Гридеперливый галстук. - Иржи, Ури

Стоял тихий январь 1961 года. Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, что пряталась от глаз всех, кто не умеет колдовать, заносило снегом. Совсем недавно кончились Рождественские каникулы, студенты всех курсов от мала до велика постепенно включались обратно в учебный процесс, и во всем замке, казалось, недовольный началом года был только старик Апполион Прингл, завхоз. Желчному его характеру не добавляло прелести то, сколько сугробов приходилось разгребать со всех дорожек Хогвартса, чтобы студенты спокойно добирались из корпуса в корпус, не боясь застрять до весны.

Гостиная факультета Хаффлпафф, по справедливому мнению не только его учеников, была самой уютной из всех четырех общих комнат факультетов Хогвартса. Оформленная в теплых тонах и полная комфортной приземистой мебели, больше похожей на выпечку, чем на предметы интерьера, она и летом заставляла чувствовать себя в доброй сказке, что уж было говорить про время после Рождества, когда в каждом человеке, независимо от возраста, просыпалась тяга к каминам, мягким тапкам, какао и добрым компаниям. Все это в сумме и составляло Хаффлпафф, куда по традиции Распределяющая Шляпа отправляла юных волшебников без кичливости своей чистотой крови, стремления самоуничтожиться или собрать все наградные ленточки и бумажки за семилетнюю учебу. На этом факультете не было принято в одиночку страдать над своей тяжкой долей, мучиться над неразрешимыми вопросами мироздания и считать себя отшибом социума, печальной скалой одиночества в бушующем океане страстей человеческих. Студентам жилось здесь легче и, даже если из-за этого они и теряли какие-то неизведанные тропы самопознания, но из-за этого никто не роптал.

Иржи Хьюстон, студент седьмого, завершающего курса, считал себя вполне состоявшимся к своим годам волшебником. За время обучения он обзавелся хорошими друзьями и парой особых заслуг в квиддиче и зельеварении, через полгода планировал идти на стажировку в магазин отца, и был, в целом, юношей счастливым и в себе уверенным. Он родился в семье волшебников так же, как родились и его родители и родители его родителей.

О мире за пределами узких территорий магов Иржи знал мало, но дружба с магглорожденным Ури, самым, по мнению Иржи, удивительным человеком во вселенной, делала свое дело: в отличие от большинства, Хьюстон мог самостоятельно (без волшебства! ) включить радио, знал, что существуют поезда, кроме Хогвартс-экспресса, читал маггловскую литературу, которую Ури привозил для него из дома, и постепенно проникался тем, что где-то там, за кирпичной стеной Косой Аллеи, в Лондоне, есть своя большая жизнь.

Как-то раз Ури выборочно показал Иржи фото невероятной девушки, вырезанное из маггловского журнала. Девушку звали Джин Шримптон, и она навсегда забрала с собой покой Хьюстона. Тщетно потратив несколько часов на то, чтобы заставить фото шевелиться или разговаривать, он едва не рвал кудри на голове, но Ури объяснил ему, что с этой девушкой познакомиться невозможно, даже если ее изображение действительно оживет и продиктует свой точный адрес. И основной причиной, которая стояла между Иржи и спокойным существованием, был не барьер между магами и магглами, а внешний вид волшебника, который, по мнению Ури, не лез ни в какие ворота. Ури был настоящим знатоком в мире моды, в этом невозможно было сомневаться, так как от его крокодиловых ботинок из лондонских комиссионок и сногсшибательных рубашек в горошек и с жабо, которые он поддевал под форму Хаффлпаффа, тихо сходил с ума весь Хогвартс. По крайней мере, Иржи в этом был стопроцентно уверен.

Если бы не столь снежная зима, студенты Хаффлпаффа никогда бы не узнали, что такое настоящая мода. Ури подозревал, что ни один живой человек в этом древнем замке совершенно не знает с какой стороны надевать берет, и стоит им это демонстрировать как можно чаще. Еще он не был уверен в том, что рожден в нужном времени, потому что душа его всегда жила будущим, а оно казалось безоблачным и великолепным. Деште-Лут мечтал о том, что, закончив Хогвартс, он тут же отправится покорять вершины модельного Олимпа, прихватив с собой Хьюстона, который, по мнению Ури, может запомнить и отличить тысячу цветовых оттенков, ни разу не перепутав название. У Иржи, конечно, были какие-то другие планы, но они тоже были в будущем, а оно в семнадцать лет выглядит ужасно далеким.

Диван, на который Ури вывалил все свои галстуки, был желтым и тусклым. Этот цвет совершенно не подходил под настроение, расшатанное в последнее время плохими новостями. Если уж настроение вышло таким ужасным, то оно должно хотя бы гармонировать с диваном. Этот факт был ясен и прост, как и то, что задавака Зандра Р. не отвечала на письма.

Деште-Лут познакомился с ней год назад в одном Лондонском клубе, откуда его, естественным образом, вышибли по причине малолетства. Каникулы оказались отравлены, но мисс Р. спасла положение, уговорив охрану впустить Ури. " Зани" была значительно старше (по мнению Деште-Лута, на целую жизнь), а потому и смотрела свысока. Это было непростительно. С тех самых пор, истратив на марки целое состояние, Деште-Лут писал ей грубые послания о том, что носить одну бровь на все лицо совсем не модно.

Вот и сейчас, вместе с галстуками, на диван вывалилось очередное недописанное письмо, которое Ури тут же схватил и разорвал на мелкие кусочки. Бумажные клочки еще не успели осесть на пол, а Ури уже сходил за метлой и стал медленно шаркать ею по обсыпанному полу. В Хаффлпаффе не любили беспорядок, а если уж приходилось его создавать, то следовало все прибрать за собой. Деште-Лут родился в семье магглов, умеющих время от времени пользоваться метлой не только в целях полета, но, если бы в комнату зашел Иржи или кто-то другой, то Ури тут же забросил бы метлу и раскидал все вокруг еще больше. Некое бунтарство было в его натуре. Желание складывать вещи боролось с желанием их развешивать по стульям, а потом заново складывать.

Иржи в это время как раз отнес в кабинет ЗоТИ домашнюю работу и, петляя по коридору, шел обратно в сторону кухни, где по пути располагалась черно-желтая вотчина хаффлпаффцев. Использовать сову для доставки пергаментов было бы быстрее, но у Хьюстона была такая масса свободного времени, что он мог себе позволить потратить полчаса на прогулку по замку. К тому же так можно было бы встретить кого-нибудь и поболтать. От этого Хьюстон просто не мог удержаться, разговорчивость была его, пожалуй, основной чертой, перешибающей все остальные. Порой он даже среди ночи вскакивал и будил Ури, с которым они делили комнату, чтобы тот выслушал какую-нибудь очередную нездоровую идею Иржи или поддержал диалог о чем угодно, начиная цветением факультетских кактусов, заканчивая новостями из мира магглов, каждая из которых для Иржи была настоящим откровением.

Вышагивая в сторону бочек, скрывающих вход в гостиную, мальчишка уже составил примерный план того, о чем собирался поговорить, если застанет в комнате кого-то из однокурсников или младших, и совсем иной план разговора, если там будет Ури. С Деште-Лутом можно было обсудить такое, за что другие бы посоветовали Иржи обратиться на пятый этаж больницы святого Мунго. Например, скутеры или галстуки-селедки, о которых Хьюстон узнал буквально несколько дней назад.

Двери во все четыре гостиные факультетов Хогвартса прятались по-своему: у кого-то требовался пароль, у кого-то надо было отгадывать загадку. Для того чтобы попасть к хаффлпаффцам, необходимо было отстучать определенный ритм по верной бочке. Ритм этот с годами не менялся, и студентам остальных факультетов это казалось глупым и странным: их-то пароли сбрасывались чуть ли не ежедневно. Но Хьюстон насмешек не понимал: что вообще можно прятать в подвале у слизеринцев или в башне Рэйвенкло, раз это нужно так охранять? Секреты чистокровности и библиотечные книжки? Сливочное пиво у гриффиндоцев? В конце концов, если кому-то действительно захотелось бы сливочного пива, пароль всегда можно было бы и спросить у знакомых...

В гостиной, слава Мерлину, был Ури. И Иржи уже открыл было рот для начала крайне важной тирады о прочитанном недавно рецепте пирожных из яиц, молока и муки, которые не содержат вообще никакой магии и не дают ни единого волшебного эффекта, как оборвался. На диван были выложены галстуки. Это тревожный знак.

– Она опять тебе не ответила? – проблеял Иржи, теряясь, как начать разговор на такую трепетную тему. – Ури, ну, я не думаю, что это именно из-за того, что у нее была одна бровь, а у тебя две, да еще и рубашка не из крепдешина. Может, ты просто не те клеишь марки? Давай пошлем сову или отправим письмо через каминную сеть?

Хьюстон очень гордился тем, что знает слово " крепдешин", о котором не подозревал весь остальной Хогвартс. Хотя, в первый час мальчишка тоже думал, что это заклинание, заставляющее ткань переливаться.

Метлу Ури почему-то не выбросил, хотя его и застукали во время уборки. Вероятно потому, что держался за неё, как утопающий за соломинку. Слишком много переживаний для одного одинокого сердца. Деште-Лут вдруг решил все изменить и уехать куда-нибудь далеко, где никто не будет выколачивать его из клубов и называть " бупочкой". Ури, может быть, даже уедет в Америку и станет ковбоем – суровым парнем в шляпе набекрень и ободранных сапогах. Но, вместо этого, у него предательски задрожала нижняя губа и защипало в глазах.

– В самых ужасных ободранных сапогах, – тоскливо пробормотал Ури, надеясь, что Иржи как-нибудь его поймет. – Представляешь, до чего я докатился?

Проведя метлой еще пару раз по чистому уже полу, Деште-Лут оставил её и вернулся к галстукам. Они были лучшей частью его гардероба, потому что ни у кого в Хогвартсе не было ничего подобного и, верно, не будет еще много лет. Иногда Ури доказывал Хьюстону, что тот или иной галстук особо гармонирует, например, со стенами в кабинете зельеварения, а потому его и нужно туда надевать, даже если он пахнет потом химикалиями на весь Хаффлпафф. Потом им, конечно, приходилось все выбрасывать и проветривать комнаты, но важнее было доказать всем вокруг, что можно преодолевать все препятствия на пути убеждений.

– Не знаю, может быть у меня неверный адрес? – безнадежно махнул рукой Ури, хотя и был уверен в том, что адрес самый точный. – Она только наполовину волшебница, и у них не принято держать каминную сеть, а сову посылать опасно. Мои письма ведь не возвращаются обратно, а значит они оседают где-то там. Вдруг ей что-то не понравится, и она свернет сове шею? Уверяю тебя, может.

Деште-Лут потер плечо, которое, как ему казалось, никогда не восстановит своей прежней подвижности после того, как Зандра его потрепала. Галстук, который криво лежал с самого края был небесно-голубого цвета, именно такого, какой принимает душевная тоска. Ури поднял его одной рукой и поднес, примеряясь, к силуэту Иржи. Нет, однозначно не голубой.

– Наверное, мне и вправду придется уехать в Америку. Я полностью разбит, Иржи! Как ты думаешь, мне можно будет носить там куртку с бахромой или это прошлый век?

Если друг скажет, что бахрома будет в самый раз, то Ури, так и быть, порежет все свои куртки в лоскутки. А если нет, то все равно порежет, потому что очень уж хочется что-нибудь искромсать. Следующий галстук был желтый в черную полоску и что-то смутно напоминал. Ури не помнил, как добавлял его в коллекцию.

– Бахрома – это, в смысле?.. – у Иржи была мантия с бахромой, парадная, темно-синяя и очень стильная по его меркам. Хранилась она в зачарованном сундуке дома у родителей, в запахах лаванды и заклинаниях против моли и клопов. Надевал ее Хьюстон только раз, на один из проводившихся в Клубе Слизней приемов. Элитное закрытое собрание в чем-то успешных студентов считалось у большинства чем-то вроде показателя твоей значимости, но Иржи оставил после него не самое радужное впечатление. Ему, любопытному и болтливому, там было скучно. К тому же хаффлпаффцы туда не часто попадали, так как даже добиваясь в чем-то особых высот, не всегда трубили об этом во всеуслышание.

Но мантию из-за того вечера Иржи не стал любить меньше. Однако, с трудом представлял в чем-то подобном Ури. Возможно, бахромой в мире магглов называлось что-то совершенно другое, например, чей-нибудь переливающийся портрет на спине. Как раз в такой одежде Ури можно было бы представить очень просто.

– Вообще, можно бы наведаться к ней в гости, – внезапно для самого себя предложил мальчишка, – не к бахроме! К Зандре. Если у тебя есть ее адрес, ну...

Иржи не приходило даже в голову, что такое поведение может казаться навязчивым. Ури и Зандра знакомы, Ури и Иржи ничем не болеют заразным, их одежда не оставляет пятен на мебели, они не склонны к воровству предметов и вытирают ботинки перед тем, как пройти в комнату. А значит, могут прийти в гости. Или хотя бы встретиться. Предварительно дождавшись у порога.

– Если она волшебница, можно взять для нее что-то в подарок? Как ты думаешь, – тут же проникнувшись идеей, Иржи начал расхаживать по комнате, то и дело вытягивая собственные кудри из цепких лап кактусов, сидящих в неудачно низко прикрепленных горшках. – Какой она факультет закончила? Такая дерзкая по твоим рассказам, наверное, Гриффиндор? Можно попросить у кого-нибудь из них шарф, ну, на память, и зайти в Зонко купить сладкое. И пироги. Может, свежую прессу? " Мандрагора тудей" очень хороший журнал, там печатают лунный календарь посевов и свежие рецепты, это пригодится любой ведьме, даже той, кто не живет больше с волшебниками...

Вступив в любимую колею мыслей вслух, Иржи мог бы говорить так бесконечно, пока не уснул бы прямо в ближайшем кресле. Мысль о том, что Ури, в первую очередь повезет к Зандре себя, не закралась в его кучерявую голову.

– Окончила Гриффиндор, насколько я знаю. Сладости не помешают. В последний раз, когда я её видел, она уминала здоровенный торт. И судя по её комплекции, такие моменты происходят не очень-то и редко.

Ури расхаживал вдоль дивана с галстуками, заложив руки за спину. Почему-то идея приехать к Зандре без всякого приглашения его привлекала. Это будет поступок! Причем такой дерзкий, что он не может не понравиться.

Деште-Лут считал себя невероятно дерзким, а также способным отбрить любую колкость. Как-то раз он о чем-то задумался, подходя к столу за завтраком, и случайно угодил локтем в ребро одного слизеринца. Тот тут же заявил, что ему проткнули бок, на что Ури ответил, что чей-то бок ему побоку. Весь стол хаффлпаффцев так и прыснул от смеха, до того удачная вышла шутка. Впрочем, такие простые каламбуры только Хаффлпаффу и нравились, оттого и уровень дерзости был занижен.

– Дело в том, что я не могу просто так заявиться к ней в гости, когда выгляжу, как последний... как сейчас. Ты разве не видишь?

Бедный парень стал хватать галстуки горстями и мять их в своих руках. Ткань под пальцами сминалась и похрустывала, словно жалуясь на грубое обращение. Когда-то очень давно Ури услышал, как его отец, примеряя бабочку у зеркала, сказал, что шея – это лицо мужчины, и это отпечаталось в сознании, как прописная истина. Папа Деште-Лут был своеобразным человеком и редко говорил важные вещи. В основном Ури запомнил его размахивающим индийским кинжалом перед зеркалом и примеряющим пробковый шлем. В таком виде он и сгинул где-то в Индии давным-давно, но совет про " лицо" парень запомнил. И теперь с трудом справлялся с охватившим его отчаянием.

– Иржи, я так и не нашел тот галстук! Помнишь я говорил о нем на прошлой неделе и на позапрошлой, и на поза-позапрошлой, и еще месяц назад? Его цвет похож на морозное утро, на слабый туман, а еще отдает холодом серебра. Я никогда его не достану. Без этого галстука я не смею показаться на глаза Зандре, ведь она меня тут же возненавидит.

Ури не мог понять, как Хьюстон выдерживает бесконечные перечисления цветов круглосуточно. Другой бы на его месте давным-давно бы обзавелся огромными кусками ваты, которые перед сном вкручивал в уши и не снимал до самых занятий. Но трудно было заставить себя не говорить о зеленом, как мышьяк, бархате или о розовом, как рассвет, шелке.

Иржи совершенно не видел, что Ури выглядит, как " последний... ". По его мнению, Деште-Лут в рядах этих "... " был точно первым. Иначе и быть не могло, об этом говорила даже его беретка. В идеальном мире Хьюстона беретки были аксессуаром формы девочек Шармбатона, о которых он только читал в некоторых волшебных периодических изданиях. Но Ури разрушал все стереотипы моды, был не просто на шаг, а на круг впереди всех тенденций, поэтому носил умопомрачительные вещи, комбинируя их, в глазах Иржи, как небожитель. Обычно маги, выходя в маггловский мир, смотрелись странно. Не зная ничего о том, что носят обычные люди, они брали с собой кастрюльки, надевали галоши и шляпы с вуалями, дождевики в солнечный день и пляжные шорты под пальто. Если бы они в таком виде попали в мир, населенный Урями Деште-Лутами, они смотрелись бы аутентично этому миру. Ури не был стильным или не стильным, он был самим стилем.

Но так считал Иржи, сам же Ури в этом сомневался.

– Гридеперливый, – задумчиво потянул мальчишка, выныривая из своих дум, – тот галстук. Туман, мороз, серебро. Гридеперливый.

Еще перед Рождеством Ури рассказывал о волшебном галстуке оттенка меха селедки, который не только подходил к любому костюму, но и делал своего носителя сногсшибательным красавцем по мнению тех, о ком бы этот самый носитель подумал, если те находятся в радиусе видимости галстука. Зачарованный артефакт был произведен в единственном экземпляре каким-то лондонским модельером и пока что содержался, как выставочный образец. Иржи подозревал, что там была замешана амортенция. Но, вообще, его и без близости к галстуку зачаровывал его цвет... эти переливы... стальная серость... будто усталый жемчуг...

Иржи со вздохом вернулся из мечтаний и тоже взялся за галстуки, но не комкая их, как Ури, а аккуратно сворачивая трубочками и складывая обратно в распахнутый чемодан.

– Мы могли бы съездить ненадолго в Лондон и посмотреть, не выпустили ли такие галстуки в продажу.

– Знаешь что, мы могли бы съездить ненадолго в Лондон и посмотреть, не выпустили ли такие галстуки в продажу, – забормотал Ури.

Он обладал уникальной способностью слышать слова, которые говорил Иржи или кто-нибудь еще, переносить их себе в голову и говорить вслух. Иногда это происходило на занятиях. Однажды на Травологии профессор Спраут сказала, что можно использовать драконий навоз даже для выращивания петрушки, а потом спросила, что Деште-Лут думает об удобрениях. Помона Спраут была довольно мила, и Ури не раз говорил Иржи, что если с Зандрой ничего не выйдет, то он тут же станет закидывать письмами профессора травологии. Наверное, она задала этот вопрос, потому что Ури пялился в окно и посвистывал себе под нос. Минуту подумав, парень ответил преподавателю, что думает будто драконий навоз можно использовать везде, даже для выращивания петрушки.

Каждый человек хоть раз слышит внутренний голос. Так вот, Ури путал направления, что не раз ставило его в глупое положение.

– Так-так, мы угоним поезд, скорее всего. Или карету. На крайний случай лошадей. Готовься, если нас поймают, мы будем все отрицать. Нужно придумать легенду, которая не вызовет ни единого подозрения. К примеру, нас прокляли, мы не могли ничего никому говорить, поэтому поехали за галстуком гридерпердер... грипердил... того самого цвета, потому что он обладает противопроклятиевым эффектом.

Самой большой трагедией Ури было то, что он никак не мог выговорить это сложное название. К цвету можно добавить тысячу описаний и сравнений, но название у него только одно. Все самые обычные цвета имеют самые обычные названия, но галстук мечты просто обязан быть труднопроизносимым.

– Можем изменить внешность, наденем парики и шляпы с широкими полями. Я всегда мечтал об усах.

О том, что можно использовать магию в перемещениях, Ури забыл. Он часто забывал о волшебстве в особенно нервные моменты.

– Давай попробуем летучий порох.

Ури часто начинал фонтанировать немного странными идеями, Иржи относился к ним, как относятся к внезапному ливню средь солнечного дня – просто смиренно ждал окончания. С идеями он никогда не спорил, не заявлял ничего против и не называл их ненормальными, но по завершении их проистекания обычно предлагал что-то по той же теме, но совершенно скучное и рациональное.

Летучий порох был излюбленным способом перемещения в волшебном мире. Иржи не до конца понимал, как он работает, точнее, как работает каминная сеть, и что делать, если в том камине, который расположен в месте назначения, сейчас горит огонь. Но мир магии на то и был миром магии, чтобы оставаться необъяснимым.

Гостиная Хаффлпаффа прилегала к кухне Хогвартса. Именно поэтому в ней и было так уютно: помимо теплой, " пчелиной" раскраски, в комнате всегда пахло выпечкой, а такое кого хочешь настроит на дружелюбный лад. Может быть, если бы на Слизерине, например, стояла хоть одна захудалая хлебопечка в углу подземелья, ученики и этого факультета не ходили бы всегда с лицом заболевших очень жидким насморком и не имеющих под рукой платка.

Камины кухни так же были подключены к общей каминной сети. Скорее всего, очаг в гостиной тоже не был исключением, но Иржи не знал этого точно, да и не хотел рисковать, отправляясь в Лондон на глазах у других хаффлпаффцев. На кухне Хогвартса работали только домовики, а им обычно никакого дела не было до того, что делают волшебники.

– Можно отправиться в Косую Аллею, а там пройти в маггловскую часть Лондона через " Дырявый Котел", – Иржи переставил местами два галстука в рядочке, чтобы все они лежали по цветовой палитре. – Мы же ненадолго, только посмотреть? Возьму пару галлеонов с собой, вдруг смогу купить галстук-селедочку...

Полыхнув в глазах нездоровым огоньком, Иржи со скоростью снитча побежал в комнату и вернулся обратно уже через несколько минут и вооруженный сумкой. На переодевания пока что времени не было, весь маггловский антураж, который ему не терпелось примерить, аккуратно сложенным лежал между вырезками из газет с Джин Шримптон.

Усы пришлось приклеить сразу, а то можно было забыть об этом в самый нужный момент. Они были тонкие и острые, похожие на запятые. Никогда не знаешь, с кем тебе придется встречаться в Лондоне, а тем более на кухне Хогвартса. Идею использовать летучий порох Деште-Лут так же прогнал через рече-головную функцию и подумал, что очередная гениальная мысль посетила его как раз вовремя.

На кухне никогда не пахло чем-то подгоревшим или испортившимся. Видимо, там использовалась какая-то специальная кулинарная магия. Домовые эльфы деловито таскали между столами сковородки и кастрюли, огибая ноги студентов, попадавшихся у них на пути.

– Делай вид, что мы здесь по делу, – шепнул Ури, надеясь, что его примут за кухонного инспектора. – Эльф в рыжем, как морковная кожура, фартуке, да, к тебе обращаюсь, где вы берете редис?

Домовик, держащий в руках дымящуюся тарелку с супом, остановился и совершенно безразлично посмотрел на Деште-Лута. О продуктах он ничего не знал, о чем сразу же и сообщил. Он стоял так неподвижно, что Ури тут же забыл, зачем ему нужна информация про овощи. Он растерялся и сделал то, что делал в любой момент растерянности – блеснул остроумием.

– Чей-то редис проредили, а теперь скрываетесь, – с довольным видом сказал Ури, но у домовика, похоже, полностью отсутствовало чувство юмора, хотя Деште-Лут дважды повторил свой каламбур.

Отправив эльфа по своим делам, парни оказались перед несколькими каминами, которые были непохожи друг на друга совершенно. Их строили не в один год и, может быть, даже не в одно столетие. Один был широкий, закопченный и такой глубокий, что в него можно было загнать целого барашка. Другой узкий и очень горячий. Внутри остальных уже что-то кипело и булькало, так что Деште-Лут выбирал между грязью и пеклом. Но перед прыжком он набил карманы редиской, которая никак не выходила у него из головы. Вещей Ури взял немного, при более удачном стечении обстоятельств их было бы пару чемоданов.

Узкий серый пиджак, лежащий в сумке, казалось, светится прям из всех щелей. Иржи с радостью переоделся бы прям в камине, если бы не было риска оторвать себе конечность или, еще хуже, испачкаться в саже.

– Вон в тот, – Иржи без раздумий развернул Ури к камину пошире и потолкал друга в спину, чтобы он там потеснился, – Косая Аллея!

Под ноги полетела горсть серого порошка, а Ури и Иржи – вверх и моментально в сторону. Путешествия по каминной сети напоминали долгое падение (и вознесение, поочередно) по ржавой трубе изменчивого диаметра. Мимо пролетали огни чьих-то комнат и просто огни, то и дело встречались торчащие кирпичи и старые кочерги, видимо, забытые хозяевами каминов в смертоубийственных для пролетающих мимо волшебников местах. Нарушение техники безопасности – хотел сказать Иржи, но понял, что уже две минуты визжит фальцетом. В семнадцать есть некоторые процессы, которые пока что трудно контролируются. Вопли были одним из таких процессов.

Камин выплюнул их с Ури в светлом помещении, полном вешалок и мантий.

– Это магазин мадам Малкин, – догадался Иржи, умудрившийся за секунду до выпадания из камина на прикаминный коврик все же захлопнуть рот. – Нам повезло, что здесь уже натоплено, и мы не угодили в огонь.

Хьюстон аккуратно переступил через небольшую горку пепла, насыпавшуюся с его волос и одежды, и поспешил к зеркалу. Владелицы магазина или ее помощницы не было видно, так что Иржи решил, что место с множеством примерочных ему послало провидение, которое намекало на возможность переодеться прямо сейчас, не прячась после по переулкам за мусорными баками.

Мальчишка выразительно посмотрел на Ури и скользнул в одну из кабинок за темной ширмой.

Обратно он уже вышел неотличимый от сотен современных лондонских подростков, пропагандирующих образы щеголеватых заучек. Проблема Иржи была в том, что он не являлся типичным лондонцем, поэтому строгий серый костюм, сидевший на нем, как на тощем манекене, разбавлялся рубашкой совсем не минималистичного вида и такого салатового оттенка, что от ее созерцания у человека могли начаться эпилептические припадки. Модные ровесники Хьюстона где-то в паре километров отсюда, на Кингс-Родс, выбирали белое и умеренное. Иржи выбирал то, на фоне чего не слишком бросалась в глаза не модная кучерявая прическа и напуганный вид. И не прогадал, так как на фоне этой рубашки терялся бы даже небольшой танковый взвод, проходящий под окнами.

Ури упал на колени. Ему не слишком нравились камины вообще, а те, что перемещают людей туда-сюда, еще больше. Иржи почему-то всегда легко возвращался к жизни после потрясений, но Ури обычно мечтал только о том, чтобы упасть на пол и не больше не подниматься.

Лежа на полу, Деште-Лут предавался воспоминаниям. От решительности не осталось и следа, она улетела дальше по каминной сети. В голове все перемешалось больше обычного, там теперь возникали образы Зандры, сбривающей всю свою бровь. Парень взял один корнеплод редиски и стал его грызть.

– Иржи, как ты думаешь, она скучает по мне? – звук голоса был глуховат, потому что Ури говорил в пол и жевал. – Я понимаю, здесь не место для рассуждений, нас могут застукать в любой момент и выкинуть за дверь, но мне к этому не привыкать. И ты привыкнешь со временем.

Руки и ноги начали шевелиться, а значит паралич постепенно проходил. Видимо, на кухню привезли волшебные овощи, поднимающие жизненный тонус. В какой-то момент Ури надоело лежать и он поднялся, чтобы привести себя в порядок. Глянув в зеркало, парень понял, что с лицом уже ничего не поделаешь. Темный вихор, который ранее был челкой, поднялся и зафиксировался в необычном, но очень жизнерадостном положении. Деште-Лут снял школьную мантию и повесил её в отдел с уцененными товарами, тащить её с собой не было никакой возможности. Зеркала не врали, Ури был, по его мнению, моднейшим существом всей Англии. Загнутые вверх носы туфель необычайно гармонировали с рубашкой в крупный горох.

– Неплохо, – оценил Ури внешний вид Хьюстона, – мы полностью сольемся с толпой. Я думаю, салатовый цвет набросил тебе два или три года. Мы можем сойти за двадцатилетних, а уж если я не буду снимать усы, то выдам себя за твоего дядю.

Оставалось найти только галстук. Теперь эта мысль занимала всего Ури, хотя он и забывал временами цвет. Даже если бы кто-то подошел к нему и сказал, что меняет тысячу золотых слитков на один тот галстук, Ури бы не согласился. Такой он был принципиальный.

У Иржи нервно дернулся уголок рта. Его дядя, Хьюстон Хьюстон, славен был тем, что каждую вторую пятницу месяца устраивал дебош в одном и том же небольшом клубе в маленьком волшебном городке на юге Суррея. В юношестве Хьюстон Хьюстон занимался участием в подпольных матчах в крекьяун– самую страшную и самую странную игру, суть которой заключалась в умении волшебника, летая на метле, ловить камни в приделанный к собственной голове котел. По очевидным причинам, игра была запрещена уже многие десятилетия, но дядя Хьюс вместе с парочкой своих друзей не оставляли надежды вернуть крекьяун в ряды официальных соревнований, наряду с квиддичем.

Родители Иржи были людьми лояльными, относились к увлечению сына магглами и маггловскими делами как к интересному опыту, который может пригодиться. Дядя Хьюстон же не упускал возможности громогласно заявить о позоре рода, рождении сквиббов, неполноценности толерантного взгляда на неколдующих и прочее-прочее. Это все, как считал Иржи, было последствиями крекьяуна. Возможно, дядя на матчах ловил камни даже без положенного котла.

В общем и целом, Ури был последним человеком, который мог бы быть похожим на дядю Иржи.

– Нужно добраться до " Дырявого Котла" и через него выйти в маггловский Лондон. Там уже ты показываешь дорогу, – Иржи последовал примеру Ури, оставив хаффлпаффскую мантию и форменный джемпер на вешалках, влез в узко сидящее на плечах пальто и поманил друга за собой на улицу.

В выходные дни и каникулы Косая Аллея была куда более многолюдна, чем сейчас. Но привлекательности для столичных волшебников и туристов она не теряла: в конце концов, это было единственное место в Лондоне, где можно было бы приобрести необходимые вещи не с рук.

Проходя мимо небольшой лавки с заводными игрушками, Иржи не на шутку разволновался:

– Мы же поедем на метро? Вчера я прочел, что в прошлом году линия метрополитена целиком была электрифицирована, – голос Иржи сменился, было заметно, что из последней своей фразы он не понимает ровным счетом ничего.

– Ох, а не пойти ли нам через " Дырявый Котел"? – предложил Ури возникшую в его голове мысль, вставляя руки в рукава слишком большого пальто.

Деште-Лут терпеть не мог, когда что-то давило ему на плечи, например, одежда или непосильные обязательства. Мадам Малкин не явилась на шум и грохот, что, по мнению Ури, свидетельствовало о глухоте или невнимательности. Он уже было собрался найти её и высказать все, что он думает по поводу легкомысленности владельцев своих ателье, но вдруг вспомнил, что находится в печальном настроении. В печальном, как серое небо над океаном. И чайки тонут. Если есть корабли, то они тоже тонут.

– Тут что, закрыто?

Весь путь до " Дырявого Котла" Ури провел в перечислении цветовой гаммы своего настроения. Так как делал он это вслух, то думалось, Иржи не чувствовал себя одиноко. " Дырявый Котел" напоминал каморку для метел, но в него часто заходили волшебники. В основном для того, чтобы попасть на территорию магглов. Ури принялся тянуть ручку на себя, дверь скрипела и не поддавалась. Парень припомнил все, что знает о поведении в барах, стал стучать ногой в дверь и советовать всем внутри выйти скорее наружу. Никто не вышел, а декоративный котелок над задней дверью так раскачался, что готов был продырявить любую голову, которая будет слишком близко.

– Открывается внутрь, Иржи, тут все наперекосяк, – сказал Ури, когда случайно толкнул дверь от себя. – Сразу видно, люди не имеют представлений о строительстве.

Заказывать еду было некогда, каждая минута была на счету, поэтому Деште-Лут сразу направился к выходу, который, вообще, был входом, но это никого не волновало. Лондон везде был одинаковый, по мнению Ури, поэтому он пошел дальше, не сбавляя шага.

К метро решено было идти короткой дорогой, и, может быть, именно поэтому она удлинилась в два раза. К сожалению, Деште-Лут плохо помнил вчерашний день, а еще хуже он помнил какие-то маршруты, но делал вид, что знает дорогу. Движение было не слишком сильным, машины громко гудели, если вдруг остановится на их пути, а это случалось достаточно часто. Яркие плакаты, развешанные по стенам домов, советовали купить щенят, пиццу или новую шляпу.

– В прошлый раз я помню был небольшой лоток с капустой и возле него толпились люди. Так что, найдем капусту, найдем и метро.

У Иржи моментально отшибло память на то, что они с Ури планировали и куда вообще идут. В мире магглов он был не первый раз, но каждый раз был как первый, потому что здесь постоянно все менялось. Сновавшие вокруг люди и машины, странные вывески, замершие навсегда на фотографиях лица и рекламы неизвестных Иржи предметов– все моргало и перескакивало, каждый раз выглядело иначе, чем поездку тому назад.

В отличие от мира волшебников.

Как Иржи понял, они застряли в каком-то средневековье относительно не-магической части планеты. Почему прогресс стоял на месте в то время, как магглы придумали телевизоры, метро и уже собирались лететь на Луну, было не понятно. Казалось, что волшебники удовлетворялись нововведениями в мелком быту: всякими щетками-самотерками и самоиграющими радиолами. Последние крупные происшествия потрясали мир магов пятнадцать лет назад, когда Грин-де-Вальда, волшебника, терроризировавшего всю Европу, упекли в Нурменгард. И то эти происшествия затрагивали, в основном, пресловутую идею чистой крови. Хьюстону хотелось открытий, каких-то социальных переворотов, нововведений в магии. Но все, что давал волшебный мир, заключалось в чемпионатах по квиддичу и возникновении локальных столкновений с последователями идеи о превосходстве магов над магглами. Радовало разве то, что после падения идеологии Грин-де-Вальда, не стояла угроза очередной войны.

Пока Ури искал капусту, чье возможное наличие в центре Лондона совершенно не смущало Иржи, сам Хьюстон искал любой ларек с журналами. Он на все сто процентов доверял Ури и его способам ориентироваться на местности, но на всякий случай доверять ему предпочитал с картой в руке. В конце концов, хоть им обоим и можно было уже колдовать без угрозы связаться с Министерством Магии, но знаний у них не хватило бы для того, чтобы в шумной столице раздобыть единственный галстук без немагической помощи.

Из маггловских газет, тех, что Ури привозил ему из дома, Иржи запоминал не только названия незнакомых цветов, видов одежды и техники, имена фотомоделей и музыкантов, но и совершенно нелепые мелочи, например, какие кассеты нужны в удивительный аппарат для моментальных, но не шевелящихся снимков, что за костюм был на Майкле Холлидее на рождественском концерте и где пройдет первая в истории Лондона неделя моды. Обычно эти знания Иржи совершенно не пригождались, но он ждал, что когда-нибудь момент настанет. И он настал.

– Сомерсет-хаус, – всплыло у Иржи в голове, – нам нужно туда.

Поиск Сомерсет-хауса на грошовой карте заняло добрую четверть часа. Все же магглы не были достаточно разумны, чтобы придумать прибор или устройство, которое могло бы проложить дорогу на карте от отметки " вы здесь" до необходимого места. Иржи пренебрежительно фыркнул и случайно наткнулся взглядом на пересечение квартала Стрэнд и набережной Темзы.

– Идем, Ури. У нас есть цель, нам нужно не видеть препятствий! – втайне лелея желание доехать до пункта назначения на метро, Иржи вздохнул и осмотрелся в поиске тележки с капустой. – Интересно, метро само выкапывало себе путь наверх в нужном месте или у него были стационарные норы, как, например, в каминной сети?

– Ну конечно, оно выкопалось само, Иржи! Не думаешь ли ты, что кто-то делал это руками? Ха, да такое даже магглам в голову не придет, – совершенно уверенно заявил Ури.
В его представлении метро возникло как лопнувший подземный пузырь, в котором люди наставили рельс и пустили туда паровозы. Просто удачное стечение обстоятельств.

По карте, которую раздобыл Хьюстон, было понятно одно – никакой капустой там и не пахло. Иржи всегда ориентировался на голые факты, тогда, как Ури предпочитал довериться случаю. Например, идти прямо и не поворачивать, рано или поздно один из выходов подземного пузыря попадется на их пути. Но глянув на уверенное лицо Иржи, которое выражало общую мысль: " мы просто идем по надписям на бумажке, что может быть проще", Ури собрался и перестал принюхиваться к окружающему воздуху.

Судя по карте, они находились в Вестминстере, а значит, как говорила матушка Деште-Лута, нужно обязательно заскочить в обувной салон. Какой салон, матушка? В обувных салонах не продают галстуки! Ури внутренне принялся кричать и поносить глупую карту на разные лады. Ну кто так рисует? Нет, чтобы указать стрелкой куда идти и сколько в этом пути шагов. Первым делом в глаза бросился Чарингский крест, наверняка являющийся достопримечательностью, хотя, на взгляд Ури, в нем не было ничего особенного. Вот если бы покрасить его в фиолетовый цвет...

– Нам, видимо, сюда, – пробормотал Деште-Лут, когда они медленно брели по улице Стрэнд, где располагался вход на станцию Чаринг-Кросс. – Странно, кто-то убрал лоток с капустой. Чтоб им стало ка-пусто.

Посмеиваясь над очередной своей шуткой, Ури направился к спуску, напоминающему вход в подземелье, где живет огромный дракон и стережет там свои сокровища. В детстве Ури не придавал значения тому, куда его ведут, а потом Хогвартс почти полностью вытеснил маггловские воспоминания. Теперь все открывалось с новой стороны.

– Вот и метро! Есть определенные правила поведения в нем. К примеру, ни в коем случае не приставай к прохожим с глупыми вопросами и не проси никого оплатить проезд. У меня есть пара фунтов, должно хватить. Жаль, что мы не можем превратиться в пару лягушек, это решило бы сразу несколько проблем.

Иржи при всем желании не стал бы приставать к прохожим. Он был потрясен так, что замер уже через несколько метров от входа и остановился как вкопанный. Метро напоминало нижние этажи Министерства Магии, но казалось куда более... живым. Повсюду сновали люди: некоторые задевали Иржи плечами и фыркали, что он не убирается с дороги. С трудом собравшись, Иржи потянулся за Ури, деловым шагом направляющимся вперед уже с какими-то цветными бумажками в руках.

Покатый потолок подземки намекал на то, что это место раньше действительно было гнездом для какого-то животного, может быть, большого червя или дракона. Это просто не могло быть творением рук человеческих, Иржи не понимал, как сделать дыру в земле настолько большой и аккуратной, не прибегая к магии. Почему не осыпается потолок? Куда делась земля?

– Кто здесь живет? – Хьюстон вцепился Ури в локоть и зашагал рядом с ним в ногу. – В смысле, он еще здесь? Как вы с ним подружились? Это гоблинская работа? Как точно подогнаны плитки! – парень прилип к стене, погладил стыки между светлыми плитами и обернулся на Ури с серьезным видом. – Вообще, это нарушение статута секретности, и гоблины не должны работать на магглов.

Вдали загрохотал и завизжал поезд. Не знакомый с этим звуком, Иржи снова схватился за друга и уставился вглубь станции расширившимися зрачками. В нос ударил специфический запах подземки: смесь десятка парфюмов, масла и смазки для механизмов, спертого воздуха в плохой вентиляции, пыли и человеческого тела, еды, ржавчины, железа и электричества. Большая часть ингредиентов была Иржи плохо знакома, поэтому он сразу же подумал, что это обычный запах того зверя, что мчится к ним сейчас по вырытой норе сбоку. Он знал, что метро это просто цепь помещений, по которым перемещается поезд типа Хогвартс-Экспресса, но гораздо более быстрый. Но сейчас, столкнувшись с ним лицом к лицу, не мог собраться и встретить само явление перемещения под землей с обычно присущей ему рациональностью.

Состав вырвался из туннеля, люди на платформе зашевелились, а у Иржи так же зашевелились кудри на голове, причем неизвестно от чего: от ветра или от страха.

– Я туда не полезу, – замотал он головой. – Вы все с ума посходили, Ури, вы ненормальные. Понятно, почему с магглами никто не связывается! Куда он их везет? Он роет себе ход сам? А если застрянет? Потолок рухнет? Здесь можно задохнуться! Откуда в Лондоне столько людей? Ты понимаешь, что если я пропаду, то...

Но вопрос сбился от удара куда-то в печень чужим локтем. Иржи резко выдохнул и по инерции был снесен потоком людей в вагон метро. Руку Ури он так и не выпустил, поэтому, когда двери захлопнулись, и вагон помчался вперед, оказался плотно прижат с одной стороны к нему, с другой– к высокому поручню, а с третьей к очень обширной старушке в розовом фетровом клоше.

– Мы все умрем, – громко прошептал он, уставившись на Ури. Розовый клош немного отстранился.

Ури перестал дышать нормально сразу после того, как зашел в вагон. Вообще, грубо говоря, он не входил на своих ногах, как обычно, его просто втянуло внутрь бешеным ураганом.

Высокий и острый мужчина воткнул Ури под ребро свой саквояж. Девочка, стоящая чуть впереди, бездумно щипала всех вокруг, а глаза Иржи, подпирающего левый бок, выражали какую-то тревогу. Говорить Деште-Лут не мог, так как все силы уходили на вдох и выдох, но постарался придать своему лицу уверенное выражение. Он как бы говорил: " Все под контролем, мы постоянно так передвигаемся". Пожалуй, картину слегка испортила скатившаяся по щеке слеза. Билет стоил едва ли десять пенсов, так что парни могли кататься хоть каждый день в свое " удовольствие".

В какой-то момент рука Иржи стала выскальзывать и Ури с ужасом подумал, что если людской поток их разделит, то они никогда уже больше не найдут друг друга в этом вагоне и вообще в мире. Через шестьдесят лет они встретятся случайно в Америке, где Ури будет пасти коров и делать галстуки, пойдут в местный бар и будут вспоминать самый ужасный день в их жизни.

– Нет! – заорал Ури, трепыхаясь в своих тисках. – Иржи, не отпускай руку! Держись изо всех сил, не пропадай!

Люди даже немного расступились вокруг, чтобы успокоить безумного парня, который не может спокойно проехать несколько минут. Поезд остановился, двери внезапно разъехались и Ури выбежал из вагона спиной вперед, а потом, дико вращая глазами, вернулся.

Через какие-то время их донесло до станции Оксфорд-Серкус (они миновали две остановки). Вряд ли в данный момент можно было рассуждать логически. Деште-Лут вспомнил свою вечную панику в закрытых вагонах, вспомнил, как боялся, что двери не откроются и он будет без конца ездить по ветке.

Эта станция выглядела примерно так же, как предыдущая, но все равно отличалась. Гоблины, скорее всего, как-то участвовали в строительстве, иначе просто не могло быть. Кажется, Хьюстон намекал на дракона, который прячется где-то в глубинах метро и ждет своего часа, чтобы выскочить наружу.

– Не думаю, в общем, что он еще жив. Это было древнее существо. Хотя я бы не ходил пешком по темным подземельям, лучше перестраховаться. Давай выйдем отсюда и посмотрим куда мы приехали, не может быть, чтобы метро ошиблось в направлении. Нас сюда послали.

На фоне первой станции и после путешествия от нее, Оксфорд-Серкус не произвел на Иржи вообще никакого впечатления. Сверкая салатовой рубашкой в толпе, как сигналом светофора, он выскочил из подземки на людную Оксфорд-стрит и моментально почувствовал себя гораздо лучше. Здесь все куда больше напоминало Косой переулок: магазинчики в каждом доме, здания аккуратные, не выше пяти этажей и тесно друг к другу подогнанные, как в любом городе возле реки. Отсутствие здесь волшебных предметов и самих волшебников не слишком, на первый взгляд, ощущалось. К тому же, по скромному мнению, Хьюстона, они вдвоем с Ури вполне способны были заменить десяток других магов.

Иржи за локоть притянул Ури, чтобы тот не был снесен людской толпой, выходящей из метро вместе с ними, а сам занялся изучением своей карты. Опознавательных знаков на ней особо раскидано не было, где какая сторона света относительно метро, Иржи тоже не знал, поэтому решился на крайние меры.

– Я читал, – забормотал он, шаря по карманам, – что сейчас магглы делают огромное количество шуточных предметов, почти как в Зонко. Ради юмора. Так что небольшое колдовство не будет сильно заметно. Верно же? Да? Маленькое, незаметное колдовство.

Колдовать на улице, полной магглов, казалось полным безрассудством, но в огромном незнакомом городе Иржи хотелось скорее сориентироваться с риском быть пойманным, чем убрести в сторону портовых районов и там пропасть вообще без вести и возможности найти стоящий галстук для себя и разбивательницу сердца Ури для, собственно, Ури.

Они стояли возле вывески ресторана стейков, из-за обеденного времени здесь было полным-полно магглов, но Иржи решил, что прятаться было бы слишком подозрительно. Нужно действовать открыто. Так его могли принять за любителя гаджетов или уличного фокусника. Поэтому он, нисколько не таясь, достал волшебную палочку и положил себе на ладонь.

– Направление, – шепнул Иржи простенькое заклинание, и палочка развернулась кончиком в сторону севера. Со стороны могло было показаться, что в ладони у мальчишки не волшебная палочка, а барабанная, что совсем никаких разговоров бы не вызвало: музыканты были в моде настолько, что парням от пятнадцати до двадцати пяти, которые следовали общественным течениям, было почти неприлично не играть в какой-нибудь своей группе. Иржи и Ури в их невероятного оттенка рубашках, с дичайшими кудрями первого и стильным беретом второго, всем своим видом намекали на то, что не они следуют общественным течениям, а те вот-вот начнут следовать за ними. Просто пока еще не поняли, что упускают.

Иржи спрятал палочку, еще раз уставился на карту и быстрым шагом отправился в верную, на его взгляд. сторону.

– Подземный поезд привез нас в Сохо, – на ходу пояснял он, – если пройдем по этой улице, затем сворачиваем на Иршоу-стритт возле кафе " Все бары в одном", – Иржи задумался на мгновение, как это должно выглядеть и насколько в этом заведении должно быть тесно, что уж говорить о запахе. – По ней мимо церкви на восток, еще один поворот к югу, и мы на месте. Почти.

Звучало это все очень просто, но, судя по карте, пройти нужно было почти что две мили. И, самое главное, совсем не фактом было нахождение необходимого Ури галстука в том месте, где планировалась неделя моды через несколько дней.

– Тот волшебник, который создал твой галстук, – осторожно начал Иржи, – он точно участвует в показе?

Колдовство в исполнении Ури всегда выглядело феерично. Он думал, что рожден гением просто никто еще не нашел ту внутреннюю кнопку, которая включает спящую гениальность Деште-Лута. Даже он сам не нашел. Вытащить палочку на глазах у толпы было страшно, но дико интересно. О, запретный плод сладок, и Ури вовсю пользовался своим положением беглеца.

– Смотри, я тоже колдую, – сказал модник, помахивая кончиком волшебной палочки, торчащей из кармана.

На землю оттуда сыпались разноцветные искры, вперемешку с пайетками. Иржи что-то говорил про дорогу и эти слова тут же отражались в извилинах Ури, как внутренний голос. Он очень удивлялся, что знает весь путь и даже заподозрил неладное, а когда прислушался к бормотанию друга, то все понял. Хьюстон читает мысли. И почему он скрывает это умение?

– Я должен тебе кое-что рассказать, – трагическим шепотом начал Ури. – Хотя ты уже, наверное, все знаешь, учитывая твои таланты. Понимаешь, этот галстук создал я. Только я мог вложить в него всю ту мощь харизмы, которая может быть у самого обаятельного человека в мире. Каждый, кто наденет этот галстук, станет неотразимым. Это не какая-то там приворотная магия! Это усилитель модности. И вот когда я придумал окончательный дизайн, оказалось, что негодяй Поппи Бродрибб сделал этот галстук еще полгода назад. Он каким-то образом узнал, что я хочу сделать и опередил меня. Я пока не разобрался в деталях, но похоже на запрещенную магию с временными линиями.

Деште-Лут как-то раз даже нарисовал последовательность событий, которая привела к созданию гридеперливого галстука. Он был точкой А, а Бродрибб с глупым женским именем Поппи, точкой О (потому что он ноль). Между точками А и О была куча переменных, и всегда оказывалось, что Поппи вернулся в прошлое из будущего, где Ури изобрел артефакт. Это было логично.

– И, конечно, Бродрибб участвует в показе. Без него не обойдутся, как же. Зайдем сюда?

Ури потащил Иржи в магазин одежды " Макс и Спенсер". На Оксфорд-стрит такие магазины встречались на каждом шагу, но только этот выгодно отличался от остальных. Основное отличие состояло в том, что из его дверей только что выпихнули длинноногого парня в фиолетовых брюках со стрелками. Он молча встал, отряхнулся, посмотрел на Ури и тут же обрел в его лице родственную душу. Деште-Лут кивнул парню, тот кивнул в ответ и ушел своей дорогой. " Макс и Спенсер" тщательно отбирали клиентов, а это внушало уважение.

Внутри оказалось достаточно просторно. На вешалках мирно висели костюмы будущего. Это были и разноцветные брюки-дудочки, и полупрозрачные рубашки с гигантскими жабо, и сверкающие блестками жилеты. В отдельной витрине, естественно, находились галстуки.

– Если у вас нет денег, то вы, вероятно, не туда зашли, – предупредил крупный мужчина с напомаженными усиками под острым носом.

Оставалось только догадываться, как он умел определять платежеспособность своих посетителей. Да, это был особенный магазин.

В Косом переулке тоже были магазины, которые назывались именами своих владельцев, очень часто двоих. Например, Твилфитт и Таттинг, где продавали модную одежду для зажиточных волшебников, Флориш и Блоттс, в котором часами наматывали круги между полок студенты Хогвартса, или Горбин и Бэркес в соседнем Лютном переулке, куда приличные семнадцатилетние маги вообще не ходили, так что Иржи попадал все разы совершенно случайно и в целях экскурсии.

Видимо, перед ними сейчас тоже был владелец этого места, традиционно, или мистер Макс, или мистер Спенсер. Иржи показалось правильным и приятным, что в маггловском мире тоже принята такая традиция названий. Это было как-то по-родственному.

Один галлеон в Гринготтс обменивался на пять фунтов стерлингов. Эту простую математику Хьюстон знал с детства, так как его отец, как любой выпускник Хаффлпаффа, был не только очень работящим, но и очень предприимчивым и играл в спортивный маггловский тотализатор. Почти даже не прибегая к магии, стоит заметить. Прикинув примерное содержание своих карманов, Иржи справедливо рассудил, что в этом магазине им ловить особо с Ури нечего. Тем более, галлеоны были не разменены.

– У нас все есть, сэр, – высокомерно заметил Хьюстон, решив не падать в грязь лицом перед человеком, который носит фамилией название женского жакета позапрошлого века. Попытавшись сохранить на лице выражение, достойное гордого волшебника, он обернулся на Ури, чтобы увести его прочь из этого места. Но взгляд Иржи уперся в рубашки, и он пропал.

Как на лодке по покачивающейся реке, на своих двоих он доплыл до вешалок. Кажется, такие фасоны не носил пока что даже Ури. Это был прорыв. Новое слово во внешнем виде. За такое на костре сожгли бы даже свои.

– Это же альмандиновый, – очарованно потряс он густо-вишневую рубашку за рукав. – Как здесь добились этого цвета?

Глаза Иржи видели, казалось, такие оттенки, которые никогда раньше им не встречались. Говорят, такое чувство порой вспыхивало между людьми, которые ни разу не виделись, но при первой же встрече чувствовали себя друг с другом так, будто всю жизнь провели рука об руку и расстались только на пару часов. Вроде бы, такое называли любовью. Иржи называл это вердепомовым оттенком зеленого. Как раз для уроков зельеварения.

– Вы принимаете галлеоны? – не задумываясь, выпалил он, щупая ткань легкого жакета в цвете сольферино.

– Принимаем, – отозвался продавец, и Иржи, осознав, что произошло, с подозрительным видом обернулся. Кажется, мистер Спенсер, он же мистер Макс был не так прост, как показалось сначала.

Что случилось? Ури очнулся, когда от галстуков, намотанных на шею, стало трудно дышать. То, что странный продавец или владелец необыкновенного магазина " Макс и Спенсер" оказался волшебником, было принято совершенно спокойно. Только волшебник мог так великолепно подбирать цвета и их сочетания. У неискушенного человека могло бы зарябить в глазах, у Деште-Лута только слегка подкосились ноги.

– Это же проскурник... няк... сиреневый. А тут невероятный эстехряз... хази... серый с серебром, – бормотал Ури, путаясь в точных названиях, которые ему так и не давались.

Хотелось перемерить все на этом небольшом островке модного совершенства. Довольно редко встречался человек, готовый носить такие галстуки, брюки и шляпы. В найденном на одном из вешалок черно-белом жакете можно было утопить горе, а лазоревый виниловый плащ мог бы носить и премьер-министр, если бы не был таким приземленным типом.

– Разве у вас закончился учебный год? Вы не похожи на выпускников, – сказал мистер Макс или мистер Спенсер.

– Не закончился, конечно. Сейчас же январь, – отозвался Ури из примерочной кабинки.

Мистер Макс или мистер Спенсер помолчал, видимо, смиряясь с ситуацией. Потом он, естественно, расспросил откуда они такие взялись и куда смотрят преподаватели. Они не имели представления куда смотрят преподаватели, но догадывались, что не на них. Почему-то в Хогвартсе, если случались какие-то странные или даже преступные вещи, факультет Хаффлпафф оказывался последним в очереди на подозрения. Никто не думал, что люди, ходящие под гербом с барсуком, могут быть замешаны в нарушении правил. Наверно, именно поэтому хаффлпаффцы часто нарушали правила, оставаясь при этом дружелюбно настроенными и добрыми. Основные качества были на месте.

Деште-Лут рассказал о том, как сейчас живут в Хогвартсе. О директоре и преподавателях, об уроках и квиддиче, потом не заметил, как перешел на личное и выложил перед мистером Максом или мистером Спенсером все карты.

– Вот почему я ненавижу её бровь, вот почему я пишу ей письма каждый день и вот почему мне нужен этот галстук, – подытожил свою речь Ури. – Она увидит меня в этом галстуке, броситься, конечно, на шею, а я скажу: " Слишком поздно" и уйду, шаркая ногами. Оставлю после себя галстук на видном месте, а потом уеду в Америку. Скоро откроется неделя моды, где нам нужно обязательно появиться.

Мистер Макс или мистер Спенсер задумчиво нагладил свои усики-мерзавчики и посмотрел на обоих хаффлпаффцев по очереди. Иржи, внешний вид которого больше напоминал маггловского подростка из Сохо, не особо его расположил, но к разодетому в цвета ранней эпилепсии Ури он явно испытывал куда больше симпатии. Возможно, душещипательная история странного парня тронула какие-то струны его души или напомнила о своих приключениях лет тридцать назад. В конце концов, до маггловской войны в сороковых в Лондоне тоже было, где купить брюки с модными для тех лет отворотами или широкоплечие пиджаки. Должно быть, пожилой сейчас волшебник тогда уже опережал время и среди депрессивно-строгих костюмов находил место для галстуков-ниточек или двубортных курток, которые пришли магглам в голову только в середине века.

Пока Иржи и Ури блуждали между вешалками, владелец магазина о чем-то всерьез задумался. Иржи в это время целенаправленно набирал белые рубашки с узкими воротниками. Гора их, с первого взгляда абсолютно одинаковых, для него отличалась оттенками.

– Алебастровый, опаловый, – бормотал он, – бланжевый... экрю....

Все эти еле заметные вариации белого казались Хьюстону показателем его серьезности и состоятельности. Он уже представлял, как по возвращении в Хогвартс расчертит таблицу, в которой все варианты рубашек будут распределены среди дней недели и привязаны стрелочками к подходящими брюками. Это ничего, что сверху будет мантия. Главное, что под ней находится фешн.

Ури, чьи взгляды были прогрессивнее, чем у Иржи, скорее всего, прятался в фееричном отделе галстуков. Иржи верил, что взгляды его друга на стиль когда-нибудь повлияют на все человечество. Но сам предпочитал выглядеть поскромнее. Оправдывал он это все своими кудрями, на фоне которых терялись даже жабо в крупный горох. Если есть они, то больше уже ничего не нужно. Главное – умеренность.

– Я могу провести вас в бекстейдж показа, – внезапно предложил мистер Макс или мистер Спенсер, – волшебная неделя моды будет проходить вместе с маггловской, и, возможно, там вы сможете найти этот ваш удивительный галстук. Если это действительно прорыв в индустрии красоты, то, конечно, его должны показать...

Дальше Иржи уже не слушал. Перед глазами проносились длинноногие и худенькие модели в костюмах геометрических форм, а прямо впереди шла Джин Шримптон со своей умопомрачительной густой челкой и приветливо ему улыбалась. Путь в Сомерсет Хауз был предрешен самой судьбой.

Волнение просто витало в воздухе. Ури не знал, как они смогут отблагодарить мистера Макса или мистера Спенсера за такой подарок. Деште-Лут пообещал назвать сына или дочь в честь спасителя, Максом или Спенсером, может быть, через дефис. Мечта еще никогда не была так близка к своему свершению.

– Дорогой вы наш человек, – запричитал Ури, – вы похожи на лучший галстук в мире! Я бы вас носил всю жизнь на шее.

Мало кто понял бы такой комплимент, мало кто бы его оценил, но мистер Макс или мистер Спенсер бы один на миллион. Он посмеялся себе в усы и широким взмахом руки указал на одну из примерочных кабинок. Эта кабинка была совершенно непримечательна, за исключением того, что в ней находился камин. На камин было наложено заклинание рассеянного внимания, так что магглы, если бы решились примерять что-то из нарядов, увидели бы в лучшем случае вместо камина деревянную стену или плохое зеркало.

– Вы попадете в похожую кабинку, только в Сомерсет Хауз. Если кто-то будет спрашивать кто вы такие и что вы там делаете, отвечайте: " Прет-а-порте" и смотрите прямо в глаза. Вас поймут.

Ури кивал и запоминал про себя слово, которым будет отбиваться от назойливых вопросов. Он слышал его не в первый раз, но значения уже не помнил. Что-то волшебное наверняка. Спустя секунду оно вылетело из головы.

– Почему вы нам помогаете? – решил спросить Ури перед тем, как бросить щепоть летучего пороха в камин. – Вы слишком добры или есть какие-то личные причины для подобных поступков?

– Я добрый, – кивнул волшебник, – и непредсказуемый. Вот вам вещи из последней коллекции Макса и Спенсера, повесьте их на какую-нибудь модель. Их увидят и не смогут уже забыть, будущее за нами. Если вас поймают, я буду все отрицать.

– Под пытками мы будем молчать, – совершенно серьезно ответил Деште-Лут, пожимая руку мистера Макса или мистера Спенсера.

Если их с Иржи будут пытать раскаленными щипцами и сывороткой правды, то они просто сожмут зубы и будут думать о галстуках. Ури громко и четко крикнул " Сомерсет Хауз", бросил горсть пороха под ноги и закрутился вместе с Иржи в водовороте своих же воплей.

Сомерсет Хауз оказал жесткий прием. Кабинка, в которой они оказались была заперта снаружи и, видимо, уже давно. Пришлось выбивать дверь и делать вид, что они просто не туда свернули.

Все происходящее для Иржи пока еще отходило на задний план перед возможностью воочию посмотреть на закулисье того, что казалось ему каким-то маггловским волшебством. Чем еще можно было объяснить то, что всего за пару лет люди умудрялись менять свой внешний вид, следуя каким-то невидимым течениям, продиктованным им со страниц журналов незнакомцами. Это была самая настоящая магия, причем, чуждая обычным волшебникам. Конечно, в их мире тоже была мода на определенные фасоны шляп или мантий, на некоторые вещи или даже на некоторые заклинания, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило с сознанием людей не колдующих.

За несколько секунд в камине и те мгновения, что потребовались Ури для того, чтобы вынести дверку кабинки, Иржи пришел к выводу о том, что такой застой модных переворотов в магическом мире вызван точно таким же застоем в его политике. После принятия Статута о секретности, в волшебном мире мало что происходило такое, что не было бы связано со старыми склоками по поводу чистоты крови или с квиддичем. Ничего из этого на сознание магов не влияло настолько, чтобы молодежь решила бы выстригать хвосты метлам по форме средних пальцев в знак протеста или носить в Хогвартс мантии в горох.

Иржи с необъяснимым уважением взглянул на гордо высматривающего кого-то Ури. Может, в таких волшебниках, как он, пряталось совсем пока что никем не понятое будущее магического мира.

Но пока понимание этого не пришло даже к ближайшим их друзьям, и Иржи оставалось быть единственным адептом культа вердепешевых ботинок на толстых подошвах или гридеперливых галстуков-селедок.

– Гридепрль... Ури! – Иржи очнулся и почти бегом бросился за другом. – Мы же уже на месте! Мы пришли!

Иржи решил обдумать позже, как потом отсюда вообще уходить. С охапкой рубашек он бросился вперед по обширному залу, разделенному ширмами на сектора. Где-то здесь обязан быть тот, что скрывал за собой одинаковые рубашки с узкими воротниками, строгие брюки, скромные пиджаки и тонкие галстуки, которые так шли всем, кто позиционировал себя участником нового течения в современном мире моды, но, по мнению Иржи и Ури, бесконечно отстал где-то позади. Модели для любителей скутеров и Дуэйна Эдди. Для тех, кто ворует идеи волшебных галстуков особенных цветов. Всё то, что выходило из-под пера Поппи Бродрибба.

Сердце Ури отбивало чечетку, пока он несся с кучей новомодных галстуков " Макса и Спенсера". На своем пути он не видел сейчас ничего. Даже если бы ему навстречу выбежала королева и надавала пощечин, он бы просто обогнул её, потер щеки и ринулся дальше. Что его вело? Провидение, интуиция, стойкий запах одеколона " Мерлин Возвращайся", которым пользовались только волшебники. Все это и еще тот факт, что закулисье модного показа вскружило голову Деште-Луту. Он смотрел на Иржи влажными глазами, комкал галстуки и глупо шутил.

– Милочка! – кричал он пробегавшей мимо девушке. – Возьмите эти вещи и развесьте на каждую модель, которая может ходить ровно. Если людей не хватит, берите вешалки и ставьте их в ряд. Вряд ли в ряд нам помешает, от рядов вреда не будет!

Девушка хихикнула, что обнаружило в ней внутреннюю сущность хаффлпаффца, подхватила вещи и убежала по своим делам. Ури перевел дух и продолжил поиски. У Иржи был целый ворох почти одинаковых рубашек, которые только он и мог различить по цветам. Если добавить к ним сумасшедшие галстуки, то будет новый " бум". Модная индустрия взорвется изнутри.

Деште-Лут вдруг замер, остановившись рядом с сектором, от которого веяло банальностью.

– Поппи Бродрибб! Иржи, это он! – заорал Ури, наводя палец на тощего длинноногого парня в отутюженных брюках. – Я нашел тебя, мерзавец!

– Ты?! – заорал в ответ Поппи, подпрыгивая на месте. В его глазах полыхнул огонь. – Ты?!

Бродрибб качнулся в сторону Деште-Лута и Хьюстона, скривив рот от гнева. Стайка помощниц, крутившихся вокруг Поппи, пришла исступление. Девочки запищали, хватая друг друга за руки.

– Ты! И ты! Вы оба! – он сжал кулаки и бессильно опустил их вдоль тела. – Вы кто вообще такие?

– Негодяй! – кипятился Ури, топая ногами. – Ты создал гирпер.. ливеди... евый галстук раньше меня! Как ты мог? Это я его придумал. Я!

– Что? Я не хотел! Я ничего не знал, ведь этот цвет и этот фасон сами прыгнули мне в голову, – Поппи в ужасе раскрыл глаза, а потом резко сник.

– Знаю, – смилостивился Ури. – У самого так бывает. Иногда стоишь и слышишь, как кто-то говорит за тебя.

– Ужасно! Не могу в это поверить. Кажется, моя жизнь перевернулась, – прошептал Броддрибб, отмахиваясь от стакана воды, который принесли ему помощницы. – Теперь буду внимательнее. Но я все равно вас не знаю. Может, вы врете?

– Нет.

– Хорошо.

– А теперь, – Ури успокоился и пришел в благожелательное настроение. – Покажи нам мой галстук.

Бродрибб весь расцвел, еще раз подпрыгнул и скрылся за небольшой ширмой, где хранились вещи для показа. Через несколько секунд он выбежал с самым прекрасным галстуком на земле. Артефакт лежал на ладони модельера и отливал нежным серебром. Ури едва дышал, трогая тонкий шов на боку галстука. Теперь Зандра поймет с кем связалась. Наверняка она тоже уже здесь, ходит и не знает, что её ждет.

У Иржи не было никакого нюха на мощные артефакты, зато присутствовал неплохой на вещи. Галстук был, что надо. К нему явно не хватало серебряной брошки, может, даже брошки-иглы. Их Хьюстон не любил, так как те всегда норовили пустить ему кровь, но внешнюю красоту не признавать не мог.

Самый прекрасный галстук поблескивал у Ури на ладони, и Иржи отчетливо понял, что его друг– самое невероятное существо на земле, бог стиля, икона модной индустрии. Что блеклый софит светит на его голову, будто образуя нимб, лицо Ури озарено небывалым интеллектом и вдохновением, а вся поза пропитана изяществом и отточенностью форм. Артефакт работал.

Странно было, что его создал Поппи Бродрибб. Судя по всем остальным его моделям: крайне простым, представленным всего в паре оттенков и больше напоминающих форму для колледжей, чем что-то действительно модное, по мнению Иржи. Вряд ли он, даже будучи волшебником, смог бы придумать такую невероятную вещь. Похоже, Ури действительно распространял во все стороны не только флюиды своей сногсшибательности, но и некоторые идеи. Иржи пока на себе это не очень чувствовал, но решил, что только по причине постоянной близости с источником удивительности. Все еще придет.

– Что же ты его держишь! – опомнился он, ловко выхватил галстук у Ури из ладоней и повязал его тому на шею. На рубашке с критически неподходящим под галстуки воротником любой другой смотрелся бы, как седло на корове, но гридеперливый красавец сел, как влитой.

Иржи всплеснул ладонями и сделал от Ури пару шагов назад.

– Это просто с ума сойти, – несвязно, но честно прокомментировал он внешний вид сокурсника. – Перед тобой падет весь Хогвартс. Если можно будет, надень его на ЖАБА. Если нет, надень все равно, но под низ, под рубашку.

Однако, Ури требовался этот галстук, чтобы перед ним пал не Хогвартс, а одна единственная Зандра. Которая, конечно, тоже была здесь, Иржи это чувствовал. Такие девушки не пропускали ни один показ, чтобы не обделить людей зрелищем: цветные волосы, одна бровь (хоть и нарисованная, а не от природы, но от этого не менее эпатажная), одежда, напоминающая взрыв на фабрике текстиля. Как и Ури, Зандра шла далеко впереди всей планеты. Представить ее с аккуратной стрижкой Джин Шримптон или в модных простых платьях, будто созданных, чтобы бочком сидеть в них на скутере позади кавалера, было невозможно. Иржи был уверен, что через несколько лет она откроет свой дом моды, и в том точно будут не рубашки белых оттенков.

Прижав как раз оные к себе, Хьюстон предостерегающе сжал Ури плечо:

– Нам нужно найти на этом бэкстейдже самое цветное место. Сердце тебе подскажет! – хлопок по плечу должен был мотивировать Ури мчаться на поиски Зандры.

Но та сама вышла на них в облаке розового шифона прямиком из-за соседней перегородки.

От хлопка по плечу Деште-Лут присел. Он был не слишком-то подкован в физическом плане, потому и квиддич ему совсем не давался. Парень просто брал метлу в руки, садился на неё, взлетал и принимался избивать себя, собирая все углы. Его даже хотели освободить от занятий, потому что время в лазарете приравнивалось ко времени самих занятий, но Ури слишком нравилось, как его головные платки колыхались на ветру. Это был стиль.

– Ух. Иржи, ты никогда не думал забивать бладжеры? Тебе бы пошла бита. Мы могли бы обмотать её золотистой лентой. По-моему, это...

Дальнейшие слова утонули в тумане забытья. Как пел недавно Отис Реддинг " Я так сладок, что аж пчелы завидуют". Зандра, без сомнения, смотрела на Ури, смотрела на галстук, смотрела на все это вместе взятое. Деште-Лут застыл в одном положении, боясь лишний раз моргнуть, двинуть бровью или пальцами. Гридеперливый галстук создавался не просто так, он нес погибель всем чутким душам. Помощницы Бродрибба почти повалились в обморок, когда отблеск галстука коснулся их глаз. Фактически оружие в руках незнающего, но Деште-Лут знал, что делать. В какой-то момент он дернулся, изогнул почти застывшую бровь и насильно ухмыльнулся.

– Зандра...

Момент истины. Точка невозврата. Примерно в таком же состоянии пребывала Вселенная перед тем, как взорваться. Какая-то звезда наверняка взорвалась прямо сейчас, между вдохом и выдохом. Отмирали старые клетки, рождались новые. В плотине появилась трещина.

– А, привет, отличный галстук, – сказала мечта Деште-Лута, положив руку на бедро. Потом, заметив, что Ури застыл, как столб, пожала плечами и пошла дальше.

Волна хлестнула по лицу, бобры под прорвавшейся плотиной схватились за животы.

– Зато голова твоя – хуже некуда! – с непередаваемым наслаждением крикнул Ури, гипнотизируя её сияющей улыбкой. – Особенно бровь!

Зандра расхохоталась, щелкнула Деште-Лута по носу и все равно ушла. Ури долго смотрел ей вслед, трогая нос, затем обернулся к Иржи и сказал, улыбаясь, как помешанный:

– Без ума от меня.

На этом его душа успокоилась и затихла. Зандра не казалась уже такой недосягаемой, галстук буквально забил последний гвоздь в крышку их отношений. То есть, они стали не разлучаемы, по мнению Деште-Лута. Можно было жить дальше.

Развернувшаяся драма отношений пробудила в Иржи обычно ему не сильно свойственную сентиментальность. Он надеялся, что когда-нибудь тоже встретит девушку, которая вот так проберет его до глубин души, как Ури пробирала Зандра. А также галстуки, жабо в горох, штиблеты с острыми носами или пиджаки с атласными карманами. Хьюстон пока что считал себя не таким эмоционально зрелым, как его друг. Хотя, конечно, здорово представить, что его избранница будет носить пони-челку, как великая Шримптон, и сарафаны с прямым силуэтом. Может, тогда уместно было бы даже скутер купить. Но пока у Иржи был только ворох рубашек в оттенках белого и чувство выполненного дела. А одному передвигаться можно и на метле или пешком.

– Пусть славится в веках имя мистера Макса или мистера Спенсера, – прошептал мальчишка, вешая одну из рубашек в случайно выбранную коллекцию совсем другого модельера. – Когда-нибудь, уверен, его магазины захватят весь мир.

Какое бы впечатление ни оказал на Иржи бэкстейдж первой британской недели моды, метро, Сохо и магглы в отутюженных брюках, пора была возвращаться в Хогвартс. В Лондоне вечерело, но здесь большую часть суток можно было отнести под это определение. Лондон сам по себе круглогодично вечерел. Путешествие, слава Мерлину, не заняло больше времени, чем можно было себе позволить: они с Ури вернулись бы как раз к ужину. Для студентов Хаффлпаффа это было важное время, нисколько не менее ценное, чем учебные занятия по утрам. Сегодня всей черно-желтой гостиной предстоит услышать массу историй, в числе которых обязательно был бы подземный дракон, мода магглов носить приталенные костюмы, кошмарные карты без возможности отметить свое местоположение и, конечно, Ури, брутально разбивший сердце красотке только движением брови. Про гридеперливый галстук знать остальным было совсем не обязательно.

– Если здешний камин не подключен к Хогвартсу, предлагаю вернуться к мистеру Максу и Спенсеру! – выпалил Иржи, вспомнив, что так и не взял себе галстуков-селедок.

– Если здешний камин не подключен к Хогвартсу, пойдем обратно к Максу и Спенсеру, – мечтательно предложил Ури, уловив вибрацию мыслей в голове.

Попрощавшись с Бродриббом, который со слезами на глазах клялся писать в Хогвартс письма о новых направлениях в модной индустрии, ребята направились в разбитую кабинку. Ури полюбил Поппи всей душой и простил ему невольную кражу идеи, ведь никто не в ответе за тонкие материи. Сам Поппи признался, что хоть и окончил Гриффиндор, сам всегда считал себя истинным хаффлпаффцем. Может быть, в год его поступления у распределяющей шляпы пропал нюх, и она сделала неверный выбор. Деште-Лут тоже считал, что Бродриббу скорее пойдет желтый, чем красный цвет, а еще он слишком чувствителен для резковатых гриффиндорцев.

– Когда мы вернемся, первым делом, я выброшу все черновики писем, которые я хотел отправить Зандре. Теперь пусть она старается, раз я ей так сильно приглянулся. Думаю, галстук сыграл не последнюю роль. Завтра ты наденешь его, Иржи, и мы пойдем покорять Шримптон. А что? Если уж камины были даже в магазине модной одежды, то и рядом с ней найдутся!

Деште-Лут верил, что с гридеперливым галстуком Хьюстон сможет вскружить голову любой девушке, у которой есть глаза (кроме Зандры Р., конечно). Теперь, когда нервы Ури успокоились, он хотел осчастливить весь белый свет. Где-то в закромах сознания колыхалась новая идея о создании носков умиротворения. Ури не был бы против, даже если бы кто-то украл у него и эту идею. Слишком покойно ему стало.

Вернувшись в гостиную факультета, Деште-Лут повесил галстук на ободок газовой лампы и тот наполовину сгорел. Но это не помешало верить в волшебные свойства гридеперливого цвета и новомодного фасона, потому что только люди решают, где тут магия, а где нет.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒