ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Час перед ужином он провел в одиночестве в соларе[6]. До приезда сестер помещение было пустым, обставленным только двумя стульями, столом и сундуком для хранения вещей. Гобелены, закрывавшие стены, посерели от пыли и были испещрены дырами, оставленными молью. Теперь с добавлением двух вращающихся колес, большего стола и нескольких табуретов комната казалась почти переполненной. Гобелены были сняты, очищены от пыли и заштопаны. Они висели на своих обычных местах такие же яркие, как тогда, когда его мать и ее женщины впервые изготовили их.

В одном из разговоров Луваен призналась, что у нее не хватает терпения для рукоделия.

– Я шью, потому что должна, – она посмотрела на гобелены и поморщилась. – Такая замысловатая вышивка предназначена для тех, кто любит иголку и нитки.

Баллард улыбнулся и взял один скрученный моток льняной пряжи из корзины. Нитка под его большим пальцем была мягче шелка. Может, она и не была хорошей швеей, но она творила магию на своем колесе. Даже ее сестра сказала это однажды вечером за ужином, когда Магда отчитала Эмброуза за то, что он украл у нее Циннию, чтобы помочь ему сшить гримуар.

Девушка пожала плечами:

– Не самый лучший мой талант. Луваен лучше и быстрее, чем большинство. Наш папа говорил, что если мы дадим ей солому, она превратит ее в золото.

Луваен недоверчиво фыркнула:

– Если бы только это было правдой. Я бы управляла империей с таким талантом.

– Императрица Луваен, – пробормотал Баллард и бросил моток в корзину. – Подходит.

Когда он пришел, все сидели за столом на кухне. С тех пор, как Луваен укоротила его когти, он ел вместе с ними, орудуя вилкой с привычной легкостью. Цинния больше не таращилась на него, прежде чем отвернуться. Она привыкла к его внешности, хотя это не имело значения. Она редко смотрела на кого-либо, кроме Гэвина, который старательно игнорировал свирепый взгляд Луваен, когда его собственное восхищение Циннией становилось слишком горячим.

Магда сдержала слово, данное Гэвину, и подала жареный кусок кабана, политый медом и травами. За столом воцарилась тишина, все принялись за еду, пока Цинния не склонилась мимо сестры, чтобы привлечь внимание Балларда.

– Господин, мы хотели бы получить разрешение украсить ваш зал к Вечеру Матери.

– Мы? – Луваен замерла с вилкой на полпути ко рту.

Цинния задрала нос:

– Да, мы. Мы с Гэвином обсуждали это, – она улыбнулась Балларду.

Ее сестра не обратила внимания, но Баллард уловил вспышку боли, промелькнувшую в глазах Луваен. Он не мог предложить никакого утешения в этом вопросе. Цинния медленно разрезала узлы на свинцовых нитях, которые так долго связывали ее с Луваен. Луваен немного истечет кровью, но потом она исцелится. Он чувствовал нечто подобное, когда Гэвин покинул Кетах-Тор в первый раз и отправился в мир, находящийся вне его защиты.

– Мы уже давно не праздновали Модрнихт в Кетах-Торе. Я не понимаю, почему бы и нет.

Цинния хлопнула в ладоши:

– Мы можем завтра пойти в лес за вечнозелеными ветками?

Баллард взглянул на Эмброуза:

– Не хочешь поставить на отказ?

Эмброуз покачал головой:

– Я ставлю только на успешные результаты. Я уверен, что не выиграю, – он ухмыльнулся, увидев завороженное выражение лица Гэвина. – Мальчик, будь внимателен. Ты сейчас обслюнявишь себя.

Гэвин вздрогнул, чуть не опрокинув свой кубок:

– Прости, – он сделал глоток вина, прежде чем ответить Циннии. – Мне придется вытащить сани и проверить, не нуждаются ли они в ремонте, – он обратился к Балларду: – Если у тебя нет чего-нибудь, в чем я мог бы тебе помочь, я отведу женщин собирать ветки.

Баллард покачал головой:

– Ты свободен. Я завтра буду заниматься ковкой.

– О, вы делаете меч? – Цинния не могла бы казаться более взволнованной, чем если бы он объявил, что переплавляет золото на ювелирные изделия.

– Ничего такого интересного. Гэвин – мастер меча, а не я. Это просто ведро с гвоздями для Магды.

– Оу.

Магда указала вилкой на разочарованную Циннию:

– Не говори так мрачно, девочка. Ведро гвоздей гораздо полезнее, чем лезвие. Я не смогу воткнуть меч в доску для прочесывания.

кровь

– Если я скажу «да», это продлится только до конца зимы. Я не останусь, даже если Цинния это сделает.

Баллард отказывался зацикливаться на таких вещах. Он впустил эту женщину в свой дом с единственной целью – насладиться ее обществом, каким бы колючим оно не было. Он никогда не ожидал и даже не смел надеяться, что она разделит с ним постель. Он примет то, что она может предложить, и поблагодарит богов за такой прекрасный подарок, прежде чем проклятие сокрушит его, и он безвозвратно изменится.

Он прижался лицом к ее ладони:

– Я не делаю пленниками своих любовниц, Луваен. Я бы хотел, чтобы ты осталась, но ты вольна уйти, когда пожелаешь.

Он бы поддался искушению – о, милостивые боги, он бы поддался – заставить ее остаться, сделать все, чтобы удержать ее рядом с собой. Однажды он уже сделал это, используя вымогательство и подкуп. Это принесло ему вечную вражду с женой и проклятие, которое уничтожит его и, возможно, его сына. Это был тяжелый урок для него, и он не стал бы его повторять, особенно с Луваен, которую хотел больше всего на свете за последние столетия.

Она отступила от его кресла, погладила рукой его подбородок, затем сжала его пальцы и мягко высвободилась из его хватки:

– Спокойной ночи, Баллард. Спи спокойно.

Он не ответил, только смотрел на огонь, пока она не ушла. Он провел руками по лицу и откинулся на спинку кресла:

– Боже милостивый, женщина. Я не знаю, что добьет меня первым: проклятие или твой отказ.

Несмотря на ее прощальные слова, он провел остаток ночи, крутясь и ворочаясь в своей одинокой постели, внутри все сжалось от предвкушения и страха перед ее ответом. На следующее утро он пропустил завтрак и направился прямиком в кузницу в надежде, что удары молотком по горячему металлу прогонят вожделение, охватившее его. Магда хотела гвозди? К концу дня он даст ей целую телегу гвоздей.

Он отламывал шляпку гвоздя, когда скрип двери кузницы заставил его остановиться. Гэвин проскользнул внутрь. Баллард приподнял бровь:

– Что ты здесь делаешь? Уже закончили собирать ветки?

Гэвин покачал головой:

– Плаутфут стал хромать. Камень застрял в стрелке копыта. Я вытащил его, но он все равно пострадал.

– Ему нужно будет отдохнуть несколько дней.

– Да. Он сейчас в своем стойле. Я возьму Воробушка, чтобы оттащить сани назад.

Баллард посмотрел через плечо Гэвина:

– Где женщины?

– У пруда. Цинния нашла охапку остролиста, которую захотела собрать.

Дурное предчувствие защекотало позвоночник Балларда.

– Ты оставил их там?

Гэвин пожал плечами:

– Они в безопасности. Это в пределах барьера Эмброуза. Они знают, что не стоит выходить за него.

Баллард отложил все:

– Возьми Магнуса и Воробушка. Встретимся во дворе.

Гэвин вздохнул:

– Отец, с ними все в порядке…

– Просто сделай это, мальчик.

Он повернулся, чтобы насыпать угли в котелок, и снял фартук и перчатки. Это щекочущее беспокойство превращалось в откровенный зуд. Он встретил Гэвина, выходящего из конюшни и ведущего двух лошадей. Обе были взнузданы, но не оседланы.

– Я догадался, что ты не захочешь ждать.

Баллард вскочил на голую спину Магнуса и развернул его к задним воротам:

– Показывай.

Они вели своих лошадей быстрым шагом, пробираясь сквозь голые кусты, припорошенные снегом. Солнечный свет просачивался сквозь голые ветви деревьев водянистыми серыми полосами. Лесная тишина казалась живым существом, заглушающим поступь лошадей. Баллард подумал о том, что не зря ли он волновался. Гэвин не был ни беспечным, ни безответственным. Если он оставил женщин у пруда, то позаботился о том, чтобы они были в безопасности. Еще…

Высокий, пронзительный звук разнесся в холодном воздухе. Обе лошади остановились, навострив уши. Какое-то мгновение они больше ничего не слышали, прежде чем он раздался снова, и на этот раз звук был безошибочно узнаваем – Цинния выкрикивала имя Гэвина.

Они пробирались через лес, петляя среди зарослей белых берез и зеленых елей, пока не достигли большого пруда. Цинния стояла на берегу рядом с санями, выкрикивая имя Гэвина и Луваен.

– Цинния, ты ранена? – Гэвин подбежал к ней, и она, рыдая, упала в его объятия.

Баллард оглядел пруд, и ужас взорвался в нем при виде темной головы прямо над дырой во льду далеко от берега.

– Гэвин, мне нужна веревка и уздечка Воробушка.

Он разнуздал Магнуса, привязав поводья к Воробушку. Веревка, которую Гэвин принес, чтобы привязать ветки к саням, была недостаточно длинной, чтобы добраться до Луваен, а сани были слишком тяжелыми, чтобы рисковать провалиться под лед. Привязанная к поводьям веревка могла бы дотянуться, если бы он подполз с ней к девушке. Гэвин закрепил другой конец веревки на шее Магнуса и направил лошадь к мелководью пруда. Лед треснул под его копытами, погрузив его в ледяную воду до самых колен. Он приплясывал, но оставался на месте.

В ушах Балларда звенело икающее объяснение Циннии:

– Мы подумали, что он достаточно прочный, и переехали через него. Луваен первой услышала треск и подтолкнула меня к берегу, – она всхлипнула. – О, милостивые боги, Гэвин. Она пошла ко дну! Я думала, она утонула!

Гэвин похлопал ее по спине и мягко подтолкнул к саням:

– Мы вытащим ее, Цинния. Просто оставайся пока здесь, – он махнул рукой Балларду. – Дай мне веревку. Я подползу к ней.

Баллард покачал головой:

– Я сделаю это. Я легче тебя. Когда я скажу, поддержи Магнуса, чтобы он потащил нас по льду.

Он осторожно ступил на нетронутую поверхность пруда.

– Луваен, – она держалась на воде, не реагируя. – Посмотри на меня, Луваен, – он был достаточно близко, чтобы увидеть, что рукава ее платья примерзли ко льду, помогая ей удержаться на плаву.

Она подняла голову по его команде. Только что образовавшийся лед покрыл ее мокрые волосы, а губы посинели от холода.

– Цинния. Где Цинния? – она пробормотала эти слова сквозь стучащие зубы.

– В безопасности, на берегу с Гэвином, – Баллард опустился на живот и пополз к разбитому льду. Он стиснул зубы от обжигающего холода, который ощутил торсом, когда растаявший лед намочил рубашку. – Луваен, дай мне свою руку. Я собираюсь завязать веревку вокруг твоего запястья и вытащить тебя. Ты понимаешь? – она опустила голову, делая неглубокие вдохи и не ответив. – Луваен, ты понимаешь?

Она кивнула и протянула руку в перчатке к нему, насколько позволял примерзший рукав.

Этого было достаточно, чтобы Баллард обвязал веревку вокруг запястья. Тонкая пленка воды растеклась под ним, пропитав его от груди до лодыжек. Он мог только представить, какой шок она испытала, погрузившись по плечи в ледяную воду. Ещё и отягощенная одеждой. Он потянул мягко, но достаточно, чтобы высвободить ее рукав и дать ему рычаг, необходимый для захвата ее предплечья. Измученная, Луваен опустилась под воду.

Баллард рванул вперед:

– Нет, ты этого не сделаешь, кровожадный негодяй!

Он схватил ее сзади за плащ и дернул так сильно, что она вынырнула из воды и заскользила по льду, дергая его за веревку, прикрепленную к ее запястью. Он обнял ее за талию, когда лед треснул под ними.

– Тяни! – крикнул Баллард.

Гэвин и Магнус сильно дернули за веревку, и они заскользили по пруду, мчась по трещинам во льду, раскалывая его, к берегу, пока не оказались на мелководье. Баллард, промокший насквозь, как и Луваен, вынырнул из воды с ней на руках и поплелся к берегу. Она повисла в его объятиях, обмякшая и бледная.

– Лу! О боги, Лу! – Цинния врезалась в него, чуть не сбросив его обратно в пруд, пытаясь дотянуться до сестры.

Баллард отмахнулся от нее:

– Успокой свою женщину, – приказал он Гэвину. – Мне нужно отвезти Луваен обратно в замок.

Гэвин оттащил истеричную Циннию и призвал ее замолчать. Он схватил Балларда за руку:

– Подожди, – Баллард хмуро смотрел на него, пока Гэвин не развязал веревку, оплетающую запястье Луваен. – Я испугался, что вы оба потеряетесь там, на мгновение.

Баллард кивнул:

– Ты спас нас, сынок.

Гэвин пожал плечами:

– Ты мой отец. Что еще мне оставалось делать? – он обуздал Магнуса, затем держал Луваен, пока Баллард не сел верхом, чтобы снова обнять ее. Гэвин хлопнул лошадь по боку: – Скачи изо всех сил.

Баллард толкнул Магнуса коленом, и они галопом помчались через лабиринт деревьев, сбавив скорость только, когда достигли открытых задних ворот, ведущих во двор. Магнус едва успел остановиться в грязи, как Баллард спешился с Луваен на руках. Он ворвался на кухню, напугав Магду, которая мыла кастрюлю в раковине.

– Одеяла и горячее питье!

Она бросилась выполнять его приказ, зовя Кларимонду и Джоан. Через несколько мгновений Кларимонда уже бежала в комнату Луваен, чтобы разжечь огонь в очаге, а Джоан у кухонного очага разогревала кочергой кубок с элем.

– Что случилось?

Баллард усадил Луваен на скамью так, чтобы она прислонилась к столу. Он положил руку ей на плечо, чтобы поддержать, и потянулся за ножом. Его пальцы слишком окоченели от холода, чтобы справиться с завязанными узлами на ее промокшем лифе. Он разрезал шнуровку, платье и сорочку. Она могла бы убить его позже за то, что он испортил ее одежду. Баллард приказал Магде:

– Раздень ее, пока я ее держу.

Вдвоем они быстро сняли с Луваен ее замерзшую одежду, завернули в одеяло и усадили у огня. Магда накрыла ее с такой скоростью и эффективностью, что Баллард не смог уловить ничего, кроме проблеска белой кожи и нежного изгиба груди. Джоан протянула ему кубок с теплым элем. Луваен завернулась в одеяло, дрожа так сильно, что чуть не соскочила с табурета.

– Луваен, мне нужно, чтобы ты выпила это. Это прогонит часть холода, – она отвернулась и глубже зарылась в одеяло. – Луваен, – повторил он. – Луваен!

Дрожащая рука появилась из-под покрывала, чтобы ударить его.

– Замерзла, – пробормотала она. – Не оглохла.

Магда хмыкнула:

– Она будет жить.

Впервые с тех пор, как он увидел, как она вцепилась в лед, чтобы не утонуть, ужас, угрожавший затмить его разум, утих. Он положил ладонь на голову Луваен сбоку и поднес напиток к ее губам, чтобы она могла сделать глоток, не расплескав.

– Если ты не выпьешь это, я выброшу твою сестру в снег в одной только одежде и наилучшими пожеланиями найти дорогу домой, – тогда она сдалась, но все время смотрела на него поверх края чашки, пока пила.

Ее голос стал тверже, когда она спросила:

– Где Цинния?

– На обратном пути с Гэвином. Я попрошу Магду сообщить ей, что с тобой все в порядке, – он повернулся к экономке. – Займи ее чем-нибудь, когда она приедет сюда. Даже полумертвая, Луваен попытается утешить ее.

– Не буду, – запротестовала Луваен из складок одеяла. Она продолжала дрожать, сжимаясь, пока не превратилась в дрожащий комок шерстяного одеяла.

Магда похлопала ее по плечу:

– Давай отведем тебя наверх, девочка, и под одеяло, – она окинула Балларда быстрым взглядом. – Тебе лучше самому снять эту мокрую одежду.

Он скинул ботинки и стянул промокшие бриджи и рубашку.

– Пошли Джоан или Кларимонду, чтобы они присмотрели за Магнусом. Я оставил его мокрым и взнузданным во внутреннем дворе, – Магда позвала Джоан и бросила ему ещё одно одеяло, которое он накинул на плечи. Он отстранил Магду от Луваен. – Пойдем, госпожа. Я понесу вас.

Он подумал, что она запротестует, но Луваен только прижалась к нему. Ее глаза были закрыты, усталость рисовала тени под ресницами. Магда последовала за ними, когда он поднимался с девушкой на руках по лестнице в комнату Луваен. В камине полыхал огонь, и Кларимонда завалила кровать дополнительными одеялами. Он остановил Магду у двери:

– Смотри, чтобы нас не беспокоили.

Ее маленькая фигурка напряглась, и она нахмурилась, глядя на него:

– Господин, вы не думаете, что…

Баллард нахмурился:

– После стольких лет ты так плохо думаешь обо мне?

Она покраснела, но не сдвинулась с места:

– Вы практически пускаете по ней слюни, милорд. Что я должна думать?

Он покачал головой:

– Если я возьму ее, Магда, она будет в сознании и готова к этому. А теперь иди.

Он закрыл за ней дверь. Пусть она заламывает руки и удивляется. Его сердце все еще колотилось о ребра, и он отказался отдать Луваен на чье-либо попечение. Он отпустит ее, когда сможет, наконец, убедиться, что они оба оправятся от испуга, который она ему устроила.

Огонь отбрасывал тени, прыгающие по стенам, и медленно прогонял холод из воздуха. Серый послеполуденный свет, проникающий сквозь ставни, тонул во мраке. Баллард опустил Луваен на кровать и укрыл ее, все еще завернутую в одеяло, другим одеялом. Он отбросил свое одеяло в сторону и скользнул к ней. Прежде чем он смог обнять ее и разделить тепло ее тела, она прижалась к нему, извиваясь и толкаясь, пока не оказалась практически под ним. Она вплелась своими икрами в его, и если бы не одеяло, обернутое вокруг ее тела, они соединились бы кожа к коже от плеч до лодыжек.

– Так холодно, – пробормотала она, прежде чем заснуть в его объятиях.

Баллард издал мучительный стон, уткнувшись в ее макушку. Он сам виноват в случившемся, и охотно бы сделал это снова. Все было не так, как он ожидал, но она лежала рядом с ним. Конечно, не так, как в его мечтах, однако на данный момент этого было более чем достаточно. Она жива, здорова и в его объятиях. Он поцеловал ее влажные волосы и притянул к себе:

– Проклятая строптивица, ты меня прикончишь...

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒