Героин. Психоделики

Героин

Наркотиком называется вещество, имеющее четыре признака: а) вред здоровью; б) физическая зависимость; в) социальная опасность; г) искажение восприятия мира. Чем все эти признаки выражены сильнее у вещества, тем оно как наркотик считается опаснее.

Возьмем самого популярного представителя веществ в статусе «тяжелый наркотик» — героин. Его употребление приводит к сильной зависимости. Ее корни в природе человека. Наше тело пронизаны нервами, сигнальной системой, информирующей спинной и головной мозг о состоянии тела и координаты своих рук-ног в пространстве. Если бы не нервы, мы не могли бы управлять своим телом. Мы состоим из костей, сухожилий, мышц, кожи и органов. Все они постоянно движутся, трутся друг о друга, пульсируют. Нервы соприкасаются, но мы не чувствуем боли. Работает противоболевая система: мозг вырабатывает гормоны, снимающие болевые ощущения, что позволяет нормально жить.

Помимо этого они стимулируют человека преодолевать трудности и идти навстречу опасности, тратя на это кучу времени и сил. Люди ищут власти и денег, занимаются наукой и творчеством, едят вкусную еду, слушают музыку, наряжаются и занимаются сексом исключительно потому, что это несет им удовольствие. Если бы человек не имел с этого приятных ощущений, он бы не искал ничего этого. Даже сексом бы не занимался.

Секс без удовольствия — набор бессмысленный поз и нелепых телодвижений. Как танцующий человек в глазах глухого выглядит сумасшедшим, так и занимающиеся сексом люди в глазах человека, не знающего такого рода удовольствия, выглядят идиотами.

Даже когда человек еще ничего не сделал, а только задумал, мозг уже поощряет его малыми порциями, как бы давая понять, что идет верным курсом. Поэтому люди так любят мечтать. Висящая перед носом морковка еще не откушена, еще нужно потрудиться, чтобы добраться до нее, но ее вид и запах уже стимулируют к действию.

Когда героин попадает в организм человека, он создает тот же эффект, что гормоны удовольствия. С той разницей, что раньше для получения удовольствия нужно было трудиться, а теперь ничего делать не нужно. От получения удовольствия без труда так же сложно отказаться, как от денег, которые тебе дают просто так.

При постоянном его потреблении мозг начинает сокращать производство гормонов, обеспечивающих функционирование естественной противоболевой системы, и в итоге отключает ее. Функцию обезболивания теперь выполняет поступающее из вне вещество.

Пока оно бесперебойно поступает в организм, человек так же не чувствует боли, как если бы работала естественная противоболевая система. Плюс от каждой дозы в нем поднимается волна удовольствия, ощущение сильнейшего счастья и эйфории. Это на сленге называется приход — чувство, сравнимое с оргазмом, только сильнее и глубже.

Но если очередная порция героина не поступает, боль снимать нечему. Человек превращается в сплошной комок оголенных нервов. Нет ни одного участка, который бы у него не болел. Любое движение несет страдания, любая поза нестерпимо неуютна. Ему больно лежать, дышать, двигаться. Жить становится больно. Это называется ломка.

Мозг фиксирует боль и начинает разбираться, в чем дело. Анализ ситуации, потом принятие решение о возобновлении производства гормона, восстановление естественной противоболевой системы — все это занимает несколько дней. Человек все это время мучается. Но как только процесс завершен, организм приходит в обычное состояние.

Но у большинства нет сил вынести эти несколько дней. Порция героина, когда боль мгновенно сменяется блаженством, выглядит для них непреодолимым соблазном. Так героин становится для человека истинным Богом, а кайф — его личным раем. Он теперь исполняет роль, где совершенен «как может быть смерть, из которой изъяли боль». (автор в сети под ником Es, Anastasia).

Постоянное употребление можно сравнить со вставными зубами. Пока они на месте, от них нет никакого вреда. Вред возникает, если импланты удалить, деснам не дать зажить, и начать ими жевать пищу. Тут будут и боль, и инфекция. Но это будет вред не от имплантов, а от их отсутствия. Вред от героина возникает не от него самого, а от его удаления, когда он встроен в организм на роль естественной противоболевой системы.

До пережитой ломки у человека был один мотив колоться — приятное состояние. После ломки у него возникает второй стимул — страх перед болью, которая поглотит его, если он не введет вовремя дозу. Так возникает зависимость. Человек в роли циркового животного. Этими артистами движет кусочек сахара, но и кнут дрессировщика.

Петух пляшет под дудочку на арене не за сахар, а потому что до этого его ставили на горячую сковородку и играли на дудочке. Он обжигался и подпрыгивал. Петуха мучают до тех пор, пока у него не сформируется устойчивый условный рефлекс на звуки дудочки. И вот теперь, едва заслышав знакомую мелодию, птица начинает подпрыгивать. Это зрелище кажется детворе и их родителям забавным. Взрослые объясняют детям поведение петушка тем, что он очень любит плясать под дудочку доброго дяди-дрессировщика.

Зависимому от героина человеку, у которого вместо естественной противоболевой системы искусственная, сзади угрожает кнут, а впереди манит пряник. От страха бегут быстрее, чем к благу. Человек по опыту знает, что его ждет впереди, если в час икс у него не будет дозы. Чтобы ее купить, нужны деньги. Добыть их нужно быстро. Бизнес и работа по найму отпадают. Остается быстрый криминал и уличная проституция. Времени на планирование преступления нет, есть только на отнять, украсть, обмануть или здесь и сейчас отдаться первому встречному. Как утопающему неважно, на что опереться, на бревно или ребенка, так человеку перед страхом мучений не важно, что делать, чтобы добыть денег. Поэтому зависимые от героина люди являются социально опасными.

Его поиск и потребление становится смыслом жизни и единственной целью. Из людей с такими целями формируются субкультуры, внутри которых циркулируют знания, как можно отсрочить или смягчить ломку с помощью других веществ, если не удалось добыть героин. В ход идут грязные и отравляющие вещества в лошадиных дозах. Человек ведет образ жизни, разрушающий его личность и уничтожающий его физически.

Общество ищет способ защититься от всего этого. В теории есть два пути: запретить и легализовать. Мировой опыт показывает, что запрет не работает. Мировая статистика говорит: не смотря на все запреты, количество потребителей героина неуклонно растет. На это указывают такие объективные показатели, как, например, анализ сточных вод. В 2015-17 годах в 37 странах проводился этот тест, и везде содержание наркотика росло.

Если запрет не работает, кажется, нужно решать проблему через легализацию, как это сделали с алкоголем. Качество продукта вырастет, цена упадет. Снизятся показатели отравления и смертности. Уйдет криминал — никто не будет грабить и убивать ради того, что можно свободно купить, как мы видим это на примере алкоголя.

Почему власть идет не эффективным путем легализации, а неэффективным запрета? Почему относительно этанола (активное вещество алкоголя) государство из двух зол выбирает меньшее, а относительно героина большее?

Официальное объяснение: легализация недопустима из-за его высокой ядовитости. Но это не так. В начале ХХ века его прописывали детям. Многие десятилетия его менее качественный аналог, морфий, свободно продавался. Говард Хьюз, первый миллиардер в мире или Кэрол Льюис, автор «Алиса в стране чудес», плотно сидели на морфии. Как сказал Булгаков, «Есть вещи и похуже морфия, но лучше нет».

Но как же наркологи, спросит читатель… Они же не понаслышке знают, что героин творит с людьми. Это действительно так, наркологи рассказывают ужасные вещи. Но перед тем как дать этим рассказам оценку, скажу, что объективная оценка вещества — это оценка чистого вещества, принимаемого в норме с соблюдением условий приема.

Теперь посмотрим, на какую информацию опираются наркологи в своих оценках. За показатель они берут своих клиентов, имеющих ужасное физическое и психическое состояние. Наркологи говорят, что людей до такого состояния довел героин, но это не совсем так. В реальности это состояние — результат потребления ядовитых смесей в огромных дозах, в которых присутствовал героин. Поглощая их с недопустимой частотой на протяжении многих лет в антисанитарных условиях, они этим самым убивали себя.

Если человек будет есть в день по килограмму чистого меда, у него будут проблемы. Если же мед еще и не чистый, а преимущественно из опасных примесей, вреда будет еще больше. Кстати, уличный мёд торговцы разбавляют разными посторонними веществами, в лучшем случае сахаром, но также мелом, крахмалом, иногда могут опилок накрошить или еще чего на свое усмотрение, выдав это за природные продукты жизнедеятельности пчел.

Представим, что мёд так же объявлен вне закона, как в прошлом веке в США после Великой депрессии закон запрещал хранить частным лицам золото, а сегодня в России за хранение необработанного золота (шлихового и самородного) грозит сопоставимое с хранением наркотиков наказание. По закону это государственная собственность, так как всё содержимое недр — собственность государства. В оборот золото вводится после того, как прошло через государство, и обрело вид слитков или ювелирных изделий.

Сейчас мед не входит в список запрещенных веществ и власть контролирует его качество. Но торговцы в целях повышения своей прибыли все равно его разбавляют. Можно представить, чем они будут разбавлять мёд, если он будет вне закона.

Представим людей, которые так любят мёд, что готовы ради него конфликтовать с законом. Они потребляют такой мед с невероятными примесями в диких количествах. Можно не сомневаться, у них будут налицо все проблемы со здоровьем.

Как вы думаете, опираясь на состояние здоровья этих потребителей, правомочно ли заявить, что мёд вредный? Можно ли утверждать, что люди-медоеды пришли в такое плачевное состояние именно из-за потребления мёда, а не примесей и злоупотреблений?

Если кто-то, указывая на ужасное состояние опустившихся людей, потребляющих годами в лошадиных дозах алкогольные суррогаты, скажет, что алкоголь любого качества и в любых количествах гарантированно разрушает и в итоге убивает человека, мы уличим его в попытке манипулировать нами. Опираясь на свой опыт, мы знаем, что это неправда. Мы согласны, что алкоголь приносит вред, так как в своей основе он яд. Но умеренное его потребление приносит приемлемый вред, с которым организм умеет справляться.

Помимо рекреационного эффекта алкоголь, не сам спирт, а содержащиеся в нем элементы, несут пользу. Например, в красном сухом вине присутствуют флавоноиды, танин, макро- и микроэлементы, витамины. Эти вещества нормализуют состав крови, давление, делают сосуды эластичнее, укрепляют иммунитет и несут прочую пользу.

Наркологи много преувеличивают, еще больше недоговаривают, и скрывают факты. Особенно это касается коммерческих наркологов. Бизнес есть бизнес: не обманешь — не продашь. Чем больше они напугают потенциальных клиентов и их родственников, тем выше прибыль. Доход прямо пропорционален испугу их потенциальных клиентов.

Коммерческий интерес творит плохие чудеса. Например, компания Форд скрывает один крайне неприятный факт своей истории: в начале ХХ века одна из моделей Форда загоралась при аварии из-за дефекта топливной системы. Люди часто сгорали заживо. Авто нужно было отзывать и исправлять. Но компания сравнила убытки от выплаты компенсаций и от отзыва машин. Оказалось, что дешевле платить компенсации. На этом основании приняли решение не отзывать машины и делать вид, что никакого дефекта нет. В результате люди сгорали на автомобильных кострах точно так же, как на кострах инквизиции. Только теперь не во славу Бога, а во славу Форда.

Понятное дело, что такая информация не способствует имиджу компании, и потому ее решили скрыть. В результате при запросе такой информации поисковики выдают что угодно, кроме того, чего потенциальным покупателям не нужно знать.

Когда что-то намеренно выпячивают, а на что-то закрывают глаза с целью исказить реальность, чтобы навязать мнение, — это называется манипуляцией. С наркологами все понятно — коммерсанты. Но почему государство занимается тем же самым?

Чтобы ответить на вопрос, погрузимся глубже в тему. Исходим из того, что оценка вещества есть оценка химически чистого вещества, а не суррогата или смеси, в которой есть процент вещества, и с этой позиции рассмотрим чистый героин — диацетилморфин.

По своей природе (держитесь за стул)… это абсолютно безвредное вещество. В начале ХХ века врачи говорили, что в огромном большинстве случаев при правильном использовании от применения героина наблюдаются положительные результаты. Вот что на эту тему пишет Википедия: «…уверены теперь, что героин не только не вредное и не безразличное средство в психиатрической практике, но положительное приобретение и хорошее средство при лечении больных с депрессивным состоянием».

Найти чистый продукт в условиях запрета практически нереально. Но это вопрос не к качеству вещества, а к созданной государством ситуации относительно этого вещества. Запрет на свободное обращение любого вещества приводит не к исчезновению из оборота, а к переходу его на черный рынок. Криминал всегда заполняет нишу, откуда ушло государство. Как следствие, растет коррупция и преступления на почве наркомании.

Криминализация крайне негативно отражается на качестве вещества. В уличном героине самого вещества от 10 до 30%. Остальное — наполнители, подмешиваемые уличными торговцами с целью увеличения своей прибыли.

Статистика смертей от героина в реальности — это статистика смертей от примесей, где присутствует героин; антисанитарных условий приема; чрезвычайного превышения нормы, ломки, несущей страшное перенапряжение организму. Чистый героин можно всю жизнь употреблять и оставаться абсолютно здоровым человеком, если соблюдать норму.

Норма — это значит, не доводить организм до смены естественной противоболевой системы искусственной (героиновой). У каждого норма своя, но можно с высокой долей вероятности предположить, что потребление рекреационной (расслабляющей) дозы раз в квартал — это примерно то же самое, что бокал качественного алкоголя по праздникам.

Но если так, почему государство не легализует героин? Потому что люди — дети, у которых выросло туловище. Ума у них не прибавилось, а убавилось (помним, что ум — это способность видеть суть вещей). То, что у народных масс называется умом — это не ум, а бытовой опыт и житейские навыки, приобретенные ими в процессе жизни.

Сколько детям ни говори о вреде излишнего потребления конфет, для них это белый шум. Как только они получат неограниченный доступ к сладкому — будут есть, пока умещается. Кто находил в детстве доступ к конфетам, тот на себе знает эту истину.

Сколько ни рассказывай простонародью про опасности чрезмерного потребления героина, у большинства из всего сказанного в голове застрянет только одно: «героин безвредный». Вторую часть фразы «… при соблюдении нормы» они забудут. И решат попробовать. Им понравится. Сильно. Захочется повторить. Они начнут делать это часто и в таких дозах, что естественную противоболевую систему сменит искусственная.

Если крысе внедрить электрод в мозг, в зону удовольствия, и соединить его с педалькой, которая будет активировать электрод, она будет жать на педальку, пока не умрет от истощения. Простые люди будут вести себя относительно героина как эта крыса.

Хорошо, со взрослыми «детьми» разобрались, их дееспособность в рамках бытовых вещей, они ориентированы не на доводы разума, а на удовольствие в моменте. Дальше они попросту не умеют думать, и потому их нужно ограждать (как — второй вопрос).

А что насчет людей, способных учитывать будущие последствия? Почему бы им не разрешить? Опускаю пока, как можно отделить взрослых людей от взрослых детей, если они внешне неотличимы, непрезентабельный человек может быть глубже человека, на котором отпечатался стандарт успеха, но в реальности он обычный бот. Допустим, как-то решили… Вопрос: им можно разрешать употреблять героин, как сейчас разрешено вино?

Думаю, нет. И вот почему… Когда люди впервые узнают правду про героин, для большинства это будет откровением. Они попробуют, им понравится. Частить они не будут, как не частят с алкоголем. На них будет давить информация, что чаще нельзя.

Но вот накатывают какие-то проблемы. С любимым человеком расстался, деньги потерял, с работы уволили, машину разбил. Мир в черных красках. И тут он точно вспомнит, что выход есть — героин. Один укол, и все проблемы разом сняты. Хорошее настроение, благодушие и радужные перспективы вне зависимости от реального положения вещей. Человек в состоянии душевного комфорта и полон счастья.

От разового нарушения режима потребления ничего не случилось. На подсознание легла мысль: «нарушил, и никакой беды не произошло». Ага, значит тут как с алкоголем, все индивидуально, у каждого своя норма и частота. Моя природа позволяет употреблять героин чаще, чем среднестатистическому человеку. Захочется понять, где моя граница, за которую переходить нельзя. И он будет чаще погружаться в состояние счастья, тайно думая про себя: «Может, я особенный и мне можно? Я же умный и владею собой».

Велика вероятность, что человек не заметит, как его естественную противоболевую систему сменит искусственной. Он станет зависим от героина и бросить не может. «Когда можешь остановиться, ты не хочешь. Когда хочешь, не можешь» (к/ф «Кенди»).

Произойдет то же самое, что случилось с доктором Поляковым, умным молодым врачом, пристрастившимся к морфию, историю которого описал Булгаков: «Я — несчастный доктор Поляков, заболевший в феврале этого года морфинизмом, предупреждаю всех, кому выпадет на долю такая же участь, как и мне, не пробовать заменить морфий кокаином. Кокаин — сквернейший и коварнейший яд. Вчера Анна еле отходила меня камфарой, а сегодня я — полутруп...

…Смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя... в теле нет клеточки, которая бы не жаждала... Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме морфия. Морфия!

Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги...» (М. Булгаков «Морфий»).

Зависимый человек пишет Булгакову записку, чтобы тот приехал и помог, но в итоге стреляется и отправляет ему свой дневник, который и составляет костяк рассказа «Морфий» с предсмертной запиской:

«Милый товарищ!

Я не буду Вас дожидаться. Я раздумал лечиться. Это безнадежно. И мучиться я тоже больше не хочу. Я достаточно попробовал. Других предостерегаю: будьте осторожны с белыми, растворимыми в 25 частях воды кристаллами. Я слишком им доверился, и они меня погубили. Мой дневник вам дарю. Вы всегда мне казались человеком пытливым и любителем человеческих документов. Если интересует Вас, прочтите историю моей болезни.

Прощайте. Ваш С.Поляков».

(М. Булгаков «Морфий»)

Читатель может про себя подумать — ну а что страшного в зависимости, если в базе это безобидное вещество?? Человек много от чего зависит. Например, от воздуха, минуты без него прожить не может. Но если он в изобилии, проблем не возникает.

Аналогично и с героином: если вещество доступно, зависимые создают не большую социальную опасность, чем зависимые от инсулина диабетики. Государство решает нужду в жизненно важном веществе, и никаких проблем ни у кого не возникает.

Здесь нужно уточнить, что героин абсолютно безвреден при условии, что человек не переходит на него как на искусственную систему обезболивания. Если же переходит, то тело уподобляется двигателю, в котором стоит нестандартная деталь, нарушающая весь алгоритм работы, расшатывая и в итоге разрушая все остальные детали.

У зависимого человека всегда будет расти доза, и вместе с ней побочные эффекты. Однажды наступает предел, когда необходимая для снятия ломки доза будет летальной. Встанет выбор: умереть от боли или от кайфа. Все делают выбор в пользу кайфа, о чем говорит статистика смертей от передозировок. От боли люди умирают, когда нет героина.

Здесь следует упомянуть еще одну деталь, относящуюся к культуре потребления. У европейцев нет традиции потребления опиатов, как у чукчей нет традиции потребления спиртного. Если представитель северного народа получает неограниченный доступ к вину или водке, он за несколько месяцев спивается. Аналогично происходит с европейцем, получившим неограниченный доступ к опиатам. А вот афганцы употребляют опийный мак на протяжении всей своей истории, и не доводят себя до зависимого состояния.

Но допустим, наука устранит эти крайне неприятные побочные эффекты. Допустим, при переходе на искусственную систему доза расти не будет. Зависимый от героина станет чистым аналогом зависимого от инсулина. Героин будет нести чистый кайф.

Но даже и в таком фантастическом варианте у людей и государства будут проблемы. Чтобы увидеть их, держим в голове, что всякая жизнь не просто стремится к благу, но и плюс самым кратким путем. Если будет таблетка, которая стройнит фигуру точно так же, как ежедневное годовое занятие фитнесом, и побочных эффектов не будет, никто фитнесом заниматься не будет. Потому что, а зачем идти сложным путем, если есть простой? Зачем ходить на свой этаж пешком, если есть лифт?

Если цирковое животное научилось доставать сахар без дрессировщика, зачем ему выполнять трюки? По инерции? Наверное, некоторое время так и будет. Но всякой инерции приходит конец. Однажды стимул исчезнет, и животное прекратит делать трюки.

Сейчас люди учатся, работают, делают карьеру, занимаются бизнесом, сексом, ищут деньги, чтобы покупать вещи, хотят славы. Ничто из этого само по себе им не нужно. Им нужно то приятное чувство, которое у них возникает в процессе стремления к цели и во ее достижения и обладания тем, к чему они стремились.

Если героин дает чувство, к которому человек стремится, причем, больше и сильнее, и его в изобилии, какой мотив идти к счастью окольным и трудным путем, если есть простой и легкий? Легализация героина превратила бы людей в овощей, живущих в своем ярком мире, где они без труда непрерывно получают божественное удовольствие. Они как в раю. Их состояние выражают слова русского поэта Афанасия Фета: «Неизбежно, Страстно, нежно Уповать, Без усилий С плеском крылий Залетать. В мир стремлений, Преклонений И молитв; Радость чуя, Не хочу я Ваших битв».

Таким людям ни до чего не будет дела. Это будет не человек, а вещь в себе. Беда в том, что они будут не способны даже к самой низовой работе, какую можно представить — к потреблению. Сейчас им нравится ходить по магазинам, выбирать, приобретать и использовать вещь, потому что они получают от этого удовольствие. Но если они не будут получать от этого радости, у них исчезнет мотив работать даже потребителем.

Число героиновых людей будет стремительно расти. Если исходить из того что однажды весь труд будет переложен на плечи машин, как это было в античном мире, где труд лежал на плечах рабов, человечество будет представлять картину из фильма «Матрица», где в коконах лежат люди, подключенные к системам жизнеобеспечения.

Что в этом варианте получится дальше — тут поле ничем неограниченной фантазии. На это можно смотреть как на переход человека в аналог христианского рая, где каждый осознает себя личностью, является муравьем муравейника, где не нужно работать, где все всегда в блаженстве. Или человек исчезнет как личность, и тогда это аналог нирваны, где нет осознания себя, есть растворение, как капля в бесконечном океане.

Я не буду давать никакой оценки такому развитию событий, потому что она будет ориентироваться на стандарты нашего мира. Я не вижу оснований считать его эталоном. Но так как других ориентиров не имею, то уклонюсь от какой-либо оценки.

Тем более, на данный момент система не способна так организовать людей. В будущем это неизбежно (я про перекладывание работы на машины, а не про всеобщую героизацию). Сейчас можно освободить от работы часть населения, малая часть которого будет реинкарнацией древнегреческих киников, а остальные — потребителями. Так что вариант героинового рая или нирваны с чистой совестью можно оставить.

Если сейчас легализовать героин и всех обеспечить им с гарантиями государства, то очень скоро некому будет крутить социальные, политические и экономические маховики — производить и потреблять. Система встанет и государство умрет. Следом умрут героиновые люди — их некому будет обеспечивать веществом. Далее можно фантазировать об эволюции выживших после страшной ломки, но это отдельная тема.

Если бы число зависимых от героина не росло выше предельной нормы, как число диабетиков, это можно было бы терпеть как цену за избавление социума от криминальных последствий. Но легализация героина приведет к запредельному числу зависимых.

Всякая жизнь стремится к благу. Государство, небиологическая форма жизни, хочет сохранить и преумножить себя. Достигается это через развитие экономики и науки. Чем интенсивнее люди стремятся к деньгам, вещам и прочим целям, поставленным системой, одни производят, другие потребляют, тем выше развитие и сильнее государство.

С такого масштаба понятно, почему власть вместо объективной информации кормит социум эмоциональными пугалками. Я согласен с такой политикой. Но только до тех пор, пока непонятно, как реализовать принцип: «Что положено Юпитеру, не положено быку». Как только это станет понятно, разговор в этом направлении необходимо продолжать.

Психоделики

Рассмотрим вещества группы «психоделика». В нее входят как искусственные вещества типа ЛСД, употребляемые десятилетиями, так и естественные, типа псилоцибиновых грибов, употребляемые тысячелетиями. Рассмотрю самого популярного представителя психодлической группы — ЛСД, насколько она несет вред здоровью, порождает зависимость, социальную опасность и искажает восприятие мира.

Начну с истории — ЛСД был создан в 1943 году в Швейцарии. До 1970 года его не запрещали, и ученые успели его изучить. Википедия пишет, что за все время его легального обращения не было обнаружено вреда здоровью и физической зависимости. Вещество не встраивается в организм, как героин, и без остатка выводится естественным путем.

Будем считать единицей вещества объем, производящий минимальный эффект на человека. Например, капля воды не может утолить жажду, а глоток воды в минимуме может, и потому является для человека единицей, а капля не является. Аналогично ложка еды или кусок хлеба являются единицей, а крошка пищи не является.

Если человек разово употребит тысячу единиц воздуха или пищи, соли или воды, он умрет. Задокументированы случаи, когда люди употребляли тысячи и больше единиц ЛСД, и эффект был такой же, как если бы он употребил одну дозу. Это похоже, как если вы льете в кружку воду, и когда она наполнилась, продолжаете лить. Сколько бы вы не лили, воды в кружке не прибавляется. Так и с ЛСД, дальнейшее поступление вещества организм игнорирует. Смертельная доза ЛСД на сегодня неизвестна. Наука не знает второго такого вещества, тысячекратное превышение которого не убивает человека.

Итак, вреда здоровью нет, физической зависимости нет, побочных эффектов типа похмелья нет. Показательно, что даже наркологи, чей хлеб зависит от того, найдут они вред и зависимость или нет, вынуждены это признать. Хотя тут же добавляют, что сразу вреда нет, но будет потом. Человек начнет экспериментировать, и докатится до героина.

Ну что же, наркологи не оригинальны. Советский руководитель Хрущев утверждал: «от саксофона до ножа — один только шаг!». В реальности этой взаимосвязи обнаружить не удается. Если я пью хорошее вино, из этого никак не следует, что я сопьюсь.

Государство относит психоделики к наркотикам за искажение реальности. Заявление глубоко философское хотя бы потому, что искажение возможно, если есть эталон. Если же эталона нет, отклоняться не от чего. Если государство утверждает эталонную реальность, как минимум, оно должно знать, что есть реальность. У философов нет единого мнения по этому поводу. Одни говорят, что реальность — это что вокруг нас, и в мозгу ее отпечаток. Другие говорят, что реальность имеет природу сна, и в какой мере сон внутри нас, в такой и реальность, и если так, то реальность — это что в данный момент ощущается. (Я эту тему будут разбирать в четвертой книге). Здесь же предлагаю исходить из того, что под эталоном реальности государство понимает обыденное понимание мира.

Психоделикам вменяется в вину, что у человека, выходящего в иную реальность, может сформироваться такая же психологическая зависимость, как у театрала от театра, у охотника от охоты, у геймера от компьютерных игр. Но в чем же тут проблема? Люди по своей природе стремятся к ярким ощущениям. Какой грех в том, что человек стремится туда, где ему было интересно и хорошо, если от этого нет никому вреда?

Наркологи говорят, что у ЛСД нет физической зависимости, но психологическая может сформироваться. Стоп-стоп-стоп… Если психологическая зависимость — признак наркотика, тогда нужно отнести к этой группе, например, сахар или соль. Многие солят или сластят продукт до того, как попробуют. Кофеманы шагу без кофе не ступят, имеют кофеиновое похмелье: сонливость, раздражительность и депрессия.

Если с таким мерилом подходить, список наркотиков вырастет до небес. В нем окажутся не только вещества, но и явления. Например, футбол, театр. Театралы и фанаты футбола — абсолютно зависимые люди. Сюда же библиофилы, филателисты и так далее.

Зависимости нет, вреда здоровью нет. Может, социальная опасность есть? Увы, тоже отсутствует. Человека в состоянии созерцания не агрессивен и его не тянет на подвиги. Он в своей Вселенной. По социальной опасности водка не в сто, в тысячу раз опаснее ЛСД.

Как объяснить, что алкоголь вред здоровью несет, зависимость и похмелье от него, восприятие реальности искажает, социальную опасность представляет, но при этом его не называют наркотиком, и он свободно продается, а ЛСД считают опаснейшей наркотой?

Официальное объяснение сводится к тому, что алкоголь традиционно потребляют, и это встроено в культуру. Он хоть и обладает всеми признаками наркотика, наркотиком не считается. ЛСД имеет только один признак наркотика, открывает иную реальность. По сравнению с ним алкоголь — тяжелый наркотик. Но так как ЛСД не встроено в культуру и его потребление не традиционно, оно считается наркотиком.

По этому объяснению наркотик от не наркотика отличается так же, как религия от секты. Если люди издавна верят в какую угодно дичь, верование считается традиционно, исповедание его не осуждается, и называется оно религия. Если же приходит какой-то новый взгляд на мир, пусть он будет хоть во сколько разумнее, тот факт что это учение не традиционно, оно осуждается и называется сектой, а его носители сектантами.

Получается, если какое-то вещество традиционно принимали, а потом открыли его ядовитость, как это было с ртутью, ей тысячелетиями приписывали целительные свойства, а потом выяснили, что это самый страшный яд из доступных в бытовом обращении, ее дальше можно использовать как лекарство? Традиционно же…

И потом, в разных культурах психоделики употребляют тысячи лет. Например, южноамериканские цивилизации задолго до европейцев употребляли аяуаску (аналог ДМТ из лианы) и мескалин (аналог ЛСД из кактуса).

Хаксли в «Двери восприятия» описывает действие этого вещества, испробовав его на себе, называя его просветлением и прекраснейшим видением: Я предполагаю лишь то, что мескалиновый опыт — это то, что католические теологи называли "безвозмездной милостью", не обязательно ведущей к спасению, но могущей потенциально помочь, которую, если она возможна, следует благодарно принимать. Чтобы стряхнуть рутину привычного восприятия, чтобы узреть на несколько безвременных часов внешний и внутренний миры не такими, какими они кажутся животному, одержимому выживанием, или человеку, одержимому словами и понятиями, а какими они постигаются непосредственно и безусловно Всем Разумом, — этот опыт неоценимо драгоценен для всех и в особенности — для интеллектуалов. Ибо интеллектуал — это, по самому определению, человек, для которого, по словам Гёте, "слово в сущности приносит плоды". Это человек, который чувствует, что "то, что мы воспринимаем глазом, чуждо нам как таковое и не должно глубоко впечатлять нас". И все же, сам будучи интеллектуалом и одним из величайших мастеров языка, Гёте не всегда соглашался со своей собственной оценкой слова. "Мы говорим, — писал он в середине жизни, — чересчур много. Мы должны говорить меньше, а рисовать — больше. Лично я хотел бы вовсе отказаться от речи и, подобно органической Природе, сообщать все, что мне нужно сказать, набросками. Вон то фиговое дерево, эта маленькая змейка, кокон на моем подоконнике, тихо ожидающий своего будущего, — все это моментальные росписи. Человек, способный расшифровать их значение так, как нужно, вскоре сможет вовсе обходиться без написанного или произнесенного слова. («Двери восприятия» О. Хаксли)

В поисках корней такой противоречивости я решил испытать ЛСД на себе, сообщив об этом своим друзьям. Они выразили желание присоединиться. Чтобы настроиться на нужный лад, мы посмотрели фильм «Плезентвиль». Он рассказывал, как черно-белый мир может быть цветным. Он нас впечатлил. На следующее утро трое из нас приняли ЛСД. Четвертый остался смотреть со стороны, что происходит, чтобы в случае чего помочь.

Примерно через час после приема у меня началась тошнота, по телу пошла дрожь и я стал мерзнуть. Потом начались неоднозначные ощущения. Все стало насыщенным и как бы плотным по цвету. Появилась контрастность и как бы геометрический порядок. Куда бы я ни глянул, везде наблюдалась открывающаяся и разворачивающаяся гармония.

Меня это не то что пугало, но напрягало. Я начал рассуждать. Не было каких-то особых мыслей. Было все тоже, что и в обычном состоянии. Только ассоциации на этот раз были ярче. Рассуждая, что есть источник желаний, я попал в дурную бесконечность.

Если есть источник, вследствие которого я что-то желаю (не важно что, важен факт желания) получалось, источник, породивший мои желания, желал, чтобы у меня были эти желания. И если так, источник не первопричина желания, так как он имел в себе желание. Если он желает, чтобы я желал, значит, его желание откуда-то бралось.

До первопричины желаний никак не удавалось докопаться. Всякий раз рассуждения приводили меня в исходный пункт — к самому себе. В итоге я видел себя в центре бытия, где крутил ручку, как рыбаки, когда сверлят лунку во льду, только побольше. И от того, что я кручу эту ручку, все в мире движется. Я так никуда и не продвинулся в понимании этого вопроса, как не продвинулся, размышляя в обычном состоянии на тему, что предшествует желанию, что есть первоисточник желания, равно как мысли, чувства и т.д.

Все мое поведение, слова и мысли записывались на видео. К сожалению, тот, кто это записывал, все стер, сказав, что ему стало почему-то страшно. Урон от этого небольшой, так как, повторюсь, никаких бездн мироздания я не узрел. Просто было все слишком ярко, и был религиозный страх. Ограничения по восприятию (в обычном состоянии мы ничего такого не видим и не ощущаем) казались спасительными. Человек не может воспринимать всю насыщенность мира, и потому у нас стоят как бы ограничители силы ощущений.

Если существование есть движение, нет движения — нет существования, то все, что можно назвать существующим, находится как бы в клетке предписанного ему алгоритма, <

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒