Бессребреники

Бессребреники

Эффективный план действий — это соответствующий ситуации. Для этого нужно глубоко понимать цель и ситуацию, в которой она будет достигаться. Сразу нужно себе на сердце положить не оценивать свои действия через мнение людей. Люди обо всем судят с привычных позиций, и потому мои действия будут полным сумасшествием и развратом.

Если вы равны массе, она считает вас нормальным. Кто выше на полголовы, тот в статусе умного. Если выше на голову — гений. На две головы — сумасшедший. Если еще выше, масса вас не видит, вы для нее не существуете…

Такая оценка не должна смущать. Первый признак нового — с позиции старого оно выглядит невозможным. А кто не только говорит о намерении его реализовать, но и действует, тот сумасшедший. Кто первый сказал, что Земля крутится вокруг Солнца, того современники сочли сумасшедшим. Меня многие считают свихнувшимся. «Они теперь называют меня сумасшедшим, но это — повышение в чине» (к\ф «Скверный анекдот»).

Чтобы сразу настроиться на правильный лад, расскажу про доброго и справедливого короля, правившего в Тридевятом царстве. Как-то он поднялся в башню своего звездочета и узнал, что у него малая зарплата. Возмутившись такой несправедливостью, он велел ему повысить зарплату. Но советник что-то шепнул ему на ухо, и король передумал.

Остановитесь на этом моменте, не читайте дальше. Подумайте, что сказал советник? Не забывайте, что король добрый и справедливый. Звездочет за свои труды по рыночным меркам заслуживал большего жалования, чем имел. Что же такого сказал советник?

Он сказал, что при повышении зарплаты на место звездочета будут претендовать, не кому звезды интересны, а кому деньги интересны. Настоящие звездочеты проиграют в этом состязании. Малая зарплата гарантирует, что на месте звездочета будет звездочет.

Свой и чужой опыт говорит, что при строительстве нового совершается множество ошибок: ничего толком непонятно, технологий нет, двигаться чаще приходится наощупь, во всем страшный дефицит. Решающее значение в таких условиях играет внутренний мотив. Если люди собраны в команду по коммерческому принципу, внутренний мотив у них не активирован. Они движимы внешней силой (деньгами) и потому недееспособны в отсутствие материального ресурса. Если внутренний мотив есть, материальные ресурсы могут усилить и ускорить движение, но их отсутствие не может остановить движения.

Я не отрицаю значение финансов, но смотрю на них не как на волшебную палочку, а как на инструмент — талоны на игру. Всякий ресурс хорош не сам по себе, а в свое время и на своем месте. Несвоевременный или непропорциональный ресурс вредит делу.

Материальные средства на первом этапе не должны превышать карманный размер. Как Галилею на бумагу для расчетов и улучшение телескопа. Этого хватило, чтобы катнуть первый камень и вызвать информационную лавину, сокрушившую Церковь и вслед за ней цивилизацию. Никакие триллионы не могли бы произвести такого разрушительного воздействия на католическую цивилизацию, какие произвели расчеты, книги и копеечный телескоп Галилея.

В материальном мире размер действия пропорционален размеру ресурсов. Если у человека нет полного понимания, нет охвата всего, нет последовательности шагов (для нового дела это естественно), но в его распоряжении большие материальные ресурсы, он, неминуемо совершит большие ошибки. Так что большие деньги на первом этапе — зло.

Чем больше цель, тем меньше нужно денег на старте для ее достижения. Последнее звучит неожиданно. Мы живем в мире, где все верят, что главное — финансы. Вот как они будут, так все само собой и сделается. В рамках этого рождены обывательские мудрости типа, «деньги решают все»; «любой каприз за ваши деньги»; «если проблема не решается за деньги, она решается за большие деньги»; «счастье не в деньгах, а в их количестве».

Все эти премудрости верны в рамках коммерческого и бытового масштаба. На том уровне материальный актив в прямом смысле играет роль волшебной палочки. Надо тебе машину или квартиру, и банковский счет дает желаемое. Но чем выше масштаб цели, тем ниже значение денег. После определенного уровня оно сводится к нулю.

Минус материального ресурса — он заставляет идти проторенными дорогами. Такая дорога ведет только к известному. К неизвестному нет проторенных дорог. Например, в глубине непролазных джунглей Камбоджи располагался гигантский храмовый комплекс Ангкор-Ват. До XIX века он был неизвестен европейскому миру, так как туда не было дорог. Открылся он благодаря людям типа Анри Муо, решившимся идти через джунгли.

Даже в коммерческих проектах деньги могут быть вредны. Все удачные стартапы выросли в условиях финансового дефицита. Нехватка денег не давала идти проторенными тропами и использовать стандартные решения. Приходилось искать нетривиальные ходы, что в итоге открывало новое и давало успех. Плюс финансовый дефицит обнажал слабые места. Ошибки зияли кричащими дырами. Если бы финансы были в изобилии, слабые места конструкции заливались деньгами. Не было бы стимула искать оригинальные решения. Процесс пошел бы проторенными тропами, как паровоз по рельсам. Основная деятельность свелась бы к администрированию. Про такую деятельность можно сказать словами поэта: «Ты такая ж простая, как все/ Как сто тысяч других в России» (С. Есенин).

Если делать как все, в лучшем случае полученный результат будет как у всех. У нас фантастическая цель, в реализацию которой нормальный человек не может поверить (не путать с «поговорить»). Показатель веры — не слова, а дела. Кто знает, что тут зарыт клад, тот идет выкапывать его. Кто говорит, что верит в клад, но не можете принять участие в его добыче, потому что на работу идти нужно, где он получит свои три копейки — тот не верит в зарытый клад. Не говорите мне, во что вы верите. Скажите мне, что вы собираетесь делать, и я скажу вам, верите вы в проект или нет. Дела красноречивее слов.

После всего сказанного мое заявление, что на этапе становления мне НЕ нужны инвесторы, звучит обоснованно. Если бы я сразу это сказал, это выглядело бы с оттенком позы. А через призму сказанного это выглядит разумным с инженерной точки зрения.

Инвесторы, т.е. люди, вкладывающие деньги в дело с целью получения какой-то своей выгоды (не важно, в чем она выражается, в деньгах или портфелях, в политической или экономической сфере лежит) накладывают на берущего обязательства, которые в будущем оказываются цепями. Потому с инвесторами у меня пока нет темы для разговора. Пройдет время, и в новой ситуации, возможно, будет новая позиция. Но на этапе становления дела инвестиции не только нужны, но и вредны.

К слову сказать, Ганнибал не захватил Рим, потому что был связан политической элитой Карфагена, от которой зависел. Она говорила, если Ганнибал возьмет Рим, зачем мы ему нужны? Если он не будет побеждать, зачем он нам нужен? И приняли соломоново решение — пусть полководец воюет и не знает поражений. Но и не побеждает. В итоге Ганнибал не реализовал массу ситуаций, дававших шанс захватить Римскую империю.

Укрепившись в этой мысли, принимаюсь за осмысление создания транслятора. Тут параллель с двигателем, в первую очередь нужно понимать, какой создаем двигатель: паровой, электрический, бензиновый и прочее. И далее определяемся с инженерными решениями. Аналогично и с созданием транслятора, сначала нужно четко ответить себе на вопрос, какая сила будет побуждать людей двигаться в этой социальной конструкции.

Все побуждающие силы делятся на два типа: внешние и внутренние. Первые — это деньги (на них работают государственные и коммерческие модели), и насилие (на нем работает армия). Конструкции на принуждении — машины, а образующие их люди — детали. Шестеренки в механизме принуждают к движению внешние силы: пар, ток, пружина. В государстве, бизнесе и армии люди принуждаются внешними силами: кнутом и пряником. Если в паровозе исчезнет пар, шестеренки остановятся и машина замрет (но не развалится в ту же секунду). Если в государственном учреждении или коммерческой компании перестанут платить, а в армии исчезнет насилие, люди-детали прекратят шевелиться и система встанет, и социальная структура на принуждении сразу развалится.

К внутренним силам относятся такие нематериальные мотивы, как вера и идея. Все религиозные и идейные структуры — живые организмы, небиологическая форма жизни. На людей, из которых они состоят, можно смотреть как на живые клетки. Как клеткой движет жизненная сила, так людьми движет идея, ради которой они собрались.

Признак живой команды: людьми движут внутренние мотивы. Признак мертвой команды: людьми всегда движут внешние силы. Если жизненная сила клеток иссякнет, организм умрет. Если люди утратят идею, идейная команда превратится в коммерческую.

Посмотрите на группы, называющие себя некоммерческими, благотворительными, политическими — там нет ни одного человека, кто не был бы нанят на работу. Перестаньте завтра платить наемному персоналу, и «идейная команда» сразу развалится.

Не говорите мне, что есть ваша команда, механизм или организм. Скажите мне, сохранится ли она, если люди перестанут получать деньги, и я скажу тип вашей команды. Механическая команда — это всегда инструмент в руках инвестора, несамостоятельное чучело, зависимое от внешней розетки. В моменте чучело может быть быстрее и сильнее живого организма, но стоит его отключить, как оно умрет. Малое время оно будет двигаться по инерции, но потом замрет навсегда. А жизнь не замрет. И потому жизнь, как бы ни была она мала, в длинную всегда выигрывает у чучела, как бы ни было оно велико.

Это не значит, что коммерческий мотив хуже идейной для любой деятельности. Для многих работ ориентир на деньги дает максимальный эффект. Невозможна торговля за идею или занятие любым ремеслом. Никто не будет вам ремонтировать сантехнику или шить сапоги из любви к процессу. Я лишь говорю, что команда максимально эффективна, когда ориентирована по своей природе: идейная на идею; бизнес на деньги.

* * *

Если в человека постоянно вводить героин, однажды он возьмет на себя функции естественной противоболевой системы. Пока наркотик будет исправно поступать в организм, человек будет дееспособен. Но стоит не ввести ему очередную порцию, как начнется ломка. На это время человек становится абсолютно недееспособным.

Если в идейную команду постоянно вводить деньги в виде зарплаты, постепенно и незаметно для себя люди станут ориентироваться не на идею, а на деньги. Почти никто не зафиксирует перемен. Все будут говорить правильные слова и сами верить в сказанное. Но идейный курс незаметно и буднично начнет всегда совпадает с финансовой выгодой.

Если кто укажет на опасные тенденции, скажет, что мы теряем идею, что деньги обретают опасно большое значение, члены команды отреагируют на его слова так же, как наркоман на слова, что наркотик начинает занимать в жизни опасно большое значение.

Всякая жизнь стремится к благу. Люди избегают дискомфорта. Человеку неприятно осознавать свою зависимость от наркотика. Он не хочет этого видеть и будет отрицать до последнего любые факты, нисколько не смущаясь говорить на черное белое.

Аналогично и идейным людям некомфортно признавать, что они превратились в наемных, что внутренний стимул, идея, сменил внешний — деньги. Они не признают, что борьба за идею давно и надежно превратилась в источник заработка. А то, что они деньги за свою деятельность получают, так что же в этом особенного? Это же естественно…

Гляньте на священников, принесших обет нестяжания (не иметь собственности ) как они оправдывают свое материальное благополучие. Так неужели люди, не дававших Богу никаких клятв, не найдут способа оправдать изменение своего статуса?

Они скажут, что нужно же чем-то оплачивать жилье, покупать на что-то одежду и еду, развлекаться. Насытив минимум, следующим шагом они захотят большего. Потом еще больше. Люди как люди — захочется соответствовать потребительским стандартам. На роскошь потянет. Материальные блага несут удовольствие, и всякая жизнь стремится к благу. Что развивают, то и развивается. В итоге разовьется до того, что люди будут смотреть на свое дело не только как на борьбу за идею, но и как на источник денег.

Это родит подковёрную борьбу за доступ к механизмам распределения денег. Люди начнут грызть друг друга, чтобы быть ближе к кормушке. Запустится эволюция наоборот — наверх поднимутся не самые идейные, умные и талантливые, а победители аппаратных боев. Идея превратится в ширму, скрывающую реальный интерес людей на вершине.

Первое время деньги станут мотивом только для верхушки. Так как в ее интересах скрывать этот факт, она будет говорить с трибуны пламенные речи: «— Товарищи! — Вскричал он. — Надеюсь, вы не считаете, что мы, свиньи, поступаем подобным образом лишь из мелкого эгоизма. Многие из нас на самом деле терпеть не могут молока и яблок. Сам я на них и смотреть не стану. Единственная цель, с которой мы их используем, — сохранить ваше здоровье. Яблоки и молоко (и это совершенно совершенно точно доказано наукой, товарищи) содержат элементы, абсолютно необходимые для поддержания жизни и хорошего самочувствия у свиней. Мы, свиньи, — работники интеллектуального труда. Забота о процветании нашей фермы и об организации работ лежит исключительно на нас. День и ночь мы неусыпно заботимся о вашем благосостоянии. Мы пьем молоко и едим эти яблоки только ради вас». (Оруэлл, «Скотный двор»).

Когда финансовая гангрена распространится на всю команду, она из идейной станет нишевым бизнесом, продолжающим называть себя идейной, политической, общественной и прочее организацией. Но название сути не меняет. Это будет гроб, красивый снаружи, а внутри хуже любой торговли. Лицемерие наполнит его отвратительным содержанием.

За всю историю нет случая, чтобы живая идейная организация, севшая на деньги, не умерла. Наиболее яркие и относительно свежие примеры — это революционные партии Франции XVIII века и России ХХ века. До денег они были живыми. После стали механистическими, зависимыми от источника, с которого кормятся.

Церковь я в этом ряду не упоминаю, хотя деньги ее основательно разъели, о чем говорят сами высшие священники: «Тревожным признаком отмирания православного сознания, умаления церковности, духовного ослепления является всё усиливающаяся коммерциализация многих сторон приходской жизни... Материальная заинтересованность всё чаще выходит на первое место, заслоняя собой и убивая всё живое и духовное. Нередко храмы, подобно коммерческим фирмам, торгуют «церковными услугами». «Ничто так не отторгает людей от веры, как корыстолюбие священников и служителей храмов. Не напрасно сребролюбие называется гнусной, убийственной страстью и единым предательством по отношению к Богу, адским грехом». (Патриарх Московский и всея Руси Алексий II). (забавно слышать эти слова сожаления от монаха, клявшегося не иметь собственности, но на его банковском счету лежало более 10 млн.$).

А как же фраза «служащий алтарю с алтаря кормится»? Смысл ее, что служение алтарю означает движение на идею, и по дороге получать земные бонусы, не уклоняясь на другой путь, где бонусов больше. Если же движение ориентировано на прибыль, и так складывается, что больше прибыль от позиционирования своей деятельности идейной, это не означает, что она идейная. Это означает, что ее так позиционируют ради прибыли. Если же будет выгоднее коммерческое позиционирование, «идейные» переобуются на ходу.

Деньги для идейной команды то же самое, что героин для человека. Наемный персонал нам так же неприемлем, как монастырю наемные монахи или в газету «Искра» в начале ХХ века наемные журналисты.

Чтобы создать максимально устойчивый и эффективный транслятор, нужно сделать его непроницаемым для денег. Единственный способ — лишить деньги притягательности. Но как это сделать, если мы все выросли в обществе потребления, где нам с пеленок внушали, что деньги — наш бог. Мало того, что это вшито нам в подсознание, так и по практике мы знаем, что деньги дают доступ ко всем материальным благам и за них можно нанять любых специалистов, которые (в это хочется верить) сделают любую работу.

Как большинство людей, попробовав героин, по доброй воле от него не откажутся, так большинство людей по доброй воле не откажутся от денег. Они могут говорить слова против денег с одной целью — чтобы получить больше материальных благ. Не секрет, что наиболее активно и пламенно выступают против денег те, если получают за это деньги.

Кто полагает, что какие-то страшные клятвы и наказания за их нарушения могут побудить людей отказаться от наркотика, тот страшно заблуждается. Это только в кино люди обещают и не нарушают. В жизни люди действуют по ситуации, по эмоциональному и интеллектуальному настрою в моменте. Ситуация меняется, и человек вместе с ней.

Единственная ситуация, при которой люди откажутся от денег — если их некуда тратить. Из этого следует, что живую команду можно построить только вне мира. В миру она невозможна, так как жизнь там требует денег. Людям будет нужно под тем или иным соусом платить, что гарантирует их превращение в финансовых наркоманов.

Люди добровольно будут жить в изоляции от мира при условиях, если жизнь вне мира будет лучше жизни в миру. Это значит, явственно чувствовать полноту жизни в материальной, интеллектуальной, творческой и плотской сфере выше, чем в миру.

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 373839 40 41 42 Следующая ⇒