Примечание к части 5 страница

Часть 18

В конце ноября в Сеуле выпал первый снег. Белый налет растаял еще до обеда, а после город затянуло тучей, и с неба посыпались мокрые колючки, которые никак не могли решить, быть им дождем или снегом.
На внезапно ударивший мороз жаловались все, кроме феникса. Чанёль надел пальто, но не спешил его застегивать. Глядя в свинцовое небо, он думал о том, что, в отличие от него, Сехун, конечно же, мерзнет. Он всегда мерз, даже летом, и сегодня его белые ладони, должно быть, совсем ледяные. Чанёль видел его на днях, ходил на мюзикл. Сехун все еще выступал в массовке, но, кажется, был этому рад. Все свободное время человек посвящал не театру, а тренировкам в школе фаер-шоу, и это новое увлечение одновременно радовало и пугало Чанёля.
Оберег эмпата действовал изумительно. Чен часто ужинал с друзьями Кенсу, порой к ним присоединялись Лэй и Лухан, реже Кай, а иногда – Крис. Сехуну в их компании ни разу не стало плохо. Он смеялся, шутил и чувствовал себя неплохо. Чанёлю же оставалось наблюдать, томиться и каждую свободную минуту посвящать поиску мага, который – возможно – стал человеком. В другое время он искал легенды о единорогах и драконах, беседовал с теми, кто прожил в Мире людей много веков, и перечитывал сказки, в которых (теперь он был в этом уверен) правды было больше, чем в учебниках истории. Огорчало то, что все поиски так или иначе заходили в тупик, и порой Чанёлю казалось, что пришло время сдаться.
От безрадостных мыслей феникса отвлек телефонный звонок. Чанёль поморщился, отвечать не хотелось. Телефон не умолкал весь день, и это уже действовало на нервы. Каждый спешил поздравить феникса с днем рождения. Чанёль вздохнул: такое событие, куда деваться. Он закинул в рот иглу заклинаний, и рядом с ним тут же остановилось такси. Феникс забрался в душный салон и только после этого ответил на звонок. Едва знакомый голос пожелал ему счастья. Чанёль прижался виском к стеклу и смотрел, как за окном проплывает город. Его счастье в эту минуту спешило из университета в театр и поглядывало на часы, проклиная гололед и пробки. Они оба, Чанёль и Сехун, ненавидели зиму, когда мотоциклы прятались под чехлами.
Такси остановилось возле здания “Fire”. Чанёль расплатился и вышел из машины. Он опаздывал, друзья уже ждали его в ресторане. От шумной вечеринки феникс наотрез отказался, но от праздничного ужина отвертеться не смог.
Проходя через “вертушку”, Чанёль заметил в отражении стекла еще одно такси, остановившееся у входа. Пассажир вышел из машины, и мелькнувший силуэт показался Чанёлю родным до боли, но феникс прогнал от себя эти мысли. В конце концов, Сехун мерещился ему постоянно, в каждом встречном, за каждым поворотом.
Чанёль подошел к лифту. Обернуться было страшно. Обознался он или нет, не имело значения. Если следом за ним в “Fire” зашел Сехун (хотя что ему здесь делать?), то ближайшие несколько часов превратятся для Чанёля в пытку. А если у него за спиной незнакомец (феникс слышал шаги и почувствовал, как кто-то встал по правую руку от него), то встреча взглядами принесет только боль и разочарование. Не было ничего хуже, чем всматриваться в чужое лицо и понимать – не он.
Опять не он.
Всегда не он.
Табло лифта стремительно отсчитывало этажи. Чанёль не сдержался и бросил взгляд через плечо. Внутри загудело раздражение: парень был высоким, широкоплечим, со светлыми прямыми волосами – на этом сходства с Сехуном заканчивались. Феникс стиснул челюсти и отвел взгляд. Ну а чего он ждал? Что случится чудо и каким-то немыслимым образом его человек узнает, поймет, почувствует, что именно сегодня (как никогда за прошедшие месяцы) его отчаянно ждут и хотят видеть? Что магия или другая неведомая сила приведут Сехуна к нему?
Чуда не случилось, и Чанёль мысленно усмехнулся своей наивности.
С другой стороны, хорошо ведь… Хорошо, что не Сехун. Чанёль повторил про себя эту неубедительную ложь и тяжело вздохнул. Чуда с ним больше не случится, ни в день рождения, ни в любой другой день.
На табло красная двойка сменилась на единицу, и после негромкого сигнала двери лифта открылись. В отражении зеркальной стены кабины Чанёль увидел тех, кто стоял у него за спиной. Их было двое: парень по праву руку от феникса и чуть поодаль – Сехун.
Сехун...
На один очень долгий миг Чанёль застыл, ничего не говоря и боясь пошевелиться. Всё, что он мог, – это смотреть, даже на дыхание сил не хватало. Зеркальный Сехун смотрел в ответ, и под его тихим взглядом все мысли в голове феникса испарились, и осталась одна-единственная, всепоглощающая: “Ты здесь”. Сердце больно сдавило.
Феникс с трудом отвел взгляд и зашел в лифт, за ним прошел незнакомец, последним – Сехун. Чанёль нажал на кнопку “Ресторан Fire, зал 1”, незнакомец – “Ресторан Fire, зал 2”. Сехун глянул на выбранные этажи и отошел в угол кабины.
Между ним и Чанёлем было не больше метра. Феникс стоял, низко опустив голову, и усилием воли заставлял себя не поднимать глаза. Он успел рассмотреть Сехуна за какие-то доли секунды. Расстегнутое на все пуговицы пальто, белый шарф, костюм-тройка. Задумчивая полуулыбка и грустные глаза. Чанёль чувствовал взгляд Сехуна кожей, но пытался убедить себя, что это лишь игра воображения.
“Он не смотрит на тебя, дурак, не смотрит. Он тебя даже не помнит”, – Чанёль вонзал в себя слова, как ножи. – “Ты ему безразличен. Разве что, он узнал в тебе друга Чена и раздумывает, должен ли поздороваться”
Лифт распахнул двери на этаже с рестораном для людей, и незнакомец вышел, а Сехун остался. Чанёль, не сдержав удивления, обернулся. Он был уверен, что Сехун, если и пришел на ужин, то должен был выйти здесь, как все не-маги. Но его человек не двинулся с места и, заглянув в глаза феникса, приветливо улыбнулся. Что-то в его позе неуловимо изменилось, губы дрогнули и приоткрылись, готовые заговорить. Чанёль испугался: сейчас Сехун скажет “Привет”. Их маленькое хрупкое слово, хранившее в себе слишком многое. Чанёль не был готов услышать его без привычного тепла и нежности в любимом голосе. Еще один кусочек их прошлого обратится в пепел.
– Вы ошиблись этажом, – Чанёль грубо оборвал еще не произнесенные слова Сехуна. Человек удивленно моргнул. – Вы ведь пришли в ресторан?
– Да.
– Вам нужно во второй зал.
– Нет, не нужно.
– В первом сегодня шумно.
– Из-за вашего дня рождения? – Сехун усмехнулся, заметив изумление в глазах феникса. – Я знаю, кто вы, Пак Чанёль.
Кабина лифта под ногами феникса задрожала. Двери вновь открылись, и Чанёль выскочил в холл ресторана. Рядом с Сехуном ему не хватало воздуха. Феникс сцепил ладони, удерживая разбушевавшийся огонь под кожей. Сехун обошел его и протянул руку:
– Официально мы не знакомы. Я О Сехун, друг До Кёнсу.
Чанёль посмотрел на протянутую для рукопожатия ладонь и крепче сдавил свои, не позволяя огню прорваться наружу.
– Мне все равно, – Чанёль обогнул Сехуна и направился в зал ресторана. Хостес поспешила за ним:
– Могу я забрать ваше пальто, господин Пак?
“Конечно, можешь, если хочешь, чтобы я спалил здесь всё”, – мысленно огрызнулся Чанёль.
– Позже, – отрезал он и шагнул в сторону столика, за которым его ждали друзья. Феникс упал на стул рядом с Лэем: – Помоги.
Он опустил глаза на свои ладони, и единорог проследил за его взглядом. Крис с Ченом вытянули шеи, наблюдая, как Лэй со вздохом обнимает раскаленные руки феникса своими.
– Я думал, у тебя больше нет проблем с самоконтролем, – сказал Лэй.
– Обычно нет. Но когда рядом Сехун… – Чанёль повернул голову в сторону входа. Хостес как раз провожала эмпата к столику у окна. – Во имя Локи, почему он здесь?
Ответа ни у кого не нашлось. Чен с Крисом озадаченно переглянулись.
– Ты должен успокоиться, – ласково, но твердо сказал Лэй. От его пальцев под кожу Чанёля проникала прохлада.
– Я пытаюсь, – феникс зажмурился, откидываясь на спинку стула. – Мне станет спокойнее, если ты скажешь, что заклинание невИдения подействует на Сехуна, но не причинит ему вреда.
– Об этом можешь не переживать. Амулет воспринимает подобное заклинание, как защитную магию. Он преобразует его и подстраивает под эмпата. Но мне бы тоже хотелось знать, что Сехун здесь делает. В смысле, почему именно сегодня?
– Если б я знал, – Чанёль глухо застонал. – Вы ведь всегда встречались в зале для людей?
– Так точно, – Чен поднялся. – Пойду поздороваюсь и узнаю, что происходит.
Оставшиеся за столом следили, как громовержец идет к Сехуну. Человек, заметив его, широко улыбнулся. Он пригласил Чена присесть, и громовержец согласился. Официант принес им меню и аперитив. Чанёль выдохнул, раздувая ноздри:
– Ему опасно быть здесь.
– Не опаснее, чем ужинать с нами в зале для людей, – сказал Крис. – Он не выглядит так, будто ему плохо.
Чанёль через силу кивнул. Он, наконец, смог разжать ладони. Линии на руках еще горели золотом, но огонь, успокоенный магией единорога, приутих.
– Спасибо, – Чанёль погладил короткие, едва начавшие виться волосы Лэя, но, заметив недовольный взгляд дракона, убрал руку. Лэй перехватил его ладонь своей:
– Чанёль, если тебе тяжело его видеть, мы можем уйти. Только дождемся Чена.
Феникс снова кивнул. Слова ему не давались.
Громовержец вернулся через пару минут и сел спиной к Сехуну:
– Он забронировал столик еще весной, в тот же день, когда написал мне первое письмо на сайт. Иными словами, за несколько часов до того, как познакомился с Чанёлем. Тогда еще не было ресторана для людей, это объясняет, почему он оформил бронь здесь, а не внизу. Администратор предлагал поменять зал, но Сехун наотрез отказался. Ему, видите ли, здесь нравится. Я спросил, почему он выбрал именно сегодняшнюю дату. Говорит, выбрал ее наугад, и вот этому найти объяснения я не могу. Эмпат он или нет, но такие фокусы выходят за рамки моего понимания.
– Простое совпадение, – отмахнулся Крис, но не убедил даже самого себя. – Что ж… Уходим?
– Тао будет в бешенстве, – прохныкал Чен. – В смысле, он сощурит глаза. У-у-узенько так. Меня в дрожь бросает, когда он так делает. Он столько вкусного приготовил.
Все поднялись, кроме феникса.
– Слушайте... – Чанёль потер переносицу, – уйти сейчас – плохая идея. Вдруг что-то случится? То есть эмпат в ресторане Мира Магии, с оберегом он или без, это все еще Сехун. Я бы предпочел быть рядом, когда он во что-то вляпается. А он вляпается, как пить дать.
Все сели обратно.
– Мы сейчас выглядели, как полные идиоты, – проворчал Крис. Лэй пнул его под столом. – А что? Так и было. Встали – сели. Никто не поверит, что мы делали зарядку. Даже Сехун на нас пялится.
– Не на НАС, – уверенно заявил Чен, хотя и не мог видеть Сехуна. – Только на одного из нас.
– Во имя Локи, заткнись, – взмолился Чанёль. Он скинул пальто и подозвал официанта. – Будем праздновать, да?
– Будем делать вид, – буркнул Крис и тут же поморщился, получив очередной пинок под колено.
Вопреки ожиданиям, ужин прошел относительно спокойно. К Чанёлю изредка подходили гости “Fire”, поздравляли. Феникс улыбался и благодарил, но настолько холодно, что никто не задерживался надолго.
Сехун же про феникса и его друзей словно забыл. Все его внимание предназначалось еде. Человек ел не спеша, одаривая должным вниманием каждый кусочек. Через официанта он передавал шеф-повару свои комплименты и, переходя к новому блюду, выглядел, как ребенок, разворачивающий рождественский подарок. Чанёль старался не глазеть на него, это бы обязательно заметили, но не смотреть вовсе – не мог. В каком-то смысле, они словно ужинали вместе, и хотя Чанёль не чувствовал вкуса еды, это был его лучший ужин за последние месяцы. Хотелось, чтобы время замедлилось, но оно неумолимо бежало вперед. Сехуну принесли десерт, и он жестом попросил счет.
– Супер, человек выжил, – ухмыльнулся дракон. Три пары глаз проткнули его насквозь. Крис свел брови:
– Ну чего? Можем мы тоже перейти к десерту? Тао испек потрясающий торт.
– Если тебе грустно, не обязательно выставлять себя хамом и дураком, можно просто промолчать, – Лэй бросил салфетку на стол.
– Не понимаю, о чем ты.
– Все ты понима…
– Я, пожалуй, обойдусь без торта, – прервал спор Чанёль. – Не хочу смотреть, как он уходит. Это выше моих сил.
– Как скажешь, – согласился Чен. – Можем поехать в клуб, или к одному из нас.
– Нет, – Чанёль поднялся. – Простите, ребят, хочу побыть один. Я знаю, вы переживаете, и от этого мне тоже хреново, но...
– Гром и молния, только не душещипательные речи, прошу тебя! – скривился Чен. Лэй возвел глаза к потолку:
– Уму непостижимо, и почему, когда дело доходит до разговоров по душам, вы ведете себя, как полные идиоты?
– Как раз наоборот, – возразил Чен. – Разговоры по душам – вот, что делает нас идиотами.
– Забудь, – Лэй встал и взял Чанёля под руку. – Я пойду с тобой. Не позволю, чтобы сегодня ты грустил.
– Он будет грустить, что с тобой, что без тебя. – Крис сощурился: – Сядь, единорог. Если наш птенчик хочет грустить, пусть так и будет.
Пока Лэй с Чанёлем прощались, Чен склонился к уху дракона:
– Дорогой, после того, как мы узнали, откуда берутся фениксы, когда ты говоришь единорогу “наш птенчик”, я прям млею. Такая милая у вас семейк…
Чен резко замолчал, когда его шею сдавила рука дракона.
– Еще слово – и я сломаю тебе позвоночник.
– Не уберешь руку, и следующие полгода в Сеуле будет непрекращающийся дождь. И мне плевать, что на дворе почти зима.
Оба знали, что угрозы Чена, в отличие от Криса, не пустой звук. Дракон разжал пальцы:
– Ты невыносим.
– Я очарователен. А тебе давно пора ему признаться.
– О, и как я сам не догадался? И что, по-твоему, я должен сделать? Написать ему трогательное письмо в стиле Джейн Остин?
– Почему нет? Неплохой вариант.
– Плохой. Я пробовал – ничего не вышло.
– Что не вышло? – Лэй вновь сел на свое место. Дракон с Ченом натянуто улыбнулись.
– Отпраздновать день рождения друга, – взгляд Чена метнулся от покидающего зал Чанёля на поднявшегося из-за стола Сехуна. – О, нет. Они снова столкнутся в лифте?
– Пригласим Сехуна к нам? – предложил Лэй.
– Он уже поел. Зачем ему оставаться?
– Ради торта Тао! – взревел Крис. – Я видел этот проклятый торт. Поверь, человек не устоит. Поглоти вас хаос, я всего лишь хочу кусочек торта, давайте уже перейдем к десерту!!!
Сехун почти выскользнул из зала, когда его окликнули. Человек обернулся и застыл в нерешительности. Чен махал ему, подзывая, и широкая улыбка хозяина ресторана выглядела как никогда загадочно. Сехун покосился на выход, за которым недавно скрылся Пак Чанёль (скорей всего, он все еще ждал у лифта), и со вздохом направился к столику.
– Садись, – Чен, не поднимаясь, отодвинул для него стул. – Садись-садись, сейчас принесут такое – пальчики оближешь.
– Я ведь только поужинал, – попытался возразить Сехун, заранее предчувствуя, что спорить бесполезно. Он сел. Стул был теплым, и от мысли, что минуту назад на нем сидел Пак Чанёль, Сехуна охватило легкое волнение. “Как подросток, ей-богу”, – отругал он себя, но волнение было приятным, и Сехун позволил себе им насладиться.
Принесли торт. Огромное кремовое чудо в форме феникса. Расправленные крылья, огненные перья, приоткрытый клюв. Торт казался пылающим и нестерпимо горячим, пах апельсиновой цедрой, шоколадом и корицей. Такие простые, знакомые до скуки запахи по непонятной причине казались волшебными. Запах уюта и праздника, которым хотелось насладиться с тем, кого любишь.
– А Пак Чанёль… – Сехун осекся, когда все трое, сидевшие за столом, бросили на него взгляды. К стыду своему, Сехун почувствовал, что краснеет. Он откашлялся: – Пак Чанёль разве не должен был попробовать кусочек? Это ведь для него торт?
– У него возникли срочные дела, – Чен улыбался, но Сехун не поверил в искренность его улыбки. Куда более правдивыми выглядели грустные глаза Лэя.
– Надеюсь, он ушел не из-за меня, – сказал Сехун.
И снова к нему метнулись три взгляда, резкие и внимательные, словно рассматривали сквозь увеличительное стекло.
– При чем здесь ты? – Чен рассмеялся и положил на тарелку Сехуна кусок торта. – Вот, угощайся.
– Он никогда не приходит на встречи, если на них прихожу я. Это сложно списать на простое совпадение. Я настолько ему неприятен?
– Он тебя знать не знает, – фыркнул Крис. Раздражение в его голосе было искренним, а вот слова – ложью. Сехун улыбнулся ему:
– Вы все время говорите о нем. Ни за что не поверю, что Кенсу в его присутствии ни разу не говорил обо мне.
– Вряд ли Чанёль запомнил, – Крис злился все сильнее. – Ему нет дела до людей. В смысле, до посторонних, – последнее слово Крис выделил особо, и оно неприятно задело Сехуна. Эмпат хотел было возразить, но против правды не попрешь. Он расстроенно поджал губы и вскинул голову, отбрасывая челку с глаз.
– Знаете… я уже сыт, – сказал Сехун, имея в виду и десерт, и все происходящее. – Простите, но я пойду.
Прощание вышло неловким и скомканным, оставило после себя неприятный осадок. В холле Сехун передернул плечами, стараясь сбросить груз чужих недомолвок, и надел пальто. Вечер получился не таким, как ему мечталось. Он обрадовался, когда понял, что забронировал столик на день рождения Пак Чанёля, и надеялся, что каким-то чудом встретит его в ресторане, и встретил. Вот только в фантазиях Сехуна их разговор был милым и долгим, неизбежно заканчивался поцелуями. В реальности же всё вышло, мягко говоря, не так романтично. Сехун закусил губу. Втайне он надеялся, что при встрече Пак Чанёль его разочарует. Слишком изматывало днем и ночью думать о том, кого не знаешь, и чувствовать то, что чувствовал Сехун. Он давно себе признался и смирился, что совершенно по-дурацки влюбился в образ, который сам и придумал. Если бы только Пак Чанёль оказался премерзким типом, или занудой, или капризным избалованным чеболем – привязанность Сехуна как рукой сняло бы. Чанёль же выставил себя снобом и хамом, но… на чувства Сехуна это, увы, ни капельки не повлияло.
Чен нагнал Сехуна уже у лифта, придержал створку.
– Я надеялся, ты посидишь с нами еще немного.
– Думаю, вам будет веселее без посторонних.
Чен расплылся в улыбке:
– Брось, Се, ты же не обиделся на Криса? Он бывает резок, но, если узнать его поближе, он – душка.
– Тебе виднее.
– Именно, – Чен протянул Сехуну бумажный пакет с логотипом ресторана. – Два кусочка торта. Поешь дома, – он подмигнул и ушел, не тратя время на повторное прощание.
Сехун открыл пакет: контейнер с тортом, бумажные фирменные салфетки и две десертных ложки.
Две!
Сехуна будто окатили холодной водой. Не то чтобы он верил в знаки и искал их повсюду, но он безоговорочно доверял своему внутреннему голосу, и, подчиняясь ему, нажал не на кнопку первого этажа, а на “Журнал Fire”. Пытаясь придумать своему поступку разумное объяснение, Сехун решил, что, во-первых, ему есть, что сказать этому грубияну Пак Чанёлю, а во-вторых, если у именинника появилось неотложное дело, то вполне возможно оно как-то связано с работой, а, значит, Чанёль должен быть в редакции. Заявиться без приглашения – верх наглости, но на приличия было уже как-то плевать.
Сехун вышел на нужном этаже. В коридоре и в офисном зале, отгороженном от холла прозрачной стеной, горел свет. В редакции было не больше десяти человек, каждый сидел за своим столом, погруженный в работу. Стойка администратора в столь поздний час пустовала. Сехун по наитию свернул в один из коридоров и зашагал мимо дверей, почти не глядя на таблички. Если бы его спросили, почему он выбрал именно этот коридор и остановился у конкретной двери без единого опознавательного знака, Сехун бы придумал еще одно убедительное оправдание своему поведению. Но рядом не было никого, кто смутил бы подобным вопросом. Сехуну хватало собственных сомнений. Он предпочел их проигнорировать.
Дверь кабинета открылась бесшумно. Сехун запоздало подумал, что надо было постучать, но сожалеть было поздно.
В кабинете царил полумрак, горела только настольная лампа. Чанёль стоял у панорамного окна, заложив руки в карманы брюк. Без пиджака, верхние пуговицы черной рубашки расстегнуты, волосы чуть растрепаны. Он обернулся, и у Сехуна сдавило горло. Что-то в позе Чанёля и в расширившихся от удивления глазах показалось нестерпимо родным и знакомым. У Сехуна от нежности закружилась голова. Он шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь:
– Привет, – голос прозвучал предательски хрипло.
Чанёль вздрогнул и привалился спиной к стеклу, будто ноги ему отказали. Он почти не дышал. А Сехуна потянуло ближе.
Он смотрел на Чанёля и медленно шел к нему. Он совершенно точно не знал его лица, не настолько, чтобы сказать “я помню каждую твою черточку”, но “посторонний” (боже, как его царапало это слово) было не про них. Сехун остановился в паре шагов от Чанёля и выставил перед собой пакет ресторана, как щит.
– Ваши… Твои друзья угостили меня праздничным тортом. Он выглядит, как счастье, на вкус должен быть таким же. Я подумал, будет преступлением, если его попробуют все, кроме тебя.
Чанёль промолчал, плотно сжал губы. Сехун всматривался в него, не в силах понять, о чем он думает. Обычно Сехун легко угадывал эмоции людей, но теперь компас сбоил: его боятся, хотят выгнать и, вместе с тем, до безумия рады видеть. Так не бывает, не столько противоречивых эмоций сразу.
– Зачем ты пришел? – спросил Чанёль. Обычный вопрос. На его месте об этом спросил бы каждый. Но Сехун разозлился. “Ты знаешь, зачем!” – в собственных мыслях он кричал. Вслух же ответил чуть ли не шепотом:
– Мне кажется, нам стоит подружиться. Хотя бы попробовать.
– Подружиться?.. – Чанёль прижался затылком к стеклу. Чуть приподняв подбородок, он смотрел на Сехуна из глубины своих мыслей. Его открытая шея, гладкая кожа… Сехун отвел взгляд.
– Наши друзья влюблены друг в друга. Наши компании хорошо ладят. Мы тоже могли бы.
– Вот, значит, как. Хочешь, чтобы я был твоим другом?
– Я… – Сехун замолчал, не желая врать. – Не хочу, чтобы ты меня избегал. Что я такого сделал, что ты уходишь каждый раз, стоит мне появиться?
Чанёль не ответил, и отвечать не собирался. За его спиной город мерцал золотыми огнями. Сехун сделал шаг ближе, и Чанёль напрягся, вжимаясь в стекло.
– Почему я не нравлюсь тебе, Пак Чанёль?
– О, боги… – Чанёль устало улыбнулся и на мгновение прикрыл глаза. – Не знаю. Не представляю, почему ты можешь мне не нравиться. Придумай сам.
– Я пытаюсь. Все думаю и думаю об этом. И о тебе. Ты удивишься, узнав, как много я о тебе думаю.
Сехуну понравилось, как от его слов вспыхнули глаза Чанёля.
– Ты же меня не знаешь.
– Кое что все-таки знаю, – Сехун отступил к столу, поставил на него пакет и достал контейнер с тортом. Под салфетками нашлись две свечки. – Например, знаю, что у тебя сегодня праздник, но ты здесь. Один. Не знаю я другого, – Сехун обернулся и посмотрел на Чанёля. – Сколько тебе исполнилось лет?
– Это важно?
– Скорее, любопытно. Я просмотрел все статьи и сайты, какие смог найти о тебе, нигде не указан год рождения, только день и месяц. Скрываешь свой возраст?
– Ты искал информацию обо мне?
– Говорю же, я думаю о тебе очень и очень много.
– Почему?
– Не знаю. Не представляю, почему все мои мысли только о тебе. Придумай сам.
Сехун поставил по свечке в каждый кусочек торта и достал из кармана пальто zippo. Зажигалку он купил не так давно и никогда с ней не расставался, хотя пригодилась она ему впервые.
– Задуйте свечи, господин Пак. Я съем свой кусочек и уйду.
– Я не хочу задувать свечи.
– Звучит так, будто ты не хочешь, чтобы я уходил.
Сехун без приглашения прошел к креслу Чанёля и сел. Краем глаза зацепился за белое пятно на столе. Перевел на него взгляд и нахмурился.
– Ракушка? – она лежала поверх визитки ресторана “Fire”, в точности, как когда-то в доме Сехуна. – У меня была такая же… Нигде не могу ее найти.
– Все ракушки одинаковые.
– И визитка…
– И визитки тоже одинаковые.
– Видимо, у нас схожие привычки, – Сехун поднял глаза на Чанёля. Как же ему все это надоело: тайны, недомолвки, нелепая ложь. – Мы ведь уже встречались раньше?
Чанёль снова промолчал, но молчание и было ответом. Сехун посмотрел на ракушку, погладил ее большим пальцем, провел ногтем по визитке. В голове начал складываться пазл, и мысли, которые еще вчера казались дикими, теперь обретали смысл. Сехун с трудом перевел дыхание.
– Это мои вещи, так?
– Как бы они здесь оказались?
– Вот и мне интересно.
Сехун поднялся и подошел к Чанёлю так близко, что между ними не осталось пространства. Они смотрели друг на друга не отрываясь, время тянулось, а мир сужался вокруг них кольцом.
– Скажи мне правду.
– Сехун…
– Ну что “Сехун”?
Чанёль сделал судорожный вдох. Без выдоха. От его тела веяло жаром. И Сехун сорвался.
– Можешь считать меня сумасшедшим, – прошептал он и обнял Чанёля с таким отчаянием, будто тонет. Он поцеловал его торопливо, жадно и крепко, словно боялся, что его оттолкнут, а он не успеет почувствовать губы Чанёля, их тепло, силу и вкус. Они уже целовались тысячи раз прежде, Сехун знал это так же твердо, как то, что хотел бы целовать Чанёля еще столько же, и потом миллион раз по столько же, и так до скончания веков. Сехун помнил запах Чанёля, помнил его вкус и широкие плечи, обнимать которые было синонимом счастья. Чанёль не обнял в ответ, но и не оттолкнул; его трясло. Он отвечал на поцелуй сначала нерешительно, потом с упоением, жадно и задыхаясь. Он не прикасался руками, но всем телом тянулся навстречу, терзал губы и наслаждался ими. Сехун слышал свое имя в коротких выдохах, и целовал, целовал, целовал, надеясь, что ему никогда не придется остановиться. Он с новой силой понял простую истину: он любит Чанёля. Любит. Необъяснимо, неистово, безнадежно. У Сехуна подогнулись колени.
– Ты прав, ты сумасшедший, – Чанёль тяжело дышал.
– Ты тоже.
– Ты не понимаешь, что делаешь.
– Я все понимаю.
Руки Сехуна скользнули по плечам Чанёля, губы переместились на шею. Кожа под поцелуями была нежной и жаркой, такой горячей, что почти обжигала. Чанёль шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и, поцеловав Сехуна в уголок рта, гурбо выпутался из объятий и отошел:
– Тебе надо уйти.
– Нет, не надо.
– Поверь мне. Ты должен уйти. Прямо сейчас.
Сехун хотел подойти, но Чанёль отошел еще дальше.
– Пожалуйста, Сехун.
Его голос дрогнул. Эмпат почувствовал страх Чанёля и не посмел спорить. Он попятился, развернулся и направился к двери. Прежде чем выйти в коридор, обернулся.
– Я не жалею, – сказал Сехун. – С днем рождения, Пак Чанёль.
Он хотел сказать еще что-то, но просто вышел за дверь. Свечи на столе тут же потухли. Чанёль медленно осел на пол.
– Боги…
Он выставил перед собой руки, и из ладоней вырвалось пламя. Чанёль дал ему свободу и вспыхнул с ног до головы. Кабинет и одежда, защищенные заклинанием, не пострадали. Феникс упал спиной на пол и закрыл глаза. Внутри полыхало с неистовой силой, Чанёль выгнулся дугой, стараясь укротить огонь, но в нем было слишком много силы, жизни и желания, чтобы так легко успокоиться. Чанёль не мог не думать о Сехуне, губы хранили тепло поцелуя, тело жаждало близости, и огонь загорался еще ни один раз.
– Проклятие.
Перед глазами все расплывалось. Чанёль сжал кулаки. Пока огонь был в камине, каждый день мог оказаться для феникса последним, но зато он был рядом с Сехуном и не боялся его обжечь. Быть может, ему стоило снова воспользоваться зеркалом, но совершенно не факт, что Лэй успеет его спасти. Куда ни глянь, везде тупик.
Через какое-то время огонь присмирел, Чанёль почувствовал, что может держать его в узде, и поднялся. Оставаться в кабинете, где все напоминало о Сехуне, не было сил. Феникс покинул его и вернулся в ресторан. В пустом зале его уже никто не ждал. Чанёль поймал одного из официантов:
– Давно они ушли?
– Ваши друзья? Почти сразу после вас. Мы уже закрываемся, но если вам что-то нужно…
– Нет-нет, не беспокойся. Я сам разберусь.
Чанёль не был голоден, но вот выпить бы не отказался. Он прошел на кухню и задумался. Чен без труда находил здесь все, что угодно, но Чанёль чувствовал себя в ресторане потерянным.
– Тебе понравился мой торт?
Чанёль обернулся. Тао протирал стаканы полотенцем. Очень странное занятие для мага, который мог не утруждать себя уборкой, а воспользоваться заклинанием.
– Мне это нравится, – ответил Тао, правильно истолковав удивление в глазах Чанёля. – Сродни медитации. Очень успокаивает.
– Ты не похож на того, кто нервничает.
– А вот ты выглядишь взволнованным, – Тао убрал один стакан и взял другой. – Значит, ты не попробовал торт?
– Не успел. Прости.
– Так не пойдет, – Хронос указал на высокий стул. – Садись. Я не для того потратил на него столько сил, чтобы имениннику не досталось ни кусочка.
Чанёль послушно прошел к столу:
– Не думал, что тебя подобное волнует.
– Я повар, и довольно тщеславен. Мне нравится, когда меня хвалят. Можешь взять на заметку.
– Ты виртуозно готовишь. Лучший повар из всех, кого я знаю.
– Но тебе все равно не нравится, – Тао поставил перед Чанёлем торт и чашку черного чая. – Именно поэтому каждый раз, когда готовлю для тебя, пытаюсь прыгнуть выше головы.
– С чего ты взял, что мне не нравится? Все очень вкусно.
Тао вернулся к стаканам и посмотрел на Чанёля спокойным черным взглядом:
– Прошлой весной мы гуляли с Бэкхёном по набережной в западной части города, недалеко от нее есть ресторанчик. Мы зашли перекусить. Ты был там с Сехуном.
– Когда? Не помню, чтобы видел вас.
– Ничего удивительного, ты был слишком увлечен своим поздним ужином. Тогда тебе действительно было вкусно.
Чанёль поперхнулся кусочком торта и закашлялся.
– Во имя Локи, Тао! Ты же понимаешь, что дело было вовсе не в еде?
– Понимаю, – он отставил стакан и встряхнул полотенце. – И тем не менее.
Чанёль не нашелся с ответом. Он покрутил чашку с чаем и уперся языком в нижнюю губу, раздумывая.
– А есть что-нибудь покрепче?
– Есть. В пабе Бэкхена.
– Тебе известно, мне там не рады.
– Всегда было интересно, почему? По слухам, прежде вы были достаточно близки.
– Не совсем. Ты не говорил с ним об этом?
– Как-то спросил, но он отмахнулся, а я не настаивал.
– Ты мог отмотать время и посмотреть все сам.
– Мог бы. Но этот способ мне не по душе.
– Ты сегодня подозрительно болтлив.
Тао едва приметно улыбнулся.
– Я расскажу тебе, почему наши пути с Бэкхёном разошлись. А ты взамен ответишь на несколько моих вопросов. Идет?
– Если эти вопросы не заставят меня открыть чьи-то секреты, то я согласен.
Чанёль кивнул:
– Ладно… С чего начать? Бэкхёна я знаю с детства, но “были близки”, слишком громко сказано. Все-таки он значительно старше. Но он был хорошим другом бабушки Лэя, часто приходил к ней в гости. Когда мои родители уехали из Кореи, я тоже почти все время зависал у нее дома. У меня даже была своя комната. А Бэкхён мне нравился. Он всегда был веселым, не пытался меня воспитывать, часто приносил мне что-нибудь интересное для коллекции. Я его обожал за это. А он выгораживал меня перед бабушкой, если я где-то набедокурил. Подростком я часто влезал в неприятности.
– Ты и сейчас…
– Ты будешь слушать или нет?
– Продолжай, пожалуйста.
– Отлично. В общем… Одним вечером я пришел к бабушке, а они с Бэкхёном ругались. Страшно ругались. Прежде я не слышал, чтобы бабушка повышала голос. Ей этого и не требовалось, она умела ставить на место одним взглядом. Но тут она сначала кричала, а потом расплакалась. Я в жизни не видел, чтобы она проронила хоть слезинку. Я вышел из себя, просто не мог сдержаться. Наговорил Бэкхёну всякого. Назвал его старикашкой. Не так, конечно, я выразился хуже. Знал, что его это заденет. Ты ведь понимаешь, магические существа – не люди, мы не увядаем постепенно. Маги выглядят юными почти до самого конца, а потом сгорают за пару лет, кто медленно, кто быстро, смотря как скоро магия покидает тело. С Бэком все было не так. Он старел и молодел, старел и молодел, все сокрушался, что ни одна магия не может сделать его юным. Поэтому я и наговорил ему тогда… Уже и не вспомню, какие подобрал слова, но он жутко обиделся. Сказал, чтобы я ему на глаза больше не показывался. С тех пор мы и не общаемся.
– Ты мог бы перед ним извиниться.
– Мог бы, наверное, – Чанёль пожал плечами, – но Бэкхён не из тех, кто прощает.
– Это нужно не ему, а тебе.
– Сеанс психотерапии отложим на другой раз. Моя очередь спрашивать.
– Если ты, как Чен и Крис, будешь спрашивать о драконах и единорогах…
– Нет, я о другом. Расскажи мне, как разрушили Мир Магии.
– Ты в школе не учился? Была война между народами. Наши предки сами уничтожили свой мир.
– Я перестал верить учебникам. Тебе никогда не хотелось взглянуть на Мир Магии своими глазами? Увидеть, что там произошло.
– Я могу перемещаться во времени, Чанёль, но не в пространстве. Мир Магии – в параллельном измерении. Мне туда не попасть.
– Ты пытался?
Тао кивнул и посмотрел на часы.
– Еще один вопрос! – засуетился Чанёль. – Ходят слухи о маге, который стал человеком. Думаешь, такое возможно?
– Ты хочешь стать человеком?
– Время твоих вопросов истекло.
– Время – это миф. Задавай вопросы правильно, Чанёль, иначе никогда не получишь ответы. Тебе нужен не маг, ты хочешь знать, как стать человеком.
– Не говори об этом никому!
– Я становлюсь болтливым, только ближе к полуночи, когда протираю стаканы. А за то, что ты доел торт, я поспрашиваю про мага.
Чанёль расплылся в улыбке:
– Спасибо.
В фениксе затеплилась надежда.

Часть 19

Улица шумела. Пятничным вечером на Хондэ, как всегда, было весело. С неба хлопьями падал снег, и каждое слово превращалось в пар. Музыка, разговоры и смех клубились в толпе, которая собралась вокруг артистов фаер-шоу. Сехун выступал с пои, и никто не заподозрил бы в нем новичка. За несколько месяцев тренировок он догнал в мастерстве тех, кто обучался в школе годами. Сехун прекрасно владел своим телом, умело жонглировал и совсем не боялся огня. Последнее, по словам наставников, было его главной силой и главной же слабостью. Из урока в урок ему внушали, что бояться нужно, и Сехун боялся, но не огня, а того, насколько он был им очарован.
Пылающие пои узором протанцевали вдоль тела Сехуна, и толпа дружно ахнула, аплодисменты и восхищенные возгласы наполнили воздух. Зрителей становилось все больше, но для Сехуна лица незнакомцев сливались в одно. Он кому-то улыбался, кому-то смотрел в глаза, чьи-то слова долетали до него в центр круга, и растворялись в движениях танца и запахе дыма. И лишь темный силуэт на углу магазина привлекал взгляд.
Человек в черных одеждах держался в тени, лицо скрывал капюшон. За все время представления он ни разу не шелохнулся, стоял, привалившись спиной к стене и заведя ногу за ногу. Он не приближался и не уходил. Сехун то и дело отвлекался, пытаясь рассмотреть его сквозь мельтешение людей. В какой-то момент Сехун отвел взгляд, а когда обернулся – человек исчез. Руки дрогнули, и один из пои пролетел в опасной близости от щеки. Жар едва коснулся кожи, но Сехун успел испугаться, хотя и не понял, чего именно: огня или того, что больше не видит человека в тени магазина. Сехун нахмурился; ему показалось, пои, пролетая рядом с лицом, потух, а после вспыхнул снова. Глупые мысли. Сехун поспешил отогнать их от себя и сосредоточился на выступлении.
Чанёль тем временем перешел на противоположную сторону улицы и укрылся за группой подростков. Сехун беспечно играл с огнем, и фениксу это не нравилось.
– Если не хочешь, чтобы он тебя заметил, лучше отойди подальше, – Кай встал рядом с Чанёлем. В волосах телепорта мерцали снежинки. Не сводя глаз с представления, он протянул фениксу коробочку.
– Для сосудов воспоминаний. Помещаешь один в браслет и наслаждаешься зрелищем.
– Воспоминания не пострадают? – Чанёль принял коробку и спрятал ее в карман куртки.
– Если не будешь открывать сосуды, то нет. У этой штуки есть минус.
– Куда ж без этого.
– Телепаты умеют выбирать воспоминания из множества и контролировать их продолжительность. У тебя так не получится. Воспоминания будут отрывочными и хаотичными, тебе будет сложно понять, какие чувства твои, а какие Сехуна. Ты окажешься на его месте, увидишь все его глазами, – Кай повернулся и склонил голову, разглядывая Чанёля. – Уверен, что хочешь этого? Тебе может не понравиться.
– Почему?
– Никогда не знаешь, что думают и чувствуют другие.
– Чувства Сехуна я знаю.
– Сомневаюсь. Не хочу напоминать тебе, как ты выглядел… А Сехун – эмпат. Его могло тянуть к магии, а не к тебе. Счастье в неведении, Чанёль.
Феникс не стал спорить. Он видел, как Сехун бегает взглядом по лицам зрителей и п

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒