ЧАСТЬ ВТОРАЯ 3 страница

Она видела, как Арбенин в зеленом костюме санитара, засыпанный штукатуркой, продолжает молотить по стене чем-то красным, расширяя отверстие. Поток свежего воздуха достиг изголодавшихся по кислороду маленьких Тамариных легких. От внезапного прилива кислорода у нее еще сильнее закружилась голова, и она на миг потеряла сознание.

Арбенин стоял перед разбитой, размолоченной дверью, ведущей в специзолятор для буйнопомешанных, держа в руках изуродованный огнетушитель, когда в коридоре, шлепая по пене появились главврач и директор. Рядом с ним стояла Тамара и стряхивала с зеленой Арбенинской куртки прилипшие к ней щепки и краску.

-Господи, да когда же мы наконец от Вас избавимся, алкоголик ты... свинячая пятка, - не то всхлипнул, не то взвизгнул несчастный главный.

-Вон. Немедленно, беспрекословно, - зашептал директор и заорал, как артист Яковлев в роли Бунши: - Вооооон!

Он топнул ногой, разбрызгивая вырвавшуюся из огнетушителя и осевшую уже на полу пену и еще раз прокричал очень похоже на лже–Ивана Васильевича: - Воооон!

Арбенин бросил на пол остатки огнетушителя и зашагал к выходу. У четвертой палаты он остановился и повернулся к Тамаре.

-Вооон! – не унимался директор, а главный приподнялся на носках и замахал кулаками, словно бил ими по невидимому барабану.

Тамара достала из кармана ручку-ключ, повернула ее в руке, словно запирая дверь и кивнула Арбенину.

-Элбибэк, - хотелось сказать перед уходом Арбенину, так было до чертиков глупо и похоже на дурацкий фильм, но он ушел молча. Ему было не смешно.

Кристина лежала, открыв невидящие глаза, стараясь представить, как выглядит ее палата. Обрывки странного сна тревожили ее, не желая выстраиваться в общую картину. Она словно забыла что-то и пыталась теперь вспомнить, но никак не могла найти необходимую зацепку, какую-то отправную точку, оттолкнувшись от которой, можно было бы восстановить весь ход последующих событий. На ум приходило непонятное и ничего не значащее для нее слово «Ловец». Откуда взялось это слово и что означало? Оно вызывало тревогу и раздражение, не желая выветриваться из головы.

Дверь палаты отворилась с еле слышным щелчком, и руки Кристины коснулся осторожный, проверяющий центрик. Он не содержал в себе никакой информации, и тот, кто отправил его хотел лишь проверить, спит ли она на самом деле, или нет.

Человек осторожно вошел и прикрыл за собой дверь. Подойдя к кровати, он остановился и долго смотрел на Кристину. Несколько крохотных центриков, летящих от человека, коснулись Кристининых рук и лица. Они прощупывали Кристину, вызывая на ответные действия. Человек, вошедший в палату, был явно не знаком Кристине, и она подтянула одеяло повыше к подбородку, ожидая, когда он заговорит.

-Здравствуй, Кристина. – Голос был незнаком и осторожен.

Голос старался быть не резким и не мягким, оставаясь нейтральным, и это насторожило Кристину, почувствовавшую скрывающуюся в голосе опасность.

-Здравствуйте, - осторожно ответила она и почувствовала, что посланный ею центрик, вернулся обратно не долетев до пришедшего гостя. Это было странно. Странно и неправильно.

-Не волнуйся, все хорошо, - прозвучал тот же голос, и вошедший придвинулся чуть ближе.

-Кто Вы? – Кристина закрыла глаза и попыталась представить себе стоящего перед ней человека.

-Меня зовут Олег Борисович. – Я пришел, чтобы помочь тебе справиться с твоим... твоей бедой. – Он помолчал, ожидая ответа. – Я – один из твоих новых докторов.

-А где Виталий Федорович? – Кристина все пыталась коснуться пришедшего крохотными, почти незаметными центриками, но те возвращались ни с чем, словно человека, стоящего перед ней не было вовсе.

-Виталий Федорович сейчас занят, - ответил посетитель, назвавшийся Олегом Борисовичем. – Он подойдет позже. Ты знаешь, мы отменили тебе все препараты, которые ты принимала до сих пор. Тебе это ни к чему. Мы попробуем сегодня кое-что другое. Думаю, это должно помочь.

Вошедший коснулся Кристининой руки. От его пальцев по Кристининой коже побежали крохотные, щекочащие кожу центрики, и Кристина почувствовала, что он не лжет.

-Сейчас мы с тобой сядем и попытаемся сосредоточиться, ладно? – Олег Борисович погладил ее руку.

-Хорошо. – Кристина перебралась по кровати к спинке и прислонилась к ней, подложив под спину подушку.

-Вот и хорошо. Ты – умница. Сиди пока с закрытыми глазами, а, когда я скажу – открывай.

Олег Борисович присел на край кровати, взял ее кисть в свою руку и повернул ладонью вверх.

-Сейчас я досчитаю до трех, и ты откроешь глаза, - сказал он. – Только открывать их нужно совсем ненадолго. Как только я скажу «хватит», ты должна сразу их закрыть. Ты обязательно должна сделать это, иначе все может закончиться очень неудачно. Ты поняла?

-Я поняла. – Кристина вдруг испугалась и попыталась выдернуть руку, которую держал Олег Борисович.

-Ну, начали. – Он не выпустил ее руки, словно ждал, что она захочет ее вырвать. – Раз… Два… - в ладонь Кристины легла каменная фигурка. – Три.

Кристина почувствовала, как тонкие стальные иглы пронеслись от фигурки через лалонь и руку в ее мозг. Ей стало казаться, что она – не Кристина, а совсем другой человек. Перед глазами пронеслись гигантские стаи черных птиц с загнутыми, крючкообразными клювами. Птицы кричали и пикировали вниз, атакуя полчища крыс. Крысы выхватывали из птичьей орды наименее проворных и рвали на части, растаскивая по земле кишки, крылья и клочья мяса. Воздух заполнился рваными птичьими перьями. Птицы подхватывали с земли крыс, поднимали их в воздух и рвали их там своими кривыми, острыми клювами, заглатывая разодранные куски.

Человек в серебряном плаще, с сидящей на его плече белой крысой, стоял среди этого побоища, держа в руке светящийся зеленый шар, и смотрел чуть вверх на приближающуюся к нему черную, вращающуюся воронку. За спиной человека от горизонта до горизонта простиралась прозрачная, покрытая трещинами стена, о которую бились черные птицы. Стена уходила вверх, на сколько хватало глаз, обрезая несущиеся на нее облака. За прозрачной, треснувшей стеной не было ничего. Все кончалось дойдя до этой стены.

-Три!

Кристина открыла глаза. Перед ней была именно такая палата, какой она и представляла себе ее. Только внутреннее стекло на одном из зарешеченных окон было выбито. На ее кровати сидел средних лет мужчина в белом халате. Карие глаза внимательно смотрели на Кристину, стараясь поймать ее взгляд. Крылья крючковатого носа нервно подрагивали. Левой рукой он поддерживал Кристинину кисть. Он смотрел на нее внимательно и, как ей показалось, по-доброму. Во всяком случае, он не смотрел на нее ТАК.

Кристина посмотрела на свою ладонь и увидела в ней вырезанную из черного камня птицу с когтистыми лапами, держащими серебряный шар. В загнутом клюве птица держала тонкую прозрачную пластинку. Часть пластинки была отколота. Внутри оставшейся в клюве части печатными буквами было написано ПРОВОД…

-Ну вот и хватит, - сказал сидящий перед ней человек. Пока хватит. Хватит. – Он протянул ладонь и закрыл Кристине глаза.

Он забрал из ее ладони каменную фигурку.

-Теперь открывай. Все по-прежнему?

-Я опять ничего не вижу. – В голосе Кристины послышались панические нотки.

-Так и должно быть. Ничего страшного. – Олег Борисович успокаивал ее, ласково поглаживая по руке. – Теперь все будет очень-очень хорошо. Это был всего лишь маленький сеанс гипноза. Скоро все встанет на свои места. Каждый день мы будем понемногу увеличивать время твоего прозрения, пока не добьемся окончательного результата.

Он ласково гладил ее руку, и Кристина почувствовала, как дважды вздрогнуло все его тело.

-Я очень доволен результатом. Очень. – Олег Борисович встал и отошел к окну.

-Когда я опять смогу видеть?

-Скоро. Очень скоро. Очень скоро ты увидишь все-все-все. Скажи, ты не почувствовала ничего странного, перед тем, как открыла глаза?

-Я видела птиц.

Левое веко Олега Борисовича вздрогнуло, и это разозлило его. Он не любил, когда кто-нибудь управлял его нервами помимо его воли.

-Да? – как можно равнодушнее спросил он. – Каких птиц?

Ткнувшийся ей в плечо нервный центрик, летящий от Олега Борисовича, заставил ее насторожиться.

-Просто птиц. Не знаю. Не помню.

-Дело в том, что в состоянии гипноза человеку иногда начинают видеться разные картинки. Это очень важные картинки. Так реагирует мозг. Бывает, люди видят птиц, или каких-нибудь животных. Бывает - мышей. Или какую-нибудь стену, которая мешает им пройти. Однажды моему пациенту привиделся человек, который не пускал его в дверь в стене. Мы поработали с ним, и он в конце концов прошел в эту дверь. Его болезнь сразу прошла.

-Я видела прозрачную стену.

-Да? – Олег Борисович Строгов взялся за железные прутья решетки. Он сдерживал рвущиеся центрики, не отпуская их от себя. Нервные, стремительные, они кружили вокруг него, и он держал их из последних сил, чтобы они не достигли Кристины.

Ему удалось справиться с собой, собрав все центрики обратно, и он повернулся к Кристине. Все сомнения разом исчезли. Перед ним был наконец тот, кого он искал уже два с половиной года. Тот, ради встречи с которым он убил восемнадцать (или гораздо больше? ) человек, а наиболее слабых просто отправил в психушку.

От возбуждения его трясло и хотелось просто схватить это почти невесомое для его рук, юное тело и оттащить в свою БМВ. А потом…

Он не дал воли своим фантазиям, подошел к Кристине, заставил свою руку не дрожать и дотронулся до ее руки.

-Знаешь, - мягко сказал он, - я думаю в нашем случае, ты видела как раз ту стену, которую тебе и придется пройти. Пройдешь ее, и опять будешь видеть. Это чисто психологический барьер.

Он гладил ее руку со всем дружелюбием, на которое был способен. Да она и была его другом. Точнее – подругой. Точнее – должна была стать. А, может, женой или любовницей. А может…

Черные воронки в глазах Строгова начали вращаться, готовые вырваться наружу, но он вовремя сдержал себя, мотнув головой и стряхивая дразнящие его видения.

-Да, чуть не забыл, - сказал он, - пока ты спала, приходила твоя мама и принесла тебе кое-что. Ты ведь любишь эту вещь? – Он протянул ей растягивающуюся черную бархатную ленточку. – Мама сказала, ты любишь ее носить. – Он положил ленточку Кристине в руку.

Мягкий бархат был пропитан мамиными центриками, которые тепло и ласково забегали по ее ладони.

-Спасибо. – Кристина растянула ленточку, собираясь одеть ее на шею.

-Нет-нет-нет, - запротестовал Олег Борисович, - только я сам. – Он взялся за ленточку и посмотрел на след, кольцом опоясывающий Кристинину шею. – Откуда у тебя это?

-Я нашла ее на скамейке, возле нашего дома. Она мне понравилась, я ее выстирала и стала носить.

-Я не об этом. Я хотел спросить, что это за след у тебя на шее?

-Не помню. Когда меня привезли сюда, этот след уже был.

-Он не беспокоит тебя? Не болит?

-Да нет. Я его совсем не чувствую.

Это была неправда. Временами Кристина остро ощущала пульсирующие толчки и жжение вдоль всего шрама, опоясывающего ее шею. Особенно острое чувство возникало по ночам. Тогда ей казалось, что в палате она не одна, или кто-то вот-вот войдет в ее комнату.

Она начинала тереть след на коже, напоминавший застегнутый на ней горячий ошейник. Ей хотелось снять с себя этот след, пусть даже содрав вместе с ним кожу. След не снимался, но постепенно ощущение, вызванное им пропадало. Вместе с ним пропадало и чувство, что в палате она не одна. Исчезая, ощущение чужого присутствия снимало боль. И тогда у нее начинало покалывать в мочках ушей, словно кто-то пытался проткнуть их тонкой иглой. Ощущение не было болезненным. От легких прикосновений к ушам острых иголочек тело ее расслаблялось, и по нему пробегала волна теплых мурашек, заставлявших сжиматься и твердеть грудь.

Она не стала рассказывать об этом Олегу Борисовичу, чтобы он не отобрал ленточку, которая могла натереть пораненное место. А еще было в этих ощущениях что-то запретное, немного стыдное, касающееся только ее. Ее и кого-то еще, кого она не знала.

-Можно я надену ее сама? – Кристина потянула ленточку к себе, но Строгов ее не отпустил.

-Нет-нет. Это должен сделать я. Все близкие и дорогие для тебя вещи должны исходить из моих рук. Мы с тобой должны полностью доверять друг-другу. Тогда наши сеансы гипноза будут проходить намного эффективнее. Ты и заметить не успеешь, как выздоровеешь. Ты ведь доверяешь мне? Я уже помог тебе снова что-то увидеть, так будет и дальше. Ну, подставляй голову.

Кристина чуть наклонила голову вперед, и Строгов, растянув бархатное кольцо, осторожно одел его на смуглую шею, пропустив сквозь него вьющиеся волосы и откинув их назад.

Кристина увидела, как Строгов сидит перед ней и улыбается, жадно глядя на ее губы. Взгляд его перебегал от губ к бархатной полоске на шее, опять к губам, носу, глазам, лбу, скатывался на грудь и вновь летел к чуть припухлым губам. На миг ей показалось, что он посмотрел на нее ТАК.

Левой рукой она потрогала черный бархат и вновь перестала видеть.

-Ну зачем же ты так поторопилпсь? Я же говорил, что не надо делать ничего самой. Хотя, это моя вина. Я ведь не предупредил тебя, чтобы ты не дотрагивалась до ленточки.

-Если бы я не дотронулась до нее, я продолжала бы видеть дальше? – В голосе Кристины послышались отчаянные нотки. – Почему Вы не сказали мне?

-Нет-нет, ты все равно перестала бы видеть. Просто посмотрела бы чуть дольше. И только.

-Я очень, очень хочу снова видеть. Помогите мне. Ну пожалуйста, помогите. – Слезы проступили в ее зеленых глазах.

Слеза скатилась по щеке и капнула, полетев к одеялу. Строгов успел подхватить ее на лету пальцем и выпил, медленно слизав с пальца всю до последней молекулы.

Палата рассеклась тонкой, прозрачной гранью. Граница проходила совсем рядом, справа от него. Он мог бы достать до нее рукой. Он протянул руку к прозрачной стенке, ожидая, что как всегда наткнется на твердый, запрещающий пройти отказ. Он просто хотел почувствовать эту реальность. Реальность того, что она, эта стена, опять совсем рядом. Он хотел пройтись вдоль нее, касаясь своими пальцами, чтобы еще раз убедиться, что черная птица со сломанной прозрачной пластинкой в клюве – не бред и не вымысел. Он…

Пальцы прошли сквозь запретную стену, не ощутив ничего. Прошли, словно границы и не было. Прошли сквозь границу ТУДА. Он чувствовал это. Чувствовал, да. Чувствовал, но, будь он проклят, НЕ СМОГ УВИДЕТЬ.

Его пальцы, точнее обрубки пальцев заканчивались у невидимой стенки. За границей все оставалось на своих местах: и окно, и две койки, застеленные шерстяными одеялами, и 50 копеек, оброненные кем-то на полу, но половины его пальцев за этой ненавистной, непроницаемой, непроходимой для него ранее, прозрачной стеной не было.

Он выдернул пальцы обратно и осмотрел их. Никаких изменений. Он вновь протянул пальцы к барьеру, и они вновь прошли сквозь него, исчезнув с той стороны.

Впервые Олегу Борисовичу Строгову, убившему восемнадцать (или больше? ) человек после того, как он в первый раз наткнулся на эту прозрачную стену, стало страшно.

Все это время, все эти два с половиной года он мечтал шагнуть за эту грань. А если бы? Если бы он сделал это сейчас?

Строгов убрал пальцы и вновь быстро ткнул ими в стенку. Острая, выстрелившая боль отдалась по всей руке. Ему показалось, что он сломал себе руку. Он охнул и зажал пальцы в промежности. Проклятая стенка снова была на месте.

-Пожалуйста, помогите мне. – Кристина плакала, роняя слезы. – Пожалуйста, я так хочу видеть.

Строгов ощущал сейчас лишь злость. Злость оттого, что чуть было не попался так глупо, после всего сделанного ИМ. Неужели эта сучка хотела поймать его? Что, если она – просто ЛОВЕЦ? Ловец, а не тот единственный ПРОВОД, отколотый на прозрачной пластинке – НИК?

-Пожалуйста, помоготе мне.

Он выяснит. Он все, все выяснит. Будьте покойны. Он усмехнулся, вспомнив, что «упокоил» уже восемнадцать (а, может, больше? ) подозреваемых в проводничестве. Он выяснит, кто такая на самом деле эта проклятая, маленькая сучка. Но, если это – ОНА… если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОНА, тогда…

Он посмотрел на Кристину, обхватившую тонкими, смуглыми пальцами почти еще детские плечи, и вновь представил себе, что будет, если она – ПРОВОДНИК. Что будет, если она, постепенно подготовленная им к тому новому, что ждало его впереди, узнает кто такой КЕРТЕЛЬ.

-Пожалуйста, помогите мне, я так хочу видеть. Я больше не хочу, не могу здесь оставаться. – Кристина плакала, не замечая, что кроме теплых и ласковых маминых центриков, в черной бархатной ленточке вертятся чужие – возбуждающие и похотливые, созданные и взлелеянные специально для НЕЕ. Для ЕГО и ЕЕ будущего. Рожденные кем-то чужим. Чужим и мечтающим сделать ее своей.

Приняв решение, Строгов положил руку Кристине на кисть. Прикосновение его было дружеским, чуть настойчивым (только чуть-чуть, ха-ха) и ободряющим. Это была рука друга, старающегося помочь несчастной Кристине.

-Вот что, - сказал Строгов, - я думаю, что если я сейчас немного нарушу правила, установленные в больнице, это пойдет на пользу. Тебе ведь надоело здесь сидеть?

Кристина перестала плакать и повернула невидящие глаза в сторону окна.

-Зачем Вы спрашиваете? Будто сами не знаете.

-Я договорюсь с начальством, и мы с тобой сможем немножко прогуляться. Пойдем в какой-нибудь парк, посидим на скамейке, подышим воздухом. Ты не против?

-А это можно?

-Я думаю, мне разрешат.

Строгов встал с кровати, отошел в сторону окна, на которое смотрела Кристина, повернулся и резко выбросил руку в направлении ее лица. Резко и бесшумно. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, ни малейшей реакции не последовало на его действия.

«Она действительно не видит, - подумал Строгов. – Хотя, если она – ловец, я могу и ошибиться».

«Нет, маленькая сучка, - думал он с теплотой и лаской, - тебе не поймать меня, будь ты хоть трижды ловцом. Впрочем, мы ведь все равно выясним, кто ты такая».

То, что в ее присутствии он снова увидел прозрачную грань, склоняло его к мысли, что он не ошибся и нашел наконец того, кто был ему нужен. Но «лучше перебздеть, чем недобдеть», как учили его в свое время в спецшколе, где он проходил подготовку.

-Вот что: мы сейчас спустимся с тобой вниз, я получу разрешение, и мы прогуляемся, ладно?

-Хорошо, только у меня здесь нет никакой одежды.

-Ну, это не проблема. На улице тепло. Можно погулять в пижаме.

«Странно, что она так быстро согласилась», - постоянно живущий под темечком Строгова недоверчивый, злобный Зубастик лягнул его в затылок.

Строгов заставил его заткнуться, видя, что Кристина уже спустила ноги на пол и нащупала ногами тапочки. Она хотела спросить его, как же она пойдет по улице без обуви, но не стала этого делать. Желание выбраться поскорей из этого дома, где руки превращаются в лопаты и с хрустом ломаются пальцы, заставило ее отбросить такие мелочи. Черная ленточка на ее шее приятно согревала почти зарубцевавшийся шрам. Смешанные с мамиными, центрики, оставленные руками Олега Борисовича, слегка возбуждали ее, рождая в душе доверие и благодарность за дружеское участие. Он сумел сделать так, что она, хоть недолго, но снова стала видеть. До сих пор никому не удавалось добиться этого.

Просунув правую ногу в тапок, Кристина наткнулась на что-то острое и поранила большой палец. Она закусила губу и, сняв тапок, вытащила оттуда осколок стекла. В стекле сохранился почти исчезающий уже чей-то чужой центрик. Он крутанулся, слетев Кристине на ладонь, и прочертил на ней знак. Знак означал «осторожность» и еще что-то, чего не смог передать растворившийся от слабости центрик.

-Ты поранила палец? – спросил Олег Борисович.

-Нет, просто уколола, - ответила Кристина, поворачивая в пальцах небольшой осколок, стараясь найти в нем остатки других центриков. Их не было.

-Дай-ка, я выброшу его. – Строгов забрал осколок из рук Кристины и сосредоточился на возникших в руке ощущениях.

Осколок был пуст, и он успокоился, бросив его в дальний угол.

-Ну, идем? – спросил он, беря Кристину за руку.

Она надела тапочки, ожидая, что он выведет сейчас ее из палаты.

-Одну минуту, я только предупрежу Виталия Федоровича, твоего прежнего доктора, что мы скоро вернемся.

Строгов вышел в пустой коридор, подошел к посту дежурной медсестры и посмотрел на сидящую за столом Танечку.

-Здравствуйте, а что Вы тут делаете? – удивилась пухленькая Танечка и прикрыла рукой страницы лежащего на столе любовного романа, словно Строгов собирался прочесть то самое интимное и возбуждающее Танечку место, которое она перечитывала уже шестой раз подряд.

-Ничего, - ответил Строгов и коротко ткнул концами плотно сжатых, вытянутых вперед пальцев Танечку под кадык.

Танечка рухнула под стол, кажется еще живая. Он не хотел убивать ее и поэтому ткнул не в кадык, а чуть ниже. Наверное он пожалел ее из-за своего хорошего сегодня настроения. Резкая боль в пальцах заставила его вспомнить о том, что он чуть было не сломал сегодня руку о прозрачный барьер, странным образом проткнув его дважды.

Зубастик под темечком снова лягнул его.

Злость, вызванная болью, обвела Строгова вокруг стола и подвела к Танечке. Концами пальцев он взял Танечку за затылок и подбородок. Последовало легкое, резкое движение, и лицо пухленькой медсестры повернулось так, словно она хотела рассмотреть прыщики у себя на спине.

«В общем-то это – правильно, - подумал Строгов. – Нет человека – нет проблем, а свидетель мне как бы и не к чему».

Зубастик ласково пощекотал ему затылок.

Строгов вернулся в четвертую палату и внимательно осмотрел стоящую у кровати Кристину. Не найдя в ней никаких перемен, он улыбнулся и взял ее за руку.

-Ну вот, я все уладил, - сказал он. – Нам разрешили гулять хоть до вечера.

Он вывел ее из палаты, провел вниз по черной лестнице, закрытой на ключ на всех этажах, кроме четвертого, открытого им – Строговым, и вывел на улицу. В десяти метрах от черного входа, не используемого в больнице, стояла припаркованная им серого цвета копейка-жигули.

Почувствовав хлынувший на нее поток свежего, летнего воздуха, Кристина улыбнулась и засмеялась, подставив лицо теплому ветру.

-Давай поедем в парк и погуляем среди деревьев. Там тихо, только птицы поют, - предложил Олег Борисович.

-Давайте. А на чем мы поедем?

-На жигулях.

-Ваших? – Кристина насторожилась и прислушалась к Строгову.

-Конечно нет, - успокоил ее Строгов. – Откуда у меня машина? Поедем на нашем больничном жигуленке. Он немного тарахтит и едет медленно, но ведь мы не торопимся, правда?

«Работайте, работайте», - приказал он мысленно центрикам, снующим по бархатному ошейнику, стягивающему Кристинину шею.

Он подвел Кристину к жигулям и открыл переднюю дверцу.

-Садись.

Кристина стояла в нерешительности. С одной стороны что-то подсказывало ей не ехать, с другой… что-то тянуло сесть в машину… откуда это бралось?

-Ах, черт, я забыл сигареты. Подожди, я сейчас. Держись пока за дверку, а то потеряешься.

Строгов отошел на несколько шагов, потом еще подальше и остановился, наблюдая за Кристиной.

«Я не тороплю, не тороплю тебя, девочка, - приговаривал он про себя, следя, как она «осматривается» вокруг. – Слушай, слушай, - подбадривал он ее мысленно, - УВИДЕТЬ все снова тебе все равно хочется. Ох, как хочется, девочка. НЕНАГЛЯДНАЯ МОЯ ДЕВОЧКА.

Выждав еще минуту, он вернулся, стараясь дышать чуть чаще обычного (от быстрой ходьбы) и открыл дверцу.

-Осторожно голову. Не ударься. Дай-ка, я тебе помогу. – Он подошел к Кристине и осторожно положил ладонь ей на затылок. – Ну, нагибайся.

Он помог ей сесть, оберегая рукой от удара о дверной проем, и сел на место водителя.

Новый, надежный аккумулятор бодро провернул такой же новый стартер, и мотор жигуленка заработал четко и ровно, отрегулированный лучшим в Среднеземске механиком.

-Музыку любишь? – спрсил Строгов, подгазовывая и проверяя мотор.

-Да, но не всю. Я люблю «Битлз» и «Дип пепл», но у Вас ведь наверняка их нет.

-Странно. Молодежь по-моему и не слушает это. Если вообще знает, что это такое.

-Почему странно? Мне нравится.

-Странно потому, что мне они тоже нравятся.

Строгов вставил в магнитолу кассету и нажал пуск.

Под звуки «Короля скорости» они отъехали от Среднеземской больницы, и Строгов все думал о странном совпадении их вкусов. Ведя машину, он время от времени поглядывал на Кристину, покачивающую головой в такт аккордам, и пьянящие, дурманящие сознание картины рисовались его воображению. Он напевал про себя вместе с «Дип пепл» и гнал машину на предельной скорости.

Они уже вылетели из города и мчались теперь под «Звезду шоссе» на север, оставляя за собой невысокие кварталы Среднеземска. Кристина покачивала головой и постукивала кончиками пальцев по закрытым пижамными брюками коленям, повторяя мелодию. Крохотные, веселящие ее центрики шныряли по ее коже под черным ошейником, незаметно выталкивая прочь теплые и ласковые мамины.

Центрики возбуждали, заставляя твердеть грудь, и это нравилось ей так, как никогда раньше. Ей нравилось лететь вот так, с открытым окном, под звуки ревущего «Огненного шара», исполняемого «Дип пепл», и ей было плевать. Плевать куда они едут.

В течение двух дней после того, как Арбенин навсегда покинул Среднеземскую больницу, Тамара, дежуря на отделении психиатрии, следила за палатой номер 4. На третий день, сменившись с дежурства, она доехала до дома, не заходя развернулась и, подгоняемая предчувствием беды, вернулась обратно.

Палата номер 4 была пуста, а на полу возле поста дежурной медсестры лежала Танечка. Она лежала грудью вниз, а лицом вверх, слегка вытянув пухленькие губы. Прежде, чем вызвать начальство, Тамара сняла трубку и позвонила Арбенину.

-Ее нет, - сказала Тамара и, спохватившись, что Арбенин мог неправильно понять ее слова, поспешно добавила, - она пропала. Ее нет на отделении. Я кое-что нашла в ее палате. Я отдам Вам это, как только смогу. Ждите дома.

Она повесила трубку.

Промотавшись по городу пару часов, бесцельно и бессмысленно, лишь бы суметь сосредоточиться после известия, полученного от Тамары о Кристине, Арбенин вернулся домой и сунул в карманы брюк кастет, выкидной нож и баллончик со слезоточивым газом.

Ему нужны были деньги. Все, что он зарабатывал в последнее время, уходило на выпивку и кое-какие, необходимые для жизни продукты. Обыскав все карманы, он насобирал столько, что хватило бы на килограмм колбасы и то не самой лучшей. Как он станет искать Кристину, он не знал, но знал, что для этого ему наверняка потребуются деньги.

Сев на автобус, он отъехал на самый дальний от его дома конец города и прошелся по улицам, стараясь запомнить расположение торговых ларьков, примечая наиболее оживленные, бойко торгующие паленым, дешевым пойлом, пивом и сигаретами.

К одной из торговых точек подъехал задрипанный жигуленок-пикап, из которого выполз брюхатый азербайджанец в джинсах, собранных гармошкой у желтых ботинок, с выдавленными на них крупными буквами «Гутчи». Он зашел в ларек, оставив дверь открытой, и принялся материться на молодую деваху-продавщицу, плохо выговаривая слова.

Не обращая внимания на очередь, Арбенин вошел вслед за ним, прикрыл за собой дверь и остановился, глядя хозяину в спину.

-Что надо? – заорала на него, получавшая в этот момент от хозяина «дюлей», слегка пьяная продавщица, которую толстый айзер щупал под тонкой кофточкой за грудь.

Арбенин подождал, пока, приехавший в Среднеземск за длинным рублем, чужеземец повернется к нему круглым лицом и выщелкнул перед его носом тонкое лезвие выкидного ножа.

-Если девочка начнет кричать, - тихо и доверительно сказал он, кивая на продавщицу, - я зарежу ТЕБЯ.

И, чтобы слова его были правильно поняты, легонько провел ларечнику острым лезвием по щеке.

Тонкая красная струйка потекла от пореза к подбородку и закапала на круглый живот. Иноземный бизнесмен-предприниматель открыл рот, и Арбенин тут же вставил половину лезвия в образовавшееся отверстие, не заботясь, сможет ли тот в дальнейшем пользоваться языком, который он, кажется, тоже проткнул, судя по тому, что нож не слишком охотно вошел торговцу паленой водкой в отверзтые уста. Толстый захлопнул рот, прикусив лезвие зубами.

-Так и держи, - посоветовал Олег Сергеевич. – Не заставляй меня ковыряться в твоих зубах, разыскивая кариес. Я не стоматолог, я психиатр.

Он похлопал свободной рукой хозяина «пьяного ларька» по щеке и посоветовал впавшей в столбняк продавщице: - Доставай тугрики, зайка. Все, что есть. Я теперь ваша новая «крыша».

Девица смотрела то на хозяина, с подбородка и изо рта которого стекали красные капли, то на Арбенина, методично похлопывающего свободной рукой по карманам ее толстого босса. Силясь принять решение, она вытирала руки о пеструю кофточку, бросая взгляды сквозь маленькое окошечко на ожидавшую конца представления очередь.

Очередь терпеливо ждала, желая пришедшему по душу ларькодержателя слегка помятому, но все равно симпатичному мужчине, скорейшего удовлетворения всех желаний.

-Покажи ей руками, что надо делать, - приказал торговцу Арбенин и покачал вправо-влево отточенное как бритва лезвие.

Тот быстро-быстро задвигал руками, словно отсчитывал невидимые купюры.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒