Консерваторы 4 страница

* * *

Не проходит и четверти часа, как тяжелая дверь главной башни морской крепости Принцев распахивается вновь, и из неё выскакивает Гарри. С громким топаньем, отчаянной руганью и яростными слезами он мчится по внутренней галерее замка, не думая, куда бежит, но лишь мечтая оказаться где угодно, только подальше от семейки этих невыносимых ублюдков, проклятых извращенцев, неимоверных извергов, истинных выродков...

— Поттер, стой!

Крик Снейпа только подстегивает Гарри, добавляет ему скорости, ярости, ненависти. Впрыскивает в кровь львиную дозу адреналина.

Гарри бежит, не разбирая дороги: по каким-то галереям и коридорам, перескакивая через несколько ступенек, дважды чуть не оступившись и не сорвавшись вниз кубарем, спускается по витой лестнице, прыгая прямо по кадкам с экзотическими цветами и спугнув стаю возмущённо заклекотавших павлинов, пересекает внутренний дворик, чтобы вновь скрыться в лабиринте коридоров и лестниц.

Гарри слышит за собой звуки погони, голос зовущего его Снейпа, крики потревоженных павлинов и вопли вездесущих чаек. Но оглушительней всего — стук собственного сердца, хрип сорванного дыхания и пламенеющая, сжирающая изнутри ярость.

Он забивается в какой-то полутёмный угол, упирается горячим лбом в холодный камень стены и пытается дышать на счет. Раз, два... Он ничем не обязан этим ублюдкам... Три, четыре... Если кто-то из них ещё хоть раз заикнётся... Пять, шесть... Ненормальные... Семь... Как же он мог хоть на мгновение поверить Снейпу? Как? Как? Как?..

Быстрый стук каблуков по каменному полу, шелест ткани.

— Поттер, — голос глухой, хриплый, ненавистный. Там за спиной. Враг. Гарри трясущейся рукой тянется за палочкой.

— Поттер... Гарри, успокойся, — тяжёлый вздох, ещё один.

Шумное дыхание.

— Гарри, просто успокойся, — требует приблизившийся вплотную голос.

Гарри резко разворачивается, взмахивает волшебной палочкой и тычет ею чуть ли не в нос своего преследователя. Снейп отступает. Гарри открывает рот, пытаясь что-то сказать, но из горла вырывается только полузадушенный хрип. Снейп отступает ещё на шаг. Гарри следует за ним. Палочка в руках трясётся. Всё внутри тоже трясётся. Гарри кашляет, пытаясь вспомнить, как говорить. Снейп опять отступает.

Гарри всё-таки удаётся прохрипеть:

— Значит, вот для чего я вам понадобился? Да? Вот для... этого?

— Забудьте о тех словах. Это всё не имеет значения... Мы же договаривались с вами... мистер Поттер, — вкрадчиво шелестит Снейп. Его открытые ладони поднимаются вверх, показывая, что бояться Гарри нечего. — Я лично от вас ничего такого не хочу. Вы помните об этом?

— Да? — издевательски тянет Гарри, размахивая волшебной палочкой, с которой сыплются разноцветные искры. — А вот ваш мерзкий дедуля хочет. А вы, как я понял, очень послушный внучек. Выполняете все желания дедушки.

— Вы всё не так поняли, мистер Поттер, — уговаривает Снейп, отступая ещё на шаг.

— Очень тяжело ошибиться, когда тебе насильно щупают живот и вовсю радуются твоему здоровью и магической силе... — шипит Гарри, наступая на пятящегося Снейпа.

— Мы ведь договаривались с вами... Я же просил вас просто помолчать и потерпеть, что бы вы ни услышали...

— Я и так достаточно терпел... — выговаривает Гарри по слогам, пытаясь удержаться от безумно соблазнительного — до белых пятен в глазах и стучащих молоточках в висках — Crucio.

Неторопливый стук палки по каменному полу. Командный окрик хриплым голосом:

— Что, Северус, даже с мальчишкой справиться не можешь?

— Ангелиус... — кривится Снейп и кричит, не отводя глаз от трясущегося от ярости взъерошенного и красного Гарри: — Дайте же нам поговорить, сэр! Наедине!

— А зачем? — грохочет старик мощным басом. — Мальчишка уже сколько дней твой наречённый, Северус? И до сих пор целый! До сих пор пустой!

Снейп и Гарри задыхаются от гнева вместе: Гарри не отводит глаз от покрывшегося багровыми пятнами лица Снейпа, Снейп не сводит глаз с трясущейся волшебной палочки Гарри.

— Всё же ты не мой внук, Северус! Твой папаша испоганил тебя окончательно своей холодной маггловской кровью. Это единственная причина, по которой мальчишка до сих пор болтается без толку и не выполняет свое истинное предназначение...

— Какое такое предназначение? — орёт Гарри.

— Сэр! — рявкает Снейп. — Да замолчите же вы, наконец!

Оба с ненавистью глядят на величественного старика, опирающегося на посох.

— Мой мальчик, — Ангелиус Принц гадко ухмыляется, демонстрируя полный рот удивительно белоснежных зубов. Непонятно, к кому он обращается: смотрит он то на Гарри, то на Снейпа — попеременно. — Обеспечить род Принцев наследником — твой долг!

Глава 18. Что ты лопочешь?!.. Что ты мелешь?!.. Что ты несёшь?!..

— Обеспечить род Принцев наследником — твой долг!

Глухие рокочущие звуки складываются в безумные слова, что чумой проносятся по лабиринту коридоров, эхом отражаются от бесчувственных стен, возвращаются назад и нападают стаей бешеных псов. Их оскаленные морды насмехаются над Гарри, острые клыки разрывают его жизнь на куски, крадут надежды и мечты, сжирают заживо...

Гарри рычит в ответ. Скалит зубы не хуже самого ярого из псов.

«Не дождётесь!» — проносится в яростно пульсирующей от боли голове.

Дыхание опять перехватывает, и Гарри борется с собой изо всех сил. Сейчас ему станет лучше, сейчас он вспомнит, как дышать, как говорить... Сейчас он всё выскажет... За ним не заржавеет... Сейчас он разнесет здесь всё по кирпичику, не оставит камня на камне.

«Выродки, извращенцы, уроды, психи!» — стучит в голове бурлящая кипятком кровь.

Гарри глубоко вздыхает и облизывает солёные губы. Сейчас он им покажет мистера Гарри Джеймса Поттера — несбывшуюся надежду продолжения рода Принцев!

Треск взрывает затянувшуюся паузу.

Факелы вспыхивают ярче, взвиваются огнём до потолка, лижут холодный камень. По полу текут огненные ручьи.

Красиво...

— Поттер! — грубый, хриплый окрик отрывает Гарри от любования рекой рыжего пламени, извивающейся у его ног, потрескивающей разноцветными искрами.

Это Снейп — застыл посреди коридора соляным столбом. Лишь чёрные глаза сверкают в свете пляшущего огня, посеревшие губы сжаты в тонкую линию, лицо не просто бледное — оно абсолютно белое: уродливые багровые пятна на скулах словно стерла невидимая рука. Она же нанесла на лицо волшебные белила, втерла их в каждый дюйм кожи и всё покрыла бесцветным лаком. И вот уже искусная белая маска скрывает настоящее лицо. Теперь ни движения, ни даже дыхания свободного. Ведь чуть что — и потрескается иллюзия безмятежного спокойствия, покроется уродливыми шрамами, рассыплется в пыль, обнажит нагие мысли и чувства, рвущиеся из глубины. Так что: играй, лицедей, играй!

И тот лицедействует: неспешно поднимает руки, показывая Гарри, что в них нет волшебной палочки, что он безоружен, и его губы медленно-медленно, словно нехотя, словно им мучительно больно, двигаются, исторгая бьющее по голым нервам, тягучее, одергивающее, низкое:

— Поттер...

Гарри ловит взгляд Снейпа — непроницаемо-холодный, пустой — и наблюдает, как дрожит искусная маска равнодушной отстранённости. Может, Снейп думает, что его слова, голос, дыхание, движения надежно прячут настоящие чувства, но Гарри уже вовсю пьёт его страх, истекающий из трепещущих ресниц, пульсирующей жилки на шее, подрагивающих тонких пальцев, ослепляющей темноты, прячущейся в глубине широко распахнутых глаз.

Это до жути забавно, и Гарри фыркает, пытаясь сдержать плещущийся на поверхности глупый смех.

Снейп дёргается. И опять замирает.

А потом он вдруг отбрасывает свой излюбленный командный тон. Его низкий голос согревает лучше огня, потрескивающего и свивающегося в кольца на каменном полу, когда он зовёт негромко:

— Гарри...

Гарри вглядывается в мертвенно-бледное лицо, подмечая капли пота на высоком лбу, трепет ноздрей ястребиного носа и глубокие тени от густых ресниц, когда они на мгновение прикрывают сверкающие чёрные глаза.

— Гарри... — тёплой лаской обнимает голос и, не встречая преград, проникает так глубоко вовнутрь, что достает до сердца, обезумевшей птицей бьющегося в тесной клетке, пытающегося вырваться на свободу и улететь вдаль. — Гарри, пожалуйста...

Немыслимое слово, сорвавшееся с тонких бледных губ, оплетает ярость Гарри своей шелковистой паутиной...

— Гарри, успокойся, пожалуйста...

...связывает гнев...

— Гарри, выслушай меня, пожалуйста...

...притягивает к себе всё внимание, до последней крохи, так что Гарри неосознанно тянется к источнику этого чудесного тепла и делает один шаг вперёд. Рожденный его магией огненный змей шипит, спеша выскользнуть из-под ног своего благословенного родителя.

— Гарри, — шепчет Снейп низким, тяжёлым голосом. В нём — уютное тепло, искренняя забота и нежность. — Мы договаривались. Ничего не изменилось. Ты и только ты решаешь. Я не насильник. Я тебя и пальцем не трону без твоего согласия. Ты ведь помнишь об этом? Всё будет хорошо... Успокойся... Пожалуйста...

И наконец пламя факелов оставляет в покое облизанный многочисленными языками потолок и возвращается в предназначенные для него кованые гнёзда, чтобы погрузиться в ленивую дрёму едва мерцающих искр. На потолке и стенах остаются чернеющие метки горячих ласк. А каменный тупик, только что освещённый не хуже, чем открытый внутренний дворик крепости погожим солнечным днём, погружается в дрожащую полутьму.

Гарри глубоко и шумно вздыхает. И видит, как переводит дыхание Снейп, облизывает губы, как почти незаметно расслабляются его плечи, обтянутые чёрной мантией.

Огненный змей последний раз дёргается на полу и растворяется в воздухе, оставив после себя запах перегоревшего страха.

Грубый бас Ангелиуса Принца вдребезги разбивает хрупкое мгновение тишины:

— Истинное чудо! Никогда не видал такого! За все свои триста семьдесят четыре года ни разу не видал мага сильнее! — радуется старик и потирает руки от удовольствия, оглушительно хлопает в ладоши. — О, славный в веках Мордред-прародитель! Я, твой отчаявшийся и неблагодарный потомок, уж думал, что ты окончательно проклял наш род — семь поколений девок и ни на что негодных сквибов... И вот оно — счастье!.. — жутковатый хохот старого Принца разносится по гулким коридорам.

Гарри крепче сжимает волшебную палочку, которая ему сейчас явно пригодится. Судорожно тянет носом воздух, в котором всё ещё чувствуется запах гари. Трясёт головой, словно пытаясь избавиться от пробравшихся внутрь нежных, успокаивающих слов. Готовится к битве не за жизнь, но за честь.

Лицо Снейпа кривится, как от боли. С его уст вновь срывается немыслимое слово, которое, как думал Гарри, ему никогда не доведётся услышать от Снейпа:

— Пожалуйста, Гарри, не спеши... Я разберусь с ним... И мы поговорим... Пожалуйста...

Они смотрят друг другу в глаза. Взгляд Снейпа — испытующий, пронзительный, проникающий прямо в душу. Глубокий вдох, тёмные ресницы медленно опускаются, и Снейп одним резким движением поворачивается к Гарри спиной, словно забыв, что в его сторону направлена чуть подрагивающая во вспотевшей ладони волшебная палочка.

Сердце бьётся так быстро, что Гарри едва осознает рокочущий нескрываемым довольством бас старика:

— Северус, ты сделал мне чудесный подарок, введя в наш род такого сильного мага... Я счастлив, что дожил... О, благословенный Мордред-прародитель, я всё же дожил до этого великого дня!

Снейп неподвижен. Его беззащитная спина звенит напряжением — Гарри готов поклясться, что чувствует на губах прилипчивую горечь сомнений Снейпа, его кислый страх, солёное недоверие. Кажется, они висят в воздухе тяжёлой предгрозовой духотой, но всё исчезает в одно мгновение, как и не было (а было ли?). И Снейп в развевающейся чёрной мантии стремительно идёт к громогласно разглагольствующему белобородому старику, сверкающему чёрными безумными глазами и размахивающему одной рукой, а второй в порыве радости колотящему об пол витым деревянным посохом. С каждым ударом посоха разноцветные искры и шипящие огненные шары разлетаются по тёмным углам глухого коридора.

— О, Мордред Великий! Неужели я, недостойный, дождался твоей несказанной милости, и ты позволишь мне услышать детский смех в этом каменном склепе!

Взгляд, которым старый Принц награждает Гарри, воистину плотоядный. Рот старика, полный белоснежных зубов, кривится в широкой ухмылке. Громкий хохот впивается в уши.

— Счастье-то какое! — грохочет бас, вызывая у Гарри тянущую боль внизу живота. Гарри никак не может выкинуть из головы произошедшее в башне: как казавшийся безобидным старик вдруг набросился на него безо всякого предупреждения, грубыми и сильными пальцами измял живот и беззастенчиво сжал там, где никто и никогда к Гарри, кроме него самого, не прикасался... Безумие какое-то!

Снейп останавливается перед своим прадедом. Старик — высокий и грузный в старомодной серебристо-серой мантии с вышитыми серебром звездами — возвышается над своим правнуком на полголовы сам по себе, и ещё две головы его росту добавляет сверкающий вышитыми серебром лунами колдовской колпак.

Снейп что-то говорит старику, но так тихо, что Гарри его слов совершенно не разобрать. Зато реплики рокочущим, всё более раздражённым и даже разъярённым басом слышны очень даже чётко. И Гарри многое бы отдал, чтобы никогда не слышать этих слов.

— Как это «нет»?! Да какие у тебя могут быть причины лишать меня долгожданных внуков? Что ты лопочешь?!..

— Какой-такой школьник? Зачем ему школа? Какие пауки? Что ты мелешь?!..

— Да у него здоровья на троих таких, как ты, хватит! Какая-такая кома? Какая болезнь? Нет нужды ему восстанавливаться! Что ты несёшь?!..

— Да будь он хоть грязнокровкой — мне это безразлично! Такую-то силищу никакой самой чистейшей крови не переплюнуть! Это тебе не красноволосый щенок со средненькой родословной! Это лев, который поднимет наш род на недосягаемую высоту!

И последнее, когда смертельно бледный Снейп уже направляется к Гарри резкой дёрганой походкой, так непохожей на его всегдашнее плавное и стремительное движение:

— Прокляну! — грохочет разъярённый старик, потрясая посохом. — Лишу наследства! Отлучу от рода!.. Мальчишка упёртый! А ну вернись! Вернись сейчас же!

Но «мальчишка» даже головы не поворачивает, продолжая свой неспешный путь по направлению к Гарри. Лицо Снейпа искажено от едва сдерживаемой ярости: маска соскочила, обнажая корчащегося от боли и гнева человека.

И по крепости уже летит магически усиленный хриплый голос старика:

— Да твоя мать уже сто раз перевернулась в гробу! Она честью пожертвовала, чтоб род Принцев возродить! Моего проклятия не убоялась! С магглом связалась, дурочка, чтоб ты магом уродился... А ты плюешь сейчас на её муки! Проклятый полукровка! Лягушачья кровь!

Снейп останавливается, не дойдя всего пару ярдов до прислонившегося спиной к холодной каменной стене Гарри. Старик продолжает орать. Руки Снейпа сжимаются в кулаки. Лицо бледнеет ещё больше. Губы кривятся в уродливой полуулыбке, обнажая стиснутые зубы.

— А может, все твои причины — ложь?.. Ты, холодная маггловская кровь, наверняка, просто не можешь!.. Точно! В яблочко! Да иначе давно и жена была бы, и дети... Ты, наверное, и не знаешь, как детей делать! Кровь-вода!

Зажмуренные глаза распахиваются, обнажая пылающую черноту.

С противоположной стены с грохотом валится на пол кованый светильник: раскалённые докрасна угли рассыпаются по тёсаным камням, потрескивают в гулкой тишине, разрываемой воплями старика, стуком сердца и сиплым, рваным дыханием.

— Что? Или промолчишь?.. Значит, я прав! Ты не можешь!.. Да кто бы от такого сладкого персика отказался?! Не поспешил бы сделать своим?!.. Точно не можешь! Не мужчина!

Гарри ловит взгляд Снейпа — и больше не может отвести глаз, словно зачарованный пульсирующими зрачками в чёрной глубине. Подбородок Снейпа высоко поднят, в искажённых гневом чертах лица легко читается ненависть, боль и ожидание насмешки.

Смеяться абсолютно не хочется.

— Сейчас мы уйдем отсюда... — тихо говорит Снейп. Безжизненно. Тускло.

Его голос ужасно хриплый, словно всё это время он орал оскорбления старику в ответ. Но Гарри знает, что Снейп не повышал голос. Вообще.

Снейп делает шаг вперед — и старик взрывается тирадой, подрывая и Снейпа, и Гарри, и всё, и вся:

— Раз ты не можешь — я смогу! Род Принцев не погибнет! Давай мальчишку сюда!

Глаза Снейпа вспыхивают чёрным яростным пламенем.

«Вот и всё», — думает Гарри и вдыхает полной грудью, внезапно ощущая себя свободным. Всё. Вот это — всё. Вот это — уже слишком. Вот это — уже чересчур. И так было погано, тошно, страшно, жутко, противно, мерзко... Но это — всё! Это конец!.. Конец? Конец!.. Какое счастье!.. Он честно старался. Но это... Ну уж нет... Уж хватит с него... Терпел немало... Он больше никому ничего не должен. Ему больше нечего бояться — он уйдёт со спокойной совестью. Платить за возможность жить в волшебном мире этим... Да живите сами!.. Да подавитесь своим волшебством!..

Вдруг Гарри становится смешно. А он ещё боялся не понравиться этому гаду Принцу... А тот...

Гарри хихикает.

Снейп смотрит на него с непередаваемым выражением на искажённом от бешенства лице, глаза прищуриваются...

Дышать тяжело, но родившийся в глубине живота смех разбирает Гарри на кирпичики, раздувает на воздушные шарики, выплёскивается тысячей сдавленных смешков... Да так, что держаться на ногах — сил нет... И Гарри, захлебываясь от хохота, сползает по прохладной кирпичной стене на пол. Волшебная палочка выпадает из ослабевшей руки. Но словить её не получается. Приходится держаться за живот — кажется, что тот сейчас лопнет от раздирающего его смеха...

Сквозь смех и слезы Гарри слышит оглушительный бас старика, но понять, что ещё орёт этот безумец, абсолютно невозможно. Внезапно крики стихают. Гарри всё ещё захлебывается смехом, лёжа на каменном полу. К нему приближается сосредоточенное лицо Снейпа. Тот что — сел на пол? Снейп трясёт Гарри за плечо — ужасно забавное у него выражение лица... Это ж надо... Рука размахивается, словно для пощёчины — Гарри смешно до икоты. Но удара нет. На горящую щеку ложится приятно прохладная ладонь. Гарри закрывает глаза. Внутри булькает смех.

Снейп хрипло говорит:

— Открой рот. Это успокаивающее зелье. Тебе будет легче, — и к подрагивающим губам прижимается холодный пузырёк. Кислятина стекает по гортани. Смех решительно сражается с нею. Но немного зелья Гарри всё же удаётся проглотить.

Второй раз за день Снейп поднимает его на руки: Гарри всё ещё хихикает; лицо Снейпа — жуткое, уставшее, измождённое.

Снейп идет по коридору. Гарри посмеивается ему в шею. Снейп делает непонятный крюк. Глядя поверх его плеча назад, Гарри видит лежащего в центре коридора абсолютно неподвижного старика.

Последний смешок умирает у него в животе.

— Вы убили его, сэр? — сипит Гарри.

— Всего лишь успокоил, — хрипло отвечает Снейп.

На Гарри наваливается неимоверная усталость — глаза закрываются сами собой. И он засыпает.

Глава 19. Как так случилось, что мы всё ещё находимся здесь?

Туман был светло-серым, мягким, кружевным, со сверкающими искорками. Он пышными облаками взбитых серебряных сливок клубился вокруг шоколадных стволов огромных деревьев, тянущихся куда-то вверх. Под ногами потрескивали карамельные иглы и крошащиеся песочные листья. Издалека доносился рокот волнующегося моря.

Гарри сделал несколько шагов вперёд. Ступать по пушистому слегка похрустывающему одеялу опавших сосновых игл было очень приятно даже босиком — на нём почему-то не оказалось обуви. Впрочем, это его не беспокоило — уж слишком хорошо, тепло и уютно здесь было.

Вдруг впереди — между плавающими в дымке стволами деревьев — мелькнула какая-то неясная тень. Гарри разглядел развевающуюся тёмную мантию уходящего вдаль человека и неуверенно шагнул следом. Тут было так тихо и одиноко... Внезапно желание догнать незнакомца затопило всё его существо, и он заторопился, поспешил вслед за ускользающей в никуда тенью.

«Догнать! Необходимо его догнать!» — и Гарри решительно бросился вперёд. Он бежал и бежал, петляя между деревьями, перепрыгивал с кочки на кочку, стараясь приблизиться к стремительно удаляющемуся человеку. Но расстояние между ними, казалось, совсем не уменьшалось...

Гарри бежал всё быстрее и быстрее. Задыхаясь от напряжения, он рванул ворот душащей его тесной и тяжёлой зимней мантии, ощущая под руками нежный гладкий мех воротника...

— Эй! — крикнул он. — Подожди!

И проснулся.

Серебристый туман и ускользающий тёмный призрак развеялись, смытые его горячечным шумным дыханием, успокаивающим треском углей в камине, проникающим извне шумом волн, яростно бьющихся о камни, и свистом ветра.

Гарри резко сел на кровати — горячий, потный, всклокоченный, задыхающийся, будто пробежавший многие мили. Меховое одеяло скользнуло вниз, щекоча и лаская кожу обнаженной груди, и дышать сразу стало легче: здесь — где бы это «здесь» ни находилось — было прохладно. С недоумением Гарри оглядывался вокруг, стараясь хоть что-то разглядеть в окружающей его полутьме. Красноватые отблески умирающего в камине огня да неверный тусклый свет, проникающий сквозь очень узкое окно — вот и всё, что освещало незнакомую комнату. Он с трудом выпутался из тугого кокона мехового одеяла и сбившихся льняных простыней и тотчас принялся искать очки и волшебную палочку.

Lumos осветил помещение неправильной формы с единственным окном-бойницей, забранным рамой с витражным стеклом. Стены голые: грубая каменная кладка лишь в одном месте оказалась прикрыта небольшим старинным гобеленом, изображающим бушующее море. Широкая кровать с открытым пологом: измятое светлое белье, перекрученное одеяло, подушки — одна сдвинута на самый край, другая скинута на пол, застеленный ковром. Шкафы. Маленький камин. Столик, где он нашел свои очки и палочку. Аккуратно свёрнутая чёрная мантия — на спинке единственного кресла у камина.

Гарри потянулся за одеждой, осознав, что стоит посреди неизвестной комнаты в одном белье. Он зябко поёжился, но вовсе не из-за ощущения скользнувшего по коже прохладного шёлка. Нет. Гораздо больше его волновало — кто эту самую мантию с него снял. Впрочем, он догадывался «кто». И это вовсе не радовало, а заставляло нервно дёргать неподатливые пуговицы.

«Как же он посмел? И зачем?»

Первый вопрос не нуждался в ответе: он всегда делал то, что считал нужным, не спрашивая у Гарри позволения. Да и на второй вопрос Гарри тоже вполне мог ответить сам, без подсказки моментально промелькнувшего видения тонких бледных губ, произносящих с издёвкой: «Вы предпочитаете спать в верхней одежде?»

Нет, проспать целый день до позднего вечера или даже ночи в мантии — не лучшая идея. Но всё же... Картинка, на которой Снейп его раздевал — Проклятье! — жаром опалила щёки и заставила нервно сжать кулаки, так что палочка впилась в ладонь.

На поверхности сонного сознания плавал ещё и третий, и самый важный, вопрос: «Как так случилось, что мы всё ещё находимся здесь?»

Шум моря снаружи не оставлял иных вариантов: «здесь» явно располагалось в крепости Принцев. А это было неправильно. Гарри не мог себе представить, по какой причине Снейп решил задержаться в жилище своего чокнутого дедули.

«Очень чокнутого дедули, который чокнутый настолько, чтобы намекнуть мне... чтобы предложить мне... чтобы потребовать от меня...» — эту мысль Гарри так и не закончил. Закрыв глаза, он приказал себе избавиться от любых воспоминаний о мерзопакостном старике и успокоиться.

В любом случае, это место следовало покинуть как можно быстрее и никогда сюда не возвращаться.

И он намеревался сделать это поскорей.

Решительным шагом Гарри направился к двум дверям. За первой обнаружилась ванная комната, где Гарри совершил недолгую остановку. Встряхнув мокрыми волосами (сунуть тяжелую после долгого дневного сна голову под кран с холодной водой почему-то показалось очень соблазнительной идеей), он потянул на себя вторую — тяжёлую, обитую кованым металлом — дверь и остановился.

Она вела вовсе не на лестницу, как почему-то ожидал Гарри. Он очутился на пороге большой комнаты, обставленной массивной крепкой мебелью, с такими же голыми стенами, как и в спальне, и с такими же гобеленами. На центральном из них море казалось особенно бурным и зловещим в свете луны, что робко подглядывала за беснующейся стихией из-за стремительно несущихся по небу облаков. Помещение освещалось трепыхающимся пламенем в камине, перед которым кто-то сидел в мягком кресле.

И хотя Гарри не видел лица, но по тонкой узкой ладони, что расслабленно лежала на повернутом к нему подлокотнике, он сразу же узнал этого «кого-то».

Всё это время Гарри с успехом отгонял от себя мысли о произошедшем утром. Теперь же места для отступления не осталось. Ему было необходимо решить. Ответить всего на один короткий вопрос: «Что делать?» — тем самым дав ответы на множество других.

Дверь, ведущая из комнаты, никем не охранялась, и Гарри совершенно спокойно мог уйти прямо сейчас. Он мог пройти мимо Снейпа, оставив того сидеть у камина в неведении, что он ушел, но...

Было много «но». И большее из них состояло из одного, зато какого, слова — «несправедливо».

Хамские, мерзкие слова старика вспомнились Гарри моментально: он буквально слышал выкрикивающий их рокочущий бас. И было просто несправедливо закрыть глаза на то, что желаний старика Снейп не поддержал. А наоборот — открыто вступился за Гарри. И факт того, что старый Принц — прадед Снейпа, потерял своё значение: пусть они и семья (или были ею), Гарри очень сомневался, что Снейп станет подчиняться человеку так его унизившему. Значит, опасаться, что Снейп ринется исполнять желания дедушки, не стоило (честно говоря, Гарри до сих пор удивлялся, с чего это Снейп своего дедулю просто не прибил). А ещё Снейп пообещал Гарри, что не тронет его. Дал слово. Слово слизеринца много значило? Слизеринца — наверняка, нет. А вот Снейпа... Очень хотелось верить, что — да.

Гарри вглядывался в неподвижную бледную ладонь и пытался вслушаться в дыхание, но свист ветра и шум моря сделать это не позволяли.

Второе большое «но» заключалось в вопросе «куда». Ну куда ему было идти? Крепость Гарри не знал, но, наверное, он смог бы дойти до лодки. А затем? Как заставить её двигаться? И — что важнее — куда, в какую сторону? Можно было бы поплыть без лодки. Но опять-таки — куда? Как он найдёт правильное направление в бурном море, когда одного взгляда в окно оказалось достаточным, чтобы оценить бушующий на море шторм? И выбравшись на берег (это если ему повезет добраться до берега), куда он пойдёт? Аппарирует в Нору? Чтобы на следующее утро встретиться с взбешённым его побегом Снейпом? Или попробовать уйти в какое-то другое место? А куда? Вернуться к Дурсли? Спрятаться в лесу?

«Какая глупость! — Гарри покачал головой. — Нет. Все эти варианты — бессмысленны».

И он знал это отлично: просто оттягивал начало неприятного разговора.

Гарри тяжело вздохнул, глядя на придвинутое поближе к огню кресло.

Да, он мог сбежать. Но не собирался делать этого. Да, он мог обвинить Снейпа в произошедшем. Но не собирался делать этого. А вот что он намеревался сделать — так это поговорить со Снейпом. И никуда не спешить, пока есть хотя бы один шанс договориться с этим человеком. Гарри знал, что с ним можно договориться. Это они уже проходили.

Благим намерениям Гарри препятствовало только одно — Снейп спал. Застёгнутая на все пуговицы мантия и безвольно лежащие на подлокотниках руки, откинутая на спинку кресла голова, разметавшиеся волосы, чуть приоткрытые губы, пляшущие тени от крючковатого хищного носа и густых ресниц, усталый, измученный и в то же время необыкновенно спокойный, даже отрешённый вид. Лицо без привычной игры в саркастичного ублюдка, невозмутимого профессора и лощёного аристократа было каким-то странно-беззащитным, уязвимым и... э-э... человеческим?..

«Господи! Какие странные мысли лезут в голову!» — подумал Гарри, но не сдвинулся с места, всё так же пристально разглядывая открытое лицо спящего Снейпа.

Глупая мысль, но Гарри иногда сомневался, что Снейп — человек. А уж когда тот натягивал на себя маску невыносимого ублюдка... В такие моменты ничего человеческого на высокомерном, презрительном, надменном лице не оставалось. А сейчас Гарри видел, каким это лицо было в действительности, и оно ему... ну не то что бы понравилось... Нет, нет! Конечно же, оно не могло ему понравиться!.. Но оно было и не такое, каким он привык его видеть... Нет, не то что бы красивое... Но и уродливым...

Гарри сам себя не понимал — мечущиеся в голове мысли были чистым безумием. А уж когда он (явно повинуясь наложенному на него неизвестному проклятию) протянул руку, чтобы отвести прядь волос, чёрной блестящей лентой целующей уголок приоткрытого рта, рождающего бесшумное обжигающее пальцы дыхание...

— Не смей!

Гарри подпрыгнул на месте от неожиданности. Сердце пустилось вскачь.

— Не смей будить его, глупый мальчишка! — вновь прошипел очень знакомый раздражённый голос.

Но ни звука не сорвалось с бледных губ безмятежно спящего Снейпа. Гарри ещё раз огляделся вокруг. Никого. Ничего.

— Не вздумай его разбудить, — угрожающе зашипел тот же голос. — Северус весь день трудился, не покладая рук...

Тут уж Гарри понял, откуда исходил голос — на каминной полке стояла небольшая картина. Сначала, когда он рассматривал комнату, она показалась ему совершенно чёрной и пустой. Теперь же на холсте горели нарисованные свечи, освещая очень недовольную черноволосую женщину, сидящую в кресле. Она, наклонившись вперёд, продолжала шептать, сверля Гарри почти живыми чёрными глазами:

— ...и так долго не мог уснуть, даже когда старому негодяю уже больше ничего не угрожало. А ты, маленький бездельник, занял его кровать...

Картинка «Гарри Поттер в постели Северуса Снейпа» была решительно изгнана из сознания, оставив после себя жар вмиг покрасневших щек.

— ...От тебя одни неприятности... Северус так устал и расстроен...

Гарри разозлился. Ему только от куска размалёванной тряпки не хватало выслушивать упрёки! Пусть даже эта холстина изображала мать Снейпа: разве возможно не узнать женщину из тех самых воспоминаний?

— Я ни в чём не виноват, миссис Снейп, — прошипел Гарри, хмурясь. — Если хотите знать...

— Хочу! И даже очень! — немедленно откликнулась она. — Но не здесь, бестолковый щенок! — замахала она руками, когда Гарри открыл рот, собираясь что-то сказать. — Тише! Тише! О, Мерлин! Дай же моему сыну хоть пару часов спокойного сна!

Снейп пошевелился в кресле, и полуночники замерли. Женщина картинно приложила палец к тонким губам, призывая Гарри к тишине. Так прошли несколько томительных минут.

Миссис Снейп еле слышно, но от этого не менее требовательно, зашептала:

— Возьми меня с собой и пошли в спальню — поговорим! — Гарри скривился, и она поспешила добавить: — Не пожалеешь... молодой человек.

Несколько надменное бледное вытянутое лицо смягчилось, а чёрные живые глаза просияли, когда Гарри потянул к себе картину с каминной полки. Нарисованные свечи задрожали от резкого движения, но ведьма даже не шелохнулась.

Так у Гарри, вернувшегося в спальню под руководящий шёпот и тишайшие вопли с очень беспокойного портрета, появился собеседник. Не то что бы очень приятный — уж слишком часто миссис Снейп пыталась его оскорбить или уколоть поострее. Но, на вкус Гарри, до прадеда и сына ей было далеко. Очень и очень далеко. И Гарри и вправду не пожалел, что послушался ворчливую ведьму и забрал ее с собой.

Только вот начало их общения tet-a-tet было нелёгким.

Как оказалось, слизеринцы ничего не делают просто так — даже если это мёртвые слизеринцы. Для начала нарисованная, но от этого не менее заботливая мать заставила его найти в шкафу шерстяной плед и сходить в большую комнату — закутать Снейпу ноги. Что Гарри и выполнил, злясь на себя, когда каждый треск угля в камине, порыв ветра снаружи или вырвавшийся у спящего более глубокий вздох, заставляли его вздрагивать от беспокойства, что Снейпа он всё же разбудил.

«И что с того?» — хотелось заорать Гарри. И в тоже время он и вправду не желал будить своего... будить Снейпа. Тот действительно выглядел измученным. Хотя... Ну что Гарри до его усталости?.. Но по какой-то неведомой причине это «что» имелось и неприятно ворочалось внутри, заставляя его аккуратно пристраивать плед, прикрывая обнажённые ступни мужчины, вытянутые к угасающему огню. Вернулся Гарри в «свою» комнату крайне недовольным собой, своими смешанными чувствами и своей заботливостью.

Зато его будущая родственница, как видно, осталась очень довольна. В качестве ответной любезности она подсказала, как вызвать эльфа с кухни, не удержавшись от ехидного замечания, что бурчание у Гарри в животе заглушает бушующий за окном шторм. Гарри лишь хмыкнул в ответ на её тираду — и поспешил попросить у явившегося на зов эльфа еды и побольше.

Так что вскоре Гарри уже сидел на развороченной постели, жуя бутерброд с тунцом и запивая его тыквенным соком. На подносе, устроенном тут же на кровати, высилась ещё целая гора бутербродов с рыбой, икрой, сыром, фрукты, ещё какая-то еда и стоял большой кувшин холодного тыквенного сока.

А собеседница продолжала ворчать на него с каминной полки:

— Бестолковый мальчишка! Ну что тебе стоило усесться в кресло и поставить поднос на стол? Кто себя так ведёт? Тобиас живо научил бы тебя аккуратности... Эх! — и в качестве последнего аргумента: — Северус не позволит тебе носить себе кофе в постель. Даже не думай! Крошки на простынях... — и скривившаяся ведьма нервно поёжилась.

— Я и не собирался носить вашему сыну завтрак в постель, мэм, — сообщил Гарри.

Разговор его начал забавлять. Стоило представить себе Снейпа, лежащего в этой самой постели, и Гарри, склонившегося перед ним с подносом в руках, словно он — домовой эльф... Усмешка слетела с лица Гарри, как если бы её и не было. Какая омерзительная картина!

— Миссис Снейп, — прервал Гарри ведьму, что-то недовольно бурчащую себе под нос. — Вы не знаете, из-за чего мы остались в крепости?

— Конечно, знаю, — промурлыкала мадам, делая глоток какой-то бурды из нарисованной чашки. Дымок над чашкой казался почти настоящим — похоже, напиток миссис Снейп был горячий и вкусный. Та довольно кривила губы с каждым глотком.

— И... — потянул Гарри, но ничего не дождался: взгляд миссис Снейп наполнился знакомой ехидцей. — Вы собираетесь мне это сообщить, мадам?

— Только если ты правильно попросишь, невоспитанный мальчишка, — ведьма изучала Гарри из-под полуопущенных густых и тёмных ресниц.

Гарри начало казаться, что он общается с женской версией Снейпа. С очень доброй и ласковой женской версией Снейпа, пребывающего в очень благодушном настроении. Что-то в этой мысли было весьма похоже на правду. Гарри уверился в этом, поймав кривую ухмылку на тонких губах нарисованной женщины.

— Расскажите мне, что происходит. Прошу вас, мадам, — попросил Гарри подчёркнуто вежливо.

— Ну вот — совсем другое дело! — обрадовалась миссис Снейп. — Я уж думала, что у Северуса совсем испортился вкус. Тот рыжий... Ах! Никакого воспитания. Никакой тонкости.

Но прежде, чем он успел спросить, кого она имеет в виду, женщина принялась за рассказ о текущих бедах, и обо всём прочем Гарри сразу позабыл. Это и вправду было не так важно на фоне новости о старом Принце при смерти.

Новость была... э-э... ужасная? Нет, Гарри вовсе не желал старику ничего плохого. Правда! Мало ли, что он кричал в запале — любой бы кричал на его месте.

Но, как видно, миссис Снейп тоже особо не горевала — её рассказ о трагедии сопровождался ухмылками и фырканьем:

— У Ангелиуса сердце прихватило... Мы все, правда, сомневаемся, что оно у него, вообще, есть... Но стонал он очень громко, когда Северус его в главных покоях устраивал.

— И что, профессор... э-э... то есть Северус... он за этим... своим прадедом ухаживает... То есть я и не думал, что он его когда-

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒