Необходимость

Необходимость

До Христа человечество тысячи лет жило в атмосфере отрицательного отношения к труду. Человек своим трудом демонстрировал, что боги отвернулись от него. С приходом христианства работа объявляется исполнением заповеди Бога. Оценка переворачивается с негативной на позитивную. Возвеличивание труда достигает пика в протестантизме. Его там называют «молитвой делом» и одним из важнейших обязательств перед Богом.

С крахом религии приходит атеизм двух видов: радикального и компромиссного. Первый отрицает Бога и с большой буквы, и с маленькой (карманного бога). Этот вариант представляет коммунизм. СССР был единственной страной, не пустившей в общество с черного хода карманного бога. Вместо этого он создал полноценный религиозный культ — красный культ с ритуалами, святынями, мощами и праздниками. В столице стояло главное святилище — мавзолей Ленина с его мощами. По всей стране стояли его изваяния, как в Римской империи жертвенники императору-божеству. Даже молельные комнаты были на каждом предприятии и в школе — красные уголки и ленинские комнаты.

Компромиссный вариант отрицает Бога с большой буквы, но позволяет карманному богу пребывать в обществе (в сердце каждого верующего). Этот вариант атеизма представлен странами, исповедующими демократию, и вчера исповедовавшими фашизм.

Обе версии атеизма переняли от христианства эстафетную палочку возвеличивания труда. С той разницей, что церковное учение заявляло труд выполнением заповеди Бога, а атеизм и выросшие из него версии гуманизма заявляют его высшим благом, обязанностью и долгом нормального человека, потому что труд в статусе творца человека.

В античные времена полноценным человеком считался тот, кто свободен от труда. Кто был вынужден работать, того считали неполноценным. В наше время полноценный человек — кто НЕ свободен от труда. Кто не работает, тот неполноценный — паразит, тунеядец и т.д. За две тысячи лет пребывания в такой атмосфере люди до мозга костей прониклись установкой, что человек должен работать. В результате большинство людей не представляют себя без работы. На третий день новогодних каникул они сами, без понуждения, хотят на работу. Говорят, что им скучно, что не знают, чем себя занять, и если так будет дальше продолжаться, они сойдут с ума от безделья, сопьются и прочее.

Эти стенания особенно сильны сейчас, в месяцы карантина в связи с пандемией COVID-19. Люди не знают, чем себя занять. Им никто не говорит, что делать, и потому они говорят, что скучают по своей работе с начальником, что устали от безделья.

Кажется, это нормально … Действительно, а что еще человеку делать… Отдохнул, дома сидеть скучно, хочется на работу. Лишь бы не бездельничать. Без работы человек неуверенно себя чувствует… От слова «безработный» тянет безнадегой, холодом, тоской, неуверенностью в завтрашнем дне и все такое прочее.

Работа организует текущую жизнь широких масс, дает средства к существованию, определяет статус так, как раньше его определяло сословие. Раньше были дворяне, духовенство, торговцы, крестьяне. Сегодня политики, торговцы, менеджеры, фрилансеры.

Среднестатистический человек не мыслит себя и мир без работы. Для него она такая же данность, как гравитация, например. Работа является центром современной системы. Люди работают, чтобы завтра была возможность работать. Когда человек говорит, мне некогда, я работаю, это уважительный аргумент. Трудолюбие получило тот же смысл, что и боголюбие. Нежелание работать — современный аналог ереси. Люди хвастаются своим плотным графиком, это считается признаком надежности и успеха.

Если вчера работа прочно ассоциировалась с рабством, то теперь со свободой. Люди согласны с тем, что чем больше они будут работать, тем увереннее будут смотреть в будущее. Интернет позволяет работать в свободное время, и многие не упускают этого шанса. Идея работы сидит у людей в подкорке как инстинкт. «Работа — это способ придать своей жизни смысл» (Джоанна Биггс «Весь день: портрет Британии на работе»).

Никто не пытается осмыслить, что есть работа на современном уровне развития. Но взглянем на ситуацию другими глазами. Вы можете представить аристократа, который тоскует по той работе, которую делаете вы? Говорит, что ему хочется поработать?

Разница между вами и аристократом в том, что первый вырос в атмосфере, где ему с пеленок прямо и косвенно внушали, что полноценные люди свободны от необходимости работать. Что свое время и силы они должны тратить на реализацию своих талантов.

Сознание аристократа раскачено на масштаб за рамками текущей обыденности. Его теперь интересуют вопросы философии и науки, искусство и творчество. А если он устал, то тратит свое время на развлечения, но никак не на работу в общепринятом смысле.

Большинство росло совершенно в другой атмосфере. Им с пеленок изо всех углов внушали, что нормальный член общества, он же настоящий человек, должен всю жизнь работать. Говорили, что труд облагораживает человека. Что он открывает все пути-двери.

Если у вас родители чем-то торгуют (не важно чем, рекламой или недвижимостью) или производят (торговля и производство в английском обозначается одним словом trade) значит, вы выросли в торговой атмосфере. Торговые люди внушают детям, что деньги — самое главное, что умные отличаются от глупых тем, что первые тратят свои силы и время на полезные знакомства, преумножают капитал, а вторые на цели, не дающие богатства.

Одни родители учат детей, что ничего нельзя делать бесплатно, что только дураки трудятся без ориентира на деньги. После таких наставлений у человека в голове нет места идее делать то, что ему хочется. Теперь его свобода — выбирать работу, за которую больше платят. Он подсознательно видит себя инструментом для реализации чужих идей.

Другие учат детей, что трудиться за деньги — это как минимум унизительно, удел рабов, что свободный человек делает то, что ему нравится, в чем он находит себя, а деньги как бонус. Свобода таких — выбирать то, к чему тянется их душа и природа. Эти люди на уровне подсознания ощущают себя владельцами инструментов, работающих за деньги.

Дети — самый податливый материал. Чему их учат, то из них и получается. Если вы имеете те или иные приоритеты в жизни, львиная доля их сформирована средой. Так что гордиться или стыдиться своих приоритетов не стоит. Это не ваша вина, это ваша судьба.

Возможность оценить себя со стороны и понять, кто я, и сказать, хочу ли я быть тем, кем являюсь — это тоже судьба. Затрудняюсь только ответить, отсутствие силы воли для жизни так, как считаешь правильным, а не так как привычно — это судьба или что?

Одно дело, когда под культом денег есть религия, как было у протестантов. Тогда накопление понятно — форма служения Богу. Другое дело, когда никакого обоснования нет. Тогда торговым людям нечего внушать своим детям, кроме как почтения к деньгам.

Проблема в том, что наследнику капитала невозможно обосновать целесообразность ориентира на деньги, если денег и так столько, что их за всю жизнь не потратить. Такие люди, если не обладают свободным и масштабным умом, не находят ничего лучшего, кроме как выражать себя через рост потребления, через демонстративное потребление.

Здесь уместно сказать, что богатство обнажает масштаб человека. Бедный может оправдать отсутствие результата неимением средств. У богатого такой возможности нет. Полет его фантазии демонстрируют его дела. Например, богатому цыгану в принципе не может прийти в голову идея финансировать или социальный научный проект. Максимум его фантазии: золотые зубы лошади вставить или непомерно огромный дом построить. Демонстративное потребление богатых обывателей лишь подчеркивает масштаб полета их фантазии. Чемпион — султан Брунея, построивший дом площадью 200 тысяч кв. м.

Выросшие в рабоче-крестьянской среде люди пропитывались иной атмосферой. Их с детства родители учили, что главное — физический труд. Что работа руками не унижает, а облагораживает и возвышает человека. Поработал до усталости, и нет в голове лишних мыслей, все в жизни ясно и понятно. Мозолей на руках не стыдиться нужно, а гордиться ими, они верный признак правильного человека, живущего честным трудом.

Реальность несколько противоречит этим бодрым уверениям. Кто работал на заводе или стройке, тот среди окружающих людей мало видел благородных. Но это не смущает. Про наблюдаемые противоречия люди или вообще не думают (они не склонны к анализу) или верят, что где-то там, в другом месте, живут облагороженные трудом люди.

Неудивительно, что аристократу в голову не может прийти в голову идея работать (не важно, торговать-производить или копать-таскать). У него масса других интересов — философия, наука, творчество, развлечения. Равно как и простому человеку не может прийти в голову идея НЕ работать. Сама мысль выглядит страшной, незнакомой… Как это, он ничем не будет торговать, ничего не будет производить, копать и таскать не будет.

Осел всю жизнь ходит по кругу за морковкой, крутя мельницу, за что его кормят. На его глаза одеты шоры, и весь его мир заключен в круге: работа-сено-стойло. Другой жизни он не мыслит, так как его фантазия не может выйти за рамки известной реальности.

Если предположить, что у него состоялся разговор с диким ослом, который его в лес позвал, на природу, на свободу, осел-работяга попросту не поймет, о чем ему толкует его собрат. Как это, не ходить по кругу и идти куда хочется… Если не крутить, откуда тогда еду добывать? Сразу понятно, что это глупые фантазии и ерунда какая-то, подумает он про себя (или открыто скажет это своему знакомому дикому ослу). Добропорядочные ослы должны по кругу весь день ходить и вечером получать свою морковку.

Законопослушный ослик настолько проникся своей трудовой миссией, что если не покрутит мельницу несколько дней подряд, ему тревожно на душе. Хочется быстрее на работу. Когда он на работе, ему все в жизни понятно, он чувствует себя полноценным.

Путь простого человека прямой как стрела: работа-дом-семья-пенсия-помер. Зачем он живет такой жизнью — сам не знает. В его голове шаблоны, которые для него святая истина. За их рамками он недееспособен. Он слышит только то, что в шаблоне. Если сказать ему, бросай работу, пошли в новую жизнь, на свободу, он попросту не поймет, о чем речь. Как это, не ходить на работу и делать что хочется… На что жить-то тогда?

Вопрос разумный… Действительно, если у человека единственный способ к существованию продавать труд, как же он бросит работу? На что ему еду покупать? Но прикол тут в том, что если вы дадите ему рациональный ответ, это никуда его не сдвинет. Он задаст кучу вопросов про гарантии, и в итоге все равно решит, что лучше ему жить той пустой жизнью, какой он живет в данный момент, чем пробовать что-то незнакомое.

Незнакомая информация так же напрягает, как неизвестная еда, животное, мысли или еще что — оно всегда страшит. Страх перед непривычным зашит у нас в генах. Эволюция оставила в живых только тех, кого новое страшило. Кто не боялся нового, того эволюция отсеяла. Поэтому сейчас норма, что 99,99% людей панически боятся нового.

В свое время люди отказывались принимать бумажные деньги. Вот еще… Бумагу за средство платежа считать. Вот золото с серебром — это другое дело. А бумажки всякие… Нет, мы не будем считать их за деньги. Почему же? Да очевидно почему, бумага-с…

Потом электронные деньги и банковские карты не хотели деньгами считать. Массу к ним постепенно приучали. Сначала зарплату переводили на карту. Первое время люди бегом бежали снимать свои кровные. Чтобы они этого не делали, им чуть-чуть начисляли процентик за хранение денег на карточке. Самые храбрые (или кто на халяву соблазнился) рискнули не снимать деньги. Когда все увидели, что они ничего не потеряли, а напротив, нажили, страх прошел. Так постепенно всех приучили держать деньги на карточке.

Для абсолютного большинства людей все, что я тут пишу про работу — это глупые фантазии, страх и ужас. Единственное серьезное дело для них — всю жизнь на работу ходить и обратно. Потом на пенсию и помереть. И главное, пожалуй, никогда не задаваться вопросом, зачем это я живу такой жизнью, чего в итоге достигнуть хочу?

Система глушит такие мысли. Она привязывает к себе кредитами, традициями и шаблонами, не оставляет сил и времени на реализацию себя. Люди, главная ценность нашего мира, умирают в первую очередь как личности. И только потом как туловища.

При слове кладбище у нас возникает ассоциация с местом, где лежат закопанные в землю тела. Отчасти это так, но только отчасти. Кладбище — это не только скопище мертвых тел, но и похороненный гигантский интеллектуальный и творческий потенциал. Большинство лежащих там всю жизнь делали то, к чему система понуждала. Когда они умерли, вместе с ними умерли их таланты и мечта.

По факту человек меняет 90% активной жизни на возможность соответствовать тому, что пропагандирует коммерческая реклама и потребительская культура. Фотография суток среднестатистического человека: около 8 часов на сон; 2 часа на обеспечение жизнедеятельности; еще 2-4 часа на приготовление к работе, дорогу туда и обратно, обед. Работа занимает 8 часов. Итого 20-22 часа. Оставшиеся от суток 2-4 часа частично идут на отдых после работы, ужин. Параллельно развлечения (тут зависит от возраста, у кого это соцсети и новостная лента с компьютерными играми, у кого телевизор). Потом домашние дела и спать. На следующий день повторяется все сначала. И так каждый день. Когда наступает пятница, она воспринимается передышкой на длинном пути. В выходные сон на 2-3 часа больше. Потом завтрак, магазин, кино, друзья. Некоторые на курсы повышения квалификации ходят. Отпуск (если есть) это как привал. Потом пенсия и конец фильма.

По факту современный человек кладет свою жизнь без остатка на алтарь работы. Понятно, зачем религиозный фанатик жертвует своей жизнью — он верит, что это ведет его в рай. А зачем люди всю жизнь делают то, чего с удовольствием бы не делали?

Ради соответствия стандартам потребления. Никто не задается вопросом, зачем им это? Стоят ли стандарты такой цены? Можно ли жить как-то иначе? Люди идут как зомби за звуками и образами системы — как крысы за мальчиком, играющим на дудочке.

Один из показателей глупости — непропорциональный обмен. Чем более ценным является то, что человек отдает и менее ценным то, что он взамен получает, тем более он глуп. Папуас меняет ценные вещи на менее ценные: золото на бусы. За это мы оцениваем его поступок глупым. Как оценить поступок современного человека, меняющего самую высшую ценность, жизнь, на вещи? Если абстрагироваться от привычных установок, это самое глупое, что может быть. Еще глупее, если бы он согласился убить себя за деньги.

В 2005 году в своей первой книге «Проект Россия» я описал, как создают крысиного короля. Суть технологии: берут крупную и сильную крысу, долго морят голодом, а потом бросают к ней в клетку только что убитую крысу. После некоторых раздумий она пожирает своего мертвого собрата. Рациональная логика подсказывает: это уже не собрат, это пища. Ему все равно, а мне кушать надо. Второй раз планку поднимают выше, бросая в качестве пищи раненую, едва живую крысу. Новая «пища» хоть и почти мертва, но все же живая. Рациональное решение: раненый все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса пожирает еле живого. В третий раз в клетку бросают вполне живую и здоровую «пищу», слабого крысенка. Крыса-каннибал рассуждает: или мы оба погибнем или выживет сильнейший. И сильнейший выживает. С каждым разом на принятие решения уходит меньше времени. При этом уровень каждого решения выше. Через некоторое время крыса вообще не думала, есть ей брошенного собрата или нет. Она относилась к нему как к пище. Едва ей бросали в клетку новую крысу, она тут же накидывалась на нее и пожирала.

Нечто похожее происходит с человечеством. Кто сильнее, тот питаются теми, кто слабее. Это ужасно звучит, но если бы сильные не ели слабых, не было бы эволюции. Без рабства вместо прогресса был бы вечный застой, что мы и наблюдаем у диких племен на островах с максимумом природной и социальной безопасности.

В античные времена со ссылкой на волю богов рабство называли своими именами — рабством. Подчиненный человек принимал свою позицию ясно, без розовых очков, все было предельно понятно. У него была надежда освободиться. Его мозг остается целым.

С приходом христианства сильные продолжают питаться слабыми. Но так как на божественную волю уже не сослаться, они начинают отъедать мозг слабых, рассказывая рабам (при феодализме рабы по-другому назывались, вассалами или крепостными) про равенство с братством. Сильные говорят слабым, что все мы братья, но мир так устроен, что вы должны кормить нас. Мы не знаем, зачем Бог создал мир, в котором нищие всегда будут (Мф.26,11). Наше дело — соответствовать его воле. Признание этого — первая отъеденная у слабых сильными часть мозга.

Потом пришел гуманизм и продолжил начатую христианством проповедь, только не от имени христианского Бога, а от имени некой абстрактной справедливости. Проповедь всеобщей любви и братства крепнет. Но неравенство никуда не девается. Оправдывают его теперь не роком судьбы и не волей Бога, а… свободой. Каждый человек объявляется свободным. Но в реальности подавляющая часть человечества всю жизнь ходит на работу и обратно. И не видит в этом никаких проблем. Люди жертвуют своей жизнью, и ни один не знает, зачем он это делает. Так сильные отъели у слабых вторую часть мозга.

У моих современников в генах стоит шаблон: нужно всю жизнь работать. В другую сторону мысли не текут. Они не хотят видеть, что если в античном обществе рабский труд позволял освободить от работы некоторый процент людей, то машинный труд позволяет тем более. Люди не желают про это думать. Блок у них стоит на этом направлении.

Если снять эту пробку, людей накроет ощущение гигантской несправедливости. По обществу прокатилась бы такая же волна чудовищного обмана, какая прокатилась, когда разоблачались церковные чудеса. Когда верующие своими глазами видели, что то, чему они поклонялись как святыне, на самом деле было соломой и тряпками, которым придали форму, они прямо там кресты с себя снимали. Кипел их разум возмущенный со всеми вытекающими последствиями. Мощность этой энергии была неистощимой, потому что ее источником был инстинкт самосохранения.

Невозможно вмиг изменить то, что формировалось тысячи лет. Рабский взгляд на мир и вещи формировался две тысячи лет. Одна книга не изменит привычное мышление и отношение к работе на аристократическое. Нужно время, чтобы информация сначала вошла в голову. Потом к сердцу опустилась. И наконец, до печенок дошла.

Но и это еще не все. Если даже люди в целом согласны со сказанным, большинство по своей природе окажется не способно от слов перейти к делу. В этом виноваты не люди, а природа общества такова. Большинство людей недееспособны за рамками привычного.

Есть такая штука — инерция мышления. У всех она индивидуальна. Единицам достаточно книги, чтобы принять решение и реализовывать его. Основная масса до конца дней будет взвешивать плюсы и минусы, спрашивать про гарантии, и не получив их, отползать на старое место. И они правы по-своему. То, к чему я призываю, совершенно новое дело. Гарантии тут невозможны. В таких вещах можно твердо сказать только одно — если вы не сделаете шаг, вам гарантирована старая жизнь по шаблону.

Архимед говорил, дайте мне точку опоры, и я сдвину землю. Для нас рычаг и точка опоры, которая перевернет старый мир — это утверждение, что при современном уровне развития человек может не работать. Это не мечтания и фантазии, а настоящий реализм. И он гарантирует переустройство социальной, политической и экономической конструкции.

ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ

ИНТИМНАЯ

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒