Annotation 6 страница

 Проводив служителя церкви, я проверила уже поставленное вариться зелье привлекательности, после чего устроилась на пороге — вечер выдался теплый и приятный, и принялась писать письмо единственной любящей родственнице. «Дорогая матушка, пишу тебе из…» — огляделась: город шумел, по площади бродили празднично одетые пары, где-то посреди площади устраивалось представление уличных актеров, владельцы чайных, закусочных и рестораций зычно зазывали клиентов, дети кругом носились с воздушными змеями. «…пишу тебе из самой лесной глухой и непролазной чащи», — продолжила я. — Госпожа ведьма, — ко мне подбежал малыш Гуннер из семейства Атторберг, — госпожа ведьма, хотите конфетку? И не ожидая моего ответа, сунул шоколадную конфету в яркой обертке и убежал. Не удержавшись, щелкнула пальцами, посылая в его воздушного змея щепотку магии — сказочный зверь зарычал и метнулся догонять деток, те, радостно завизжав, бросились врассыпную. «Скучно тут, — продолжила я строчить послание, — безлюдно и тоскливо, разве что… — взгляд мой заприметил господина мэра с заместителями, важно шествующего по площади с инспекционным видом, — медвежьи морды на ближайшие кусты малины повадились», — вывела кривым почерком. В этот момент на великолепном белоснежном жеребце показалась прекрасная белая магиня в снежной пелерине и нежно-голубом сверкающем платье; стоит ли говорить, что все влюбленные парочки разом поспешили раствориться в улочках и переулках, дети молча умчались следом, да и зазывания клиентов прекратились в тот же миг. И тишина наступила такая напряженная… «А спросить я вот что хотела, — продолжила выписывать на пергаменте, — донесла тут давеча, — взгляд на магиню, — сорока, что при определенных обстоятельствах у черных ведьм от белых магов белые же магини и рождаются. Не по регламенту это, матушка, вот и не верится мне, что возможно подобное. В остальном все беспросветно и скучно, книги магические от скуки почитываю, сплю много, питаюсь, как и положено, не мерзну, на ночь теплые носки надеваю, не болею. С искренним уважением и почитанием, твоя дочь». Поставив замысловатую подпись, свернула письмо и щелкнула пальцами. Ближайшая ворона примчалась на зов тотчас же, покорно съела печеньку, получила свиток, каркнула и умчалась уносить письмо моей дорогой матушке. И да — совесть меня за вранье вовсе не мучила, в конце концов, черная я или как. И в целом мамина мечта о том, что я до поступления в аспирантуру проживу в лесной глуши и абсолютной безопасности, меня лично вовсе не прельщала, как, впрочем, и аспирантура за крепкими, высокими и надежными стенами магистериума. Не мое это и не для меня. Лично у меня были гораздо более обширные и масштабные планы на эту жизнь, и я собиралась после появления дочери и, соответственно, наследницы, рискнуть и выдвинуть свою кандидатуру на пост одной из семи верховных ведьм. И дело не в том, что это было моей мечтой, а так, исключительно из вредности. Мы, черные ведьмы, все исключительно из вредности стремимся к посту верховной ведьмы, потому и участвуем столь активно в попытках сожжения нас, любимых. Просто на пост верховной можно претендовать лишь при следующих условиях — наличие дочери, семь ритуальных сожжений по регламенту, два призыва высшего демона, наличие мстительного хранителя и еще пара вещей по мелочи. У меня пока недоставало только дочери и еще шести сожжений, а с высшим демоном мы даже слегка подружились, так что факты его вызова он мне точно подтвердит. Перед столом возник Дохрай с вопросительным видом. — Да-да, три часа непрерывно помешивать, — подтвердила я. Дух указал на себя когтистым пальцем и отрицательно покачал головой. — Ты, а кто еще?! — возмутилась ведьма. — Я помешивать не буду, у меня от этих испарений вся кожа испортится. Дохрай изобразил тяжелый вздох, но затем оживился и указал на Гардэма, который развалившись преспокойно спал у меня под столом, портя черной ведьме всю черную репутацию своим белым видом. — А у него шерсть выпадет, — меланхолично поведала я. Дух-хранитель, беззвучно выругавшись, махнул на меня рукой и улетел мешать зелье. Да, эксплуатирую самым бессовестным образом, но совесть — качество в наших кругах не уважаемое, так что… В этот момент мое внимание привлек любопытный казус — белая магиня гордо и с самым возвышенным видом направила свою лошадь к самому господину мэру и его сопровождающим, вероятно, имея целью привлечь градоначальственное внимание. Цель была достигнута, и Бенхард Джонатан Вегард заинтересованно уставился на лошадь. Ничего не понимающая госпожа Анарайн в процессе подъезжания поправила и прическу, и браслеты, и даже декольте, для чего полурасстегнула пелерину, но мэр продолжал пристально смотреть исключительно на лошадь. Лошадь — на мэра. Магиня — на мэра, уверенно направляя к породистой мэрской морде крайне породистую лошадь… Все сопровождающие тоже внимательно смотрели на лошадь, что прямо свидетельствовало о том, что мужики в курсе моей мсти и отношения подкованнокопытных к мэру… Даже мне интересно стало. Просто магини, они же слабые, а потому свои транспортные средства подвергают заклинанию «абсолютного послушания», и лошади, соответственно, абсолютно покорны. Но те вещества, что я использовала для зелья, воздействуют на лошадиный инстинкт самосохранения, так что… да, мне тоже интересно было, чем все закончится. И мэру очень интересно, явно устал пешком бродить, и сопровождающим любопытно до крайности, одна госпожа Анарайн ничего понять не может, в смысле почему это ей вдруг никакого внимания, а все животинке подчеркнутое всеобщее. Двадцать метров — лошадь продолжает покорно идти к мэру. У мэра лицо становится такое заинтригованно-заинтересованное. Пятнадцать метров — белая магиня понять не может, почему все присутствующие внимательно следят за лошадью, а до лошади наконец дошел источаемый мэром аромат… Десять метров — лошадь встала! На лице мэра ярость, на лицах окружающих глубокое удовлетворение, что явно свидетельствует о непопулярности господина Бенхарда в мэрии, моська магини выражает искреннее удивление. Дальше случилось следующее — градоначальник взбешенно смотрит на меня, черная ведьма коварно-радостно ему улыбается, сопровождающие мэра окидывают меня уважительно-благоговейными взглядами, госпожа Анарайн возмущенно вопит: «Пошла! » И казалось бы, что может быть лучше торжества черноведьминской мести?! Оказалось, что вполне даже может, когда над белой магиней зависла маленькая черная тучка. Такая маленькая, но очень ядовитая… Это которую я магине по совету некоторых отправила, в момент стенаний по сжиганию. Грянул гром! Госпожа Анарайн испуганно вскинула голову, глядя наверх, и узрела, как из маленькой черной тучки устремляются вниз капли с моровой язвой… Мдям, а я уже и забыла про эту месть. Ну я же говорю, мы, черные ведьмы, всегда так — отомстим и забудем, а потому снова отомстим. Белая магиня догадалась о подлянке лишь когда по ее прекрасным рукам начали расползаться внушительные язвы. А дальше началось самое веселое! Раздался истерический вопль, окончательно разогнавший всех с площади, мэр, как истинный джентльмен, метнулся спасать даму. Лошадь, как разумное животное, обладающее инстинктом самосохранения и превосходным обонянием, встала на дыбы, роняя магиню, после чего, высоко задирая ноги, умчалась в закат. Мэр, совершив неимоверное усилие, умудрился подхватить госпожу Анарайн, чтобы тут же едва не выронить — моровая язва-то не слишком привлекательное зрелище, так что сопровождающие мэра с воплями «Чума! » помчались с площади вслед за галопирующей лошадью. В завершение всего бедлама раздались громкие ироничные аплодисменты. Мои, даже отрицать не буду. И я бы даже еще до саркастичного смеха снизошла, но тут появился Дохрай и безапелляционно указал на вход в лавку. Пришлось быть послушной черной ведьмой, тащиться в лабораторию, снимать треснувшую реторту, в которой кипело шипастое зелье, брать на контроль мензурку из зелья красоты и привлекательности, подавив в себе желание в него тоже шипов бухнуть, ну и, собственно, провозилась я до самой ночи. Ночью поужинала остатками кулинарного творчества служителя церкви. Гардэму мяса из холодильного шкафа достала и после душа завалилась спать. Кто бы знал, что и ночка у меня будет очень непростой! Началось все со странного льющегося звука. То есть спишь, никого не трогаешь, а рядом чего-то льется… — Виски, коллекционный, — раздался голос мэра. — Выдержка пятьдесят лет, десять лет хранил. Будете? Я была абсолютно уверена, что мне это снится. Ну бывают у черных ведьм плохие сны, чего уж тут. А потому, повернувшись на другой бок, я уже собралась продолжить беззаботно спать, как раздалось: — Также в наличии жаренные в горчице и меду куриные крылышки, запеченный морской окунь, рулька в пиве и свежая клубника с топленым шоколадом. На вашем месте я бы проснулся, госпожа ведьма. Таких снов мне еще не снилось. В смысле никто никогда блюда не перечислял, и проснуться предложений не было. Села на постели, потерла лицо, с трудом разлепила веки… И подумала, что лучше бы это был сон! Потому что перед моей кроватью стоял стол. И один стул, на котором сидел мэр. А собственно, больше перед кроватью ничего не было. Вообще ничего! Включая стены моей собственной спальни! — Вот… Тьма, — пробормотала потрясенная ведьма, рассматривая сияющие над головой звезды. К слову, звуков города не было слышно вовсе. То есть вообще вокруг царила тишина, пели птицы и шумели деревья где-то чуть дальше обозреваемого мной пространства, которое было тускло освещено несколькими стоящими в подсвечнике свечами. — Это что? — прикрываясь одеялом, потрясенно спросила я. — Видите ли, госпожа ведьма, я тоже не так беззащитен, как могло бы показаться, — широко улыбнулся господин мэр. — Виски? Недоуменно глянув на него, черная ведьма аккуратно сдвинулась к краю постели, свесила ножку, потрогала травку… Мы в лесу! — Парк за мэрией, — развеяли мои предположения. Слава Тьме, значит, тут я вполне не беззащитна. — Вам совершено нечего опасаться, — продолжили подчеркнуто дружелюбным тоном, — я хотел лишь поговорить. Недоверчиво приподняв бровь, посмотрела на господина мэра. Просто странно все это и для этой охамевшей морды вообще не типично. И обстановочка странная, и… — Считайте это попыткой принести свои извинения. — Бенхард Джонатан Вегард налил себе в граненый стакан, после туда кинул льда из блюдечка, отсалютовал мне, выпил. Подозрительно прищурившись, черная ведьма присмотрелась и поняла — это не в честь праздника он виски открыл, это мужик гордость свою запивает. Хм. То есть меня сейчас будут просить. Хм… Интересно, о чем? — Зелье не магическое, и снять с вас его воздействие я не смогу, предупреждаю сразу, — честно сообщила черная ведьма. Мэр подавился, но мужественно допил все до конца. А едва стакан поставил на стол, я осторожно добавила: — Срок действия — неделя. Мэр сглотнул, взялся было за стакан… передумал, взял бутылку и начал пить прямо из горлышка, заливая свое разочарование коллекционным и явно безумно дорогим виски. — Простите, господин мэр, — даже не знаю, с чего взялась извиняться. — Просто вы меня напугали, а я своих слез никому не прощаю. Морда пить перестал. Резко поставил бутылку на стол, посмотрел на меня прямым немигающим взглядом, и кое-кто понял, что вообще зря рот открыл. И тут же глаза опустила, и вообще сразу назад в свою лавку захотелось, и… — Я вас до слез довел?! Даже отвечать не стала. Пиетет, репутация, все такое. — Аэтелль? — Мы не настолько близки, чтобы вы называли меня по имени, — прошипела раздосадованная ведьма и подняла руку. Вот превращу его сейчас в дуб, или в камень, или в осла, или… Пальцы щелкнули. Зеленоватые искорки осыпались, охватывая мою кровать, у которой начали стремительно отрастать ноги. И вот ноги отрастают, а мэр возьми и скажи: — Это моя кровать. Присмотрелась, повнимательнее присмотрелась и поняла, что кровать действительно мэрская. — Я вас так, в одной ночной рубашке выкрал, — мрачно сообщил Бенхард Джонатан Вегард. Все-таки имечко у морды тяжелое такое. Тяжелым оказалось не только имя. — Госпожа ведьма, — мэр все так же мрачно взирал на меня, — очень жаль, что последствия вашей глупейшей проделки необратимы, но нам в любом случае стоит поговорить. И разговор будет серьезным. В следующий миг мэр извлек странную темную коробочку, разместил на столе, открыл… Любопытная черная ведьма потянулась, намереваясь увидеть, чего же там, и поняла, что коробочка пуста. Совершенно. Абсолютно. Не поверила, щелкнула пальцами, призывая огонек, чтобы рассмотреть получше, и поняла страшное — ничего не произошло. Щелкнула пальцами повторно… ничего. — Блокиратор магии, — сухо оповестил меня мэр. Одной черной ведьме очень резко вдруг стало крайне неуютно здесь находиться. — Ловец, — теперь и мой голос был крайне мрачным. Он усмехнулся и кивнул. — А кое-кто говорил про разведку, — ехидно протянула я. Поведя плечом, господин Вегард произнес: — Вы же понимаете, что ни одно государство не признается в том, что в период военных действий, да и не только, уничтожает наиболее сильных магов противника. И это было правдой. Против магов вражеского государства выставляли своих магов, а вот против сильнейших из одаренных силой — ловцов. Ловцы магией не владеют, ни магией, ни магическим резервом, соответственно, отследить их невозможно, тут даже искатели бессильны. Но и ловцов мало, крайне мало, и чаще всего они гибнут, потому что сильнейшие маги сражаются отчаянно, до последней капли крови, и я не могу осуждать их за это. — Буду откровенен, — продолжил мэр, — на побережье вот уже более пятидесяти лет исчезают черные ведьмы. Но только в этом году в районе Бриджуотера исчезло трое достаточно сильных белых магов. Он сделал паузу, а я осознала то, что осталось недосказанным — пока пропадали черные ведьмы, никому до этого не было дела, а вот из-за исчезновения белых магов правительство заволновалось. Мерзко. — Некоторое время, — мэр начал крутить бутылку, стараясь не смотреть на меня, — мы подозревали группу ловцов, но в ночь гибели госпожи Мадины Моргенштейн стала очевидна магическая составляющая. Вегард оставил бутылку в покое, посмотрел на расстроенную ведьму и продолжил: — Мне искренне жаль, что я стал причиной ваших слез, но это ничего не меняет — вам придется уехать, госпожа ведьма. На окраину города или вовсе переехать в иной населенный пункт, однако ваш черный источник в центре Бриджуотера в данный момент — единственная помеха для работы мэтра Октариона и его команды. Его нужно ликвидировать. И либо вы это сделаете сами, либо… — на скулах ловца заиграли желваки. — Либо? — переспросила я. — Либо, — мэр уставился исключительно на почти пустую бутылку, — он его подчинит. Чего?! — Кто подчинит? — окончательно запутавшись, спросила черная ведьма. Мэр сжал зубы. Некоторое время смотрел на бутылку, затем, не отрывая от нее взгляда, мрачно произнес: — Меня всегда искренне удивляли взаимоотношения белых магов и черных ведьм. Никакой логики. Не согласилась, поинтересовавшись: — Что может быть логичнее продолжения рода? Выругавшись, мэр посмотрел на меня и задал неожиданный вопрос: — А вам известно, для чего белые маги убивают черных ведьм? Не стала ничего отвечать, только одеяло натянула до самого подбородка. — Поглощение источника, — жестко просветил меня ловец. — У мэтра Октариона на счету свыше ста. Делайте выводы, госпожа ведьма. Сделала. Не радостные. — Уезжайте. — Он смотрел мне прямо в глаза. — Мэрия выкупит вашу лавку за приличную цену, я лично прослежу за тем, чтобы вы прибыли на новое место жительства в целости и сохранности, более того, могу гарантировать вам защиту до того момента, как вы закрепите ваш источник. Но уезжайте из моего города, госпожа Герминштейн. Черная ведьма медленно встала. И не важно, что ночная рубашка особой длиной не отличается. Осторожно ступая по мокрой от росы траве, подошла к «доброжелателю», зачарованно следившему за каждым шагом. Очень плавно наклонилась и, глядя в его породистую морду, выдохнула: — А если я не собираюсь уезжать из МОЕГО города, тогда что? Господин мэр очень медленно сузил глаза. Черная ведьма протянула руку, пальцы коснулись маленькой черной коробочки… игривое движение — и тихое «бах», едва коробочка закрылась. Щелчок пальцами и заискрившаяся на их кончиках магия. — Госпожа Герминштейн… — начал было пришедший в себя ловец, но кто сказал, что мы, ведьмы, отличаемся терпением?! Правильно, никто, потому что не отличаемся. Щелчок — и зеленоватый огонь, сорвавшись с пальцев, окутал мэра… и почти сразу сотней искорок опал на траву, не причинив ему никакого вреда. Ловец, глядя мне в глаза, усмехнулся, протянул руку, налил себе виски в стакан, кинул туда льда, поднял, салютуя мне, сделал глоток. Противостояние становилось интригующим. — Составите компанию? — совершенно хамским образом поинтересовался мэр. Судя по всему, кое-кто чувствовал себя в полной безопасности, и мне оставалось только догадываться — амулет, артефакт, заклинание?! Не имеет значения. Щелчок пальцами — и стул, на котором восседала эта охамевшая морда, стремительно обзавелся лианами, которые вмиг спеленали явно не ожидавшего подобного мэра. — М-м-мда, — только и произнес он. — Я же все-таки ведьма, — напомнила очевидное. Мэр не сказал ничего на это, но напрягся, пытаясь вырваться. Зря. Стул был дубовый, крепкий, соответственно, лианы тоже далеко не слабые. С самой коварной из улыбочек отобрала у некоторых виски, поднесла к носу, принюхалась… Гадость, как есть гадость. Брезгливо поставила на стол. Осмотрела заготовленное угощение и, ничуть не стесняясь, взяла клубничку, обмакнула в шоколад и уже собиралась съесть, как услышала тихое: — Не связывайтесь с Октарионом, Телль. И уезжайте из города. Клубничку я доела. Затем демонстративно облизнула пальцы и только после этого с грустной задумчивостью протянула: — Да что же вы никак не поймете, господин мэр, это мой город. Мой. — Склонилась к самому лицу этого не пойми кого — то ли градоначальника, то ли далеко не последнего из ловцов, и прошептала: — А вам, господин мэр, я с самого начала дала прекрасный совет — не распаковывайте чемоданы. Так как ловец промолчал, испепеляя меня взглядом, выпрямилась, протянув руку, взяла коробочку, повертела, рассматривая, обнаружила знак аркана — то есть на ловцов свои мастера работают. Не удивительно, ведь ни один маг не согласился бы помогать этим типам. — Конфискую в качестве морального ущерба за похищение, — мило улыбнулась. — Не стесняйтесь, у меня их еще много, — с угрожающим намеком прошипел мэр. — Даже не сомневаюсь, — весело подмигнула связанному. — Отвратительной ночи. Но не успела сделать и шага, как господин Вегард прошипел: — Телль, плащ мой возьмите, он на спинке кровати. Обернулась, удивленно глядя на ловца. Тот добавил: — У вас рубашка полупрозрачная. — А у вас плащ может оказаться с неприятными сюрпризами, — парировала черная ведьма. — Конфискуете в качестве морального ущерба, — гневно произнес мэр. Ведьмы от чужого добра не отказываются. * * *