком для этого.

— Для этого я и есть. Я должен замечать то, чего не замечаешь ты.

Она не выглядела успокоенной.

— А если бы папа тебя не нанял?

— Не лезь в эту кроличью нору, милая, — я отодвинул пирог в сторону. — «Что, если» — это бессмысленное самоистязание. С тобой все в порядке.

— Кто-нибудь хвалил твою манеру общения с пострадавшими? Потому что у тебя потрясающе получается, — сарказмом сказала она.

Я здесь не для того, чтобы нянчиться с тобой. Я почти сказал это, но Рейн не нуждалась во второй порции холодной, жесткой правды.

— Это была «Тесла».

— И что?

— Теслы тихо ездят, чувак был пьян. Спал за рулем. Это не твоя вина.

Она кивнула, все еще выглядя так, словно подстрелила щенка.

— Я должна тебе кое-что сказать, — ее глаза скользнули по моим. — Только не злись.

— Буду.

— Обещай, что не будешь.

Я взял себя в руки.

— Хорошо, не буду.

— Я хочу навестить маму, — ляпнула она. — Папа разрешил.

Бесхребетный мудак. Он проигнорировал смертельную угрозу. Он проигнорировал мой совет. Я ни за что не поставлю под угрозу свою карьеру ради того, кто постоянно отказывается от защиты. Вместо того, чтобы выслушать меня, она побежала к Монтгомери. Ему было наплевать, жива она или мертва, только я заботился о ее интересах.

Мне хотелось кричать.

— Нет.

— На этот раз это не сработает, — Рейн теребила скатерть, бросая на меня испуганные взгляды. — Я ухожу.

Нет, это не так. Я схватил ее стул и встал, возвышаясь над ней.

— Кто только что спас тебе жизнь? Кто отвечает за твою безопасность, благополучие, черт возьми, за весь твой график?

Она пробормотала невнятное слово.

— Говори, блядь, громче.

— Ты, — горькая слеза покатилась по ее щеке.

— Ты чертовски права, — я кипел от злости. — И тебе лучше зарубить это на носу, потому что я не кланяюсь ни тебе, ни твоему отцу.

Рейн резко выпрямилась, губы ее дрожали.

— Пожалуйста, Кассиан. Я договорилась об этом еще до вчерашнего дня. Мне нужно навестить маму.

— Нет. Этот разговор окончен.

Я направился к выходу из кухни, но она преградила мне путь. Я бы рассмеялся, если бы не был так зол. Неужели она думает, что я не смогу отшвырнуть ее в сторону одним взмахом руки?

— Она моя единственная семья, и… мне одиноко. Я никогда не была так изолирована. Ты даже не представляешь, что это такое.

Представляю.

— Так вот в чем дело? — я указал на ее открытую майку, и она покраснела. — Ты наряжаешься, хлопаешь ресницами, плачешь, а я должен пожалеть тебя? Я не идиот, которым можно манипулировать, чтобы добиться своего. Если это всё, что я для тебя значу, тогда признайся. Скажи мне это.

— Боже, нет. Ты повел разговор не в ту сторону.

Я подтолкнул ее к выходу.

— Тебе стоит уйти.

— Подожди.

Черт возьми, нет. Мое влечение к ней заставляло делать глупости, например, притворяться ее парнем. Это должно прекратиться.

— Это не то, что ты думаешь. Я клянусь.

— Ты делаешь это, чтобы я изменил свое решение насчет твоей мамы.

— Зачем мне манипулировать тобой? Ты непреклонен.

Справедливое замечание.

— Однажды тебе это удалось.

— Кассиан, ты же знаешь, что нравишься мне, — щеки Рейн вспыхнули томатно-красным от признания. — Ты был прав. Я… я тоже хочу тебя.

Рейн сократила расстояние между нами и схватила меня за шею. Я схватил ее за руки, намереваясь сбросить их, но моя решимость рухнула. Кровь закипела у меня в паху, когда рука Рейн скользнула к моей челюсти и обхватила лицо. Она притянула меня к себе, пытаясь поцеловать. Не раздумывая, я схватил ее за бедра, впиваясь пальцами в ее изгибы. Ее дыхание со свистом коснулось моих губ, когда она приподнялась на цыпочки.

Если она поцелует меня, я не смогу остановиться.

— Уйди, — я вырвался из ее хватки.

Смутившись, Рейн отступила назад.

— Что? Почему?

Потому что ты чертова лгунья.

— Я устал и хочу побыть один. Уходи.

Мой отказ отразился в ее глазах болью.

— Кассиан, мне очень жаль.

— Нет, это не так, — отрезал я.

Но ты пожалеешь.

ГЛАВА 7

Виски скользнуло по губам Кассиана, когда он сделал два глотка, на его лице не отразилось никакого удовольствия. Я могла бы вытереть его блестящие губы, а еще лучше — облизать. Он был в цементно-серых брюках, выглядя лучше любого мужчины в ресторане. Темно-синее поло обтягивало широкую грудь Кассиана, короткие рукава едва прикрывали бицепсы. Он хмуро осматривался, но улыбки от него и не требовалось. Он сканировал толпу, впиваясь взглядом в любого, кто оказывался слишком близко.

Он посмотрел на меня и нахмурился. Он злился? Бабочки в моем животе ухнули вниз. Их крылья подняли вихрь желания и смятения. Он покорил меня, но мне не удалось пробиться сквозь его каменно-твердую скорлупу.

Наконец, он заговорил:

— Что?

— Ты в порядке? Я никогда не видела, чтобы ты пил.

— Ты никогда не видела, как я хожу в туалет, глажу свой член или стреляю из оружия, но я делаю всё это.

— Я… просто спрашиваю.

— Обычно я не пью, — он зарычал, отводя взгляд к пустым стаканам. — Только когда выводят из себя.

Он был зол, и я не могла его винить. Кассиан велел мне держаться подальше от Трэвиса, и я не послушалась его. Я умоляла Кассиана, пока он не согласился на своих условиях. Встреча с матерью в ресторане Текс-Мекс была справедливым компромиссом. Ничего не случится.

— Когда они приедут? — прошипел Кассиан, отодвигая напитки в сторону.

— В любую секунду.

Этому ублюдку исполнилось сорок шесть лет, и он потребовал, чтобы моя вечно в долгах мать уволилась с работы. Перед поездкой в Вашингтон я хотела еще раз навестить маму.

— Почему ты хочешь, чтобы я был здесь, Рейн?

— Трэвис ждет, что мой парень будет рядом.

Рот Кассиана скривился, его гнев струился по плечам, как черный дым.

— Если мне придется сидеть здесь часами и устраивать шоу, скажи правду.

Я думала, что всё уже очевидно.

— Он не так ужасно ведет себя, когда ты рядом. Из-за этого я кажусь эгоисткой?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒