Люди и нелюди 13 страница

- А спрятаться с вечера не могли в подвале при желании? - допытывался Звягинцев.

- Исключено, - последовал ответ. - Мы принимаем каждое помещение с начальством. Да, я чуть не упустил. Непонятно, почему сигнализация не сработала? Она бы такого шума наделала, все бы воры разбежались.

- Возможно, заранее отключили? - поинтересовался Звягинцев.

- Нет, что вы. Ее непросто отключить, она выходит на пульт охраны.

- Да, вы правы. И как же я сразу не сообразил. Ну, спасибо вам за помощь, - поблагодарил дежурного Звягинцев и направился на свое рабочее место.

Сменившийся состав караула ушел домой, а начальник с помощником находились у Думского на разводе.

Звягинцев позвонил Думскому и сообщил, что он желает присутствовать на разводе. Есть вопросы к сменившемуся начальнику караула.

- Да вообще-то мы уже заканчиваем, но если важно для вас, то милости просим, - ответил тот.

Войдя в кабинет начальника охраны, Звягинцев сразу же задал вопрос Крякину:

- Почему не сообщили, что не сработала сигнализация в магазине?

Тот непонимающе посмотрел на Звягинцева, заморгал глазами:

- Федор Иванович, - начал оправдываться он, - да как же она сработает, если магазин не был вечером сдан под охрану на пульт?

- Как не был сдан? - возмутился Звягинцев. - И вы молчали? мер никаких не приняли? С руководством магазина разговаривали?

- Да, разговаривали, - последовал ответ. - Директор сказал, что склад переезжает на новое место, вот и все.

- А меня, почему не поставили в известность?

- Ну, Федор Иванович, - вмешался Думский, - хозяин - барин. Хочет - сдает под охрану объект, хочет - нет. Это уж его право.

- Так право-то его, но этот хозяин - барин заявил нам кражу, и должны расследовать, - пояснил Звягинцев.

- Здесь охрана ни при чем. С нее в таком случае ответственности снимается. А раскрытие - тут уж, извините, вам виднее. Вы с ними и разбирайтесь, - заявил Думский, оправдывая свою охрану.

Перед концом смены Звягинцев зашел в приемную к Вике. Она уже убирала дела, готовясь уйти.

- Ну что, Федя, сегодня-то хоть вместе пойдем? - спросила она.

- Нет, Вика, извини, не получится. Нужно еще в магазин заглянуть, а там и на занятия в колледж, - с виноватым видом ответил ей он.

- Ты хоть не задерживайся на своих занятиях долго. Все вечер одна да одна, а тебе хоть бы что. Наверное, развлекаешься там со своими слушательницами. Либо Валю провожаешь домой по старой памяти, - притворно сердилась Вика.

- Ну что ты, Вика, какие там развлечения. Сам не дождусь каждый раз окончания занятий. Я понимаю, мало у нас времени на совместный отдых, редко стали появляться в городе, не до музеев и театров. Потерпи - окончится учебный год, тогда и вздохнем. Проведем лето, как положено. Да, Вика, чуть не забыл, на днях мне позвонили из коммерческого Университета, предложили вести ряд дисциплин: римское, семейное, исправительно-трудовое право и теорию государства и права. Как думаешь, соглашаться или нет?

- Это тебе решать, Федя. Ведь все равно не послушаешься моего совета, поступишь по-своему. И так нагрузка велика - выдержишь ли?

- Выдержу, обязательно выдержу, Вика. Преподавание - моя стихия, ты же знаешь. Да и деньги не лишние, до двадцати тысяч за час обещают.

- Ну, тогда, конечно, преподавай, - с поддельной строгостью сказала она, - оплата, прежде всего.

Они попрощались, и Звягинцев направился в магазин «Маяк» за территорию завода. Заместитель директора уже поджидала его.

- Ну как? - сразу спросил он. - Ревизию провели?

- Да ну, Федор Иванович, ревизию общую будем проводить за второй квартал, а сейчас нет смысла, я вам уже говорила.

- Как же нет смысла, - возразил он, - кражу вашу надо доказывать.

- А что ее доказывать? Кража налицо. Вскрыли склад, похитили женскую обувь, последние коробки не успели, вы им помешали - вот и все.

- И больше ничего не взяли? - продолжал свой неофициальный допрос Звягинцев.

- Не знаю, это мы определим, наверное, после квартальной проверки, а сейчас установить, что еще похищено - невозможно. Нам от вас всего-то и нужно, что зафиксировать факт кражи. Составьте нам такую бумагу, больше ничего не нужно.

- А для чего вам нужна такая бумага? - поинтересовался он.

- Как, для чего? Женская обувь закуплена на собранные деньги работников завода, по их заказам. Жаль, ворюги работяг наказали.

- Понятно, понятно. А когда же вы закупили обувь? Накладные на отпуск где? - поинтересовался Звягинцев.

- Ну, Федор Иванович, какие там накладные. Съездил на машине наш представитель в Прибалтику, закупил по оптовой цене и доставил. Вот и все.

- Все, да не все, - вступился Звягинцев, - вы - торговый работник и прекрасно знаете, что так не бывает. Без накладных да еще с базы никто товар не закупает. Это не на базаре. Кроме того, почему обувь хранилась на складе, а не была роздана сразу же после доставки заказчикам? Это, во-первых, а во-вторых, почему не заявляете в милицию?

- Во-первых, сразу раздать не успели, было не до того, а на Ваше во-вторых, - начиная злиться на дотошного «опера», отвечала зам, - это наше право: заявлять или нет на кражу.

- Ну что же, право действительно ваше. Только не забывайте, «кража» вас не спасет. В любом случае обязаны возместить работницам причиненный им ущерб. Если вы не заявите в милицию, вынужден буду это сделать сам, собрав все материалы, истинный вор будет установлен. Важен и тот факт, что накануне, так называемой кражи, вами не сдан был объект на пульт охраны, отключена сигнализация. Почему?

- А чего тут не понять? Переезжаем, вот и отключили, - ответила заместительница.

- Пока еще не переехали. Мое мнение, извините, таково: кража инсценирована. Никакой обуви не было закуплено, а подброшенная тележка была с устаревшей моделью. Эта обувь настолько устарела, что не находила больше спроса. Так что, извините, никто такую обувь заказать не мог. И этот факт уже доказан. Лучше по-хорошему верните деньги работницам, и дело с концом, не то наживете неприятностей. Это я вам из опыта гарантирую, - сказал в заключение Звягинцев, вставая со стула, и, не попрощавшись, удалился.

Вечером во время лекций Звягинцев отвлекся от заводских проблем, на него внимательно смотрели двадцать пар глз, жаждущих знаний. С ними ему было легко, и он действительно забывался. Он отвечал на вопросы, смеялся их шуткам и шутил сам. Одним словом, расслаблялся, отдыхал душой, и как рукой снимались производственные стрессы.

Домой возвращался в кругу попутчиков. Вопросы продолжались и в транспорте. Но это нисколько не обременяло его, а наоборот, он был счастлив, что способен передать не только знания, но и свой многолетний опыт, помочь избежать ошибок, которые неизбежны в делах и жизни каждого юриста.

Вика не скрывала своей естественной зависти и ревности. Она слегка, как выражалась сама, ревновала к слушательницам и особенно к Марине. Марина ранее работала в охране, а в настоящее время секретарем в заводоуправлении одного из отделов. Это стройная, лет двадцати пяти женщина. Замуж Марина не выходила, заявляя, что ей и так хорошо. Мужчины за ней табуном ходили, так зачем же концентрироваться на одном при таком окружении.

К Звягинцеву в кабинет входила бесцеремонно, усаживалась в кресло, заложив ногу на ногу, и начинала задавать вопросы как предлог пофлиртовать.

Вика ее недолюбливала еще из-за прошлых выходок, а сейчас просто не находила себе места, когда та демонстративно проходила мимо ее комнаты к Звягинцеву. После каждого такого посещения Вика не выдерживала, упрекала Звягинцева и сердилась на него.

- Ну что ты, Вика, - оправдывался он. - Марина по болезни пропустила занятия вот и пришла узнать пройденные темы.

- Что-то часто она стала болеть, раньше за ней этого не наблюдалось, - не сдавалась Вика.

Звягинцев не говорил Вике всей правды. Марина не раз приходила к нему в каюту на «Онде» по вечерам просто так, поболтать за ужином с шампанским. Но этим встречам он не придавал никакого значения, так как между ними ничего такого не было, и быть не могло. Притом это еще было, как говорится, до Вики.

Дело о краже со склада он закрыл, собрав достаточно доказательств по инсценировке похищения сапог, и направил все материалы, как и положено, с подробным рапортом своему руководителю Крольчихину. Из канцелярии генерального директора ему позвонила секретарь и сообщила, что Крольчихин в больнице на операции, решается вопрос о кандидатуре временно исполняющего обязанности начальника службы безопасности, а пока его вызывает директор по персоналу Шамов на беседу. Беседа была откровенной и не из приятных, в ней схлестнулись две позиции, два диаметрально противоположных взгляда на действительность.

Директор по персоналу встретил Звягинцева сухо. Прохаживаясь по кабинету, обставленному мягкой мебелью и покрытому ковровыми дорожками, исподлобья бросал косые взгляды на собеседника.

- Так вот что, уважаемый заводской оперативный, до твоего прихода, прямо надо сказать, все было спокойно. А теперь что? - начал он, - Жалобы так и сыплются по поводу твоей кипучей деятельности. Да ты людям кислород перекрываешь, дышать не даешь. Все у тебя воры и жулики. Хотя бы взять один факт - эту кражу сапог. Налицо формальные признаки кражи. Был ночью вскрыт склад? Был. Обнаружили на дороге тележку с товаром, брошенную преступниками? Да. Исчезли сапоги со склада? Исчезли, их теперь там нет. Чего тебе еще, Звягинцев, надо? И нечего ходить, вынюхивать да копать. Оформи протоколом кражу и все тут. Нечего печься о других. Никто не заставлял их заказывать эти сапоги. Доверили - пусть сами и разбираются. Это к заводу не относится. И что у тебя еще за разборка с сахаром? Кто тебе поручал?

- Да, я занимаюсь сахаром, - ответил спокойно Звягинцев, - обратились ко мне за помощью представители ряда цеховых коллективов.

- Ну, ты это брось, не шустри. Не наше дело, пусть обращаются в органы. Понял? И повторяться не буду.

- Я с вами не согласен. Какая-то шайка жуликов, прикрываясь организацией при мэрии города, с легкой руки заводского профсоюзного комитета развернула компанию по обеспечению заводчан сахаром, а в результате, собрав у доверчивых деньги, испарилась. И получается - ни сахара, ни денег. Рабочие поверили прежде всего профсоюзу и администрации завода, допустивших деятельность компании у нас здесь. А теперь что - в кусты? Мол, знать ничего не знаем об этих проходимцах. Да вы посмотрите, какие "липовые" квитанции они выдавали организаторам-ротозеям, иначе не назовешь, при сдаче собранных денег на сахар. Мы с вами виноваты, прежде всего, за эти безобразия на нашей территории, - возмущенно доказывал Звягинцев.

- Хватит! - прервал его Шамов.- Много рассуждаешь, Звягинцев. Я вижу, ты не привык к спокойной жизни. Била тебя жизнь, но урок не пошел впрок. Занимайся-ка лучше "несунами" на заводе, а то, глядишь, они по винтику да гаечке весь завод растащат. Это тебе не сахар да сапоги, а посерьезнее дела. И вот еще что, хватит подозревать руководителей. Все они у тебя эдакие акулы да хищники. А, между прочим, на этих хищниках завод держится. Понял?

Звягинцев опустил голову и напряженно молчал. Не было смысла больше перечить. Все и так ясно. Дальнейшее сопротивление - бессмысленно и выглядело бы наивно с его стороны. Кто, как не Шамов, знал во всей красе картину преступности и коррупции на заводе.

Но Звягинцева поразила перемена в нем. Раньше Шамов поддерживал его, давая зеленую улицу в делах, а сейчас? Полная противоположность в поведении.

«Что произошло с ним?» - ломал голову Звягинцев. И сам приходил к ответу: «Устал, видно и его скрутили либо попросту «купили». Жить в достатке и без волнений, куда заманчивее, чем в адовых трудах и нужде. И пусть замолчат совесть и правосознание».

Ничем особенным не выделялась погода в феврале, разве только перепадами: то оттепель, то мороз. В жизни завода он обозначился приездом главы правительства России. Гайдар посетил крейсер «Петр Великий», а его показать было необходимо, чтобы выклянчить у Правительства средства на достройку. Предвыборная кампания охватила всю матушку Россию, как-никак возрождалась Госдума. Борьба между кандидатами шла ожесточенная, партии и коалиции «поливали» друг друга, как только могли, используя и трибуну, и средства массовой информации. Модным стало «хождение в народ».

Митинг проводился в инструментальном цехе. Гайдар в окружении приближенных с импровизированной трибуны обращался к заводчанам с призывом поддержать на выборах Ельцина и его команду. Он высказывал свою озабоченность и опасения по поводу захвата власти коммунистами либо сторонниками Жириновского или Явлинского.

Не дай бог, если какая-либо руководимая ими партия получит преобладающее большинство в Думе, тогда неминуем роспуск правительства и большие перестановки во всех структурах власти и управления, а может даже произойти переворот с возвратом на старые позиции. Вопросов было мало, так что вскоре немноголюдный митинг был окончен. Присутствующие на нем фотокорреспонденты вылавливали выходящих из цеховых ворот участников митинга и забрасывали вопросами.

Корреспондент немецкой газеты с переводчиком преградили дорогу Звягинцеву и атаковали вопросами. Отказаться Звягинцев счел некорректным и, обдумывая каждую фразу, отвечал на вопросы о том, как он относится к Гайдару и его выступлению, к проводимому им курсу в экономике. Задумываться над ответами Звягинцеву не надо было, они у него давно созрели. Он полностью одобрил выступление Гайдара, его политические взгляды и проводимую им реформу в экономике и отнес Гайдара к команде Ельцина, настроенной по-боевому. Не упустил случая и отозваться о Борисе Николаевиче как о хозяйственном, деловом человеке в государстве, способном «горы свернуть».

Корреспондент записывал ответы Звягинцева на магнитофон с переводом на немецкий и без перевода.

- Вот господа, моя позиция, прошу извинить, большего добавить не могу, думаю, достаточно, да и времени нет. Извините...

Корреспондент с переводчиком поблагодарили, улыбка не сходила с их лиц, чувствовалось, что они были удовлетворены ответами.

Наступило некое затишье в криминальной жизни завода, притихли по-видимому жаждущие наживы за счет завода, как-никак и раскрытые кражи стали достоянием обсуждений и пересудов в заводских коллективах, кулуарах заводоуправления.

Звягинцеву приходилось не только выкладываться по службе, но и изрядно попотеть над составлением лекций теперь уже и в Университете.

Субботы и воскресения проводил в читальном зале. Это был труд не из легких. Особое внимание уделял такой дисциплине, как «Теория государства и права». Эта наука в настоящее время претерпевала ревизию своих фундаментальных положений. Марксистско-ленинская философия, претендовавшая на роль науки наук, канула в небытиё, другие науки освобождались от перенасыщенности "шлаками" марксизма-ленинизма. Искусственно созданный фантазией, так называемых творцов истории человеческой - диалектический и исторический материализм, запечатленный в огромном количестве томов, превратившихся в груды макулатуры, стал тем памятником в назидание потомкам, которого нужно бояться, обходить, как указатель дороги в никуда. Благодаря этому памятнику Россией пройден сусанинский путь. И вся правовая литература, как впрочем и сама наука, оказалась непригодной для новой, пробуждающейся молодой России.

Новых вузовских учебников и пособий ожидать в ближайшее время не приходилось. «Свежеиспеченное» пособие по теории права удовлетворяло лишь программу средних школ. И этим пособием приходилось пользоваться студентам - по пословице «На безрыбье и pак - рыба».

Вот и вынужден был Звягинцев часами «перелопачивать» кипы газет и журналов, выписывая, собирая по крупицам новые, несмелые взгляды правоведов по той или иной теме теории государства и права, зная, что студенты вынуждены в основном довольствоваться его лекциями.

Отношения на работе становились все более натянутыми и до боли в душе неприятными. Звягинцев с тяжелым чувством пересекал проходную, он шел, как на казнь. Вокруг него складывалась какая-то изоляция, создаваемая и подогреваемая Думским. Если с первых шагов работы Звягинцева тот как-то еще поддерживал его, то теперь в открытую был солидарен с теми, кого Звягинцев разоблачал, как бы оправдываясь: «Вы, уж извините, охрана здесь ни при чем, это «опер» устанавливает свои порядки».

Он наглел с каждым днем, особенно с назначением на должность исполняющего обязанности начальника службы безопасности на время болезни Крольчихина. А помог ему в этом назначении приятель Шамов - директор по персоналу. Долго ему пришлось уламывать генерального, доказывая не реализованный «талант» Думского.

Первый день в новой должности Думский ознаменовал своим «важным» творением - приказом на трех страницах, посвященному борьбе с расхитителями и усилению режима на заводе. Но, по сути, истинная его подоплека содержалась в последнем пункте, послужившем началом гонения и выживания неугодного «опера».

Ему вменялось приказом начинать работу в 7 часов утра, с обхода всех постов по периметру, а Вике как работнице охраны - с 9 часов. Думский торжествовал. Подъем в 5 утра и отбой в полночь – слишком изнуряющий режим.

Кто-кто, а Вика знала методы своего начальника и молча вздыхала. Она понимала, на этом Думский не остановится. Ох, сколько нервов помотает себе и ей с Федором. Теперь они уже порознь уходили и на работу и с работы. Звягинцев уговаривал ее не подниматься в такую рань вместе с ним, он сам способен приготовить завтрак, но где там, Вика была непреклонна. В душе она чувствовала и некую вину за собой: «Нужно было вести себя построже с этой троицей, а теперь приходится пожинать плоды».

Весна 1994 года пришла рано. Уже в первых числах марта - ощутимое потепление. Снег сошел, только во дворах, где не пробиться лучам солнца, еще разбросаны снежные грязные островки.

Для Звягинцева этот весенний первый месяц - самый ожидаемый, когда с облегчением можно сказать: «Все - к зиме возврата нет, впереди - долгожданное лето». Приятная оттепель, нежное, ласкающее солнце и звонкие трели принесших на крыльях весну птиц - все это радовало и бодрило. Тянуло на природу к Финскому заливу, пробуждающемуся от зимней спячки, оглашаемому гудками судов, открывающих навигацию на Неве.

В кабинете становилось душно от жары, батареи отопления «жарили» на всю мощь, вот так бы им зимой...

Солнце вдобавок слепило своими лучами, так что открытая форточка не спасала положение. Клонило ко сну, и самочувствие становилось неважным.

«Ну что поделаешь, - пытаясь взбодриться, успокаивал себя Звягинцев, - таков переходный период в природе».

Он сидел за столом и пытался сосредоточиться на отчете за первый квартал. Расчертил лист для статистической справки, подвинул толстый журнал регистрации по числам больших и малых хищений и приступил к их группировкам по предмету хищения, лицам, размерам похищенного. Отдельно - раскрытых и нераскрытых, в стадии производства, краж.

- Все в трудах, да в трудах наш батюшка, яки пчелка, - вдруг услышал он в открытую дверь.

На пороге стояла Вика и улыбалась.

- Не знаю входить, или нет. Вдруг, какую важную бумагу строчишь, боюсь помешать.

- Ну, хватит тебе иронизировать, - вставая из-за стола навстречу, прервал ее Звягинцев. - Кому нужны эти труды? Ты думаешь, у кого-то болит голова от моих пугающих цифр? Да хоть сгори все синим пламенем - никому и дела нет. А я, Вика, не могу смотреть на весь этот, извини за выражение, бардак, творящийся вокруг, и как белая ворона мечусь, машу беспомощно крылами среди этого бардака, где честь и порядочность давно уже не бытуют и вызывают недоумение.

- Ну, перестань, не хандри, не распускай нюни, не к лицу тебе. Готовься к завтрашней "пытке",

- Что случилось? - изумился он.

- Да ничего особенного, просто нас с тобой приглашают на новоселье. Старшине охраны Рае выделили за заслуги однокомнатную квартиру. Будем обмывать.

- Постой-постой, Вика. За какие такие услуги? Я знаю, но ведь там будет вся эта братия.

- Конечно, Думский и его компания, в том числе Шамов. Нас и бухгалтера Лиду непременно просят быть.

- Ну, ты Вика, извини. Я не могу, ты иди, а я - нет. Во-первых, гусь свинье не товарищ, во-вторых, у меня завтра, в субботу с девяти занятие в Университете.

- Ты меня тоже извини, Федя, но для Раи до ваших взаимоотношений нет дела – это, во-первых, и она уважает нас. Так не посрамимся и мы своим отказом. А во-вторых, прибудем в разгар застолья, когда все наши косточки будут «перемыты» - примерно часам к двум - и не пострадают твои занятия. Поедешь в Университет «при параде», я пока подготовлюсь здесь. Так что возвратишься, и сразу пойдем к Рае, пять минут ходьбы всего-то. Не дай повод злорадствованию, будь выше этого. Договорились? Пойми, они и рассчитывают на то, что ты откажешься, задетый за живое. Не дай им торжествовать над собой.

Звягинцев молчал, стоя у окна, и не находил ответа. Такого поворота событий он не ожидал. Сидеть за одним столом с теми, кто был по другую сторону баррикады, он не желал. Как быть? Он понимал, что Вика отчасти права, но как переломить себя? Ведь согласно логике сложившихся отношений, он и должен был отказаться от приглашения. Но приглашена, как он стал догадываться, лишь Вика. Вика, конечно же, пойдет во имя дружбы с женщинами отдела. «Может на это и рассчитывал Думский?»- подумал Звягинцев. Он отошел от окна, прошелся по кабинету. Вика понимала, как он боролся сам с собой, и молча наблюдала, не торопила с ответом.

- Дома решим, Вика. Дай обдумать. Как снег на голову, это приглашение, - ответил Звягинцев уклончиво.

Глава 7. 5 марта

В этот субботний день утро выдалось теплым и безветренным. В метро немноголюдно, как бывает в будничные дни. В электропоезде много свободных мест. Звягинцев уселся на трехместное сиденье рядом с девушкой, которая почему-то улыбалась ему, но он не придал этому значения. Озабоченный предстоящими занятиями, он еще раз перечитывал свою лекцию «Понятие правовой нормы и ее структура». Тема была несложной, но повторить не мешает.

- Федор Иванович, «Гостинка»- проедете остановку, - сказала девушка, все также улыбаясь.

- Да-да, спасибо, - ответил он и, посмотрев на нее внимательно, узнал студентку из 402-й группы, а вот фамилию, к сожалению, не помнил.

Да, разве всех их упомнишь. Вон их сколько учится на дневном и на вечернем отделениях.

Короткий путь от "Гостиного двора" до "Сенной", а там и рукой подать до Электромеханического техникума на переулке Гривцова, где университет арендовал свободные аудитории для своих занятий. По дороге студентка напомнила свое имя, её звали Людмилой. Она оказалась очень разговорчивой, говорила, как ей нравится учиться в университете, нравятся преподаватели и студенты группы. Особенно любит философию, теорию государства и права, английский язык. Незаметно за разговорами подошли к зданию техникума.

Студенты встретили Звягинцева восклицаниями:

- Ну, Федор Иванович, у вас, наверное, сегодня торжественное событие. Вы сегодня выглядите потрясающе - заявила одна из студенток.

Звягинцев в душе ругал себя за этот праздничный наряд: бордовый пиджак да цветастый галстук. В таком наряде он выглядел, как заправский питерский бизнесмен, у которого все в порядке, полный достаток в жизни.

- Ну, что поделаешь, господа. Приходится экономить время. После занятий должен быть на приеме. И, как говорится, «с корабля - на бал», - оправдывался он.

Занятия, как всегда, прошли незаметно быстро. После теоретического разъяснения отдельных понятий он дал каждому задание определить в статьях уголовного кодекса структуру содержащихся в них норм.

Задание было не таким уж простым, как казалось на первый взгляд, но многие студенты справились. Звягинцев имел свой метод ведения занятий. Он приучил студентов внимательно слушать и конспектировать лекции, ибо за этим последуют практические задания для каждого. Поэтому мысли студентов в облаках не витали - не до того. Срамиться перед Звягинцевым не хотелось. Он только по практическим заданиям мог уже определить знания того или иного студента, его отношение к предмету. Считай, итоговая оценка по его предмету тебе выставлена еще до экзамена. Это знал каждый, и потому работали на его занятиях дружно. Пассивность исключалась.

Был такой эпизод на лекции по римскому праву. Студент и студентка встали, не спрашивая разрешения у изумленного Звягинцева, вышли из аудитории.

- Не удивляйтесь. Федор Иванович, - пояснил староста, - эта парочка свободного поведения. Они считают, что если платят за обучение, значит, вправе, в любое время покидать аудиторию на перекуры и кафе, другие преподаватели не реагируют.

- Ну, нет уж, так не пойдет, - возмущенно ответил Звягинцев. - Вы, наверное, забыли о своей будущей профессии юриста. Юрист – это, прежде всего уважение к закону, порядку, самодисциплина.

На следующем занятии, как только парочка встала и приготовилась покинуть аудиторию, Звягинцев произнес:

- Что ж, господа студенты, извините, заговорил я вас. А вам спасибо, - обратился он к парочке, - за напоминание о перерыве. Прошу всех на перерыв.

После этого случая парочка вела себя подобающим образом.

Когда Звягинцев возвратился с занятий, солнце щедро разбрасывало лучи с безоблачного неба. Асфальт был сух и чист. Все бы хорошо, если бы не это новоселье, наводящее тоску. Дома встретила Вика, поглядывающая на часы.

- Ну, наконец-то, явился. Боялась, что передумал. Идем быстрее, и так опаздываем на много, - ворчала она.

Выглядела Вика превосходно. Как всегда, высокая прическа, подкрашенные брови и губы, белая нарядная блузка и узенькая короткая юбка бордового цвета сильно молодили ее. Девчонка, да и только.

Не давая Звягинцеву пройти в комнату, она с порога приняла у него кейс и поставила тут же, в прихожей, набросила на плечи легкий голубой плащ, и они пошли.

Кое-как, с расспросами они отыскали новую квартиру Раи. Она сама открыла им дверь. Щеки Раи пылали, и вся она светилась, нарядная в своем зеленом бархатном платье.

- Проходите, заждались, думали, не придете. Я бы очень обиделась. Вы для меня самые дорогие гости, - ворковала она, радуясь их появлению.

Поблагодарив за цветы, она, подталкивая нерешительного Звягинцева, провела их с Викой в комнату.

- О! Наконец-то, - протяжно произнес уже достаточно захмелевший Шамов,- жаль, что за опоздание не предусмотрены наказания, а то бы на полную катушку вкатил тебе, Звягинцев, строгача, так и знай. Наша Вика тут ни при чем, небось тебя долго уламывала. Ну-ка Думский, налей ему штрафную. Пусть знает, как не уважать коллектив. Звягинцев с первых минут почувствовал себя не в своей тарелке. Вику пытались усадить между Шунтаковым и Шереметьевым по другую сторону стола, но она категорически отказалась и ей принесли стул, усадив рядом с Федором.

- Это уже домострой, Звягинцев, так не пойдет, - категорично заявил Шамов,- ты уж извини, но она еще не твоя, у нее пока свой коллектив есть. Они дружат годами, а ты здесь новичок - без году неделя, а туда же - в чужой монастырь да со своим уставом. Ты сегодня есть – завтра тебя нет, а ей жить с нами. Ты-то ведь, как мне кажется, не с нами.

И он уставил свои красные бычьи глаза на Звягинцева. И тут, как всегда, вставил свое «своевременное» словцо Шунтаков.

- Запомни, Звягинцев. Кто не с нами - тот против нас. Правильно тебе говорят старшие по званию.

Чувствовал себя Звягинцев невыносимо. Он понял, что слишком нежеланный гость для этой честной компании, осмелевшей от хмельного. В трезвом бы состоянии никто не посмел на него набрасываться таким образом.

- Что вы пристали к нему? У него и в мыслях нет того, чего ему приписываете, - пристыдила их Рая, - дайте человеку покушать спокойно.

Но Шамов не унимался:

- Я так понял, дорогая наша Вика, это у вас последний шанс, вернее попытка наладить семью. Ты-то себе еще найдешь и не такого - вон какая красавица, а ему-то; пожалуй, поздновато делать выбор. А как он, Вика, по мужской части, а? - и Шамов залился смехом.

Все, как по команде, прекратили разговоры и притихли в ожидании Викиной реакции. Наступила томительная пауза. Вика, однако, не растерялась, и вызывающе глядя на Шамова, спокойно ответила:

- Вы хотите знать, каков он в постели? В постели он - что надо, - и она подтвердила это жестом, подняв большой палец, - другого не нужно.

- Ай, да Звягинцев, - закачал головой Шамов - ай, да сукин сын, и возраст его не берет. Но учти, мы тебе просто так Вику не отдадим, понял?

И он одним махом опрокинул угодливо налитый Шунтаковым стакан водки.

Думский не ожидал прихода Звягинцева, он надеялся, что Вика придет одна. Ох, как он этого хотел. Это был шанс еще раз убедить Вику не делать ошибку, ведь она еще так молода, а со Звягинцевым она зачахнет. Скрутит он ее своим характером - век свободы не видать. Он сидел напротив Вики, пытаясь поймать ее взгляд своими влюбленными и разнесчастными глазами. Но Вика отводила глаза в строну, не давая ему повод продолжать застольную игру взглядов.

Пьянка достигла своего высшего накала, каждый наливал себе, сколько хотел, пили, ели, стремились перекричать друг друга. Затем начали приставать к женщинам: все были свободны, кроме Вики. Мужчины потеряли контроль над своими поступками, они поочередно липли то к Рае, то к Лиде, лезли целоваться. А те не упорствовали, кокетничали, давая себя обнимать и целовать.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒