Глава четвертая

Как встретил Кандид своего прежнего учителя философии, доктора Панглоса, и что из этого вышло

COMMENT CANDIDE RENCONTRA SON ANCIEN MAÎ TRE DE PHILOSOPHIE, LE DOCTEUR PANGLOSS, ET CE QUI EN ADVINT

France	Русский
Candide, plus é mu encore de compassion que d’horreur, donna à cet é pouvantable gueux les deux florins qu’il avait reç us de son honnê te anabaptiste Jacques. Le fantô me le regarda fixement, versa des larmes, et sauta à son cou. Candide, effrayé, recule.	Кандид, чувствуя больше сострадания, чем ужаса, дал этому похожему на привидение страшному нищему те два флорина, которые получил от честного анабаптиста Якова. Нищий пристально посмотрел на него, залился слезами и бросился к нему на шею. Кандид в испуге отступил.
« Hé las! dit le misé rable à l’autre misé rable, ne reconnaissez-vous plus votre cher Pangloss?	-- Увы! -- сказал несчастливец другому несчастливцу, -- вы уже не узнаете вашего дорогого Панглоса?
-- Qu’entends-je? Vous, mon cher maî tre! vous, dans cet é tat horrible! Quel malheur vous est-il donc arrivé? Pourquoi n’ê tes-vous plus dans le plus beau des châ teaux? Qu’est devenue Mlle Cuné gonde, la perle des filles, le chef d’oeuvre de la nature?	-- Что я слышу? Вы, мой дорогой учитель, вы в таком ужасном состоянии! Какое же несчастье вас постигло? Почему вы не в прекраснейшем из замков? Что сделалось с Кунигундой, жемчужиной среди девушек, лучшим творением природы?
-- Je n’en peux plus », dit Pangloss.	-- У меня нет больше сил, -- сказал Панглос.
Aussitô t Candide le mena dans l’é table de l’anabaptiste, où il lui fit manger un peu de pain; et quand Pangloss fut refait:	Тотчас же Кандид отвел его в хлев анабаптиста, накормил хлебом и, когда Панглос подкрепился, снова спросил:
« Eh bien! lui dit-il, Cuné gonde?	-- Что же с Кунигундой?
-- Elle est morte », reprit l’autre.	-- Она умерла, -- ответил тот.
Candide s’é vanouit à ce mot; son ami rappela ses sens avec un peu de mauvais vinaigre qui se trouva par hasard dans l’é table. Candide rouvre les yeux.	Кандид упал в обморок от этих слов; друг привел его в чувство с помощью нескольких капель уксуса, который случайно отыскался в хлеву. Кандид открыл глаза.
« Cuné gonde est morte! Ah! meilleur des mondes, où ê tes-vous? Mais de quelle maladie est-elle morte? ne serait-ce point de m’avoir vu chasser du beau châ teau de monsieur son pè re à grands coups de pied?	-- Кунигунда умерла! Ах, лучший из миров, где ты? Но от какой болезни она умерла? Не оттого ли, что видела, как я был изгнан из прекрасного замка ее отца здоровым пинком?
-- Non, dit Pangloss; elle a é té é ventré e par des soldats bulgares, aprè s avoir é té violé e autant qu’on peut l’ê tre; ils ont cassé la tê te à monsieur le baron qui voulait la dé fendre; madame la baronne a é té coupé e en morceaux; mon pauvre pupille, traité pré cisé ment comme sa soeur; et quant au châ teau, il n’est pas resté pierre sur pierre, pas une grange, pas un mouton, pas un canard, pas un arbre; mais nous avons é té bien vengé s, car les Abares en ont fait autant dans une baronnie voisine qui appartenait à un seigneur bulgare. »	-- Нет, -- сказал Панглос, -- она была замучена болгарскими солдатами, которые сперва ее изнасиловали, а потом вспороли ей живот. Они размозжили голову барону, который вступился за нее; баронесса была изрублена в куски; с моим бедным воспитанником поступили точно так же, как с его сестрой; а что касается замка, там не осталось камня на камне -- ни гумна, ни овцы, ни утки, ни дерева; но мы все же были отомщены, ибо авары сделали то же с соседним поместьем, которое принадлежало болгарскому вельможе.
A ce discours, Candide s’é vanouit encore; mais revenu à soi, et ayant dit tout ce qu’il devait dire, il s’enquit de la cause et de l’effet, et de la raison suffisante qui avait mis Pangloss dans un si piteux é tat.	Во время этого рассказа Кандид снова лишился чувств; но, придя в себя и высказав все, что было у него на душе, он осведомился о причине, следствии и достаточном основании жалкого состояния Панглоса.
« Hé las! dit l’autre, c’est l’amour; l’amour, le consolateur du genre humain, le conservateur de l’univers, l’â me de tous les ê tres sensibles, le tendre amour.	-- Увы, -- сказал тот, -- всему причина любовь -- любовь, утешительница рода человеческого, хранительница мира, душа всех чувствующих существ, нежная любовь.
-- Hé las! dit Candide, je l’ai connu, cet amour, ce souverain des coeurs, cette â me de notre â me; il ne m’a jamais valu qu’un baiser et vingt coups de pied au cul. -- Comment cette belle cause a-t-elle pu produire en vous un effet si abominable? »	-- Увы, -- сказал Кандид, -- я знал ее, эту любовь, эту властительницу сердец, эту душу нашей души; она подарила мне один только поцелуй и двадцать пинков. Как эта прекрасная причина могла привести к столь гнусному следствию?
Pangloss ré pondit en ces termes:	Панглос ответил так:
« O mon cher Candide! vous avez connu Paquette, cette jolie suivante de notre auguste baronne; j’ai goû té dans ses bras les dé lices du paradis, qui ont produit ces tourments d’enfer dont vous me voyez dé voré; elle en é tait infecté e, elle en est peut-ê tre morte. Paquette tenait ce pré sent d’un cordelier trè s savant, qui avait remonté à la source; car il l’avait eue d’une vieille comtesse, qui l’avait reç ue d’un capitaine de cavalerie, qui la devait à une marquise, qui la tenait d’un page, qui l’avait reç ue d’un jé suite, qui, é tant novice, l’avait eue en droite ligne d’un des compagnons de Christophe Colomb. Pour moi, je ne la donnerai à personne, car je me meurs.	-- О мой дорогой Кандид, вы знали Пакету, хорошенькую служанку высокородной баронессы; я вкушал в ее объятьях райские наслаждения, и они породили те адские муки, которые, как вы видите, я сейчас терплю. Она была заражена и, быть может, уже умерла. Пакета получила этот подарок от одного очень ученого францисканского монаха, который доискался до первоисточника заразы: он подцепил ее у одной старой графини, а ту наградил кавалерийский капитан, а тот был обязан ею одной маркизе, а та получила ее от пажа, а паж от иезуита, который, будучи послушником, приобрел ее по прямой линии от одного из спутников Христофора Колумба. Что касается меня, я ее не передам никому, ибо я умираю.
-- Ô Pangloss! s’é cria Candide, voilà une é trange gé né alogie! n’est-ce pas le diable qui en fut la souche?	-- О Панглос, -- воскликнул Кандид, -- вот удивительная генеалогия! Разве не диавол -- ствол этого дерева?
-- Point du tout, ré pliqua ce grand homme; c’é tait une chose indispensable dans le meilleur des mondes, un ingré dient né cessaire; car si Colomb n’avait pas attrapé, dans une î le de l’Amé rique, cette maladie qui empoisonne la source de la gé né ration, qui souvent mê me empê che la gé né ration, et qui est é videmment l’opposé du grand but de la nature, nous n’aurions ni le chocolat ni la cochenille; il faut encore observer que jusqu’aujourd’hui, dans notre continent, cette maladie nous est particuliè re, comme la controverse. Les Turcs, les Indiens, les Persans, les Chinois, les Siamois, les Japonais, ne la connaissent pas encore; mais il y a une raison suffisante pour qu’ils la connaissent à leur tour dans quelques siè cles. En attendant, elle a fait un merveilleux progrè s parmi nous, et surtout dans ces grandes armé es composé es d’honnê tes stipendiaires, bien é levé s, qui dé cident du destin des É tats; on peut assurer que, quand trente mille hommes combattent en bataille rangé e contre des troupes é gales en nombre, il y a environ vingt mille vé rolé s de chaque cô té.	-- Отнюдь нет, -- возразил этот великий человек, -- это вещь неизбежная в лучшем из миров, необходимая составная часть целого; если бы Колумб не привез с одного из островов Америки болезни, заражающей источник размножения, часто даже мешающей ему и, очевидно, противной великой цели природы, -- мы не имели бы ни шоколада, ни кошенили; надо еще заметить, что до сего дня на нашем материке эта болезнь присуща только нам, как и богословские споры. Турки, индейцы, персы, китайцы, сиамцы, японцы еще не знают ее; но есть достаточное основание и им узнать эту хворь, в свою очередь, через несколько веков. Меж тем она неслыханно распространилась среди нас, особенно в больших армиях, состоящих из достойных, благовоспитанных наемников, которые решают судьбы государств; можно с уверенностью сказать, что когда тридцать тысяч человек сражаются против войска, равного им по численности, то тысяч двадцать с каждой стороны заражены сифилисом.
-- Voilà qui est admirable, dit Candide, mais il faut vous faire gué rir.	-- Это удивительно, -- сказал Кандид. -- Однако вас надо вылечить.
-- Et comment le puis-je? dit Pangloss; je n’ai pas le sou, mon ami; et dans toute l’é tendue de ce globe, on ne peut ni se faire saigner ni prendre un lavement sans payer, ou sans qu’il y ait quelqu’un qui paye pour nous. »	-- Но что тут можно сделать? -- сказал Панглос. -- У меня нет ни гроша, мой друг, а на всем земном шаре нельзя ни пустить себе кровь, ни поставить клистира, если не заплатишь сам или за тебя не заплатят другие.
Ce dernier discours dé termina Candide; il alla se jeter aux pieds de son charitable anabaptiste Jacques, et lui fit une peinture si touchante de l’é tat où son ami é tait ré duit que le bonhomme n’hé sita pas à recueillir le docteur Pangloss; il le fit gué rir à ses dé pens. Pangloss, dans la cure, ne perdit qu’un oeil et une oreille. Il é crivait bien et savait parfaitement l’arithmé tique. L’anabaptiste Jacques en fit son teneur de livres. Au bout de deux mois, é tant obligé d’aller à Lisbonne pour les affaires de son commerce, il mena dans son vaisseau ses deux philosophes. Pangloss lui expliqua comment tout é tait on ne peut mieux. Jacques n’é tait pas de cet avis.	Услышав это, Кандид сразу сообразил, как ему поступить: он бросился в ноги доброму анабаптисту Якову и так трогательно изобразил ему состояние своего друга, что добряк, не колеблясь, приютил доктора Панглоса; он его вылечил на свой счет. Панглос от этого лечения потерял только глаз и ухо. У него был хороший слог, и он в совершенстве знал арифметику. Анабаптист Яков сделал его своим счетоводом. Когда через два месяца Якову пришлось поехать в Лиссабон по торговым делам, он взял с собой на корабль обоих философов. Панглос объяснил ему, что все в мире к лучшему. Яков не разделял этого мнения.
« Il faut bien, disait-il, que les hommes aient un peu corrompu la nature, car ils ne sont point né s loups, et ils sont devenus loups. Dieu ne leur a donné ni canon de vingt-quatre ni baï onnettes, et ils se sont fait des baï onnettes et des canons pour se dé truire. Je pourrais mettre en ligne de compte les banqueroutes, et la justice qui s’empare des biens des banqueroutiers pour en frustrer les cré anciers.	-- Конечно, -- говорил он, -- люди отчасти извратили природу, ибо они вовсе не родятся волками, а лишь становятся ими: господь не дал им ни двадцатичетырехфунтовых пушек, ни штыков, а они смастерили себе и то и другое, чтобы истреблять друг друга. К этому можно добавить и банкротства, и суд, который, захватывая добро банкротов, обездоливает кредиторов.
-- Tout cela é tait indispensable, ré pliquait le docteur borgne, et les malheurs particuliers font le bien gé né ral, de sorte que plus il y a de malheurs particuliers, et plus tout est bien. »	-- Все это неизбежно, -- отвечал кривой философ. -- Отдельные несчастья создают общее благо, так что, чем больше таких несчастий, тем лучше.
Tandis qu’il raisonnait, l’air s’obscurcit, les vents soufflè rent des quatre coins du monde et le vaisseau fut assailli de la plus horrible tempê te à la vue du port de Lisbonne.	Пока он рассуждал, вдруг стало темно, задули со всех четырех сторон ветры, и корабль был застигнут ужаснейшей бурей в виду Лиссабонского порта.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Буря, кораблекрушение, землетрясение, и что случилось с доктором Панглосом, Кандидом и анабаптистом Яковом

TEMPÊ TE, NAUFRAGE, TREMBLEMENT DE TERRE, ET CE QUI ADVINT DU DOCTEUR PANGLOSS, DE CANDIDE ET DE L'ANABAPTISTE JACQUES

France	Русский
La moitié des passagers, affaiblis, expirants de ces angoisses inconcevables que le roulis d’un vaisseau porte dans les nerfs et dans toutes les humeurs du corps agité es en sens contraire, n’avait pas mê me la force de s’inquié ter du danger. L’autre moitié jetait des cris et faisait des priè res; les voiles é taient dé chiré es, les mâ ts brisé s, le vaisseau entrouvert. Travaillait qui pouvait, personne ne s’entendait, personne ne commandait. L’anabaptiste aidait un peu à la manoeuvre; il é tait sur le tillac; un matelot furieux le frappe rudement et l’é tend sur les planches; mais du coup qu’il lui donna il eut lui-mê me une si violente secousse qu’il tomba hors du vaisseau la tê te la premiè re. Il restait suspendu et accroché à une partie de mâ t rompue. Le bon Jacques court à son secours, l’aide à remonter, et de l’effort qu’il fit il est pré cipité dans la mer à la vue du matelot, qui le laissa pé rir, sans daigner seulement le regarder. Candide approche, voit son bienfaiteur qui reparaî t un moment et qui est englouti pour jamais. Il veut se jeter aprè s lui dans la mer; le philosophe Pangloss l’en empê che, en lui prouvant que la rade de Lisbonne avait é té formé e exprè s pour que cet anabaptiste s’y noyâ t. Tandis qu’il le prouvait a priori, le vaisseau s’entrouvre, tout pé rit à la ré serve de Pangloss, de Candide, et de ce brutal de matelot qui avait noyé le vertueux anabaptiste; le coquin nagea heureusement jusqu’au rivage où Pangloss et Candide furent porté s sur une planche.	Половина пассажиров, ослабевших, задыхающихся в той невыразимой тоске, которая приводит в беспорядок нервы и все телесное устройство людей, бросаемых качкою корабля во все стороны, не имела даже силы тревожиться за свою судьбу. Другие пассажиры кричали и молились. Паруса были изорваны, мачты сломаны, корабль дал течь. Кто мог, работал, никто никому не повиновался, никто не отдавал приказов. Анабаптист пытался помочь в работе; он был на палубе; какой-то разъяренный матрос сильно толкнул его и сшиб с ног, но при этом сам потерял равновесие, упал за борт вниз головой и повис, зацепившись за обломок мачты. Добрый Яков бросается ему на помощь, помогает взобраться на палубу, но, не удержавшись, сам низвергается в море на глазах у матроса, который оставляет его погибать, не удостоив даже взглядом. Кандид подходит ближе, видит, что его благодетель на одно мгновение показывается на поверхности и затем навеки погружается в волны. Кандид хочет броситься в море, философ Панглос его останавливает, доказывая ему, что Лиссабонский рейд на то и был создан, чтобы этот анабаптист здесь утонул. Пока он зто доказывал a priori, корабль затонул, все погибли, кроме Панглоса, Кандида и того грубого матроса, который утопил добродетельного анабаптиста. Негодяй счастливо доплыл до берега, куда Панглос и Кандид были выброшены на доске.
Quand ils furent revenus un peu à eux, ils marchè rent vers Lisbonne; il leur restait quelque argent, avec lequel ils espé raient se sauver de la faim aprè s avoir é chappé à la tempê te.	Немного придя в себя, они направились к Лиссабону; у них остались еще деньги, с помощью которых они надеялись спастись от голода, после того как избавились от бури.
A peine ont-ils mis le pied dans la ville en pleurant la mort de leur bienfaiteur, qu’ils sentent la terre trembler sous leurs pas; la mer s’é lè ve en bouillonnant dans le port, et brise les vaisseaux qui sont à l’ancre. Des tourbillons de flammes et de cendres couvrent les rues et les places publiques; les maisons s’é croulent, les toits sont renversé s sur les fondements, et les fondements se dispersent; trente mille habitants de tout â ge et de tout sexe sont é crasé s sous des ruines, Le matelot disait en sifflant et en jurant:	Едва успели они войти в город, оплакивая смерть своего благодетеля, как вдруг почувствовали, что земля дрожит под их ногами. Море в порту, кипя, поднимается и разбивает корабли, стоявшие на якоре; вихри огня и пепла бушуют на улицах и площадях, дома рушатся; крыши падают наземь, стены рассыпаются в прах. Тридцать тысяч жителей обоего пола и всех возрастов погибли под развалинами. Матрос говорил, посвистывая и ругаясь:
« Il y aura quelque chose à gagner ici.	-- Здесь будет чем поживиться.
-- Quelle peut ê tre la raison suffisante de ce phé nomè ne? disait Pangloss.	-- Хотел бы я знать достаточную причину этого явления, -- говорил Панглос.
-- Voici le dernier jour du monde! » s’é criait Candide.	-- Наступил конец света! -- восклицал Кандид.
Le matelot court incontinent au milieu des dé bris, affronte la mort pour trouver de l’argent, en trouve, s’en empare, s’enivre, et, ayant cuvé son vin, achè te les faveurs de la premiè re fille de bonne volonté qu’il rencontre sur les ruines des maisons dé truites et au milieu des mourants et des morts. Pangloss le tirait cependant par la manche.	Матрос немедля бежит к развалинам, бросая вызов смерти, чтобы раздобыть денег, находит их, завладевает ими, напивается пьяным и, проспавшись, покупает благосклонность первой попавшейся девицы, встретившейся ему между разрушенных домов, среди умирающих и мертвых. Тут Панглос потянул его за рукав.
« Mon ami, lui disait-il, cela n’est pas bien, vous manquez à la raison universelle, vous prenez mal votre temps.	-- Друг мой, -- сказал он ему, -- это нехорошо, вы пренебрегаете всемирным разумом, вы дурно проводите ваше время.
-- Tê te et sang! ré pondit l’autre, je suis matelot et né à Batavia; j’ai marché quatre fois sur le crucifix dans quatre voyages au Japon; tu as bien trouvé ton homme avec ta raison universelle! »	-- Кровь и смерть! -- отвечал тот. -- Я матрос и родился в Батавии; я четыре раза топтал распятие в четырех японских деревнях, так мне ли слушать о твоем всемирном разуме!
Quelques é clats de pierre avaient blessé Candide; il é tait é tendu dans la rue et couvert de dé bris. Il disait à Pangloss:	Несколько осколков камня ранили Кандида; он упал посреди улицы, и его засыпало обломками. Он говорил Панглосу:
« Hé las! procure-moi un peu de vin et d’huile; je me meurs.	-- Вот беда! Дайте мне немного вина и оливкового масла, я умираю.
-- Ce tremblement de terre n’est pas une chose nouvelle, ré pondit Pangloss; la ville de Lima é prouva les mê mes secousses en Amé rique l’anné e passé e; mê me causes, mê me effets: il y a certainement une traî né e de soufre sous terre depuis Lima jusqu’à Lisbonne.	-- Хорошо, но землетрясение совсем не новость, -- отвечал Панглос. -- Город Лима в Америке испытал такое же в прошлом году; те же причины, те же следствия; несомненно, под землею от Лимы до Лиссабона существует серная залежь.
-- Rien n’est plus probable, dit Candide; mais, pour Dieu, un peu d’huile et de vin.	-- Весьма вероятно, -- сказал Кандид, -- но, ради бога, дайте мне немного оливкового масла и вина.
-- Comment, probable? ré pliqua le philosophe; je soutiens que la chose est dé montré e. »	-- Как " вероятно"? Я утверждаю, что это вполне доказано.
Candide perdit connaissance, et Pangloss lui apporta un peu d’eau d’une fontaine voisine.	Кандид потерял сознание, и Панглос принес ему немного воды из соседнего фонтана.
Le lendemain, ayant trouvé quelques provisions de bouche en se glissant à travers des dé combres, ils ré parè rent un peu leurs forces. Ensuite, ils travaillè rent comme les autres à soulager les habitants é chappé s à la mort. Quelques citoyens secourus par eux leur donnè rent un aussi bon dî ner qu’on le pouvait dans un tel dé sastre. Il est vrai que le repas é tait triste; les convives arrosaient leur pain de leurs larmes; mais Pangloss les consola en les assurant que les choses ne pouvaient ê tre autrement:	На следующий день, бродя среди развалин, они нашли кое-какую еду и подкрепили свои силы. Потом они работали вместе с другими, помогая жителям, избежавшим смерти. Несколько горожан, спасенных ими, угостили их обедом, настолько хорошим, насколько это было возможно среди такого разгрома. Конечно, трапеза была невеселая, гости орошали хлеб слезами, но Панглос утешал гостей, уверяя, что иначе и быть не могло.
« Car, dit-il, tout ceci est ce qu’il y a de mieux. Car, s’il y a un volcan à Lisbonne, il ne pouvait ê tre ailleurs. Car il est impossible que les choses ne soient pas où elles sont. Car tout est bien. »	-- Потому что, -- говорил он, -- если вулкан находится в Лиссабоне, то он и не может быть в другом месте; невозможно, чтобы что-то было не там, где должно быть, ибо все хорошо.
Un petit homme noir, familier de l’Inquisition, lequel é tait à cô té de lui, prit poliment la parole et dit:	Маленький чернявый человечек, свой среди инквизиторов, сидевший рядом с Панглосом, вежливо сказал:
« Apparemment que monsieur ne croit pas au pé ché originel; car, si tout est au mieux, il n’y a donc eu ni chute ni punition.	-- По-видимому, вы, сударь, не верите в первородный грех, ибо, если все к лучшему, не было бы тогда ни грехопадения, ни наказания.
-- Je demande trè s humblement pardon à Votre Excellence, ré pondit Pangloss encore plus poliment, car la chute de l’homme et la malé diction entraient né cessairement dans le meilleur des mondes possibles.	-- Я усерднейше прошу прощения у вашей милости, -- отвечал Панглос еще более вежливо, -- но без падения человека и проклятия не мог бы существовать этот лучший из возможных миров.
-- Monsieur ne croit donc pas à la liberté? dit le familier.	-- Вы, следовательно, не верите в свободу? -- спросил чернявый.
-- Votre Excellence m’excusera, dit Pangloss; la liberté peut subsister avec la né cessité absolue; car il é tait né cessaire que nous fussions libres; car enfin la volonté dé terminé e... »	-- Ваша милость, извините меня, -- сказал Панглос, -- но свобода может сосуществовать с абсолютной необходимостью, ибо необходимо, чтобы мы были свободны, так как, в конце концов, обусловленная причинностью воля...

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒