ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Луваен проснулась с убеждением, что мертвые спят в теплых могилах. Как еще она могла объяснить тьму и жар, окружавшие ее, когда ее последнее ясное воспоминание было о воде, такой холодной, что у нее замерзли кости и перехватило дыхание? Она несколько раз моргнула, ее затуманенный сном разум отметил треск горящих в камине дров и тот факт, что все пьянящее тепло, удерживающее ее в уюте в гробу, сосредоточилось у ее левого бока. Кто-то либо кремировал ее останки, либо поджаривал на ужин. Ее глаза округлились при этой мысли, и она резко дернулась. Боги, она бы вырвалась из этой чертовой коробки и ударила первого больного ублюдка, который попытался бы ее укусить. Может, она и мертва, но она отказывалась терпеть унижение быть чьей-то едой после того, как утонула в замерзшем пруду!

Она сопротивлялась давящему на нее весу, брыкаясь и царапаясь, пока пара мощных ног не зажала ее в тиски, а не менее сильная пара рук не схватила ее за запястья.

– Луваен! Лежи спокойно!

Она замерла.

– Баллард?

Милостивые боги! Он умер, спасая ее, и они похоронили их вместе!

– Да. Тебе приснился кошмар.

Она тяжело выдохнула, окончательно проснувшись теперь, когда ужас испепелил последние остатки сна. Она откинулась на подушки.

– О, слава богам. Мы не умерли.

Приглушенное фырканье защекотало ее щеку.

– Нет, это не так, но я пожалею об этом, если ты не будешь осторожна со своей коленкой.

Они лежали на боку, прижатые друг к другу, без единого лоскута одежды между ними. То прекрасное тепло, которым Луваен сначала наслаждалась, а потом испугалась, когда проснулась, исходило от Балларда. Он прижал ее к себе, обхватив ее бедра своими, а руками сжал ее запястья. Она пошевелила пальцами, и он отпустил ее. Он положил одну руку ей на бедро, другую на подушку, заключив ее в объятия. Он был твердым, мускулистым и горячим, его запах дыма и розмарина наполнял ее нос. Ее колено уперлось ему в пах, угрожая его яйцам. Она выпрямила ногу, наслаждаясь изгибом мышц его бедра, когда он ослабил хватку ровно настолько, чтобы позволить ей двигаться. Ее освобожденные руки легли ему на плечи, обводя прохладные пятна рун и виноградных лоз, выгравированных на его коже.

– Мы голые.

– Абсолютно, – согласился он. – Тебе нужно было согреться, а одеяласлабо помогали. Подумаешь позже о своей скромности.

К черту скромность, подумала она. Прошло много времени с тех пор, как она делила постель с мужчиной, и она забыла, как сильно ей это нравилось. Томас сильно отличался от Балларда – он был на голову выше и, вероятно, весил больше почти на квинтель. Луваен любила прижиматься к мужу по ночам и наслаждаться прикосновением его больших рук, когда он ласкал ее во сне и храпел в ее волосы. Баллард, напротив, идеально вписывался в эту кровать вместе с ней. Более худой, жесткий и гораздо более смертоносный, он держал ее так же нежно, как и Томас. Его медленное дыхание согревало ее шею и плечо, ускоряясь до резких вздохов, когда она уткнулась носом в его щеку и запустила руки в его волосы.

Свет от огня отбрасывал слабые тени в закрытом святилище ее кровати. Теперь, когда ее глаза привыкли, темнота, которая впервые встретила ее, немного поблекла, открыв острые углы челюсти и носа Балларда вместе с мускулистым наклоном плеча.

– Как долго я спала? – спросила она.

– Несколько часов, – кончики его пальцев скользнули по изгибу ее бедра и остановились на талии. – Как ты себя чувствуешь?

– Устала, как будто пробежала отсюда до Монтебланко и обратно, – она не преувеличивала. Усталость проникла в ее кости так же глубоко, как холод пруда, и не хотела оставлять. Если бы не отвлекающее внимание, обнаженное тело Балларда, прижатое к ней так плотно, что между ними не прошла бы ниточка, она бы снова заснула.

– С таким же успехом ты могла бы это сделать. Оставаться на плаву в холодной воде, особенно в таком большом количестве одежды, требует усилий. Что ты помнишь?

Перед мысленным взором Луваен промелькнули образы: она и Цинния, смеясь, неуклюже катались по зеркальной поверхности пруда, держась за руки. Восторг сменился ужасом в тот момент, когда она услышала первый зловещий треск. Глаза Циннии расширились, когда Луваен с силой толкнула ее по льду к берегу. Она лишь мельком увидела потрясенное выражение на лице своей сестры, прежде чем лед под ее ногами дрогнул, и она ушла под воду, как камень.

– Холод. Я помню холод, свет надо мной, тяжесть моих юбок.

Она прокладывала себе путь к поверхности и мерцающему ореолу солнечного света в воде, ее платье и плащ были якорем, тащившими ее вниз, к темному сердцу пруда. Зазубренные края льда, окружающие дыру, в которую она провалилась, порвали ее рукава, что дало возможность держаться, когда ее голова вынырнула на поверхность, и она изо всех сил старалась оставаться на плаву. Она дышала так тяжело и быстро от шока и холода, что ее легкие готовы были разорваться. Черные пятна заполнили ее зрение, и она могла бы упасть в обморок, если бы не ужасающий вид визжащей Циннии, ползущей к ней на четвереньках. Остальное было размытым пятном – смутные воспоминания о том, как она кричала на Циннию, чтобы та не приближалась к ней, о ползучем онемении, охватившем ее тело, и облегчении, когда она, увидев мрачные, изломанные черты Балларда, услышала его приказ посмотреть на него.

Ощущение благополучия, окружавшее ее в теплой постели, улетучилось вместе с осознанием того, что она играла в кости со Смертью и почти проиграла. Дрожь бежала от ее пальцев ног, распространяясь вверх по ногам и туловищу, пока она так сильно не затряслась в объятиях Балларда, что кровать под ними закачалась.

– Ты спас меня, – она вцепилась в него, как будто он все еще пытался освободить ее из ледяных объятий пруда. – Спасибо, Баллард. Спасибо тебе.

Он обнял ее так крепко, что у нее хрустнули ребра, когда она попыталась подавить рыдания. Он обнимал ее в течение долгих мгновений, пока дрожь не утихла, оставив ее всхлипывающей, а его с волосами и шеей, мокрыми от ее слез. Он поцеловал ее в лоб.

– Ш-ш-ш, Луваен, – прошептал он. – Не стоит благодарности. Я защищал свою собственную шкуру. Там есть кладовая, все еще наполовину заполненная непряденым льном. Магда вытащила бы и четвертовала меня, если бы я позволил тебе утонуть до того, как ты закончишь эту работу.

Луваен сглотнула. Ее слезы превратились в смех, который перешел в икоту. Низкий смешок Балларда успокоил ее так же, как и его нежные похлопывания по ее спине. Она икнула еще несколько раз и попыталась заговорить.

– Обычно я не плаксивая женщина, – она попыталась вытереть лужицу слез, собравшихся в ложбинке между его шеей и ключицей.

– Я верю тебе.

– И я не беспечная, – она пропустила волнистые пряди его волос сквозь пальцы.

– И в это я верю, – успокаивающие похлопывания Балларда превратились в медленные ласки, шедшие по всей длине ее позвоночника.

Луваен вздохнула от удовольствия его прикосновениями.

– Я также более добродушна, чем думает большинство людей.

Рука, гладившая ее по спине, замерла, а Баллард фыркнул:

– Данное заявление делает тебя рассказчицей небылиц, госпожа Дуенда, – он легонько шлепнул ее по обнаженной ягодице. – Я подозреваю, что ты каждое утро прикусываешь язычок, прежде чем одеться.

Обрадованная его весельем, Луваен в отместку хлопнула его по плечу.

– Не заставляй меня снова ломать тебе нос, де Совтер, – она отстранилась от него достаточно, чтобы увидеть его лицо. Полутьма кровати отбрасывала тень на его черты, открывая лишь намеки на нос и выступы скул. Искрящийся блеск, который она заметила в его глазах, когда впервые увидела его прикованным в камере, мерцал в полумраке. Его улыбка исчезла под давлением ее большого пальца, когда она провела по контуру его губ. – Я никогда не целовала тебя, – пробормотала она, очарованная мягкостью его нижней губы под ее пальцем. Когда она языком слизывала мед с уголка его рта – это был почти поцелуй. С тех пор она мечтала поцеловать эти соблазнительные губы.

– Я понимаю, почему, – сказал он в ее пальцы. Что-то темное промелькнуло в его взгляде и исчезло.

Луваен убрала руку от его рта и наклонила голову.

– Почему ты так говоришь?

Он пожал плечами, сверкнув пародией на усмешку. Его зубы сверкали белизной на темном лице – хорошие зубы, прямые и очень человеческие, за исключением изогнутых резцов.

Что-то внутри Луваен перевернулось. Он всегда казался таким равнодушным к своей внешности, что она тоже привыкла к этому. Его короткий ответ показал мрачное согласие с тем, что если одно из его уродств не отталкивает человека, то это сделает другое. В душе она оплакивала его. Внешне она нахмурилась и постучала пальцем по его переносице.

– Вы тщеславное создание, милорд.

Он дернулся в ее объятиях:

– Что?

– Я не говорила, что никогда нехотела поцеловать тебя, только то, что я этого не делала.

Она прижалась к нему, вторя его вздоху, когда его возбуждение толкнулось между ее бедер. Луваен провела бессонные часы, терзаемая нерешительностью и чувством вины. Она желала Балларда де Совтера, отчаянно хотела пригласить его выполнить свою угрозу и затащить ее в свою постель. Только затянувшееся чувство верности Томасу остановило ее. Он был мертв уже как три года. Если дух Томаса наблюдал за ней, он, вероятно, насмехался над тем, что она была «глупой девушкой, у которой ноги длиннее, чем разум».

Луваен улыбнулась этой мысли и обхватила лицо Балларда руками.

– Я собираюсь снова изучить это гордое лицо, милорд. И если ты снова окажешься в аду, тебе просто придется немного потерпеть это испытание.

Она начала с его лба: губами коснулась складок и отметин, оставленных временем и потоком. Он податливо лежал в ее объятиях, горячими руками лениво гладя ее спину и ягодицы, пока она покрывала лихорадочными поцелуями его щеки и нос, дуги бровей и нежную кожу на висках. Его густые ресницы щекотали ее губы тогда, когда она целовала его веки.

– Тебе хорошо в моих объятиях, – сказала она. Стон, вырвавшийся из него, пробежал по ее груди. Его челюсть напряглась под ее лаской, а тело задрожало, когда она погрузила свой язык в ложбинку его горла.

Он сжал ее ягодицы, прежде чем скользнуть вниз, обхватить ее бедра и закинуть одну из ее ног себе на бедро. Эта поза раскрыла ее для него, для аккуратного давления его яичек и члена, ставшего скользким от реакции ее тела на него.

– Ведьма, которая переспала бы с чудовищем, – прошептал Баллард. Он схватил ее и перекатился, и внезапно она оказалась на спине, глядя в его затененное лицо. Отблески огня очерчивали его волосы и широкие плечи, блестевшие от пота. Руками он прошёлся по ее бокам, одной обхватил ее грудь, в то же время другой зарылся в ее волосы. Его обещание подражало ее словам: – Я собираюсь изучить это прекрасное тело и красивое лицо, Луваен Дуенда, – грубыми подушечками пальцев он потер ее сосок. Луваен схватила его за плечи и прижалась к нему. – И если я окажусь в аду, это будет пытка, которую я с радостью перенесу.

Он делал с ней то же, что и она с ним: изучал изгибы ее лица своими губами, вкус ее кожи своим языком, запах ее волос своим носом. Его пальцы пересчитали каждое ребро, скользнули по ее животу и прошлись над сердцем, пока она так сильно не изогнулась на кровати, что чуть не сбросила его. Она укусила его за шею в отместку, наслаждаясь дрожью его тела и низким рычанием, вырывающимся из его рта.

Ее месть не замедлила его. Одеяла были отброшены в изножье кровати, когда Баллард, использую свой язык, рисовал узоры на ее коже. Он остановился у ее груди, чтобы не торопясь всосать один розовый кончик в рот, пальцами в это время кружа по другому. Луваен ударилась коленом о защитный экран кровати так сильно, что, вероятно, останется синяк. Боль казалась чем-то незначительным, пока она извивалась в объятиях своего любовника, нашептывая ему ободрения. Его губы следовали за руками, пока он не присел на корточки в конце кровати, а его лицо не оказалось между ее бедер. Луваен широко раздвинула колени под ласковым давлением его больших пальцев. Она чуть не скинула их обоих на пол, когда он прижался к ней ртом. Пятками Луваен впилась ему в спину, пока мужчина удерживал ее тяжелой рукой. Она слушала свои собственные крики – глубокие, звериные звуки, в то время как Баллард мучил ее медленными, сосущими поцелуями и скольжением языка внутри нее. Последнее движение его языка заставило ее испытать оргазм, и она так сильно сжала его голову коленями, что была уверена, что раздавила ему уши.

Падение обратно оставило ее обмякшей, задыхающейся и с ногами шаткими, как старый стол. Баллард скользнул вверх по ее телу, чтобы положить голову ей на грудь. Луваен задавалась вопросом, слышит ли он ее бешенное сердцебиение, пока она пытается наполнить легкие воздухом. Она помассировала его голову: его волосы были влажными от пота.

– Кто же этот зверь в постели, де Совтер? – поддразнила она.

Урчание у ее чувствительного соска заставило ее подпрыгнуть. Он поцеловал кончик в знак извинения и медленно двинулся дальше, пока они не оказались лицом к лицу. Тонкая струйка пота стекала с его виска вниз по щеке, когда он самодовольно улыбнулся ей:

– Говори громче, женщина. У меня в ушах все еще звенит от того удара, который ты мне только что нанесла, – его усмешка смягчилась. Он погладил ее по носу кончиком пальца. – Я был бы разочарован, услышь только нежные вздохи от такой смелой женщины.

Луваен обвила руками его шею и потянула его вниз, пока ее губы не коснулись его губ. Каждый мускул в ее теле дрожал от последствий оргазма, но она хотела большего, нуждалась в большем от этого мужчины: такого мрачного в своих манерах, такого щедрого в своей страсти. Одной рукой она провела дорожку от его плеча через грудь и напряженные мышцы живота к твердому члену, мягко пульсирующему на ее скользких бедрах. Он ахнул в ее полуоткрытый рот, когда она рукой обхватила его и погладила от основания до кончика. Ее пальцы стали липкими. Она взяла их в рот, наслаждаясь слабым привкусом соли, и облизала их дочиста.

– Боги, Луваен, я кончу раньше, чем окажусь внутри тебя, если ты продолжишь.

Она потянулась к нему во второй раз, обхватив его бедра своими дрожащими ногами.

– Это не так уж плохо, Баллард, но я бы предпочла, чтобы ты вошел в меня.

Она направила его в себя, ее язык скользнул между его губ, когда он проник глубоко одним толчком. Луваен, застонав от полноты, раздвинула ноги шире, чтобы принять его. Она не занималась любовью с мужчиной после Томаса, и ее тело отвыкло от ощущения члена внутри. Возможно, Баллард и не совсем тот жеребец, с которым когда-то сравнивала его похотливая принцесса, но он был достаточно одарен, чтобы заставлять ее задыхаться при каждом медленном движении бедер.

Он сделал паузу и прервал поцелуй.

– Я делаю тебе больно? – он ждал, натянутый, как тетива лука.

Луваен погладила его по щеке.

– Нет. Мы просто плотно прилегаем друг к другу, – она улыбнулась и потянула его за волосы, чтобы вернуть его себе. – Поцелуй меня еще раз.

Баллард подчинился ее приказу, сплетая свой язык с ее, покачиваясь взад и вперед, ускоряясь от глубоких погружений к коротким, неглубоким толчкам и обратно. Луваен сцепила лодыжки за его спиной, наклонила бедра и сжала его ягодицы, чтобы сильнее прижать его к себе. Он прервал их поцелуй во второй раз только для того, чтобы уткнуться лицом в ее шею и всосать мягкую кожу между зубами. Она застонала от боли-удовольствия и схватила его за руки, когда он напрягся, обдав горячим дыханием ее шею. Он застонал в ее волосы. Волна жара наполнила ее живот, за ней последовала медленная пульсация, и Баллард тяжело осел в ее объятиях, истощенный.

Они лежали вместе среди кучи разбросанных подушек. Довольная тем, что лежит под ним и позволяет ему отдышаться, Луваен лениво провела пальцами по отметинам на теле Балларда, скользнув вниз по спине и остановившись у основания позвоночника. Она наслаждалась его весом на себе, внутри себя. Они были потными, липкими, и ей все это нравилось. Каждый его выдох все глубже вдавливал ее в матрас; каждое подергивание его мышц ласкало ее кожу. Наконец он поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

– Это маленькая кровать, – заметил Баллард. Луваен рассмеялась, оборвав смех, когда ее мышцы напряглись. Он обнял ее за бедра, чтобы прижать к себе, и перевернул их на бок. – Осторожнее. Я еще не готов покинуть это милое местечко, – и нежно поцеловал ее, обводя языком контур ее губ.

Луваен ответила на поцелуй, потакая себе, посасывая его нижнюю губу, чтобы затем прикусить ее. Она отпустила его после его слабого стона и усмехнулась:

– Это маленькая кровать. Так вот почему ты сначала предложил свою?

Морщинки в уголках его глаз стали глубже:

– Моя намного больше. Я бы не уклонялся от наших коленей, покусывая твои бедра.

В их нынешнем положении свет от очага освещал его черты, придавая шрамам рельефный вид. Она вспомнила портрет в коридоре: суровую безжалостность, отпечатавшуюся на его неповрежденном лице. Он сказал ей, что родился и вырос воином, маркграфом, искусным в бою и кровопролитии. Она видела, как он дрался с Гэвином, несколько раз сбивая с ног более крупного и молодого мужчину прежде, чем Гэвин раз или два взял над ним верх. Он охотился на кабана в одиночку, опасное занятие даже для группы вооруженных охотников. Она не сомневалась, что он станет смертельным противником в любой схватке. То, что он когда-то наслаждался войной, было очевидно на картине. Теперь уже не так сильно. Он не был ни кротким, ни нежным, но что-то закалило его, притупило жажду битвы просто ради битвы. Несмотря на множество шрамов и искаженную магию, отметившую его, сейчас Баллард де Совтер был более красивым и интригующим, чем мужчина, который нетерпеливо ждал портрета.

Луваен накрутила прядь его волос на свой палец:

– В следующий раз в твоей постели.

Руками он крепче сжал ее:

– В следующий раз?

Он попытался скрыть это, но она услышала осторожную надежду в его вопросе. Она поцеловала прядь волос:

– Много раз в следующий раз. Кроме того, у меня нет привычки делать то, о чем я могу потом пожалеть.

Брови Балларда взлетели вверх:

– Я припомню это в следующий раз, когда ты будешь обстреливать мой замок, сломаешь мне нос и пригрозишь убить моего сына, – и подмигнул ей.

Она шмыгнула носом и потянула достаточно сильно за накрученную на палец прядь волос, чтобы заставить его поморщиться.

– Ты забыл про выпотрошить твоего мага, – она сделала паузу. – С другой стороны, я не уверена, что пожалею об этом.

Как будто ее слова вызвали его: голос Эмброуза прозвучал за ее дверью.

– Госпожа Дуенда, это Эмброуз. Откройте дверь, – серия сильных ударов по дереву подчеркнула его требование.

Глаза Луваен расширились. Чего хотел от нее колдун и именно сейчас?

На лице Балларда отразилось то же самое удивление, прежде чем смениться грозным хмурым взглядом.

– Я собираюсь убить его, – он выскользнул из нее, целуя ее, извиняясь, когда она протестующе пискнула, одним плавным движением скатился с кровати и направился к двери.

Луваен бросилась за ним, остановившись, чтобы сдернуть с кровати одно из одеял и завернуться в него.

– Подожди. Стой! Я хочу это увидеть.

Она добралась до него как раз в тот момент, когда он рывком распахнул дверь. Эмброуз стоял перед ними, одетый в одну из своих многочисленных мантий с вышитыми символами и пятнами от зелий. Он держал кубок в одной руке и смотрел на них так, словно наткнулся на какое-то недавно обнаруженное и, возможно, опасное животное. Одна бровь приподнялась при виде наготы Балларда, прежде чем его взгляд остановился на Луваен, коснувшись ее волос, ее импровизированного одеяния и ее босых ног. Она подавила желание пригладить волосы.

– Я видел призраков более живых, чем вы, – сказал он. И едва увернулся от удара, который она нанесла ему.

Баллард схватил ее за талию, чтобы удержать:

– Время, когда тебя убьют, наступит быстрее, чем думаешь, Эмброуз. Изложи свое дело, и побыстрее.

Несмотря на то, что его глаза почти почернели, Эмброуз улыбнулся и предложил Луваен кубок:

– Ванна с ледяной водой не всегда бодрит, как и секс. Это восстанавливающее средство, чтобы прогнать усталость. Выглядите так, будто вам это действительно нужно.

Пораженная неожиданной добротой, особенно когда она была проявлена в ответ на оскорбление, Луваен взяла кубок.

– Спасибо, – она посмотрела на рубиновую жидкость в чашке и понюхала. Ее голова откинулась назад от дыма, а глаза наполнились слезами. Она сунула кубок Эмброузу. – Нет, спасибо. Я думаю, что предпочту утонуть, чем отравиться.

Он подтолкнул кубок обратно:

– Мои яды сладкие.

Баллард выхватил кубок у нее из рук и понюхал содержимое. Как и Луваен, он попятился назад и повернул голову, чтобы прокашляться.

– Что это за моча? – спросил он, когда перевел дыхание.

Луваен нахмурилась:

– Вероятно, что-то, что он сделал с ядом и чешуей самой злобной гадюки в мире.

– О, у вас есть близнец? – на этот раз Эмброуз сделал большой шаг за пределы досягаемости удара.

Баллард издал сдавленный звук, быстро замаскированный фальшивым кашлем. Луваен шлепнула его по руке. Ее признательность за резкую колкость Эмброузу, наряду с затянувшейся благодарностью за то, что он нашел время приготовить что-то, чтобы помочь ей почувствовать себя лучше, смягчила ее раздражение. Занятия любовью с Баллардом оставили ее удовлетворенной, довольной и такой усталой, что она была уверена, что проспит несколько месяцев. Она могла бы использовать тонизирующее средство, даже если бы оно действительно воняло, как мертвечина. Она взяла кубок у Балларда.

– Это так же плохо на вкус, как и пахнет? – спросила она.

Глаза Эмброуза сверкнули десятью оттенками злобы:

– Хуже.

– Я так и думала. Как скоро я упаду замертво после того, как выпью его? – она проигнорировала внезапный хмурый взгляд Балларда и не сводила глаз с колдуна.

– Если мне повезет, я стану свидетелем этого приятного события до того, как господин отправит меня в последний путь.

– Я должен был сделать это в тот момент, когда открыл дверь, – пробормотал Баллард.

Луваен зажала ноздри и поднесла чашку к губам. Мышцы ее горла напряглись, а желудок предупреждающе сжался. Она сердито посмотрела на Эмброуза поверх края кубка.

Баллард погладил ее по руке:

– Тебе не обязательно это пить, моя красавица.

Веселый взгляд Эмброуза на мгновение посерьезнел и заострился, прежде чем он пожал плечами:

– Это полностью зависит от вас, госпожа. Если это вас ободрит, то ваша сестра вне себя от любопытства, как вы поживаете. Вам следовало бы как можно скорее появиться внизу.

Она залпом выпила тонизирующее средство.

– Божьи подштаники, – прохрипела она и тут же сжала губы, когда ее желудок скрутило, а рот наполнился слюной.

Баллард поймал чашу, когда та выпала из ее онемевших пальцев.

– Луваен?

Она не осмелилась открыть рот, чтобы ответить ему. Если бы она это сделала, то пойло в ее животе снова поднялось бы. Эмброуз явно обрадовался ее огорчению. Если бы у нее не закружилась голова от мысли, что его мерзкое варево будет подниматься хуже, чем опускаться, ее бы вырвало на его ботинки.

Тошнота прошла, оставив ее с растущим чувством бодрости и легкости. Сонливость, грозившая сомкнуть веки, исчезла вместе с вялостью, отягощавшей ее мышцы. Она посмотрела на Эмброуза с новым восхищением:

– Работает.

Он фыркнул, оскорбленный ее удивлением:

– Конечно, работает. Это простой отвар. Любая живая бестолочь, у которой есть пальцы на левой руке, знает, как его варить. Ваша мать, вероятно, делала такое, когда только приступила к учебе. Трудность не в создании, а в том, чтобы удержать это в своем животе.

– Спасибо… думаю так и есть, – стремясь избавиться от неприятного привкуса во рту, она оставила обоих мужчин в коридоре. В маленьком шкафчике возле очага хранились личные вещи – щетка и расческа, ручное зеркальце и ленты для волос, которые она взяла с собой во время своей второй поездки в Кетах-Тор, а также небольшая коробочка с крупной солью и измельченным розмарином.

Баллард вернулся и обнаружил, что она энергично чистит зубы двумя последними ингредиентами. Он подождал, когда она выплюнет последние остатки воды для полоскания в огонь, прежде чем заговорить.

– Эмброуз предупредил меня, что если я поцелую тебя, то пожалею.

Луваен сунула в рот сушеный лист розмарина и жевала до тех пор, пока от вяжущей травы у нее не защекотало язык.

– Это общее утверждение или просто ссылка на его отвратительную стряпню?

Баллард усмехнулся и подошел, чтобы встать позади нее.

– Трудно сказать. Он был бы неправ, если бы это было первое. Я нисколько не сожалею о том, что целовал каждую частичку тебя. Я намерен делать это как можно чаще, – он погладил ее по руке, оставляя за собой след из мурашек. – Если второе – что ж, я готов рискнуть.

Луваен полуприкрыла свои глаза. Она жаждала его прикосновений, гораздо более соблазнительных, чем все, что она себе представляла или мечтала.

– Как бы мне не было неприятно признавать, что он прав, тебе не мешало бы прислушаться к его предупреждению, – она выплюнула пережеванную траву в огонь, благодарная только за то, что попробовала ее прохладный, острый аромат. – Выпей эту отвратительную дрянь и сможешь убить дракона, просто подышав на него, – она улыбнулась, когда краем глаза заметила его наряд. Как и она, он взял одно из одеял и обернул его вокруг талии. Оно сидело низко на его бедрах, подчеркивая его тонкую талию и широкие плечи. – Почувствовал легкий холодок в коридоре, не так ли?

Он обнял ее за талию и прижал к себе, пока она не оказалась в его объятиях, спиной к его груди. Он зарылся носом в ее волосы.

– Больше похоже на проявление благоразумия. Мне нужно вернуться в свою комнату и одеться. Эмброузу все равно, буду ли я демонстрировать свое орудие, но если я столкнусь с твоей прекрасной сестрой во время попытки спасения, всем может стать… неловко.

Образ такого сценария заставил ее рассмеяться. Смех перешел во вздохи, когда Баллард откинул пряди ее волос, чтобы оставить линию поцелуев, которая начиналась на ее затылке и тянулась по склону ее плеча. Луваен накрыла его руки своими, обводя костлявые костяшки пальцев и темные ногти.

– Я бы хотела, чтобы мы могли остаться здесь на всю ночь, – даже дольше, но она держала эту мысль при себе, боясь эмоций, переполнявших ее. Как заманчиво было поддаться фантазии остаться в Кетах-Тор, предвкушая долгие ночи в объятиях этого мужчины и бесчисленные дни, проведенные в его компании.

Его руки сжались вокруг нее так крепко, что она пискнула. Он ослабил хватку и уткнулся носом в нижнюю часть ее челюсти.

– Твои желания гораздо скромнее моих, Луваен, – прошептал он ей на ухо. – Приходи в мою комнату сегодня вечером, – узел, который она завязала на своем одеяле, развязался под его рукой, и одеяло упало на пол. Она вздрогнула от контраста холодного воздуха, омывающего ее тело, и тепла его ладони, лежащей на ее животе. – Ты не будешь много спать, – предупредил он, – но тебе будет тепло подо мной.

Она обмякла в его объятиях, тихо застонав, когда его пальцы скользнули ниже и прошлись между ее бедер, поглаживая и дразня. Баллард подхватил ее на руки, намереваясь отнести в кровать, но раздался еще один стук в дверь. Луваен подавила рычание: «Убирайся! », когда услышала приглушенный голос Циннии.

– Лу? Лу, это я. Ты не спишь?

Баллард остановился и опустил Луваен на пол. Она приложила палец к губам. Они вели себя как леди и конюх, крадущиеся по ее спальне, но она чувствовала, что не в состоянии объяснить возмущенной Циннии, почему присутствие Балларда в ее комнате сильно отличается от того, чтобы впустить Гэвина в комнату Циннии. Баллард закатил глаза, но выполнил ее просьбу, когда она жестом велела ему спрятаться.

– Луваен, проснись! Я волнуюсь.

Луваен нашла свою ночную рубашку и надела ее, не заботясь о том, что она была вывернута наизнанку.

– Иду, любовь моя, – крикнула она. – Дай мне минутку.

В отличие от Балларда, который широко распахнул дверь, чтобы поприветствовать Эмброуза, она приоткрыла ее ровно настолько, чтобы Цинния смогла мельком увидеть ее.

Плечи девушки поникли.

– Слава богам, с тобой все в порядке, – она нахмурилась, когда ее взгляд остановился на внешности Луваен. – Ты ведь не больна, правда? Потому что ты выглядишь как мертвец.

Луваен хмуро посмотрела на нее:

– Я в порядке, любимая. Мне просто нужно было немного отдохнуть, – она слабо улыбнулась. – Почему бы тебе не сказать Магде, что я спущусь к ужину после того, как переоденусь и уложу волосы?

Она попыталась закрыть дверь, но Цинния прижала руки к дереву, сопротивляясь. Ее глаза потемнели от беспокойства и затаенного страха.

– Я могу помочь тебе. Поправлю волосы или затяни шнуровку, – она втиснула ногу в дверной проем. – Впусти меня, Лу.

Это будет нелегко. Луваен не собиралась впускать сестру в свою комнату, пока Баллард прятался в тени. Даже если бы это было не так, Цинния спросила бы, почему постельное белье было так сильно смято. У нее не хватило духу приказать сестре уйти. Слова Эмброуза эхом отозвались в ее голове. Цинния хотела убедиться, что ее сестра осталась невредимой после того, как чуть не утонула. Луваен протянула руку и схватила сестру за запястье:

– Дай мне уединиться, чтобы воспользоваться ночным горшком, Цинния.

Цинния выглядела пристыженной:

– Прости. Я подожду здесь, пока ты не закончишь.

Луваен захотелось разбить голову о дверь. Тихий смех, доносившийся из тени позади нее, не помог ей справиться с разочарованием. Она быстро соображала:

– Вместо этого сделай мне одолжение. Позволь мне одолжить твою щетку. Она лучше расчесывает колтуны в волосах, – поход в комнату Циннии за расческой даст Балларду достаточно времени, чтобы выскользнуть из ее комнаты и скрыться из виду до возвращения сестры.

Цинния попятилась:

– Я сейчас вернусь. Тебе нужно что-нибудь еще? Ты ужасно бледна. У меня есть бальзам из дудника. Это может придать твоим губам немного цвета.

– Прекрасно, – Луваен прогнала ее взмахом руки. – Принеси то, что ты считаешь лучшим, – она закрыла дверь и развернулась, только чтобы обнаружить Балларда прямо за ней.

Он прижал ее к себе:

– Ты так хорошо лжешь, – насмехаясь, произнёс он.

Луваен вырвалась и, взяв его за руку, повела к двери:

– Я не лгала. Ее щетка лучше моей, – она еще раз приоткрыла дверь, чтобы выглянуть в коридор. Там было пусто, но Цинния быстро соберет свои вещи. Она потянула Балларда за руку. – Поторопись. Она вернется в мгновение ока, – она ахнула, когда он рывком заключил ее в крепкие объятия.

– Поцелуй, прежде чем я уйду, убийца драконов, – он наклонился, чтобы поймать ее губы своими.

Она зажала ему рот рукой.

– Баллард, – яростно прошептала она, – у нас нет на это времени.

Он оттолкнул ее руку:

– Мы найдем время, Луваен.

От его поцелуя у нее перехватило дыхание. Пальцами она впилась в его руки, когда его язык проник в ее рот, скользнув по ее зубам, чтобы переплестись с ее языком. Луваен зарылась руками в его волосы и быстро забыла о сестре, ее окружение и даже собственное имя. Он, сжимая в руках ее ночную рубашку, приподнял ее, пока не смог дотянуться до подола и обхватить ее ягодицы. Она обхватила ногой его бедра сзади, запутавшись ступней в одеяле, которым он все еще был обернут. Ей нравился его вкус, его запах. Поцелуй, поначалу резкий и агрессивный, стал томным. И резко оборвался, когда резкий хлопок двери прервал путаные мысли Луваен.

Она вырвалась из объятий Балларда, широко раскрыв глаза.

– Цинния, – прошептала она.

– Розмарин, – так же тихо произнес он.

Луваен вытаращила на него глаза:

– Что?

Баллард прикоснулся к губе.

– Розмарин. Вряд ли есть что-то, что убьет симпатичного дракона, направляющегося к твоей двери прямо сейчас.

Она зарычала и обвиняюще ткнула в него пальцем:

– Это твоя вина! Ты сделал из меня сумасшедшую распутницу, – она шлепнула его по руке, когда он потянулся к ней. – Нет, не делай этого, – её шанс выдворить его из своей комнаты до прихода Циннии потерпел крах. Ее сестра была красивой, но не глупой. Она бы заподозрила что-то по нехарактерной для Луваен нервозности и отказу впустить ее в свою комнату.

Она распахнула дверь и вышла в холл. Цинния подняла руки, наполненные лентами, небольшой баночкой с бальзамом для губ и щеткой.

– Я все взяла. Я даже заплету тебе волосы в косу.

Луваен взяла Циннию под руку и, как она надеялась, легко улыбнулась:

– Ты, скорее всего, убьешь меня за это, но можно мне воспользоваться твоим кувшином? Свой я израсходовала, чтобы прополоскать рот от отвратительного зелья, которое дал мне колдун. А Кларимонда завалила кровать таким количеством одеял, чтобы мне было тепло, что я запеклась под ними. Мне нужно умыться большим количеством воды.

Она не дала Циннии времени ответить, подталкивая ее обратно в свою комнату. Желание оглянуться через плечо и посмотреть, удалось ли Балларду ускользнуть, почти захлестнуло ее, но она сопротивлялась. Если бы она посмотрела, Цинния сделала бы тоже самое.

Они без приключений добрались до комнаты Циннии. Луваен задержала их светской беседой и повторила заверения, что она оттаяла и в полном порядке после того, как окунулась в ледяной пруд. Когда они вернулись, Балларда уже не было. Он застелил кровать и оставил одеяла, которыми они укутывались, аккуратно сложенными на одном из стульев. Луваен вздохнула. Она не видела его следов, но все же ей казалось, что его присутствие все еще ощущается. Кровь в ее венах до сих пор бурлила от воспоминаний о его ласках, ощущении его тела рядом с ней, внутри нее.

– Лу, ты уверена, что пришла в себя? – Цинния посмотрела на нее, сжимая щетку для волос, как дубинку.

Лу обняла ее:

– Перестань волноваться и помоги мне. Мне нужно принять ванну и одеться, прежде чем Магда заявится сюда, угрожая убийством, если мы опоздаем на ужин.

Они добрались до кухни, когда Магда расставляла различные блюда с едой. Гэвин и Эмброуз уже сидели, как и Баллард. Он наблюдал за Луваен так пристально, когда она занимала свое обычное место за столом, что платье на ней должно было воспламениться. Эмброуз улыбнулся в свой кубок, его взгляд метался туда-сюда между ней и Баллардом. Ужин прошел легко и непринужденно, несмотря на то, что Луваен напугала их утром. Они обсудили окончательные планы на Модрнихт, и Луваен изо всех сил старалась не смотреть сияющими глазами на Балларда, поскольку он не пытался скрыть тот факт, что раздевал ее взглядом.

Она надеялась, что они не будут проводить много времени в соларе. Между долгими часами сна и восстановительным средством Эмброуза она была совершенно бодра, беспокойна и жаждала принять предложение Балларда разделить с ним постель. Он предупреждал ее, что она не сможет уснуть, и она сделала пометку спросить его позже, было ли это угрозой или обещанием. Но все ее мечты и махинации вскоре рухнули. Цинния держала ее руку обеими своими, в ее карих глазах было то же затравленное выражение, которое Луваен видела раньше, а нижняя губа дрожала:

– Лу, не могла бы ты переночевать сегодня в моей комнате?

Луваен уставилась на сестру так, словно у нее выросли еще две головы:

– В твоей комнате?

Низкий сдавленный звук донесся от главы стола. Баллард поднес свой кубок ко рту. Темные глаза, наблюдавшие за ней поверх края чашки, вспыхнули.

Цинния крепче сжала ее руку:

– Да. Моя кровать большая, и в ней достаточно места для нас обеих. Я бы лучше спала, если бы ты… – она замолчала и прикусила губу, ее глаза наполнились слезами.

Внутренности скрутило от мысли, что она так сильно напугала Циннию. Луваен погладил девушку по щеке:

– Конечно, любимая. Я останусь с тобой сегодня вечером, – она во второй раз взглянула на Балларда. Он вернул свой кубок на стол и уставился на свое блюдо с таким мрачным видом, что еда на нем должна была превратиться в куски угля.

Цинния просияла и обняла ее:

– Я обещаю не пинаться слишком сильно.

Луваен с хмурым видом отстранилась от нее:

– Если ты положишь ногу мне на спину, как ты обычно делаешь, я вытолкну тебя прямо из кровати, и ты сможешь спать на полу.

Девушка подняла руки вверх:

– Никаких пинков или краж покрывал. Обещаю.

Их вечерняя встреча в соларе была сокращена. Баллард сидел в своем кресле, мрачно поджав губы, пока Луваен читала вслух сборник стихов и избегала его взгляда. Она знала, что на ее лице отразилось то же разочарование, которое она видела в его глазах, та же потребность, то же желание. Эмброуз извинился и ушел с собрания, сославшись на желание провести вечер с Магдой. Это только заставило лицо Балларда потемнеть еще больше. Гэвин наблюдал за своим отцом задумчивым взглядом. Цинния крутила шерстяные нити на большом колесе, пока череда зевков не заставила ее сдаться.

Девушка встала и потянулась:

– Я уже засыпаю, – она поклонилась Балларду. – Мы просим вашего позволения, чтобы удалиться, господин.

– Разрешаю, – резко сказал он и нахмурился, глядя на огонь в очаге.

Луваен бросила свою книгу на ближайший столик. Гэвин взял Циннию за руку, чтобы пожелать ей спокойной ночи, поцеловав ее пальцы. Луваен прочистила горло:

– Де Ловет, почему бы тебе не проводить мою сестру в ее комнату, – две пары бровей взлетели вверх. – Только до порога, имей в виду. Я буду там через минуту. Мне нужно кое-что обсудить с его светлостью, – едва эти слова слетели с ее губ, как они оба умчались.

– Если кто-то и стоял на пути снаружи, то они его затоптали, – суровое выражение лица Балларда посветлело, на его губах заиграл намек на веселье.

Луваен подошла и встала перед ним, толкаясь коленями, пока он не раздвинул свои, и она не встала между его ног.

– Однажды удача будет благосклонна ко мне и на пути будет твой колдун, – она взяла его за руку. – Я не могла отказать ей, Баллард. Если бы мы поменялись местами, и ты спас бы ее, Гэвину пришлось бы приковать меня цепью к стене, чтобы не подпускать к ней, и я бы практически приросла к Циннии, чтобы убедиться, что она выздоровела. То, что она просит от меня, гораздо меньше того, что я бы потребовала от нее.

Он вздохнул и поднес ее руку к своим губам. Его губы нежно скользнули по ее запястью.

– Твоя преданность сестре достойна восхищения. И мучение для меня.

Она улыбнулась:

– Ты не будешь одинок в своих страданиях, и ты не освобожден от своего предложения. Я намерена устроиться поудобнее в твоей большой кровати и надеюсь, ты согреешь меня, как и обещал.

Глаза Балларда отливали обсидианом в свете очага. Он потянул за руку, пока она не нависла над ним достаточно близко, чтобы он зарылся носом в ее неглубокое декольте. Луваен дразнила волны в его волосах, вздохнув, когда его язык скользнул по выпуклости одной груди.

– Как долго? – пробормотал он. – Как долго мне ждать?

Она провела пальцем по одному из рельефных шрамов, пересекавших его щеку:

– Только сегодня вечером, я думаю. В детстве мы делили постель. Это была постоянная борьба за одеяла, подушки и место на матрасе, – она улыбнулась, увидев его полное надежды выражение лица. – К утру она устанет от меня так же, как и я от нее.

– Тогда я с нетерпением жду утра.

Луваен усмехнулась и высвободилась из его объятий:

– Я должна идти. Я подозреваю, интерпретация Гэвином " порога" находится гораздо дальше в ее комнате, чем моя. И Цинния будет только поощрять его.

Баллард схватил складку ее юбки:

– Поцелуй меня, прежде чем уйдешь.

Она выдернула юбку из его рук и покачала головой:

– Нет.

Его лицо застыло суровыми морщинами, которые она привыкла видеть:

– Почему нет? – они смягчились, когда она поцеловала кончик своего пальца и прикоснулась им к его губе.

– Если я это сделаю, то не остановлюсь на одном, и следующее, что ты узнаешь, как Гэвин и Цинния придут, чтобы найти меня, и обнаружат меня голой у тебя на коленях.

Баллард застонал и откинул голову на спинку кресла. Он на мгновение уставился в потолок:

– Какой мужчина не расстегнул бы свои бриджи, услышав, как женщина говорит, что она с радостью разделась бы для него после нескольких поцелуев?

Луваен пожала плечами:

– Я говорю только правду.

– И эта откровенная манера сама по себе очень привлекательна, – он выгнул бровь. – Ты будешь мечтать обо мне, когда будешь спать в девственной постели своей сестры?

– Нет, – поддразнила она. – Сны о тебе не дадут мне покоя. Мне нужен отдых, чтобы подготовиться к завтрашней ночи. Мне обещали, что я не буду спать, так что лучше сделать это сейчас, – она отвесила ему короткий поклон. – Я заставлю тебя сдержать это обещание, де Совтер, – она подмигнула и вышла из комнаты, его низкий смех последовал за ней, когда она закрыла за собой дверь.

Она остановилась у своей комнаты, чтобы взять ночную рубашку, и отогнала Гэвина от двери Циннии. Он сдержал свое слово и не переступил порог. К тому времени, как она забралась в постель Циннии и пожелала сестре спокойной ночи, действие зелья Эмброуза прошло, и она зевнула так же сильно, как и Цинния раньше. Снаружи снежные вихри бились в застекленные окна, как крылья бабочек. Луваен наблюдала за их хаотичными танцами, Цинния уже спала и уютно свернулась калачиком у нее за спиной. Шепот донесся с другой стороны двери. Тяжелый шаг, пауза, а затем шаги двинулись дальше. Она узнала поступь и вздохнула. Утро не могло наступить достаточно скоро.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒