Заключительная. 3 страница

Стоит ли говорить, что окрылённый победой подросток может вытворить в то время, пока гормон счастья всё ещё играет в его венах? Думаю, не стоит, потому как болельщики, находящиеся на трибуне, могли видеть всё собственными глазами – носящаяся по полю, будто заведённая, нескладная худенькая девчонка, отобрав мяч у атакующих ворота её команды защитников, и несущаяся на всех парах к уже порядком утомлённой девушке-вратарю, заставляла их с замиранием сердца следить за игрой, а некоторых даже невольно шептать: «Ленка, давай! ».

Так или иначе, второй тайм закончился гораздо быстрее, чем первый. Или так просто показалось из-за присущей ему динамики. Лена, чувствуя себя героем дня, и, прежде всего, для самой себя, нежели для школы, завалилась на скамейку. На губах играла глупая улыбка, и Третьякова даже не пыталась снова придать лицу равнодушное выражение – это было бы просто бесполезно. Море различных чувств и эмоций поселилось вновь в её душе, и, казалось, ничто и никогда не сможет заставить их оттуда исчезнуть. Откинув голову на ограждение, Лена прикрыла глаза – поздравления от Аллы Андреевны, от команды, от Марата с его приятелями и даже от тренера команды противника порядком утомили её – они, по сути, были ей и не нужны и не очень-то важны. Важно было это чувство собственной «нужности», собственной значимости. Хотелось кофе. Просто до жути хотелось кофе! Наверное, снова давление шалит. Приоткрыв глаза, но по-прежнему сидя с запрокинутой головой, она заметила, что с другой стороны ограждения, прямо за её спиной, сверху на неё со смесью удивления и уважения смотрит пара блестящих взрослых глаз. Она мгновенно подняла голову с железных перил, обернулась, но со скамейки не встала. Мужчина обошёл ограждение и, на секунду задержавшись, сел рядом.

- Восхищён. Ты просто профи. – Чуть наклонил голову он в знак уважения. – Я, признаюсь, даже не думал, что ты так играешь. – Сделал он акцент на слове «так».

Лена, даже не пытаясь отодвинуться от этого субъекта, всё ещё качаясь на волнах растекающегося по венам эндорфина, отозвалась:

- Я, признаю, так и думала, - усмехнулась она, по-прежнему держа руки сложенными на груди в упрямом жесте. Увидев вопросительный взгляд мужчины, она добавила: - Я «снисходительные» взгляды уже выучила, поверь мне. Терпеть не могу, когда во мне сомневаются. – И, отвернувшись от него, проводила взглядом вымотанную за второй тайм девушку, стоявшую на воротах. Снова повернувшись к нему, услышала:

- Этого никто не любит. И я в том числе. Но я почему-то был уверен, ещё когда увидел тебя на поле во время разминки, что именно ты – форвард. – Сказал Виталий, опираясь плечом о железное ограждение.

- На самом деле я – правый полузащитник, - с усмешкой отозвалась Лена, тоже опираясь плечом о перила, невольно дублируя его положение.

- …?

- Не удивляйся. Просто я профессионально футболом занималась. Когда-то. И играла на позиции правого полузащитника. А форвард - это так, прихоть школьного тренера. – Кивнула она в сторону стоявшей неподалёку Аллы Андреевны, которая о чём-то беседовала с тренером Чертановской школы.

- А почему «когда-то занималась»? – осторожно поинтересовался Виталий, почему-то думая, что эта тема для этой весьма харАктерной девушки может быть весьма болезненна. Особенно если судить по тому, с какой интонацией она эта произнесла.

- Долгая история, - отмахнулась Третьякова, сглотнув. Во рту невыносимо пересохло, и давление, судя по всему, продолжало пошаливать - кофе захотелось с удвоенной силой. Подняв с травы лежащую возле скамьи опустевшую бутылку, она с легкой нервозностью положила её обратно.

- А я никуда не спешу, - усмехнулся Виталий, и, заметив, что его собеседница явно страдает от жажды, добавил, в принципе, не надеясь на согласие: - Может, чаю выпьем? Тут неподалёку есть неплохое кафе.

- Лучше кофе, - неожиданно согласилась девушка, которая до этого момента казалась ему неприступной, как скала. Однако сейчас, видимо, сказалось её немного «неземное» состояние. – Только мне переодеться надо.

- Договорились. Жду тебя возле стадиона. Иди, переодевайся, - поспешно, стараясь уловить момент, как говорится, «пока она добрая», отозвался он, вставая со скамьи, - Машину, я думаю, ты помнишь. – И, усмехнувшись, направился к выходу.

- Как же. Помню-помню, - пробурчала себе под нос Третьякова. Самой себе удивляясь, поднялась со скамьи. Пока её тело не покидало чувство лёгкости, а желание если не обнять, то хотя бы улыбнуться всему миру довлело над ней, она спешно направилась к раздевалкам.

Глава 6.

Виталий терпеливо ждал свою новую знакомую в машине. И в который раз за день обдумывал свои действия: что заставило его остаться на игре? Отдал бы эту её карточку, и поехал бы домой, прилежно читать сценарий. Так нет же, остался, и, более того, сейчас поведет эту девочку в кафе. Ну, должен же он, в самом деле, как-то вознаградить героиню дня? Да нет, конечно, не должен. Ничего он ей не должен, но желание пообщаться с ней от этого у него меньше не становилось. Странная она. Странная и интересная, какая-то другая. Вот как, как, скажите на милость, в одном человеке может сочетаться такая детская непосредственность с чем-то удивительно взрослым во взгляде, и подкрепляться к тому же каким-то надломленным, мальчишеским голосом с приятной хрипотцой? Оказывается, может. Признаться, он не ожидал, что она согласится поехать с ним в кафе. Но, видимо, сказалась та эйфория, в состоянии которой она находилась, как он заметил, по окончании игры.

Подходя к знакомой «Тойоте», Лена, чувствуя, что сердце всё ещё пытается поймать нужный ритм после утомительной, нет, скорее, сладко-утомительной игры, пыталась откопать в своем мозгу причину данного водителю этой самой «Тойоты» согласия. Да, сегодняшний день определенно относится к ряду особенных. Пачка «Malboro», припрятанная в рюкзаке ещё с давних времен, была практически у неё под боком, однако магнетического притяжения уже не излучала. Лена открыла дверь автомобиля и села на пассажирское сидение. Странное ощущение – она в этой тачке уже во второй раз за сутки, и, заодно, второй раз в жизни. Не зачастила ли она сюда? Однако повод, по которому она оказалась сейчас здесь не внушал ей опасений, как это было вчера ночью – сейчас она почему-то чувствовала себя в безопасности. То ли её инстинкт самосохранения под давлением плавающего в крови эндорфина слегка притупился, то ли этот самый синеглазый маньяк при свете дня показался ей не таким уж и маньяком, кто знает?

Так или иначе, пути назад не было. Хотя нет, был, конечно, но повода к нему прибегать пока что не представлялось.

- Итак, ты у нас, оказывается, звезда футбола, - скорее констатировал, нежели спросил, Виталий, ведя машину по чертановским улицам.

- Ну, звезда – не звезда, суди сам, ты был на сегодняшней игре, - слукавила Третьякова, гадая, что же на это скажет её новый знакомый.

- О, да. Сборная России просто нервно курит в сторонке, - улыбнулся мужчина, сворачивая в переулок – вдалеке маячила вывеска кафе, на которой старинными буквами было что-то написано. – Ты сегодня просто героиня, - он бросил короткий взгляд в лицо своей попутчице, отвлекшись от дороги, и снова вернул взгляд на прежнее место – на вывеску кафе.

- Ага, героиня. Без героина. – Хмыкнула Лена, сложив руки на груди и посмотрела в окно – эту часть Чертаново она знала довольно плохо. Да что там, она в ней ни разу не была.

- Оу, ты ещё и наркотой балуешься? – сделал вид, что поверил, Виталий, деланно удивляясь.

Третьякова тут же оторвала взор от созерцания окрестностей и направила его в лицо мужчине:

- Что значит «ещё и наркотой»? – и по-смешному, как показалось Виталию, сдвинула брови.

- Приехали, - попытался перевести тему мужчина, останавливаясь возле кафе и открывая дверь. – Сиди. – Третьякова недоуменно на него посмотрела, но, к своему же удивлению, послушалась.

Он обошёл машину спереди, подошёл к двери с её стороны. Ах, вот оно что. Открыл дверь и подал руку. Лена, улыбнувшись про себя, но внешне оставаясь всё такой же непоколебимой, молча подала руку, облачённую в спортивную чёрную, с белой полоской по шву, куртку.

Тёплая на ощупь, удивительно мягкая мужская ладонь слегка потянула её кисть, помогая Лене выбраться из громоздкого авто.

Войдя в кафе, она огляделась – всё в каком-то старинном европейском (наверное, европейском, Лена точно не могла определить) стиле, высокие старинные уличные фонари, деревянные столики, уличные указатели… Место было действительно интересным и очень уютным.

Они сели за столик. Красивое коричневое меню, лежащее напротив них, больше походило на какие-то старинные книги, практически антиквариат. Третьякова едва удержалась, чтобы не присвистнуть.

Заметив её небольшую растерянность, Виталий сказал, взглянув на неё из-под бровей, всё так же не поднимая головы от меню:

- Выбирай, чего ты хочешь, я угощаю.

- Я сама могу за себя заплатить, - с долей неприязни в голосе отозвалась Лена, хотя кофе здесь был, мягко говоря, недешёвый. Но эта щедрость её нового знакомого, разумеется, насторожила пусть и юную, но вполне сообразительную девушку.

- Да что ты такая колючая, Елена? Я не кусаюсь. – Мягко улыбнулся Виталий, кладя своё меню на стол.

- Радует, что таких наклонностей у тебя нет, - усмехнулась Третьякова, чувствуя, что давление эндорфина снижается, уступая место пробивающемуся-таки вездесущему инстинкту самосохранения. – Просто я всё никак не могу понять, чего же тебе от меня надо? Я не грублю, ты не думай. – Продолжала она, исследуя его лицо напряженным серо-зелёным взглядом, и слегка тарабаня кончиками пальцев по раскрытому меню. – Просто меня напрягает твоё внимание ко мне.

Виталий снисходительно улыбнулся, но, тут же вспомнив, что она этого не любит, сменил улыбку на дружескую.

- Да ничего мне от тебя сверхъестественного не надо, - попытался успокоить он её.

- Ага, только естественного. – Усмехнулась она, - уголовной ответственности не боитесь?

- Ничего криминального, Елена Николаевна, - отозвался порядком развеселенный её непосредственностью и прямолинейностью Виталий. – С чего ты взяла, что мне от тебя нужно что-то такое «естественное»? – Осторожно, как бы, между прочим, поинтересовался он, зная, что эта тема может быть для неё не очень приятна. Но в борьбе разума с любопытством с огромным перевесом побелило всё-таки любопытство.

- Да так, интуиция подсказывает, - отвела взгляд Лена, уткнувшись в меню. – Я буду чёрный кофе. С сахаром.

Виталий понял, что беседы на данную тему заводить больше не следует. По крайней мере, в ближайшее время.

- А на десерт? – поинтересовался он, откладывая меню.

- А на десерт – твой рассказ о том, кто ты и почему ты водишь по кафешкам разных девочек, которых подбираешь на полупустых ночных трассах, в полуобморочном состоянии с полным отсутствием денег в кармане и забывающих у тебя в машине единственную надежду попасть домой, - ответила она, откладывая меню, подобно ему. - По-моему, достаточно калорийный десертик получился. – Уголком губ улыбнулась Лена, скорее выказывая своё ироническое отношение к сложившейся ситуации, нежели реальный интерес к его потенциальному рассказу.

Виталий усмехнулся – и всё-таки, эта девочка в красноречии даст фору многим столичным штучкам, с которыми он привык иметь дело на съёмках. Служебных романов он, что удивительно, ни разу не заводил, однако всю эту атмосферу ни к чему не обязывающего флирта вдохнул сполна. Однако ни капли искренности в этом флирте не было и никогда не будет. Эта жизнь – жизнь за кадром, - не настоящая. Она – всего лишь фикция, видимость жизни, а настоящая жизнь – вот она, здесь и сейчас, сидит напротив него и улыбается одними глазами, в глубине которых понамешано столько разных чувств и эмоций: ирония, интерес, опаска, недоверие, естественность, насмешка.

- И всё-таки, десерт я тебе закажу, - усмехнулся он, складывая руки перед собой. – Итак. Я, как ты уже логично заметила, - слава Богу, не Лаврентий. – Поймав третьяковскую невольную улыбку, улыбнулся сам. – Я – Виталий. И я – актёр. – Лена от неожиданности заерзала на стуле и тут же расправила плечи, с интересом посмотрев на него.

- Актёр? А что это я тебя ни разу по телеку не видела? – Приподняла брови она, вытянув руки на столе. – А, хотя, да. Я ж телек уже сто лет не включала. Ну, всё равно. Ты, наверное, неизвестный актёр? – Нет, она не преследовала цели уколоть его, а лишь просто невольно высказала пришедшее на ум предположение.

- Ну, кому как, - улыбнулся он, - Я как раз планирую сняться в одном фильме, который, скорее всего, покажут в кинотеатрах.

- О, а как называется? – заметно оживилась Лена, подтянувшись.

- Хм, давай, я пока не буду тебе говорить название, хорошо? У меня послезавтра пробы, и я, как бы это сказать, не хочу сглазить. Вдруг не получу роль? – объяснил он, с немного наигранным смущением взглянув в окно.

- Ха, суеверный, значит, - констатировала Лена, усмехнувшись, и тоже посмотрела на улицу.

Виталий, заметив, что подошла официантка, перевел взгляд от окна на свою задумавшуюся о чём-то спутницу, а потом на официантку:

- Нам два кофе, десерт «Пражское пралине» и горький шоколад. Спасибо, - обратился он к девушке в накрахмаленном фартучке и снова повернулся к своей собеседнице. Лена снова повернулась к нему и, будто спохватившись, поинтересовалась:

- В машине ты сказал: «ещё и наркотой балуешься», - прищурившись, сказала она и оперлась локтями о стол. – Так вот, что значит это «ещё и»? – заметив по выражению лица мужчины, что он собирается как-то «замять» это вопрос, она добавила: - Только вот не надо мне тут спрашивать, что я имею в виду, или с чего я взяла, что ты что-то имел в виду… Ты меня прекрасно понял. Просто меня напрягает, что ты, возможно, знаешь обо мне гораздо больше, чем я думаю.

Виталий снова поразился тому, как эта девушка предугадывает его действия и как она заставляет его захотеть рассказать правду. Именно захотеть. Эта её полная беззаботность и непосредственность в разговоре просто напросто вынуждает его быть непосредственным в ответ.

- Скажи спасибо вашему школьному охраннику. И передай ему огромный от меня привет, - ухмыльнулся мужчина и увидел, как на лице Третьяковой проступает что-то дьявольское.

- Ну, дядя Вася… неужели ему мало кота в противогазе? Ну, ничего, я ещё что-нибудь придумаю…- обратилась скорее сама к себе, нежели к собеседнику, Лена, комкая в руках белоснежную салфетку.

- О, Господи. Какой ещё кот? Какой противогаз? – приподнял брови Виталий с неподдельным удивлением.

- Да так. Неважно, - ухмыльнулась Третьякова, убирая локти со стола. – Итак, какие же выдающиеся факты из моей биографии он тебе выложил? – Поправила лезущую в глаза волнистую светлую с лёгкой рыжинкой чёлку и подтянула хвост на затылке.

- Ну, ты куришь. Ты… - словно оценивая, задержался взглядом на её лице мужчина, - ты выпить любишь. – Увидел, как она поспешно отводит в сторону недовольный взгляд. – Ты хулиганишь. Думаю, этого достаточно, чтобы сложить вполне чёткий портрет человека. – Закончил он, опуская кисти рук на стол и складывая их в замок.

- Ну-ну, продолжай. Давай, лекции мне читай… «Пьянству - бой», и всё в подобном роде. Спроси о приводах в детскую комнату милиции. – Она направила ему в лицо едкий взгляд, словно приглашая к чтению познавательной лекции «о вреде табакокурения».

- А зачем? Ничего я тебе читать не буду. – Простодушно ответил мужчина, убирая руки со стола и откидываясь на спинку стула, сталкиваясь с немного удивлённым серо-зелёным взглядом. – Ты сама себе хозяйка, почему я должен пытаться тебя перевоспитать? Тем более, что твой портрет, составленный мной, совершенно не совпадает с тем, как мне тебя описал твой «дядя Вася в противогазе».

Третьякова напряженно перевела взгляд с его лица на окно, а потом снова на его лицо:

- И чем же отличается портрет, составленный тобой, от портрета, расписанного дядей Васей Пикассо?

- Абсолютно всем. – Усмехнулся Виталий, - только я не буду тебе его описывать, ладно? – Официантка поставила перед ними два кофе и заказанные десерты.

- Почему? – всё ещё настороженно-удивлённо продолжала наблюдать за его лицом Третьякова, на мгновение переведя взгляд на поставленные перед ними сладости.

- Потому что, если скажешь всё, что думаешь о человеке, то ему будет неинтересно с тобой общаться, так как он посчитает тебя слишком прямолинейным, в тебе не будет загадки, какой-то притягивающей таинственности. А людям нравится разгадывать загадки.

С этим Третьякова не согласиться не могла. Нет, могла, конечно, но только по привычке – она привыкла не соглашаться и противоречить. Натура, блин! Но сейчас противоречить почему-то не хотелось и, что ещё более странно, действительно не хотелось, чтобы он раскрывал все карты. Да, сегодня явно особенный день.

Всё-таки попробовав «Пражское пралине», Лена с удовольствием слопала весь десерт, так как просто не смогла остановиться. Виталий только пару раз улыбнулся, заметив, как она уминает воздушную вкуснятину.

Кофе действительно помог, и давление, судя по всему, пришло в норму. Лена чувствовала себя как нельзя лучше – в желудке был лёгкий, но такой незабываемый десерт, в голове – ощущение полной безмятежности, а в руках – приятное тепло, передавшееся ей от кружки горячего кофе.

Болтали о всякой ерунде – о прошедшей в позапрошлом году олимпиаде, о новинках кино, о дяде Васе и его удивительной способности припоминать мельчайшие детали своей бурной молодости, о рыжем котяре Баксе, которые вечно шляется в школьном дворе и на морду которого Третьякова с друзьями однажды надела противогаз, спионеренный из класса ОБЖ, и запустила поздно вечером в пустую школу, на вахте которой по-прежнему полусидел-полулежал в кресле дядя Вася и о том, какими словами дядя Вася вспоминал «япону мать», когда, проснувшись от приглушённого мяуканья, увидел персонажа из своего, наверняка, самого страшного ночного кошмара. Наблюдая за тем, как искренне смеётся Виталий над тем, как она вслух вспоминает не совсем цензурные слова, выдаваемые дядей Васей, Лена удивлялась – как можно сидеть и разговаривать с человеком, который наверняка раза в два старше, и чувствовать себя с ним на равных. Однако же она чувствовала. И это, признаться, было для неё открытием – просто и по-дружески разговаривать со взрослым и довольно солидным мужчиной, который, судя по его поведению, абсолютно не планирует её домогаться.

Когда они вышли из кафе, было уже около четырёх часов. На дружелюбное предложение подвезти её до дома Лена, задумавшись на мгновение, ответила согласием и вполне непринужденно завалилась на уже практически родное пассажирское сидение.

Возле дома, уже собираясь открыть дверцу авто, чтобы покинуть салон, она услышала:

- Лена, ты - удивительный человек, - обернулась, уголок губ уже почти по привычке пополз вверх. – Не меняйся.

- И не подумаю, - отозвалась она с ухмылкой и уже полностью открыла дверцу, но, задержавшись на секунду, добавила: - Ты тоже интересный. Я здорово провела день. Спасибо. Мне даже курить перехотелось, - со смешком сказала она, - и пить, в общем-то, тоже. Хотя, кто знает, может, завтра захочется опять. – И, поймав на себе его смеющийся взгляд, махнула рукой: - Аривидерчи, - и, выйдя из машины, направилась к подъезду, так и не расслышав его запоздалое: «До свидания».

Глава 7.

После такого насыщенного дня Лена совершенно не чувствовала себя уставшей, может быть, сказалась невероятная победа утром, а может быть – в целом проведенный позитивно день. Впрочем, даже это не могло заставить её хотя бы сделать попытку заглянуть в учебник. Сев на холодный подоконник, она достала из пачки сигарету, повертела её в руках, взяла лежащую рядом зажигалку. Посмотрела в окно – день угасал медленно, будто смакуя остатки солнечных лучей, гулявших по испещрённой мелкими ручейками стекающей талой воды улице. С приходом одинокого вечера вернулись и неприятные воспоминания – вчерашняя ночь как будто частично смылась теми дикими струями небесной воды у неё из памяти – но отдельные моменты она помнила очень хорошо, даже слишком хорошо.

Как будто прочитав её мысли, на письменном столе напомнил о своём существовании пухлый мобильник: «Скорый поезд к дому мчится, полечу домой, как птица. Полечу, как птица, я! Жизнь начнётся без авралов, сундуков и генералов – Демо-би-ли-за-ция! ». Третьякова поморщилась – надо будет сменить мелодию. Но с подоконника всё-таки встала и, подойдя к столу, взяла в руки мобильник. Витя. Брать трубку не хотелось.

- Алло, - засунув подальше все рвущиеся наружу потоки нецензурной брани, предельно спокойно ответила она, аргументируя самой себе своё поведение тем, что Витька, по сути, ни в чём не виноват.

- Алло, Леший, ты что натворила, дурёха? И сбежала вчера почему? – услышала она возмущённый голос друга, который явно был на взводе и говорил без единой нотки беспокойства, а с явственно сквозившей в голосе претензией.

- А тебе Саша разве не сказал? – помимо её собственной воли в её голосе тоже появились недовольные нотки.

- Да он ещё не скоро кому-нибудь что-нибудь скажет! – голос Витьки стал на тон выше, - ты ему челюсть сломала, дурёха!

Третьякова довольно хмыкнула – стыда за содеянное или угрызений совести она не испытывала ничуть.

- Так ему и надо, уроду, - был ответ возмущённому Витьку. Лена присела на подоконник, закинула на него одну ногу и посмотрела в окно, прижимая трубку к правому уху.

- Лена, ты совсем сдурела?! Он сегодня должен был на сборный пункт прийти, а провёл всю ночь и весь день в травмпункте, и сегодня со сцепленными челюстями попёрся с военкомат. У тебя с головой всё нормально или как? – Витька, судя по всему, был не в курсе всех обстоятельств дела, но Третьяковой на это было наплевать. Злость на всю честную компанию захлестнула её с новой силой, и она срывающимся на крик голосом отчеканила:

- «Или как», Витюш! Да лучше б я ему кое-что другое сломала, а не челюсть, а если будешь со мной так разговаривать, то и тебе сломаю, и бровью не поведу, ясно? Идите вы все в задницу! – И бедный, измученный за сутки телефон полетел в стену, и, сдавленно пискнув, шмякнулся на пол. Откинув голову, она закрыла глаза – спокойствие постепенно возвращалось к ней, и Лена, сглотнув, потянулась к брошенной на подоконнике зажигалке. О сигарете почему-то не подумала. Просто взяла в руки зажигалку, поднесла к лицу, чиркнула колёсиком, и, будто не ожидая, что после этого её действия вспыхнет огонёк, удивлённо моргнула, просыпаясь от заполонивших голову мыслей. Ну, вот – вместе с тем, как угасал вечер, угасало и её настроение. Поднявшись с подоконника, она, чувствуя, что внутри нарастает противный, солёный ком, направилась в комнату брата, зная, что сейчас ей может помочь всего одна вещь.

- Серёж, можно? – постучалась она, приоткрывая дверь.

- Да, Леныч, заходи, - Сергей удивлённо поднял на неё глаза от разложенных на письменном столе чертежей. – Чего хотела?

- Дай гитару. – Без предисловий попросила она, зная, что брат не любит, когда его отвлекают по пустякам. Да и кто любит?

- А, вон там, в углу, возьми, - указал карандашом он и снова склонился над разложенным ватманом.

- Угу, - Сергей давно привык к этому третьяковскому синониму слова «спасибо» и лишь незаметно улыбнулся, когда удивительно притихшая сестра в обнимку с шестиструнной подругой покинула комнату.

Закинув одну ногу на кровать, а другую - свесив с краю, она положила гитару на бедро и провела по струнам.

К позднему вечеру Виталий закончил штудировать присланный ему кусок сценария и сидел за ноутбуком, устало протирая глаза. В голову упорно не впечатывалось ни одно слово из прочитанных за последние часы. Видимо, ещё не совсем отошёл от отпуска. Ну, в принципе, время до проб ещё есть, можно ещё завтра поучить, на крайний случай, можно встать пораньше. После таких нехитрых рассуждений он закрыл ноутбук, потянулся и направился в душ – голову освежить, и, заодно, очистить её от неприятных мыслей. После такого позитивного дня, в течение которого он чувствовал себя качающимся на какой-то светлой тёплой волне, к вечеру его настроение всё-таки омрачилось парой неприятных обстоятельств.

После короткого и рвущего на части душу разговора по телефону с четырёхлетней дочкой, а также общения с Ларой, которая упорно придерживалась своей железной позиции по поводу его с дочерью редких встреч, у него в груди поселился противный солёный сгусток, который не хотел пропадать даже после трёх чашек кофе без (! ) коньяка.

Приняв душ, он лёг в постель, посмотрел на часы – половина первого ночи. Инстинктивно переместил взгляд на пустое место рядом с электронным будильником – ещё вчера здесь лежала почти невесомая вещица, которая подарила ему такой запоминающийся, яркий день. А сегодня этой вещицы не было, а, значит, и надежды на улучшение настроения завтра - тоже немного. По привычке усмехнувшись с едва проскальзывающей в усмешке ноткой горечи, Виталий перевернулся на другой бок и, спустя десяток минут, уснул.

***

Какой идиот придумал экономическую географию? Кто придумал все эти оффшорные зоны, отраслевые специализации? Лене безумно хотелось встретиться с этим человеком и высказать всё, что она о нём думает – именно по этому предмету она сегодня получила, как ей казалось, абсолютно незаслуженную пару.

- Лена, я, конечно, понимаю, что зоны на футбольном поле ты знаешь отлично, что ты у нас героиня, но это – не повод для того, чтобы получать вторую двойку подряд. - С укоризной обратилась к досадливо смотревшей в окно Третьяковой преподавательница, - Ты бы лучше экономические зоны России выучила. Садись.

Лена села. Вздохнув, она опустила глаза в тетрадь, невидящим взглядом уставившись в чистые страницы.

- Записываем новую тему. Центры машиностроения в Европейской части России.

Третьякова бросила оценивающий взгляд на покоившуюся рядом с тетрадью ручку, взяла её и записала продиктованные преподавателем слова.

Мысли никак не хотели собираться в кучу. А солнце, светившее за окном, будто насмехалось над её хмурым настроением. Лена искоса взглянула на Марата, который, сложив руки на парте и опустившись на них лбом, мирно сопел в такт учительской лекции. Она легонько улыбнулась и переместила взгляд на учителя, делая попытку отвлечься хотя бы на её болтовню.

Урок химии тоже не отличался ничем приятным. Сегодня Третьякова вела себя на удивление тихо, не выдавала никаких хохм, не подкалывала обожаемую химичку. И та, заметив непонятное отстраненное состояние Лены, видимо, решила разбудить её от мыслей, которые витали сейчас в её буйной головушке.

- А о том, как протекает взаимодействие между органическими соединениями и кислотами, нам расскажет…Третьякова.

Услышав краем уха свою фамилию, Лена подняла голову, удивлённо посмотрела на преподавательницу, застигнутая врасплох, отозвалась:

- Что?

- Я тебе задала вопрос, - прищурилась блондинистая учительница и наклонила голову чуть вбок. – Ты мне на него ответишь?

- Повторите вопрос, пожалуйста, - хмуро ответила Лена, сложив руки перед собой.

- Ну, для начала, Третьякова, встань. За десять лет учёбы в школе тебя не научили вставать, когда к тебе обращается преподаватель?

Лена томно поднялась, нетерпеливо вздохнув и сжав губы.

- Где ты сейчас была? – продолжила едким голосом допрос химичка, всё с таким же недоверием глядя на безалаберно стоявшую без какого-либо намёка на осанку ученицу.

- У меня встречный вопрос: что у вас со зрением? – Хмыкнула Лена, чувствуя, что химичка подняла её вовсе не для того, чтобы допытаться по поводу заданного вначале вопроса, а для того, чтобы вновь попытаться подбить её какой-никакой, а всё же авторитет среди одноклассников. – Хотите совет? Да знаю, что не хотите. Но всё равно – поменяйте очки, а? Я последние полчаса просиживаю штаны тут, и вы это прекрасно видите.

- Я ценю остроумных людей, Леночка, - криво улыбнулась химичка, - но своё красноречие ты сможешь продемонстрировать в детской комнате милиции, когда тебя туда, в конце концов, рано или поздно, отправят. А здесь я хочу просто узнать, какого…почему ты, как ты уже сама вполне логично заметила, просиживаешь тут штаны и даже не пытаешься слушать то, о чём я тут рассказываю? Я что, просто так тут хожу и распинаюсь?! – голос учителя стал на тон выше.

- Нуу…- протянула Третьякова, изображая кропотливый мыслительный процесс, - почему же просто так? Вам за это деньги платят.

- Рот закрыла, Третьякова. И села. Не испытывай моё терпение, - Процедила химичка, и Лена, устало усмехнувшись, села.

В течение всего учебного дня её мысли витали там – на Чертановском стадионе, лишь изредка возвращаясь сюда, в родную школу–для того, чтобы она могла, выйдя из одного кабинета, дойти до другого. А ещё они иногда уносились в то кафе, где вчера она беззаботно уплетала нереально вкусный десерт.

- Лен, - услышала она позади себя и обернулась. Марат догнал её у столовой.

- Чего? – спросила она, доставая из рюкзака кошелёк, и взяла из него десятку.

- Пойдём сегодня, погуляем? А то мы с тобой уже сто лет никуда не выбирались, - предложил Марат, доставая из своего рюкзака деньги на пирожок.

- Столько не живут, - усмехнулась Ленка, становясь в очередь, - но ты прав, давненько мы уже с тобой не тусили.

- Ты вообще сегодня хмурая такая, что стряслось? Вроде бы вчера выиграли, - продолжал беседу друг, становясь позади неё.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒