Валентайн фон Гауд. Интермедия 3 страница

—Милорд, я думаю, вам стоит отдохнуть, — произнесла она, разглядывая Хасселя. — Мне удалось узнать, что Кёрн ещё жив, и продолжает цепляться за жизнь. Селена всё равно никого не пустит в операционную, — Энн ненавязчиво взяла парию за локоть, и потянула поближе к себе.

— Отдохните, приведите себя в порядок. Пока все заняты Кастором, но я обещаю отыскать для вас пару сервиторов, чтобы они провели диагностику ваших повреждений.

Говоря всё это, Энн тянула парию в свои комнаты, осторожно уводя её из-под удара инквизитора. Тот был готов взорваться, и подбить Клотильде второй глаз.

— Пока вы отдыхаете, мы немного пообщаемся, — сказала она напоследок, — Я же обещала Клотильде разговор…

На деле Энн рассчитывала не просто поговорить, но и выяснить кое-что про историю с троекратной попыткой жениться. Иногда незамысловатое и простое мнение парии попадало в точку как нельзя лучше. А, заодно, если Воттс не бросила своих привычек, на что Энн сильно надеялась, они смогут, наконец, поесть и выпить, сидя в мягких креслах и вытянув ноги.

Райт поняла, как сильно, оказывается, скучала по этим разговорам.

Планшет инквизитора Хасселя пискнул и завибрировал. Он бросил взгляд на сообщение и сдвинул брови. Таура сообщала, что подготовила полные отчёты о происшествие с камнем. Мозис оставалась на борту, когда это произошло. Она и Леви, принявшие живейшее участие в исследовании кристалла, пока Селена была занята в лазарете, составили подробное описание событий, почти поминутно описав действия каждого, кто находился в непосредственной близости от камня, когда он внезапно активировался. Таура не заставила себя долго ждать, тенью выскользнув из коридора позади Натана. Мозис скользнула взглядом по парии, не сумев подавить лёгкое отвращение к внешнему виду и поведению Клотильды. Райт и сама была не в восторге от Воттс, но связывала это с некими подозрениями в отношении парии. Она тоже видела отчёты Селены и её сервиторов, бесстрастно фиксирующих все события на судне, но пока что подозрения вызывал только один случай. Одно совпадение, светящееся на лице парии. Кристалл внезапно ожил как раз в тот момент, когда Клотильда зачем-то набросилась на Фейринга. И, судя по озадаченному виду Хасселя, он вообще не придал этому должного внимания. Райт могла понять инквизитора — обычно варп плохо уживается рядом с пустыми. Но кристаллы были необычным порождением варпа, и потому тут могло быть все, что угодно.

— Миледи, мои повреждения не так уж серьёзны, — глухо отозвался инквизитор, благодаря Императора за шанс избавиться от изматывающего терпение и нервы разговора с парией. — Отдохнуть бы стоило, тут вы правы. Пожалуй, я действительно пока займусь делами, — он покосился на стоящую рядом дознавателя Мозис. Таура выглядела по-деловому собранной и готовой в любой момент броситься в лобовую атаку. Её синтекостюм уступил место приличествующей случаю и горной местности одежде, довольно тёплой и практичной, чтобы защищать Мозис от холода, случись ей оказаться снаружи и принять бой...

Поклонившись леди Райт, и кивнув дознавателю, он направился в назначенные ему апартаменты, шепнув Эннифер мысленно: «Спасибо за известия о Касторе!»

«Мне он тоже небезразличен», — так же мысленно отозвалась Энн, утаскивая Клотильду к себе. Райт проводила инквизитора взглядом, размышляя о его словах. Видимо, Хассель забыл, что держится на ногах исключительно благодаря стимуляторам, которые однажды прекратят действие, и вот тогда все его «некритичные» повреждения навалятся на него с новой силой. Энн пожелала ему успеть добраться до мягкого кресла прежде этого.

Хассель вошёл в свои апартаменты и кивнул Мозис на свободное кресло.

— Итак, что у вас есть, леди Мозис?

Таура аккуратно разложила вокруг себя планшеты и распечатки и принялась за доклад:

— Милорд должен знать, что во время происшествия с кристаллом господина Фейринга рядом не было. Насколько мне известно, он был занят улаживанием своих личных дел, не относящихся к расследованию, что помешало ему оказать помощь наёмникам леди Райт, — тон её оставался ровным и лишённым любых осудительных подтекстов, — ваши люди были рядом, но ничего не смогли противопоставить магии варпа, в которой лучшим противником, как вы же мне и говорили, служит господин Фейринг, — она кивнула, отложив пару планшетов. — Магос Селена сидела за пультами управления дистанционными элементами хранилища, но тоже не преуспела в подавлении активности кристалла. И мне кажется, что камень находится не в таких уж и надёжных условиях хранения, — Мозис позволила себе нотку обеспокоенности в голосе. Хассель сидел молча, слушая доклад дознавателя. С каждым её словом он задумывался всё сильнее, что Таура права, и Селена не может обеспечить той надёжности, о какой заявляла в начале дела. Он уже представлял, как расположит кристалл на борту своего катера, имея прекрасный предлог в виде доводов из доклада Мозис. Таура продолжила:

— Местоположение навигатора Лотара Гробаускаса мною установлено не было, — она отложила ещё одну распечатку, мельком взглянув на остальные, чтобы сверить данные. — Так же хочу отметить, что после всего произошедшего невредимыми остались только неизвестные мне символы и рунические надписи, которые присутствовали на браслетах навигатора леди Райт, её оружии и броне…

Хассель кашлянул, и Мозис прервалась, внимательно глядя на инквизитора. Тот выглядел задумчивым и мрачным.

— Мне кажется, что нерушимость печатей леди Райт свидетельствует в пользу оных, если остальные сдерживающие элементы и охранные грамоты не показали такой же эффективности, — твёрдо сказал он. Таура замешкалась, прежде чем ответить:

— Милорд, но я не говорила, что печати инквизитора Райт или иные методы работы осуждаются мною, или каким-то образом связаны с кристаллом.

Во взгляде дознавателя сквозила полная прозрачность. И даже её мысли выглядели полностью лишёнными сомнений в произнесённых словах. Хассель медленно кивнул, принимая ответ. «А сам-то ты в это веришь? — задал он себе вопрос. — Ты же, в отличие от Мозис, знаешь, что схемы Улиториса как раз-таки напрямую связаны с Хаосом». Натаниэль прислушался, ожидая распознать в своих же мыслях издёвку, но так ничего и не нашёл.

— Хорошо, дознаватель Мозис, вы можете быть свободны, — сказал он. — Оставьте мне все данные, я посмотрю их позже.

Мозис встала, аккуратно сложила в стопку планшеты и бумаги, и направилась к дверям кабинета. На пороге она задержалась и сказала:

— Если вам что-либо нужно, прошу вас, милорд, обращайтесь, — в голосе дознавателя проскользнула надежда. Натаниэль, погруженный в свои противоречивые размышления, согласно кивнул, даже не осознавая этого. Таура тихо вышла прочь.

«Еще лет десять назад ты спросил бы меня, а где была я, когда происходили выше указанные события, но сейчас ты почти полностью потерял контроль над происходящим и над собой», — подумала она.

— Ты себе не представляешь, как я рада тебя видеть! — в очередной раз повторяла пария, налегая на еду, которую принесли сервиторы в комнаты Энн. — Мне так не хватало этих моментов! Зачем ты вообще ушла? Натаниэль потом ходил такой... злой...

Райт едва не подавилась вином, которое как раз набрала в рот и хотела проглотить. Она бросила на безмятежную парию быстрый взгляд, но та уже снова перешла к перечислению своих проблем. Основной темой был, конечно же, Гламор. По словам Клотильды, он едва ли не заставлял её рожать ему гвардейцев. И это — не говоря о том, что Фейринг требовал еды, воды, любви, тренировок, дисциплины и подчинения. Последние два пункта давались Клотильде с непередаваемыми муками. Как и то, что приходилось уделять внимание только одному мужчине, который, кроме того, что был в прошлом гвардейцем, так ещё и тесно общался с Императором. Как следствие, Гламор мог отправить парию в нокаут одним щелчком пальцев. Воттс, которая любила поспать, поесть, потешить себя, и развлечься по ночам, переносила такую строевую подготовку крайне плохо. Энн могла понять парию, но и Фейринга тоже. Было бы странно ожидать от бывшего священника чего-то иного. Хотя бывший гвардеец мог бы вести себя менее зажато.

— Я должна была получить инсигнию, Клотильда. Я не могла остаться, — произнесла Энн, покручивая бокал в пальцах. Воттс кивнула и махнула рукой в сторону.

— Это понятно, — сказала она с набитым ртом, — но зачем так-то? Могла бы всё ему объяснить, а не тайком прощаться с нами.

— Я пыталась, — нахмурилась Райт, — он откладывал разговор. Постоянно откладывал, уходил от темы, уходил от разговора вообще. Ты понимаешь, что я работала дознавателем, но я вовсе не хотела им оставаться до конца дней. Натан и так начал оставлять меня на бумажной работе под разными предлогами, — она сжала зубы, — и однажды моё терпение кончилось.

— Но записка, Энн! — всплеснула руками Воттс, уронив на пол косточку, — это было так унизительно, что я даже не стала её передавать!

Энн разжала пальцы, уронив бокал на пол. Клотильда ойкнула, заметив взгляд Эннифер.

— Ты... не передала... письмо? — медленно, почти через силу, выдавила Райт, сверля парию взглядом. Та поёжилась от этого взгляда инквизитора.

— Я хотела, а потом... в общем... я оставила его под подушкой, когда ты заходила, а наутро не нашла.

Клотильда всхлипнула и разрыдалась.

— Энн, прости, я не думала, что так выйдет. Честное слово, я не знаю, что произошло. Гламор клянётся, что тоже не видел никаких бумаг ни рядом, ни под кроватью. Мы обыскали всю мою комнату, но так и не нашли. Я понимаю, там было нечто важное...

Эннифер уже не слушала парию. Она мысленно сумела разделать Воттс на части, собрать их, приставить голову к задней части, потом фронтально провести вскрытие, снова сшить, снова поменять местами задницу и череп, и на этом успокоиться. Райт некоторое время сидела, отрешённо слушая, как сервитор подчищает разлившееся вино и сметает осколки бокала. Энн применила технику для успокоения сознания, отключившись на некоторое время от реальности, в которой пария уже успела два раза разрыдаться, три раза пообещать убить себя, потом дважды попыталась выйти в стену, думая, что там окно, и окончила свою речь клятвой стать монахиней в женском монастыре. Райт не слушала её. Она собрала своё сознание, скрутила толстый жгут из всех переживаний, связанных с молчанием Хасселя на её письмо, вплела в жгут эмоции, нервы, страхи, и выбросила его прочь. После этого Энн мысленно засмеялась, истерически, долго и самозабвенно.

— Послушай, обратилась она к парии, продолжавшей траурно поедать остатки копчёного грокса, — я не смогу сказать, что ничего страшного не случилось. Но и времени назад я не верну. Так что давай поступим так... Просто скажи мне: что ты знаешь о миссии Хасселя, после которой он вернулся со своим шрамом?

Пария, успевшая вытереть слезы, высморкалась в разбухший платок, и, поискав, куда можно его выкинуть, запихала в пустой бокал. Отхлебнув немного вина для храбрости, Клотильда, шмыгая носом и опасливо поглядывая на Эннифер и запинаясь, начала говорить.

— Я… плохо помню тот перелёт, меня постоянно тошнило… И даже амасек не помогал. Фейринг ругался, притаскивал то одно лекарство, то другое… — Воттс снова всхлипнула, — но я знаю, что инквизитор до того уезжал в местный Конклав, а потом вернулся ещё злее обычного. Астос рассказал мне по секрету, что Хассель вызывался добровольцем. Трое из четверых инквизиторов, которые вызвались до него, только недавно получили инсигнии, и «желторотые дураки» было самым слабым выражением. Милорд очень злился. Нет, он был в бешенстве. Леви сказал, что Нат просил послать Караул Смерти. Но его не послушали, сочли это мелким набегом.

— Но я не понимаю, как милорд мог бросить его тогдашнее расследование, — Воттс посмотрела в опустошённый бокал, и решила подкрепить силы, вгрызаясь в твёрдый сыр. Кажется, козий. — Он крайне редко сворачивает с пути, только если случается что-то очень серьёзное….

Эннифер оценивающе и очень внимательно следила за выражением лица парии. «Она же правда не понимает, — осенила её внезапная мысль. — Клотильда не понимает, что именно серьёзного произошло. Пария не поняла истории с мужчиной, с письмом, с мотивами поступка Хасселя? Хорус! Что за бред! Здесь явно что-то не так. И, кажется, довольно давно не так. Интересно, а Натан это замечал? Вряд ли. Для этого надо общаться с Воттс так же плотно, как я или Гламор», — инквизитор мысленно закусила губу, размышляя над этим. «Хорошо, в потерю письма, допустим, я ещё могу поверить. Вряд ли Клотильда хотела мне зла и действительно сознательно не передала записку. Унизительное чувство от последующего получения Кло придумала позже, я точно знаю, чтобы как-то оправдаться перед собой за свою рассеянность. Но куда-то же письмо делось. Куда? Мы добили не всех порченых сервиторов? Они заразили сервиторов через носители? Порча добралась до Океан-Фулл-Хауса?»

Райт чувствовала, что ответ где-то рядом, но она никак не могла ухватиться за него.

— Всё, успокойся, Кло, — подсунула бокал парии Райт, наполнив его до краёв, — лучше расскажи мне, что там за интересные слухи о попытках Натана жениться?

Воттс просияла. Она оказалась на своём любимом поприще, где она была уверена в себе, имела превосходство и бесценный опыт в слухах и сплетнях.

— О, Энн! — осушив бокал и икнув, страдальчески закатила глаза пария. — Последняя пассия Натана ещё была ничего, а вот две предыдущие… Первая — блядь и, ик, стерва! Сейчас расскажу…

Её звали Кэтлинн Бета-Джонс. Дочь портового магната, владевшего гражданским космопортом, верфями и небольшой орбитальной станции впервые попалась на глаза Хасселю в одном из баров Верхнего Улья «Король Георг» планеты Санкур. Кажется, он назывался «Нежность Королевы». Или то было название увеселительного заведения для аристократов? Неважно.

Инквизитор сидел за столиком в углу, и с чувством глубокой внутренней горечи старательно напивался амасеком. Перед ним стояло уже два пустых графина, и третий, полный наполовину. Из закуски Хассель предпочёл какие-то невнятные орешки, жареные в масле, и кусок мяса, давно остывший и нетронутый лежащими рядом ножом и трезубой вилкой. В голове плыло и шумело, мысли текли вязко, как смола, но легче, несмотря на все усилия, не становилось.

Память всё время подкидывала куски разговоров, вытаскивала на свет сцены недавнего прошлого, демонстрировала, как можно было бы сделать тогда-то и тогда-то… Натаниэль скрипел зубами, наливал себе очередную рюмку, перемалывал челюстью орешек, и снова погружался в пучины себя.

Его радовало только одно: демон, искушавший его в последнее время сильнее и сильнее, под действием алкоголя превращался всего лишь в назойливый голос, который быстро затихал в скопище подобных ему, принадлежащих окружающим людям… Мозг псайкера раскрывался, начиная перехватывать любые сигналы, и проклятое порождение варпа теряло настройку на инквизитора. Так он объяснял это себе.

Вот и сейчас, после недельного перерыва, связанного с пребыванием в системе древних туннелей-аркологий и поиском следов неизвестных ксеносов, убивавших жителей улья, Натаниэль смог, наконец, вернуться к ставшему привычным времяпрепровождению.

Когда за его столик присела невысокая женщина в тёмном платье, украшенном тонкими кружевами и кружевной же маске, изображавшей небольшую птичку, Хассель немного удивился. Подняв взгляд, слегка помутневший от выпитого, он изучил черные кружева, из-под которых лучились темно-зелёные глаза, смотрящие с весельем на небритого после тяжёлого дня и одетого в украшенный золотым галуном полувоенный мундир без знаков различия инквизитора. Подружки дамочки щебетали с барменом, потягивая коктейли из миниатюрных бокалов-напёрстков, вошедших в моду недавно, и строили глазки всем мужчинам в заведении.

«Дочки и, возможно, жены кого-то из торговцев Верхнего Улья, — отметил Хассель, потеряв интерес к молодым шлюшкам. А вот сидевшая за его столиком дама, поставившая на столешницу недопитый бокал с красным вином, его заинтересовала. — Интересно, чем я её привлёк?»

Маска, искажавшая лицо, не скрывала ни тонкой кожи, сохранившей белизну и гладкость, ни цвета больших глаз, ни мазка скромной темно-красной помады на полных губах женщины. Она сняла перчатку, блеснув изумрудом в небольшом перстне, и, прикоснувшись к изящному подбородку, спросила, улыбаясь:

— Сударь, вы сегодня предпочитаете набраться или, возможно, у вас есть иные планы?

Хассель, не подав виду, выпил очередную рюмку, и, со стуком поставив сосуд из хрусталя на стол, спросил:

— У вас есть варианты… леди? — его заинтересовала эта дама. В её глазах светился ум, а подобная храбрость всегда импонировала инквизитору. — Я давно не имею никаких планов на вечер.

— В таком случае, сударь, я вам помогу, — сказала она. — Меня зовут Кэтлинн. А вас?

— Никколо Паганини, — солгал Хассель, повинуясь своей паранойе. «Не забыть сделать документы на это имя, — отметил он в памяти, надеясь, что не напьётся до состояния «спуск флага», как его называл Гламор. — Я специалист по… военной тактике.

— То есть, наёмник? — брови Кэтлинн поднялись вверх.

— Нет. Я создаю службы безопасности для клиентов, — Натаниэль почувствовал слабо шевельнувшийся в нем интерес к этой женщине.

— Как интересно! — она отхлебнула вина. — Расскажите что-нибудь страшное…

Через месяц после завершения расследования и уничтожения ячейки генокрадов, инквизитор отправился в путешествие по субсектору Антимар. Никколо Паганини, специалист по безопасности, мог позволить себе отдохнуть от праведных трудов полгода. Вместе с ним отправилась в вояж и госпожа Бета-Джонс.

На Саруме они остановились в роскошном отеле для новобрачных, коридоры которого едва не трескались от лепнины и позолоты. Услужливые слуги, не сервиторы, а живые и улыбчивые, готовы были выполнить любое пожелание..

Кэт привлекла его именно умом. Недавно разведённая с мужем, пять лет брака скрывавшего свою страсть к молодым мальчикам, но пойманном на горячем, он искала мужчину, способного излечить её от скуки и неверия в противоположный пол. На Санкуре не приветствовали противоестественные склонности, ссылая их приверженцев на каторгу…

С ней было интересно. Дочь торговца, она обладала острым умом и была начитанна, увлекаясь математикой и социологией. Обсуждая с Кэт литературу и современные тенденции развития общества, инквизитор чувствовал, как начинает понемногу оттаивать.

Вселившись в десятикомнатный номер, они не выходили из него несколько дней, занимаясь любовью и дегустируя местные вина. Натаниэль в первый раз за несколько лет почувствовал, как его ярость стихает, и он начинает ощущать себя живым человеком, способным на разные, в том числе, довольно привольные, безумства…

Всё закончилось через год, когда он застукал Бета-Джонс с молоденьким офицером Гвардии из аристократов. Выслушав из уст красного, как орочий танк, юнца, спешно натягивающего штаны, вызов на дуэль, и посмотрев в сверкающие надеждой глаза Кэтлинн, инквизитор заглянул в её разум. Тщательно скрывавший своё имя, дар и наличие инсигнии, он не применял псайкерства рядом с этой женщиной, и ослаб без тренировок. Но ненависть, которая царила в её душе, можно было бы заметить и без таланта. Нужно было только заглянуть поглубже…

Бета-Джонс ненавидела мужчин. И возненавидела их ещё сильнее, пока была с Натаниэлем. Он не стал копаться в её прошлом, ему было довольно и того, что всплыло.

Тогда Хассель согласился драться, но не собирался этого делать. Достав из сейфа снаряжение и оружие, он переоделся в свои вещи, бросив принадлежащие фальшивому Паганини, и повесил на шею цепочку с инсигнией. Инквизитор понял, что отпуск закончился.

В пять утра он стоял возле заброшенного завода на окраине улья, и помахивал в воздухе своим силовым мечом. Энергополе было выключено, Натаниэль вспоминал некоторые приёмы и связки, и разминался. Юный аристократ, выйдя из своего транспорта, сначала долго стоял, наблюдая за увлёкшимся Хасселем, потом подошёл и вежливо кашлянул в кулак.

— К сожалению, я вынужден буду вас убить, — произнёс он, потянувшись к кобуре.

Когда отсечённая рука, сжимавшая лазган, упала на потрескавшийся рокрит, мальчишка заорал, но сразу заткнулся, заметив покачивавшуюся на груди инквизитора инсигнию. Зажав рану, он молча наблюдал, как к нему приближается разъярённый Хассель, держа перед собой активированный меч, сыплющий искрами.

Внедрив ложную память потерявшему много крови аристократу, Натаниэль отвёз его в хорошую частную клинику, и тем же вечером покинул планету, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

— Интересно, — заметно похолодевшим тоном заметила Райт. Внутри неё боролись разные чувства, и жалости среди них не было точно. — Печальная история. Но это в стиле Хасселя. А что за второй случай, Кло?

— Да… Второй был проще, — пария налила себе ещё бокал, и посмотрела сквозь него на свет люм-шара. — Такое чувство, что Ната.. То есть, милорду не везёт в мартимр… мармити… попытках жениться, в общем.

Она сосредоточилась, и стала рассказывать.

Её звали Артизанна фон Вокк, и за ней ухлёстывали почти все жители орбитальной станции, не исключая транзитных пассажиров и имперских гвардейцев. Высокая рыжеволосая женщина с чеканным профилем и темными глазами, одетая в обтягивающий комбинезон темно-багрового цвета, неизменно отвергала всех, без стеснения указывая направление и глубину места, в которое, по её мнению, надлежало следовать всем надоедливым идиотам.

Она была пилотом буксира, и служила на станции уже тридцать лет. Отец, генерал Вокк, появлялся дома раз в десятилетие, служа верой и правдой Императору в крестовых походах, а его дочь совершенствовала лётное мастерство, и мечтала о месте пилота-истребителя Флота. Но с таким отцом, который слишком любил дочь, путь туда ей был заказан.

Хассель тогда пытался набраться вместе с Астосом, но дрянной амасек вызывал только головную боль, и не приносил желаемого облегчения. Он обратил внимание на высокую женщину с эмблемами крыльев на рукаве, вошедшую в забегаловку у третьего причала, но переключился на танцовщицу, размышляя, сколько она возьмёт за одну ночь. Через несколько минут в заведении разгорелась драка, и потенциальная девушка для удовольствий с визгом сбежала с маленькой сцены. Инквизитор вздохнул и развернулся в зал.

Рыжеволосая фурия отбивалась от троих палубных рабочих с проходящего грузовика, блокируя выпады самодельных клинков тяжёлым трёхногим стулом. Четвёртый из этой компании уже лежал на земле с пробитым черепом, но шансы девушки на победу падали — один из тех, кто её атаковал, потянулся к набедренному карману своей драной униформы.

Выстрел из игольника прозвучал почти бесшумно, но грудная клетка несостоявшегося убийцы раскрылась, словно консервная банка в руках огрина, расплескав перемолотые в кашицу внутренние органы. Монопружинная нить, спрессованная в небольшие иголки, относилась к редким и дорогим боеприпасам, которые использовали только профессионалы, и на Хасселя смотрели с ненавистью, но никто даже не дёрнулся. Даже когда девушка-пилот расшибла стул о хребет второго палубника, и плюнула на труп.

— Спасибо, — поблагодарила она, вытирая кровь с разбитой губы, — меня зовут Артизанна, а эти уроды здесь впервые, потому и полезли. Я и сама справилась бы.

— Не стоит благодарности, — пожал плечами инквизитор, расплачиваясь с барменом. — Вас проводить?

— А ты тоже здесь в первый раз? — рассмеялась девушка, приглаживая короткие волосы. — Я не танцую.

— Я тоже, — хмуро сказал Хассель. — Вон, Астос, мой пилот, подтвердит.

— Ага, точно, — пилот заулыбался, — зато я танцую!

«После удара стальной подковкой в пах, он обижался на Занну вплоть до самого моего с ней расставания, — вспомнил Натаниэль, — зато потом устроил праздник».

Они переспали через неделю, когда Занна пришла в гости. Сама. В скафандре. По внешней стороне станции.

Инквизитор, будучи с похмелья, едва не пристрелил её из болтера, но после двадцати минут разговора всё же впустил, просканировав едва ли не до детских воспоминаний.

Артизанна оказалась на удивление живой и разносторонней натурой, оживив существование Хасселя. Он стал часто летать этим маршрутом, оставаясь на станции на несколько недель, и наслаждаясь её шутками, новыми блюдами, которые она училась готовить, хоть и не всегда удачно, спорами и обсуждениями самых разных тем… Неизменно он предлагал ей переехать к нему, но получал отказ и ссору.

«Она была умна, красива, жизнелюбива и упряма, — вспомнил инквизитор, — и потому мы не сошлись».

Спустя примерно год Занна подняла вопрос о женитьбе и детях. Но, когда Хассель попытался объяснить, что ни первое, ни второе ему не светят, в силу специфики профессии, она обиделась. Когда он рассказал, кем является на самом деле — разозлилась. А потом отвесила ему пощёчину, от которой у Натаниэля треснула челюсть, и разрыдалась. На попытку успокоить и как-то решить дело миром инквизитор получил в ответ выстрел из маленького болтера, который эта амазонка таскала с собой.

Слава Императору, она промахнулась, и на катере никого, кроме них, не было. Занна испугалась собственной смелости, но упрямо выпрямилась, и пообещала пристрелить Хасселя при первой возможности, едва только увидит его физиономию на станции.

Больше они не виделись, но челюсть периодически напоминала о себе, особенно в сложных погодных условиях.

Пария закончила рассказ, и упала лицом в листья салата. Она вообще не очень любила овощи, как вспомнила Райт, перетаскивая Клотильду на кровать. Та только застонала, пуская пузыри.

Энн оставила Клотильду спать в своей каюте. Истерика, перегрузки, эмоции, ссора с Гламором и обильные возлияния сделали своё дело. Теперь Энн догадывалась, что Хассель вообще не планировал возвращаться из похода к эльдар. А ещё она не могла понять, почему Клотильда с такой теплотой отзывалась о некой Лексиане Доверманн, с которой Хассель даже успел зарегистрировать брак, но не оформил его до конца, а просто перестал встречаться. Такое резкое изменение намерений, обрыв линии повествования, нелогичная перемена в поведении… Всё это наводило Райт на плохие мысли. Тогда что-то произошло, и это что-то могло стать началом или толчком к переменам внутри инквизитора. Только как убедить Натана поделиться этими подробностями, чтобы это не выглядело ревностью или попыткой устроить разборки? Сейчас Хассель был задёрган, постоянно срывался на всех и являл собой жалкое подобие самого себя десятилетней давности. И доводы разума или логики на него могли не подействовать вовсе. Учитывая, что прямых доказательств у Энн не было, задача казалась невыполнимой. Но инквизитор чувствовала что-то нехорошее, словно вонь варпа, как называл это Гламор.

«Зайти к нему и сказать, что я оставляла записку? Глупо. Или просто начать с того, что, мол, милорд, так и так, пария потеряла моё письмо... Конечно, я не струсила сказать в глаза, но вы же меня бы не отпустили... Как? Вы и не удерживали? С чего я взяла? ещё большая глупость».

Ворошить прошлое не хотелось, но рано или поздно объясниться придётся. И Энн понимала, что вряд ли это будет просто, в дружеской обстановке. Вообще, ей сильно повезёт, если этот разговор вообще когда-то будет. И, скорее всего, он будет спонтанным, в запале, сгоряча. Энн потёрла ладонями щеки, те были горячими. Глаза начали слезиться от недосыпа, тело стало деревянным и неповоротливым. Она шла по коридору, собираясь сообщить инквизитору, что Кёрн всё ещё жив. Других новостей у Селены пока не было, хотя прошло уже несколько часов.

Хассель не заметил, как перебрался на кровать и уснул. Открыв глаза, он постарался вспомнить, где и зачем находится. Инквизитор давно уже привык приходить в себя непонятно где, и обычно это случалось после опасных вылазок, и крайне редко — после обильных возлияний. «Хорошо бы поменять местами частоту этих событий, — подумалось вдруг, — все-таки после похмелья не нужно долго заращивать раны и лечить переломы». Но потом понял, что это — не его способ. Ему скучно проводить все свободное время в увеселениях. Когда Эннифер ушла, не оставив даже знака, он пробовал и это утешение, но быстро разочаровался в нем.

Снова открыв глаза, он попробовал понять, что произошло. После арены и Кастора всё было словно в тумане, хотя дознавателя и парию он помнил отлично. «Итак, я в комнатах Плоскогорья, — он скосил глаза на небольшую полку для одежды. Камзол и брюки лежали неестественно ровно, плащ висел на вешалке идеально. — Судя по всему, здесь были сервиторы».

Откинув простыню, он осмотрел себя, обратив внимание на чистые раны, зашитые мелкими стежками и залитые каким-то медицинским клеем. Боль шевелилась внутри, но была терпимой.

— Кажется, меня умудрились заштопать, не разбудив, — с уважением проговорил он хриплым шёпотом, и понял, что его горло сухо, как пустыни Армагеддона. — Надо найти воды…

Она постучала, не надеясь, что инквизитор бодрствует. Ответа не последовало, и Энн замерла на пороге, не зная, что теперь делать.

Райт всё же постучала ещё раз, уже собираясь уходить.

Хассель, зарывшийся в небольшой холодильный шкаф, в котором он обнаружил запас консервированной еды и бутылок с водой, услышал стук в дверь.

Натянув брюки, и нашарив запасную рубашку, он оделся и открыл дверь. Снаружи стояла инквизитор Райт, потирающая с задумчивым видом руку.

— Заходите, миледи, — Натаниэль похвалил себя за предусмотрительность. Обведя рукой небольшую комнату, в которую попал из спальни, минуя кабинет, он добавил, — здесь несколько тесновато, но, думаю, нам места хватит.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒