роман 11 страница

- Нет, я только одного понять не могу, – талдычила и талдычила она, – как же ты, при твоей-то счастливой жизни, до такой степени распустился? Как же ты до этого дошёл? Как же ты до этого докатился?

А затем Ирина вновь давала волю своей фантазии, очень подробно конкретизируя, до чего же именно докатился её преступный муж, и вновь начинала сравнивать его с мифологическими «хорошими мужьями».

Какое-то время спустя Миша в очередной раз открыл глаза и бросил на рассерженную жену свой короткий взгляд. Если некоторых женщин гнев даже украшал, и с раскрасневшимися, румяными щёчками те выглядели ещё привлекательнее чем обычно, то про Ирину сказать этого было нельзя. Её разгневанное лицо утратило бóльшую долю своей красоты, и она стала очень похожа на своего отца. А в Мишином истерзанном сознании к тому времени только тестя для полного счастья и недоставало.

В ту же секунду Миша очень живо представил себе, как Ирина начнёт всю эту нелепую историю расписывать и в каком свете преподнесёт её своим родителям. Уж он-то догадывался, каким негодяем она его выставит. Причём сделает это в первом же разговоре. По-другому Ирина поступить не могла, – такие уж доверительные у них в семье были отношения. А обсуждать семейную жизнь дочери и давать ей советы Павлуцкие очень любили. Узнав о проделках зятя, Нина Александровна, быть может, наберётся терпения и такта и промолчит, а вот Иван Сергеевич, следом за дочерью, тут же начнёт всё услышанное комментировать. Весьма, стоит заметить, едко и язвительно комментировать. И Мише, скорее всего, придётся при этом неприятном спектакле присутствовать, в связи с чем сегодняшнее промывание мозгов в самом скором времени непременно продолжится.

Он до того явственно всё это вообразил и до того отчётливо увидел картину своего ближайшего будущего, что в его ушах даже зазвучал до ужаса знакомый властный голос тестя. И Мишу от неудовольствия прямо-таки передёрнуло. Ведь чем бы он ни был обязан своему тестю, как бы сильно тот его ни облагодетельствовал, никакой симпатии Иринин папаша у Миши не вызывал, и общаться с ним лишний раз Мише ни в коем случае не хотелось. Может статься, потому и не хотелось, что слишком уж немногого, поселившись в столице, Миша добился сам, но зато слишком многим был обязан Ивану Сергеевичу – этому влиятельному и уважаемому человеку. Одним словом, пребывал у своего тестя в вечных, пожизненных должниках. Видимо поэтому истинное отношение к Ивану Сергеевичу было у Миши почти таким же «тёплым», как и родственная «любовь» Ирины к Алевтине Романовне, – в глаза он его уважал, а за глаза терпеть не мог. Все свои настоящие чувства при этом, в интересах сохранения семьи, старательно и упорно скрывая.

Вот потому-то, разглядев в лице жены искажённые черты Ивана Сергеевича, Миша снова зажмурился и от происходящего в купе всеми силами своей души отстранился.

От Потеряева до Котельнича поезд шёл чуть больше часа, и весь этот битый час в седьмом купе третьего вагона продолжалось упомянутое выше промывание мозгов. У Ирины внутри словно пружина какая-то была, и женщина, как заведённая, не умолкала ни на минуту. В конце концов, Миша не выдержал. Едва поезд застучал по мосту через Вятку, он схватил свою куртку и кинулся к выходу.

- Куда это ты? – строго осведомилась раскрасневшаяся жена.

- Схожу, покурю. Не бойся, от тебя не сбегу и на ходу из поезда не выпрыгну, – сердито ответил он и, торопливо прикрыв за собой дверь купе, избавился от её надоевшего голоса.

А едва поезд остановился, Миша, следом за проводницей, выскочил на заснеженный перрон, вдохнул полные лёгкие свежего морозного воздуха и принялся торопливо закуривать.

- Молодой человек, да что это вы? Здесь выхода нет – стоянка поезда всего одна минута! – немедленно кинулась к нему проводница и едва за рукав не схватила, всеми силами пытаясь вернуть непослушного пассажира обратно в вагон.

- Я сейчас, я только покурю, – отмахнулся от неё Миша и, пытаясь хоть как-то уединиться, сделал несколько торопливых шагов в сторону.

- Смотрите! Отстанете от поезда, а с меня голову снимут.

Но Миша больше не отвечал, а к проводнице, на его счастье, подбежали с билетами в руках стремящиеся попасть в третий вагон пассажиры. Так Миша оказался на платформе Котельнического вокзала. За его спиной стоял поезд, а напротив, в каких-то трёх метрах, ждала своего отправления электричка. Миша невольно улыбнулся. Бежать ему и в самом деле было некуда, – он теперь был как в туннеле. Оставалось двигаться лишь вперёд и назад, ведь пути справа и слева были полностью отсечены и загорожены.

И вдруг, в каком-то неудержимом неконтролируемом порыве, Миша пару раз подряд затянулся, бросил в снег недокуренную сигарету, выдохнул терпкий дым и, совершив короткий рывок в сторону, заскочил в открытые двери электрички. А лишь только он оказался там и спрятался от проводницы, как буквально задохнулся от волнения и восторга. Изо всех сил пытаясь отдышаться, Миша прислонился к стенке тамбура и отчётливо услышал своё отчаянно бьющееся сердце. В ту же секунду он неописуемо изумился, что же это он такое вытворяет, а также страшно обрадовался, что на безумные поступки ещё, оказывается, способен.

Похоже, что его бегства никто не заметил, потому что проводница третьего вагона, закончив посадку пассажиров, обеспокоенно обратилась к соседке:

- Рая, ты не видела у меня пассажира? Он вот тут, прямо тут курил, а сейчас куда-то делся.

- Нет, не видела, – равнодушно ответила проводница четвёртого вагона.

- Куда же он делся? Может, он к тебе сел?

- Нет, ко мне никто не садился. Да чего ты, Светка, так волнуешься. Он уже, наверное, пока ты пассажиров сажала, давно накурился и в своём купе сидит.

В этот момент на весь вокзал объявили отправление поезда, и у Миши от неожиданности едва ноги не подкосились. Но едва он попытался осознать, что же всё-таки делает, как на соседнем пути плавно тронулся в сторону Москвы его поезд. Миша инстинктивно ещё сильнее прижался к стенке, опасаясь, как бы через открытые двери электрички его не заметили. В эти секунды он словно играл с проводницей в какую-то занимательную шпионскую игру. Однако та, проплывая мимо с жёлтым флажком в руке, смотрела исключительно в сторону локомотива. Так же, впрочем, как и Рая из четвёртого вагона. А когда обе женщины дружно хлопнули дверями своих вагонов и, набирая скорость, плавно умчались вдаль, Миша расправил плечи, расслабился и с глубоким облегчением вздохнул.

Ему почему-то представилось, что его уже ищут, что Ирина, не в силах дождаться его возвращения, уже требует у проводницы ответа, куда подевался её муж. А бедная Светлана, надеясь, что потерянный пассажир вот-вот откуда-нибудь выскочит, оправдывается и клятвенно утверждает, что на перрон в Котельниче, по причине короткой стоянки, она абсолютно никого не высаживала. Когда же, примерно четверть часа спустя, Миша так и не выйдет из туалета, не явится из соседнего вагона и не материализуется из воздуха, Ирина устроит такой скандал, что обязательно доведёт несчастную проводницу до слёз. Без всякой вины с её стороны, потому что решение сбежать Миша принял хоть и импульсивно, хоть и бессознательно, но без какого-либо давления, а исключительно по своей воле. Если не считать, конечно, что жена, всю дорогу от Потеряева неустанно проедавшая ему плешь, к этому решению его весьма основательно подтолкнула.

И всё-таки, несмотря на столь смелый поступок, Миша не мог объяснить, как на такое решился. Он толкался в тамбуре до тех самых пор, пока электричка не тронулась. За это недолгое время он несколько раз собирался вернуться на улицу, чтобы явиться к дежурному по вокзалу, обрадовав того сообщением, что отстал от поезда. Однако, поборов минутную панику, на перрон он так и не вышел. Вместо этого Мише вновь пришла на ум Нина. Пришла, словно старая знакомая, пришла всерьёз и надолго, пришла, по всей видимости, совершенно не желая покидать его взбудораженных мыслей. В итоге, после недолгих терзаний и сомнений, Миша решил поступить так: дождаться отправления электрички и посмотреть, куда та пойдёт. Если она тронется в сторону Москвы, – обречённо и безуспешно догонять свой поезд и виновато объяснять своей разгневанной жене, каким-таким образом он, взрослый и самостоятельный человек, вдобавок ко всем своим прежним проделкам, умудрился ещё и отстать от поезда. Если же электричка покатит в сторону Потеряева, – радостно возвращаться к маме, в глубине души надеясь встретиться и поговорить с Ниной, по крайней мере, ещё один раз.

А стоило ему с самим собой обо всём этом договориться, как в электричке объявили:

- Следующая остановка – «Восемьсот шестьдесят второй километр». Осторожно, двери закрываются.

У Миши внутри всё оборвалось. Хотя на электричках по Потеряевской области он почти никогда не ездил и схему данного конкретного направления представлял себе крайне слабо, ему сразу же показалось, что в направлении Потеряева никакого восемьсот шестьдесят второго километра нет. В этом он почти не сомневался, потому что кое-какие цифры Потеряевских расстояний знал. И всё-таки, в те короткие секунды, пока электричка не тронулась, Миша надеялся, что та вот-вот пойдёт в нужную сторону. Правда, слишком долго ждать не пришлось, – двери, зашипев, закрылись, и состав двинулся вслед за ушедшим поездом в тщетной попытке его догнать.

«Ну, что ж, – в Москву, так в Москву», – разочарованно подумал Миша и отправился из тамбура в вагон. Там он равнодушно выбрал свободное сиденье, обессиленно плюхнулся на него, бессмысленно уставился в окно и тут же погрузился в неудержимо накатившую на него хандру. И только здесь он осознал, как сильно ему, оказывается, не хотелось в этот раз уезжать из Потеряева.

Вскоре безысходное Мишино уныние прервали. Две полные женщины в униформе, неожиданно подкравшись откуда-то сзади, потребовали у него билет.

- Я не успел. Я не купил, – ответил тот и растерянно улыбнулся.

- Тогда оплачивайте проезд сейчас. Где сели и докуда едете?

- Сел в Котельниче, а еду…, – задумавшись, замешкался Миша. – Извините, а вы не знаете, случайно, куда эта электричка идёт?

- До Шабалино идёт, молодой человек. А вам куда надо?

- Мне туда и надо. В общем, мне – до конца.

Женщины пристально глянули на подозрительного пассажира, пытаясь, по всей видимости, разглядеть в нём путешествующего на электричках бомжа. Но Миша был одет прилично, деньги у него имелись, и билет он без всяких пререканий купил, поэтому железнодорожные кассиры, многозначительно ухмыляясь, оставили его в покое. Судя по всему, за свою богатую впечатлениями жизнь обе они встречали и не таких странных субъектов.

Освободившись от сварливой жены и от билетных кассиров, Миша глубоко вздохнул и успокоился. Казалось, с детскими играми было покончено, ведь все глупые и нелогичные поступки, какие только можно было придумать, он уже совершил, и выкинуть что-то ещё ни ума, ни фантазии ему не хватит. Поэтому перевести дух было бы в самый раз. Но в тот самый момент, когда он считал, что его уже никто не побеспокоит, внезапно мелодично зазвонил его сотовый телефон.

Разумеется, это была Ирина. Ведь пока Миша забавлялся, претворяя в жизнь своё незапланированное бегство, у него совершенно вылетело из головы, что живёт он в XXI веке, и отыскать его с помощью сотового, как говорится, проще простого. Если Миша, конечно, не отключит его или не выбросит. Но выбрасывать дорогой телефон ему пока не хотелось, точно так же, как не хотелось отвечать на звонок жены. Признаться, он едва не смалодушничал и не нажал кнопку отклонения вызова – до того сильно не хотелось ему вступать в очередные объяснения. Однако, немного повременив, жене он всё-таки ответил.

- Михаил, ты где? Ты куда делся? – возмущённо поинтересовалась Ирина.

- Дорогая, понимаешь, я от поезда отстал, – предчувствуя, какой скандал сейчас разразится, довольно мужественно произнёс Миша.

- Как это – отстал? Я что-то не поняла, ты что, в поезде сейчас не едешь?

- Еду, но не в вашем. Ты, Ирина, не беспокойся, – если я вас по пути до Москвы не догоню, значит, встретимся дома. Только вещи мои прихвати, пожалуйста.

- Ничего себе ты фортели выкидываешь! Уж не специально ли ты отстал, чтобы только меня не слышать? Уж не хочешь ли ты сказать, что я тебе до такой степени надоела? – усмехнувшись, поинтересовалась супруга. – Только ты учти, что я ещё не закончила, и этот разговор мы обязательно продолжим!

- Я учту. Зная твой золотой характер, в этом я почти не сомневаюсь, – весело рассмеявшись в ответ, произнёс Миша.

- С какой стати ты со мной так разговаривать начал? – несказанно возмутилась жена. – С какой стати ты до такой степени распоясался?

И она, не откладывая в долгий ящик, вновь начала впаривать мужу какую-то нудную и надоедливую мораль.

- Подожди, дорогая, я что-то не слышу. Подожди, у меня что-то сигнал пропадает, – прокричал в ответ Миша, после чего, выждав ещё несколько секунд, решительно отключился. А чтобы у жены не появилось искушения названивать ему ещё раз, он твердой рукой отключил свой сотовый телефон. Под видом того, что оказался вне зоны действия сети. Пусть знает!

Завершив этот недолгий разговор, Миша впервые с самого утра выдал улыбку. Теперь он чувствовал себя намного лучше. Во-первых, после всех эмоциональных потрясений у него неожиданно перестала болеть голова, а во-вторых, его очень радовало и потешало, когда он представлял себе, как теперь беснуется Ирина, оставшаяся одна в пустом купе. Если, конечно, в Котельниче к ней не подсели попутчики. Ну а если подсели, – наверняка изливает им душу, жалуясь до чего же плохой у неё муж.

«Ничего, пусть пожалуется, может, хоть успокоится», – улыбаясь, подумал Миша, после чего и сам пришёл в состояние относительного душевного равновесия.

Он, конечно, отлично понимал, что нынешняя Ирина – это уже далеко не та беззаботная девочка, которую он когда-то, по своей же собственной беспечности, неосторожно уронил на лёд. Пролетевшие годы, сиюминутные заботы и житейские обстоятельства наложили на характер этой девочки свой внушительный отпечаток. И хотя она уже давным-давно носила его фамилию, по сути своей Ирина до сих пор оставалась Павлуцкой и свои наследственные черты в последнее время выказывала всё чаще и чаще. К большому, надо сказать, Мишиному неудовольствию, поскольку для полного жизненного комфорта ему и тестя с тёщей с избытком хватало. Особенно, конечно, Ивана Сергеевича, – ведь тот до сих пор неустанно контролировал все Мишины действия, причём контролировал их и на работе, и дома, распространив своё могучее влияние на всю их семью. Ну а теперь к этому строгому и принципиальному контролёру присоединилась ещё и жена, не сумевшая, по всей видимости, перенести вполне безобидных Мишиных проделок и забав.

Однако за годы «счастливой» семейной жизни Миша и сам, по-видимому, несколько изменился, потому что его мягкий и покладистый характер неожиданно дал ощутимую трещину. Именно так он и расценивал своё сегодняшнее импульсивное поведение. Не хватило у него терпения жить как прежде, не осталось никаких сил находиться под постоянным моральным гнётом и психологическим прессингом, – вот он и сошёл с дистанции, оставив на ближайшей станции такой до ужаса надоевший ему поезд. Выражаясь не буквально, а фигурально, собственно говоря.

Надолго ли Миша сошёл на перрон или покинул свой поезд лишь на короткое время, – об этом он в те минуты задумываться не стал и с ответом на этот риторический вопрос решил пока повременить. Ведь Павлуцких рядом с ним не было, а потому и немедленных ответов никто от него потребовать не мог. Тем более что любые скоропалительные и бесповоротные решения были, откровенно говоря, не в Мишином характере. Опасался он что-то менять в своей жизни, опасался нарушать установившийся порядок, а потому никаких судьбоносных решений в ближайшее время принимать не планировал. Ведь, как ни суди, а Мише было что терять. В общем, сжигать за собой мосты никакой необходимости не было, но небольшая встряска его зарвавшейся супруге была просто необходима. Вот Миша и устроил ей маленькое потрясение.

Довольно долго Миша не отрывал глаз от окна, пребывая в каком-то чересчур задумчивом состоянии. А за окном, в сгустившихся сумерках, уже почти ничего не было видно, и его взгляд отмечал лишь редкие пятна фонарей, проплывающие и проплывающие мимо. Наконец, перед станцией с названием «Свеча», Миша решил провести ревизию имевшегося у него имущества и выяснить, с чем же он остался. Фактически из поезда он прихватил лишь куртку, поэтому располагал лишь тем, что находилось в ней. Тем не менее, сотовый телефон, деньги и паспорт были у него с собой, поэтому испытывать особых проблем Мише не приходилось. С таким богатством он не только до Москвы мог добраться, но и в гостинице переночевать, если бы это понадобилось.

Догнать свой поезд Миша, естественно, не мог, тем более что из Котельнича они отправились по разным железнодорожным веткам. Поезд с Ириной укатил в сторону Нижнего Новгорода, а его электричка потащилась в направлении Вологды и Ярославля, поэтому встретиться они не могли ни в коем случае. Они бы не встретились, даже если бы Мишина супруга закатила скандал и потребовала немедленно остановиться и подождать. Однако Ирина, несмотря на все её недостатки, остановить скорый поезд была неспособна. Не хватило бы у неё на это духу, тем более что такая вещь как стоп-кран ещё с детства вызывала у неё благоговейный ужас. Ведь срывать стоп-кран – это не на мужа орать, в самом-то деле.

Миша не располагал сведениями, насколько велика конечная станция Шабалино, и останавливаются ли там какие-нибудь поезда, поэтому предполагал, что ему, возможно, придётся и дальше путешествовать на электричке. Одним словом, пилить на ней до какой-нибудь большой станции. А если подходящая электричка сегодня же ему не подвернётся, то переночевать в Шабалино он теоретически мог, поэтому наличие паспорта в кармане было довольно позитивным фактором. Всё-таки не хотелось бы, по своей же собственной глупости, изображать из себя на маленьком вокзале бедного бездомного путешественника, привлекая этим внимание бдительных правоохранительных органов.

После Свечи, глубоко вздохнув, Миша оставил в покое непроглядное окно и принялся разглядывать пассажиров. Теперь, в опустевшем вагоне, их осталось совсем немного, человек, может быть, десять-пятнадцать, и все они оказались на виду. Переводя взгляд с одного человека на другого, Миша в конце концов сконцентрировал всё своё внимание на одиноком женском силуэте. Незнакомка сидела чуть впереди, находилась к нему спиной и была, помимо всего прочего, в капюшоне. В общем, получалось так, что от чужих глаз, а тем более от глаз находящегося позади неё наблюдателя, все её черты были надёжно скрыты. Но, несмотря на это, женщина или, быть может, девушка Мише кого-то отчаянно напоминала. Очень напоминала. Ну а если выражаться точнее, то навевала на него вполне определённые мысли.

«Вот была бы Нина Вероникой, могла бы и она сейчас ехать в своё Шабалино, – неожиданно подумал он. – Очень даже могла бы. Сдала бы, к примеру, свой экзамен, села бы на электричку и покатила бы домой, к родителям».

А стоило ему до этого додуматься, как совершенно безумная мысль, внезапно появившись, уже не захотела покидать его головы. Миша теперь только о том и размышлял, что бы, интересно, случилось, окажись на месте этой незнакомки Нина. И как бы, интересно, Нина себя повела, найди он какой-нибудь повод, подсядь к ней на сиденье да заговори. При этом Миша отлично понимал, что все его идеи – пустые фантазии, и все женщины в капюшонах, при взгляде на них со спины, выглядят практически одинаково. Однако он до того размечтался, что и в самом деле едва не поднялся и не направился вперёд по вагону, чтобы, пересев куда-нибудь в другое место, попытаться увидеть её лицо. Тем не менее, так и не поднялся, так и не пересел – остаться на прежнем месте ума у него хватило.

В итоге, некоторое время спустя, девушка встала первой. Очевидно, приближалась её остановка, – вот она и поднялась, начав перед выходом на улицу по-хорошему застёгиваться, укутываться и утепляться. Тут она ненадолго скинула свой капюшон, а затем, поправив шарфик и шапочку, вновь его надела. Но в этот недолгий момент, когда девушка оказалась к нему в профиль, Миша, к своему глубочайшему изумлению, обнаружил, что под капюшоном скрывалась именно Нина. Каким бы невероятным или несбыточным это необъяснимое обстоятельство ни выглядело.

Не стоит, наверное, уточнять, что Миша в ту же секунду ужасно разволновался и вскочил на ноги, собираясь, по-видимому, кинуться к Нине прямо сейчас. Одним словом, с сиденья его словно подбросило. При этом у него всё ещё не укладывалось в голове, как же такое могло произойти, и каким образом девушка оказалась в той же электричке, да ещё и в том же вагоне. Однако Мишина голова, подстёгиваемая неординарной ситуацией, работала с удвоенной энергией, и уже минуту спустя он с полной ясностью осознал, что Нина-то как раз находится на своём месте. Она-то как раз, как должна была ехать после экзамена домой, так теперь и едет, потому что с понедельника у неё, по всей видимости, начинаются зимние каникулы. А вот Миша из своей реальности определённо выпал. Выпал, должно быть, непоправимо, вылетел вверх тормашками, вывалился, сам не зная куда, потому что ещё час назад не было его в этой электричке, да и быть не могло. С этими мыслями, переживая невообразимое волнение, Миша снова опустился на сиденье, совершенно не представляя, что же ему теперь предпринять.

Тем временем его знакомая уже отвернулась, подхватила пухлый пакет, закинула на плечо большую сумку и, не дожидаясь остановки, преспокойно направилась вперёд по проходу к дверям. Само собой разумеется, его странного поведения она даже не заметила. Глядя на такие дела, Миша, словно одержимый манией преследования, вскочил и двинулся следом. Двинулся, быть может, неосознанно, но зато вполне решительно и бесповоротно.

Здесь тот же самый капюшон сослужил ему добрую службу. Ни в тамбуре, ни на перроне находящегося позади неё мужчину Нина упорно не замечала. Миша хотел было выйти из вагона первым и, как галантный кавалер, подать ей руку, но опередить девушку у него не получилось. В тамбуре своим внезапным поведением он побоялся её напугать, поэтому притормозил и с опаской наблюдал, как она спускается вниз по обледенелой вагонной лестнице. Но Нина, вопреки его опасениям, благополучно оказалась на платформе, и он выпрыгнул следом. А едва они оказались на улице, электричка захлопнула двери, дала сиплый свисток и, окутав их облаком потревоженных снежинок, резво умчалась в тёмную даль. Только стук колёс по рельсам рассыпался вслед за нею.

На улице чувствовался холод, а кроме того то и дело налетали резкие порывы ветра. И пока Нина, отворачиваясь от этого ветра, пережидала убегающий состав, Миша огляделся. Кроме маленького перрона да немногочисленных прибывших пассажиров в освещённой фонарями темноте ровным счётом ничего не проглядывалось, поэтому он сделал вывод, что это не станция, а обычная остановочная платформа. Одна из тех платформ, где и павильона-то, скорее всего, нет. Нет, и никогда не было. Но раз уж он здесь оказался, то коротать время до следующей электрички ему, по всей видимости, придётся именно в таких спартанских условиях. А кроме электричек здесь, разумеется, ровным счётом ничего не останавливалось. Вот, оказывается, в какую дыру его занесло. Однако, отметив этот примечательный факт, Миша тут же о нём забыл и вновь переключил всё своё внимание на Нину.

- Вам помочь не нужно? Сумку донести или что-то ещё? – стараясь её не напугать, как можно мягче произнёс он.

Однако девушка всё равно испугалась. Она вздрогнула и резко обернулась, а из темноты капюшона, двумя светлыми бликами, глянули её испуганные глаза. Похоже, узнала она его не сразу, потому что, после секундного замешательства, Нина удивлённо произнесла:

- Ничего себе! Миша, неужели это ты?

- Мне кажется, что я. На сто процентов я, конечно, не уверен, но лично мне кажется именно так.

- Глазам своим не верю! Неужели ты за мной ещё и следил? И давно ты следом за мной едешь?

- Нина, ты, наверное, не поверишь. Как бы мне ни хотелось сделать этого раньше, но в вашу электричку я подсел лишь в Котельниче.

- Откуда же ты узнал, что я поеду именно в ней?

- Я этого и не знал. Всё получилось совершенно случайно. Я увидел тебя всего две минуты назад, когда ты со своего сиденья встала.

- Ну да! Так я тебе и поверила, – недоверчиво ответила Нина, а потом о чём-то задумалась.

Миша тем временем решительно потянулся к её сумке с явным намерением получить её в своё полное распоряжение.

- Давай, раз уж так вышло, я тебя провожу. Далеко от станции ты живёшь? Как ты теперь одна через такой густой лес пойдёшь? – задал он один вопрос за другим, ощущая, как от одного только общения с девушкой всю его душу обволакивает несказанная радость и непередаваемое удовольствие.

- Где это ты, позволь узнать, лес увидел? – усмехнулась она в ответ.

- А это что? – кивнул он в сторону стоящих неподалёку от платформы редких заснеженных елей.

- Это ещё не лес. Это так, лесочек, – глубоко вздохнула Нина, а потом добавила: – А живу я, к твоему сведению, далеко, и встречать меня в этот раз, к сожалению, никто не приехал. Так что придётся топать пешком.

- Ну, так вот! – обрадовался Миша. – Вот я тебя и провожу.

- Ну, уж нет, провожать меня ты не пойдёшь! Не нуждаюсь я в таких провожатых! Ты меня уже однажды провожал, и я прекрасно помню, что из этого вышло, – категорично отрезала девушка. – Поэтому ты останешься здесь. Эта электричка скоро из Шабалино обратно в Потеряев пойдёт. Вот на ней ты к своей маме и укатишь. Она, я думаю, будет рада.

- Знаешь, Нина, эту электричку я, наверное, пропущу. Я, наверно, на следующей поеду, – одарив её довольной улыбкой, беззаботно отвечал он.

- Сдурел что ли? – тут же возмутилась Нина. – Сейчас семь вечера, а следующая электричка будет около двенадцати. Ты до двенадцати на этой платформе околеешь. Тем более что из Шабалино она уже не вернётся, она останется там до утра.

- А мне обратно в Потеряев и не надо. Я, вообще-то, в другую сторону еду, поэтому следующая электричка будет для меня в самый раз.

- Бедненький! Что же ты так поиздержался? Неужели прямо до Москвы на электричках едешь? Денег на поезд не хватило?

- Не волнуйся, деньги у меня есть. Просто что-то как-то приключений захотелось, – беспечно произнёс Миша и развёл руками. – Поэтому сейчас я тебя провожу, а к двенадцати вернусь обратно. К двенадцати я ведь успею?

- Успеешь, как не успеешь! – возмущённо произнесла девушка и неожиданно добавила, – Успеешь, если к тому времени я не оторву тебе голову.

- А что, так оторвать хочется? Тогда моя бедная голова в твоём полном распоряжении.

- Ты мне только сначала скажи, зачем я тебя лечила? Зачем я над тобой билась, если ты, не успев встать с постели, снова без шапки ходишь? Я тебе разве про шапку не говорила?

- Нет, про шапку не говорила. Лекарства давала, как лекарства принимать говорила, а вот про шапку, если мне память не изменяет, ни слова не говорила, – совершенно серьёзно и даже озабоченно отвечал он.

- Да ну тебя на фиг! – не удержавшись, рассмеялась Нина, поставила свою сумку на снег и принялась усиленно в ней копаться. В конце концов, она извлекла на свет шарфик, пуховый платок и какую-то кофточку. – Наклоняй свою голову, буду тебя утеплять! – строго распорядилась она.

- Это на голову что ли? – непонимающе произнёс Миша. – Нет, я женское барахло на голову надевать не собираюсь. Я в таком виде ходить не смогу – я себя потом уважать перестану.

Однако в душе у него стало на удивление тепло и приятно. Его чрезвычайно порадовало, что Нина вновь о нём заботится, а осознание того, что он всё-таки её уговорил, и вовсе приводило Мишу в восторг. Теперь, когда несговорчивая девушка согласилась взять его с собой, Миша, даже с женским бельём на голове, был бы рад отправиться куда угодно.

- Ничего, никто тебя не увидит, никто тебя не заметит. Тем более что в наших краях тебя абсолютно никто не знает, – на случай его возможного сопротивления, улыбаясь, приговаривала Нина, а между тем делала своё дело. В итоге, она намотала на Мишину голову кофточку, затем – шарф, подвязала его под подбородком пуховым платочком и только тогда сочла, что к морозу и ветру он более-менее подготовлен.

Едва Нина закончила, как тут же неудержимо расхохоталась. Затем, очевидно, подумав, что он обидится и стащит платок обратно, она смутилась и сконфуженно замолчала. Но у Миши и в мыслях не было возражать и сопротивляться, а тем более обижаться. Он, не раздумывая, подхватил сумку и предложил девушке взять его под руку. Та, усмехнувшись, согласилась, и они, дружной и весёлой парочкой, словно хорошие знакомые, отправились в путь.

Идти оказалось довольно далеко. По скромным Мишиным прикидкам они шагали по узкой заснеженной дороге никак не меньше часа. Отсюда он сделал вывод, что они проделали километров пять, если не больше. Подгоняемый холодным ветром Миша поневоле ежился и опасался в очередной раз замёрзнуть, а потому всё прибавлял и прибавлял шагу. Ведь если уж выкладывать начистоту, то ни куртка, ни брюки, ни ботиночки его нисколько не грели, а лучше всех прочих чувствовала себя голова. Вот уж ей-то, благодаря Нининой заботе, одной-единственной было сравнительно тепло и комфортно. Хотя налетавшие на путников резкие порывы ветра продували насквозь даже это хитроумное сооружение, воздвигнутое на его голове заботливой девушкой.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒