Часть 23. Примечание к части

Часть 23

В городе Сехуна пахло морской солью и неопавшей зеленью, в листве прятались птицы, а солнца было так много, что Чанёлю показалось, он приехал из зимы прямиком в лето. Он купил на вокзале солнцезащитные очки и снял куртку. Забираясь в такси, подумал, что хорошо бы иметь хоть какой-то план, но после бессонной ночи и двух часов в поезде сил хватило только на то, чтобы протянуть водителю листок с адресом.
Родители Сехуна жили в старой, портовой части города, их дом стоял между парком и узкой улочкой, где кафе чередовались с цветочными магазинами. Единственная многоэтажка на весь квартал, ослепительно-белая в свете яркого солнца, с чистыми окнами и воздушными занавесками, она напоминала огромный кусок сахарной ваты. Слева, ближе к парку, были спортивная и детская площадки, справа дорога огибала знак парковки и уходила за угол дома. Чанёль сжал в руке куртку и запрокинул голову, осматривая этажи с балконами и окна в солнечных бликах.
От волнения ладони опасно нагрелись, и феникс не решился достать листок с адресом, чтобы не сжечь его, но номер квартиры он помнил и так. Точно не первые этажи и не последние. Чанёль блуждал взглядом по многоэтажке, раздумывая, должен ли сначала позвонить Сехуну, предупредить, или можно сразу подняться к нему. Он был слишком взвинчен, чтобы мыслить здраво, в голове гудело, и легкая слабость, догнавшая его после утомительной ночи, давила на плечи. Чанёль не сразу поверил в то, что видит. Он несколько раз моргнул и снял очки: из окна четвертого этажа на него смотрел Сехун, он выронил кружку, развернулся и исчез.
Чанёль рванул было за ним, к дверям дома, но остановился. Вцепился в куртку и прижал ее к себе. Пропитанная магией, она поглощала его огонь, но воздух вокруг ощутимо нагрелся. Феникс попятился, хотя хотел совершенно иного. Стало обидно до слез. Он надеялся, что справится с собой, но не мог.
Сехун выскочил из дома в домашних штанах и футболке, растрепанный и босой. Асфальт был холодным, но человек бежал по нему, не сбавляя шаг. Остановился в метре от Чанёля, дышал тяжело, сбивчиво, глаза его блестели, и растерянная счастливая улыбка то появлялась на приоткрытых губах, то исчезала. Сехун смотрел на Чанёля так, будто боялся поверить, что не спит. Вдруг кинулся к нему и обнял за шею:
– Правда ты!
Чанёля ударило мелкой дрожью. Сехун был все еще сонным, теплым, и обнимал так нежно, так крепко, что в нем хотелось раствориться. Огонь заплясал у феникса под кожей и утихать не собирался. Чанёль попытался высвободиться из объятий, но Сехун пуще прежнего вцепился в него руками и замотал головой. Его губы коснулись подбородка Чанёля, феникс вздрогнул и отвернул лицо. Но губы Сехуна продолжали находить его щеки, скулы, сомкнутые ресницы. Сехун целовал лихорадочно быстро, в каком-то безумном отчаянии, тонкие пальцы дрожали. У Чанёля не было ни сил, ни желания сопротивляться. Он остановил губы Сехуна своими, стараясь целовать осторожно, медленно, успокаивая.
– Надень, – попросил он, набрасывая куртку на плечи человека. – Надень, пожалуйста.
Сехун вслепую повиновался, с трудом попал в рукава, всё не мог оторваться от губ Чанёля. Он гладил его волосы, шею, плечи: “Твои плечи, боже мой… Я так скучал”. Феникс слушал его, едва различая слова, и целовал, заглушая их окончательно. У них было в запасе несколько секунд, пока огонь не рассвирепеет. Одна секунда, две, три… Чанёль отпрянул:
– Я должен ненадолго уйти.
Сехун качнулся вперед, словно по инерции пытаясь ухватиться за феникса снова, но сам же себя остановил. Он посмотрел на виски Чанёля и лоб, покрытые капельками пота, и отступил на шаг:
– Иди. Я подожду.
– Нет, ты босой. Возвращайся домой, – Чанёль крутил головой во все стороны, осматривая окрестности. – Мне нужно место, где нет людей.
– Парк.
Феникс болезненно усмехнулся: разжечь огонь посреди деревьев – плохая идея.
– Иди домой. Я скоро.
Чанёль развернулся и направился в сторону парка, миновал его и поспешил дальше. Его трясло так сильно, что каждый шаг давался через усилие. Пот струился по телу, одежда липла к коже. Боль пронзала мышцы, и в голове все путалось. Чанёль стиснул зубы и, сжавшись от очередной огненной вспышки под кожей, упал на колени.
Он заставил себя поднялся и, едва волоча ноги, побрел дальше, к порту. На подходе к воротам достал иглы заклинаний. Первую уронил, доставая ее из чехла, вторую сумел положить под язык и разломить пополам. Рот наполнился вкусом универсального заклинания. Чанёль прошептал слова невиденья и, скрытый от человеческих взглядов, зашел на территорию порта. Можно было дойти до пляжа, но пришлось бы делать крюк.
Чанёль почувствовал небывалое облегчение, когда увидел воду. Он подошел к бетонной ограде, забрался на нее, потратив последние силы, и, широко раскинув руки, спиной упал в море.
Волны сомкнулись над головой. Огонь взорвал тело и, прорвав кожу, вырвался на свободу. Соленая вода обняла языки пламени и растворила их в себе. Стало почти хорошо, стало намного легче. Чанёль медленно шел ко дну, видя, как высоко над ним, в синеве, покачивается золотой шар света. Чанёль закрыл глаза и представил Сехуна. Боль исчезла.
Спустя время волны вынесли феникса к пустынному пляжу. Чанёль на четвереньках выбрался на песок и, откашливаясь, рухнул на спину. Солнце припекало и слепило даже сквозь закрытые веки, теплый ветер нежно трепал волосы. Волны шумели, то набегая на берег, то покидая его. Чанёль наконец отдышался и медленно сел. Пару минут он ни о чем не думал и просто смотрел на море. Ветер продолжал гладить его плечи и целовать щеки.
Феникс поднялся и ушел с пляжа.
Прохожие провожали его недоуменными взглядами. Феникс на ходу отжал футболку, но даже не попытался стряхнуть с одежды мокрый песок. Как оказалось, его унесло не так далеко от дома Сехуна, и все же дорога обратно заняла больше часа. Когда он зашел во двор, Сехун все еще ждал его на улице, сидел на детских качелях и обнимал куртку феникса, как единственное доказательство того, что Чанёль ему не привиделся. Он гладил меховой воротник, будто кошку.
Заметив Чанёля, Сехун подскочил и побежал к нему, снова захотел обнять, но феникс выставил перед собой руки.
– Я просил тебя ждать дома.
– Что с твоей одеждой? – Сехун осмотрел Чанёля с ног до головы. У него, наверное, была уйма вопросов, но он поджал губы и перевел дыхание. – Не важно. Идем, я найду, во что тебе переодеться.
Он кивнул на двери дома, а сам не двинулся с места. Чанёль догадался, что Сехун хочет, чтобы феникс шел первым, чтобы видеть его перед собой.
– Как под конвоем, – Чанёль быстро склонился к губам Сехуна и коснулся их коротким, едва ощутимым поцелуем. – Я не собираюсь снова сбегать, расслабься.
– Не могу, – прошептал Сехун.
Он провел их мимо консьержа и вызвал лифт. Открыв дверь квартиры, махнул куда-то в сторону:
– Ванная там. Я принесу тебе одежду и полотенце.
– И даже не спросишь?
– О чем?
– Откуда у меня твой адрес? Зачем я приехал? Почему ушел и почему вернулся?
– А ты ответишь?
– Нет. Не сейчас.
– Тогда не дразни меня, – попросил Сехун.
Чанёль сбежал от его несчастного взгляда. Он нашел ванную комнату и хлопнул дверью. Наверное, слишком сильно, на полках затанцевали бутылочки шампуней и баночки с кремами. Феникс за ворот потянул футболку, на пол узорами падал песок и капли воды. Прежде чем снять джинсы, Чанёль достал из кармана телефон. Экран был траурно-черным.
Феникс зашел в душевую кабину и подставил голову под струи воды. Смывая с себя налет соли, он раздумывал о том, что делать дальше. Вчерашний план уже не казался ему таким уж надежным, но лучше все равно не было. Чанёль уперся руками в стену, позволяя воде стекать по спине и ногам. Стекла кабины запотели от пара. Феникс убрал челку с глаз и поднял лицо. Горячая вода постепенно помогла расслабиться.
Чанёль нашел Сехуна на кухне. Человек успел переодеться и причесал волосы. Он вытирал бумажными полотенцами кофе с пола, кружка валялась под столом. Чанёль поднял ее и опустил в раковину.
– Где родители?
– Отец на работе, а мама скоро придет, у нее подруга в цветочном, – Сехун выбросил полотенца в пакет для бумажного мусора. – Ты голоден?
– Нет.
Чанёль бегло осмотрел кухню: очень большая и светлая, всё на своих местах, ничего лишнего. Хозяйка, скорей всего, проводила здесь много времени.
– Твоя мама любит готовить?
– Страсть к еде – это у нас семейное, – Сехун подошел к Чанёлю, на губах сияла улыбка. – Тебе идет моя одежда.
Он дал фениксу свитшот и джинсы, больше ничего черного не нашлось.
– Ты правда здесь… Никак не могу поверить, – Сехун сделал еще маленький шаг, подбираясь к Чанёлю близко-близко, и замер, давая фениксу возможность сбежать, если захочет. Но Чанёль не хотел; он опустил рукав свитшота ниже и через ткань коснулся щеки Сехуна.
– Я здесь.
– Да… – Сехун сильнее прижался щекой к его ладони и улыбнулся. – Привет.
Чанёля накрыло теплой волной:
– Привет.
– Лифт, – Сехун обнял Чанёля за пояс и положил голову ему на плечо.
– Что?
– Лифт шумит. Это мама вернулась.
Это мог быть кто угодно из соседей. Но едва Сехун отступил от Чанёля, как пискнул замок, и следом хлопнула дверь квартиры. Через мгновение на кухню зашла женщина с огромным букетом кремовых роз. Она застыла, словно запнулась, и перевела взгляд с сына на гостя.
– Это Чанёль, мама, – сказал Сехун тихим, необъяснимо счастливым голосом. Больше ничего не добавил, будто одно имя должно было ей все объяснить. Он и не догадывался, что куда больше ей сказали его сияющие глаза и улыбка, которую он не мог спрятать. Госпожа О опустила руки и беззвучно вздохнула.
– Что ж… – она медленно, будто раздумывая, прошла к столу и положила на него букет. Какое-то время молча смотрела на розы, потом подняла глаза на Чанёля. – Раз у нас гость, полагаю, мы должны приготовить что-нибудь особенное. Собирайся, Сехун, сходишь за продуктами. Но сначала достань вазу, дорогой. Она в крайнем шкафу на верхней полке. – Госпожа О взяла блокнот и ручку и села за стол: – Я составлю список, ничего не забудь, хорошо?
– Ладно, – Сехун обернулся к Чанёлю. – Твои ботинки еще мокрые, возьмешь пока мои.
– Нет, нет, Сехун-а, – сказала госпожа О, не прекращая водить ручкой по бумаге. – Не лишай меня компании. Пока ты занят покупками, я успею познакомиться с твоим другом, – она подняла голову и внимательно посмотрела на феникса. – Ты ведь не против, Чанёль?
– Наоборот, – он сцепил за спиной руки в замок, и ему показалось, она это заметила. – Я очень хочу познакомиться с вами поближе, госпожа О.
– Вот и славно, – женщина вырвала лист из блокнота и протянула его растерянному Сехуну.
– Но, мам…
– Иди.
– Здесь километровый список! – Сехун все еще отказывался верить, что ему придется уйти без Чанёля.
– Значит, тебе следует поторопиться, если ты хочешь быстрее вернуться к Чанёлю. И ко мне, смею надеяться.
– Ну, ма-ам! – Сехун чуть не топнул ногой от досады. Он махнул рукой Чанёлю: – Проводи меня.
В коридоре Сехун прижал его к стене и заговорил шепотом:
– Тебе не обязательно потакать ей!
Чанёль улыбнулся. Сехун, не желающий с ним расставаться, выглядел безумно трогательно.
– Может, я хочу произвести на твою маму хорошее впечатление.
– Зря стараешься. Она очень строгая, ей нереально понравиться.
– Ты недооцениваешь мое обаяние.
Сехун фыркнул. Он открыл дверь, но не вышел из квартиры.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь? Да или нет?
– Да. Но если твоя мама выставит меня вон, буду ждать на детской площадке.
– Значит, увидимся на детской площадке. Центральные качели скрипят, имей в виду.
Сехун выскользнул в коридор и прикрыл за собой дверь. В квартире сразу стало пусто и тихо. Чанёль сделал глубокий вдох, как перед прыжком с высоты, поправил мокрые волосы и вернулся на кухню.
Госпожа О стояла у окна, скрестив руки на груди, и смотрела на улицу. Она заговорила, не оборачиваясь к Чанёлю:
– Сехун не перестает меня удивлять. Я смирилась с его ориентацией, с его одержимостью мотоциклами, с выбором профессии и желанием переехать от нас в Сеул, с его глупым гастрономическим туром и даже с этим ужасным увлечением фаер-шоу. Я от него ожидала чего угодно, но никогда не думала, что он приведет домой феникса, – она обернулась через плечо. – Ты ведь Пак Чанёль? Единственный феникс, оставшийся в Азии.
– А вы аура? Маг ветра?
Магическое поле вокруг женщины не было плотным, словно она давно не пользовалась магией, но природа ее силы считывалась без проблем.
Госпожа О развернулась к фениксу. На ее лице не отражалось эмоций, и Чанёль невольно сравнил ее с Тао. Но Хронос был скорее расслабленно-равнодушным, а госпожа О будто носила непроницаемую маску, во всем ее облике было что-то мраморное: элегантное, но отстраненное, почти жестокое.
– Давно не видела Сехуна таким взволнованным. Кажется, ты ему действительно нравишься.
– Он мне тоже.
– Надо же, какая честь, феникс снизошел до эмпата, – госпожа О постучала пальцами по предплечью, руки по-прежнему были сомкнуты на груди. – Ты знал обо мне?
– Догадывался. Мои догадки подтвердил один знакомый… вампир.
Чанёль заметил, как ауру передернуло от его слов.
– Водишь дружбу с кровопийцами?
– Он наполовину маг.
– Ты про Бэкхёна? Это еще хуже.
– Вы его не знаете, чтобы судить.
– Я знаю их племя, – сдержанно проговорила госпожа О, – и судить их имею право.
Она расстегнула манжеты белой блузы и аккуратно подогнула рукава. Прошла через кухню, наполнила вазу водой, взяла ножницы для цветов и принялась обрабатывать стебли. Ее движения были легкими и изящными, аристократичными. Со своей белой кожей и блестящими волосами она напоминала знаменитость, чьи снимки публикуют на разворотах дорогих журналов. Спину аура держала неестественно прямо, поджимала губы (совсем как Сехун), в сторону феникса не смотрела и думала о своем. Чанёлю не терпелось продолжить разговор, но он дал ауре время собраться с мыслями. Подтянув к себе ближайший стул, он развернул его спинкой вперед и сел.
– Старейшины уже приходили к тебе? – спросила госпожа О, находя для очередной розы место в вазе.
– Нет.
– Видимо, вы с Сехуном не так давно вместе. Когда вы познакомились?
Чанёль хмуро изогнул брови: “не так давно”?! Да что эта женщина знает! И все же пришлось ответить:
– Прошлой весной, – а ведь и правда, меньше года прошло.
Аура расслабила плечи и даже повеселела:
– Хорошо. Это очень хорошо. Быстротечные романы старейшин не интересуют.
– Вы не поняли, госпожа О. Я люблю Сехуна.
Она отмахнулась:
– Это не важно. Вам нужно расстаться, здесь нечего обсуждать. Изобрази трогательное прощание, или сделай так, чтобы Сехун тебя бросил. В общем, придумай что-нибудь, но побыстрее.
Аура замерла с цветком в руке, по шее сбежало несколько капель пота. Она собрала их пальцами свободной руки и подняла глаза на Чанёля. За пару мгновений в кухне сделалось нестерпимо жарко. Феникс сидел неподвижно, широко расставив ноги по обе стороны от спинки стула и положив на нее скрещенные предплечья. Его глаза потемнели настолько, что зрачок был едва различим.
– Осторожнее, госпожа О, – низким, рычащим голосом предостерег Чанёль, – вы говорите с фениксом.
Аура отвернулась и положила цветок на стол. Букет уже было не спасти, лепестки пожухли и местами опали. Госпожа О подошла к окну и распахнула обе створки, впуская в комнату прохладный воздух.
– Ты угрожаешь мне? – аура вновь скрестила руки на груди; в ее облике было что-то воинственное, но былая уверенность подрастерялась. – И что ты сделаешь? Подожжешь меня?
Чанёль медленно улыбнулся:
– Неужели я похож на того, кто поджигает красивых женщин? – он кивнул на стул рядом с собой: – Присядьте, госпожа О. Сехун скоро вернется, а нам нужно многое обсудить.
Аура мешкала. Подчиняться она не любила, но и противиться не смела.
– У меня нет времени пререкаться с вами, госпожа О. Вам будет любопытно узнать, что очень скоро, в новогоднюю ночь, откроется дверь в Мир Магии. Все магические существа исчезнут из Мира людей, и вы вместе с ними Вы окажетесь вдали от сына, мужа и друзей. Вы ведь завели друзей среди простых смертных, госпожа О? – Чанёль глянул на увядший букет. – Как думаете, в Мире Магии есть розы? Вам будет с кем поговорить там? Среди магических существ остался хоть кто-то вам близкий или знакомый? Кто-то, кроме старейшин… и вампиров?
– Замолчи!
– Уверен, вы принесли много жертв, но в новогоднюю ночь всё, ради чего вы страдали, исчезнет, и вы никогда – НИКОГДА – сюда не вернетесь. Представьте свою новую жизнь в Мире Магии. Представили? Теперь вы готовы со мной говорить?
Госпожа О смотрела на Чанёля с недоверием и ужасом. Она больше не пыталась казаться невозмутимой, маска спала с лица.
– Ты сумасшедший, – прошептала она.
– Не спорю, но поговорить нам все равно придется. Давайте сделаем так, я расскажу вам, как мы с Сехуном познакомились и через что прошли. А вы расскажете мне всё, что знаете об эмпатах. А после мы вместе решим, что делать дальше. Идет?
Аура рассеянно кивнула и поправила прическу, словно заправляя выбившиеся пряди, приводила в порядок и свои чувства. Она прошла к стулу, от которого минуту назад отказалась, и села напротив Чанёля. Его рассказ она слушала молча и внимательно, лишь иногда кивала, хмурилась или вскидывала брови. Только однажды аура не выдержала и вскочила с места:
– Сехун горел?!
– Ментально.
– Боги!
Чанёль невольно спросил себя, как давно с ее губ не слетало этого восклицания. Госпожа О ходила по кухне, пытаясь успокоиться. Чанёлю стало ее жаль. Он не испытывал к ауре теплых чувств, но она по-настоящему любила Сехуна, а этого было достаточно, чтобы заслужить расположение феникса.
Госпожа О вернулась на прежнее место и сложила руки на коленях.
– Дальше, – велела она. Чанёль сделал вид, что не заметил ее приказного тона.
Он рассказал ей про то, как у Сехуна забрали воспоминания, про амулет, созданный для него драконом и единорогом, и про то, что эмпат отчего-то продолжает Чанёля помнить и непостижимым образом находит его то в офисе, то по телефону.
– Не удивительно, – сказала госпожа О. Она снова поднялась и отошла к окну, закрыла створки, уже было прохладно.
– Ваш черед, – Чанёль требовательно посмотрел на нее, – рассказывайте, что знаете.
Приказывать он тоже умел, и женщина, помедлив, сдалась.
– Что ты хочешь знать об эмпатах?
– Все.
– Эмпаты – это полукровки, дети, рожденные в союзе мага и человека. Они, конечно, не умеют колдовать, но чувствуют магию. Из особых способностей у них только сверхразвитое шестое чувство, но это ты и без меня знаешь.
– Как вы познакомились с отцом Сехуна?
– Так же, как и вы, с моим сыном – случайно. Я никогда не думала, что свяжу свою судьбу с человеком. Дело не в предрассудках, но, согласись, никто из магических существ о таком не мечтает. Всё начиналось, как шутка, простая забава. Мы оба были очень молоды и не думали о будущем. Папа Сехуна всегда был особенным. Он один умеет меня рассмешить.
Чанёль прищурился: он не мог представить, как госпожа О улыбается, не то, что смеется.
– Мы встречались несколько лет. Мой муж закончил университет и поступил на службу в армию. Я была уверена, что как только мы перестанем видеться, я забуду его, но вышло наоборот. Это было невыносимо. Поэтому, когда он вернулся и сделал мне предложение, я согласилась, не раздумывая, – госпожа О ненадолго замолчала, погрузившись в воспоминания. Затем встрепенулась, лицо сделалось мрачным. Женщина вернулась за стол.
– Я думала, что веду себя осторожно. Мне казалось, старейшинам нет до нас дела. Какая им разница, кого я люблю, если я не нарушаю закон? Общение с людьми не запрещено. Романы не запрещены. Я не рассказывала людям о Мире Магии и не использовала при них свою силу. Порой она выходила из-под контроля, но я быстро с ней управлялась. И это такие мелочи! Старейшины и не на такое закрывают глаза.
– Что вы имеете в виду?
– Ты правда думаешь, что тогда, на пляже, вас не заметили и вы хорошо замели следы? Ты использовал колдовской огонь, Чанёль, вас видел работник кафе, и он рассказал об этом в Сети. Там были спасатели и простые зеваки. Такое не могло пройти мимо старейшин. Но они позволяют нам совершать ошибки, если мы сами можем их исправить. Они не вмешиваются, пока им это не выгодно. Если они будут наказывать каждого оступившегося, в Междумирье просто не хватит места.
– Тогда почему они пришли к вам?
– Потому что межвидовые союзы им на руку. Не все, но некоторые. Они узнали о моем браке почти сразу, но выжидали, и пришли, когда я была беременна Сехуном. Иными словами, когда уже ничего нельзя было изменить. Сказали, что все зашло слишком далеко, и я должна либо уйти из семьи (без Сехуна, конечно), либо остаться, но на их условиях.
– Что за условия?
– Первое, это понятно, никогда не рассказывать людям о нас. Второе – распрощаться с магическим миром. Моей семье и друзьям стерли воспоминания обо мне, а мне запретили использовать силу. Совсем, даже когда люди меня не видят. Это одна из причин, почему тебе не позволят быть с Сехуном. Тебя нельзя убрать из памяти твоих друзей, если, конечно, они сами не позволят. Но какой дракон разрешит залезть к себе в голову? И силу феникса невозможно запечатать, – она вздохнула и нехотя продолжила: – Третье условие… Мне обязательно об этом говорить? Ты и так знаешь.
– Я должен услышать от вас. Я не особо доверяю вампирам.
– Им нельзя доверять. Мерзкие кровопийцы внизу иерархии, но они владеют тайнами, сокровищами, темными заклинаниями. У них нет совести, и старейшины прибегают к их помощи, чтобы управлять людьми и низшими магическими существами. Телепаты слишком благородны для этого, у них свой Кодекс. А вампирам все равно, какую работу выполнять, лишь бы за нее хорошо платили. А больше, чем кровь магов, они ничего не ценят.
Женщина потерла шею и посмотрела на Чанёля:
– Не думай, это происходит не часто. Старейшины берегут свою репутацию даже перед такими, как мы, падшими в их глазах.
– Зачем им помощь вампиров? Они и без того могущественны.
– В магическом мире – да, но Мир людей защищают изначальные заклинания. Те, которое скрывает нас от людей, которые не позволяют нам наколдовать себе имущество, деньги или присвоить землю. Защитные чары нельзя обойти, представь, как старейшин это злит.
– Но они и в Мире людей занимают…
– ...самые высокие должности? Именно. Неужели ты веришь, что они добились власти в исключительно своими способностями? Они вмешиваются в политику, руководят корпорациями, держат в своих руках мафию. Всю грязную работу выполняют вампиры, а старейшины расплачиваются с ними кровью магов. Феникса они тоже могли бы использовать, но от крови они не откажутся. А эмпатов вампиры тоже любят.
– Сехуна они не получат! – глаза Чанёля вновь почернели. От одной мысли, что Сехуна могут отдать вампиру, его пробрала дрожь. Он стиснул кулаки и заставил себя продолжить разговор:
– Получается, старейшины сами рассказали вампирам про эмпатов?
– Наоборот. Упыри отличают людей на вкус, они заметили, что дети в межвидовых союзах отличаются от обычных людей. В их крови тоже магия.
– И Бэкхён так сказал. Но я не чувствую ее в Сехуне.
– Ты и не можешь. Мы чувствуем только себеподобных, а в Сехуне магия иного рода. Мы глухи к ней, но она в нем есть.
– Тогда почему от нашей магии ему становится плохо?
– “Плохо” – неподходящее слово. Эту небылицу придумали старейшины, чтобы скрыть существование межвидовых союзов и оправдать существование эмпатов. Они не хотят, чтобы магический мир и Мир людей перемешались.
– Почему? Если бы мы могли открыто жить среди людей…
– ...то появился бы совершенно новый, смешанный мир, в котором старейшины не обладали бы прежней властью. Подумай сам, существование Совета оправдывает только одно – они должны оберегать Мир людей. В каком-то смысле, думаю, это верно. Мы здесь гости. А если бы показали свое истинное лицо… Людей бы поместили на самую нижнюю ступень иерархии. В своем собственном Мире они бы стали никем. Поэтому я почти благодарна Старейшинам за их трусость и алчность.
– Мне плевать на старейшин! Простите. Я хочу знать про эмпатов. Я сам видел, что Сехун не может даже дышать, когда вокруг него слишком много магии.
– Глупости, молодой человек. Он рожден из тела, пропитанного магией. В нем самом магия.
– Тогда почему?
– Эмпат не страдает от магии, а впитывает ее.
– Впитывает?
– Да, и накапливает. Но тело эмпата отличается от нашего, поэтому магия приживается тяжело. Небольшую дозу он принимает без проблем, но когда магии много – эмпат слабеет, потому что все силы его тела направлены на ее усвоение. Он даже может впасть в кому или летаргический сон, но после становится сильнее. Теперь понимаешь, почему Сехун потерял сознание на пляже и не дышал? Сила сброшенного проклятия, твой высвободившийся огонь – Сехун впитал все это. То есть его интуиция (назовем это так) возросла в сотни раз. Поэтому он помнит тебя без воспоминаний, поэтому угадывает, где ты. Эмпаты, как радиоприемники, они считывают информацию со своего тела, из воздуха, от других существ. Этому нужно учиться, но иногда достаточно просто сосредоточиться. Видимо, он очень хотел тебе позвонить, раз вычислил твой номер.
Чанёль улыбнулся и, смутившись, опустил голову.
– У возросшей силы Сехуна есть и минусы. Одна из способностей эмпатов – принимать в себя магию. Сехун теперь крайне чувствителен к чужой силе, стоит ему оказаться рядом с магом, и подпитка начинается.
– Он ворует магию?
– Боги, нет, конечно. Он берет ее из магического поля, из потоков, которые направлены вовне. Он не какой-нибудь там вампир, чтобы забирать чужую энергию.
– Но амулет…
– Палка о двух концах, – пожала плечами госпожа О. – Защищает Сехуна от внешней магии. От телепатов, например. Но, в то же время, сдерживает его собственную силу. Если бы Сехун наполнялся магией понемногу и постоянно, со временем его тело привыкло бы. Но амулет мешает этому. Хотя хорошо, что он есть. Не хочу, чтобы старейшины увидели, какого прогресса Сехун достиг или может достигнуть. Уж они-то приберут его к рукам, просто не смогут удержаться.
– Они так уже делали?
Госпожа О не ответила и отвернулась.
– Ладно. Скажите другое, я правильно понял, моя магия не вредит Сехуну?
– Твоя магия – сложная штука, феникс. Огонь есть огонь, и он обжигает. Он опасен для Сехуна точно так же, как и для большинства магических существ. Эльфийские доспехи или защита единорога могли бы помочь. Но если ты накинешь их на эмпата – старейшины вмиг об этом прознают.
– Вы забыли, госпожа О, после новогодней ночи старейшин здесь не будет.
– И меня тоже? – она свела брови и застучала пальцами по столешнице. Чанёль улыбнулся:
– Вот об этом я хочу с вами поговорить. Если вы потеряете силу, портал в Мир Магии для вас не откроется.
– Потеряю силу? О чем ты, это же не перчатка, чтобы забыть ее в такси.
– У вас не будет силы, потому что я ее заберу.
– Что?!
– Я заберу вашу магию, – повторил Чанёль, – и отдам Сехуну. Я хочу превратить его в мага.
Аура непонимающе смотрела на феникса, она мысленно повторила его слова, но лишь сильнее запуталась.
– И все-таки ты безумен. Эмпата нельзя превратить в мага. Да и зачем это нужно?
– Чтобы он прожил дольше.
Негодование в глазах ауры сменилось пониманием. И тоской.
– Да ты в отчаянье, – прошептала госпожа О. Впервые она взглянула на Чанёля с нежностью, и лицо ее осветила добрая, но грустная улыбка. Она протянула руку и погладила феникса по щеке, как маленького ребенка.
– Госпожа О, вы переживете мужа лет на пятьдесят. А я Сехуна – на четыре сотни.
– Маги живут немногим дольше людей, милый. Ты все равно его потеряешь.
– Нет. Вы слышали про ликеры фениксов? Они…
– ...разжигают магию в крови и этим продлевают жизнь. Нашу магию, но не эмпатов.
Чанёль кивнул, не сводя глаз с ауры.
– Я знаю, что это нечестно, просить вас расстаться с силой. Но…
– ...ты готов на всё, чтобы остаться с Сехуном. Как мать, меня это радует. И пугает одновременно. Ты помешан на нем, Чанёль.
– Да, – феникс усмехнулся. – Во мне очень много драконьей крови.
– Что ж, это многое объясняет, – аура откинулась на спинку стула и посмотрела в окно. Она долго молчала, сосредоточившись на своих мыслях. Заговорила она внезапно и шепотом, не отрывая взгляда от улицы:
– Сила мне не нужна, я все равно не могу ей воспользоваться. Не знаю, как можно ее забрать, но для тебя это, видимо, не секрет. Волнует меня другое, – госпожа О повернула лицо к Чанёлю, – может ли эмпат принять и удержать столько магии сразу?
– У меня есть древняя книга феникса, – Чанёль решил не уточнять, что это книга сказок. – В ней говорится, что единорог может передать магию одного мага другому, если эти маги родственники или их магия тесно связана друг с другом.
– То есть эмпат может принять родственную силу?
– Если единорог поможет – да.
– Но что если Сехун не выдержит такого количества магии сразу?
– Выдержит, я проверил.
– Как можно такое проверить? Как тебе вообще всё это пришло в голову?
– Потому что Сехун делает то, чего простой человек сделать никак не может. Такие фокусы смертному не под силу. Тогда я предположил, что эмпаты – маги, и всё встало на свои места. Я слышал историю, как один дракон забрал себе магию своего мужа. И читал, что единорог может быть проводником для магов. Мой друг-единорог мог бы это сделать.
– Но ты не можешь быть уверен, что эмпат не пострадает. Магия не вредит, но в таком количестве… Невозможно предугадать, что случится.
- Возможно. Вы знаете Тао?
– Нет. Кто это?
– Хронос.
– О…
– Он мой друг.
– У тебя слишком много полезных друзей и знакомых.
– Мне везет, – Чанёль улыбнулся. – Я попросил Тао заглянуть в будущее и посмотреть, справится ли Сехун. Госпожа О, он станет магом, если вы нам поможете.
Она не ответила. В раздумьях долго смотрела на феникса, пальцы беззвучно стучали по столу. Из задумчивости ее вывел писк дверного замка. Аура встрепенулась и осмотрела кухню:
– Надо убрать цветы. Жаль, красивый был букет.
– Госпожа О, – шепотом закричал Чанёль, – ваш ответ?
– Не торопи меня, – женщина глянула на двери кухни. – Сехун знает, что ты задумал?
– Еще нет. Но даю слово, если он не захочет становиться магом, я не буду его заставлять. Я просто останусь с ним столько, сколько он позволит быть рядом.
– Ты захватил с собой сосуды воспоминаний?
– Да.
– Переночуешь у нас. Я отвечу тебе завтра.
– Нет, госпожа О…
– Завтра, – аура подняла руку, заставляя его замолчать. – Мне нужно подумать.
– О чем? – на кухню зашел Сехун и шлепнул на пол несколько пакетов с продуктами. – Твой список, мама, это нечто! Мне пришлось взять такси, – он ушел в коридор и вернулся с новыми сумками. – У нас один гость, но, кажется, мы планируем обед на целую армию.
– Не ворчи, – отрезала госпожа О. На ее лице застыла та же непроницаемая маска, с которой она встретила Чанёля утром. – Разложите все по местам, мальчики, я скоро вернусь. И не беспокойте меня пока. И не шумите!
– И не дышите, – шепотом добавил Сехун. Когда госпожа О покинула кухню, он обернулся к Чанёлю:
– Ты в порядке? Я испугался, когда не увидел тебя на детской площадке. Думал, она тебя убила.
Феникс улыбнулся и, мельком глянув на ладони, склонился к ближайшему пакету:
– У тебя чудесная мама.
– Она грозила сделать из тебя рагу, если ты скажешь что-то другое? – Сехун ногой подтолкнул сумку с мясом к морозилке. – Ее список покупок был длиннее титров к “Титанику”. Она специально выпроводила меня из дома. О чем вы говорили?
– О тебе, – не зная, куда убрать продукты, Чанёль расставлял их на столе.
– Господи, неужели она показывала тебе мои детские фото?! Я слышал, что родители-садисты так и делают.
– И многим госпожа О показывала фотографии маленького Сехуна?
– Хочешь знать, скольких парней я приводил домой?
– Пфф, не хочу.
– Ты первый, – сказал Сехун и ничуть не смутился, когда Чанёль уставился на него удивленным взглядом. – Это должно тебе льстить. Уверен, ты из тех, кто любит тешить свое самолюбие.
– Думаешь, хорошо меня знаешь?
– Когда бы я успел тебя узнать? За две-то встречи, – Сехун выглянул из-за дверки холодильника. – Ничего не хочешь мне рассказать?
Чанёль нервно потер шею:
– Например?
– Например, о предыдущих наших встречах. Уверен, их было больше, чем две. Идею с прошлыми жизнями я отмел сразу. Твои друзья слишком хорошо осведомлены о нас.
Чанёль округлил глаза:
– Во имя Аида, Сехун, ты что, читаешь мысли?! Или как ты это делаешь?!
– Делаю что? – эмпат снова спрятался за дверцей холодильника. – Я просто чувствую, когда мне врут. И твои друзья, не обижайся, те еще врушки. Я знаю, о чем говорю, у меня хорошо развита интуиция.
– Лучше всех, – с досадой пробубнил Чанёль. Сехун читал его и всех вокруг, как открытую книгу, что в целом было неплохо, но именно сегодня – излишне. Хотелось сначала получить ответ госпожи О, заручиться ее поддержкой, а уже после поговорить с Сехуном. Чанёля от волнения слегка затошнило. Он не представлял, как начать разговор, как вести себя и как вернуть Сехуну воспоминания. Просто протянуть ему сосуды: “Выпей, Алиса”, – а что потом?
– Давай сбежим, – Сехун подкрался к Чанёлю со спины и обнял. – Я обещаю ни о чем тебя не спрашивать и не докучать. Прогуляемся по городу, вот и всё.
– А как же обед?
– Я не хочу есть, Пак Чанёль, – Сехун развернул его к себе. – Я хочу побыть с тобой.
Феникс медленно расплылся в улыбке:
– Боги, ты предпочел меня, а не еду? Ради этого момента стоило жить.
– Это еще что значит?
– Ничего.
Чанёль не был уверен, что ему хватит самообладания провести весь день с Сехуном и не спалить пару-тройку улиц, но и отказываться он не собирался. Ну уж нет! В кои-то веки он важнее еды!
– Могу я тебя попросить? – прошептал Чанёль. – Мы сейчас уйдем, но ты не будешь ко мне прикасаться. И не будешь говорить ничего такого…
– Какого?
– Ну…
– Ах, “такого”! – Сехун хитро прищурился. – Я даже не знаю…
– Тогда забудь о прогулке.
– Ладно, ладно! Я обещаю! Обещаю! Доволен?
– Более-менее.
– Отлично. Уходим!
Сехун вытолкал Чанёля из кухни и все подгонял, пока они не вышли на улицу. Солнце жгло сильнее, чем утром, и ослепляло. Чанёль не мог вспомнить, куда дел очки. Уронил ли их, когда увидел Сехуна в окне дома, или потерял в море. Ему приходилось щуриться и прикрывать глаза ладонью.
– Я учился в этой школе, – Сехун провел пальцами по сетке, огораживающей школьную спортивную площадку. – До выпускного класса я все время проводил с Кёнсу, но в последний год старшей школы его семья переехала в Сеул.
– И ты поехал за ним в столицу?
– Нет. Я всегда мечтал выступать на сцене, здесь мне ловить нечего.
Сехун кутался в куртку Чанёля, ощущая, как во внутреннем кармане постукивают наполненные прозрачной жидкостью бутыльки. Он посмотрел на феникса, покинувшего дом в свитшоте и джинсах, и поежился.
– Тебе правда не холодно?
– Жарко.
– Всего-то плюс десять.
Они обогнули школу и зашагали вдоль улицы, дальше сворачивали наугад, не думая о том, куда и зачем идут. Сехун смеялся, рассказывал о друзьях, учебе и работе. У него всегда была наготове новая байка. У Чанёля тоже, но он предпочитал помалкивать, боясь сболтнуть лишнее. Он напоминал себе: “Держи рот на замке”, – и вдруг услышал свой голос будто со стороны. Словно кто-то другой говорил за Чанёля, рассказывал о вёрстке прошлого выпуска, и о том, какой замредактора идиот.
Сопротивляться было бесполезно: Сехун спрашивал – Чанёль отвечал, Чанёль бросал реплику – Сехун ее подхватывал. Им нравились одни и те же вещи, их веселили одинаковые шутки, они синхронно оборачивались вслед мотоциклам и спорили до хрипоты из-за всяких глупостей.
Чанёль купил себе новые очки. Надел их, сквозь фильтр теплого света посмотрел на Сехуна и на мгновение растерялся. Ему хотелось спросить, как человек может быть одновременно настолько красивым и настолько ему подходящим? Разве это уже не слишком?
Они спустились к оживленному пляжу. Дети кормили чаек, маленькие собачки носились вдоль кромки воды, взбивая песок крохотными лапками. У лотка с кофе играла музыка. Сехун подобрал ракушку и спрятал ее в карман куртки. Знал, что Чанёль заметил, но не посмотрел в его сторону, лишь привычным жестом поджал губы.
Он обещал ни о чем не спрашивать и держал слово. Но с обещанием не прикасаться было сложнее. Это происходило само собой, они неожиданно для себя понимали, что идут, соприкасаясь руками, или поправляют волосы друг другу. Спохв

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 16 17 181920 Следующая ⇒