Желтоглазый 4 страница

Как резко изменился мир вокруг. Долгие перегоны, частые шпалы, жители соседних станций. Даже родные казематы как-то потускнели и потеряли своё очарование. Вроде, ничего не изменилось. Я жив. Силён. В опасностях не трушу... Откуда же это гнетущее состояние?! Иной раз создаётся впечатление, что вот-вот и стены вокруг обрушатся и погребут меня под собой навечно... Что со мной?! Я не понимаю...

"... серьезный взгляд печальных глаз. Смешной недотепа, такой ранимый и беззащитный, живущий в своем замкнутом, неприступном мире... Ты не был приспособлен к тяготам подземного чистилища... "

Вот уже битый час как я здесь, а он сидит за столом и, как ни в чём не бывало, перебирает свои фотокарточки... Как будто меня и нет вовсе... А я есть! Я стою у него за спиной! Я слышу всё, что он лопочет... понимаешь, всё! Он сам вызвал меня. Вот я, пришёл... и теперь понимаю, что не зря. Теперь я понимаю, что со мной... понимаю, в чём дело...

"... конопатое круглое личико, озорной блеск веселых глаз из-под тонких красивых бровок и широченная улыбка до ушей. Семь лет. Семь безумно коротких, но уже вечных лет... "

А дело в Нем, старике. Хотя какой он старик - недавно исполнилось пятьдесят... Однако теперь, под землёй, это всё-таки почтенный возраст. Редко кто доживает до стольких лет в добром здравии - монстры и междоусобица дают о себе знать. День за днем продолжается эта кровавая баня...

"... последний снимок. Василий, Вася, хулиганистый, непослушный шкет. На фото ему лет тридцать, но я помню именно того неугомонного пацаненка, которым до умопомрачения гордился мой боевой товарищ и верный друг... "

Чёрт возьми! Неужели это так сложно для человека? Жить в мире, любить и растить детей?! Неужели, чтобы познать истинное счастье нужно его в одночасье потерять?!

Воздух пронзил шум - старик вскочил из-за стола. Тупая дрожь прошла по телу, а руки сжались в кулаки. Фотографические картинки разлетелись под ковшом ладоней старика и осели на полу, будто перья. В бессилии он сел обратно, и ткнулся головой в сложенные перед собой руки... Старик плакал...

А вот Он?! Прожил столько лет. Пережил Катастрофу, а теперь? ТЕПЕРЬ! Хоронить ВСЕХ родственников. Всех тех, кто был его надеждой и опорой, прошлым и будущим... да в конце-то концов, был моложе его почти в несколько раз! И вот, сегодня... Он хоронит их ВСЕХ!!! Остаётся один! И в свой преклонный возраст стареет ещё на десять... пятнадцать... ДВАДЦАТЬ лет! Каждая утрата приближает его к смерти и забивает очередной гвоздь в деревянный ящик! Ведь он остался ОДИН! Вы слышите, боги подземного мира?! ОДИН!!! Во всём этом грёбанном мире. И нет ни надежд, ни цели. Он слишком стар и измучен. Ему НИКОГДА не создать семьи! Ему НИКОГДА не завести детей! Ему не на что больше рассчитывать в этой жизни! Второго шанса она ему уже НИКОГДА не представит...

Вдруг комната, а вместе с ней и мебель, дёрнулись... поплыли перед глазами. Неподъёмная ноша внезапно обрушилась на голову и плечи... по всему телу словно разлилась какая-то слабость. Ноги подкосились и я почувствовал, как валюсь на спину... Хорошо, что конечной точкой падения был деревянный стул. Он безропотно принял меня в свои объятья и, не издав при этом ни единого скрипа, чуть просел...

Неприятно... Ох, как неприятно на вкус это слово НИКОГДА... Такого не может быть! Такого, просто, не должно быть ни с кем! Это нечестно! У каждого в запасе должен быть второй... третий шанс! Должна быть хоть какая-то цель. Человек без цели - ничто. Клади в гроб, да заколачивай. Если не к чему стремиться... не для кого жить, существование теряет смысл. Разумом этого не понять... организм сам по себе начинает истощаться, чахнуть и... итогом становится смерть...

Только сейчас я заметил, что сжимаю голову в руках... Неприятно... Откидываюсь назад. Бетон обдаёт голову прохладой. Сознание потихоньку возвращается. Голова, по крайней мере, больше не кружится, а руки... руки... Опускаю взгляд и... Точно! Волосы оставили на ладонях жирный блеск... Да-а-а-а... душ, в наше время, это роскошь, но затягивать с ним не следует... Вши и блохи - бич подземных жителей. У мутантов-то и шерсти нет, а мы... то есть я... надо будет навестить цирюльника, а то мелких паразитов не избежать.

Старик всё еще сидел за столом, но уже не плакал - уснул, наверное...

Ну и славненько. Отдыхает, набирается сил... Хм, сил... А зачем ему силы? На что они ему теперь? Для чего? Ему уже никто помочь не в состоянии... Нечем ему помочь... Так, стоп! А я? Я тоже не в состоянии?! Он ведь мне дорог всё-таки... почти, как отец... Всегда справедливый... Добрый... Блюститель закона и порядка... Чем же? Утешить старика я не в силах. Не смогу подобрать слов... Нужные слова надо уметь находить. В этом мире без солнца они начали терять свою силу и красоту. Редкий головорез прочтёт вам стихи в перегоне или витиевато изложит свои претензии на ваши патроны... он, молча, съездит по лицу, да и всё... Скажите спасибо, что ещё живы остались... А слова? Не мастер я их искать. Не могу...

Голова, покинув стену, вновь рухнула в руки...

Но цель задать... Дать вектор некий... Да! Это я могу! Он хочет убивать... Убивать убийц... Мстить за столь дорогие ему жизни... Так я помогу! Я ПОМОГУ! Отныне, старик... ОТНЫНЕ твоя цель - моя! Я помогу достичь её! Я разыщу и приведу врагов! Я одарю их поцелуем смерти! Проснись, старик, проснись... Мы вместе отомстим! Вставай же!!!

Пожинающий смерть

Но несущий смерть

Сам рано иль поздно

Получит сполна -

И распахнутся врата

Персонального ада...

Взять себя в руки. Нужно. Срочно. Иначе жизнь моя продлится недолго. И цена ей - грош.

Прокручиваю в голове недавние события. Водоворот ошибок. Цепь неправильных ходов. Мне казалось, еще шаг, маленький, незначительный, и я в дамках. Но ситуация с катастрофической скоростью выходит из-под контроля, и погоня за легкой наживой превращается в бегство... Непростительное, постыдное. И от кого? От какого-то желтоглазого хлыща, самоуверенного ублюдка. Нервно смеюсь, опрокидывая в себя очередную стопку водки. Редкостная гадость, зато мозги вправляет что надо. И кошелек опустошает... Ага.

Мне не страшно, я не боюсь... ни смерти, и уж тем более ни этих двуногих крыс. Хотите войны - получите, ведомость на столе, распишитесь! Но только одно мне не понятно, как я мог вообще в это дерьмо вляпаться! В какой момент неизвестный кукловод вколол мне импульсивно-адреналиновую сыворотку, выжегшую внутри меня холодный расчет? Я не маньяк, но с каждым шагом становлюсь на него похожим. Сдают нервы, дрожит рука, лезвие ножа окрашивается в... Уже привык видеть, как с его кончика алые капли падают на пол, звонко разбиваясь. Скоро оглохну, наверное... если не случится чего другого.

Вдох... Медленный. Полной грудью. До предела. Раз, два, три. Выдох... Пытаюсь успокоится.

Но нет, не получается. Перед глазами образ... этого... сукиного... сына! Его спокойствие выводит из себя, улыбка бьет обидными пощечинами. Зубы сводит от злости. Явился. Снова. Да как он посмел! Меня. Опять. Тревожить! Бью кулаком по столу. Да только без толку! Короткий поводок и прочный ошейник... Вот истинное положении дел.

Вздыхаю... Тяжело? Обреченно? С надеждой? Или...

Глаза наливаются кровью, а организм пьянящей настойкой...

Воды. Стакан. Залить огонь внутри, потушить бушующее пламя.

Спокойствие возвращается с осознанием того, что важно, непременно нужно сделать в любом случае.

При следующей нашей встрече... убью! Медленно и мучительно, наслаждаясь предсмертным криком... Точка.

***

Он вошел как обычно, без стука, без разрешения, молча, нагло, по-хамски. Сел напротив, положив руки на спинку стула, который взял в углу комнаты, при этом небрежно скинув на пол мои вещи. Долгий изучающий взгляд, самодовольная улыбка, смешок, ехидный такой, неприятный. Я приподнял на него глаза, ответил холодным равнодушием и вернулся к своей свинине. Хороша! В меру прожаренная, источающая пленительный аромат. От одного только ее вида замирало сердце в предвкушении незабываемого пиршества. Что еще сказать... Заслужил. А этот хлыщ пускай ждет. Ага.

Незнакомец достал сигарету, прикурил, затянулся. Через мгновение ядовитое облако обожгло мне глаза. Сволочь.

- Что тебе надо? - с вызовом спросил я. - Моя работа выполнена, груз доставлен. Так что пошел вон! Не мешай мне...

- Но-но-но, полегче с выражениями, - парировал желтоглазый. - Закончишь тогда, когда это скажу я. А пока...

- Да кто ты такой вообще, - не выдержал, вскочил. Теперь я стоял, уперевшись обеими руками в стол, и смотрел на мужчину сверху вниз, хищно, выжидающе. Еще слово, и жизнь покинет это бренное, убогое тело. Навсегда... Но незнакомец даже не моргнул, не вздрогнул при ударе упавшего массивного стула о пол, лишь поднял голову, заглянул мне в глаза и широко улыбнулся. Улыбкой пираньи.

- Успокойся. Сядь и слушай.

Как же все просто у него. Слово - выстрел, удар в грудь, и вот уже яд внутри, организм парализован. Лепите что хотите!

Незнакомец умел манипулировать людьми, знал какие ниточки и когда тянуть. Не смог избежать и я участи безвольной куклы.

Задание продолжалось... Только уже не в одиночку. С напарником. Девушкой по имени Гиена.

***

Чтобы заново родиться, нужно умереть...

А чтобы умереть...

Способов много, уйма, тьма... На любой вкус, была бы фантазия побогаче. При желании можно даже найти исполнителя, за горсть патронов, если самому не хочется мараться. Ну или если еще жива вера, та, что запрещала... Хотя какая, к черту, вера! За годы все вытерлось, превратилось в пепел, прах... смердящий.

Часто бывает так, что мы не выбираем путь, которым идти, за нас решает кто-то другой, не спросив, а хочется ли нам этого? Дорога в никуда... в полном одиночестве, с известным финалом.

Когда ОНА ушла, мир опустел. Остановился. Чувство вины подобно огню выжигало меня изнутри, безжалостно, дотла. Я думал, что, если забрать жизни ЕЕ обидчиков, пламя погаснет. Но я ошибся... Их предсмертные нечеловеческие крики, агония, всепоглощающий страх в щенячьих от преданности глазах, мольбы о пощаде, клятвы, обещания... Тьфу! И... наконец-то тишина, бесконечно-оглушительная, ставящая точку в этой истории. Не спасло, не помогло... Долгожданное успокоение так и не пришло.

Смерть настигла на самом дне ямы, в которую я падал изо дня в день. Когда от меня осталась только пустота. Та, что правит балом тут, в бесконечном лабиринте московского метро.

Я - дитя нового мира. Рожденный в мрачных перегонах, воспитанный непроглядной тьмой, наполненный вязким ничем.

Память недолговечна, она лишена эмоций, чувств, переживаний. Это всего лишь блокнот с записями неровным почерком, при желании всегда можно вырвать несколько страниц, скомкать и выбросить. Забыть ненужное. Перечеркнуть прошлое, потому что его нет, не было, не будет...

Но Гиена напомнила то, о чем я давно забыл. Напомнила и...

***

Выстрелы стихли, резко, одновременно, будто по мановению руки. Дирижер закончил выступление. Поклон, занавес. О недавней пальбе теперь напоминает только удаляющееся эхо. Смеющееся, издеваясь. Да звон пустых гильз, отбивших барабанную дробь на моих похоронах.

Тело принимает в свои холодные объятия мраморный пол станции. Боль сокрушительной волной проходится с головы до ног, лишая возможности шевельнуться. Кашель из-за поднявшей вокруг пыли разрывает легкие, я выплевываю на пол кровь, а вместе с ней порванную в клочья жизнь. Понимание происходящего пытается поспеть за картинкой перед глазами, но стремительность развития недавних событий не оставляет никаких шансов. Догадки, предположения...

Вот от группы вооруженных людей отделяется человек в черном комбинезоне. На лице маска. В руке незнакомца хищно скалится пистолет. Красный луч лазерного прицела едва заметным пятнышком жадно ищет в складках моего балахона сердце. Стук-тук, стук... Удары становятся реже, тише... Оно замирает, прячется. Чтобы в следующее мгновение взорваться, придать ускорение вскипающей от адреналина крови, превратить меня в ураган, смертоносный, опасный.

Вот мужчина подходит к Гиене и что-то ей говорит. Голос жутко знакомый, но память отказывается мне подчиниться, оставляя меня во тьме. Всего разговора не слышу, только обрывки фраз... Но этого хватает, чтобы понять...

Что меня предали...

***

Задание продолжается... Снова, в который раз, за этот чертовски долгий день.

Третьяковская встречает нас унынием и запущенностью, мраком и цепочкой подозрительных взглядов встречных. Что ж, оно и понятно, простых людей здесь не бывает. Никогда. А любой прохожий может быть одинаково как полезен, так и опасен. Информация, оружие, наркотики... Да, чего тут только нет. Черный рынок всего метро.

Местный бар ничуть не отличается от других подобных заведений. Клубы сигаретного дыма, официантки в грязно-белых передничках, пьяная ругань, бесконечные потасовки. Окинув огромную палатку взглядом, выбираю нужный столик. Направляясь к нему, из рожка вытаскиваю несколько патронов и отдаю проходящей мимо девушке с подносом. Выпивки, мне и моим друзьям, ага? Она кивает и уходит.

- Здорово, мужики. Сколько лет, сколько зим! - я подсаживаюсь за столик, доставая из внутреннего кармана сигарету. - Чего уставились, будто смерть увидели?

- Ну так это, ее и увидели, - отвечает мужчина со шрамом на щеке, лысый, одетый в изрядно поношенный спортивный костюм.

- Так чё, я, по-твоему, на телку похож, а? - слегка приподнимаюсь, смотрю в глаза напротив.

Молчит. Все молчат. А потом дикий хохот лопнувшей струной разрывает напряженную тишину. Я тоже смеюсь.

Подходит официантка и ставит на стол графин с мутной жидкостью. Кидаю на поднос еще несколько патронов. Девушка с благодарностью смотрит, улыбаясь уголками губ, и исчезает.

- Какими ветрами в наших краях? - разливая настойку по стаканам, спрашивает мужчина со шрамом.

- Да дельце у меня тут есть, Мотор, - тихо, заговорщически говорю, чуть наклоняюсь к собеседнику.

- Жнец, ты же знаешь, если надо чего, говори, поможем, - тот же тон, та же поза.

- Девушку я ищу одну...

Но Гюрзе удивительно везет. Она всегда оказывается на шаг впереди. Вот и сейчас, вовремя заметив за собой хвост, девушка успевает скрыться, не забыв при этом натравить на нас охранников станции.

Парочка психов. Ага. Вердикт на закрытой папке с личными делами двух убийц. Бонни и Клайд современного мира. Я улыбнулся, на ходу закатывая рукава балахона. Если бы было правосудие в метро, законное, мне бы грозила смертная казнь. За все свои поступки и прегрешения. А так... В прочем, тоже. Вопрос только времени и места. Палачом может оказаться кто угодно, желающих много. Плохо ли? Уже не знаю...

А смелых-то всего ничего. С поста навстречу нам, преграждая дорогу, шагают двое охранников, остальные решают не вмешиваться. И это правильно. Краем глаза кошусь на напарницу. Ну что, девочка, посмотрим, чего ты стоишь. Верзила, который идет первым, выхватывает нож, выбирая себе противника. Гиена. Я даже не сомневался. Маленький хрупкий зверек - разве это враг? Так, мышка в уже захлопнувшейся мышеловке. Можно и поиграть, да вот только не в этот раз. Резкий выпад, лезвие ножа режет воздух, играет туннельными бликами на кончике, приближаясь к груди. Девушка в самый последний момент с легкостью перехватывает руку верзилы и уводит ее в сторону, разворот, удар, победный хруст сломанной шеи. Второй охранник, засмотревшись на танец смерти, пропускает момент, когда я подбираюсь почти вплотную. Выхватив из его рук автомат, прикладом бью верзилу в висок. Минус два. Кто следующий? То-то.

На посту в ящиках с вещами ищу свой нож, свое сокровище. Это чуть ли не единственный случай, когда я с ним расстался. Но иначе никак, шум поднимать и ввязываться в драку тогда было нельзя. Хотелось побыстрее закончить задание, вернуть свою свободу. А для этого нужно на станцию, в одну из палаток, где прячется Гюрза. Нужно сдать оружие, чтобы пройти. Я видел, как внутренне напряглась Гиена, изготовилась для броска, выбирая противника. Но этого не потребовалось. Скрипя сердцем, я достал из-под плаща нож и отдал охране, пообещав вернуться за ним. Удивительно, но никто спорить не стал. Иногда я бываю убедительным. Очень убедительным. И я всегда держу слово.

Через пять минут мы уже мчимся в темноте следом за Гюрзой. Еще чуть-чуть, совсем немного.

***

Пора бросать... курить, пить, убивать...

И на покой.

Хватит секретных заданий, изматывающих вылазок на поверхность, грязи бесконечных перегонов. Хватит крови...

Затягиваюсь, закрывая от удовольствия глаза. Нет, не смогу отказаться от этой привычки. Уж лучше сдохнуть от рака легких, чем лишить себя удовольствия пьяняще-парящей свободы.

И не смогу остановиться... Ведь что дальше? Счастливая семья и детей полная палатка? Так для начала найти бы ту единственную, которая не побоится изуродованной тварями плоти. Да и нужен ли детям отец, видевший за свою жизнь лишь смерть, а из чувств только нежная и преданная любовь к холодной стали ножа. Общественная работа и ночные дежурства в перегонах? Разве могут байки у костра под треск сухих дров заменить щекочущее нервы чавканье за углом здания? А каждодневная рутина? Тьфу! Да разве это покой, разве этого хочется в старости? Видимость жизни, унылое и бездарное ее копирование. Вот что это такое!

Свое будущее я представлял раньше другим, совсем другим, но кабинетные черви уже давно решили все и за всех. Нет больше покоя, и никогда ни для кого его уже не будет. Пора уже забыть это неуместное в метро слово, смирится со своей участью умирать молодыми, крича от страха и боли. Пора привыкнуть, что каждодневный тяжелый труд всех нас в могилу и спровадит, если не сожрут крысы или кто покрупнее при очередной миграции.

Вот и получается, что ничего другого не остается, как ходить, стрелять, убивать...

Черт, да где же эта Гиена, родственница Шакала?! Чтоб ее! Ненавижу ждать!

Тлеющий окурок летит в темноту, ударяется о стену, рассыпаясь гроздью ярких искорок, и гаснет, упав в лужу на полу.

Всему рано или поздно приходит конец. Чаще рано, особенно теперь...

***

Коридор уводил в неизвестность. Темнота и тишина пожирали время и расстояние. Иногда казалось, что я вижу очертания туннеля, как блестят влажные рельсы, слышу перестук капель, падающих с потолка, шорох шагов. В другой раз глубокая тишина ватой закладывала уши, выбивала землю из-под ног, было впечатление, что я, подвешенный за огромные крюки, просто шагаю в воздухе. И это мое наказание - идти в никуда без причины.

Оказалось, я сидел с закрытыми глазами.

Вспышка света достала до самого мозга, слезы хлынули нескончаемым потоком, капая с подбородка на футболку. Футболку? Ту самую, желтую с белыми верблюдами? Я поднял глаза и увидел его.

Отец стоит с ножом перед рыдающей, умоляющей остановиться, матерью. Мамой, мамочкой... А он все наступает, маленькими шагами теснит ее в угол, кричит, бьет посуду, сметает со столешницы кухонного гарнитура на пол еду. Я забился под стол и реву, что-то говорю, пытаюсь говорить, захлебываясь слезами, но голос-предатель куда-то спрятался, от страха, от безысходности, от понимания того, что это всего лишь голос, а не волшебное заклинание из книжек про колдунов и драконов. Я закрываю глаза ладошками, а потом открываю, но картинка не меняется, только становится еще ужаснее, потому что отец близко, совсем близко. Так близко, что вот уже рукоять ножа торчит из груди матери, а рубашка вокруг окрашивается в красно-алый цвет. Всхлип, вскрик, тонкий, едва уловимый, и выдох... последний. Она оседает на пол, в ее зеленых глазах пустота. Холодная, безжизненная.

А ему мало, его не остановить. Глаза налиты кровью, белки изъедены лопнувшими сосудами. В сторону летит стол, стул, и вот я уже болтаюсь у него в левой руке, правую отец тянет к моему горлу. Все кончено, мама, я скоро...

Снова темнота, здесь спокойно, хорошо, даже уютно. Больше не страшно. Но что-то невидимое гонит прочит, шипит в ухо, заставляя снова взглянуть на мир.

Я на кухне, на полу, среди разбитой посуды и разбросанной еды. Оглядываюсь. Ничего не изменилось, не приснилось. Все правда! ВСЕ НА САМОМ ДЕЛЕ!!! Слезы снова заволакивают глаза, срываются водопадом вниз. А где же..? Только сейчас я замечаю в своей руке нож, огромный тесак. Только теперь вижу, что футболка забрызгана кровью. И не только она одна. Все вокруг. Разворачиваюсь. Отец...

Сволочь ты.

Сознание предательски рвет реальность в клочья, выбрасывая в другое измерение...

Я с шумом вдыхаю воздух, пытаюсь надышаться. Озираюсь по сторонам. Полянка. Как же я мог забыть о ее причудах...

Гиена подходит мягкой крадущейся походкой. В ее глазах забота, неподдельная, способная согреть в темных перегонах и на пустых заброшенных станциях. Быть может, я нашел ту единственную?

Но сначала задание, все остальное потом...

***

Предали! Меня и ПРЕДАЛИ!

И кто??? Какая-то девка, обычная наемница!

Сссссууууукккккаааааа!

Никто не заметил, как я выхватил нож. Здесь и сейчас только я и она, та, что, казалось, стала для меня единственной, той, ради которой стоило просто жить.

Прыжок, взмах, удар...

Лезвие ножа легко входит в плоть.

Я смотрю ей в глазах. Сожаление, боль, тебе жаль, что все так вышло? И мне жаль... что не убил раньше.

Взмах. Второй. Ярость не считает удары, не бережет силы и уж тем более не спасает.

В следующий момент раздается выстрел, еще один, и еще. Стреляют со всех сторон. Стреляют по мне. Стреляют в упор.

Пули иглами пронзают тело, обжигая внутренности раскаленным свинцом. Не столько чувствую, сколько знаю это.

Боль волной сковывает тело. На мгновение. Пока не наступает тишина...

Мраморный пол. Гладкий, холодный...

Наконец-то спокойствие.

Я лежу и смотрю куда-то вдаль. Где-то там выход на поверхность. Дорога к небу, солнцу, вечности... Туда и мне, вот сейчас только отдохну немного. И в путь...

Мертвую тишину станции разрывает женский крик, смутно-знакомый, откуда-то из прошлого... Снова, четче, яснее, будто прямо в голове, разрывая перепонки, включили запись на полную громкость. Понимание приходит постепенно. Голос... до дрожи, до боли на кончиках пальцев, знакомый! Это же... Настя!!! Любимая!

Я вскакиваю на ноги, оглядываюсь по сторонам в поисках ножа. Где же ты, где?

Девушка сидит на коленях, в порванной ночной рубашке. Вокруг трое мужчин. Они смеются, шутят, снова смеются.

Рукоять оружия приятно ложится в ладонь, силы возвращаются, а вместе с ними злость, ярость, желание убивать.

Один из мужчин бьет девушку по лицу, из уголка ее губ стекает струйка крови. Другой заходит за спину Насти, в руке что-то блестит. Снова смех. Вся троица смотрит на меня. Улыбки не сходят с их лиц.

Я отвожу руку с ножом чуть назад и бегу... Бегу, что есть силы. Лишь бы успеть. Спасти. Любой. Ценой.

В этот момент приходит понимание того, что же блестело...

Тонкая алая линия на ее шее, и мой крик. Отчаяние, боль, ненависть...

Я все бегу, но ни на шаг не приближаюсь.

Это моя война.

Мой ад.

Бесконечный.

Вокруг тела Жнеца на расстоянии в пару шагов столпились солдаты, боясь подойти ближе, чтобы рассмотреть, умер наемник, или еще теплится в его могучем теле жизнь. Командир группы краем глаза заметил какую-то тень, будто бы что-то блеснуло в темноте. Но, повернувшись, ничего не увидел. Показалось, наверное.

Хотя... Всякое может привидится тут. Нужно уходить подальше от этого места. Не к добру тут коротать время, ох, не к добру...

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒