Об авторе 11 страница

Лэнгдон почувствовал, как будто снялся с якоря… и был совершенно одиноким. Он повернулся к окну, пристально всматриваясь вниз на мир за бортом, но видел перед собой лишь стену корпуса самолёта.

Я должен выбраться отсюда.

– С вами все в порядке? – спросил хозяин, с беспокойством наблюдая за Лэнгдоном.

– Нет, – ответил Лэнгдон. – Далеко не в порядке.

Он выживет, подумал хозяин. Он просто пытается осознать новую действительность.

Американский профессор выглядел, как будто его подхватил от земли торнадо, закружил, и сбросил на чужой земле, оставляя в шоковом состоянии и сбитым с толку.

Люди, являющиеся целью Консорциума, редко понимали правду, скрывающуюся за инсценированными событиями, свидетелями которых они стали. А если и понимали, хозяин, конечно, никогда не присутствовал при рассмотрении последствий. Сегодня, в дополнение к вине, наблюдая непосредственно замешательство Лэнгдона, человек был обременен непреодолимым чувством ответственности за текущий кризис.

Я согласился работать не на того клиента. Бертрана Зобриста.

Я доверял не тому человеку. Сиенне Брукс.

Теперь хозяин наблюдал за бурей – эпицентром того, что вполне могло оказаться смертельной чумой, у которой был потенциал, способный нанести ущерб всему миру. Если бы он остался живым после всего этого, он подозревал, что Консорциум никогда бы не пережил негативных последствий. Были бы бесконечные запросы и обвинения.

И все это так закончится для меня?

Глава 83

Мне нужен воздух, подумал Роберт Лэнгдон. Перспектива… хоть куда-нибудь выглянуть.

Корпус самолета без окон как будто смыкался вокруг него.

Конечно, странный рассказ о том, что сегодня с ним произошло, не помог вообще. Его мозг пульсировал от оставшихся без ответа вопросов… большинство которых о Сиенне.

Странно, он скучал по ней.

Она исполняла роль, напомнил он себе. Используя меня.

Без слов Лэнгдон оставил хозяина и пошел в переднюю часть самолета. Дверь кабины была открыта, и естественный свет проникал через нее и манил как маяк. Незамеченный пилотами, Лэнгдон стоял в дверном проеме и подставил свое лицо навстречу теплому солнечному свету. Широкое открытое пространство перед ним было подобно манне с небес. Ясное синее небо выглядело настолько мирным… настолько неизменным.

Нет ничего постоянного, напомнил он себе, изо всех сил пытаясь признать потенциальную катастрофу, с которой они столкнулись.

– Профессор? – послышался тихий голос позади него, и он обернулся.

Ошеломленный Лэнгдон сделал шаг назад. Перед ним стоял доктор Феррис. В прошлый раз Лэнгдон видел человека, корчившегося на полу базилики Св. Марка, неспособного дышать. Теперь Феррис прислонился к переборке самолета, одетый в бейсболку, его лицо было покрыто вязкой розовой жидкостью от солнечных ожогов. Его грудь и туловище были сильно забинтованы, а дыхание было поверхностным. Если у Ферриса была чума, все, казалось, были не слишком обеспокоены, что он собирается распространять ее.

– Вы… живы? – сказал Лэнгдон, уставившись на мужчину.

Феррис устало кивнул. – Более-менее. – Поведение человека резко изменилось и казалось намного более расслабленным.

– Но я думал – Лэнгдон замолчал. – На самом деле… я не знаю, что и думать теперь.

Феррис понимающе ему улыбнулся. – Сегодня вы услышали уйму лжи. Пожалуй, принесу вам вкратце свои извинения. Как вы, видимо, догадались, я работаю не в ВОЗ и я не приезжал в Кембридж вас нанимать.

Лэнгдон кивнул, к тому моменту он уже устал чему-либо удивляться. – Вы работаете на хозяина.

– Да. Он послал меня, чтобы оказать экстренную поддержку на месте вам и Сиенне… и помочь избежать группы наблюдения и захвата.

– Тогда, полагаю, вы превосходно выполнили свою работу, – сказал Лэнгдон, вспоминая, как Феррис появился в баптистерии, убедил Лэнгдона, что он сотрудник ВОЗ, и затем помог ему и Сиенне уехать из Флоренции подальше от команды Сински. – Очевидно, вы не врач.

Мужчина покачал головой. – Нет, но сегодня я сыграл эту роль. Моя работа состояла в том, чтобы помочь Сиенне поддерживать иллюзию, и направлять вас так, чтобы вы могли выяснить, куда указывает проектор. Хозяин был полон решимости найти творение Зобриста, чтобы защитить его от Сински.

– Вы понятия не имели, что это чума? – сказал Лэнгдон, все еще удивляясь на предмет странной сыпи и внутреннего кровотечения Ферриса.

– Конечно, нет! Когда вы упомянули чуму, я подумал, что это просто история, которую Сиенна рассказала вам, чтобы побудить вас к действию. Поэтому, я ей подыгрывал. Мы все вместе сели на поезд, следующий в Венецию… а затем, все изменилось.

– Как так?

– Хозяин увидел странное видео Зобриста.

Это помогло. – Он понял, что Зобрист был сумасшедшим.

– Точно. Хозяин внезапно понял, во что был вовлечен Консорциум, и он ужаснулся. Он немедленно потребовал переговорить с человеком, который знал Зобриста лучше всего – FS-2080 – чтобы понять, знает ли она, что сделал Зобрист.

– FS-2080?

– Извините, с Сиенной Брукс. Это кодовое имя, которое она выбрала для этой операции. Очевидно, это трансгуманистическое явление. И у хозяина не было способа добраться до Сиенны, кроме как через меня.

– Тот телефонный звонок в поезде, – вспомнил Лэнгдон. – Позвавшая вас матушка.

– Что ж, безусловно, я не мог ответить на звонок хозяина при вас, поэтому вышел. Он рассказал мне о видео, и я оторопел. Он надеялся, что обманул Сиенну, но когда я сообщил ему, что вы с Сиенной обсуждаете чуму и не собираетесь прерывать миссию, он понял, что Сиенна и Зобрист действуют вместе. Сиенна тут же превратилась в противника. Он приказал держать его в курсе наших дел в Венеции…и упомянул, что послал команду, чтобы задержать ее. И команда агента Брюдера почти сделала это у базилики Св. Марка…но ей удалось бежать.

Лэнгдон безучастно уставился в пол, все еще представляя, как симпатичные карие глаза Сиенны пристально смотрят вниз на него перед тем, как она сбежала.

– Прости меня, Роберт. За все.

– Она жесткая, – сказал человек. – Вы, вероятно, не видели, как она напала на меня в базилике.

– Напала на вас?

– Да, когда солдаты вошли, я собирался крикнуть и выдать местоположение Сиенны, но она, должно быть, почувствовалала их прибытие. Она ударила ребром ладони прямо в центр моей груди.

– Что?!

– Я не понимал, что со мной произошло. Видимо какой-то приём из боевых искусств. Оттого, что у меня уже были повреждения, боль была мучительной. Мне понадобилось пятнадцать минут, чтобы восстановилось дыхание. Сиенна оттащила вас на балкон, и никто не успел стать свидетелем произошедшего.

Изумлённый Лэнгдон мысленно вернулся к пожилой итальянке, закричавшей Сиенне – «L’hai colpito al petto! » – и энергичным жестом ткнувшей себя в грудь кулаком.

– Не могу! – ответила тогда Сиенна. – Люди из группы наблюдения и захвата его убьют! Взгляни на его грудь!

Когда Лэнгдон мысленно воспроизвёл эту сцену, то понял, как быстро Сиенна соображает на ходу. Она с умом «перевела» с итальянского сказанное пожилой женщиной. «L’hai colpito al petto» не было предложением Сиенне сделать массаж сердца – это было гневное обвинение: «Вы ударили его в грудь! »

В суматохе происходящего Лэнгдон этого даже не заметил.

Феррис посмотрел на него с огорченной улыбкой. – Вы, возможно, слышали, что Сиенна Брукс довольно хитрая.

Лэнгдон кивнул. Я слышал.

Мужчины Сински возвратили меня на Мендасиум и сделали мне перевязку. Хозяин попросил, чтобы я приехал для информационной поддержки, потому что я – единственный человек кроме вас, кто сегодня провел время с Сиенной.

Лэнгдон кивнул, сбитый с толку сыпью человека. – Ваше лицо? – спросил Лэнгдон. – И ушиб на груди? Это не…

– Чума? – Феррис рассмеялся и покачал головой. – Я не уверен, говорили вам уже или нет, но я фактически сыграл сегодня роль двух докторов.

– Простите?

– Когда я появился в баптистерии, вы сказали, что я выгляжу как будто знакомым.

– Так и было. Смутно. Наверно, это ваши глаза. Это потому что вы наняли меня в Кембридже, как вы сказали… – Лэнгдон сделал паузу. – Теперь я знаю, что это неправда, так что…

– Я выглядел знакомым, потому что мы уже встречались. Но не в Кембридже. – Глаза человека исследовали Лэнгдона в поисках хоть какого-то намека на узнавание. – На самом деле, я был первым человеком, которого вы увидели, проснувшись этим утром в больнице.

Лэнгдон вспомнил мрачную небольшую палату. Он был под действием лекарств, и его зрение ухудшилось, но он был вполне уверен, что первым человеком, которого он увидел, проснувшись, был бледный, пожилой доктор с густыми бровями и окладистой седеющей бородой, который говорил только на итальянском языке.

– Нет, – сказал Лэнгдон. – Доктор Маркони был первым человеком, которого я увидел, когда –

– Простите, профессор(ит. ), – прервал его человек с безупречным итальянским акцентом. – Но разве вы не помните меня? (ит. ) – Он горбился как пожилой человек, приглаживая воображаемые густые брови и поглаживая несуществующую седеющую бороду. – Я доктор Маркони(ит. ).

У Лэнгдона отпала челюсть. – Так доктором Маркони… были вы?

– Поэтому мои глаза и показались вам знакомыми. Мне раньше не доводилось носить накладную бороду и брови, и я, к сожалению, не подозревал, что у меня сильная аллергия к клейкой основе – латексной спирторастворимой резине – но было уже поздно, это и привело к раздражению и ожогам кожи. Вам наверняка, жутковато было меня увидеть – учитывая, что вы были предупреждены о возможной близости чумы.

Лэнгдон мог только изумляться, вспоминая теперь, как доктор Маркони чесал бороду, и как после нападения Вайенты остался лежать на полу больницы с кровоточащей раной в груди.

– В довершение всех бед, – сказал человек, показывая повязки на груди, – перед самым началом операции у меня сместился пиропатрон. Я не успел его поправить, и когда он сработал, то оказался направлен под углом. Сломал ребро и нанёс сильный ушиб. Мне весь день было трудно дышать.

Вот я и подумал, что у вас чума.

Человек глубоко вдохнул и поморщился от боли. – Я думаю, настало время мне снова присесть. – Удаляясь, он жестом указал назад. – Похоже, что у вас есть компания.

Лэнгдон обернулся и увидел, что доктор Сински подходит широкими шагами к кабине, ее длинные серебристые волосы развеваются сзади. – Профессор, вот вы где!

Директор ВОЗ выглядела усталой, и как ни странно, Лэнгдон, обнаружил новую вспышку надежды в ее глазах. Она что-то нашла.

– Извините, что покинула вас, – сказала Сински, подходя к Лэнгдону. – Мы проверяем координаты и проводим некоторые исследования. – Она указала на открытую дверь кабины. – Смотрю, вы нашли немного солнечного света?

Лэнгдон пожал плечами. – Вашему самолету нужны окна.

Она сострадательно улыбнулась. – Кстати о свете, я надеюсь, хозяин пролил для вас свет на недавние события?

– Да, хотя я не очень им рад.

– Я тоже, – согласилась она и огляделась вокруг, убедившись, что они одни. – Поверьте, – прошептала она, – это возымеет серьезные последствия для него и его организации. Я прослежу за этим. Однако, на данный момент мы должны сосредоточиться на поиске контейнера, прежде чем он растворится и распространит инфекцию.

Или прежде чем Сиенна доберется до него и поспособствует этому.

– Я хочу поговорить о строении, в котором находится гробница Дандоло.

Лэнгдон представлял выдающееся сооружение с того момента, когда оно стало целью их путешествия. Музеон всех святых.

– Я только что узнала нечто захватывающее, – сказала Сински. – Мы разговаривали по телефону с местным историком, – сказала она. – Конечно, он понятия не имел, зачем мы интересуемся гробницей Дандоло, но я спросила, знает ли он, что находится под могилой, и представьте, что он ответил. – Она улыбнулась. – Вода.

Лэнгдон был удивлен. – Действительно?

– Да, кажется, более низкие уровни здания затопляются. За столетия уровень грунтовых вод под зданием повысился, затопляя по крайней мере два более низких уровня. Он сказал, что там внизу определенно есть всякого сорта воздушные ямы и частично затопленные места.

Боже мой. Лэнгдон вспоминал видео Зобриста и странно освещенную подземную пещеру, на покрытых илом стенах которой он видел слабые вертикальные тени колонн. – Это – затопленный зал.

– Точно.

– Но тогда… как Зобрист попал туда?

Глаза Сински мерцали. – Это – удивительное дело. Вы не поверите тому, что мы только что обнаружили.

В это мгновение, меньше чем за милю от берега Венеции, на узком острове, известном как Лидо, гладкий Сессна Сайтейшен Мустанг стартовал с взлетной полосы аэропорта Ничелли и взмыл в темнеющее сумеречное небо.

Владельца самолета, известного дизайнера костюмов Джорджо Венчи, не было на борту, но он дал указание пилоту доставить его привлекательную молодую пассажирку куда ей нужно.

Глава 84

Ночь спустилась на древнюю византийскую столицу.

Вдоль берегов Мраморного моря мерцали широкие полосы света, высвечивая очертания блестящих мечетей и стройных минаретов. Наступил aksam(тур. ), вечерний час, и громкоговорители по всему городу наполнялись преследующими речитативами adhan(тур. ), призывами к молитве.

Лa-илаха-илла-Аллах.

Нет бога, кроме Аллаха.

В то время как верующие стремились в мечети, остальная часть города продолжала жить обычной жизнью; шумные университетские студенты пили пиво, бизнесмены заключали сделки, торговцы продавали специи и коврики, а туристы с удивлением наблюдали за всем этим.

Мир разделился, город контрастов – религиозный, светский; древний, современный; Восточный, Западный. Расположенный на географической границе между Европой и Азией, этот вечный город вполне буквально был мостом из Старого Света… в еще более старый мир.

Стамбул.

Хотя он уже не являлся столицей Турции, но на протяжении многих веков был столицей трех различных империй – Византийской, Римской и Османской. Возможно по этой причине, Стамбул был одним из наиболее исторически разноликих мест на земле. От дворца Топкапы и Голубой мечети до Семибашенного замка, город кишит фольклорными рассказами о битвах, славе и поражениях.

Вечером, высоко в ночном небе над суетой, транспортный самолет C-130 снижался сквозь сгущающийся штормовой фронт на заключительном заходе на посадку в аэропорту Ататюрк. Роберт Лэнгдон находился в кабине, прикрепившись ремнем на откидном сиденье позади пилотов, и всматривался в лобовое стекло, успокоенный тем, что ему предложили место с видом.

Он чувствовал себя несколько свежее, когда немного перекусил, и затем вздремнул в хвостовой части самолета в течение почти часа так необходимого ему отдыха.

Теперь справа от себя, Лэнгдон увидел огни Стамбула, сверкающий полуостров в форме рога, уходящий в темноту Мраморного моря. Это была европейская часть города, отделенная от своей азиатской сестры извилистой темной лентой.

Пролив Босфор.

С первого взгляда, Босфор напоминал в широкую рану, которая разорвала Стамбул на две части. В действительности, Лэнгдон знал, что канал был основой торговли Стамбула. К тому же город имел две береговые линии, а не одну, Босфор обеспечивал доступ судам из Средиземного моря в Черное море, благодаря этому Стамбул являлся промежуточной станцей между двумя мирами.

Самолет опустился через слой тумана, Лэнгдон пристально вглядывался в отдаленный город, пытаясь мельком увидеть массивное сооружение, которое они приехали найти.

Местонахождение гробницы Энрико Дандоло.

Как оказалось, Энрико Дандоло – вероломный венецианский дож – не был похоронен в Венеции; вместо этого он погребен в сердце крепости, которую он завоевал в 1202… городе, раскинувшемся под ними. Как и положено, Дандоло похоронили в самой примечательной усыпальнице, которую только мог предложить завоеванный им город – здании, которое по сей день остается жемчужиной региона.

Софийский собор.

Изначально построенный в 360 году н. э., собор Святой Софии использовался Восточной Православной церковью до 1204, когда Энрико Дандоло захватил его во время 4-го Крестового Похода и сделал католическим. Позже, в XV веке, во время завоевания Константинополя Мехмедом эль-Фатихом, он стал мечетью и оставался исламским культовым зданием до 1935, когда здание было секуляризировано и превращено в музей.

Позолоченный музеон святой мудрости, подумал Лэнгдон.

Софийский собор был не только украшен большим количеством золотой плитки, чем собор Св. Марка, его название – Айя-София – буквально означало «святую мудрость. »

Лэнгдон представил себе огромное здание и что где-то под ним, в темной лагуне содержится привязанный, волнистый мешок, плавающий под водой, медленно растворяющийся и готовый выпустить свое содержимое.

Лэнгдон молился, чтобы они не опоздали.

– Нижние этажи здания затоплены, – Сински объяснила это ему ранее, в полете, возбужденно приглашая его жестом пройти за ней в ее рабочую зону. – Вы не поверите, что мы только что открыли. Вы слышали когда-нибудь о режиссере документальных фильмов Гекселе Гюленсое?

Лэнгдон покачал головой.

– В то время как я исследовала Софийский собор, – объяснила Сински, – я обнаружила, что о нем был сделан фильм. Документальный фильм был сделан Гюленсоем несколько лет назад.

– О Софийском соборе сняты десятки фильмов..

– Да, – ответила она, добираясь до рабочего пространства, – но ни одного подобного этому. – Она повернула свой ноутбук таким образом, чтобы он видел экран. – Прочитайте это.

Лэнгдон сел и пробежал глазами статью – смесь различных источников новостей, включая Дейли Ньюс Hurriyet – обсуждение новейшего фильма Гюленсоя: В глубинах Айя-Софии.

Когда Лэнгдон начал читать, он немедленно понял, почему Сински была взволнована. Одни только первые два слова заставили Лэнгдона посмотреть на нее с удивлением. Подводное плавание?

– Я знаю, – сказала она. – Просто прочтите.

Лэнгдон снова обратился к статье.

Подводное плавание под Софийским Собором: автор документального фильма Гёксель Гюленсой и его исследовательская команда аквалангистов определили местонахождение удаленных затопленных бассейнов, находящихся в сотнях футов под сильно наводненным туристами религиозным строением.

В процессе они обнаружили множественные архитектурные чудеса, включая 800-летние затопленные могилы замученных детей, а также находящиеся под водой туннели, соединяющие Софийский Собор с Дворцом Топкапи, Малым Влахернским дворцом и известными по слухам подземными строениями Подземелья Anemas.

– Я считаю, под собором Святой Софии гораздо больше волнующих вещей, чем на поверхности, – объяснил Гюленсой, описывая, как его вдохновил на создание фильма просмотр старых фотографий исследователей, изучавших фундамент собора на лодке, плывя через большой, частично затопленный зал.

– Очевидно, вы нашли нужное здание! – объяснила Сински. – И такое впечатление, что под этим зданием огромные пустоты, по которым можно плавать, во многие из которых можно добраться без акваланга… что может объяснить то, что мы видели в ролике Зобриста.

Агент Брюдер стоял позади них, глядя на экран ноутбука.

– Похоже, как будто водные пути под зданием расходятся за пределы как паутина к самым разным отдаленным уголкам. Если пакет из Солюблона растворится раньше, чем мы доберемся, распространение его содержимого невозможно будет остановить.

– Содержимое…, - позволил себе спросить Лэнгдон. – У вас есть идеи что это? Я имею в виду точно. Я знаю, вы имеете дело с патогенами, но…

– Мы анализировали отснятое, – сказал Брюдер, – всё указывает на то, что там действительно биологический материал, а не химический, как говорится, нечто живое. Учитывая малые размеры пакета, мы полагаем, там нечто очень заразное и способное к размножению. Это либо воспроизводимые в воде болезнетворные бактерии, либо сразу после высвобождения это способно переноситься воздухом подобно вирусу – мы точно не знаем, но возможно и то, и другое.

Сински сказала – Сейчас мы собираем данные о температуре грунтовых вод в этом районе, пытаемся оценить, какие виды инфекции могут процветать в этих подземных областях, Зобрист был исключительно талантливым и вполне вероятно, создал что-то с уникальными возможностями. Я подозреваю, что была причина, почему Зобрист выбрал это место.

Брюдер понимающе кивнул и кратко изложил свою оценку необычному механизму распространения – из погруженного в воду солюблонового пакета – его изящная простота только сейчас начинала до всех доходить. Подвесив пакет под водой в подземном пространстве, Зобрист создал исключительно стабильную среду для созревания – с подходящей температурой воды, без солнечного облучения, при ограниченной подвижности и полной скрытности. Выбрав пакет с подходящим временем растворения, Зобрист мог оставить к созреванию инфекционный материал без обслуживания, в расчете на конкретную длительность хранения и на его самовысвобождение в нужное время.

Даже если бы Зобрист туда больше не возвращался.

Внезапный толчок при касании земли бросил Лэнгдона обратно в его кресло в кабине. Пилоты резко затормозили, затем подрулили к удаленному ангару, где и остановили самолет.

Лэнгдон был почти готов к тому, что их встретит армия сотрудников ВОЗ в защитных костюмах. Но почему-то единственным, кто встречал их, был водитель большого белого фургона с эмблемой в виде яркого-красного равноплечного креста.

Здесь что, Красный крест? Лэнгдон еще раз посмотрел и понял, что это другая организация, использующая красный крест. Посольство Швейцарии.

Он расстегнул ремень и нашел Сински, когда все приготовились выходить из самолета.

– А где все? – спросил Лэнгдон. – Команда ВОЗ? Турецкие власти? Все уже у собора Святой Софии?

Сински посмотрела на него с тревогой.

– В действительности, – объяснила она, – мы решили не сообщать местным властям. У нас уже есть лучшая группа наблюдения и захвата Европейского центра профилактики и контроля над заболеваниями, и нам кажется предпочтительнее действовать тихо до определенного момента, а не создавать панику, которая может широко распространиться.

Неподалеку Лэнгдон мог видеть, как Брюдер и его команда застегивают большие вещевые мешки со снаряжением для работы с опасными материалами – костюмами биозащиты, респираторами и электронными детекторами.

Брюдер перекинул свою сумку через плечо и вошел.

– Мы должны идти. Мы войдем в здание, найдем могилу Дандоло, послушаем шум воды, как подсказывает поэма, и затем я посовещаюсь со своей командой, стоит ли обращаться за помощью к каким-либо еще властям.

Лэнгдон уже понял, что план проблематичен. – Софийский собор закрывается на закате, поэтому без местных властей мы не сможем даже войти внутрь.

– Все в порядке, – сказала Сински. – У меня есть контакт в посольстве Швейцарии. Он связался с хранителем музея собора Св. Софии и попросил организовать частный VIP-тур, как только мы прибудем. Хранитель согласился.

Лэнгдон едва сдержал смех. – Частная экскурсия для важных персон в лице руководителя Всемирной организации здравоохранения и армии солдат со снаряжением биозащиты? Вам не кажется, что там много кто бровями задвигает?

– Группа наблюдения и защиты со снаряжением останутся в машине, а Брюдер и мы с вами оценим обстановку, – сказала Сински. – И ещё: официально, не я здесь важная персона, а вы.

– Простите, не понимаю?!

– Мы сказали дирекции музея, что прилетел знаменитый американский профессор с группой исследователей, который пишет статью о символике Софийского собора, но у них задержался авиарейс, и он упустил время для осмотра сооружения. А поскольку они с группой завтра утром улетают, мы надеемся…

– Ладно, – сказал Лэнгдон. – Суть понял.

– Музей направит сотрудника специально нас встретить. Оказалось, он очень интересуется вашими трудами по исламскому искусству. – Сински устало улыбнулась ему, явно пытаясь выглядеть пооптимистичней. – Нас заверили, что у вас будет доступ в любые уголки этого здания.

– И что ещё более важно, – сообщил Брюдер, – нас повсюду предоставят самим себе.

Глава 85

Роберт Лэнгдон безучастно уставился в окно фургона, который мчался по шоссе вдоль береговой линии, соединяющей аэропорт Ататюрк с центром Стамбула. Швейцарские власти так или иначе оказали содействие в прохождении пограничного контроля и Лэнгдон, Сински, и другие члены группы продолжили свой путь уже через несколько минут.

Сински приказала, чтобы хозяин и Феррис оставались на борту C-130 с несколькими сотрудниками ВОЗ и продолжили попытки обнаружить местонахождение Сиенны Брукс.

Хотя никто всерьез не предполагал, что Сиенна могла каким-то образом быстрее добраться до Стамбула, существовала реальная опасность того, что она свяжется с одним из учеников Зобриста в Турции и попросит помощи в осуществлении бредового плана Зобриста прежде, чем команда Сински сможет им помешать.

Неужели Сиена в самом деле способна на массовое убийство? Лэнгдон все еще изо всех сил пытался осознать произошедшее. Он был вынужден принять правду, несмотря на то, что она была невыносимо горькой. Ты никогда не знал ее, Роберт. Она использовала тебя.

Пошел небольшой дождь, Лэнгдон слушал монотонный скрип стеклоочистителей и почувствовал, как на него навалилась усталость. Справа от него мелькали огни роскошных яхт и массивных танкеров, двигающихся на большой скорости по Мраморному морю к городскому порту и прочь от него. Вдоль всего берега освещенные минареты, тонкие и изящные, возвышались над куполообразными мечетями, являясь безмолвным свидетельством того, что и при нынешней современной светской жизни, фундамент Стамбула – это религия.

Лэнгдон всегда считал эту десятимильную полосу шоссе одной из самых прекрасных дорог в Европе. Путь пролегал вдоль крепостных стен Константинополя – прекрасный пример столкновения прошлого с настоящим, эти мощные стены были возведены более чем за шестнадцать столетий до рождения человека, в честь которого называлась эта дорога – Джона Ф. Кеннеди. Американский президент был большим поклонником взглядов Кемаля Ататюрка на возрождение Турецкой республики из пепла павшей империи.

Открывая удивительный вид на бескрайние морские просторы, улица Кеннеди проходит через живописные рощи и исторические парки, мимо гавани в Йеникапы, опоясывает границы города, пролив Босфор, берет путь на Север, огибая бухту Золотой Рог. Там, высоко над городом, расположена величественная цитадель Оттоманской Империи – дворец Топкапы. Дворец занимает стратегически важную позицию на Босфорском водном пути и является излюбленным местом посещения среди туристов, которые прибывают в восхищении, как от изумительного панорамного вида, так и от бесценных экспонатов постоянно обновляющейся коллекции, таких как плащ и меч, которые, по приданию, принадлежали самому Пророку Мухаммеду.

Мы не пойдем так далеко, знал Лэнгдон, представляя их цель, Софийский собор, который высился в центре города впереди.

Когда они проехали Кеннеди-Авеню и начали вползать в плотно населенный город, Лэнгдон пришел в замешательство от толп людей на улицах и тротуарах и почувствовал, что его преследуют дневные разговоры.

Перенаселение.

Чума.

Извращённые стремления Зобриста.

Хотя Лэнгдон и понимал все это время, куда направляется миссия группы наблюдения и захвата, по-настоящему оценил он это только теперь. Мы идем к центру катастрофы. Он представил себе медленно растворяющийся пакет с желто-коричневой жидкостью и удивился, как он мог попасть в такое положение.

Странное стихотворение, которое Лэнгдон и Сиенна обнаружили на обратной стороне посмертной маски Данте, в итоге привело их сюда, в Стамбул. Лэнгдон вел группу наблюдения и захвата в Собор Святой Софии, и знал, что, когда они дойдут, у них будет еще больше работы.

Колени преклони ко злату в музеоне мест святых,

К земле прильни своим ты ухом

И слушай звук струящейся воды.

Иди во глубь, в затопленный дворец.

Ведь там, во тьме, хтоничный монстр ждёт,

Во глубине кроваво-красных вод

Лагуны, что не отражает звёзд.

Лэнгдон снова почувствовал тревогу от того, что заключительная песнь поэмы Данте «Инферно» заканчивалась практически идентичной сценой: после долгого спуска через подземный мир Данте и Вергилий достигают низшей точки ада. Там, откуда нет выхода, они слышат звуки воды, сочащейся между камнями у них под ногами, идут вниз по течению речушки, через трещины и расщелины… и, наконец, оказываются в безопасности.

Данте писал: «Там место есть… оно приметно только из-за гула ручья, который вытекает тут, пробившись через камень, им точимый… мой вождь и я на этот путь незримый ступили, чтоб вернуться в ясный свет. »

Строки Данте, очевидно, послужили вдохновением для стихотворения Зобриста, хотя в данном случае, похоже, Зобрист решил перевернуть всё с ног на голову. Лэнгдон и остальные, действительно могли следовать за звуками сочащейся воды, но, в отличие от Данте, они будут не выходить из ада… а идти прямо в него.

Пока фургон маневрировал по узким улочкам и густо населенным районам, Лэнгдон старался понять извращенную логику Зорбиста, которая вынудила его выбрать эпицентром пандемии сердце Стамбула.

Здесь Восток встречается с Западом

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒