Люди и нелюди 12 страница

Но вот развод, а вернее совещание, закончился, и один за другим выходили из кабинета его участники.

Как обычно при выходе из кабинета Думского Шереметьев подошел к Вике, пользуясь моментом, и заискивающе попросил:

- Вика, организуй-ка нам кофейку. Пора и расслабиться. Обычно Вика без просьб уже приготавливала кофе, расставляла чашечки и вазу с печеньем на столике в углу. Но сегодня она была, как никогда, серьезна. Не поворачивая головы в его сторону, продолжая печатать, она со свойственной ей вежливостью ответила:

- Кофейник на месте, приготовьте себе, пожалуйста, сами. У меня много работы накопилось.

Ошарашенный отказом Шереметьев попятился, на него дохнуло холодом от такого ответа. Вика вдруг показалась ему совсем чужой и слишком серьезной. Ни слова не говоря, Шереметьев вернулся в кабинет начальника, где все еще шло обсуждение.

- Ты что такой пришибленный? Кто тебя напугал? - засмеялся Думский, прервав разговор. - Что-нибудь случилось?

- Да, братцы, не знаю, как и сказать. Может и случилось. Мне кажется, наша Вика не с той ноги встала. Я с ней по-хорошему, мол, приготовь нам кофе, а она послала меня подальше.

- Ну, ты это брось, - вступил в разговор Шунтаков. - Как это послала? Это ее святая обязанность.

- Постойте, не горячитесь. Вы что, не понимаете, что у нас теперь творится в охране с появлением Звягинцева. Это его влияние. Не только Вика, но и народ осмелел. Охрана выходит из подчинения. Осмелели, видите ли. Требуют соблюдения законов. Мы их, оказывается, притесняем, ущемляем их права. А о Вике особый разговор. Ходят слухи, у них со Звягинцевым, серьезные устанавливаются отношения. Как бы нам не распрощаться с ней, уведет у нас любимую, я, грешным делом, ревную ее к нему.

- Ну, уж дудки, черта с два мы отдадим ему Вику. Обрадовался. Пусть по себе старушку найдет, вот хотя бы Мардюкову - баба, что надо.

- Да ты с ума сошел. Она же из него в первый же день пар весь выпустит, - и Думский расхохотался.

Смеялись они дружно, от души. Мардюковa слыла женщиной бесшабашной и матерщинницей. Ходила постоянно в мужских штанах, зимой - в ватниках. Курила и пила безбожно. Ей было за пятьдесят, но выглядела куда старше из-за сморщенного лица и опухших от постоянного перепоя глаз. Однако на посту службу несла исправно. Мужики боялись ее, и никто через ее пост не рисковал проносить заводское добро. Начальство над ней потешалось, но не обижало. Если других за малую провинность лишали премии, то ее не ущемляли - подальше от греха, не то вцепится, не рад будешь. А с нее что возьмешь? За глаза она крыла матом все заводское начальство, не обходя и своего.

Думский долго ломал голову, как ему теперь вести себя с Викой. «А что если они со Звягинцевым, того, решили пожениться? Не может быть, - отвечал он сам себе, - Что она с ума сошла, а может, цену себе набивает, а ведь она-то знает, как он к ней относится, сколько раз подвозил до дому, сам бывал - и с друзьями и один, правда, дальше поцелуев и объятий дело не шло». Вика дала ему понять, что не согласна быть любовницей женатого человека. Но разве обязательно разводиться? Ох, если бы он был уверен, что она согласится быть с ним, то непременно бы развелся. Эта мысль не покидала его, он был человеком семейным. Нельзя порвать с семьей, находясь на должности, которую с трудом получил, выжив прежнего начальника. Да как воспримет руководство? Вдруг Вика в ответственный момент передумает? Тогда он вовсе останется в дураках. Что делать? Терять Вику - это катастрофа. Только здесь, на работе он отдыхает в присутствии ее. Жена уже давно опостылела, а Вика - другое дело, тем более свободная. Он долго еще метался по кабинету, но ничего подходящего не придумал, а пока твердо решил помешать их отношениям, во что бы то ни стало и как можно быстрее избавиться от Звягинцева, опорочить его в глазах Вики. Одним словом, с сегодняшнего дня объявить ему войну не на жизнь, а на смерть. Окрыленный принятым наконец-то решением, он оделся и вышел из кабинета.

- Я пошел в заводоуправление, - на ходу обронил он Вике. Та, не отрываясь от работы, молча кивнула головой. Его не было долго, он ходил из кабинета в кабинет заводоуправления, стараясь успокоиться, привыкнуть к новой для него ситуации затем проверил посты, зашел в заводскую столовую, нехотя, без аппетита пообедал и только в четвертом часу появился у себя. Проходя мимо Вики, посмотрел печальными глазами в ее сторону, но не обронил ни слова.

Покинули и свои кабинеты заместитель с инструктором. Они пили кофе в караульном, молча курили и ходили весь день, как «в воду опущенные». В караульном охранницы промеж собой хихикали над начальством и на все лады судачили.

- Ай да Вика, ай да «опер», приструнили «святую троицу». Ну, Звягинцев, осмелел, на их «собственность» замахнулся. Они ему не простят, - говорила одна за обедом.

- Нет, не простят, бабы. Что только будет. Теперь у нас в охране не жизнь пойдет, а сплошное кино, - подхватила другая.

- И то дело, - встряла в разговор третья, - нам в охране так не хватало этой самой любви. Вот уж насмотримся, вы за кого, бабы?

- Как за кого? За молодых, конечно, - отозвалась еще одна

И все дружно засмеялись. Но не до смеху было Вике и Звягинцеву. По дороге к дому их одолевали тревожные, нерадостные мысли. Им было ясно, что замахнулись они на укоренившийся уклад своеобразной жизни коллектива, в котором есть начальники, диктующие свой порядок, свой режим, и подчиненные, вольно или невольно соблюдающие неписанные законы «верховной власти». И здесь, в охране бытовала эта армейская поговорка: « Я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак», а стало быть, подчиняйся во всем и не перечь. И, по сути, начальство владело не только положением, имуществом, но и людьми, обращаясь с ними в зависимости от того, кто нравится, а кто нет. Угодных да любимчиков поднимали на щит, неугодных унижали, выбрасывали за заводские ворота, очернив, облив грязью. Те же методы, возможно, будут применены и к нему - Звягинцеву. Он это предвидел уже заранее, но отказываться от Вики в угоду этим волкам в овечьей шкуре он и не думал. Ради нее он пойдет на все, даже если она не выдержит, дрогнет, не устоит под их напором. Он должен всегда оставаться самим собой - Федором Звягинцевым. Будь, что будет. В конце концов это его судьба, она ему уже предначертана.

У Вики были не менее тревожные думы. Ей было конечно тяжелее во много раз. За пятнадцать лет работы в охране она полюбила коллектив, любили и ее. А теперь от нее могут отвернуться, а начальство - это уж точно. Что делать, как построить новые взаимоотношения с коллективом. Да и с Думским, что ни говори, сложились у нее особые отношения. Еще чуть-чуть и она уступила бы его настойчивым ухаживаниям, да, видно, бог отвел. А ведь Звягинцеву злые языки теперь могут наплести про нее, что угодно, чтобы разлучить их. Какие козни может строить Думский, она знала, он с ней, порой, делился своими методами очернения и выживания людей. Пустит в ход все, его верные подручные постараются. Если выживут Звягинцева, то что остается ей? Смириться и продолжать работать, как ни в чем не бывало? Или разделить участь Федора, не может же она его предать. Это же последняя попытка в их жизни создать семью. Годы идут, выбирать не приходится, да и зачем? Они подходят друг другу. Они нужны друг другу, а это ли не судьба? Он с Урала, она - из Латвии, а вот ведь как получилось, нашли друг друга здесь, в Санкт-Петербурге. Нет, это неспроста. Это, действительно, судьба. Может это и есть счастье, тихое, без вспышек и всплесков, скромное и оттого прочное, облагораживающее.

Со своими переживаниями и думами, под впечатлением прошедшего дня они подошли к «тысячнику», так называли Викин дом, потому что в нем около тысячи квартир. Этот вечер не походил на прежние. Давила тяжесть дневных впечатлений и тревог, каждый из них пытался скрыть это, улыбнуться и завести беззаботный разговор.

Поужинали, посмотрели телевизор. Время к ночи. Вика постелила постели, как и в прошлый раз. Однако долго не могли уснут. Вика приоткрыла дверь в гостиную:

- Федя, ты не спишь?

- Нет, Вика. Жаль, что не курю, а то бы покурил на кухне, может быть и успокоился бы.

- Иди ко мне, Федя. Хватит вздыхать поодиночке, ведь когда-то нужно быть вместе, не возражаешь?

- Пожалуй, ты права. Мы ведь не чужие. А может немного шампанского? - спросил он.

- Согласна, Федя. Пошли все к черту, выбросим из головы чужие взгляды да пересуды, о себе нужно заботиться. Мы им не мешаем жить, пусть и нам не мешают.

Она накинула поверх ночной рубашки свой любимый длинный из китайского шелка халатик, сунула ноги в мягкие тапочки и достала из холодильника фрукты и бутылку шампанского.

От выпитого вина они забылись, тяжесть отпустила и наперебой стали рассказывать смешные истории из жизни и анекдоты. Далеко за полночь длилось это веселье за шампанским.

Уснуть сразу не могли. Она прижалась к нему, впервые за долгие годы одиночества, к мужчине, который был ей дорог. Федор гладил Вику по голове и нежно целовал куда попало, он тоже ощущал блаженство в объятиях этой прекрасной женщины - так он соскучился по женским ласкам. Прошлые встречи с женщинами не в счет, ни в какое сравнение с сегодняшней ночью не шли.

- Вика, Викуша, милая, неужели мы будем вместе, вот так, нужны друг другу.

Эту ночь они назвали ночью рождения любви и счастья. Каких только нежных слов и признаний не наговорили друг другу. Под самое утро так и уснули в объятиях друг друга. От пережитого и испытанного, от первого чувства радости и счастья они не чувствовали усталости, их глаза по утру светились. Они были взаимно нежны и внимательны друг к другу.

Федор не выпускал ее из своих объятий, как будто не мог насытиться бурно обрушившейся на него любовью. Все ушло на задний план: и переживания, и обычные человеческие страхи. Он теперь семьянин, в ответе за эту небольшую, но дружную семью. Они уже не боялись, как вчера, встреч с сотрудниками, их пересудов.

- Ничего, Вика, привыкнут, смирятся, и вот увидишь, одобрят, не переживай, - сказал ей на подходе к проходной Федор.

Думский был сух в обращении с Викой и сдерживал свои эмоции. Однако затаился до поры и, выжидал момент, когда точно нанести удар по их отношениям со Звягинцевым.

Вика успокоилась, свыклась с новой ролью - ролью невесты любимого мужчины, готовя себя ему в жены. Второй рабочий день после рождественских каникул оказался для Звягинцева еще более насыщенным и напряженным, чем первый. Необходимо было довести до конца расследование по факту хищения труб и немедленно отыскать пропавшие партии листовой стали. Он не терпел отсрочек, откладывания на потом криминальных дел. Его охватывал охотничий азарт и он, как гончая, шел по следу, напрягая и применяя весь свой опыт и даже, можно сказать, талант, при раскрытии преступлений.

Обычное рабочее утро. В караульном помещении с нетерпением поджидали появления Звягинцева на работе: в уголке на стуле сидел задержанный дежурный сборочного цеха, а на столе лежала связка большого количества металлических бирок. Начальник караула то и дело выходил в коридор, стараясь перехватить Звягинцева при появлении. Заслышав шаги на скрипучей деревянной лестнице, он вышел навстречу:

- Поджидаем вас, Федор Иванович, прошу пройти к нам. Дежурного доставили, дали ему возможность снять все бирки.

И начальник караула на ходу изложил результаты наблюдений и подробности задержания дежурного сборочного цеха.

Тот не понимал, в чем его обвиняют, возмущался по этому поводу и по предложению Звягинцева дал письменное объяснение своим действиям на складе. А дело было так.

Начальник сборочного перед уходом домой вызвал его и дал задание снять со всех связок труб на складе бирки и развязать связки, якобы для подготовки их к использованию утром цеховыми рабочими. «Тебе, - говорит, - все равно делать нечего ночью, так хоть делом займись - подготовь трубы к работе».

Отпустив дежурного, Звягинцев приступил к изложению рапорта на имя начальника службы безопасности завода Крольчихина по результатам поиска труб, но не прошло и десяти минут, как зазвонил телефон: начальник складского хозяйства радостным голосом сообщил, что с трубами все в порядке, никакого хищения не было. Сборочный нуждался срочно в трубах, ну а поскольку кладовщица болела, оформить своевременно не смогли, не стоять же цеху, вот и проявили инициативу. Сегодня цех зачислил эти трубы на свой баланс, так что поспешили складские поднять тревогу. В конце разговора просил Звягинцева не поднимать шума - дело пустяковое, свои люди - разобрались.

Звягинцев слушал и качал головой, а когда тот закончил, спросил в трубку с усмешкой:

- Может, и сталь не разыскивать? А вдруг тоже не кража, а недоразумение, только шум зря поднимется?

- Нет, Федор Иванович, что вы. Это другое дело, ответил начальник. - Я уверен, металл похищен. А тут годовая инвентаризация. Необходимо либо найти металл, либо списать на кражу, но документально ее оформить. И вы, Федор Иванович, займитесь, пожалуйста, этим делом, слишком пропажа велика.

- Ну что же, - пообещал ему Звягинцев, - искать, так искать. После телефонного разговора он задумался: «И здесь, по всей вероятности, не обошлось без махинаций, мелкому воришке или воришкам не по зубам. Здесь, пожалуй, давно орудует заводская мафия, и история с трубами, которые, по-видимому, не успели вывезти, да и с другими материалами, переправленными уже за территорию и нашедшими сбыт - дело одних и тех же рук».

Он решил поработать в этом направлении. Надо было перекрыть каналы сбыта, пусть помечутся, как крысы на тонущем корабле. О том, что руководство высшего эшелона причастно к мафии, Звягинцев не сомневался и поэтому на его помощь не очень-то рассчитывал. Он позвонил на склад металла старшей кладовщице Лене и попросил ее никуда пока не отлучаться.

Лена - молодая, стройная, симпатичная женщина, уделяющая много внимания своей внешности. О таких говорят: «Сделана, как по заказу». Встретила она Звягинцева кокетливо, предложила кофе, ему было не до кофе.

- Давайте-ка займемся пропажей, а то знаете, Лена, времени нет. Где у вас книга приемки металла?

- Как хотите, - пожала плечиками Лена и достала из шкафа объемистый журнал регистрации поступающего металла.

По записям десять партий стали значатся принятыми на склад 25-го августа прошлого года. Сделав выписку номеров партий, Звягинцев попросил сертификаты и результаты механических и химических анализов по ним, которые должны быть отдельно на каждый лист стали как приложение к сертификатам. Без этих анализов металл нельзя применять, тем более в судостроении. Как прокатчик он это знал. Лена посмотрела на него удивленно и развела руками:

- Эта документация на складе не хранится, она в ОТК завода, - ответила она.

- Хорошо, разберемся, - буркнул Звягинцев. - А теперь идемте на территорию склада и позовите кладовщицу, которая принимала эти партии. Пусть покажет, где их разгружали. Мне необходимо точно установить место хищения, - продолжал он.

Они втроем вошли на территорию складского хозяйства и направились по железной дороге в тупик, к месту разгрузки из вагонов продукции. Минуя нагромождения из ящиков различных размеров с упакованной в них продукцией, вышли к месту складирования металла. Вдоль железнодорожного полотна - длинная вереница стоп листовой стали. Каждая стопа состояла из трех партий, уложенных друг на друга на деревянные подкладки так, чтобы под каждую партию можно было свободно просунуть трос и краном снять ее со стопы. Вокруг стоп был плотный настил из снега, и сверху они были покрыты также белыми снежными шапками.

- Ну, где же следы преступления? - задал женщинам вопрос Звягинцев. - Где же находились эти партии, да здесь с самой осени не ступала нога человека?

- Идемте в самый тупик, - ответила кладовщица.

В тупике они увидели небольшую площадку земли, не покрытую снегом, что говорило о нахождении здесь лишь двух стоп металла.

- Ну, хорошо, - удивился Звягинцев, - а где же еще четыре партии находились?

- А может эти две стопы и были из пяти партий каждая, - не унималась кладовщица.

- Что же получается, - едко заметил Звягинцев, - все стопы уложены с соблюдением правил техники безопасности, а две с нарушением?

Он обошел эти прогалины вокруг и вдруг обнаружил одну, отброшенную в сторону, затем другую, третью, металлические ленты, служащие увязками каждой стопы. На конце каждого обруча - бирка с выдавленным номером партии и плавки с датами изготовления.

- Вы бы хоть эти улики убрали, - и он снял все бирки и показал им, - вот какие партии здесь находились. Давайте, женщины, не наводить тень на плетень. Не водите, пожалуйста, меня за нос. А вас, Лена, прошу к себе после 14 часов для объяснений.

Звягинцев резко повернулся и зашагал прочь от насупившихся, пристыженных кладовщиц.

Времени терять Звягинцев не стал, а направился к заводоуправлению, где размещалась служба главного контролера. В ОТК ему представили журналы регистрации приемки всех материалов и сырья, поступающих на завод. Но как ни вглядывался в записи Звягинцев, нужных ему номеров партий он не обнаружил. Приемка 25-го августа листового металла на складе не значилась. Не было и сертификатов на эти партии.

- Как это понять? - обратился он к женщине, заместителю главного контролера.

Она уже была в курсе происходящего.

- Не знаю, если записей нет, значит и металла не должно быть на заводе.

- Вы хотите сказать, что металл не поступал на завод и вовсе? - продолжал свои расспросы Звягинцев.

- Именно это я и говорю, и больше, Федор Иванович, мне добавить нечего. А на нет и суда нет, так что извините.

- Я понял, только прошу, дайте мне объяснение в письменном виде, - попросил он ее.

- Хорошо, мне не трудно, если настаиваете, пожалуйста.

Но по всему было видно, что никакого желания давать письменные объяснения у представительницы ОТК не было. Однако делать нечего, и она дала письменное пояснение, из которого явствовало, что металл, согласно предоставленных Звягинцевым номеров партий на завод не поступал.

- Спасибо, картина стала проясняться, - сказал он на прощание, читая полученное объяснение.

В своем кабинете долго ходил от окна к двери, по обыкновению наклонив голову и заложив руки за спину, обдумывал дальнейшие шаги действий.

Но вот он успокоился и позвонил на склад.

- Слушаю вас, Федор Иванович, - упавшим голосом ответила Лена.

Лена догадалась, что Звягинцев уже докопался до истины и скрывать что-то не было смысла, но она молча ждала его вопросов.

- Лена, скажите, пожалуйста, кто дал команду вписать в журнал приемки за 25-е августа эти липовые партии листовой стали, которых вы и в глаза-то не видели? - спросил Звягинцев.

- Наш начальник, - послышалось в ответ, - а его попросил об этом начальник отдела снабжения. Вот и все, что я знаю.

- Я так и предполагал, и прошу вас, Лена, с подробной объяснительной по этому факту явиться ко мне, договорились?

- Договорились, Федор Иванович, приду, - ответила Лена. Время еще позволяло, и он направился, не раздумывая, в отдел снабжения, который находился в том же здании, где и охрана, но только с торца.

Начальник отдела Силов важно сидел в кресле за столом и исподлобья презрительно смотрел на появившегося Звягинцева.

«Уже в курсе, - отметил про себя Федор Иванович, - знает кошка, чье мясо съела».

- Ну и что, никак отыскали металл? - решил наступать первым хозяин этого невзрачного, тесного кабинета с обшарпанными стенами.

- Нельзя отыскать, Гаврила Петрович, то, чего не было, а стало быть, не могло быть и похищенным, - предупредительно парировал Звягинцев. - Вы нам задали загадку из области: Иди туда - не знаю куда, найди то - не знаю что.

Снабженец на секунду задумался, как бы собираясь с мыслями, затем возмущенно заговорил:

- Негоже, Звягинцев, вам начинать с загадок. Металл заводской почти весь растащили по закромам, воруют безбожно, скоро завод остановят, ворюги проклятые, а вы вместо того чтобы навести порядок да вывести жулье на чистую воду, сами загадки задаете. Не там ищете, уважаемый оперативный, не там. Подумаешь, в отделе технического контроля он не обнаружил записи! Ну и что же? Мы еще разберемся с ними. Значит, контролер не участвовал в приемке. Вот и все.

- Нет, не все, - перебил его Звягинцев, - а где сертификаты, результаты необходимых анализов?

- Как где? У них, - запирался снабженец. - Пусть ищут, коль затеряли. Это уже не мое дело.

- Нет, простите, - не унимался Звягинцев, - не нужно валить с больной головы на здоровую. Вы лично уговорили начальника складов оприходовать не металл, а воздух, а тот, в свою очередь, приказал кладовщицам. Вот и получается организованная группа похитителей во главе с вами, уважаемый начальник снабжения.

- Ты что, с ума сошел, Звягинцев. Да ты понимаешь, что говоришь? Это я-то преступник? Кто тебе дал право меня подозревать? Скоро за это поплатишься, вот увидишь! А сейчас освободите мой кабинет! - он в ярости выскочил из-за стола и указал дрожащей рукой на дверь.

- Видите ли, Гаврила Петрович, - невозмутимо заявил Звягинцев, если бы круг доказательств не сомкнулся на вас, я бы, поверьте, не осмелился вот так прийти и потребовать объяснений. Поверьте мне как юристу, не посмел бы, да и права не имел - поверьте. И давайте спокойно расставим все по местам. Во-первых, металл не был на завод завезен, и не нужно наводить тень на плетень. Ведь заявить кражу, что было предпринято начальником складов, это дело серьезное и, естественно, началось расследование. На что вы с ним рассчитывали? Я понимаю, вам нужно списать металл, не дошедший до завода, на кражу. Но это для дурачков, не для профессионалов по расследованию. Это следовало бы учесть. Теперь другая сторона дела: все собранные материалы будут направлены в следственный отдел и тогда ваша шутка с кладовщиками примет другой оборот. А пока я доведу до руководства завода результаты расследования. За ними последнее слово.

Звягинцев впервые за всю свою деятельность столкнулся с такой организованной, хорошо отлаженной преступностью. Не нужно искать воров на стороне, они в собственном дому. Как жить и работать дальше? А главное, с кем работать? Он уже остерегался многих сотрудников, боялся лишнего сказать, каждое слово приходилось тщательно подбирать и взвешивать. Он перестал верить в необходимость своих расследований. Кому это нужно? Вот и сейчас подробно составленный отчет о расследовании последних краж металла с приложением всех собранных доказательств вины расхитителей не получил должной оценки. Материалы не передавались в следственные органы для возбуждения уголовных дел. Его руководитель - Крольчихин - и тот встречал Звягинцева настороженно, сухо, дела по кражам принимал из его рук как бомбу и небрежно бросал в ящик со словами: «Хорошо, разберемся, проверим», «А что проверять? - негодовал про себя Звягинцев, - когда все доказательства налицо». И невольно у него возникало подозрение, что «канут его труды на дно Невы» и останется он с носом. И вспомнились ему вновь пророческие слова начальника ОВД милиции: «В какую клоаку ты влез, Звягинцев. Мы не можем уже годы покончить с преступностью на заводе, а ты что делаешь? Ты думаешь, нужны им твои расследования? Чушь! Раздавят они тебя, вот увидишь». Что же ему оставалось? Работать, как работал - другого выхода он не видел и не хотел знать. Он был все же убежден, никакой труд не пропадает даром. И эти убеждения брали верх над его сомнениями, и потому он продолжал работать с прежним азартом и увлеченностью.

В феврале крупных хищений не было, но мелкие кражи происходили каждый день. Однако в конце февраля Звягинцеву пришлось-таки вплотную поработать по двум аферным делам, иначе их не назовешь.

Как-то под утро, а точнее в четыре часа на «Онду» прибыл посланник из охраны за Звягинцевым.

- Дело в том, Федор Иванович, что мы с начальником караула обходили посты и у одного из цехов увидели свет из подвала. Дверь была открыта. У прохода, стояла тележка с картонными коробками. Она и сейчас там, на дороге, начальник ее охраняет. Мы поинтересовались, что в коробках, оказалось - женские сапожки. Наверное, мы вспугнули воров. Тележку-то они с коробками выкатили на дорогу, а вот увезти не смогли, увидели нас.

- Разберемся на месте, - перебил его Звягинцев, и они, по сходням сошли на берег.

У тележки с картонными коробками стоял начальник караула Крякин, недавно пришедший в охрану из милиции. Ему не было еще и сорока. Выглядел он молодо - широкоплечий, плотный. Ходил вразвалочку. Лицо и взгляд его никогда не выдавали волнения, казалось, он ничему не удивлялся, для него было все привычным, обыденным. «Ну что кражи, чего шум поднимать. Это разве кражи? Так себе, расследовать не хочется, никакого эффекта, так себе, мелкая рыбешка, время терять на нее жалко», - обычное его суждение по поводу краж.

На сей раз, пожимая руку Звягинцева, он довольно улыбнулся.

- Да, Федор Иванович, здесь пахнет жареным, ведь это склады коммерческого магазина и столовой, чего только в подвале нет: и мука, и сахар, и консервы - всего не перечесть. Что будем делать?

- Как что? Вызывать хозяина и приступать к расследованию. Помощник начальника караула принялась по телефону разыскивать хозяина, а Звягинцев уже приступил к осмотру предполагаемого места преступления. И что его поразило, так это то, что склад был открыт изнутри. Дверь тяжелая, металлическая, снаружи не закрывалась, в том не было нужды - огромный засов изнутри обеспечивал надежность ее запираний. Следовательно, кто-то свободно открыл дверь изнутри. Но как?

Звягинцев по коридору прошел весь подвал, по обе стороны которого отсеки - кладовые помещения, забитые доверху мешками с крупой, сахаром и всякой всячиной: коробки, ящики с консервами, колбасами, рыбой и прочее. В конце коридора поднималась на второй этаж извилистая бетонная лестница. По ней он поднялся и уперся в такую же массивную металлическую дверь, но она, по-видимому, была закрыта изнутри.

Тележку с коробками завезли обратно в склад, дверь прикрыли, а снаружи выставили охрану. Звягинцев решил дождаться директора магазина. Но тот, несмотря на сообщение о вскрытии склада, не спешил появляться. Только к десяти утра к складу подошла женщина и представилась заместителем директора товарищества «Маяк». Она пояснила, что как раз сегодня намечено было перевезти товары со склада за территорию завода в другое помещение, выделенное под магазин. Это помещение располагалось в правом крыле здания отдела кадров. Держалась она удивительно спокойно, как будто ничего не случилось. Это не ускользнуло от внимания Звягинцева. Затем они вместе прошли в цех к той железной двери, которая отсекала территорию цеха от склада. Дверь была закрыта на кодовый замок и дополнительно на большой висячий. Оба замка не были повреждены. Женщина достала из сумочки ключ и свободно открыла сначала висячий замок, затем кодовый. По той же лестнице Звягинцев спустился с ней в подвал.

- Давайте-ка сразу определим, что похищено, - предложил Звягинцев.

- Ну что вы, - спокойно ответила та, - этого сразу не определить, нужна тщательная сверка. Вот скоро будет ревизия за второй квартал, тогда и выясним, что пропало.

- Нет уж, давайте делать, как положено. Начинайте ревизию сейчас, а вечером я подойду к вам, - потребовал Звягинцев. - Скажите, а почему у вас склады не охраняются?

- Как не охраняются? Сторожа находятся на втором этаже, у них отдельное помещение. Они периодически делают обход склада, - возразила заместитель.

- Ах, вот оно что, - вслух произнес Звягинцев, - тогда я ими займусь пока.

Он поднялся на второй этаж в расположение цеховых бытовок. В конце коридора на двери увидел табличку «Дежурный». «Стало быть, здесь», - подумал Звягинцев и открыл дверь. На диване сидел пожилой мужчина в очках и читал журнал. На столе у окна разбросаны тетради, учебники. Дежурный отложил в сторону журнал:

- С кем имею честь? - вставая с дивана, произнес он.

- Я - Звягинцев, из службы безопасности. А вы, почему здесь? Склад обокрали, а вы спокойно почитываете журнал, - возмутился он.

- Команды не было выходить на объект, уважаемый.

- Да какая, же нужна еще команда? Это же ваша обязанность - охранять объект. Где вы ночью были? Почему допустили кражу со склада?

- Да вы не горячитесь, товарищ, присядьте, и давайте спокойно потолкуем. Что проку шуметь? На меня мое начальство голоса не повышает - довольны моей работой, а за других я не в ответе. Я только что заступил на дежурство, сменил студента. Есть у нас такой. Вот его книга, он у нас подрабатывает после занятий в институте.

- А где же сейчас этот ваш студент?» - поинтересовался Звягинцев.

- Не знаю. Вызвало начальство утром, и больше я его не видал.

- Скажите, как могла произойти эта кража, вернее, как могли проникнуть со стороны цеха в подвал? - задал вопрос Звягинцев.

- Ну, это дело нехитрое. Проникнуть могли только свои, цеховые не могли - внутри цеха свой дежурный, да и код от замка знает только начальство, ключ у него. Так что, батенька, вам делать вывод. Потому и тихо все было, если бы взламывали, тут бы не только сторожа, но и другие услышали. Да и не взломать такие двери, разве что динамитом взрывать.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒