Шкала. Мораль. Жертвенность

Шкала

Все виды удовольствий, какие способен испытывать человек, расположу на шкале снизу вверх. В самом низу удовольствие, получаемое от страданий живых существ. Первым на этой линейке будет удовольствие маньяков от мучения детей. Далее взрослых. Следом в роли жертвы идут высшие животные. Потом птицы, рыбы и так до насекомых.

Чем ниже жертва стоит в человеческой табели о рангах, тем терпимее отношение к ее мукам. После некой черты у нас нулевой уровень сострадания. Когда дети отрывают ноги жукам, это и не зло вроде, а любознательность или шалость. Но если глядеть правде в глаза, дети испытывают от истязания жуков удовольствие, близкое к сладострастию.

Следующим стоит удовольствие от ментального страдания людей. Например, вам приятно, когда наблюдаете, как другие вам завидуют. Индустрия потребления в первую очередь именно это качество эксплуатирует. Единственный смысл многих вещей не в полезных свойствах и функциях, а в вызывании зависти. Когда потребляющий напоказ видит дискомфорт людей, наблюдающих его успех, он получает удовольствие.

Выше стоит удовольствие, получаемое не от самого мучения, а от вкуса замученных рыб, птиц и животных. Если заживо засолить рыбу в бочке, это придаст ей специфический вкус. Если пожизненно мучить гусей, принудительно засыпая им через воронку зерно, их печень опухнет и обретет оригинальный вкус. Если вставить медведю в желчный пузырь катетер, а самого мишку зажать в специальное устройство так, чтобы он страдал, из него потечет особенная желчь, на основе которой китайцы делают эффективные лекарства.

За подобные практики никто вас не обвинит (кроме защитников животных). Социум считает, что гастрономическое удовольствие и фармация стоит мучений животных. Но если вы будете нести страдания рыбе, птице или животному не ради гастрономического кайфа, а ради эстетического, от созерцания их мучений, общество вас осудит.

В сети есть видео, где девушки каблуками давят живых лягушек. Просмотров много. Как минимум, это значит, что девушки не видят в этом действии ничего плохого. А как максимум, им это нравится. Зрители получают от просмотра сексуальное возбуждение.

У большинства подобные практики вызывают крайнее возмущение. Но если бы тех же самых лягушек убили еще более мучительным способом ради гастрономического, а не сексуального удовольствия, никто бы и не подумал возмущаться этим убийством.

Попытка оправдать убийство ради гастрономического кайфа тем, что человек делает это ради еды, не проходит, потому что я подчеркиваю — мучают и убивают не с целью утолить голод, а исключительно ради вкуса от пищи. Если цена кайфа, получаемого через язык (гастрономический) и через глаза (эстетического) одинаковая — мучения и убийство живых существ, попробуйте объяснить, почему один разрешается, а другой нет? Человек не осуждает тех, кто ради фуагра всю жизнь истязает гусей (для интереса посмотрите видео, как их кормят). А кто топчет лягушек, тех человек очень гневно осуждает.

Если убить человека ради денег, от обладания которыми у вас будет удовольствие, и убить ради удовольствия от самого убийства, деньги не трогая, общество осудит оба убийства. Но корыстный вариант осудит мягче, а бескорыстный намного жестче.

Объясняют разницу в оценке тем, что убийство без коммерческого мотива опаснее, потому что жизнь есть у каждого, и значит, каждый потенциально жертва. Но деньги тоже есть у каждого. Так почему же убийство без финансовых интересов считается опаснее? Может, потому что убивать ради убийства может понравиться, и получится маньяк? Но убивать ради денег так же может понравиться, и так же будет маньяк. Теми и другими серийными убийцами полна история. Так в чем же разница? Почему оценки разные?

Закончив с удовольствиями, получаемыми от страданий других, переходим к иному типу удовольствия — получаемому от радости других. Например, вы дарите, не преследуя явную или скрытую выгоду — дарите от избытка чувств и желания сделать приятное. И получаете удовольствие от того, что одариваемый получает удовольствие. «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 35). Но чтобы сделать этот дар, и получить с этого свою радость, даритель должен затратить на эту операцию время, силы и ресурсы.

На самом верху стоит удовольствие, получаемое от принесения другим блага, и это не требующее никаких усилий, специальных навыков и талантов ни от дарителя, ни от одариваемого. Для ее получения достаточно обладать обыкновенной природой человека.

Перебирая всевозможных кандидатов занять вершину, я нахожу единственного — секс. Эрос даже сравнивать не с чем, он вне конкуренции. Радость от него не основана на причинении кому-то вреда, не требует никакого таланта — эротическая дверь открыта любому здоровому человеку. Все участники процесса источник счастья друг для друга.

Все другие способы получить удовольствие связаны с чьими-то страданиями или жертвой. За радостью маньяка стоят мучения жертвы. За вкусной едой стоит смерть животных, их предсмертный страх и муки. За радостью вегетарианца, который мухи не обидит и питается травой, стоит смерть растений — уничтожение живых существ. За счастьем матери стоят хлопоты по уходу ребенком. Чтобы подарить подарок, нужно потратить время на зарабатывание денег и поиск дара.

В иных случаях получение радости требует талантов. Например, творец испытывает счастье от самого творческого процесса. Поклонники наслаждаются его талантом. Это не несет никому вреда, все получают удовольствие. Но само творчество требует таланта. Восприятие творчества тоже не каждому открыто. Гениального скрипача увидит только гениальный слушатель. У того и другого должен быть гениальный слух. Если у человека нет таланта, получить удовольствие ни от того, ни от другого ему невозможно.

Занятие спортом, вязание крючком или коллекционирование марок может нести человеку удовольствие. Но чтобы его уловить, нужны определенные качества. Не всем доступно удовольствие, например, от коллекционирования спичечных этикеток или перетягивания каната. Не все кайфуют от плавания под водой (с маской или без оной).

Можно сказать, что получение радости от утоления жажды, например, или от чистого воздуха тоже не требует никаких усилий и талантов. Никто не страдает от того, что вы пьете или дышите. Но сравнивать по эмоциональной насыщенности удовольствие от созерцания природы, чистого воздуха или питья воды с сексуальными переживаниями — это не корректно. Сексуальное желание сравнимо с инстинктом самосохранения.

Этот момент хорошо заметен на животных во время брачных игр. Одни самцы готовы на смерть драться за обладание самкой — над ними доминирует сексуальный инстинкт. Другие предпочитают остаться без партнерши, но зато гарантированно сохранить жизнь — над ними доминирует инстинкт самосохранения.

В моей шкале удовольствий сексуальная радость попала на самый верх, а радость маньяка от мучений ребенка в самый низ. Если же расставлять шкалу с церковной позиции, сексуальное удовольствие окажется в самом низу — ниже маниакального.

Как мы помним, с позиции христианского учения деятельность маньяка ведет его в ад, а ребенка в рай. А если люди занимаются сексом, определенным Церковью недопустимым (например, гомосексуальным) все участники идут в ад. Если в одном случае все участники действа попадают в рай, а в другом один гарантированно в рай, а другой в ад, какое зло больше? Вопрос риторический, хуже то, где больше ада.

В моей шкале ценностей любой секс, приносящий всем удовольствие и никому не несущий вреда, есть высшее благо. В церковной шкале ценностей, если даже секс всем участникам несет удовольствие, но не благословлен Церковью, является высшим злом.

Если кто-то из читателей считает свои предпочтения в сексе эталоном, а отклонение от них извращением, тому перед дальнейшим чтением рекомендую усилием воли снять со своих предпочтений пометку «истина» и наклеить туда другую — «вкусы».

Любым любовным совмещениям

Даны и дух, и содержание

А к сексуальным извращениям

Я отношу лишь воздержание

И. Губерман

Мораль

Двадцать три столетия назад Аристотель задает в «Этике» вопрос: «Как человек должен жить?», и отвечает, что нужно жить добродетельно, благородно и прочее. Но его ответ не впечатляет, потому что у волка с зайцем разные представления о добре и зле, а именно из них вытекает понятие всякой добродетели. У людей разных культур на этот счет разные представления. Утверждения моралистов про вечные истины — пустые слова.

Вы знаете, что такое время? Знаете… А можете, с ходу, не заглядывая никуда за подсказками, дать ему краткое определение? Большинство людей испытает затруднение. Вряд ли кто сразу сможет ответить, что такое время. Хотя все знают, что это такое.

С моралью примерно такая же история. Если я попрошу вас дать ей определение, большинство начнут мычать общими словами с оттенком морализаторства. Они будут похожи на человека, которого спросили четкие координаты отряда, а он запел советскую песню «Шел отряд по берегу… Шел издалека». Вроде бы есть привязка к пространству и времени, слова про берег, что шел издалека… Только они не дают представления о местоположении отряда. Они создают видимость…

Аналогично и общие слова не позволяют уловить суть морали. Словари говорят, что это соответствие принятым в социуме нравственным нормам. Так, хорошо… А что такое нравственность? Это… соответствие моральным ценностям. Получается, мораль — это нравственность, а нравственность — это мораль. Вот такое выдают они объяснение…

За подобными объяснениями угадывается почерк гуманизма, научившегося водить за нос, манипулировать и скрывать за красивым многословием суть явления. Я знаю эту его уловку и не попадаюсь на нее. И вы не попадайтесь.

В поисках смысла заглянем в корни явления, рассмотрим его суть. Мораль в переводе с латыни означает «общепринятая привычка». Моральное поведение означает привычное для данного социума поведение. Аморальное поведение — непривычное социуму поведение. Мораль — это не что-то возвышенное и неуловимое, а общепринятые привычки и ничего более. Все остальное накручено и высосано из пальца.

Привычки формирует мировоззрение, политические, экономические и культурные установки. У разных народов в разные времена были разные взгляды на мир, разные политические строи, уклад экономики, культура и прочее. Соответственно, привычки, они же мораль, у всех тоже сформировались разные. И как нельзя сказать, у кого истинный вкус, у кого нет, так нельзя сказать, какая мораль (привычки), правильная, какая нет.

Привычки рождает стремление иметь добро и избежать зла. Так как мир постоянно движется, как сказал Гераклит «все течет, все меняется», понятия добра и зла тоже меняются. Нет неких вечных понятий. Что вчера определялось хорошим, сегодня может стать никаким, а завтра плохим. Аналогично и сегодняшнее зло завтра будет добро.

Между моральными установками всегда есть своя иерархия. В самом низу понятия добра и зла, опирающиеся на личные вкусы и предпочтения. Если вам нравится что-то, не важно что, в театр ходить или водку пить, реализация своих желаний является для вас добром. Отсутствие такой возможности вы оцените негативно — злом.

Выше идут понятия, родившиеся из реакции на вызовы внешнего мира. Например, на город напал враг. Добро — защищать город. Зло — струсить и убежать. Или если люди голодны и замерзли, добро — поделиться едой и согреть. Зло — отказать в пище и крове.

Если высшие понятия конфликтуют с низшим, добро — следовать вышестоящему понятию, принося ему в жертву нижестоящее. Зло — взять за ориентир нижестоящее добро. Например, если противостояние врагу предполагает убийство, а для верующего это смертный грех, его добро — позволить себя убить, чем самому убивать. С точки зрения верующего это высоко моральный и в высшей степени разумный поступок — он жертвует низшим, земной жизнью, чтобы получить высшее — райскую жизнь. Злом будет, если он за ориентир возьмет сиюминутное благо, и, защищая свою земную жизнь, убьет врага.

Если спасти жизнь человека можно только через отрубание ему руки — это хороший и мужественный поступок. Если же вы не решились на такое действие, и в результате человек погибнет — ваше бездействие есть трусливое малодушное зло.

Если вы ради спасения близкого обрекли на смерть множество чужих вам людей — это безнравственный поступок — зло. Если же вы пожертвовали другом, чтобы спасти множество незнакомых вам людей, ваш поступок получит высокую моральную оценку.

Кант считал моралью исключительно набор ценностей христианского общества. Иные типы морали он считал аморальными. Он считал, что христианские понятия Истины, Добра и Красоты вечны, непреходящи и настолько абсолютны, что выше Бога, и потому Богу надо следовать этим вечным истинам, а не своей воле.

Ницше сказал, что мораль есть следствие, и поставил вопрос об ее источнике. На мой взгляд, он не развил его, но велик тот, кто дал направление. Мораль в первую очередь рождается из понятий добра и зла, которые в свою очередь рождаются из взгляда на мир.

Например, из религии следует, что высшее добро — служить Богу и выполнять его волю. За это после смерти есть шанс попасть в рай. Высшее зло — уклоняться от воли Бога и исполнения его заповедей. За это после смерти обещаются вечные адские мучения.

Если социум считает, что Бога и загробной жизни нет, высшим добром будет земная жизнь со всеми ее радостями. Злом считается принесение вреда здоровью. Еще большее зло — лишение жизни. И максимальное зло — мучения, которые хуже смерти.

Вокруг понятий добра и зла формируется образ жизни и способ существования. Кто родился и вырос в разных средах, у тех мораль будет разной. И вот теперь с высоты этих знаний посмотрим на мораль людей иной культуры.

Для начала скажу, что во всех культурах одна из материнских добродетелей — кормление младенца грудью. Люди верят, что вскормленный на грудном молоке ребенок вырастет более здоровым и сильным. Женщины выполняют свой долг — кормят грудью.

Племена Новой Гвинеи и Меланезии тоже ценят грудное молоко. Но еще они ценят мужскую сперму точно так же, как ее ценил, например, Гиппократ, описывая ее полезные свойства и пользу употребления внутрь, приводя соответствующие технологии добычи.

Для нас очевидно, что чем больше ребенок съест материнского молока, тем больше у него будет здоровья. В истинности этого утверждения никому из нас в голову не придет сомневаться. Все же предельно очевидно — детям натуральный продукт полезен.

Для папуасов истина про молоко тоже очевидна. Но еще им очевидна другая истина: чем больше будущий мужчина съест спермы, тем больше у него будет силы и мужества. И в результате социум получит в его лице хорошего воина и охотника. В истинности этого утверждения папуасы тоже никогда не сомневаются — тоже натуральный продукт.

На почве этих соображений мораль предписывает женщинам кормить младенцев молоком, давая им сосать свою грудь, а всем мужчинам эта же мораль предписывает с определенного возраста кормить мальчиков спермой, давая им сосать свой пенис.

Как мать выбирает укромное местечко, чтобы покормить своего ребенка, так и отец выбирает укромное место для соответствующей процедуры. И если случайно кто увидит, как подрастающее поколение сосет пенис старшего товарища, в обществе на это смотрят так же естественно, как если бы вы увидели ребенка, которой сосет грудь матери.

Тот факт, что мужчине приятно, когда подросток добывает «мужские соки», не указывает на сексуальный характер действия. Женщине тоже приятно, когда младенец сосет ее грудь, добывая молоко. Факт приятности не говорит о сексуальности. Как в нашей культуре в голову не придет заподозрить женщину, кормящую грудью девочку, в лесбийских наклонностях, так в тех племенах никому не придет в голову видеть в мужчине, «кормящего» спермой мальчиков, гомосексуалиста или педофила.

Нам в высшей степени непривычно назвать это действо моральным. Для нас это верх аморальности. Но попробуйте, не пользуясь логикой Церкви, назвать искреннюю заботу о здоровье подрастающего мужского поколения аморальным, и у вас не получится. Как ни крути, а новогвинейские женщины и мужчины поступают честно, по совести, следуя своему моральному долгу перед обществом и подрастающим поколением.

Гуманизм оценивает интимную связь мужчины и половозрелого подростка ужасным и недопустимым злом, потому что это несет вред ребенку. Президент Путин сказал: «У нас есть закон, за который нас все шпыняют — это закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Но, послушайте, давайте дадим человеку вырасти, стать взрослым, потом решить, кто он такой, оставьте детей в покое».

Кажется, все правильно, неокрепшая детская психика, защита детей от педофилов и все такое. Пусть подросток сначала вырастет, и потом выбирает сексуальную ориентацию, кто он, гетеросексуал, гомосексуал или еще кто.

Звучит логично (на самом деле привычно). Лукавство этого утверждения видно, если продолжить логику дальше. Итак, точка отсчета: сначала ребенок должен вырасти, и только потом определяться со своей сексуальной ориентацией.

Но если так, родители, школа, СМИ и прочие институты, формирующие моральные установки детям, должны оставить подрастающее поколение в покое и не навязывать им гетеросексуальную модель поведения. Ясно же сказано: вырастут — сами разберутся.

Вам слово, граждане гуманисты. Что вы скажете на предложение оставить детскую психику в покое? Наверное, включите двойные стандарты и скажете, что нам можно, потому что мы учим детей хорошему. А другим нельзя, потому что они учат плохому.

А судьи кто? Кто определяет, что есть хорошее, а что плохое? На каких основаниях вы решили, что церковное отношение к сексу есть добро, а нецерковное зло? Почему рожденную Церковью мораль в этой сфере детям можно навязывать, а иную нельзя?

Проведем мысленный эксперимент. Представим общество, где норма — закрывать уши от посторонних глаз. Любая информация относительно этой части тела табуирована. А к гениталиям отношение, как у нас к ушам — хочешь, открывай; хочешь, закрывай. И вот в этом обществе появился человек, рассказывающий подросткам про устройство ушей, показывающий, как взрослые их чистят, серьги носят и все такое прочее.

Как вы думаете, какую оценку его инициативе дадут добропорядочные граждане? Разве не назовут они его извращенцем? Разве не скажут, что он такой информацией рушит неокрепшую детскую психику? Не издадут закон, запрещающий пропаганду такого отношения к ушам? Не скажут, что пусть дети сначала вырастут, а потом сами решают, с открытыми им ушами ходить или закрытыми? А пока призовут оставить детей в покое. (Под покоем они будут иметь в виду, что это вы оставьте детей в покое, а мы не оставим, мы дальше будет формировать их неокрепшую психику, что уши нужно закрывать).

Или представьте цивилизацию людоедов, где покойников не закапывают, а делают из них полезные и вкусные консервы и прочее мясное питание. В этой цивилизации детям внушают, что есть людей очень даже полезно и хорошо. И вот вы попадаете в этот мир, как Кортес к ацтекам, и стали рассказывать детям, что есть человечину недопустимо.

Угадайте, что вам на это скажут? Предполагаю, скажут, что пропаганда анти-каннибализма среди несовершеннолетних недопустима. И чем более весомые аргументы (как вам кажется) вы приведете в защиту своей позиции, тем больше на вас ополчатся.

В лучшем случае скажут, что пусть дети сначала вырастут. И став взрослыми, они сами решат, можно есть людей или нельзя. А пока они еще не сформированы, вам не позволят развращать их неокрепшую детскую психику анти-каннибальской пропагандой. Если вы решите выяснить, почему людоедской пропагандой можно формировать психику ребенка, а анти-людоедской нельзя, ответ вам будет в стиле «потому что!».

Любой социум навязывает детям нормы и табу. Это не считается вмешательством в детскую психику, так как свои нормы социум считает истиной. Внушение истины есть формирование личности. А внушение неправильных норм считает развращением.

Гуманисты считают истиной оставшееся от церковных времен отношение к сексу. А античное или рациональное отношение к этой сфере считают ложью. Они не верят ни в Троицу (христианского Бога), ни в Зевса (античное божество). Многие гуманисты верят в карманного бога, которого держат в роли обслуги, и от него никаких просьб не поступает. Но при этом информацию от первого, который сказал: «Не ложись с мужчиной как с женщиной: это мерзость». (Лв.18, 22) они считают истиной. А информацию от второго, который гомосексуален, они считают ложью. Бесполезная трата времени найти тут логику, ибо трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

Фундаментальная проблема гуманизма — он не может обосновать свои истины. Он может сказать много слов, насколько эмоциональных, настолько и пустых. Для толпы эти «аргументы» выглядят убедительно. Но для думающего человека они смешны.

До эпохи Просвещения каждое племя, народ и государство могли четко обосновать, почему они имеют право навязывать детям свое мнение, а другие не имеют. Если у них спросить, почему они так считают, те бы ответили: потому что мы вкладываем в головы детей абсолютную истину. Если продолжить диалог и спросить, откуда вы знаете, что она абсолютная, они ответят, что она нами не придумана, а свыше дана. И на вопрос, откуда они знают, что свыше, люди ответят: мы верим в это.

Итак, они верят, что учат детей абсолютной истине, и на этом основании считают себя вправе вмешиваться в детскую психику и формировать предпочтения во всех сферах жизни. Если вы учите детей иному, значит, вкладывает в их головы не истину, а ложь. Учить истине — это воспитание. А учить лжи — это вмешательство в детскую психику.

Что может гуманист предложить в качестве мерила истины? Научные данные? Но наука всегда в пути. «Мы верим в науку, но во что же именно мы верим, если знаем, что постоянно находимся на пороге новых открытий?». (А. Бард «Нетократия»).

Любопытно отношение новогвинейских племен к сексуальной энергии. У них она считается жизненной, и потому в статусе собственности племени. Никому отдельно она не принадлежит. Индивид считается лишь носителем части общей собственности, как если бы он носил, например, часть общей кассы. Эту энергию можно тратить только на производство детей. Такой секс не развлечение, а долг. Если мужчина и женщина расходуют ее на личное удовольствие, избегая зачатия ребенка, такая связь считается аморальной. С точки зрения племени они воруют общее достояние.

Гомосексуальные же контакты между мужчинами не ограничены. Они разрешены всегда и везде, потому что считается, что энергия не впустую тратится, а идет или на рост будущих мужчин, или же вращается между мужчинами, повышаясь через это в качестве.

А вот гомосексуальный секс между женщинами считается пустой тратой энергии, и потому табуирован. Чтобы у женщин было меньше соблазна, им вырезают клитор. Так что женское обрезание у папуасов имеет глубокие понятийные корни, в отличие, например, от горного Дагестана, где никто толком не может объяснить, зачем над девочками такое ужасное дело проделывают (я не считаю объяснением фразу «у нас так принято»).

Про практики меланезийских и новогвинейских папуасов можно сказать, что они основаны на заблуждении. А осуждение этих практик основано на истинном знании. Но только у них на этот счет другое мнение. И опровергнуть его не получится по той простой причине, что в мире не существует научных исследований на предмет влияния спермы на подрастающий организм. А утверждения про полезные качества спермы есть.

Все наши возражения будут эмоциональными, а у папуасов обоснованными со ссылкой на многовековой опыт в этом деле. Представьте себя свободным от каких-либо эмоций, и с высоты этой свободы оцените, чья позиция убедительнее, ваша или папуасов?

Долг

Южноамериканские цивилизации считали, что мир населяют силы света, добрые божества, и силы тьмы, злые божества. Злые боги хотят разрушить мир и погубить все живое. Добрые боги, силы света, противостоят силам тьмы. И пока они сражаются, мир и люди сохраняются — Солнце ходит по небу, Луна не падает на Землю, а люди живут.

Защита требует много сил. Когда силы добрых богов истощаются, люди обязаны их восполнять. Иначе злые боги победят и мир рухнет. Долг человека — помогать добрым человеколюбивым богам. Технология восполнения сил — принесение в жертву людей.

Индейцы насколько верили в свое представление о мире, что вели войны, не имевшие коммерческих целей. Единственной целью войны была добыча жертвенного материала — пленных, божественное горючее, которых приносили в жертву богам.

В индейской среде практиковалось такое приготовление к жертве: выбирали самого лучшего юношу и в течении года все воздавали ему почести как божеству. Он одевался как царь и жил в максимальной роскоши. Ему предоставлялись самые красивые девушки, самые вкусные блюда, самая лучшая одежда. Разговор с ним считался за честь. Через год его приносили в жертву. Воспринималось это так, как сейчас жители деревни восприняли бы отъезд своего односельчанина, выигравшего джек-пот, в столицу.

Помимо взрослых в жертву приносили детей. Жрецы выбирали из социума самого красивого здорового и непорочного ребенка, и торжественно возводили его на вершину пирамиды. Там над избранным совершали ритуалы, после чего убивали во славу божью.

Все было сугубо добровольно. Ребенок и родители могли отказаться. Но никто не отказывался. Все воспринимали это с той же радостью, как сейчас крупный выигрыш в лотерею. Причина радости в мировоззрении. Согласно представлениям индейцев, есть божественный мир, куда простому человеку не попасть. Он исключительно для знати. Но есть исключения: принесенный в жертву ребенок в нарушение общих правил прямиком шел в вечное блаженство. Его уход положительно отражался на текущей и будущей жизни родителей — они и богам помогли мир защищать, и ребенка в рай определили, и себе благо получили в виде почета и уважения. В религиозном обществе почет и уважение тем родителям, чьи дети стали святыми; в милитаризованном — чьи дети стали героями. В потребительском почетом пользуются родители, чьи дети стали богатыми и знаменитыми.

Как назвать помощь добрым богам? Как оценить действия, несущие обществу спасение, родителям почет и уважение, а самому ребенку вечное блаженство? Разве это не добро? Если кто скажет, что не добро, тогда пусть скажет, что такое добро…

Социум оценивал деятельность жрецов в высшей мере положительно. Потому что они руководствовались не личной выгодой, а идеей торжество добра. Выполняя свой трудный долг, жрецы поступали высокоморально, справедливо, по чести и совести.

Если бы мы очутились на процедуре и не позволили жрецам сделать задуманного, в глазах добропорядочных индейцев мы выглядели бы моральными уродами и исчадиями ада. Нас сочли бы посланцами сил тьмы, пришедшими помешать восполнить силы добрых богов. Кто препятствует спасению мира и отправлению детей в рай, тот есть зло.

* * *

Церковь учила, что Бог велит добрым христианам разнести истину на весь мир. Кто не познал христианской истины, тот не защищен от Сатаны, князя мира сего. Чтобы враг рода человеческого не захватил бесценное сокровище, человеческие души, христианский долг — просветить светом церковной истины темные и заблудшие народы.

Рыцари шли в крестовые походы с просветительской целью. Христиане верили, что несущие свет церковной истины воины совершают святой подвиг — указывают дорогу в рай. Да, они делают это огнем и мечом, но как им еще исполнить волю Бога, если околдованные сатаной люди не хотят по-хорошему принимать истину? Да, во время этого похода они могут получить какие-то материальные бонусы, но это Бог награждает их за участие в таком богоугодном деле — вырывании из лап сатаны целых народов.

Если жрецы во время исполнения своего долга перед богами и обществом ничем не рисковали, то рыцари, распространяя веру в истинного Бога и истребляя веру в ложных, получали увечья и гибли в бою. Когда человек рискует жизнью — это красноречивее слов.

Кто уже искушен сатаной (еретики) тех любыми средствами нужно вырвать из лап дьявола. И как перед хирургом, спасающим жизнь, нет неприкосновенных участков тела, он любой может ампутировать ради спасения жизни, так и перед слугами христовыми в еще большей степени нет запретных методов. Ибо они еще большую ценность спасают — не жизнь и тело, временные сущности, а нечто бесконечно ценное — бессмертную душу.

На инквизиторов, пытавших и сжигавших еретиков, благочестивые люди смотрели как на хирурга, отрезающего человеку ногу, чтобы спасти ему жизнь. Считалось, что временные муки тела спасают душу еретика от вечных адских мучений.

Когда хирург, движимый чувством долга и желанием спасти больного, первый раз отпиливает ногу, он делает это усилием воли. Никакой радости ему от этого нет. Но он находит силы делать это в мысли, что творит добро. Чем больше он делает добрых дел, тем больше привыкает. Однажды резать руки/ноги превращается в рутинный процесс.

Аналогично и южноамериканские жрецы, европейские крестоносцы и инквизиторы никакой радости от своих действий не получали. Поначалу они делали это усилием воли. Преодолеть первичное неприятие им помогало осознание, что они творят добро. Потом привыкали и просто выполняли свой долг, выступая в роли защитников веры и истины.

Несомненно, были рыцари и инквизиторы, злоупотреблявшие положением. Одни получали удовольствие от мучений и смерти своих жертв. Другие имели корыстные или личные мотивы типа зависти, ревности, мести. Но точно такие же мотивы возможны и у хирургов. Наверняка некоторым приятно резать человеческую плоть. Известны случаи, когда хирурги преднамеренно убивали пациента на операционном столе. Но в целом это исключения. Правило — врачевателями тел и душ двигало сострадание и благоразумие.

«Господство добродетели может быть достигнуто только с помощью тех же средств, которыми вообще достигают господства, и, во всяком случае, не посредством добродетели». (Ницше «Воля к власти»)

Побудительный мотив жрецов, хирургов и инквизиторов коренится в стремлении принести добро. Понятие добра вытекало из их понимания устройства мира. Никто из них не считал, что творит зло. Напротив, все оценивали действия, направленные на защиту святой истины и борьбу против зла и сил тьмы, благородными и высокоморальными.

У индейцев жертвоприношение считалось большим национальным праздником. У христиан большим церковным праздником считалось аутодафе, сожжение еретиков на костре. Как индейцы праздновали, что им в очередной раз удалось помочь добрым богам спасти мир, Солнце взошло, так и христиане праздновали, что спасли человеческую душу.

Оба действия оформлялись как великий праздник и с максимальной пышностью. Но в технологии была существенная разница. Индейские жрецы никогда не мучили жертву. Они клали ее на алтарь и убивали сразу, не мучая — разрезали грудь и вырывали сердце.

Христианские инквизиторы никогда не убивали жертву сразу. Сначала они ее долго мучили. Если человек не ломался под пытками, продолжал стоять на своем и не умирал, его заживо сжигали на костре. Если же ломался, его перед сожжением душили.

Индейские жрецы не приносили своих единоплеменников в жертву насильно. Все действия совершалось при полном согласии жертвы. Против воли приносились в жертву только захваченные на войне пленники. Размеры этих жертв иногда были такими огромными, что многие исследователи сомневаются в подлинности индейских записей.

Например, записи ацтеков говорили, что в их столице в 1487 году при строительстве храма десятки тысяч военнопленных были единовременно принесены в жертву. Долгое время этому не было подтверждений, но археологические находки ХХ века подтвердили эту информацию. Но это были чужие. Своих индейцы насильно в жертву не приносили.

С христианской практикой все было наоборот. В истории Церкви не было случая, чтобы кто-то добровольно отдал себя на пытки и сожжение. У древних иудеев были такие случаи. Например, когда Авраам сказал Исааку, что Бог хочет его в жертву, тот пошел на заклание добровольно. А вот чтобы кто предал себя в жертву инквизиторам — этого не было. Ради объективности надо сказать, что сегодня есть случаи, когда религиозные фанатики, желая претерпеть муки Христа, добровольно предают себя прибитию на крест, на котором висят некоторое время, но Церковь тоже к этому непричастна. К насильственным же мучениям она была настолько близко причастна, что дальше некуда.

Можно сказать, что у индейцев было ложное представление о мироустройстве. Сказать, что на самом деле никаких злых и добрых богов нет. Значит, и опасности миру не было. Поэтому принесенные в жертву богам дети и взрослые были убиты зря.

Можно сказать, что инквизиторы и рыцари неправильно понимали мир. Сказать, что на самом деле нет никакого Бога и сатаны. Значит, и нарисованных им опасностей не существует. Потому огромные массы людей были замучены и убиты зря. Но только жрецы, инквизиторы и рыцари так не считали. Они искренне верят в свое представление о мире, на основании чего были уверены, что совершая все эти поступки, они творят добро.

Если мне кто-то будет доказывать, что индейская и христианская религии неверно понимали мир, я не буду этого отрицать. Но только у нас речь не о качестве взгляда на мир, а о доказывании, что абсолютных понятий добра и зла не существует. Любое представление на эту тему корнями уходят в понимание мира. Если у людей разное понимание мироустройства, у них будут разные понятия добра и зла.

У светских людей язык не повернется положительно оценить действия жрецов, крестоносцев и инквизиторов. Для нас убийство детей, а равно пытки и убийства за иной образ мысли — высший кошмар, зло и ужас. Но если заглушить эмоции и оценивать действия инквизиторов и рыцарей, огнем и мечом насаждавших христианство, а так же южноамериканских индейцев, мы с точки зрения их мировоззрения вынуждены оценить эти действия в высшей степени моральными и добродетельными. Придется признать, что жрецы, рыцари и инквизиторы действовали по совести и разуму, руководствуясь здравым смыслом, моралью, состраданием, благородством и справедливостью. Если бы они этого не делали, это было бы трусостью, аморальностью, бесчестием и бессовестностью.

Жертвенность

Корни всех оценок в мировоззрении. Творить добро и поступать по совести можно только исходя из своего понимания мира и порождаемых им представлений о добре и зле. В этих вещах ни у кого не получится исходить из чужого взгляда на мир. И если взгляды на мир разные, вытекающие из него понятия добра и зла тоже будут разными, а значит, действия по совести не могут быть одинаковыми, они тоже неизбежно будут разными.

В 70-е годы ХХ века во время войны в Афганистане исламисты вырезали целые деревни, заподозренные в светском образе жизни, перерезая горло мужчинам, женщинам и детям. Такой способ казни по характерному шраму на горле называли кабульской улыбкой. Правоверные верили, что это добро — они «спасали» людей от ада, в который те, по их мнению, попадут из-за светского образа жизни и нарушения законов шариата.

На этой же платформе стоят все организаторы и исполнители терактов. Убивающий себя смертник верит, что несет не смерть, а наоборот — жизнь. Он принудительно спасает свои жертвы от вечных мук в аду, а себе открывает путь в рай. По этой логике, чем он больше заберет с собой людей, тем большим благом является его поступок.

Переговоры между носителями светского и религиозного взгляда тупиковые, так как системы на разных протоколах. Стороны стоят на противоположных ценностях, и не могут войти в полноценный диалог. Для светского человека высшая ценность — земная жизнь. И ему смешны загробные угрозы. Для религ<

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒