Оглавление 2 страница

Они идут вверх по темной, узкойулице. Где-то слышится топот и звонпогони.

С возвышенности хорошо видно город в объятиях посиневшего вечернего тумана.

Гроза прошла мимо, так и не начавшись, но воздух еще изредка сотрясают отдаленные раскаты грома.

Наруто оглядывается назад. Рой черных точек, словно мифическое чудовище, бежит за какими-то людьми унабережной.

Город с вышины похож на океан, пестреющий миллионами разноцветных медуз.

Глава третья: " Жмурики"

Когда Наруто, запыхавшийся и отчего-то донельзя счастливый, вламывается в квартиру, услужливо придерживая Учихе дверь, Конан едва не роняет на пол стопку каких-то серых бумаг.

В квартире приятный полумрак. Пейн, скривившись над ноутбуком, скрипит мышкой, листая блоги.

— ЭтоУчиха.

Конан молча относит бумаги к себе. Пейн поворачивает голову, машинально покручивая пирсинг в области носа — глупая привычка, Наруто она действительно раздражает.

— Да ужнаслышаны.

— Заткнись, — фыркает Наруто, звеняпосудой.

Лис звенит в ответ, активно путешествуя вдоль жёрдочки.

— Необращайвниманиянаптицу, —неотрываясьотэкранеговоритЯхико, — он повторяет всё, чтослышит.

Учиха разглядывает попугая, положив голову на сплетённые ладони.

— Будешьлапшу?

— Не стоит, — взгляд Саске пренебрежительно скользит по красным кубам упаковок с китайскойлапшой.

Наруто пожимает плечами, отправляя свою порцию в микроволновку.

На пятьдесят секунд тишина прерывается мерным гулом старой, черной машины, в которой Пейн, когда был маленький, сушил своего хомяка.

Один раз, конечно, но Джирайя до сих пор злится.

Лис мяукает в клетке. Шторы вздымаются белым ураганом от частых порывов ночного ветра.

— Идиот, тывообщеслышалонормальномпитании?

— Тебязабылспросить, —Нарутозлобнохлопаетдверцойшкафчикадляспеций.

— Саске, —рявкаетвдругЛис, намертвовцепляясьвжелезныепрутья, —пошли в жопу, засранцы. Саске, Саске, Саске!

— Несноснаяптица, —Нарутостучитпостолу, покапопугай, наконец, не умолкает, сосредоточенный на новом неизвестномзвуке.

— Саске-е, —имяжурчиттысячьюласковыхтональностей, оканчивается ласковым: " У-у" ивзъерошеннымисеро-краснымиперышками.

Довольный жизнью попугай погружает голову в блестящую миску с зерном.

— Тронешьптицу, Наруто, —огребёшь, —предупреждаетПейн, кожейчувствуя раздражение сводногобрата.

— Ичастоонздесьслышитмоёимявтакихинтонациях, добе?

— Да пошелты.

***

Минато, невысокий блондин с россыпью светлых веснушек в области носа, рассказывает с экрана интересно и довольно подробно. Пожалуй, его передачи

— единственныйисточникзнанияисториидляНарутоиещепарочки просвещенныхличностей.

Показывать передачи в классе вместо монотонного голоса учителя — лучшая

идея за последние несколько дней.

Узумаки думает, что нет ничего более странного, чем отмечать Самый Лучший в Мире Праздник походом на место знаменитогосражения.

Жить в палатках и петь песни у костра выглядит заманчивым предложением, но Наруто не может сказать, что имеет в распоряжении достаточно свободного времени.

Хотяведьвмае—праздник. ДеньПринятияСуднойНочи. Самыйлучшийвмире. Ивсе, ктонехочетнажитьнеприятности, обычноотмечаютеготакилииначе.

Поход с классом еще не самый отвратительный вариант. В конце-концов, хорошо будет ненадолго забыть о чертовойсуматохе.

Саске в последнее время становится невыносимым. Его откровенное поведение, двусмысленные фразы, навязанное общение доводят Наруто почти до исступления.

Часто, когда Учиха заканчивает свое очередное пошлое предложение, Узумаки растерянно отмечает, что больше им и говорить особо не о чем.

Хотя Учиха старается. Наруто изредка поглядывает ему через плечо и с удовольствием замечает, что Саске листает посты Хаширамы или гуглит последние новости.

На улице жарко и душно, занимаются с открытыми окнами.

В классе у самого потолка летают замысловатыми кругами два шмеля ибольшая навозная муха.

ПослекурсовСаскесНарутонеспешабредутдомой. Саскенавязываетсякнему почти каждый день, игнорируя робкие попытки Сакуры тоже занять в жизни хоть кого-то из них небольшоеместо.

В воздухе резко и приятно пахнет костром.

Саске останавливается, задумчиво поглядывая в сторону запаха гари. Наруто тоже замирает, машинально смотрит на узкие лодыжки Саске чуть пониже конца подвернутых джинс.

— Что онижгут?

— Откудамнезнать? —хмуритсяНаруто, быстроотводявзглядвсторону, — пошлипосмотрим.

В небольшом сквере что-то кричит толпа активных граждан и гражданок. Они чинно ходят вокруг большого костра, непрерывно бросая туда какие-то книги. Страницы, разорванные, перечеркнутые вьются вокруг, разносимые ветром.

Саске подходит ближе. С некоторым изумлением смотрит на баннер с изображением Джирайи.

Наруто хохочет, настраивая телефон для снимка. Надо Пейну сбросить, пока еще остальные не знают.

— Это разве... не твойопекун?

— Тш, Саске, — куражится Наруто, неосознанно хватая Учиху за плечи и наклоняясь к нему, — они нас услышат. Хочешь, чтобы и меня тоже... туда? Саскечутьповорачиваеткнемулицо, аккуратнокасаясьносомшеи. Сдавленно хмыкает и отрицательно качаетголовой.

Шепчет также по-заговорщически:

— Такон?

— Он.

— Не знал, что онписатель.

— Датак, —застенчивокиваетНаруто, —нето, чтобыочень.

— Еслижмурики*жгут—значит, писательчтонадо. Наруто громко фыркает, смеется.

Саске хорошо осваивает все, за что берется. Освоить оппозиционные настроения и нравившийся добе стиль юмора труда не составляет. Лишь бы грубо и против всего.

Саске быстро учится.

— Романоннаписал, теме. Теперьподдомашнимарестом. Спилсяиначал писать всякуюхерню.

— Могли гражданства лишить и из странывыслать.

— Менябыктотаквыслал, —кривитсяНаруто, разворачиваяськ импровизированной топке спиной, — пошлиуже.

Саске на секунду замирает. Смотрит на костёр — робкое переплетение бумаги, пепла и оранжево-красных лент.

Будто завороженный Учиха всё не отрывает взгляда.

Наруто это кажется странным, но времени разбираться у него нет.

Саске чувствует на локте хватку смуглых пальцев и еще долго оборачивается, когда Наруто тащит его вверх по улице.

По дороге им встречается Киба, как всегда помятый, в черных брюках, облепленныхсобачьейшерстью. Егопес, здоровыйволкодавпокличкеАкамару, несётся, кактанк, тяжелодышаивыпячиваякаре-зеленыеглазищи.

Акамару не дрессированный, но довольно добрый, подверженный приступам дикой радости при встрече со знакомыми людьми.

И с людьми вообще, если быть объективным.

К Саске он питает почему-то особенную симпатию.

— Какуспехи? —бровиИнузукиползутвверх, алицоприобретаетлукавое, почти неприятно выражение, — М, Саске?

Учиха хмыкает.

— Мыснимиграемвшахматы, —поясняетКиба, поглядываяНаруто, —да, Учиха?

Наруто стремится сделать вид, что хорошо понимает подтекст, но выходит неуклюже. Он выглядит глупо, а глаза Кибы приобретают жидко-бежевый, смеющийся оттенок.

Саске ему не отвечает. Молча проходит мимо, заставляя Наруто и Инузуку почувствовать себя несколько уязвленными столь резким обрывом диалога. Наруто злится. А Киба несется дальше по улице, Акамару учуял что-то, и остановить животное не представляется возможным.

— Какаяжетыскотина, Учиха. Весьобъемтвоейублюдочностисжимаетсявэти мелочные выходки. Помяни моё слово, в будущем тебе предоставится возможность сделать что-нибудь истинно ублюдочное, и все твои запасы внутреннего дерьма будутисчерпаны.

— Что за бред ты несешь, добе?

Наруто и сам не понимает, что вдруг на него находит. Он ведь знает, что Саске жить не может без возможности самоутвердиться за чужой счет, зачем пытаться спасти его от неизбежного? Спасти его - значит разрушить, сломать, перекроить, и будет уже не Саске, а черт знает, что такое.

До дома Наруто они идутмолча.

Вквартиреникогонеоказывается. ВечнозапертыйусебяДжирайя—невсчёт. Лис болтается вниз головой на стенке клетки, издавая при этом звуки, словно его кто-топотрошит.

Наруто устало швыряет рюкзак в прихожей, идет в гостиную.

— Конаннет-значит, едынет, извини, —хмыкаетон, подходякдивану. Саске вдруг плавно, словно змеяприближается.

Совсем близко, коротко дышит в ухо приобнимая за талию.

— Как скоро онапридет?

Наруто замирает, не зная, как реагировать: чертов теме так близко. Такой красивый, идеальный с чуть приоткрытыми влажнымигубами.

Ладони скользят под рубашку, массируя смуглую кожу живота.

Наруто судорожно вдыхает, губы Саске ласкают скулу, мимолетно, коротко, пьяняще-ласково. Черные, дрожащие ресницы прикрывают горящие глаза.

— Тыведьхочешьменя, —тихоговоритон, прижимаясьближе, —такхочешь, я чувствую. Почемунет? Обещаю, тебебудетхорошо.

Саске наклоняется ближе.

В его зрачках можно увидеть те блики, какие обычно замечаешь в глазах у кошки или волка.

— Никто не интересует, — хрипло продолжает Учиха, прижимаясь бедрами и начинаяслегкатереться, —толькоты. Разве, нельстит? Гл... ах... глупыйдобе.

Наруто отстраняет его.

— " Добе" переводится как " идиот". Глупый добе — это тавтология, Учиха.

Саске недобро смотрит на него. Напряжен больше обычного, бледные пальцы слегка дрожат.

— Тыимпотент, уссаротонкачи? —почтизлобнобросаетСаске. " Неочень-тои хотелось" сквозит в каждом его угловатомдвижении.

Наруто дружелюбно хлопает его по плечу, оглядываясь в поисках пульта.

— Меня не взять на слабо, придурок.

Саске сзади вновь оживляется, приближается, запуская ладонь в жесткие золотистые волосы, сильно массирует затылок, снова прижимаясь мокрыми губами к коже чуть пониже ушной раковины.

— Дажееслиитак, —спокойнопродолжаетСаске, развиваямысльсвоей прошлой реплики, — мы этоисправим.

Его дыхание вновь горячей волной въедается в кожу. Такого сейчас доступного, желанного, во всем и всегда успешного. Наруто чувствует, что по телу прокатился тяжелый, горящий поток наслаждения.

Он позволяет Учихе прижаться к себе губами.

Поцелуй выходит неспешным, глубоким. Саске касается языком губ, тянет к себе за затылок.

Рукипомимоволиласкаютбледныещеки, острыекончикичерныхволос, Наруто откидывает голову ему на плечо, опуская ладонь сверху на ладонь Саске, так приятно греющуюбедро.

Узумаки чувствует, как Саске глубоко ласкает его языком. И какие, черт подери, Учиха при этом издает звуки...

Поцелуй обрывается как-то слишком спонтанно, Учиха даже машинально тянется следом, не отрывая обволакивающего взгляда от линии чужих губ.

Наруто фыркает, подбирая с пола найденныйпульт. Спиной чувствует яростный, посеревший взгляд.

— Что?

Саске не отвечает. Сжимает побелевшие пальцы в кулаки, судорожно пытаясь взять себя в руки.

— Ведешь себя, как чертовабаба. Наруто пожимаетплечами.

— Янесобираюсьпозволятьтебенечтоподобное, Саске. Яведьужеговорил.

— Тыдевственник?

— Можноподумать, ты-нет. Всвоисемнадцать.

— Таквчемпроблема, добе? Этообычнаяфизиологическаяпотребность. Наруто закатывает глаза, переключаяканалы.

— Я же сказал, ты не будешь трахать меня. Это не обсуждается. Нет значитнет. Угомонись уже и давай посмотримтелек.

— Половинаменяокружающихспитивидит, какбытолькокомнеприкоснуться, аты... простосамыйбольшойкретин, какогоявообщекогда-либовидел.

Наруто игнорирует оскорбление, лениво развалившись на диване.

Свет сонно льется сквозь легкие тюлевые занавески. По телевизору ничего интересного, и мир словно погрузился в тугую, маслянистую апатию.

— Я к тебе обращаюсь, добе.

Наруто даже немного удивляется. Саске редко говорит так много и настойчиво. Кажется, он действительно злится.

— Что ты от меняхочешь?

Учиха перебарывает себя, подходит к дивану, опускаясь на пол. Обхватывает руками колени Наруто, прижимаясь к бедрущекой.

— Тебя.

Узумаки смотрит на его растрепанную макушку. На плавные, соблазнительные изгибы плеч. Его провокационное положение заставляет вспомнить горящие, узкие губы, теплый язык. Если бы Саске опустил лицо чуть ниже...

Узумаки отгоняет от себя навязчивое видение отсасывающего ему Учихи. Нельзя.

— Саске, —НарутомедленноподнимаетголовуСаскезаподбородок. Учиха сверкает снизу черным влажно-возбужденнымвзглядом.

— Учиха. Скажу еще только один раз. Слушай и запоминай, — Наруто слегка усмехается, поглаживает кончиками пальцев гладкую кожу лица, — ты. Меня. Трахать. Не. Будешь.

Учиха в бешенстве отдергивает его руку, вскакивает, сжимая и разжимая ладони.

Наруто смотрит в телевизор. Они молчат какое-то время.

Саске постепенно бледнеет, отворачивается, складывая руки на груди.

Из телевизора зудит диктор, рассказывая про Третье государство. Тамтоже принимают Судную Ночь.

Там тоже скоро все будетпрекрасно.

Наруто почти погружается в мир своих политических изысков.

— Узумаки.

Наруто закрывает ладонью глаза, устало утыкаясь в нее лбом. Вот же упрямая скотина.

— Добе, — мрачно выдаётУчиха.

— Чтоеще?

Плечи Саске напрягаются. Он так и не поворачивается.

— Этопари.

Наруто отнимает руку от лица, переводит застывший взгляд на Учиху.

— Что ты сейчассказал?

Саске молчит. Потом говорит безразлично, старательно выговаривая каждое слово:

— Мы с Кибойпоспорили.

Наруто выключает телевизор, встает сдивана.

— Неужели, теме? Учиха неотвечает.

— И какие же былиусловия?

— Я пересплю с тобой замесяц.

Наруто вдруг щурится. Ухмыляется заинтересованно и как-то странно.

— И что же? Хочешьвыиграть?

Саске фыркает. Что за идиотскиевопросы.

— Многовато поставлено на карту, добе.

Наруто подходит ближе. Касается ладонями талии, притягивая к себе. Саске тихо, пораженно охает, позволяя прижать себя ближе.

Узумаки кладет голову ему на плечо, задумчиво хмуря брови.

Улыбается чему-то своему, расстегивая пуговицы на учиховской рубашке.

— Тыпередумал? —сявнымнедовериемосведомляетсяСаске, обнимаяНаруто рукой зашею.

— Я... —губыскользятвдольуха, слегкаприжимаясь, —помогутебевыигратьу бедняги-собачника блядскоепари.

Учиха усмехается, но как-то слишкомнеуверенно. Ждет подвоха.

— При одном условии, разумеется. И незря.

— Какомже?

Он так близко к Наруто. И на этот раз не он инициатор домогательств. Определенные успехи.

А условия — не проблема.

Наверняка чертов добе попросит миску рамена, сватовство к Сакуре или еще какую-нибудь хрень.

Он ведь чертовски туп. Этот несносный добе.

— Видишь ли, Саске, — смакуя слова тянет Наруто, поглаживая Учиху по пояснице, —выигратьпари—этоведьто, чтонужнотебе? Почемубычестноне отработать свою победу, а?

— Тыначтонамекаешь? —Саскерезкоотстраняется, сверляУзумаки раздраженнымвзглядом.

— Вусловияхнеобозначено, чтотыдолженбытьсверху.

Саске буквально задыхается от накатившей волны ярости. Да как он смеет?!..

Наруто откровенно издевается: реакция Учихи его забавляет.

Саске слишком самодоволен и слишкомсоперник.

Наруто никогда не позволит себе проиграть. Да еще и в такой унизительной форме.

А раз ублюдку так нужен выигрыш — Наруто, конечно, совсем не против трахнуть самовлюбленную сволочь, как следует. В конце концов, Саске обещает быть просто потрясающим в такой... позиции.

У Учихи на побледневшем лице проступают подозрительные красные пятна. Губы, сжатые в бледную линию, кривятся, по привычке пытаясь изобразить презрение.

— Да пошелты.

И Саске черно-синим ураганом покидает квартиру, на ходу хватая с пола свой рюкзак.

Наруто тянется за пультом, вновь включая новости. Выдыхает, наконец расслабляясь.

Улыбка одними губами горит на его губах какое-то время. Глаза слипаются от накатившей усталости.

Время тянется карамельной нугой, золотой от майского солнца.

Черноокая сволочь ещевернётся. Конечно, вернётся.

— Кнамвернётся... —поддакиваетдикторнафонеТретьегоГосударства.

А Саске на другом конце города злобно пинает дверь в квартиру, пугая Итачи ледяным тоном и побелевшими скулами.

*Жмурики-грубоепрозвищелюдей, выказывающихподдержкуСуднойНочии, как следствие, ОтцамОснователям.

Глава четвёртая: " Чёрный пожар"

Кондитерская на Первой Главной улице открыта практически круглосуточно.

Густой, пряный запах выпечки забивает нос, пальцы Саске перепачканы тонким слоем клубничного, чуть бархатистого крема.

Саске бережно опускает пирожные в прозрачную коробочку, машинально перевязывая лентой.

Саске любит работу за то, что она приносит деньги. Деньги приносят пусть иллюзорную, но сладостную независимость от старшего брата.

Его просят завернуть три штуки эклеров с белым шоколадом и лимонным кремом.

В кондитерской уютно, пахнет хлебом и свежемолотым кофе.

Саске не пересчитывает деньги, размышляя лишь о недавно пережитом оскорблении. Наруто, видимо, думаетосебебольше, чемемуположено, иСаске быстроспуститэтогоидиотаснебесназемлю.

Упаковывая песочный торт, Саске почти упускает из виду открывшуюся дверь. Но только почти.

Итачичастозаходиткнемунаработу. Долгостоитувитрины, всегдавыбирает что-нибудьразное: отгорячегочерногохлебасорехамидоприторныхрулетов.

— Саске.

Младший отрывается от созерцания кассового аппарата, переводит на Итачи тяжелый, чуть задумчивый взгляд.

С улицы пахнет майской ночью и свежей листвой.

На небе виднеются бледные, размытые очертания почти полной луны. Саске кивает брату в знакприветствия.

— Тызаканчиваешь, —Итачисмотритначасы, всевремяхмурясь, думаяочем- тосвоем, —яподождуиподброшутебядодома.

— Ещечерезполчаса, —Саскеставитпереддевицейсярко-красными, путанными волосами бумажный стаканчиккапучинно.

— Яподожду.

Итачи размещается на стуле у дальнего столика, подперев голову рукой.

Саске кажется, что он и сам вполне бы мог добраться до дома, и ждать лишних полчаса, когда дорога до их квартиры занимает пятнадцать, совершенно излишне.

Итачи смотрит на него не отрываясь, и это на самом деле мешает.

Когда они идут по освещенной фонарями улице к стоянке, Саске спрашивает, что происходит. Итачи пожимает плечами, привычно касается пальцами чужого лба.

" Все в порядке"

Фрагменты неба сквозь крыши усеяны пылинками старых розовых звезд. Уже в машине, Итачи зовет брата, щелкая ремнем безопасности.

— У тебя крем налице.

Саске фыркает. Чувствует себя пятилетнимребёнком.

— Нет.

— Есть.

— Где?

Итачи касается пальцем своего лица, чуть ниже левого глаза.

Саске раздраженно трет лицо, выжидающе поглядывая на брата. Волосы мягкими прядями ровно обрамляют рассерженное лицо, на узких запястьях и шее ветвисто, зазывающе играют неровные полоски света.

Итачи качает головой, сам тянется к Саске, проводит большим пальцем по левой щеке.

— Всё?

— Все.

Дорога долго идет по прямой, мимо проносятся огни, смазанный, будто глиняный свет фонарей.

— Что-нибудьслучилось? —Итачиспрашиваеттихо, когдаониныряютв туннель.

— Итачи.

— Да?

— Какого цвета былкрем?

— Какой?

— На моемлице.

Итачи натянуто улыбается, поворачивается к Саске, неподвижно смотрящему на желтую, изрезанную тенями дорогу.

Итачи не помнит, какого цвета крем. Вернее — не знает.

— Тыменябольшенепоймаешьтакимиуловками, —предупреждаетСаске, слегка усмехаясь, —брат.

В его улыбке такие редкие отголоски счастья, истинной радости от кроткого момента превосходства.

Итачи улыбается в ответ, но улыбка быстро и незаметно тает на его губах горьковатыми, долгим привкусом.

Громоздкие своды туннеля расходятся над ними, открывая взору бледно-алые остатки заката.

***

Конан и Пейн возвращаются с вечернего сеанса кино. Яхико болтает в воздухе полупустым пакетом от попкорна.

Наруто застегивает рюкзак, тщательно упаковав туда очередную вытянутую пачку чипсов с сыром.

Ехать в поход ему вдруг до дрожи в пальцах хочется.

Хочется в автобус с шуршанием печенья и звонким голосом экскурсовода в ушах, хочется обжигающих касаний костра и запаха подгоревшего зефира.

Хочется злобного, смолисто-чёрного взгляда Саске и его поражения тоже до сладостной дрожи Наруто хочется.

Яхико ставит на стол тарелки, сводная сестра открывает большое, скрипящее кухонное окно, впуская запах мокрой листвы, лениво застывший где-то в оконной раме.

Двое мягко стоят у подоконника, мусоля в пальцах бархатистые листья рядом стоящей березы.

В этот момент Наруто почему-то раздражает их легкое сплетение пальцев и обособленное, пропахшее прохладным вечером, счастье.

Их полные простоты эмоции, будущее: квартира в кредит и скатертьс кружевами.

Раздражает Конан, робко-счастливая одним только долгим, влюбленным взглядом, бледно-синем вихрем платья с открытой спиной.

Саске в онлайне, и под новым фото уже около пятидесяти сердечек. Девочки, конечно. Какая глупость.

Наруто все смотрит и смотрит на экран смартфона.

На задремавшие диалоги, оповещение о чьем-то дне рождения.

Набирает бессмысленное: " Едешь в поход, ублюдок? " и отправляет, откладывая телефон в сторону, будто это может на что-то повлиять.

Саске, неосознанно подаривший ему заманчивую и полную скрытых надежд идею, теперь молчит, словно издеваясь.

По гармонии вечера пробегает дрожь от непредвиденного вторжения: телефон Наруто истошно звенит на столе.

Сакура тихо говорит в трубку, что хотела бы сесть с ним на завтрашнем походе. Иная, знакомая, почти привычная радость скользит по душе воздушным покрывалом: Наруто тараторит, что непременно сядет с ней.

— АкакжеСаске, Наруто? —вдругспрашиваетона.

— Саске?

— Онможетсестьсзадинас, еслиты, конечно, не... Наруто, конечно, против.

Ему кажется, что Саске и Сакура представляют собой две огромных планетыс разными законами физики, которые норовят раздавить его в лепешку.

" Да. Хочешь сесть со мной, добе? "

Ублюдок явно задумывает что-то. Наруто с наслаждением пишет ему короткое " нет" и идет спать, так и не поев.

Как говорит Джирайя, когда тратит деньги неизвестно на что: " Кто спит — тот обедает".

Наруто снится какая-то белиберда, он ворочается на разложенном диване почти всю ночь, и все ему мерещится, что пора вставать, что он опаздывает и что Саске уже стоит в прихожей.

Утро выдается холодным, туманным с неизвестно откуда взявшимся привкусом соли.

Асфальт мокрый, кремовые здания кажутсятемнее.

Наруто без аппетита ковыряется ложкой в йогурте, смотря на бело-серую городскую панораму, едва заметную втумане.

Вспоминает: нужно написать репетиторам, что не придет в ближайшие пару дней.

Яхикомаячитудвери. Невыспавшийсяисчастливый. Потираетрукамиплечи, щурясьисилясьразглядетьчто-нибудьвкухонноеокно.

— Ты чего? Раньтакая.

Пейн пожимает плечами, поднимает с пола ноутбук.

—Погода—дрянь, —говоритЯхико, нажимаянаиконкуинтернета, —уверен, чтосейчассамоевремяпропадатьизгорода?

Наруто выкидывает наполовину полную баночку йогурта, идет к двери.

— Наруто, тывсе-такиуженакурсах. Вследующемгоду...

— Да, да, язнаю, —Нарутоостанавливается, неловкотеребяпальцамиобои, — правдазнаю.

Потом зачем-то добавляет:

— Ябольшежалею, чтоакциювподдержкуСуднойНочипропущу. Зряячтоли яйца тухлые в холодильникеприберег.

Пейн кривится.

— Идиот ты чтоли?

Наруто хмыкает, идет одеваться.

Вскоре Конан в широком белом халате заплывает в сонное царство кухни. Ставит кофе, звеня посудой.

— Тыслышала? Конанкивает.

— Вэтомвсянашадрама, да? Какиебыпафосныегруппировкинибыливэтой стране: секты, оппозиция, жмурики... всеонинатричетверти, —Пейнкиваетв сторону ушедшего Наруто, — из таких вот состоят. Ему лишь бы поорать и выпендриться. Сделайужесэтимчто-нибудь, ненужноемупоощрять.

Хлопаетвходнаядверь, трещитстараякофемолка. Из-подрозовойпростыни, накрывшийнаночьклеткуЛиса, раздаётсяпародийноепокашливание.

— Я же ему немама.

На место встречи Наруто прибывает едва ли не одним из последних. Сакура, не по погоде одетая в короткое нежное платье, подходит к нему с виноватой, простой улыбкой.

— Что-нибудьслучилось?

— Прости, я... -онаотводитвзгляд, смотрянаблеклыеклубытумана, —яне смогу с тобойсесть.

Нарастающий шум суеты глушит сдавленное ругательство.

Словно большая, пестрая рыба из тумана к ним подъезжает автобус. Саске стоит около Джуго, внимательно следит за происходящим.

Сакура подходит к нему, сильнее сжимая в руках дорожную сумку.

— Куда ты хочешь сесть, Саске?

Учиха смотрит на Наруто, усмехается слегка, склонив голову на бок.

— Мне всеравно.

— Мстительнаясволочь, —бросаетемуУзумаки, когдаонизалезаютвбольшой сине-зеленыйавтобус.

Наместоприбываютневовремя: двачасастоятнашоссе, любуясьящикамис рассадойишампурами, торчащимиизстоящихрядоммашин.

Саске медленно говорит с Сакурой, Киба мучает прихваченную с собой гитару.

Поле сражения широкое, лимонно-желтое отодуванчиков.

Все бродят по нему до самого вечера, то слушая рассказы экскурсовода, то останавливаясь на привал.

Во рту ощущается сладковатый привкус колы и сырных чипсов. Наруто ставит за Сакуру палатку.

Небо румяное, густо-сиреневое и, кажется, очень низкое. Когда темнеет, все собираются на опушке, разводят костёр.

Как водится, игра в Мафию и Крокодила не удовлетворяет большинство игроков. Заканчивается все очевидно: сначала смущенным хихиканьем, неловким звоном гитары и не очень инициативным пением кто в лес, кто по дрова, потом — закономерно — бутылочкой.

Играют рискованно, необычно. Рук никто не пожимает, в щёчку не целуют. Наруто думает, что раньше видел целующихся девочек только в порно.

С Кибой целоваться неприятно — Саске кажется, будто он весь пропах своей собакой, и даже изо рта у него воняет Акамару.

Это, конечно, вздор, но целовать все равно плохо.

Бутылочка кружится, танцует, словно набалу.

Сакура гипнотизирует ее точным, влажно-зелёным взглядом. Но она пролетает мимо. Мимо. Мимо, каждый раз мимо.

Не судьба.

Костёр трещит — будто издевается.

Наруто вертит наотмашь, не думает. Надеется - в этот-то раз Сакура. Но нет.

Предсказуемо, он, разумеется, понимает.

— Идикомне, добе, —протянутаярукаитонкаяусмешкасквозьрешетотеней. Костёр шумит, сплетаясь алыми, широкимилентами.

Саске ждёт, склонив голову набок.

Наруто улыбается. Садится рядом, приобнимая за талию. Целует сначала в щеку

— аккуратно, мягко, задержавдыхание, апотом—вгубы. Долго, тягуче, притягиваяСаскексебезаподбородок.

Учиха касается ладонью смуглых щек, перебирается к Наруто на колени, чуть нависает, обжигая дыханием.

Глаза пылают вторым костром, только чёрным, живым, бурлящим шоколадными, вишнёвыми бликами.

Кожа белая, пахнет свежестью и лаймом. Черный пожар глаз.

Наруто кажется, будто он сам сейчас вспыхнет - миллионами синих брызг, чтобы окутать Саске, обнять, словно водой, касаясь везде и сразу.

Саске прижимается к нему одним плавным, тёплым движением. Дышит вшею, мягко касаясь губами — напрощание.

— Этонатебятаклесповлиял? —Нарутоулыбается, осторожноубираетслица чернуюпрядь.

— Мненравятсякостры, —доверительношепчетСаске, обнимаяегозашею. Наруто обнимает его за плечи, смотрит на голубоватые блики бутылки. Она сновакрутится: быстро-быстро, словновзмахистеклянныхкрыльев.

— Фетишист, —хмыкаетУзумаки, доставаяизрюкзакапеченье, —может, пойдём, устроим личный костёр где-нибудьподальше?

Наруто шутит. Он не смотрит на Саске, когда под пальцами ощущается гладкая упаковка заветного хрустящего печенья с вставкамишоколада.

— Ты умеешь... разводитькостёр?

Узумаки замирает, поворачивается к Учихе.

Саске расслаблено откидывает голову ему на плечо. Жмурится, сонно прижимая ладонь Наруто к своей щеке.

И тут неожиданно Наруто понимает: что-то ведь не так.

Саске никогда не позволяет себе такого. Он же идеально сдержанный, самодовольный Саске.

Гордый, упрямый, утонченный до легкого поднятия краешка губ. Это вот — Саске.

Не ласковая, красивая до преступления копия, сзади которой дрожит красный ореол костра.

А под смуглыми пальцами — мягкий ворох волос, весь пропахший маем, одуванчиками и дымом.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒