Самоощущение

Крах

Намерения создать идеальное государство, которое родит идеального человека; или наоборот, создать идеального человека, следствием которого будет идеальное государство, разбились не о суровую реальность, а еще глубже, об отсутствие идеала.

В рамках нашего бытия идеал в смысле единый эталон, в принципе невозможен. Из отрицания идеала вытекали большие последствия. Их масштаб ярче всего виден на науке, сегодня позиционированной единственным источником истины. Но оказалось, что наука — это никакая не истина, а всего лишь мнение. И как нельзя сказать, какая система мер истинная, десятичная или двенадцатеричная, в футах или метрах, так нельзя сказать, какой взгляд на реальность истинный, полученный опытным путем или созерцательным.

Суть науки передает конвенционализм, направление в философии науки, заданное крупнейшим ученым 19-20 века Пуанкаре. Он говорит, что базовая научная истина — это то, что большинство ученых договорились считать истиной. Договорились они считать за истину этот набор аксиом, и считают. И выведенные из них умозаключения тоже считают истиной. Потому что так договорились. Договорись они иначе, истина была бы иной.

Всю историю наука исходила из идеальности законов, явлений и свойств. Это фундамент философии получения знаний. Но если основа неверна, выводы из нее тоже не верны. Но если фиксируемые наукой законы — аналог фиксируемых в компьютерной игре правил, научное знание есть такая же истина, как правила компьютерной игры. Если по правилам игры камень, на который наступил слон, превращается в бабочку, для игры это истина. Аналогично нужно понимать и научные знания.

При самом благожелательном отношении к науке следует признать, что максимум, ее знания соответствуют моменту. Но настоящий момент всегда сменяет следующий. Из этого следует, что научные знания имеют срок годности. Из-за микроскопического срока нашей жизни мы этого не фиксируем, но если поднять масштаб выше, все очевидно.

Идеала не существует, потому что невозможно мыслить бытие как законченную картину. Или скажу аккуратнее: невозможно мыслить в рамках существования. Мыслить же шире мы пока не можем, ибо дееспособность разума жестко ограничена.

Ученые-догматики, непоколебимые в своих мировоззренческих установках, не могут противостоять наступлению нового. Они как путающиеся под ногами динозавры, шерсти с которых мало, а едят они много. Места занимают еще больше.

На арену должен выйти новый тип познающего истину. Вчерашний тип ученого как был в своей сути ремесленником, так и остался. Основа познания — это готовность отказаться от существующих азбучных истин и выйти за пределы фактов. Потому что факты — состояние ума. Меняется познающий, меняются факты. И что же есть истина?

Еще одно соображение по поводу существования идеала: невозможно сказать, есть ли идеальное в ином бытии, потому что идеал мыслится как существующее, но эта идея-призрак, симулякр (копия без оригинала), т.е. тень идеала в нашем бытии улавливается, но самого идеала нет. Следовательно, наше представление об идеале есть представление о не представляемом. Как попытка представить, что будет, если всепробивающая стрела летит в абсолютно непробиваемую броню. Как помыслить результат этого столкновения?

Наше понятие идеала неприменимо к иному бытию (не путать его с разновидностью нашего бытия). Под нашим бытием я понимаю любое существование, подчиненное алгоритму: электрон и галактика вращается по закону; мысль мыслится а воля волится по закону, все имеет свои рамки, границы характеристики — это и есть существование.

Иное бытие выходит за рамки того, что мы вкладываем в понятие «знать». Для нас иного бытия не существует, так как оно за границами нашего способа мыслить. Иное бытие предшествует мысли так же, как программист предшествует программе. Так что говорить, существует ли что-то в ином бытии — сам вопрос противоречив, потому что иное бытие за рамками понятия существовать. Про инобытие можно сказать, что оно есть, но нельзя сказать, что оно существует, так как у него нет признаков существования (а если они есть, это не бытие за рамками существования, а знакомое нам существование).

Это отдельная мощная тема. Развернуть ее здесь полноценно никак не получится. Я ее раскрою в четвертой книге, которая у меня в планах. Здесь же ограничусь только тем, что идеал — это совершенно невозможная форма существования. При таком определении идеальности даже Бог в религиозной интерпретации не может быть идеальным, потому что он меняется. До Вселенной Бог был в состоянии «не творящий Вселенную». По мере возникновения Вселенной он был в состоянии «творящий Вселенную». Налицо изменения — был одним, стал другим. Но идеал не может меняться, и потому Бог не идеален.

Если же настаивать, что изменчивый Бог идеален, такое определение содержит в себе внутреннее противоречие — подвижная неподвижность. Хотя по Гёделю, автору теоремы о неполноте, такое противоречие — признак полной системы. Если система не содержит противоречий, она неполна. Эта теорема отражает суть математики, но у нас тут разговор о сущностях предшествующих математике, и потому ориентироваться на то, что предназначено для нашего бытия, в определении иного бытия, как минимум, некорректно.

Если абсолютного идеала нет, максимальным совершенством является соответствие объекта внешней среде. При таком понимании электрон идеальный. Элементарные частицы в ваших волосах и на другом конце галактики движутся идентично. Это значит, они идеально соответствуют законам, предписывающим им алгоритм движения.

Для живой материи идеальность — это соответствие внешней среде. Чем меньше жизнь развита, тем больше зависит от внешней среды и сильнее должна соответствовать ей. Чем больше она развита, тем меньше зависит от среды и может гнуть среду под себя.

Например, микроб абсолютно зависит от внешних условий. Идеальный микроб — это максимально вписанный в среду организм. Идеальное животное — это вписанное во внешний мир и способное чуть переделать ее (гнездо свить, нору вырыть). Идеальный человек — это кто опираясь на имеющуюся среду, создает под себя искусственную среду.

С развитием человек будет все меньше зависеть от внешней среды и все больше ее под себя переделывать. На горизонте время, когда он сможет создавать системы типа Солнечной, как сфера Дайсона или глобус Кассуса, где в центре термоядерный реактор, а вокруг среда обитания человека. Я вижу только один недоступный предел для человека.

Любой существующий объект, не важно, пространство это, элементарная частица, галактика, человек или камень — на фундаментальном уровне все абсолютно зависят от среды (если точнее, от образующих среду законов). Стоит исчезнуть законам, любой объект исчезнет. Абсолютно независимым от внешней среды мыслится только Бог (кто не верит в него, допустите ради примера). Творец Вселенной не зависит от сотворенного им бытия, как программист не зависит от существования созданной им виртуальной игры.

Человек в потенциале способен творить Вселенные (пишу с большой буквы, потому что имею в виду точную копию нашей Вселенной). Но его творчество будет опираться на законы и энергии, создателем которых является не он. Это примерно как если вы можете собрать из транзисторов сотовый телефон, но не можете создать транзисторов.

В высшем своем развитии человек все равно будет пользоваться готовыми законами и элементами. Он как мальчик, купивший в магазине конструктор, из которого собирает свои поделки. Свое можно создать только из ничего, но как это — про то даже мыслить сложно, так как мысль все равно должна опираться на что-то, а это уже не свое тогда.

Если максимальная реализация своего потенциала не дает идеала — независимого ни от чего мышления и действия. Все оказывается зависимым, и значит, идеального нет. Но если так, не может быть идеального государства, человека и всех промежуточных или составных звеньев — идеальной науки, экономики, семьи, отношений, норм и табу. Все по ситуации, и так как ситуация меняется, все временно, и истина в моменте.

Героические усилия по созданию идеального человека дали в результате бота под названием «настоящий человек». Его центральная установка и кредо: жить НЕ для себя. Его смысл жизни — нести пользу государству и чиновникам, религии и священникам, экономике, торговцам и кому угодно, но только не себе.

Один из признаков настоящего человека: он крепко привязан к старому. Его истина — это традиции, скрепы, стереотипы, сексуальные и моральные табу, понятия нормы, греха и позора. Он запрограммирован оценивать желание блага слабостью и позором. Больше всего он боится быть человеком естественным, стесняется желаний, запрещенных властями, религией и прочими начальниками. Его всю жизнь используют, а он не смеет признать этот факт. «Мы даже и человеками-то быть тяготимся, — человеками с настоящим, собственным телом и кровью; стыдимся этого, за позор считаем и норовим быть какими-то небывалыми общечеловеками» (Достоевский «Записки из подполья»).

Самоощущение

Когда люди верили в Бога, они были уверены в существовании идеала. Когда люди отринули Бога, они стали считать, что Вселенная существует вечно, из чего получалось, что она идеальна. Присутствие в мире идеала породило понятие идеального государства (социальная конструкция в виде пирамиды), настоящего человека и все такое прочее.

Жители верхних слоев пирамиды смотрели на нижних с тем оттенком, с каким люди смотрят на домашнюю скотину. И как человек не видит ничего дурного в использовании животных, так элита не видит ничего дурного в использовании нижней массы.

Я не моралист и тоже не вижу в этом ничего дурного. Природа человека такова, что оказавшись наверху, он начинает пользоваться возможностями. Но при этом оценивает себя, исходя не из своих поступков, а из своих намерений. Других же людей он оценивает на основании их поступков (их намерений он не знает). При такой оценке всегда будет получаться, что я хороший, а все вокруг, мягко говоря, не очень хорошие. «Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья. После таких похвальных, хотя несколько кратких биографий Чичиков увидел, что о других чиновниках нечего упоминать ». (Гоголь, «Мертвые души»).

Нет смысла возмущаться природой социальной системы и человека. Элита всегда будет эксплуатировать массу (кнутом или манипуляцией — второй вопрос). Волки всегда будут есть зайцев. Такова диалектика природы бытия: единство противоположностей…

Сегодня люди не верят в существование Бога (карманный бог не в счет) а наука с ее теорией Большого Взрыва отрицает вечное существование Вселенной. Это означало, что понятию «Идеал» нет места. Но понятия, порожденные в эпоху стремления к идеальности, продолжают в перекрашенном виде присутствовать в нашей жизни. По-прежнему есть эталон человека (настоящий человек), эталон государства (демократическая модель), моральный эталон (церковная мораль, переименованная в общечеловеческую). Так же как и раньше, политическая элита занимает вершину пирамиды и смотрит на нижестоящую массу, как и тысячи лет назад. Изменились только названия, риторика, но не суть.

На протяжении всей человеческой истории истина всегда была синонимом силы. Говорим истина, подразумеваем сила. Говорим сила, подразумеваем истина. Верующие считают Бога всемогущим, средоточием максимальной силы, и потому его мнение для них есть абсолютная истина. Если Бог говорит отцу, чтобы он принес в жертву своего сына, тот ведет его убивать, ибо исполнение воли Бога есть высшая истина верующих.

У кого нет силы, у того нет истины. Это только в кино говорят, что сила в правде. Кино не отражает истины, потому что истины нет. Есть мнения. Кино — способ убедить слабых в том, что мнение сильных истина. Какие бы чудовищные в наших глазах действия не совершал сильный, убийство детей, как в государстве ацтеков или обожествление своих правителей, как в Северной Корее, в глазах массы это всегда будет истиной.

Индивидуум склонен оценивать свои действия правильными и справедливыми. Масса склонна к тому же самому относительно действий сильного. Она примет от сильного любые оправдания ситуации и действий и сочтет их истиной.

Этот феномен отмечен в институте присяжных заседателей. Если за одно и то же преступление судят людей разных классов, со 100% вероятностью оценка поступка будет разной. В отношении сильного мнение присяжных будет иметь оправдательный уклон, а в отношении слабого обвинительный. «Что позволено Юпитеру, не позволено быку».

Если бы южноамериканская цивилизация оказалась сильнее европейской, у нас были бы совсем другие понятия добра и зла. В человеческих жертвоприношениях мы не видели бы ничего особенного, как сейчас не видим ничего особенного в абортах. Но так как европейцы оказались сильнее индейцев, заявление, что жрецы имеют право приносить в жертву детей, мы оцениваем ужасным. А заявление, что женщина имеет право убить в своем чреве ребенка, аборт, мы оцениваем естественным и законным правом человека.

Если бы Третий Рейх выиграл войну, действия немцев были бы выставлены благом, а термин «фашизм» имел положительный оттенок. Действия антигитлеровской коалиции были бы представлены глобальным злом на пути восторжествовавшей правды. Германия гордилась бы деятелями Третьего рейха. Детям в школах рассказывали бы, как она спасла мир от евреев с их кровавым большевизмом и фальшивым либерализмом. Учебники истории были бы полны историй о советских концлагерей и зверствах русских, англичан и американцев во время войны с великой Германией.

Но войну выиграла антигитлеровская коалиция. Победители написали историю, где немцам нечем гордиться. Действия Германии представлены в крайне отвратительном свете. Слово «фашизм» имеет ярко выраженный негативный смысл. Подрастающему поколению в школах рассказывают о зверствах нацистов и благородстве победителей.

Всякое действие мирового масштаба, где на кону стоит выживание целых народов и цивилизаций, сопровождается глобальными зверствами с обеих сторон. Иначе и быть не может, так как в борьбе за жизнь все средства хороши. Отрицать эту истину можно только из уютного кресла, но перед реальной угрозой все действуют по ситуации, а не лозунгам.

У победителей никогда нет недостатка в фактах, выставляющих побежденного в негативном свете. Советский полководец Конев, бравший Берлин, говорил, что разгоряченный солдат, победивший смерть, после победы всем своим существом хочет на праздник жизни. Хочет крови и мук. Для насыщения этого всепоглощающего чувства солдатам на несколько дней отдают захваченный город на растерзание. Но победители не детализируют действия солдат на этом празднике. Все делается так, чтобы складывалось впечатление, что победа достигнута исключительно добротой и справедливостью. «С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, —все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком (Гоголь, «Ревизор»).

Рядовой человек вряд ли найдет объективную информацию о действиях победителей по той же причине, по какой не найдет информации об истории, связанной со сгоранием заживо людей на Фордах. Победители так же не заинтересованы в ее распространении, как и Форд. Но с той разницей, что автопроизводитель ориентировался на прибыль, тогда как солдаты, чьи родные и друзья пострадали от фашистов, ориентировались на месть.

Кто найдет объективную информацию по истории с фордовскими автомобилями, тот найдет подтверждение слова булгаковского Воланда «Люди как люди. Любят деньги…» (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»). Кто найдет объективную информацию про солдат-победителей, тот тоже не откроет Америки. Победу всегда сопровождают кровь, пот и слезы. А неизменный спутник больших побед — большая кровь, пот и слезы.

Власть в силу масштаба решаемых ею вопросов вынуждена совершать действия, с обывательского масштаба оцениваемые только как зло. Для минимизации негатива эти действия нужно искажать, оправдывать и представлять в положительном свете. Если же это невозможно, запрещать освещать их, как в Китае запрещено упоминать про события на площади Тяньаньмэнь. Потому что, а что еще делать? Объяснять обывателям Китая и всего мира, что за событиями стоял Запад, запускавший тот же процесс, что в СССР.

Если оценивать действия китайской власти со стратегического масштаба, Китай все сделал верно. Оборона по самым завышенным цифрам стоила до 10 тысяч жизней. Если же оценивать с обывательского масштаба, в основе которого лежат эмоции, КПК поступила бесчеловечно. Десятки человек танки на гусеницы намотали, тысячи убитых.

Такую же технологию Запад применил против СССР. Оценка действий советской власти со стратегического масштаба ужасна. Они привели к развалу Советского Союза и как следствие, к крупнейшей геополитической и гуманитарной катастрофе XX века. По самым скромным подсчетам только в гражданских войнах, полыхнувших по территории бывшего СССР, погибло 100 тысяч (по нескромным 600 тысяч). Провал населения в бедность, многократный рост преступности, наркомании, беспризорности. Показатель массового стресса 90-х: первые пять мест по самоубийствам занимали постсоветские страны: Литва, Россия, Эстония, Латвия и Казахстан. Сотни тысяч погибли и косвенно пострадали десятки миллионов. Если же с обывательского масштаба оценивать действия советской власти, приведшим к таким показателям, они весьма гуманны и цивилизованны.

Легко развалить страну, власть которой ориентируется на мнение толпы. Кто это понимает, тот понимает, что ориентироваться нужно не на доброту в моменте, а доброту в длинную. Для этого нужно понимать, что подлинная цель СМИ — не информирование населения, а управление населением, задавать ему курс посредством информации. Массы должны считать действия власти вне зависимости от их содержания, справедливыми, направленными на мир во всем мире и все такое прочее. Действия власти должны быть упакованы в фантик, на котором написаны слова про любовь, равенство и патриотизм.

Без этого система рушится под грузом оценки государственных деяний с масштаба обывателя. Обществу некомфортно чувствовать неправоту своей власти. Одна из базовых причин крушения СССР — его население перестало чувствовать себя носителем истины.

В ХХ веке американский журналист Ричард Барбрук писал: «Американцы отчаянно нуждались в будущем. У них было неплохое настоящее, но будущее у русских было лучше!». Действительно, американская мечта была идеалом туповатой сытости, жующей попкорн на диване за просмотром телевизора, и неспособности ограничить свой гардероб парой джинсов. А у русских пусть не было джинс, но зато был полет…

Когда идея ушла, полет прекратился. Крах идеи обрушил СССР. На его обломках началось культивирование американской мечты. К слову сказать, она до сих пор никак не приживается по тем же причинам, по каким тропическое дерево не приживается на севере.

Максимальная власть над социумом возникает у того, кто дает всем явлениям имена и оценки. Адам получил власть над всеми живущими на земле, над животными, птицами и прочими, потому что дал всем имена. США владеют миром не через грубую силу. Чтобы такой результат получить только через грубую силу, они должны быть мощнее в тысячу раз. США имеют власть над миром, потому что у них монополия на оценку всех мировых событий. Западные СМИ (сильные дали им название «международные») задают тренд.

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 313233 34 35 36 Следующая ⇒