Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья



МИР ИЗ­МЕ­НИЛ­СЯ НАВ­СЕГДА 19 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 20 из 34Следующая ⇒


— Док­тор Син­ски, я по­лагаю? — Лэн­гдон креп­ко по­жал ей ру­ку.

— Про­фес­сор, ваш при­ход — боль­шая честь для ме­ня.

— А для ме­ня — ва­ше приг­ла­шение.

Лэн­гдон ока­зал­ся вы­соким кра­сивым муж­чи­ной с ин­телли­ген­тной внеш­ностью и низ­ким го­лосом. Пос­коль­ку его заб­ра­ли пря­мо из уни­вер­си­тета и не­ожи­дан­но, он, ве­ро­ят­но, был в ра­бочем кос­тю­ме — тви­довый пид­жак, по­лот­ня­ные брю­ки за­щит­но­го цве­та и мо­каси­ны. Выг­ля­дел он мо­ложе и спор­тивнее, чем она ожи­дала, и это лиш­ний раз на­пом­ни­ло ей о ее воз­расте. Я го­жусь ему в ма­тери.

— Спа­сибо, что сог­ла­сились при­ехать, про­фес­сор, — ска­зала она с ус­та­лой улыб­кой.

Лэн­гдон по­казал на хму­рого по­мощ­ни­ка, ко­торый был прис­лан за ним:

— Ваш друг не ос­та­вил мне вы­бора.

— Хо­рошо. За это ему и пла­тят.

— Кра­сивый аму­лет, — ска­зал Лэн­гдон, гля­дя на ее оже­релье. — Ла­зурит?

Син­ски опус­ти­ла гла­за на го­лубой аму­лет в фор­ме змеи, об­вившей вер­ти­каль­ный стол­бик.

— Сов­ре­мен­ный сим­вол ме­дици­ны. Ка­дуцей — вы, ко­неч­но, зна­ете его наз­ва­ние.

Лэн­гдон как буд­то хо­тел что-то ска­зать.

Она жда­ла.

Но он, дол­жно быть, пе­реду­мав, толь­ко улыб­нулся и веж­ли­во пе­реме­нил те­му:

— Итак, по­чему я здесь?

Эли­забет приг­ла­сила его к сто­лику из нер­жа­ве­ющей ста­ли, за ко­торым, ви­димо, про­ис­хо­дили со­веща­ния.

— При­сажи­вай­тесь. Мне на­до кое-что вам по­казать.

Лэн­гдон не­тороп­ли­во по­дошел к сто­лу, и Эли­забет от­ме­тила, что хо­тя про­фес­сор яв­но за­ин­три­гован не­ожи­дан­ным вы­зовом, он не про­яв­ля­ет ни ма­лей­ше­го бес­по­кой­ства. Вот че­ловек, ко­торый жи­вет в ла­ду с са­мим со­бой. Бу­дет ли он так же не­воз­му­тим, ког­да уз­на­ет, за­чем его приг­ла­сили? — по­дума­ла она.

Он сел, и Син­ски без пре­дис­ло­вий по­дала ему пред­мет, ко­торый она с сот­рудни­ками из­влек­ла из де­позит­ной ячей­ки ка­ких-ни­будь двад­цать ча­сов на­зад.

Лэн­гдон вни­матель­но рас­смот­рел ма­лень­кий рез­ной ци­линдр и крат­ко оха­рак­те­ризо­вал его наз­на­чение. Ей оно бы­ло уже из­вес­тно. Этот ста­рин­ный ва­лик ис­поль­зо­вал­ся для от­тисков. На нем бы­ло вы­реза­но страш­ное изоб­ра­жение трех­гла­вого Са­таны и од­но сло­во: saligia.

— Saligia, — ска­зал Лэн­гдон, — это ла­тин­ское мне­мони­чес­кое…

— Для се­ми смер­тных гре­хов, — под­хва­тила Эли­забет. — Мы ос­ве­доми­лись.

— Хо­рошо… — В го­лосе Лэн­гдо­на слы­шалось не­до­уме­ние. — Вы по ка­кой-то при­чине хо­тели по­казать это мне?

— Да. — Син­ски заб­ра­ла ци­лин­дрик и ста­ла энер­гично его встря­хивать. Внут­ри заг­ре­мел ша­рик.

Лэн­гдон с удив­ле­ни­ем наб­лю­дал за ней и хо­тел уже спро­сить, что она де­ла­ет, но в это вре­мя то­рец ва­лика зас­ве­тил­ся, и она нап­ра­вила его на глад­кий учас­ток стен­ки фю­зеля­жа.

Лэн­гдон ти­хо прис­вис­тнул и по­дошел к изоб­ра­жению.

— «Кар­та ада» Бот­ти­чел­ли, — ска­зал он. — На сю­жет Дан­то­ва «Ада». По­лагаю, вам это уже из­вес­тно.

Эли­забет кив­ну­ла. Она со сво­ей груп­пой наш­ла это изоб­ра­жение в Ин­терне­те, с удив­ле­ни­ем уз­нав, что оно при­над­ле­жит Бот­ти­чел­ли, из­вес­тно­му в пер­вую оче­редь сво­ими свет­лы­ми, иде­али­зиро­ван­ны­ми об­ра­зами «Вес­на» и «Рож­де­ние Ве­неры». Син­ски обо­жала обе кар­ти­ны, хо­тя вос­пе­вали они пло­доро­дие и жиз­нетвор­ную си­лу и бы­ли еще од­ним горь­ким на­поми­нани­ем о ее собс­твен­ном бес­пло­дии. Это бы­ло единс­твен­ным пос­то­ян­ным со­жале­ни­ем в ее жиз­ни, в дру­гих от­но­шени­ях чрез­вы­чай­но пло­дот­ворной.

— Я на­де­ялась, что вы рас­толку­ете мне сим­во­личес­кое со­дер­жа­ние этой кар­ти­ны, — ска­зала Син­ски.

В го­лосе Лэн­гдо­на впер­вые пос­лы­шалось раз­дра­жение.

— Вы за этим ме­ня при­вез­ли? Я ду­мал, у вас прав­да что-то чрез­вы­чай­ное.

— Сни­зой­ди­те к стар­ческо­му кап­ри­зу.

Лэн­гдон тя­жело вздох­нул.

— Док­тор Син­ски, во­об­ще го­воря, ес­ли вам на­до что-то уз­нать о ка­кой-то кар­ти­не, луч­ше все­го об­ра­тить­ся в му­зей, где хра­нит­ся ори­гинал. В дан­ном слу­чае это Апос­то­личес­кая биб­ли­оте­ка Ва­тика­на. В Ва­тика­не есть ве­лико­леп­ные ис­кусс­тво­веды, и они…

— Ва­тикан ме­ня тер­петь не мо­жет.

Лэн­гдон уди­вил­ся:

— И вас то­же? Я ду­мал, толь­ко ме­ня.

Она грус­тно улыб­ну­лась:

— ВОЗ твер­до убеж­де­на, что ши­рокая дос­тупность кон­тра­цеп­ти­вов — од­но из клю­чевых ус­ло­вий здо­ровья пла­неты и в смыс­ле пре­дот­вра­щения бо­лез­ней, пе­реда­ва­емых ве­нери­чес­ким пу­тем, и в смыс­ле кон­тро­ля рож­да­емос­ти.

— А Ва­тикан счи­та­ет ина­че.

— Да. Он пот­ра­тил мас­су сил и де­нег, объ­яс­няя стра­нам «треть­его ми­ра», ка­кое зло не­сут про­тиво­зача­точ­ные средс­тва.

— Ну да, — с улыб­кой отоз­вался Лэн­гдон, — ко­му, как не вось­ми­деся­тилет­ним стар­цам, дав­шим обет без­бра­чия, нас­тавлять мир в воп­ро­сах сек­са.

Лэн­гдон нра­вил­ся ей все боль­ше и боль­ше.

Она встрях­ну­ла про­ек­тор, что­бы под­за­рядить, и сно­ва на­вела на стен­ку.

— Про­фес­сор, пос­мотри­те вни­матель­нее.

Лэн­гдон шаг­нул к про­ек­ции, всмот­релся, по­дошел еще бли­же и вдруг зас­тыл.

— Стран­но. Она из­ме­нена.

Быс­тро за­метил.

— Да. И про­шу вас объ­яс­нить, что оз­на­ча­ют эти из­ме­нения.

Лэн­гдон мол­ча рас­смат­ри­вал кар­ти­ну, за­дер­жался на де­сяти бук­вах, из ко­торых сос­та­вилось сло­во catrovacer… по­том на чум­ной мас­ке и на стран­ной фра­зе по краю со сло­вами «гла­за смер­ти».

— Кто это сде­лал? — спро­сил он. — От­ку­да эта вещь?

— Сей­час чем мень­ше вы об этом зна­ете, тем луч­ше. Я рас­счи­тыва­ла, что вы смо­жете про­ана­лизи­ровать эти из­ме­нения и объ­яс­нить нам их смысл.

— Пря­мо здесь? Сей­час?

— Да. Я по­нимаю, это с на­шей сто­роны бес­це­ремон­ность, но не мо­гу да­же вы­разить, нас­коль­ко это важ­но для нас. — Она по­мол­ча­ла. — Впол­не мо­жет быть, что на кар­ту пос­тавле­на на­ша жизнь.

Лэн­гдон пос­мотрел на нее с тре­вогой.

— На рас­шифров­ку мо­жет пот­ре­бовать­ся из­рядное вре­мя, но ес­ли это так важ­но для вас…

— Бла­года­рю. — Син­ски прер­ва­ла его, по­ка он не пе­реду­мал. — Вам на­до ко­му-ни­будь поз­во­нить?

Лэн­гдон по­качал го­ловой и ска­зал, что на­мере­вал­ся про­вес­ти вы­ход­ные ти­хо и в оди­ночес­тве.

От­лично. Син­ски уса­дила его за от­дель­ный стол, с про­ек­то­ром, бу­магой, ка­ран­да­шом и но­ут­бу­ком, име­ющим на­деж­ный вы­ход на спут­ник. Лэн­гдон был глу­боко оза­дачен этим ин­те­ресом ВОЗ к пе­реде­лан­ной кар­ти­не Бот­ти­чел­ли, но пос­лушно при­нял­ся за де­ло.

Ре­шив, что он бу­дет изу­чать кар­ти­ну нес­коль­ко ча­сов, док­тор Син­ски за­нялась сво­ими бу­мага­ми. Она слы­шала, как он вре­мя от вре­мени встря­хива­ет про­ек­тор и пи­шет в блок­но­те. Не прош­ло, на­вер­ное, и де­сяти ми­нут, как он по­ложил ка­ран­даш и объ­явил:

— Cerca trova.

Син­ски по­вер­ну­лась.

— Что?

— Cerca trova, — пов­то­рил он. — Ищи­те, и най­де­те. Вот что там за­шиф­ро­вано.

Син­ски пос­пе­шила к его сто­лу, се­ла ря­дом и за­чаро­ван­но выс­лу­шала объ­яс­не­ние Лэн­гдо­на, ка­ким об­ра­зом пе­реме­шаны кру­ги Дан­то­ва ада и как, бу­дучи рас­став­ле­ны в пра­виль­ной пос­ле­дова­тель­нос­ти, они да­ют италь­ян­скую фра­зу cerca trova.

Ищи­те, и най­де­те? — удив­ля­лась Син­ски. Это же­лал со­об­щить мне мань­як? Фра­за зву­чала пря­мым вы­зовом. Вспом­ни­лись уг­ро­жа­ющие сло­ва бе­зум­ца, ко­торы­ми за­кон­чи­лась их встре­ча в Со­вете по меж­ду­народ­ным от­но­шени­ям. Что ж… тог­да по­тан­цу­ем?

— Вы поб­ледне­ли, — ска­зал Лэн­гдон, прис­таль­но гля­дя на нее. — Я так по­нимаю, вы жда­ли дру­гого объ­яс­не­ния?

Син­ски ов­ла­дела со­бой и поп­ра­вила аму­лет на шее.

— Не сов­сем та­кого… Ска­жите, этой кар­той ада мне пред­ла­га­ют что-то ис­кать?

— Да. Cerca trova.

— А где ис­кать, не на­мека­ют?

К сто­лу по­тяну­лись сот­рудни­ки ВОЗ, нап­ря­жен­но ожи­дая от­ве­та. Лэн­гдон по­тер под­бо­родок.

— Впря­мую — нет… Но мо­гу выс­ка­зать весь­ма прав­до­подоб­ную до­гад­ку.

— Го­вори­те, — про­из­несла она с не­ожи­дан­ной рез­костью.

— Ну, как вы от­не­сетесь к Фло­рен­ции?

Син­ски стис­ну­ла зу­бы, ста­ра­ясь не вы­дать сво­ей ре­ак­ции. Сот­рудни­ки же ее не так хо­рошо со­бой вла­дели. Они об­ме­нялись изум­ленны­ми взгля­дами. Кто-то схва­тил те­лефон и стал зво­нить. Кто-то пос­пешно вы­шел за дверь в но­совую часть са­моле­та.

Лэн­гдон ни­чего не по­нимал.

— Я ска­зал что-то важ­ное?

Чрез­вы­чай­но, по­дума­ла Син­ски.

— По­чему вы ска­зали «Фло­рен­ция»?

— Cerca trova, — от­ве­тил он и быс­тро рас­ска­зал о дав­нишней за­гад­ке, свя­зан­ной с фрес­кой Ва­зари в па­лац­цо Веккьо.

Ей это­го бы­ло дос­та­точ­но. Зна­чит, Фло­рен­ция. Это не мог­ло быть прос­тым сов­па­дени­ем, раз ее мсти­тель по­кон­чил с со­бой в ка­ких-ни­будь трех квар­та­лах от па­лац­цо Веккьо во Фло­рен­ции.

— Про­фес­сор, ког­да я по­каза­ла вам мой аму­лет и ска­зала, что он на­зыва­ет­ся ка­дуце­ем, вы про­мол­ча­ли — как буд­то хо­тели воз­ра­зить, но раз­ду­мали. Что вы хо­тели ска­зать?

Лэн­гдон по­качал го­ловой:

— Ни­чего. Глу­пость. Про­фес­сор­ский пе­дан­тизм иног­да бе­рет на­до мной верх.

Син­ски пос­мотре­ла ему в гла­за.

— Я спра­шиваю по­тому, что хо­чу знать, мож­но ли до­верять вам пол­ностью. Что вы хо­тели ска­зать?

Лэн­гдон сглот­нул и от­кашлял­ся.

— Это не важ­но, но вы ска­зали, что ваш аму­лет — древ­ний сим­вол ме­дици­ны. Пра­виль­но. Толь­ко, наз­вав его ка­дуце­ем, вы до­пус­ти­ли весь­ма обыч­ную ошиб­ку. В ка­дуцее две змеи на жез­ле с крыль­ями. На ва­шем аму­лете од­на змея, и крыль­ев на­вер­ху нет. Ваш сим­вол на­зыва­ет­ся…

— По­сохом Ас­кле­пия.

Лэн­гдон удив­ленно пос­мотрел на нее.

— Да. Со­вер­шенно вер­но.

— Я знаю. Про­веря­ла ва­шу ис­крен­ность.

— Не по­нял?

— Мне бы­ло лю­бопыт­но, ска­жете ли вы прав­ду, не по­бо­яв­шись сму­тить ме­ня.

— По­хоже, я не вы­дер­жал ис­пы­тания.

— Боль­ше так не де­лай­те. Мы с ва­ми мо­жем ра­ботать толь­ко при ус­ло­вии пол­ной от­кро­вен­ности.

— Ра­ботать с ва­ми? Раз­ве мы не за­кон­чи­ли?

— Нет, про­фес­сор, не за­кон­чи­ли. Мне на­до, что­бы вы по­лете­ли с на­ми во Фло­рен­цию и по­мог­ли кое-что отыс­кать.

Лэн­гдон не по­верил сво­им ушам.

— Се­год­ня?

— Бо­юсь, что да. Я еще дол­жна рас­ска­зать вам, нас­коль­ко уг­ро­жа­ющая соз­да­лась си­ту­ация.

— Что вы мне ска­жете, не име­ет зна­чения. Я не хо­чу ле­теть во Фло­рен­цию.

— Я то­же, — хму­ро отоз­ва­лась она. — Но к со­жале­нию, вре­мя уже на ис­хо­де.

Гла­ва 62

По­луден­ное сол­нце от­ра­жалось от глад­кой кры­ши ско­рос­тно­го италь­ян­ско­го по­ез­да «Фреч­чар­джен­то», ко­торый мчал­ся по Тос­ка­не, опи­сывая плав­ную ду­гу. Нес­мотря на свою ско­рость 280 ки­ломет­ров в час, «Се­реб­ря­ная стре­ла» поч­ти не из­да­вала шу­ма, а ти­хий пе­рес­тук ко­лес и сла­бое по­качи­вание ва­гона дей­ство­вали на пас­са­жиров уба­юки­ва­юще.

Для Ро­бер­та Лэн­гдо­на пос­ледний час слил­ся в од­но не­яс­ное пят­но.

Сей­час Лэн­гдон и док­тор Фер­рис си­дели в salottino ско­рос­тно­го по­ез­да — от­дель­ном ку­пе биз­нес-клас­са с че­тырь­мя ко­жаны­ми си­день­ями и склад­ным сто­ликом. Фер­рис зап­ла­тил за все ку­пе сво­ей кре­дит­ной кар­точкой — а так­же за ми­нераль­ную во­ду и бу­тер­бро­ды. Си­ена и Лэн­гдон, умыв­шись в ту­але­те ря­дом с ку­пе, с жад­ностью на них наб­ро­сились.

Ехать до Ве­неции пред­сто­яло два ча­са. Как толь­ко они усе­лись, док­тор Фер­рис пос­мотрел на мас­ку в проз­рачном па­кете, ле­жав­шую на сто­ле, и ска­зал:

— Нам на­до со­об­ра­зить, на ка­кое мес­то в Ве­неции ука­зыва­ет эта мас­ка.

— И быс­тро, — воз­бужден­но до­бави­ла Си­ена. — Это, мо­жет быть, наш единс­твен­ный шанс пре­дот­вра­тить уг­ро­зу со сто­роны Зоб­риста.

— По­дож­ди­те. — Лэн­гдон нак­рыл мас­ку ла­донью, слов­но хо­тел ее за­щитить. — Вы обе­щали, что как толь­ко мы ся­дем в по­езд, вы кое-что про­яс­ни­те для ме­ня ка­сатель­но пос­ледних дней. Сей­час я знаю толь­ко, что ВОЗ поп­ро­сила ме­ня рас­шифро­вать из­ме­нения, сде­лан­ные Зоб­ристом в «La Mappa». Боль­ше ни­чего вы мне не ска­зали.

Док­тор Фер­рис бес­по­кой­но за­ер­зал и по­чесал сыпь на ли­це и шее.

— По­нимаю, вы раз­до­садо­ваны, — ска­зал он. — Ко­неч­но, это вы­бива­ет из ко­леи, ког­да не мо­жешь вспом­нить, что с то­бой бы­ло, но с ме­дицин­ской точ­ки зре­ния… — Он взгля­нул на Си­ену, ища под­твержде­ния, и про­дол­жил: — Очень со­ветую не тра­тить си­лы на то, что­бы вспом­нить за­бытые де­тали. При ам­не­зии луч­ше все­го ос­та­вить за­бытое за­бытым.

— Ос­та­вить? — Лэн­гдон рас­сердил­ся. — Ни чер­та по­доб­но­го! Мне нуж­ны от­ве­ты! Ва­ша ор­га­низа­ция вы­тащи­ла ме­ня в Ита­лию, в ме­ня стре­ляли, я по­терял нес­коль­ко дней жиз­ни. Я же­лаю знать, что здесь про­ис­хо­дит!

— Ро­берт, — мяг­ко вме­шалась Си­ена, пы­та­ясь его ус­по­ко­ить. — Док­тор Фер­рис прав. Вам бу­дет сов­сем не по­лез­но, ес­ли на вас ра­зом об­ру­шит­ся по­ток ин­форма­ции. По­думай­те о тех об­рывках, ко­торые вам за­пом­ни­лись — жен­щи­на с се­реб­ристы­ми во­лоса­ми, «ищи­те, и най­де­те», кор­ча­щи­еся те­ла на «La Mappa», — эти об­ра­зы бес­по­рядоч­но и са­моп­ро­из­воль­но вспы­хива­ли у вас в моз­гу и поч­ти ли­шили спо­соб­ности ду­мать связ­но. Ес­ли док­тор Фер­рис ста­нет под­робно рас­ска­зывать о пос­ледних днях, это поч­ти на­вер­ня­ка вы­тес­нит дру­гие вос­по­мина­ния, и гал­лю­цина­ции мо­гут на­чать­ся за­ново. Рет­роград­ная ам­не­зия — опас­ное сос­то­яние. Нес­во­ев­ре­мен­ные вос­по­мина­ния мо­гут раз­ру­шитель­но ска­зать­ся на пси­хике.

Та­кая мысль Лэн­гдо­ну в го­лову не при­ходи­ла.

— Вы, на­вер­ное, ис­пы­тыва­ете рас­те­рян­ность, — ска­зал Фер­рис, — но сей­час вам на­до сос­ре­дото­чить­ся, что­бы мы мог­ли прод­ви­нуть­ся в на­ших по­ис­ках. Нам не­об­хо­димо по­нять, о чем го­ворит мас­ка.

Си­ена кив­ну­ла.

Вра­чи, ка­жет­ся, во всем сог­ласны, по­думал Лэн­гдон.

Он си­дел мол­ча, му­ча­ясь не­оп­ре­делен­ностью. Чувс­тво бы­ло очень стран­ное: встре­тить нез­на­ком­ца и при этом ощу­щать, что ты его уже нес­коль­ко дней зна­ешь. Чес­тное сло­во, ду­мал он, где-то я уже ви­дел эти гла­за.

— Про­фес­сор, — со­чувс­твен­но про­из­нес Фер­рис, — я до­гады­ва­юсь, что вы не впол­не мне до­веря­ете, и это по­нят­но, учи­тывая, что вам приш­лось пе­режить. Один из по­боч­ных эф­фектов ам­не­зии — лег­кая па­ранойя и не­дове­рие.

В са­мом де­ле, по­думал Лэн­гдон, ес­ли я да­же сво­ему рас­судку не мо­гу до­верять.

— Кста­ти о па­ранойе, — шут­ли­во вста­вила Си­ена, яв­но ста­ра­ясь раз­ря­дить ат­мосфе­ру. — Ро­берт уви­дел у вас сыпь и по­думал, что вы за­рази­лись чу­мой.

Фер­рис при­от­крыл по­шире опух­шие гла­за и рас­сме­ял­ся.

— Сыпь? По­верь­те, про­фес­сор, будь это чу­ма, я не ле­чил­ся бы от нее ан­ти­гис­та­мин­ной мазью, ко­торую про­да­ют без ре­цеп­та. — Он вы­нул из кар­ма­на тю­бик и бро­сил Лэн­гдо­ну. В са­мом де­ле, тю­бик с про­тиво­ал­лерги­чес­кой мазью был уже на­поло­вину вы­дав­лен.

— Прос­ти­те ме­ня, — ска­зал Лэн­гдон, чувс­твуя се­бя ду­раком. — Труд­ный день.

— Пус­тя­ки, — отоз­вался Фер­рис.

Лэн­гдон от­вернул­ся; за ок­ном проп­лы­вала, вся в приг­лу­шен­ных то­нах, мир­ная па­нора­ма Тос­ка­ны. Ви­ног­радни­ки и фер­мы по­пада­лись все ре­же, рав­ни­на сме­нилась пред­горь­ями Апен­нин. Ско­ро по­езд пом­чится по тун­не­лям в го­рах, а по­том опять ус­тре­мит­ся вниз, к Ад­ри­ати­чес­ко­му мо­рю.

Ни­чего се­бе, еду в Ве­нецию чу­му ис­кать, по­думал он.

Стран­ный день ос­та­вил та­кое впе­чат­ле­ние, слов­но Лэн­гдон пе­реме­щал­ся по мес­тнос­ти, пол­ной лишь смут­ных форм и ли­шен­ной де­талей. Как во сне. Чуд­но: от кош­ма­ров обыч­но про­сыпа­ют­ся, а у Лэн­гдо­на бы­ло ощу­щение, что он, прос­нувшись, пог­ру­зил­ся в но­вый.

— Пла­чу ли­ру за ва­ши мыс­ли, — шеп­ну­ла ря­дом Си­ена.

Лэн­гдон по­вер­нулся к ней с ус­та­лой улыб­кой.

— Все ду­маю — прос­нусь сей­час до­ма, и все это ока­жет­ся дур­ным сном.

Си­ена нак­ло­нила го­лову к пле­чу с ви­дом скром­ни­цы:

— И ког­да прос­не­тесь, не огор­чи­тесь, что ме­ня на са­мом де­ле не бы­ло?

Лэн­гдо­ну приш­лось улыб­нуть­ся.

— Нет, нем­ножко огор­чился бы.

Она пох­ло­пала его по ко­лену.

— Хва­тить гре­зить, про­фес­сор. За ра­боту.

Лэн­гдон не­охот­но пе­ревел взгляд на мор­щи­нис­тое ли­цо, смот­ревшее со сто­ла пус­ты­ми гла­зами. По­том ак­ку­рат­но взял гип­со­вую мас­ку обе­ими ру­ками, пе­ревер­нул и на вог­ну­той сто­роне про­чел на­чало зак­ру­чен­но­го спи­ралью тек­ста:

О вы, ра­зум­ные, взгля­ните са­ми…

И усом­нился, что мо­жет сей­час от­нести эту ха­рак­те­рис­ти­ку к се­бе.

Тем не ме­нее он при­нял­ся за ра­боту.

 

В трех­стах ки­ломет­рах от по­ез­да, в Ад­ри­ати­ке, по-преж­не­му сто­ял на яко­ре «Мен­да­ций». На ниж­ней па­лубе в стек­лянную ка­бин­ку ко­ор­ди­нато­ра Ло­рен­са Но­ул­то­на пос­ту­чали, и он на­жал кноп­ку под сто­лом, что­бы ма­товая сте­на ста­ла проз­рачной. За стек­лом обоз­на­чилась фи­гура не­высо­кого за­горе­лого муж­чи­ны.

Шеф.

Вид мрач­ный.

Он мол­ча во­шел, за­пер дверь ка­бин­ки и, на­жав вык­лю­чатель, сно­ва сде­лал сте­ну неп­розрач­ной. От не­го пах­ло спир­тным.

— Зоб­рист ос­та­вил нам ви­део, — ска­зал он.

— Да, сэр?

— Я хо­чу его пос­мотреть. Не­мед­ленно.

Гла­ва 63

Ро­берт Лэн­гдон пе­репи­сал спи­раль­ный текст с мас­ки на бу­магу, что­бы удоб­нее бы­ло в нем раз­би­рать­ся.

Си­ена и док­тор Фер­рис под­се­ли к не­му, и Лэн­гдон ста­рал­ся не об­ра­щать вни­мания на зат­руднен­ное ды­хание и бес­пре­рыв­ное по­чесы­вание док­то­ра.

Он здо­ров, убеж­дал се­бя Лэн­гдон, пы­та­ясь сос­ре­дото­чить­ся на тек­сте.

О вы, ра­зум­ные, взгля­ните са­ми,
И вся­кий нас­тавленье да пой­мет,
Сок­ры­тое под стран­ны­ми сти­хами…

— Как я уже го­ворил, — на­чал он, — пер­вая стро­фа в сти­хот­во­рении Зоб­риста дос­ловно вос­про­из­во­дит стро­фу из «Ада» Дан­те — он пре­дуп­режда­ет чи­тате­ля, что за сло­вами кро­ет­ся бо­лее глу­бокий смысл.

Ал­ле­гори­чес­кая по­эма Дан­те нас­толь­ко на­сыще­на за­ву­али­рован­ны­ми от­сылка­ми к по­лити­ке, ре­лигии и фи­лосо­фии, что Лэн­гдон со­вето­вал сту­ден­там изу­чать италь­ян­ско­го по­эта при­мер­но так, как изу­чали бы Биб­лию, — чи­тать меж­ду строк, отыс­ки­вать глу­бин­ный смысл.

— Спе­ци­алис­ты по сред­не­веко­вой ал­ле­гории обыч­но поль­зу­ют­ся при ана­лизе дву­мя ка­тего­ри­ями — «текст» и «об­раз». Текст — бук­валь­ное со­дер­жа­ние про­из­ве­дения; об­раз — сим­во­личес­кое на­пол­не­ние.

— Ага, — с эн­ту­зи­аз­мом под­хва­тил Фер­рис, — раз сти­хот­во­рение на­чина­ет­ся с та­ких строк…

— Это зна­чит, — пе­реби­ла его Си­ена, — что по­вер­хностное чте­ние даст нам толь­ко часть его смыс­ла. Под­линный смысл нам не от­кро­ет­ся.

— В об­щем, да. — Лэн­гдон об­ра­тил­ся к тек­сту и про­дол­жал чи­тать вслух:

Ты до­жа ве­ролом­но­го ищи —
То­го, кто кос­ти умык­нул нез­ря­чей,
То­го, кто обез­гла­вил же­реб­цов.

— Так, с без­го­ловы­ми ко­нями и кос­тя­ми сле­пой у нас не­яс­но, но, ви­димо, нам пред­ла­га­ют най­ти ка­кого-то кон­крет­но­го до­жа.

— На­вер­ное… мо­гилу до­жа? — пред­по­ложи­ла Си­ена.

— Или ста­тую, или пор­трет, — от­ве­тил Лэн­гдон. — До­жей нет уже нес­коль­ко ве­ков.

До­жи в Ве­неции иг­ра­ли ту же роль, что гер­цо­ги в дру­гих италь­ян­ских го­родах-го­сударс­твах, и за ты­сячу лет, с 697 го­да, их сме­нилось боль­ше сот­ни. Прав­ле­ние их прек­ра­тилось в кон­це во­сем­надца­того ве­ка с на­поле­онов­ским за­во­ева­ни­ем, но их ве­лико­лепие и мо­гущес­тво до сих пор ос­та­ют­ся ув­ле­катель­ной те­мой для ис­то­риков.

— Как вы, на­вер­ное, зна­ете, — про­дол­жал Лэн­гдон, — две глав­ные ту­рис­ти­чес­кие дос­топри­меча­тель­нос­ти Ве­неции — Дво­рец до­жей и со­бор Сан-Мар­ко, пос­тро­ен­ные до­жами и для до­жей. Там по­хоро­нены мно­гие из них.

— А вы зна­ете, ка­кой дож от­ли­чал­ся ка­ким-то осо­бен­ным зло­дей­ством? — спро­сила Си­ена.

Лэн­гдон взгля­нул на стро­ку, выз­вавшую воп­рос: «Ты до­жа ве­ролом­но­го ищи…»

— Та­кого не знаю, но в сти­хот­во­рении го­ворит­ся не о зло­дей­стве, а о ве­роломс­тве, то есть пре­датель­стве. Это раз­ни­ца — осо­бен­но для эпо­хи Дан­те. Пре­датель­ство — один из се­ми смер­тных гре­хов, са­мый тяж­кий, и на­каза­ние за не­го — пос­ледний, де­вятый круг ада.

Пре­дате­лем для Дан­те был тот, кто из­ме­нил до­верив­ше­муся. Са­мое из­вес­тное и зло­дей­ское пре­датель­ство в ис­то­рии — пре­датель­ство Хрис­та И­удой, и Дан­те счи­тал его нас­толь­ко гнус­ным, что от­пра­вил И­уду в са­мую сер­дце­вину ада, мес­то, наз­ванное по име­ни са­мого под­ло­го его оби­тате­ля Джу­дек­кой.

— Так, — ска­зал Фер­рис, — зна­чит, мы ищем до­жа, со­вер­шивше­го пре­датель­ство.

— И это ог­ра­ничит нам круг пре­тен­дентов, — под­держа­ла его Си­ена. Она пос­мотре­ла на сти­хи. — Но сле­ду­ющая стро­ка… «Кто обез­гла­вил же­реб­цов». — Она под­ня­ла гла­за на Лэн­гдо­на. — Был та­кой дож, ко­торый от­ре­зал у ло­шадей го­ловы?

Лэн­гдо­ну приш­ла на па­мять от­вра­титель­ная сце­на из «Крес­тно­го от­ца».

— Та­кого не при­пом­ню. Но еще тут го­ворит­ся, что он по­хитил кос­ти сле­пой. — Лэн­гдон пос­мотрел на Фер­ри­са. — У вас в те­лефо­не есть Ин­тернет?

Фер­рис тут же вы­нул те­лефон и по­дер­жал его в рас­пухших крас­ных паль­цах.

— Мне труд­но­вато на­жимать на кноп­ки.

— Да­вай­те я. — Си­ена взя­ла те­лефон. — Ищем ве­неци­ан­ско­го до­жа, плюс без­го­ловые ло­шади и кос­ти сле­пых. — Ее паль­цы за­бега­ли по ма­лень­кой кла­ви­ату­ре.

Лэн­гдон еще раз прос­мотрел сти­хот­во­рение и стал чи­тать даль­ше.

В му­сей­оне пре­муд­рости свя­щен­ной,
Где зо­лото си­яет, прек­ло­ни
Ко­лени и ус­лышь во­ды те­ченье.

— Му­сей­он — ни­ког­да не слы­шал это­го сло­ва, — ска­зал Фер­рис.

— Это гре­чес­кое сло­во — храм, пос­вя­щен­ный му­зам, — объ­яс­нил Лэн­гдон. — В Древ­ней Гре­ции му­сей­он был мес­том, где со­бира­лись прос­ве­щен­ные лю­ди, что­бы об­ме­нивать­ся иде­ями, об­суждать ли­тера­туру, му­зыку, ис­кусс­тво. Пер­вый му­сей­он был пос­тро­ен Пто­леме­ем при Алек­сан­дрий­ской биб­ли­оте­ке за­дол­го до рож­де­ния Хрис­та, а за­тем в ми­ре их воз­никли сот­ни.

— Док­тор Брукс, — ска­зал Фер­рис, с на­деж­дой гля­дя на Си­ену, — мо­жете пос­мотреть, есть ли му­сей­он в Ве­неции?

— Во­об­ще их там де­сят­ки, — с ве­селой улыб­кой ска­зал Лэн­гдон. — Те­перь они на­зыва­ют­ся му­зе­ями.

— А-а. Ви­димо, нам при­дет­ся заб­ро­сить сеть по­шире.

Си­ена про­дол­жа­ла на­бирать на те­лефо­не текст, кон­кре­тизи­руя за­дачу.

— Так, мы ищем му­зей, где мо­жем най­ти до­жа, ко­торый от­ре­зал го­ловы у ло­шадей и крал кос­ти сле­пых. Ро­берт, есть та­кой му­зей, ко­торым рань­ше все­го сто­ило бы за­нять­ся?

Лэн­гдон уже при­поми­нал са­мые из­вес­тные му­зеи Ве­неции — га­лерея Ака­демии, Ка-Рец­цо­нико, па­лац­цо Грас­си, соб­ра­ние Пег­ги Гуг­генхайм, му­зей Кор­рер, — но ни один не под­хо­дил под это опи­сание.

Он еще раз пос­мотрел на текст.

Где зо­лото си­яет, прек­ло­ни ко­лени.

Лэн­гдон су­хо улыб­нулся:

— В Ве­неции есть один му­зей, иде­аль­но от­ве­ча­ющий это­му опи­санию — «где зо­лото си­яет».

Фер­рис и Си­ена вы­жида­тель­но смот­ре­ли на не­го.

— Со­бор Сан-Мар­ко. Са­мая боль­шая цер­ковь в го­роде.

На ли­це Фер­ри­са от­ра­зилось сом­не­ние.

— Цер­ковь — му­зей?

— Да. Так же как му­зей Ва­тика­на. Боль­ше то­го: ин­терь­ер со­бора Сан-Мар­ко зна­менит еще и тем, что вы­ложен зо­лотой плит­кой.

— Зо­лотой му­сей­он, — взвол­но­ван­но ска­зала Си­ена.

Лэн­гдон от­ве­тил кив­ком. Он не сом­не­вал­ся, что си­яющий зо­лотом храм в сти­хот­во­рении — это со­бор Сан-Мар­ко. Ве­неци­ан­цы ве­ками на­зыва­ли его La Chiesa d’Oro — Зо­лотой цер­ковью, — и внут­ренность его пред­став­ля­лась Лэн­гдо­ну са­мым по­рази­тель­ным цер­ковным ин­терь­ером на све­те.

— В сти­хот­во­рении ска­зано: прек­ло­ни ко­лени, — до­бавил Фер­рис. — Где ес­тес­твен­нее это сде­лать, как не в цер­кви?

Паль­цы Си­ены за­бега­ли по кла­вишам.

— До­бав­ляю в по­иск со­бор Сан-Мар­ко. Там, ве­ро­ят­но, и на­до ис­кать это­го до­жа.

Лэн­гдон знал, что там они най­дут сколь­ко угод­но до­жей — это в пря­мом смыс­ле сло­ва ба­зили­ка до­жей. По­чувс­тво­вав, что нап­равле­ние взя­то пра­виль­ное, он опять об­ра­тил­ся к сти­хам.

Прек­ло­ни ко­лени и ус­лышь во­ды те­ченье.

Под­земная во­да. Есть ли во­да под со­бором Сан-Мар­ко? Что за воп­рос? — по­думал Лэн­гдон. Там под всем го­родом во­да. Все зда­ния Ве­неции по­тихонь­ку ухо­дят в во­ду. Лэн­гдон пред­ста­вил се­бе внут­ренность со­бора и при­кинул, где мож­но ус­лы­шать жур­ча­ние во­ды под по­лом. А ког­да ус­лы­шим, что дол­жны сде­лать?

Он вер­нулся к сти­хот­во­рению и вслух про­чел ко­нец:

За­тем под­земный оты­щи дво­рец,
Хто­ничес­кое чу­дище най­ди там,
Жи­вущее в кро­ваво-крас­ных во­дах,
Ку­да не смот­рятся све­тила.

Об­раз скла­дывал­ся мрач­ный.

— Итак, — ска­зал Лэн­гдон, — по-ви­димо­му, мы дол­жны ид­ти по зву­ку стру­ящей­ся во­ды в ка­кой-то под­земный дво­рец.

Фер­рис по­чесал ще­ку и не­доволь­но спро­сил:

— Что та­кое хто­ничес­кое чу­дище?

— Под­земное, — ска­зала Си­ена, про­дол­жая на­жимать кноп­ки. — «Хто­ничес­кий» зна­чит оби­та­ющий под зем­лей.

— Да, от­части, — ска­зал Лэн­гдон. — Но у это­го сло­ва есть дру­гие зна­чения, свя­зан­ные с ми­фами о чу­дови­щах. «Хто­ничес­кие» — это осо­бая ка­тего­рия бо­гов и чу­довищ — Эри­нии, Ге­ката и Ме­дуза, нап­ри­мер. Они зо­вут­ся хто­ничес­ки­ми, по­тому что оби­та­ют под зем­лей и ас­со­ци­иру­ют­ся с адом. — Он сде­лал па­узу. — Но вы­ходят из сво­их под­земных оби­талищ, что­бы нес­ти бедс­твия ми­ру лю­дей.

Нас­ту­пило дол­гое мол­ча­ние; Лэн­гдон по­нял, что все они по­дума­ли об од­ном и том же. Это хто­ничес­кое чу­дище… мо­жет быть толь­ко чу­мой Зоб­риста.

…под­земный оты­щи дво­рец.
Хто­ничес­кое чу­дище най­ди там,
Жи­вущее в кро­ваво-крас­ных во­дах,
Ку­да не смот­рятся све­тила.

— Во вся­ком слу­чае, — ска­зал он, воз­вра­щая их к су­ти де­ла, — мы дол­жны ис­кать мес­то под зем­лей, тог­да по­нят­на пос­ледняя стро­ка про во­ду, ку­да не заг­ля­дыва­ют све­тила.

— В са­мом де­ле, — Си­ена под­ня­ла гла­за от те­лефо­на, — ес­ли во­да под зем­лей, в ней не мо­жет от­ра­зить­ся не­бо. А есть в Ве­неции под­земные озе­ра?

— Мне о та­ких не из­вес­тно, — от­ве­тил Лэн­гдон. — Но в го­роде, пос­тро­ен­ном на во­де, мо­жет быть что угод­но.

— А что, ес­ли озе­ро внут­ри зда­ния? — вдруг спро­сила Си­ена, пе­рево­дя взгляд с од­но­го на дру­гого. — Там го­ворит­ся о под­земном двор­це. Вы как-то об­ро­нили, что Дво­рец до­жей со­еди­ня­ет­ся с со­бором, да? В та­ком слу­чае на дво­рец и со­бор мно­гое ука­зыва­ет: му­сей­он свя­щен­ной муд­рости, дво­рец, связь с до­жами — и все это рас­по­ложе­но на глав­ной ла­гуне Ве­неции, на уров­не мо­ря.

Лэн­гдон за­думал­ся.

— Вы по­лага­ете, что «под­земный дво­рец» как-то свя­зан с Двор­цом до­жей?

— А что? Там го­ворит­ся, что­бы мы ста­ли на ко­лени в со­боре Сан-Мар­ко, а по­том пош­ли по зву­ку стру­ящей­ся во­ды. Мо­жет быть, этот звук при­ведет нас в со­сед­ний Дво­рец до­жей. Там, мо­жет быть, ниж­няя часть двор­ца в во­де.

Лэн­гдон бы­вал во Двор­це до­жей мно­го раз и знал, что ни­какие час­ти его не за­топ­ле­ны. Этот прос­торный ком­плекс стро­ений вклю­чал в се­бя и пер­воклас­сный му­зей, и це­лый ла­биринт уч­режден­ческих по­меще­ний, и внут­ренние дво­ры, и тюрь­му, та­кую боль­шую, что она за­нима­ла нес­коль­ко зда­ний.

— Воз­можно, вы пра­вы, — ска­зал Лэн­гдон, — но ес­ли мы бу­дем ис­кать на­обум, на это по­надо­бит­ся не один день. Пред­ла­гаю пос­ту­пить так, как ска­зано в сти­хот­во­рении. Сна­чала идем в со­бор, на­ходим мо­гилу или ста­тую ве­ролом­но­го до­жа и ста­новим­ся на ко­лени.

— А по­том? — спро­сила Си­ена.

— А по­том… — Лэн­гдон вздох­нул. — Мо­лим­ся изо всех сил, что­бы ус­лы­шать жур­ча­ние во­ды и что­бы она ку­да-ни­будь нас при­вела.

В нас­ту­пив­шем мол­ча­нии Лэн­гдон вспом­нил встре­вожен­ное ли­цо Эли­забет Син­ски, явив­ше­еся ему в гал­лю­цина­ци­ях, и как она шеп­та­ла ему из-за ре­ки. Вре­мя уже на ис­хо­де. Ищи­те, и най­де­те. Где она сей­час? Це­ла ли? Лю­ди в чер­ном, ко­неч­но, уже по­няли, что он и Си­ена скры­лись. Они по­гонят­ся за на­ми — воп­рос, как ско­ро?

Пре­одо­левая вдруг на­катив­шую ус­та­лость, Лэн­гдон вер­нулся к сти­хот­во­рению. При взгля­де на пос­леднюю строч­ку у не­го воз­никла но­вая мысль. Он не знал, сто­ит ли за­гова­ривать об этом. Ку­да не смот­рятся све­тила. Мо­жет быть, это не име­ет от­но­шения к их по­ис­кам, и все же он ре­шил по­делить­ся сво­ей мыслью.


⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒
  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.