Рыцари Грааля 15 страница

— Что творится с вами, Сегильда? — спросил её Жак, когда они ехали по опушке леса.

Сегильда пересказала ему разговор с Карлом.

— О, вы успели за такое короткое время слишком серьёзно войти в созданный вами образ и не заметили, как стали презирать других за их тупость. Когда один оказался умнее всех остальных, он ранил ваше самолюбие. Это так?

— Наверное. Значит, я возгордилась и перестала смотреть на людей с чувством сострадания. Я действительно вижу больше и лучше других, я могу просчитывать ситуацию намного вперёд, но кто мне дал право считать их дураками? Они по-своему умны, для своего уровня развития. Завтра они разовьют своё сознание и станут понимать больше, может, и больше, чем я. Я натворила что-то не то с собой. Мне нужно разобраться, — как бы беседуя вслух сама с собой, говорила Сегильда.

— Просто здесь вы слишком долго были центром всеобщего внимания, ну и ваше низшее Я немного раздулось, заразившись от спеси окружающих вас людей.

— Какой ужас! Так незаметно можно стать такой же, а продолжать думать, что борешься с чванливостью других и меняешь мир. Я очень рада, что Карл дал мне понять это.

— Он и не думал делать ничего подобного. Он такой, какой есть, и совсем не желал вас уколоть сознательно. Однажды я встретил его в аббатстве францисканцев на юге Италии, но он был слишком неразговорчив. Его звали Кремень.

— Я сразу почувствовала в нём близкого по духу человека, но теперь мне придётся не болтать лишнего и не задавать глупых вопросов.

Но молодые люди не учли, что вокруг очень много ушей, и уже начавшая создаваться благоприятная обстановка была вновь нарушена подслушанным разговором барона и Сегильды. Он назвал её принцессой, и она была при дворе эрцгерцога! Это вызвало новый всплеск пересудов, домыслов. Фон Аушенбаха теперь замучили лазутчики, посылаемые к нему отовсюду с хитрыми вопросами: зачем он скрывал столь знатную особу? Может быть, это тайный план эрцгерцога? Принцесса скрывается? Принцесса проводит тайную политику? Бедный барон отговаривался как мог, не зная толком, как правильно повести себя, но тем самым привлёк ещё больше внимания. На всякий случай с ним пытались поддерживать прекрасные отношения и сочувствовать его идеям, вкладывая в производство деньги и даже желая у себя завести такие же предприятия. Барон не знал, радоваться ему или плакать.

— Они меня замучили, — жаловался он Луизе. — Воистину, нет худа без добра. Кто бы мог подумать, что Сегильда спровоцирует всплеск интереса к промышленности? Абсурдно, но факт!

Больше всего волновался Фридрих. Он и так был неуравновешенным человеком, впадая в крайности и поддаваясь чувствам, ни одно из которых не могло удерживаться у него больше двух месяцев. Теперь же он в душе почему-то считая Сегильду своей, бросался на других, не позволяя им и близко подойти, чтобы побеседовать с ней. Сегильде это явно начинало надоедать, и она уже строила план, как, не обижая Фридриха, избавиться от его докучного присутствия, как тому в голову пришла новая идея. Он решил, что у Сегильды тайная связь с Жаком и поэтому она не желает выходить замуж. Жак же не хочет жениться на Сегильде, потому что она хоть и знатного рода, но бедна. Фридрих перебирал в уме несколько вариантов поведения: благородно защитить Сегильду и наперекор всему обществу жениться на ней или требовать от Жака жениться на Сегильде и тем самым узаконить их отношения. В любом случае, вся его ненависть и новый всплеск эмоций обратились против Жака, которого Фридрих стал преследовать, задевать и демонстративно провоцировать на ссору.

Как-то вечером все домочадцы собрались на совет.

— Что нам делать? От этого дурака одни неприятности, — говорил барон. — От него невозможно избавиться. Где бы я ни появился — он тут как тут со своими наставлениями и сочувствием.

— Мне не хочется с ним драться, — Жак впал в раздумье. — Он плохо владеет оружием, не так давно оправился от ранения, полученного в дуэли с Сегильдой. Если здесь его снова пораню я, то обеспечен новый скандал — ведь слухи неизбежно достигнут дворца.

— И мне бессмысленно говорить с ним, — добавила Сегильда. — Он то плачет, объясняясь в любви, то грозит расправой.

— Может быть, нам само Провидение говорит, что нужно ехать во Францию? — вдруг тихо сказала Луиза.

Все уставились на неё в немом удивлении.

— А как же мои заводы? — спросил барон.

— Во Франции они тоже нужны. Здесь останется управляющий, а там начнёшь строить новые.

Барона такая перспектива очень даже устроила, поскольку он не терпел безделья.

— Ну что же! Я не против, — сказал фон Аушенбах.

— Я тоже, — добавил Жак.

Все обернулись к Ромулду и Сегильде.

— Мы с вами, — хором ответили брат и сестра.

Глава 5

Фридрих сидел в зале и полировал ногти. Он был довольно приятной внешности, но постоянная смена выражения лица выдавала человека импульсивного, подверженного эмоциональным всплескам.

— Он смеялся надо мной, — лицо Фридриха передёргивалось от возмущения. — Всё время он ловко водил меня за нос, а в душе считал дураком. А может быть, Жак знает, что я — дальний родственник императора, и не желает скандала? Бедная Сегильда, попала в лапы мошенника. Хорошо, что она находится под защитой барона — единственного порядочного человека в этой компании.

Весьма противоречивые мысли носились в голове Фридриха, но ни одна не задерживалась надолго. То он видел себя благородным рыцарем, защищавшим честь дамы, то воином-мстителем, борцом за справедливость.

Слуга доложил, что приехал князь Гершель, и Фридрих, отложив в сторону кусочек замши, встал навстречу гостю.

Этот человек появился в обществе не так давно, но ни разу не был у барона фон Аушенбаха. Вообще он редко выезжал в свет, почти всё время проводя в небольшом замке, предоставленном ему родственниками. Из достаточно солидного количества всевозможных графов, баронов и князей он остановил своё внимание на Фридрихе и иногда заезжал к нему побеседовать.

Гершель находил князя очень умным, не в пример другим, восторгался его умением владеть шпагой, поражался его неординарным взглядам на жизнь. Князь не скрывал своего восторженного отношения к Фридриху и при случае умело льстил. Сам Фридрих находил общество Гершеля приятным и с удовольствием просиживал с ним вечера.

— Почему вы не бываете у барона? — спрашивал Фридрих. — У него собираются весьма интересные люди.

— Самый интересный собеседник для меня во всей округе — это вы, — отвечал князь. — Мне там будет скучно, а с вами я могу встретиться и здесь.

— Но вы не видели всех новшеств барона. Он заразил своими идеями местных владельцев земель, и теперь они съезжаются, чтобы обсудить вопросы производства.

— Я не люблю выскочек. Барон о себе слишком высокого мнения. Ему следовало не привлекать к делу кого попало, а собрать вокруг себя элиту — самых умных людей с передовыми взглядами. И если он не заметил вас — грош ему цена.

«Да, — подумал Фридрих, — барон не отличается избирательностью. Если бы он был умнее, он бы обратил на меня особое внимание. Надо же, как Гершель быстро всё понял! »

— Вам бы следовало познакомиться с Сегильдой. Это сплошное очарование. Я никогда не встречал более решительной и одновременно такой женственной дамы.

— Нет смысла встречаться с ней, чтобы понять, что она из себя представляет. Прекрасная и очаровательная авантюристка. Я думаю, что она многим вскружит здесь голову.

«А князь проницателен, — думал Фридрих. — Так быстро ухватил суть взаимоотношений в округе». Но вслух он сказал:

— Говорят, она из знатного рода, но обедневшего. Гершель, вы мне нравитесь, и я доверю вам свои тайны.

«У тебя все тайны на лице написаны, — подумал князь. — Все твои недалёкие мысли мне надоели до смерти, но нужно терпеть».

— Я влюблён, да, я влюблён в Сегильду, но похоже, что она попала в руки мошенника. Она находится под сильным влиянием Жака, но скрывает это, потому что не теряет надежды выйти за него замуж. Сам Жак из древнего французского рода, очень богатого. Но он ведёт странную скитальческую жизнь. Я тоже могу сделать её счастливой, но сначала нужно вырвать её из лап злодея.

Гершель усиленно размышлял, пока Фридрих занимался душеизлияниями. Можно начать превозносить эту невесть откуда взявшуюся Сегильду и подогреть ещё больше чувства Фридриха. Можно натравить его на Жака, спровоцировав прямой конфликт. Гершель в любом случае будет в стороне, поскольку Фридрих импульсивен и его неуравновешенность известна всем, а о князе мало кто знает в округе.

Гершель стремился подобраться поближе к Жаку, потому что тот был главной мишенью его хозяина. Жак мешал в исполнении дальновидных планов, и сколько они ни пытались добраться до него, всё было напрасным. Он ускользал, будто предупреждаемый некой сверхъестественной силой, и долго готовящееся нападение проваливалось. Лишь однажды его хозяин лично вступил в схватку с Жаком, но его спас граф.

— Ах этот граф! — Гершель заскрипел зубами. — Ничего, и до тебя я доберусь!

У него был личный повод недолюбливать графа, который выставил его посмешищем на одном собрании в Германии, а в Венеции Гершель чуть не утонул, пытаясь догнать графа на лодке.

— Вы слушаете меня? — Фридрих поднял глаза.

— Конечно, мой друг. Я весь внимание. У вас прекрасная речь, и слова льются, будто песня, — ответил князь.

— Как вы думаете, стоит ли мне вызвать Жака на дуэль?

— Нет, у вас нет серьёзного повода. А ревностно защищая Сегильду, вы подставляете её под насмешки. Хоть она и авантюристка, но, судя по всему, не заслужила плохого отношения. Вам следует полностью изменить своё поведение и сыграть роль меланхоличного влюблённого.

У Гершеля уже созрел план. Фридрих настолько слабоволен и подвержен чужому влиянию, что будет несложно управлять им. Но его можно использовать и дальше, потому что из таких людей получаются прекрасные исполнители чужой воли. Он станет орудием борьбы с графом, и стоит подумать о том, чтобы использовать его не один раз.

— У меня такое впечатление, что ваша Сегильда не отдаёт себе отчёта, как и все женщины, о том положении, в каком оказалась. На что она будет существовать, если Жак не женится на ней? Она втайне рассчитывает на замужество, на любое, потому и ведёт себя так вызывающе. Иначе бы на неё никто не обратил внимания — она слишком стара. Кому из местных аристократов захочется вводить в дом нищенку неизвестно из какого рода? Слухи подтвердить невозможно, да и как их проверить? А руководствоваться сплетнями и подслушанными разговорами — неблагоразумно. Я попробую навести о ней справки, а вы пока измените своё отношение к этой особе да и к Жаку. Его можно игнорировать, но к ней будьте почтительны и играйте роль безнадёжно влюблённого.

Они ещё недолго поговорили, и князь уехал к себе.

«Какой умный человек! — подумал Фридрих. — А ведь он прав. Любовь любовью, но стоит подумать и о будущем. Как мне не пришло в голову разузнать о ней побольше? А вдруг она на самом деле авантюристка? Очень даже похоже. Ведёт себя так, будто умнее никого вокруг нет. Она не замечает моих тонких намёков, благоговейное отношение к ней, игнорирует меня. Скорее всего, это дальновидная игра, и она мечтает поймать меня в свои сети».

Фридрих даже не отдавал себе отчёта в том, что его «тонкие намёки» напоминали рёв водопада, а «благоговейное отношение» было похоже на поступь слона, продирающегося через джунгли. Он не мог и не умел смотреть на себя со стороны, как, впрочем, и все мнящие себя слишком умными. В собственных глазах он был непревзойдён, а теперь в ловко расставленные сети лести мгновенно попался как добыча.

Как же некоторые люди высоко ценят себя! Как восхищаются собой! Но почему они недооценивают окружающих, почему отказывают им в праве быть лучше, чище, умнее и выше? Вся беда в их гордыне, в самомнении. Именно из-за этого они проигрывали битвы, рушили храмы, казнили великих. Такие люди недооценивали врагов, считая их глупыми и недальновидными, становились предателями, считая, что выполняют великую миссию и спасают заблудших, не видели и не хотели распознавать в рядом идущих тех, кто намного превосходил их во всех внутренних качествах. Но чтобы признать это, нужно было наступить на собственное Я — многоголовое чудовище! Где взять силы на поступок, что позволит главу увенчать венком посвященных?! Задумайтесь, почему высшие силы обходят вас стороною? Они не могут подступиться к вам из-за непомерно раздутой самости, которая делает вас смешным в глазах всех окружающих, но не в собственных. И даже если вы ощущаете себя «ведомым», то отдайте себе отчёт в той милости, которая оказана вам, может быть и незаслуженно, но для вас она шанс, последний шанс исправить ваше отношение к миру. Не отвергайте руку, протянутую вам, но и поḀ ἐ 䎘 E砅佺 @ڀ ꘽ � 蛌 핟 儆铌倀 Ԭ 䁲  웅 ၐ 䐑誜 познавать в рядом идущих тех, кто намного превосходил их во всех внутренних качествах. Но чтобы признать это, нужно было наступить на собственное Я — многоголовое чудовище! Где взять силы на поступок, что позволит главу увенчать венком посвященных?! Задумайтесь, почему высшие силы обходят вас стороною? Они не могут подступиться к вам из-за непомерно раздутой самости, которая делает вас смешным в глазах всех окружающих, но не в собственных. И даже если вы ощущаете себя «ведомым», то отдайте себе отчёт в той милости, которая оказана вам, может быть и незаслуженно, но для вас она шанс, последний шанс исправить ваше отношение к миру. Не отвчасто была рядом с ним. Шарлотта не имела вестей от него очень давно, но знала, что с Жаком всё в порядке, потому что доверяла своему сердцу, а сердце подсказывало ей, что он жив и здоров. Каково же было её удивление, когда она получила весть от Аушенбаха и Луизы, а в ней и приписку от Жака! Они собирались к ней, и ждать их можно было уже через месяц! Шарлотта срочно начала наводить порядок в замке, готовя его для приезда столь дорогих гостей. Она решила отдать им всю правую половину дворца, а сама занять левую. Это требовало от неё ежедневных бесед со слугами и рабочими, хлопот по дому, а вечера она посвящала Титурелю — гуляла с ним и рассказывала ему всевозможные истории. Титурель смотрел на неё умными глазками и всё понимал. Особенно ему нравились рассказы про рыцарей, которые он слушал с большим вниманием, но иногда начинал капризничать и протестовать неизвестно отчего. Шарлотта, наблюдая за ним, думала: «Наверное, я сочиняю не очень правдоподобные истории, и ему это не нравится».

Так оно и было. Стоило Шарлотте немножко приврать, описывая сражение, как Титурель начинал возмущённо сопеть. «Какая я глупая! — думала маркиза. — Он ведь всё это знает не из сказок. Для него сражение — жизнь, а любой рыцарь — Брат, а я ему сказочки сочиняю с приторными концами». А Титурель действительно помнил. Память о прошлом сохраняется у детей, и они спокойно перемещаются из мира предыдущего в нынешний, поражаясь несоответствию образов, имеющихся у них в сердце. Всё, что нужно детям в первые годы жизни, — это любовь и понимание, а не бесконечные наставления и обучение правилам поведения. После трёх лет они уже более уверенно чувствуют себя в теле, освоившись со своей новой одеждой, а к семи годам дети становятся земными людьми, оставляя тоненькую связующую нить с прошлым, о котором постепенно забывают. Шарлотта очень радовалась, что у Титуреля теперь будет мужская компания, а она с Луизой тоже найдёт себе дело, потому что кончилось то время, когда она днями сидела у огня, предаваясь мечтам и грустным мыслям.

В замке барона все заметили перемену в поведении Фридриха. Он перестал суетиться и неожиданно возникать там, где его не ждали.

— Что с ним произошло? — говорила Сегильда Ромудду. — Его характер не изменился, но он стал сдержанным. Это значит, что им завладела какая-то мысль. Я хорошо знаю такой тип человека — он что-то задумал.

— Пусть себе задумывает. Мы скоро уедем, а он будет развлекать своими выходками местное общество.

— А я бы не относилась к нему столь пренебрежительно, — вдруг сказала Луиза. Самая молодая из всех, она, казалось, обладала большей рассудительностью. — Мне приходилось встречать таких типов в доме старого маркиза. Они беспечны и глупы, но если им в голову придёт какая-то мысль, они уже от неё не отступятся, потому что упрямы и в любых обстоятельствах и даже словах видят только ущемление своей чести. Им кажется, что их недооценивают и унижают, поэтому они любыми способами будут доказывать окружающим, что умны, благородны и горды.

— Ты правильно это подметила, Луиза, — похвалил её барон. — Он не так безобиден, как кажется. Да вспомните его дуэль с вами, Сегильда. Сначала он решил посмеяться над вами, а потом ещё и драться с женщиной. Это уже о многом говорит. Что вы думаете об этом, Жак?

Жак стоял погрузившись в глубокое раздумье.

Маленький отряд шёл по небесному своду. Его окружали мягким светом мерцающие звёзды.

— Смотри, какой необычный цвет у той планеты, — сказал Фаль. — Может, спустимся к ней?

Фоль и Один приблизились к зовущему свету, но, полюбовавшись на него издали, пошли дальше, догоняя отряд.

Спуститься на планету означало войти в её жизнь, слившись с её токами и закружившись в вихре вращения сфер. Но ни Один, ни Фаль не имели на это разрешения.

— Мне хочется узнать, как живут люди вон на той звезде, — Один указал на блистающую изумрудным светом красавицу. ~ Можно ли попасть на неё?

— Только если тебе позволит Учитель. Мы не можем просто из любопытства посещать другие миры. Твоё желание должно быть обосновано, или же ты должен получить особое задание, потому что любое вхождение в сферы планеты требует больших энергетических затрат, — ответил Фаль.

— Неужели у нас не хватит энергии? — удивился Один.

— Речь идёт о другом её виде: о творческой созидательной силе, а вот она — золотой запас Вселенной. И потом, разве тебе мало воплощений на любимой планете? Тебе ещё рождаться и умирать, пока однажды твой дух не обретёт такой мощи в теле, что вырвется за пределы планетных сфер, развив эту творчески-созидательную силу внутри себя.

— Значит, я буду рождаться до тех пор, пока сила духа не превысит силу притяжения планетных сфер и не прорвёт планетное кольцо?

— Конечно. Мы все так живём, развивая дух и постепенно обретая память. Молодой дух помнит мало, зрелый дух уже может свободно жить в двух мирах, сознательно участвуя в работе здесь и там. Ты на Земле едва знаешь себя, но даже незначительные проблески памяти заставляют тебя действовать по зову сердца. Что тебе говорит твоё земное сердце?

— Оно советует быть осторожным и бдительным, — ответил Один.

— Прислушайся к нему. Сердце знает всё и многое — наперёд.

— Фридрих что-то задумал, — проговорил Жак. — У него на хитрости ума не хватит, а значит, он действует по чьим-то советам. Не будем давать ему поводов для ссоры, а сами побыстрее приготовимся к отъезду. Всё зависит от вас, барон, от состояния ваших дел.

— Мне нужна неделя, чтобы запустить ещё одно предприятие, а потом я готов ехать. Что же касается ссор, то Фридрих, завидев вас, превращается в ощетинившуюся кошку. У него усы — дыбом, шерсть — дыбом, так что вы сами будьте поосторожнее и не провоцируйте его.

— Интересно, чем это я перед ним провинился? — спросил Жак.

— Как?! Вы не догадались, что он ревнует вас к Сегильде?

— С чего бы это вдруг?

Они не знали о сплетнях, разносимых всё тем же недалёким Фридрихом, который жаловался на злостного негодяя, совратившего прекрасную Сегильду, всем и каждому. Но тут снова в разговор вступила Луиза:

— По-моему, он считает, что у вас тайная связь, и хочет спасти Сегильду от рук злодея. Но в таком случае ему бы следовало прибегнуть к помощи брата, призвав его защитить честь сестры. Подождём — увидим. Он не сможет долго сдерживаться и выдаст себя при первой же буре, поднявшейся в его хаотическом сознании.

Фридрих, предвкушая важные известия и весь дрожа от нетерпения, мчался к Гершелю. У него не хватило сил на обычные вежливые приветствия.

«Надо же, сколько прыти! Как у зайца, — подумал Гершель. — Весь во власти эмоций. Совершенно не умеет владеть собой, но тем лучше».

— Я рад видеть вас, мой дорогой друг! — проговорил Гершель, выдавливая радостную улыбку. — Вы сразу откликнулись на мой зов.

— Ещё бы! Вам наверняка есть чем поделиться, — ответил Фридрих.

Они шагали по обширному парку.

— Как я и предполагал, всё не так-то просто, — начал беседу Гершель. — Но я ошибался, назвав Сегильду авантюристкой. Просто она вынуждена быть на виду, как и все женщины, попавшие в переплёт, мечтающие выйти замуж. Мои друзья навели справки о ней. Она действительно очень знатного рода, и Ромулд — не её родной брат, а сводный. У них одна мать и разные отцы.

Князь рассказывал историю, сочинённую им самим, потому что ему было недосуг посылать кого-то в столицу, да ещё и тратиться на добывание сведений о Сегильде. Он сам был неплохим сочинителем и мог сплести историю не хуже настоящей, да ещё отвечающую всем его требованиям.

— Ромулду далеко до знатности сестры, но он старается быть поближе к ней, потакая всем её прихотям, потому что ей светит...

— Наследство! — воскликнул Фридрих, не давая договорить Гершелю.

— Вашей проницательности позавидует любой, — сказал князь, недовольный тем, что его перебили, а Фридрих в то же самое время раздулся от похвалы.

— Так вот, князь, Сегильда из рода обедневшего, но у неё есть, вернее был дальний родственник её отца — какой-то дядя, который не оставил наследников, но очень любил Сегильду, когда она в детстве гостила у него. Он завещал ей всё своё баснословное состояние только в том случае, если она выйдет замуж за человека королевской крови.

— Теперь многое становится на свои места, — задумчиво проговорил Фридрих. — Ромулд желает поживиться богатством, которое может получить сестра. Сама Сегильда не нашла никого, кто принадлежал бы к столь знатному роду и желал бы жениться на ней.

— Напротив, она нашла Жака! — воскликнул Гершель. — Как вы не поняли: он обманул её, прознав о завещании и желая получить наследство. Он не учёл одного: нужно предъявить серьёзные доказательства своего происхождения, а таких бумаг у него не оказалось. Жак достаточно умён и навёл все справки перед тем, как официально объявить о своей женитьбе. Но он понял, что не сможет получить ничего, а зачем ему родовитая нищенка?

- Какой негодяй! — лицо Фридриха меняло выражение ежесекундно. — Подумать только, соблазнить такую прекрасную даму, а потом ещё и начать водить её за нос. Я не удивлюсь, если он вступит в сговор с Ромулдом.

— Так оно и есть. Вы опять проявили удивительную прозорливость, — сказал, усмехаясь, Гершель. — Жак надеялся при помощи Ромулда устранить некоторые бумажные препятствия, но им это не удалось. Но вы же понимаете, что отказаться от богатства, которое находится у тебя буквально под носом, а взять его ты не можешь, никому не по силам. Сейчас они наверняка строят какие-то планы.

— Мне всё понятно! Вся их игра сводится к тому, чтобы найти Сегильде мужа королевской крови и стать причастными к наследству! Ничего у них не получится! Они не знают, с кем столкнулись — с великим и благородным Фридрихом! Я защищу честь Сегильды и не позволю двум злодеям смеяться над ней.

— Сегильда — игрушка в их руках. Она всего лишь женщина, а все женщины — люди ума недалёкого. Конечно, она хочет стать богатой и выйти замуж, но они искусно руководят ею, а Сегильда им доверяет. Какое разочарование ждёт бедную женщину, когда она прозреет!

— Этого не будет! Я сумею постоять за неё, даже если брат её предал! — вновь вскричал Фридрих. — А вы знаете, князь, что я родственник императора и в моих жилах течёт королевская кровь?

— Я мог только догадываться об этом, наблюдая за вашим поведением. Вы благородны и даже ни разу не обмолвились о своём родстве. Другие бы только этим и пробивали себе дорогу в свете, вы же — человек совершенно другого сорта, — поклонился Фридриху князь.

— Но почему же они тогда не попробовали втянуть меня в свою игру? — вдруг произнёс Фридрих. — Вы подумайте, я ведь удобен для них со всех точек зрения.

— А кто вам сказал, что они этого не делают? Дело в том, что сначала они ничего не знали о вас и поэтому вели себя безрассудно, а когда выяснились ваши связи да и родство, им пришлось поразмыслить, как по-другому подойти к вам. Помните, что Сегильда — пешка в игре. Они используют её, боясь выпустить из рук. Конечно же всё планирует Жак. Он понял, что может потерять Сегильду, потому что вы очень привлекательны. К тому же Сегильда узнала о вашем происхождении, но где уверенность, что вы женитесь на ней? Они умело дают всем понять, что Сегильда — знатная дама, а Жак пытается возбудить вашу ревность и тем самым заставить вас быть ближе к Сегильде. Про себя он знает, что любая женщина привязывается к мужчине, находясь с ним столько времени вместе, и уверен, что она никогда не оставит его своей милостью. Вот вам человеческая натура! Нет чтобы быть благородным, честным! Но на это не хватает совести, поэтому люди втягиваются в интриги — и всё из-за денег! Подумать только, какая низость!

— Вы думаете, Жак хочет спровоцировать меня на женитьбу, но и самому остаться рядом с Сегильдой?! Ну уж этого у него не выйдет!

— Кто знает — Жак хитёр. Может быть, он сначала поссорит вас с Ромулдом, а потом и защитит вас. Вы будете чувствовать себя обязанным ему и станете его другом. Он ведь и так в последнее время изменил своё поведение: стал более мягким и вежливым с вами, не правда ли?

— Точно, он очень обходителен и вежлив, чего я не замечал за ним раньше. Подумать только,
сколько интриг! Зачем?! Всё можно было решить очень просто.

— Это так кажется вашему благородному сердцу. Вокруг же вас — негодяи, алчущие денег. Они от своего не откажутся! — уверенно проговорил Гершель.

— Я спасу Сегильду. Я женюсь на ней, получу всё её наследство и не дам этим негодяям ни единой монеты!

— Вы совершите достойный поступок. Но если вы попытаетесь всё рассказать Сегильде — она вам не поверит. Не забывайте: она много лет во власти этих бессовестных сеньоров. Её нужно изолировать от них, но как это сделать — я пока не знаю.

— Зато я знаю! — вновь закричал Фридрих. — Я выкраду Сегильду и спрячу, а тем временем расправлюсь с Жаком.

— Может быть, так и нужно сделать, но сначала следует подумать и спланировать все свои действия, — предостерёг Гершель. — Вы же отличаетесь редкой предусмотрительностью, поэтому не совершите никаких безрассудных поступков. Ведите себя так, чтобы никто ни о чём не догадался.

— Конечно. Завтра я буду у Аушенбаха, и никто не заметит, что мне известно абсолютно всё, — проговорил на прощание Фридрих.

Князья расстались, довольные друг другом. Фридрих радовался, что заручился поддержкой такого умного человека, Гершель поражался глупости и самолюбию Фридриха.

«Любование собой застилает ему взгляд на весь окружающий мир. Он смотрит на всё сквозь призму обуревающих его чувств и совершенно теряет голову. если с него спадёт спесь, то он может резко поумнеть. Нужно подогревать в нём эту любовь к себе: она превращает его в очень удобное орудие, — думал Гершель, возвращаясь в замок».

Барон решил никому не рассказывать о своём отъезде. Лучше говорить о кратковременном отсутствии, потому что людей удивит то, что он, только наладив производство, бросает его. Это вызовет кривотолки и повлияет на дело. Поэтому все собирались в путь, но до самого отъезда решили устраивать приёмы и принимать визиты. Появившийся вечером Фридрих вёл себя на редкость прилично, но на лице его блуждала многозначительная улыбка. Он был предупредителен к Сегильде и даже несколько сочувственно к ней настроен. «Что у него на уме? — думала Сегильда, глядя на князя. — Бродящие в нём хаотические мысли подавлены чьей-то более сильной волей».

— А что вы делали вчера, князь? — спросила Сегильда.

— Я ездил на охоту, а потом заехал к своему другу на часок.

— Ваш друг здесь?

— Нет, он не выезжает в свет. Предпочитает сидеть в поместье. К тому же кроме меня у него нет здесь знакомых.

— Но вы же могли пригласить его сюда.

— Он не любитель развлекаться. Я слышал, барон собирается уехать ненадолго? — сменил Фридрих тему.

— Да, он поедет по делам.

— А сколько вы ещё пробудете с нами?

— Это зависит от состояния дел барона да и наших собственных. Впрочем, может быть, мы с братом тоже поедем с Аушенбахом.

Выражение лица Фридриха уже поменялось несколько раз, обнаруживая усиленную работу мысли.

— Они вас утянут с собой, — вдруг прошипел он, но, быстро взяв себя в руки, вымученно улыбнулся. — Я боготворю вас, Сегильда, и не хочу с вами расставаться. Я хотел подождать более благоприятного момента, но придётся сказать вам сейчас: выходите за меня замуж.

— Фридрих, вы же знаете, что я не стремлюсь к замужеству.

Лицо князя опять начало меняться, предвещая бурю, и Сегильда поспешила добавить:

— Я подумаю. Вы очень добры и оказываете мне честь, обратив внимание на безродную женщину.

— Это вы недооцениваете себя! — вскричал Фридрих, уловив в словах Сегильды обнадёживающие нотки.

В это время к ним подошёл Ромулд, наблюдавший уж слишком сильно затянувшийся разговор Сегильды с князем.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒