Об авторе 8 страница

Всякий раз, как Лэнгдон видел этих коней вблизи, он невольно изумлялся строением и степенью детализации их мускулатуры. Обильные золотисто-зелёные отложения медных окислов, покрывавшие всю поверхность, только подчёркивали выразительность их рельефной кожи. Для Лэнгдона созерцание этих четырёх изваяний, сохраняемых в превосходном состоянии несмотря на их бурное прошлое, всегда было напоминанием о том, как важно оберегать великие произведения искусства.

– Их хомуты, – сказала Сиенна, указывая на декоративные нагрудники вокруг их шей. – Ты сказал, что они были добавлены? Чтобы скрыть шов?

Лэнгдон рассказал Сиенне и Феррису о странной детали «отрезанной головы», про которую читал на веб-сайте ARCA.

– Очевидно, да, – сказал Лэнгдон, двигаясь к информационному плакату, прикрепленному поблизости.

– Роберто! – раздался позади них приветливый голос. – Ты меня обижаешь!

Обернувшись, Лэнгдон увидел Этторе Вио, общительного вида светловолосого мужчину в синем костюме с очками, подвешенными к шее на цепочке, который пробирался сквозь толпу. – Ты посмел приехать в мою Венецию и не позвонить мне?

Лэнгдон улыбнулся и пожал мужчине руку. – Мне нравится удивлять тебя, Этторе. Хорошо выглядишь. Это мои друзья, доктор Брукс и доктор Феррис.

Этторе поприветствовал их и чуть отошёл, окидывая взглядом Лэнгдона. – С врачами путешествуешь? Нездоровится? А одежда какова? Итальянцем становишься?

– Ни то, ни другое, – сказал Лэнгдон, давясь смехом. – Я приехал навести справки о лошадях.

Этторе явно был заинтригован. – Есть такое, чего знаменитый профессор ещё не знает?

Лэнгдон рассмеялся. – Мне нужно разузнать об отрубании этим коням голов при перевозке во времена крестовых походов.

У Этторе Вио был такой вид, будто Лэнгдон только что поинтересовался геморроем королевы. – Господи, Роберт, – зашептал он, – у нас такое не обсуждают. Если тебе нужны головы, покажу тебе знаменитую обезглавленную Карманьолу или…

– Этторе, мне нужно знать, какой венецианский дож отрубал эти головы?

– Такого никогда не было, – отбивался Этторе. – Я, конечно, слышал такие сказки, но в истории мало что указывает на то, чтобы какой-либо дож занимался…

– Этторе, ты уж развлеки меня, – сказал Лэнгдон. – По той сказке – который из дожей?

Этторе надел очки и осмотрел Лэнгдона. – Ну, если по сказке, то наших любимых коней вёз самый умный и вероломный дож.

– Вероломный?

– Ну да, дож, который всех втянул в крестовые походы. – Он выжидающе посмотрел на Лэнгдона. – Дож, который на казённые деньги отплыл в Египет… но перенаправил своё войско и разграбил вместо этого Константинополь.

Это уже похоже на предательство, подумалось Лэнгдону. – А как его звали?

Этторе помрачнел. – Роберт, я считал тебя исследователем всемирной истории.

– Да, но мир большой, а история длинная. Мне бы и намёк не помешал.

– Ну хорошо, тогда последняя наводка.

Лэнгдон запротестовал было, но понял, что это бесполезно.

– Твой дож прожил почти сто лет, – сказал Этторе. – Для тех времён – чудо. Суеверные приписывали причину его долголетия решительным действиям по обретению костей Святой Луции и возвращению их из Константинополя в Венецию. Святая Луция лишила себя глаз, чтобы…

– Он кости вырывал слепым! – выпалила Сиенна, взглянув на Лэнгдона, который только что подумал о том же.

Этторе странно посмотрел на Сиенну. – Если можно так выразиться, я предполагаю.

Феррис внезапно побледнел, как будто он еще не отдышался от длительной прогулки по площади и подъему вверх по лестнице.

– Должен добавить, – сказал Этторе, – что этот дож так любил святую Луцию потому, что сам был слепым. В возрасте девяноста лет он стоял на этой самой площади, не видя абсолютно ничего, и благословлял крестоносцев.

– Я знаю, кто это, – сказал Лэнгдон.

– Ну, я на это надеюсь! – ответил Этторе с улыбкой.

Поскольку, будучи эйдетиком, он лучше запоминал изображения, чем фразы, вырванные из контекста, осознание пришло к нему в виде произведения искусства – известной гравюры Густава Доре, изображающей морщинистого и слепого дожа с поднятыми над головой руками, который подбивал толпу присоединиться к Крестовому походу. Роберт ясно помнил название гравюры Доре – «Дандоло благословляет рыцарей».

– Энрико Дандоло, – объявил Лэнгдон. – Дож, который жил вечно.

– Наконец-то! (ит. ) – сказал Этторе. – Я боюсь, что твой ум постарел, мой друг.

– Так же как и я. Он здесь похоронен?

– Дандоло? – Этторе покачал головой. – Нет, не здесь.

– Где же? – спросила Сиенна. – Во Дворце дожей?

Этторе снял очки и ненадолго задумался. – Дайте мне немного времени. Дожей так много, что я не могу вспомнить..

Прежде, чем Этторе закончил, подбежал напуганный экскурсовод и отвел его в сторону, шепча что-то на ухо. Этторе напрягся и выглядел встревоженным, а затем немедленно поспешил к перилам, всматриваясь вниз в алтарь. Через минуту он возвратился к Лэнгдону.

– Я скоро вернусь, – крикнул Этторе, а затем поспешно удалился без всяких слов.

Озадаченный, Лэнгдон подошел к перилам и посмотрел. Что там происходит?

Сначала он вообще ничего не увидел, только беспорядочно слоняющихся туристов. И лишь через мгновение он понял, что многие посетители смотрели в одном и том же направлении на главный вход, через который в церковь только что вошла внушительная группа одетых в черное солдат и рассредоточилась по всему притвору, блокируя все выходы.

Солдаты в черном. Лэнгдон почувствовал, как его руки на перилах напряглись.

– Роберт! – позвала Сиенна откуда-то сзади.

Лэнгдон сосредоточился на солдатах. Как они нашли нас?!

– Роберт! – позвала она более настойчиво. – Что-то не так! Помоги мне!

Лэнгдон вернулся от перил, озадаченный ее криками о помощи.

Куда она пошла?

Мгновение спустя, его глаза нашли и Сиенну и Ферриса. На полу перед лошадьми Св. Марка Сиенна склонилась на коленях над доктором Феррисом… который дергался в конвульсиях, хватаясь за грудь.

Глава 75

– Я думаю, что у него сердечный приступ! – кричала Сиенна.

Лэнгдон поспешил туда, где лежал растянувшийся на полу доктор Феррис.

Человек задыхался, не в силах набрать дыхание.

Что с ним произошло?! Для Лэнгдона все достигло кульминации в одно мгновение. После прибытия солдат внизу и распростертым Феррисом на полу, Лэнгдон почувствовал себя на мгновение парализованным и не знал что предпринять.

Сиенна склонилась вниз над Феррисом, ослабила его галстук и расстегнула несколько верхних пуговиц его рубашки, чтобы ему легче дышалось. Но когда рубашка раскрылась, Сиенна отскочила и тревожно вскрикнула, закрывая рот рукой, и с потрясением уставилась на голую плоть его груди.

Лэнгдон тоже увидел это.

Кожа на груди Ферриса была глубоко обесцвечена. Выглядящее зловещим образом синевато-черное пятно размером с грейпфрут распространилось на его груди. Феррис выглядел так, как будто ему в грудь попало пушечное ядро.

– Внутренне кровотечение, – сказала Сиенна, испуганно глядя на Лэнгдона. – Неудивительно, что ему весь день было трудно дышать.

Феррис крутил головой, явно пытаясь говорить, но издавал лишь слабые хрипящие звуки. Вокруг начали собираться туристы, и Лэнгдон ощущал, что ситуация может выйти из-под контроля.

– Солдаты внизу, – предупредил Сиенну Лэнгдон. – Я не знаю, как они нас нашли.

Выражение удивления и страха на лице Сиенны быстро сменилось на гнев, и она снова пристально посмотрела на Ферриса. – Выходит, вы нам лгали?

Феррис попытался заговорить снова, но не смог издать и звука. Сиенна небрежно обыскала карманы Ферриса, достав его бумажник и телефон, которые опустила в свой карман, затем встала над ним с обвинительным взглядом.

Через секунду пожилая итальянская женщина уже продиралась сквозь толпу, сердито крича на Сиенну. – Вы ударили его в грудь! (ит. ) – Она сделала резкое движение кулаком по собственной груди.

– Нет! – вышла из себя Сиенна. – Массаж сердца убьет его! Взгляните на его грудь! – Она повернулась к Лэнгдону. – Роберт, нам нужно убираться отсюда. Прямо сейчас.

Лэнгдон опустил взгляд на Ферриса, который отчаянно хлопал глазами, будто пытаясь что-то ему сообщить.

– Не можем же мы его так оставить! – с жаром сказал Лэнгдон.

– Поверь мне, – сказала Сиенна. – Это не сердечный приступ. И нам нужно уходить. Скорее.

Когда толпа приблизилась, туристы стали звать на помощь. Сиенна схватила руку Лэнгдона с удивительной силой и потащила его подальше от этого хаоса, к балкону, на свежий воздух.

На мгновение Лэнгдона ослепило. Низко опустившееся над западным концом площади Св. Марка солнце появилось непосредственно перед его глазами, заливая весь балкон золотистым светом. Сиенна повела Лэнгдона налево вдоль террасы второго этажа, двигаясь зигзагами между туристами, которые выходили наружу полюбоваться площадью и копиями Квадриги святого Марка.

Когда они проносились вдоль передней части базилики, лагуна была прямо перед ними. Взгляд Лэнгдона привлек странный силуэт на воде – суперсовременная яхта, похожая на некий футуристический военный корабль.

Не успел он даже задуматься, как они с Сиенной снова срезали налево, следуя по балкону, огибавшему юго-западный угол базилики, к «двери для объявлений» – ведущей к дополнительному переходу между базиликой и Дворцом Дожей – названной так потому, что дожи вывешивали на ней указы для народа.

Не сердечный приступ? Картина черно-синей груди Ферриса отпечаталась в памяти Лэнгдона, и он внезапно ощутил страх от перспективы услышать от Сиенны диагноз настоящей болезни мужчины. Более того, казалось, что-то изменилось, и Сиенна больше не доверяла Феррису. Может быть поэтому она пыталась поймать мой взгляд ранее?

Сиенна неожиданно остановилась и перегнулась через элегантный парапет, вглядываясь вдаль в уединенный угол площади Св. Марка под ними.

– Проклятье, – сказала она. – Мы на большей высоте, чем я думала.

Лэнгдон уставился на неё. – Ты рассчитывала, что мы спрыгнем?!

У Сиенны был испуганный вид. – Мы не можем допустить, чтобы они нас взяли, Роберт.

Лэнгдон повернулся к базилике, наблюдая за тяжелой дверью из кованого железа и стекла позади них. Туристы входили и выходили, и если предположения Лэнгдона были верными, войдя в эту дверь они попадут обратно в музей в дальнем конце церкви.

– Они блокируют все выходы, – сказала Сиенна.

Лэнгдон оценил их возможности к бегству и остановился на единственном варианте. – Кажется, я видел кое-что в здании, что решило бы нашу проблему.

Едва в состоянии постичь свои нынешние предположния, Лэнгдон вел Сиенну назад к базилике. Они прошли по периметру музея, пытаясь остаться вне поля зрения среди толпы, многие из которых теперь смотрели по диагонали через обширное открытое пространство центрального нефа на волнение, продолжающееся вокруг Ферриса. Лэнгдон шпионил за сердитой старой итальянкой, направляющей пару одетых в черное солдат на балкон, указывая на путь отступления Лэнгдона и Сиенны.

Мы должны поспешить, думал Лэнгдон, осматривая стены, и наконец обнаружил то, что искал возле большой выставки гобеленов.

Приспособление на стене было ярко-желтого цвета с красным предупреждающим стикером: ALLARME ANTINCENDIO.

– Пожарная сигнализация? – спросила Сиенна. – В этом твой план?

– С толпой мы сможем выскользнуть. – Лэнгдон потянулся вверх и взялся за рычаг сигнализации. Ничего не произошло. Действуя наспех и не подумав, он потянул слишком резко и увидел, как внутри механизма явно болтается стеклянный цилиндрик.

Сирен и паники, на что рассчитывал Лэнгдон, так и не последовало.

Только тишина.

Он снова потянул.

Ничего.

Сиенна уставилась на него как на сумасшедшего. – Роберт, мы в каменном соборе, забитом туристами! Думаешь, общедоступные щиты сигнализации станут подключать, если стоит одному хулигану…

– А как же! Законы о пожарной охране в США…

– Ты в Европе. У нас не столько юристов. – Она указала через плечо Лэнгдона. – И ещё у нас нет времени.

Лэнгдон повернулся к стеклянной двери, через которую они только что вошли и увидел двух солдат, забегающих внутрь с балкона, их тяжелый взгляд сканировал все вокруг. Лэнгдон узнал одного из тех мускулистых агентов, который стрелял в него на трайке, когда они убегали в квартиру Сиенны.

Воспользовавшись одной из немногих драгоценных возможностей, Лэнгдон и Сиенна незаметно проскользнули на закрытую спиральную лестницу, ведущую обратно на первый этаж. Достигнув лестничной площадки, они остановились в тени последнего пролета. По всему святилищу несколько солдат охраняли каждый выход, их взгляд внимательно прочесывал внутреннее пространство.

– Если выйдем за пределы лестницы, нас увидят, – сказал Лэнгдон.

– Дальше ступени спускаются вниз, – прошептала Сиенна, показывая жестом на вывеску ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН, которая загородила лестницу. За вывеской ступени еще более узкой спиралью спускались в кромешную тьму.

Плохая идея, подумал Лэнгдон. Из подземной крипты нет выхода.

Сиенна уже переступила через вывеску и пробиралась вниз по спиральному туннелю, исчезая в пустоте.

– Здесь открыто, – прошептала снизу Сиенна.

Лэнгдон не был удивлён. Усыпальница собора Св. Марка отличалась от многих подобных мест тем, что служила ещё и часовней, где в присутствии мощей Св. Марка велись регулярные богослужения.

– Кажется, вижу дневной свет! – прошептала Сиенна.

Как это возможно? Лэнгдон попытался вспомнить предыдущие посещения этого священного подземного места и предположил, что Сиенна, вероятно, увидела lux eterna – электрический свет, оставшийся гореть над могилой Св. Марка в центре крипты. Хотя, из-за приближающихся сзади шагов Лэнгдону не осталось времени на размышления. Он быстро переступил через вывеску, убедившись, что не зацепил ее, и затем, поместив ладонь на грубую каменную стену, начал на ощупь пробираться по извилистому проходу, пока не исчез из виду.

Сиенна ждала его в нижней части лестницы. Крипта позади нее была едва различима в темноте. Это была маленькая и широкая подземная комната с пугающе низким каменным потолком, поддерживаемым древними колоннами и сводчатыми арками из кирпича. Вес всей базилики приходится на эти колонны, подумал Лэнгдон, уже страдая от клаустрофобии.

– Что я тебе говорила, – прошептала Сиенна, ее лицо освещалось слабым лучом естественного света. Она показала на несколько маленьких арочных фрамуг высоко на стене.

Осветительные колодцы, понял Лэнгдон, совсем позабыв про них. Колодцы – созданные, чтобы донести свет и свежий воздух в тесную крипту – переходили в глубокие шахты, опускающиеся вниз от поверхности площади Св. Марка. Оконные стекла были усилены плотным железным каркасом из пятнадцати запирающих колец, и даже если они открывались изнутри, как подозревал Лэнгдон, то были высотой до плеч и, вероятно, плотно подогнаны. Если они каким-то образом и смогут преодолеть окно шахты, взобраться по ней будет невозможно, так как их глубина достигала десяти футов, и сверху они были накрыты тяжелой решеткой для безопасности.

В тусклом свете, просачивающимся сквозь колодцы, крипта Св. Марка напоминала лес, освещенный луной – густая роща похожих на стволы деревьев колонн, отбрасывающих длинные и крупные тени на землю. Лэнгдон направил свой взгляд в центр усыпальницы, где на могиле Св. Марка горело одинокое пламя. Человек, в честь которого названа базилика, покоился в каменном саркофаге за алтарем, перед которым стояли ряды из скамей для тех, кому повезло быть приглашенными, чтобы помолиться здесь, в сердце венецианского христианства.

Слабый свет внезапно замерцал около него и Лэнгдон повернулся и увидел, что Сиенна держит телефон Ферриса со светящимся экраном.

Лэнгдон оценивающе взглянул на Сиенну. – Вроде бы Феррис говорил, что у него села батарея!

– Он лгал, – сказала Сиенна, все еще набирая что-то на клавиатуре. – О многом. – Нахмурившись, она посмотрела на телефон и покачала головой. – Нет сигнала. Я думала, что попытаюсь найти местоположение могилы Энрико Дандоло. – Она поспешила к свету и держала телефон высоко над головой около окна, пытаясь поймать сигнал.

Энрико Дандоло, размышлял Лэнгдон, и прежде чем покинуть это место, едва успел получить шанс предположить, что это за дож. Несмотря на текущие неприятности, их визит в собор Св. Марка вполне сыграл свою роль – они выяснили имя дожа, который отрубал головы лошадям…и вырывал кости у слепых.

К сожалению, Лэнгдон понятия не имел, где находится гробница Энрико Дандоло, как и Этторе Вио, очевидно. Он знал каждый дюйм этой базилики…и, скорее всего, Дворца Дожей тоже. Тот факт, что Этторе сразу не определил местонахождение гробницы Дандоло, подсказал Лэнгдону, что эта могила находится далеко от собора Св. Марка и Дворца Дожей.

Так где же?

Лэнгдон посмотрел на Сиенну, стоявшую на скамье, которую она подвинула к одному из осветительных колодцев. Она отперла окно, распахнула его, и протянула телефон Ферриса в открытое пространство шахты.

Сверху с площади Св. Марка проникали звуки, и Лэнгдон внезапно задумался, что если все-таки есть какой-нибудь выход наружу. Он увидел несколько складных стульев возле скамей и предположил, что можно поднять один из них в световой колодец. Может быть, верхние решетки открываются изнутри?

Лэнгдон поспешил сквозь темноту к Сиенне. Он сделал только несколько шагов, когда сильный удар в лоб отбросил его назад. Падая на колени, он подумал на мгновение, что подвергся нападению. Он быстро понял, что ошибся и проклинал себя за это. Он не учел, что его шестифутовое тело далеко превышало высоту хранилищ, рассчитанных на средний человеческий рост более чем тысячу лет назад.

Когда он стоял на коленях там на твердом камне при свете звезд, он внимательно рассмотрел надпись на полу.

Санктус Маркус.

Он долгое время смотрел на нее. Его поразило не имя Святого Марка, а язык, на котором оно было написано.

Латынь.

После дневного погружения в современный итальянский язык Лэнгдон растерялся, увидев написанное на латыни имя Св. Марка. Это быстро напомнило ему о том, что мертвый язык был общепринятым языком в Римской империи во время смерти св. Марка.

Потом другая догадка пронзила Лэнгдона.

В начале тринадцатого столетия – времени Энрико Дандоло и Четвертого Крестового похода – в значительной степени языком власти считался латинский. Венецианского дожа, который принес великую славу Римской империи возвращением Константинополя, никогда не стали бы хоронить под именем Энрико Дандоло… вместо него использовалось латинское имя.

Энрико Дандоло(лат. ).

И после этого, давно забытое воспоминание пронзило его как электрический удар. Когда он молился в часовне, к нему пришло откровение, и он знал, что это не было божественным вдохновением. Более вероятно, именно не что иное как визуальная подсказка зажгла его ум, и возникла внезапная связь. Из глубин памяти Лэнгдона внезапно всплыло латинское имя Дандоло… выгравированное на потертой мраморной плите, вмонтированной в декоративный кафельный пол.

Энрико Дандоло.

Лэнгдон едва мог дышать, вспоминая простой надгробный памятник дожа. Я был там. Точно, как обещало стихотворение, Энрико Дандоло был действительно похоронен в позолоченном музее – музеон святой мудрости – но это не базилика св. Марка.

Когда ему открылась истина, Лэнгдон медленно поднялся на ноги.

– Не могу поймать сигнал, – сказала Сиенна, и, спустившись вниз из светового колодца, подошла к нему.

– И не нужно, – выдавил Лэнгдон. – Ко злату в музеоне мест святых… – Он сделал глубокий вдох. – Я…совершил ошибку.

Сиенна побледнела. – Только не говори мне, что мы не в том музее.

– Сиенна, – прошептал Лэнгдон, чувствуя себя больным. – Мы находимся не в той стране.

Глава 76

Около площади Св. Марка цыганка, продающая венецианские маски, решила отдохнуть, прислонившись к внешней стене базилики. Как всегда, она заняла свое любимое место – маленькую нишу между двумя металлическими решетками в тротуаре – идеальное место для установки ее тяжелого оборудования и любования заходящим солнцем.

Она была свидетелем многих событий на площади Св. Марка за эти годы, и все же странное явление, которое теперь привлекло ее внимание, происходило не на площади… оно случилось прямо под ней. Вздрогнув от громкого звука у ее ног, женщина всмотрелась вниз сквозь решетку в узкий колодец около десяти футов глубиной. Окно на дне было открыто, и складной стул показался на дне колодца, разворачиваясь напротив тротуара.

К удивлению цыганки следом за стулом появилась симпатичная женщина со светлым «конским хвостиком», которая очевидно поднималась изнутри и теперь карабкалась через окно в крошечное отверстие.

Блондинка встала на ноги и немедленно с удивлением посмотрела вверх, увидев, что цыганка уставилась на нее через решетку. Белокурая женщина подняла палец к губам и улыбнулась. Потом она развернула стул и поднялась на него, дотягиваясь до решетки.

Ты слишком маленькая, подумала цыганка. И что ты делаешь?

Белокурая женщина снова спустилась вниз со стула и стала переговариваться с кем-то в здании. Хотя ей едва хватало пространства, чтобы стоять в узком колодце около стула, она теперь отступила в сторону, и второй человек – высокий, темноволосый мужчина в модном костюме – с усилием поднялся из подвала базилики в тесную шахту.

Он тоже посмотрел вверх через железную решетку, обратив свой взгляд на цыганку. Затем неуклюже переставляя ноги, он поменялся местами с белокурой женщиной и взобрался наверх на хрупкий стул. Он был повыше, и когда поднялся, то смог разблокировать предохранительный затвор под решеткой. Стоя на цыпочках, он положил руки на решетку и поднялся вверх. Решетка поднялась приблизительно на один дюйм, прежде чем он зафиксировал ее внизу.

– Можете ли вы подать нам руку? – обратилась блондинка к цыганке.

Дать ей руку? – удивилась цыганка, не намереваясь принимать никакого участия. – Что вы делаете?

Белокурая женщина вытащила мужской бумажник и извлекла купюру в сто евро, заманчиво размахивая ею. Сумма была больше, чем зарабатывал продавец на продаже масок за три дня. Не прочь поторговаться, она покачала головой и показала два пальца. Белокурая женщина вынула вторую купюру.

Не веря своему счастью, цыганка неохотно кивнула в ответ, пытаясь выглядеть безразличной, когда она присела вниз и схватилась за прутья решетки, глядя в глаза мужчины, и таким образом, они могли согласовывать свои усилия.

Поскольку человек снова поднимался, цыганка потянула решетку вверх, схватившись за нее руками, которые сильно окрепли, ведь ей годами приходилось таскать за собой оборудование. И решетка приподнялась наверх… наполовину. Когда она подумала, что у них получилось, внизу раздался грохот, и человек исчез, резко падая вниз в колодец, поскольку складной стул рухнул под ним.

Железная решетка мгновенно стала тяжелее в ее руках, и она подумала, что уронит ее, но обещание двухсот евро придало ей силы, и ей удалось приподнять решетку в сторону базилики, где она остановилась с громким лязгом.

Затаивши дыхание, цыганка всматривалась вниз в колодец на изгибы тел и сломанную мебель. Когда мужчина вернулся назад и отряхнулся, она наклонилась вниз и протянула руку в колодец за деньгами.

Женщина с «конским хвостом» с благодарностью кивнула и подняла над головой две банкноты. Цыганка потянулась вниз, но было слишком далеко.

Дай деньги мужчине.

Внезапно в шахте послышался шум – сердитые голоса, кричащие из базилики. Мужчина и женщина оба обернулись в страхе, отскакивая от окна.

Потом все обернулось хаосом.

Темноволосый человек взял инициативу на себя. Он присел вниз, подставил свои ладони и твердо приказал женщине поставить на них свою ногу. Она ступила, и он поднял ее вверх. Осмотрев сторону шахты и зажимая банкноты в зубах, чтобы высвободить руки, она выпрямилась, чтобы быстрее дотянуться до края. Человек перемещался все выше… выше… поднимая ее, пока она руками не зацепились за край.

С неимоверным усилием она поднялась и направилась к площади, как женщина поднимающаяся из бассейна. Она засунула деньги в руки цыганки, и немедленно обернувшись, встала на колени у края колодца, протягивая руку человеку внизу.

Было слишком поздно.

Сильные руки в длинных черных рукавах потянулись внутрь колодца, подобно трепещущим щупальцам голодного монстра, хватающего за ноги человека, и втянули его в окно.

– Беги, Сиенна! – закричал борющийся человек. – Скорей!

Цыганка с сожалением посмотрела ему в глаза… а затем все закончилось.

Человека грубо втащили вниз через окно и назад в базилику.

Белокурая женщина в шоке уставилась вниз, ее глаза наполнились слезами. – Прости меня, Роберт, – шептала она. И затем после паузы добавила – За все.

Мгновение спустя женщина устремилась прочь в толпу, она бежала вниз по узкой улице Merceria dell’Orologio и ее покачивающийся «конский хвостик»… исчез в сердце Венеции.

Глава 77

Слабые звуки плеска воды мягко вернули Роберта Лэнгдона в сознание. Он почувствовал стерильный запах антисептиков, смешанный с соленым морским воздухом, и ощутил, как мир плавно покачивается под ним.

Где я?

Только недавно, казалось, он был вовлечен в смертельную схватку, и сильные руки тащили его из светового колодца назад в криптe. Теперь, как ни странно, он больше не чувствовал под собой холодный каменный пол собора Св. Марка… вместо этого, под ним был мягкий матрац.

Лэнгдон открыл глаза и огляделся вокруг – небольшая, опрятно выглядящая комната с единственным портальным окном. Покачивание продолжалось.

Я на корабле?

Последним воспоминанием Лэнгдона было то, как один из одетых в черное солдат прижал его к полу крипты и сердито прошипел ему – Не пытайтесь сбежать!

Лэнгдон дико закричал, взывая к помощи, а солдаты пытались заглушить его голос.

– Мы должны забрать его отсюда, – сказал один солдат другому.

Его напарник неохотно кивнул. – Обработай его.

Лэнгдон почувствовал, как сильные кончики пальцев умело исследовали артерии и вены на его шее. Затем определив местонахождение искомой точки на сонной артерии, пальцы начали оказывать твердое, сосредоточенное давление. В течение нескольких секунд взгляд Лэнгдона начал мутнеть, и он почувствовал, что ускользает, его мозгу не хватало кислорода.

Они убивают меня, подумал Лэнгдон. Прямо здесь около могилы Св. Марка.

Наступила чернота, но она казалась неполной… больше размытых серых оттенков, оттененных приглушенными формами и звуками.

Лэнгдон плохо сознавал, сколько прошло времени, но мир начинал снова обретать для него резкие очертания. Он понимал только, что находится в каком-то бортовом изоляторе. Стерильно чистая обстановка и запах изопропилового спирта вызывали странное ощущение дежа-вю – как будто Лэнгдон прошёл по замкнутому кругу, проснувшись, как и в предыдущую ночь, на странной больничной койке и с очень смутными воспоминаниями.

Мысли его сразу увело к Сиенне – что с ней сейчас. Ему всё ещё виделись обращенные на него сверху её карие глаза, полные сожаления и страха. Лэнгдон молил бога, чтобы она бежала и нашла безопасный путь из Венеции.

Мы не в той стране – Лэнгдон уже сказал ей об этом, к ужасу своему выяснив местоположение гробницы Энрико Дандоло. Таинственный «музеон мест святых» из поэмы был вовсе не в Венеции… а на краю света. В точности как и предупреждал текст Данте, сокрытый в поэме смысл был спрятан «за пеленою странного стиха».

Лэнгдон намеревался объяснить все Сиенне, как только они выберутся из крипты, но у него не было ни единого шанса.

Она убежала, зная только, что я потерпел неудачу.

Лэнгдон почувствовал, как что-то напряглось в его животе.

Чума – все еще там… невероятно далеко.

За пределами изолятора, у входа послышались громкие шаги в тяжелой обуви, и повернувшись, он увидел мужчину, входящего в его помещение. Это был тот самый мускулистый солдат, что уложил его на пол усыпальницы. Глаза у него были холодные как лёд. Лэнгдону инстинктивно хотелось отпрянуть с его приближением, но бежать было некуда. Эти люди сделают со мной всё, что захотят.

– Где я?! – потребовал ответа Лэнгдон, пытаясь придать своему голосу как можно более вызывающий тон.

– На яхте, стоящей на якоре у берегов Венеции.

Лэнгдон разглядел зеленый медальон на униформе человека – земной шар, опоясанный буквами ECDC. Лэнгдон впервые видел эту эмблему или аббревиатуру.

– Нам нужна информация от вас, сказал солдат, – и у нас не слишком много времени.

– Почему я должен вам что-нибудь рассказывать? – спросил Лэнгдон. – Вы чуть не убили меня.

– И даже близко не собирались. Мы использовали технику удушения из дзюдо, называемую шиме-ваза. У нас не было намерений вредить вам.

– Сегодня утром вы стреляли в меня! – заявил Лэнгдон, ясно вспоминая лязг пули на крыле скоростного трайка Сиенны. – Ваша пуля чуть было не попала мне в позвоночник!

Глаза человека сузились. – Если бы я хотел прострелить твой позвоночник, то я бы сделал это. Я выстрелил единственный раз, пытаясь проколоть заднюю шину вашего мопеда, чтобы помешать вам сбежать. Я выполнял приказы установить контакт с вами и выяснить, какого черта вы действовали так беспорядочно.

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒