Не покидай. 12 страница

– Ничего больше не приходит на ум, – улыбнулась та, – но я ведь на аурах не специализируюсь. – Тут ее осоловелость исчезла, и Трелони спросила со всей серьезностью, взвешивая каждое слово: – Северус, когда вы будете готовы восстановить ауру Гермионы, я надеюсь, вы позволите мне при этом присутствовать. Тогда я смогу постоянно сообщать вам, что происходит с ней и с вами… смогу хоть как-нибудь помочь.

– Звучит крайне резонно, – удивившись, сказала Гермиона. Северус вздохнул:

– Да, это действительно хорошая идея. Трелони нам очень помогла.

Вслух он сказал:

– Я непременно сообщу вам, когда все будет готово. Мы благодарны за вашу поддержку.

– Спасибо, Северус, – засияла Трелони. – Я с радостью помогу вам обратить проклятье: с вами намного легче общаться, когда вы счастливы.

Ситуация казалась необычной даже для Гермионы, особенно потому, что Гарри на самом деле старался быть полезным, а не ставил Северусу палки в колеса. Создавалось впечатление, что разговор с Нетти хорошо на него повлиял. Гермиона радовалась и предвкушала свободу. Она была уверена в том, что к концу недели она снова будет разговаривать и смеяться с друзьями, а также получит возможность доказать Северусу, что любит его, даже не будучи узницей своего сознания.

Однако Гермиона видела беспокойство Альбуса. Трудно было не заметить его скепсис, когда Северус объяснил присутствующим, что именно, по его мнению, происходит. Мысль о том, что проклятье все еще живет внутри нее, была не из приятных. И все же Гермиона отказывалась думать, что оно как-нибудь сможет захватить Северуса, что они оба окажутся в плену. В тот единственный раз, когда Гермиона заикнулась о своих сомнениях при Северусе, тот пристально посмотрел на нее и ответил:

– Я уверен в том, что смогу тебя освободить. Разве я тебе хоть когда-то лгал?

Конечно нет – даже в школьные годы, когда она его недолюбливала. Он всегда держал свое слово, даже если собеседнику не нравилось услышанное.

– Ты уверен, что проклятье тебе не вредит? – спросила она. – Нетти очень о тебе беспокоится. Говорит, что ты перестал есть.

– Просто кое-кто завладел всем моим вниманием, – ответил Северус таким бархатным голосом, от которого задрожали коленки. – Кроме того, много времени уходит на зелье. Разве тебе кажется, что я выгляжу нездоровым?

Гермиона присмотрелась к нему, восхищаясь иссиня-черными волосами, завязанными в аккуратный хвост кожаным шнурком. Рукава рубашки были завернуты, выставляя на обозрение молочно-белую кожу жилистых рук. Северус больше не казался болезненно зеленоватым, как в годы ее ученичества: он был все так же бледен, но будто светился изнутри. Красивым его в привычном смысле слова назвать было нельзя, однако он выглядел хорошо: сильным, ухоженным, здоровым.

– Ты просто пышешь здоровьем, – честно ответила Гермиона. – Не знаю, из-за чего все беспокоятся.

На третий день после визита в Азкабан Северус пожаловался, едва ступив в библиотеку:

– Привыкнуть к услужливому Поттеру невозможно. Это противоестественно и расстраивает мой желудок.

– Что он опять натворил? – рассмеялась Гермиона, прикрыв рот книжкой, которую читала. Когда Северус подошел к ее креслу и положил сзади руку ей на плечо, она, сама того не замечая, принялась поглаживать тыльную сторону его ладони.

– Он принес мне с Холли Медоуз красных ветрениц, фиолетовой герани и белой черемши. Думал, цветы пригодятся мне при изготовлении зелья.

– И в чем проблема?

– Я не привык к тому, что Поттер пользуется мозгами. Это отвлекает, – возмущенно ответил Северус. – Но нарвать цветов с места Последней битвы – идея хорошая: там было наложено проклятье, а само место много значит для нас троих. Но ты же понимаешь, что герань будет горчить, если смешать ее с маслом черемши? Зелье получится не на гурмана.

– С каких это пор ты руководствуешься при выборе ингредиентов вкусовыми качествами? – вздохнула Гермиона, закрыв книгу и прильнув затылком к животу Северуса. – Твои зелья всегда противны на вкус. Не понимаю, почему ты не добавляешь хотя бы мяту.

– Тратить мяту на несносных детей, у которых не хватило ума на то, чтобы не попасть в передрягу и избежать необходимости принимать зелье в первую очередь? Ты что, Гермиона!

– Так и знала, что у тебя найдется хорошая причина, – улыбнулась она. Снейп тихо рассмеялся.

– У тебя было время на то, чтобы составить список?

– Да. Для черного цвета можно взять прядь твоих волос – это обеспечит связь с моей аурой. Измельченный обсидиан откроет первую чакру, что поможет победить проклятье. Как ты думаешь?

– Чудесно. Что еще? – Во время разговора Снейп поглаживал ключицы и плечи Гермионы, наполняя все ее тело беспокойными искрами.

– Для красного однозначно понадобится кровь – по паре капель твоей, моей и Гарриной, так как именно мы выпьем зелье. Я еще подумала, что для придания смеси большего эффекта можно добавить по капле от других преподавателей – тех, кто нас любит. Кровная магия, как ты знаешь, может иметь сильное защитное действие. Красные ветреницы, которые нарвал Гарри, тоже придутся кстати.

– Ну да, – с ноткой сарказма заметил Снейп, – как только я мог про них забыть.

– С синим все просто: возьмем турмалин и колокольчики. В теплицах у профессора Спраут всегда растут великолепные колокольчики. Может, их нектар смягчит вкус герани.

– Я бы на это не рассчитывал, – буркнул Снейп.

– Перестань дуться и сядь рядом, – улыбнулась Гермиона, глядя на него снизу вверх. – Не забывай, что мне это зелье тоже придется пить.

– Разве ты различаешь вкус того, чем все это время кормит тебя Нетти? – повел бровью Снейп. Гермиона не ответила, только пододвинула к нему свои записи.

– Северус, мне кажется, тебе в радость меня поддевать.

Улыбнувшись одним уголком рта, он наклонился к листу пергамента:

– Коричневый – измельченная кора ивы. Наверное, не помешает добавить твоих волос.

– Как я сама не догадалась! Привыкла думать, что никакие ножницы мои волосы не берут. Ты знаешь контрзаклинание?

– Оно не потребуется, – бархатным голосом ответил Северус. – Я отрезал небольшой локон после того, как их тебе отрастил, – на всякий случай. Предусмотрительность – одно из преимуществ профессии зельевара.

Не обращая внимание на это позерство, Гермиона продолжила:

– Желтый – масло подсолнечника и цитрин.

– И волосы Драко. От Люциуса ничего не осталось, но проклятье может узнать потомка своего создателя. Я также считаю, что кровь Малфоев поможет нам сделать проклятье видимым.

– Как ты предлагаешь заполучить его локон?

– Уже сделано. Вчера Альбус отправил сообщение Артуру, и уже сегодня утром тюремный цирюльник навестил Малфоя-младшего. Волоски в моем кабинете, ждут в колбе своего часа.

– Для розового цвета предлагаю взять шиповник и натуральные масла эвкалипта. Для фиолетового – принесенную Гарри герань, масло лепестков лотоса и его порубленные листья. Для оранжевого – иланг-иланг и вымоченные лепестки календулы. Для зеленого – оливин и изумруд. Я также обратилась к литературе и пришла к выводу, что очищенная ледниковая вода станет идеальной основой для зелья. В твоей книге из Дурмстранга упоминаются ледяные водопады в Сибири, но давным-давно, еще до этого проклятья, я где-то читала, что вода из ледников на севере Японии еще чище.

– Как ты смогла прочитать книгу, которую я получил из Дурмстранга? – Северус так сильно удивился, что даже вздрогнул.

– Она лежала в твоем кабинете, – легко ответила Гермиона. – А теперь…

– Но каким образом ты ее увидела? Ты еще ни разу не была в моих покоях… – Его глаза сузились… – Разве что пробралась туда, еще будучи студенткой… хотя это невозможно. Ты не смогла бы обойти мои запирающие чары.

– Но ты же меня пару дней назад сам туда привел… – Гермиона осеклась, внезапно поняв, в чем несостыковка. Наверное, Северус даже не заметил, как воссоздал свои покои и копию книги. За последние три дня столько всего произошло, что она совсем забыла упомянуть о своем предположении: Гермиона подозревала, что он может строить в ее сознании такие же реалистичные помещения, как и она. – Батюшки, я же тебе не сказала!..

– Что именно ты мне не сказала? Когда ты была в моих покоях?

– В субботу – после того, как ты меня поцеловал, помнишь? После прогулки вокруг озера мы пошли в твои покои и грелись там у камина. Мне кажется, мы тогда совсем не обратили на это внимания, а теперь забыли из-за нескольких насыщенных событиями дней. Извини, что я тебе не сразу сказала, но ты можешь создавать вещи в моем сознании.

Он хотел было возразить, однако задумался и, помолчав, спросил:

– Ты уверена, что мы были у меня и что это та же самая книга?

– Да, кивнула Гермиона. – До вчерашнего дня я этой книги в глаза не видела. Что до твоих покоев – когда ты меня туда привел, мы сидели только в гостиной, но после твоего ухода в наличии оказались все комнаты. Я была в твоей спальне. У тебя есть очки для чтения – с половинками стекол, как у Альбуса. Они лежали на открытой книге, которая, в свою очередь, покоилась на прикроватном столике. Дверцы шкафа были распахнуты, внутри висела твоя одежда. Мантию ты бросил на спинку темно-зеленого, обитого вельветом кресла, которое стоит в углу. Я подошла к твоей книжной полке и смогла почитать даже те книги, о которых никогда раньше не слышала. Я видела твои записки… – тут она внезапно покраснела, – и тот лист пергамента, на котором ты нарисовал меня. Я и не подозревала, что ты настоящий художник!

Северус скупо улыбнулся:

– Ты еще многого обо мне не знаешь. – Он на минуту задумался. – В тот день, когда я обнаружил тебя в классе зельеварения, через камни начали пробиваться цветы – красные ветреницы, такие же, какие Поттер сегодня принес с Холли Медоуз.

– Эти цветы были в букете, который ты подарил мне при первом визите в Мунго, – вспомнила Гермиона.

– Мне кажется, я подсознательно привносил элементы своих мыслей и воспоминаний в твое сознание. Вопрос в том, получится ли у меня это специально? – Он пристально смотрел ей в глаза. – Гермиона, ты когда-нибудь пробовала воссоздавать знакомые места за пределом Хогвартса, кроме твоей спальни? Например, Хогсмид?

– Я об этом как-то не задумывалась. До того, как ты отвел меня в сад, я и не знала, что могу выходить в своей голове «на улицу».

– Звучит как бред сумасшедшего, – улыбнулся Северус.

– Причем ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – парировала Гермиона. – В тот день мы гуляли по тропинке вокруг озера, о существовании которой я и не подозревала. Отведи меня прямо сейчас куда-нибудь, где я еще не была! Давай посмотрим, где границы наших возможностей!

– Куда ты хочешь пойти? – спросил Северус, порывисто взяв ее за руку.

– В какое-нибудь новое для меня место, – улыбнулась ему Гермиона. – Которое имеет для тебя особое значение.

Стены начали смещаться, а краски тускнеть. Пол внезапно исчез, вызвав у Гермионы головокружение и заставив зажмуриться. Когда она открыла глаза, то увидела, что стоит с Северусом на вершине утеса. Воздух вокруг был пропитан соленым запахом моря. Далеко внизу волны медленно накатывали на кромку ослепительно белого берега, а кулики, покрикивая, играли в разводах пены на песке.

– Где мы? – воскликнула она, подставляя лицо горячим лучам солнца.

– В Греции. Поразительно: все именно так, как в моих воспоминаниях…

– В каких именно воспоминаниях? А то Греция большая.

Снейп указал на домик, стоящий с нескольких метрах позади них.

– Альбус однажды заставил меня провести здесь отпуск. Сказал, что мне «нужно на некоторое время забыть обо всем». Было невыносимо жарко, и уже через пару часов по прибытии меня одолела скука: Альбус запретил мне покидать это место, но не оставил ничего для умственных занятий. Выбор книг в доме крайне неадекватный, хотя, думаю, Нетти бы его оценила.

– Если тебе здесь так не понравилось, почему ты перенес нас сюда?

– В надежде, что понравится тебе, – ответил Снейп, заправляя выбившийся локон Гермионе за ухо.

– Местность очень красивая, – согласилась она и хитро улыбнулась: – А почему Альбус настоял на том, чтобы ты провел отпуск именно здесь?

– Кто его знает, – закатил глаза Северус. – Ты еще не видела, какие ужасные плавки он для меня оставил! Черные с розовыми фламинго.

– Ну и как, ты их носил? – захихикала Гермиона.

– Вот еще! – фыркнул он, прежде чем добавить: – Я предпочитаю плавать без одежды, чтобы загар получался равномерным.

Многозначительно улыбнувшись, он поцеловал шокированную его объявлением Гермиону.

***

Они вернулись в Хогвартс только с наступлением вечера.

В течение последовавших дней они продолжали экспериментировать с его способностью создавать разные местечки в ее сознании, придя к выводу, что достаточно единственного посещения в реальном мире для того, чтобы один из них сотворил воображаемую копию. Когда Гермиона пожаловалась, что одной ей скучно гулять по Хогсмиду или Косому Переулку, Снейп вопросительно изогнул бровь:

– А разве ты не создала однажды копию моей персоны?

– Да, но он не разговаривал. Если точнее, твой портрет разговаривал, а вот двойник – нет.

– Мой портрет?

– Когда ты перестал навещать меня после инцидента с Криви, я обнаружила в своем сознании целую комнату с портретами. Там был Рон, моя мама… ты. Я разговаривала со всеми вами.

– Хм, как интересно. Значит, портреты умеют говорить, а двойники – нет…

– По крайней мере, пока не умеют.

– Но ты в состоянии это изменить?

– Да.

– Что ж, давай тогда наполним твое сознание другими людьми. Я уверена, что у нас получится сделать так, чтобы они заговорили: мы с тобой крайне целеустремленные.

– Было бы чудесно, – согласилась Гермиона. – Тогда мне не было бы так одиноко, когда ты не со мной.

В четверг Северус перенес их на Великую китайскую стену. Сухощавый старик беззубо улыбнулся и поклонился им, когда они купили экземпляр «Красной книжечки».

– Do jeh! Do jeh! – залопотал он, когда Северус показал жестом, что сдача не нужна.

– Foon ying, – спокойно ответил Северус. Гермиона взяла его под руку, и они неторопливо прошли еще несколько километров.

Когда Снейп навестил ее на следующий день, Гермиона оказалась в библиотеке, где варила зелье и оживленно спорила сама с собой. В буквальном смысле. Снейп пару минут простоял на пороге, наблюдая за этой картиной, прежде чем обе Гермионы его заметили. Одна из них тут же исчезла с хлопком, похожим на звук аппарации, а вторая густо покраснела.

– Ты думаешь, наверное, что это странно, – начала она, однако Снейп ее перебил:

– Не думаю, а знаю. О чем ты сама с собой спорила?

– У меня все еще не получается сделать так, чтобы твой двойник говорил. Вероятно, потому что ты и так можешь посетить меня здесь. Поэтому я в качестве эксперимента решила создать собственную копию. В теории, у нее не должно было иметься способности разговаривать, однако теория не подтвердилась, напротив: с тех пор, как моя копия открыла рот, ее было не заткнуть. Она пыталась втолковать мне, что я помешиваю зелье слишком быстро! Можешь себе представить?!

– Значит, довольно-таки точная копия получилась, – ответил Северус. – Теперь ты понимаешь, каково нам всем.

Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд, но было видно, что она едва сдерживает смех.

– Я не такая несносная!

Снейп наклонил голову, будто говоря: «Мечтать не вредно», – но так как вслух он ничего не сказал, Гермиона предпочла посчитать спор выигранным.

Северус остался до вечера. После ужина он мерил шагами класс зельеварения, то и дело перепроверяя свои записи. Рядом на слабом огне булькала копия зелья. Они решили варить его и в реальном мире, и в сознании Гермионы, чтобы она могла принять участие в своем спасении. Снейп был благодарен за ценные замечания, и Гермиона была уверена, что на следующий день наконец-то обретет свободу.

Она уже решила, что после того, как вернет себе контроль над своим телом, она в первую очередь зацелует Северуса до беспамятства, чтобы проверить, так же ли это приятно в реальности, как в ее сознании.

– Ты всегда так нервничаешь, когда варишь зелье? – лукаво спросила она, когда Снейп в который раз прошел мимо, что-то бурча себе под нос.

– Я просто должен убедиться, что мы ничего не забыли. И мне кажется, что добавить слезы феникса было не лучшей идеей.

– Хуже от них точно не станет. Кроме того, Трелони специально обратила наше внимание на то, что для зелья требуется что-то прозрачное.

– Вот только они не прозрачные, а переливающиеся на свету. Не уверен, что они подойдут.

– И что ты предлагаешь? Ты убеждал меня всю неделю в предстоящем успехе. Хочешь сказать, мне не надо было тебе верить?

– Ничего подобного, – твердо ответил Снейп. – У нас непременно получится.

– В чем тогда проблема? Я тоже уверена в успехе. Во время варки зелье ведет себя именно так, как ты ожидал: меняет цвет, консистенцию…

Они повернулись к котлу. Его булькающее содержимое было гуще чая, но жиже меда. Цвета постоянно менялись: красный перетекал в синий, который вскоре становился зеленым, затем фиолетовым… Гермионе казалось, будто она смотрит на жидкую радугу.

– Разве Трелони не сказала тебе, что цветовые переходы выглядят как переходы ауры?

– Да, но в зельеварении она ничего не понимает. Зелье не обязано сработать только благодаря тому, что Трелони нравится, как оно выглядит.

– Это так, но ты же мастер зельеварения, и ты сам убеждал меня, что все получится. К чему тогда волноваться? Это наш последний вечер здесь, без вереницы посетителей. Завтра, подозреваю, все будет иначе: когда мы победим проклятье, Гарри от меня ни на шаг не отойдет, да и Альбус, как тебе известно, планирует что-то особенное.

Северус фыркнул, но позволил ей увести себя в гостиную.

– Да уж… Здесь нас никто не беспокоит, и этого мне точно будет не хватать.

– Тогда советую извлечь из нашего времени здесь наибольшую пользу, – прошептала Гермиона, поднимаясь на цыпочки, – и поцеловать меня.

Северус ушел несколько часов спустя, настаивая на том, чтобы Гермиона хорошо выспалась. Она проводила его до вестибюля в легко доступной части своего сознания, который выглядел как главный вход в Хогвартс, и закатила глаза, когда он снова повторил, где его утром встретить.

– Ты обязательно должна ждать меня у входа. Эффект зелья сильнее всего сразу после его принятия, так что нужно действовать быстро.

– Конечно, Северус. Я приду сюда, ничто меня не остановит. Думаешь, мы сможем увидеть проклятье, если оно все еще активно?

– Вот завтра и узнаем, – таинственно ответил он. – Только не забудь: если Драко говорил правду, проклятье нас просто так не отпустит. Трудно поверить, но я даже рад, что с нами будет Поттер. Надеюсь, проклятье не попытается втянуть и его.

– Я понимаю, что ситуация опасная, но создается впечатление, будто ты что-то не договариваешь. – Гермиона закусила нижнюю губу. – Мы же сможем вырваться, да?

– Это я тебе обещаю. К вечеру завтрашнего дня ты сможешь сама сказать Альбусу, куда засунуть лимонные дольки, и он тебя услышит, – ухмыльнулся Снейп.

– А еще я скажу Гарри, что ты благодарен ему за помощь.

Северус нахмурился, но возражать не стал. Вместо этого он подался вперед и поцеловал Гермиону в макушку.

– Только не говори Сибилле, что это она справилась с проклятьем, иначе она нас не оставит в покое. А теперь иди спать.

– Ты тоже, Северус. Я люблю тебя.

– А я – тебя, – сказал он с мимолетной улыбкой.

Затем он исчез, а Гермиона направилась в его покои. Она спала там с того дня, как поняла, кому они принадлежат. Постельное белье из египетского хлопка и витающий вокруг запах пряностей и клевера, ассоциирующийся у нее с Северусом, превращали его спальню в безопасную гавань, где можно было спастись от одиночества. Вес тяжелого одеяла напоминал о его объятьях, и Гермиона нередко чувствовала себя так, будто Северус вот-вот присоединится к ней в их общей постели.

Переступив порог, Гермиона улыбнулась сама себе. Уже очень скоро они действительно будет вместе спать в его кровати, завернувшись в одеяло, как в кокон. Они останутся вместе навсегда.

Шепнув заклинание, усмиряющее огонь в камине, Гермиона сладко потянулась и зевнула. Напевая песенку Трелони про радугу, она прошла через спальню в ванную, где умылась, почистила зубы и, дрожа, быстро переоделась в пижаму. Надо будет поговорить с Северусом о каком-нибудь способе более надежного обогрева подземелий – например, с помощью заклинания, делающего каменный пол теплым, или благодаря дополнительному камину в спальне. И пара ворсистых ковров тоже не повредит. Для одежды Гермионы понадобится еще один шкаф, а о том, где разместить все ее книги, она боялась даже задумываться. Сонно моргая и мечтая о настоящей жизни за пределами возведенной проклятьем тюрьмы, Гермиона накрылась одеялом Северуса и практически сразу уснула.

Как и в предыдущие ночи, а также некоторые дни, она даже не пошевелилась, когда невидимые серые цепи обвили ее руки и ноги. Гермиона не почувствовала, как они обернулись петлей вокруг шеи и проникли под кожу, в мозг, вызывая уже знакомые приятные сны. Ее сознание довольно мурлыкало, наслаждаясь мыслями о будущем с Северусом, в котором они до конца жизни вместе путешествуют по всему свету, не обремененные ограничениями физического мира.

Глава 18. Гарри

Гарри Поттер никогда не хотел стать знаменитым; слава обрушилась на него как девятый вал. Он не просил титула «спаситель магической Британии» и с радостью бы забыл о надоедливом прозвище «Мальчик-который-выжил».

На самом деле он ненавидел быть «Мальчиком-который-выжил», потому что это значило, что он жил, в то время как его друзья мучились и погибали. Война изменила его – сделала жестче, так что теперь он быстрее злился и медленнее прощал. Не был больше таким оптимистом, таким доверчивым… просто не был. Он больше не знал, что это за человек такой, Гарри Поттер, но чувствовал, что все наладится, если удастся вернуть Гермиону. Она-то всегда была благоразумной. Он полагался на нее не только как на подругу, но и как на голос разума, отчитывающий за недостойное поведение, требующий лучше готовиться к экзамену или меньше волноваться. В течение нескольких месяцев, предшествовавших Последней битве, Гермиона стала для него островком спокойствия в центре бушевавшего вокруг океана.

Со дня Битвы – с того дня, когда он потерял Гермиону, – он был сам не свой. Его поочередно охватывали разные эмоции, из-за чего Гарри был постоянно вспыльчивым и злым. Если бы Снейп ему не помог, Гермиону не постигла бы эта ужасная участь. У Гарри в голове не укладывалось, как она могла встать на пути проклятья Малфоя; он не мог поверить, что кто-то готов пожертвовать собой ради сального ублюдка.

Он с самого начала недолюбливал Снейпа, а Снейп недолюбливал его. Все это знали, и притворяться было незачем. Пока Гермиона лежала в коме, именно недоверие и неприязнь к старому профессору помогали Гарри не сойти с ума. Он понимал, что это низко, и все же не пытался бороться со своими предрассудками: ненавидеть Снейпа было проще, чем ненавидеть себя.

Но как же Гарри себя ненавидел! Если бы он не подружился с Роном, тот не стал бы мишенью в Битве, а Гарри бы не пришлось увидеть, как брошенное проклятье отделило вихрастую голову от туловища с такой мощью, что моментально прижгло остаток шеи. Гарри не пришлось бы смотреть в глаза Молли и Артуру – добрейшим людям, которые практически заменили ему родителей, – зная, что их младший сын мертв. Ему было все еще крайне трудно заходить в Нору, наполненную воспоминаниями о лучших временах, о семействе Уизли в полном составе. Гарри был виновен не только в гибели Рона, но и в том, что Перси сгорел изнутри, как и остальные носители Метки после смерти Волдеморта.

Джинни… Джинни все еще редко разговаривала, хотя в последний раз попыталась сострить, что ее пересекающий все лицо шрам выглядит намного внушительнее бледноватой молнии Гарри, но, расплакавшись, выбежала из комнаты. Артур вот уже как год не спрашивал у него ни о каких маггловских изобретениях. А Молли… Каждый раз, когда она смотрела на Гарри, тот чувствовал, что она с радостью бы поменяла их с Роном местами.

Ему требовался козел отпущения, которым в результате оказался Снейп. Именно на него Гарри проецировал свою вину, злость и отчаяние.

Конечно, он знал, что Снейп не причиняет Гермионе никакого вреда. Только слепой не увидел бы, что профессор искал способ исцелить ее, жертвуя при этом своим здоровьем. И, кажется, теперь этот способ был найден. Вот только Гарри и пальцем для этого не пошевелил. Спускаясь по лестнице, Гарри вздохнул с отвращением и поправил очки. Сегодня они проверят гипотезу Снейпа: выпьют зелье и попробуют освободить Гермиону. Простит ли она его?

Снейп уже ждал, расхаживая перед покоями Гермионы. Гарри за несколько поворотов коридора услышал характерные шаги и узнал их: семь лет тайных вылазок с друзьями заставили его выучить наизусть все звуки, издаваемые профессором при ходьбе, начиная с едва уловимого шелеста мантии, когда тот скользил по темным углам, надеясь отловить нарушителей, и заканчивая грозным стуком подошв, если профессор торопился или был зол. Гарри надеялся, что теперь правильно истолковал быстрые шаги как нетерпение.

Стоило Гарри подойти, как Снейп бросил на него испепеляющий взгляд:

– Поттер.

– Профессор Снейп.

В коридоре повисло неловкое молчание. Гарри предложил:

– Ну, идемте?

– Не так быстро. Нам нужно кое-что обсудить, и я не хочу, чтобы Гермиона это услышала и разволновалась.

– Что-то произошло? – забеспокоился Гарри. – Вы думаете, что зелье не сработает?

– С зельем проблем не возникнет, – небрежно махнул рукой Снейп. – Однако ситуация опасней, чем она думает. Гермиона уверена, что я сегодня ее освобожу, и я это сделаю. Она также уверена, что я вернусь вместе с ней. Но этого я гарантировать не могу.

– Что?!

– Проклятье живое, Поттер. И оно стремится завладеть мной. Я знаю, что смогу освободить Гермиону, но если оно окажется слишком сильным… Если для того, чтобы спасти ее, мне придется сдаться самому, я так и сделаю.

– Но это недопустимо! Гермиона никогда бы не позволила вам пожертвовать собой ради нее.

– Именно поэтому я ее в эти подробности и не посвятил, – холодно ответил Снейп. – Вы должны пообещать, что будете досконально выполнять мои инструкции. Сначала я погружусь в сознание Гермионы, потом возьму вас за руку. Зелье образует между нами связь и позволит мне с помощью прикосновения втянуть вас за собой. Скорее всего, вы окажетесь в большом вестибюле, по виду напоминающему главный вход в Хогвартс. Оставайтесь там: мне нужно, чтобы вы находились в легкодоступной части ее сознания и связывали нас с внешним миром, если проклятье попытается нас удержать. Предполагаю, что вы увидите нить, связывающую меня с вами, а Гермиону – со мной. Отыскав Гермиону, я расположу ее между нами. Вы покинете ее сознание первым и вытащите нас за собой. Если мне по какой-то причине понадобится разорвать связь, у вас останется мало времени на то, чтобы спасти Гермиону, прежде чем ее сознание вытолкнет вас наружу. Если я скажу вам выбираться, вы это сделаете без всяких дискуссий, просто схватите Гермиону – и вперед. Я доступно выражаюсь?

– Да, но…

– Никаких «но», Поттер, – прорычал Снейп. – Вы меня поняли? Да или нет? Если придется, я справлюсь и без вас.

– Понял, – ответил Гарри. – Я сделаю так, как вы скажете.

Снейп смерил его взглядом, прежде чем кивнуть.

– У меня к вам еще одна просьба. Если я не вернусь, позаботьтесь о том, чтобы все мои книги достались Гермионе. Я хочу, чтобы они принадлежали ей. Альбус знает, как распорядиться всем остальным.

– Вы вернетесь. Другого исхода Гермиона вам не простит.

– Поверьте, я прекрасно это понимаю. Она в этом отношении весьма упряма, – ответил Снейп с ноткой сарказма, однако Гарри почувствовал в его голосе и теплоту.

– Жаль, что мы так и не стали друзьями, – внезапно признался Гарри, повернувшись ко входу в покои.

– Я хотел бы согласиться, но, если честно, не могу, – ухмыльнулся Снейп. – Хотя вдруг передумаю, после того как мы спасем Гермиону…

Гарри, широко улыбаясь, проследовал за Снейпом.

Зелье получилось неоднородным и дурно пахнущим. Гарри не знал, что именно Снейп в него добавил, однако ингредиентов, улучшающих вкус, в рецепте явно не было. Гарри пришлось зажать нос, чтобы проглотить свою дозу и не поддаться рвотному рефлексу. Снейп, разумеется, лишь усмехнулся и опустошил свой кубок до дна. Нетти помогла Гермионе выпить зелье, проследив за тем, чтобы не пролилось ни капли.

Рядом с кроватью Гермионы стояли Трелони и Дамблдор. Гарри знал, почему присутствует Альбус: он директор школы и хорошо относится к Снейпу. А Трелони, наверное, должна будет извещать об изменениях в ауре.

– Северус, мой мальчик, – проговорил Дамблдор, подойдя к как раз допившему зелье Снейпу. Пальцы директора нервно теребили кулек конфет, а голос дрожал. – Пообещай, что не натворишь глупостей.

– Обещаю, – твердо ответил Снейп, с теплотой глядя на директора.

– И чтобы без геройства, – продолжил Альбус, будто не расслышав. – Мы слишком многое пережили вместе, чтобы все закончилось вот так.

– Альбус… – Снейп сжал старческие руки своими. Гарри удивился, заметив в глазах директора слезы.

– Не знаю, говорил ли я тебе, как тобой горжусь…

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 111213 14 15 Следующая ⇒