Путь волчицы. - Чарли, Шарлотта 4 страница

– Абелард, а у вас есть семья? – вдруг спросила девушка, вытащив на воздух босые ноги из сапог и с удовольствием растопырив пальцы. – В замке тебе такого не позволят. Даже представить трудно. Только если где-то в укромном месте или в кровати под одеялом. Скучаю по своей кровати, – чуть не взвыла Бри. – И по матушке, наверное, больше всего. Она меня не понимала, но хотя бы не кидалась нравоучениями, как мне быть со своими способностями.

– Цените родителей, пока они живы, – с налётом горечи в голосе сказал волшебник. – У меня есть брат, я уже говорил, кажется. Отец скончался, когда мне было пятнадцать, а брату двенадцать, нас вырастили в Ордене. Честно сказать, со всей этой историей с магами Аркатрана переживаю за него. Жив ли он ещё, помнит ли меня. Семейные узы – материя крепкая, но временами и они рвутся под тяжестью долга.

На следующий день путники сделали остановку в Норвуде – крошечном городке, спрятавшемся в восточных блубринских лесах. Поели, помылись, пополнили припасы, а перед отъездом Абелард ещё и наведался к местному картографу.

– Мы сейчас вот здесь, – волшебник ткнул в точку на карте, когда повозка уже покинула город. – До границы немного осталось, затем пересечём Лакханту и через Креуберг по Дороге Стражей в Аркатран. По тракту не поедем, чтобы не рисковать, но всё же... – Абелард задумчиво нахмурился. – В прошлом герцог Креуберга слыл человеком равнодушным до своих подданных, в его землях само значение слова " свобода" искажено до безобразия. Следует быть во всеоружии, наткнуться на разбойников там всё равно что в вашем роду на оборотней. Можно было бы проехать через безопасный Норфолк, но это сильно задержит нас.

– Ла-акханта, – протянула Бри, внимательно рассматривая карту. – Будто кто-то плюётся. Никогда там не была, и название мне не нравится.

В отличие от Глеобрина границы столицы Лахканты – Екмаха – не были отделены защитными стенами, и путники спустя несколько дней свободно въехали в город. Королевство Лакханта, судя по россказням жителей, было приветливо к магам, и Келебриан буквально ощущала вибрацию, исходящую от её спутника, не то волнения, не то предвкушения. Она понимала, что он явно был не в восторге, если видел группировку магического сообщества, от которых скрывался под капюшоном. Но в то же время она видела, как ему хочется снова вернуться к себе домой. Келебриан и сама воспрянула духом, ведь большая часть пути уже пройдена, осталось самое интересное: возможная встреча с братом Абеларда и избавление от гнетущего проклятья. Однако леди Маглор должна была признаться себе, что с тех пор, как она начала выполнять данную ей волшебником технику успокоения, её мимолетные покрытия шерстью прекратились. Вероятно, потому что она начинала мыслить хладнокровно и контролировать страхи.

– Спасибо, – ответила коротко Бри, отдав медяк за две пинты сливочного напитка в таверне " Пыль от копыт". На этот раз она не отдала ни медяком больше, и её скупые маневры наградили лишь равнодушным взглядом. Леди Маглор посмотрела в окошко, где на главной площади стояла высокая мраморная скульптура человека с черепом быка вместо головы, и передала одну пинту Абеларду. Она уселась рядом, пробуя на вкус незнакомый доселе напиток. Показавшийся поначалу немного горьким, он приятно разошёлся по языку сливочным послевкусием, и девушка сделала второй глоток, довольно промычав.

Днём в таверне было пусто, и хозяйка заведения скучающе поправляла яркий платок, обвязанный вокруг головы, причмокивая и напевая какую-то песню на местном диалекте. Она скользнула любопытным взглядом по волшебнику, затем по девушке рядом и хмыкнула, подойдя к окну рядом со столом, за которым как раз трапезничали путники.

– Гофорят, облака этой фесной не сулят нишего хорошего. Знашит, нушно быть осторошнее, инаше мошно потерять нешто ценное, от шего так шелали исбафиться раньше, – медленно и вязко проговорила женщина. Слышно было, что слова ей даются с трудом. Она нервно теребила в руках многочисленные юбки платья из разных тканей, словно кто-то связал несколько платков в один наряд. Не поворачивая головы на этих двоих, она прошелестела платьем, делая широкие шаги, и исчезла за какой-то дверью.

Бри подносила напиток ко рту и замерла, обдумывая слова хозяйки таверны.

– О чем это она? – спросила девушка больше себя, чем Абеларда. Вероятно, тот тоже не ведал, что происходит порой у женщин в головах.

– Да кто ж её знает, местные женщины верят в любую чушь, которую им говорят в детстве, – он отпил немного и довольно причмокнул: вкус остался прежним, как и много лет назад, когда он останавливался в Екмахе. – Как говорят в Аркатране: всё сказанное в Лакханте следует делить на четыре части, ибо три из них – небылицы, домыслы и бредни стариков.

Несмотря на замечание, Лакханта волшебнику нравилась – во всяком случае, в былые годы. После побега он всерьёз подумывал спрятаться от преследования именно здесь, где каждый второй житель практиковал странные обычаи, полагался на суеверия и хранил у себя бесполезные безделушки, считая, что они обладают магической силой. Лучшее место для чудака, затеряться в толпе до невозможного просто.

Несколько веков назад этой страны не существовало, на её месте располагалась дюжина королевств, княжеств и герцогств, пока однажды великий магистр Екмах путём завоеваний не объединил эти земли. В бою он всегда носил рогатый шлем, славился суровостью и жаждой власти, но местные жители спустя века забыли об этом. В наше время Екмах в Лакханте едва ли не достиг ранга божества, добродушного и справедливого, некоторые особо отчаянные люди оставляли у статуи в центре столицы подношения в виде фруктов и мёда, хотя в действительности магистр был большим любителем мяса.

Влияние Аркатрана ощущалось на каждом шагу. В последний свой визит Абелард слышал об одном-двух волшебниках в этих краях и ещё десятке на севере страны, сейчас же они были буквально повсюду. Родители с большой охотой отдавали своих детей – вне зависимости от наличия дара – на обучение волшебникам, женщины добровольно ложились к волшебникам в постель, чтобы зачать особенное дитя. Всё вокруг, от лавок торговцев до культуры, так и кричало о любви к магии.

Абелард был рад распрощаться с этим местом и отправиться дальше. Ему было неприятно видеть аркатранцев, тянущихся к власти, забывших о принципах волшебников, пользующихся доверием наивных людей. И в то же время Абелард всерьёз переживал за брата. Жив ли он ещё? Не стал ли таким же, как эти подонки? Не пошёл ли против своих убеждений, против всего, чему их учили? После смерти родителей они всегда поддерживали друг друга, вместе постигали тайны магических искусств, получали выговор от наставников за проделки, строили планы на будущее... А потом Абелард сбежал. Бросил всё, бросил родного брата, побоявшись ответить за свои действия перед Советом. И даже не попрощался.
Спустя несколько дней наблюдений за постижением Келебриан техники контроля эмоций Абелард уверенно заявил:

– Пора приступать к третьему этапу ваших тренировок. С дыханием и мыслями вы уже в ладах, шерсть больше не лезет, – он непроизвольно погладил себя по бороде. – Осталось найти безлюдное место, где нас никто услышит, и можем начинать.

Они только что пересекли Костяные равнины – полупустынную территорию, усыпанную похожими на шипы камнями, торчащими из земли, и приближались к границе.

Они решили остановиться в луговой степи, покрытой сине-зелёным ковром васильков и цветов, названия которых Келебриан не знала. Спрыгнув с повозки, Бри обошла её сзади и забралась в мешок с едой рукой. Покопошившись, девушка оторвала половину небольшой булки и, пока было время, запихивала ее в рот по кускам, наблюдая за стаей птиц, скопившихся над их головами. Они кружили в небе, ожидая, вероятно, что их добыча в виде двух людишек, испытывающих судьбу на прочность, умрёт от голода. Либо, что им дадут поесть чего-то помимо человеческой плоти. Бри демонстративно доела свой хлеб, грозно насупившись, и запила водой.

– Я готова начать третий этап, – заявила она со всей уверенностью. – Если эти птицы будут мне мешать, я их съем. Как тут соблюдать гармонию с природой, когда это вьется над головой и горланит!

Девушка подняла камень с дороги и кинула в небо, ожидая, что сможет до них добраться хотя бы так. Но не докинула она ещё добрых три ярда, и вряд ли её умения в метании камней можно было назвать достойными– раньше ей этого делать не приходилось. Вороны неустанно кричали во все горло и кружили в небе аккурат над повозкой. Их поведение нельзя было назвать обычным, они явно вели себя странно, будто что-то выслеживая. Бри перестала обращать на них внимание и провела пальцами по волосам, приглаживая торчащие в разные стороны пряди.

– Вы сказали, нас никто не должен слышать, мне придётся кричать? – поинтересовалась Келебриан с каким-то энтузиазмом.

– Лучше крик, чем обращение, – волшебник наложил на лошадей чары глухоты и стал ходить кругами, чтобы размять ноги и дать отдохнуть своему заду от длительного сидения. – Тело, разум и дух – три грани человеческой сущности. Чтобы противостоять сущности волчьей, необходимо развить все три. Дух – это дыхание и единение с миром, разум – это концентрация и невозмутимость, тело – это чувства и ощущения. Первые два вы познали успешно, с третьим могут возникнуть затруднения. Помимо ситуаций с ранее неподвластными вам эмоциями ваша внутренняя волчица прорывается наружу в моменты, когда вам грозит опасность – как и у всех подобных вам.

Абелард остановился возле повозки и серьёзно посмотрел на Келебриан.

– Всех нас объединяет боль. Это признак бытия, её испытывает всё живое. Под страхом боли человек может творить неразумные вещи, а при её ощущении может быть готов на всё, лишь бы она прекратилась. Ваша задача – противостоять боли, Келебриан. В нашем походе может случиться так, что меня не будет рядом, я погибну или что похуже, вам придётся играть роль наивной дурочки, околдованной волшебником. В Аркатране суровые законы, а в нынешней ситуации вас могут и пытать, чтобы выведать правду. И тогда самое последнее, что вам следует делать – это обращаться волчицей. Кричите, молите о пощаде, но сдерживайте себя. Не забывайте о дыхании и освобождении разума. И помните, что всегда надо предвидеть последствия своих поступков.

Волшебник и не задумался, поняла ли Келебриан всё из сказанного, запомнила ли самое важное, успела ли понять, чего он от неё хочет. Он просто вытянул руку вперёд и наслал на девушку пыточное заклятье.

Не успела Бри сообразить, что к чему, как её грудную клетку пронзила дикая боль, словно кто-то растягивал её ребра и пытался вытащить наружу сердце, легкие, а вместе с тем и глотку. Девушка схватила себя за горло, закашлявшись не то от боли, не то от нехватки воздуха, и упала на колени. Её глаза начинали краснеть, а пальцы побелели в попытках остановить пытку. Она перестала думать, теперь мысли точно её покинули, остались лишь инстинкты. По коже рук и лица выступала шерсть, одна нога изогнулась в неестественном положении, и Бри ощутила, как она начинает превращаться.

– Н-нет! – вырвалось из её горла с последним выдохом. Она сделала попытку к вдоху, и в лёгкие поступил воздух, отчего стало ещё больнее. Девушка понимала, что превращением она ничего не добьётся, к тому же испортит очередное платье. Очистив разум, как училась этому последние дни, Бри прислушалась к голосам птиц. Под страхом смерти, когда думаешь, что находишься на границе миров, всякое может послышаться. И Келебриан услышала свое имя, выкрикнутое стаей ворон.

Ей удалось остаться в человеческом облике, однако, будь это не Абелард, а враги, она бы уже давно выдала себя с потрохами– по метаморфозам с телом все сразу стало бы ясно. Когда заклятие её отпустило, девушка дала себе отдышаться и со злостью и рычанием стукнула кулаком о землю, поднимаясь с колен.

– Плохо! Давайте ещё.

– С первого раза ни у кого не выходит, это нормально, – Абелард хладнокровно следил за реакциями девушки на заклятие на протяжении всей пытки, однако был готов защититься, если Келебриан вдруг обернётся волчицей и бросится на него. – Попробуем ещё раз.

Однако и второй, и третий подход не дал результата – волшебник на него и не рассчитывал. Он помнил себя во время этого упражнения, как бился в агонии, звал погибшую мать и умолял отца забрать его в мир духов. Наставник равнодушно наблюдал за его мучениями, не реагируя ни на нелепые детские проклятья, ни на мольбы о пощаде из уст юного Абеларда. Когда юноша терял сознание, наставник приводил его в чувство, давал несколько минут отдыха и возобновлял пытку. Два дня страданий в итоге обернулись тем, что Абелард научился терпеть боль и подавлять её, найдя внутри себя островок спокойствия – голос матери.

– Сосредоточьтесь на дыхании и разуме, помните о последствиях, – повторял волшебник, ходя по кругу, в центре которого на коленях стояла Келебриан. – Найдите якорь, который позволит вам отречься от ощущений и удержать волчью сущность внутри, – он вытянул руку и вновь наложил чары. – Ещё раз!

Спустя несколько попыток Бри уже начинала привыкать к боли в одних местах, но Абелард не давал ей спуску, и боль появлялась там, где девушка её не ожидала. Схватившись за низ живота, Бри буквально слышала, как ворочаются её кишки, скручиваются в узлы намертво и рвутся на части. Она понимала, что все это иллюзия, но боль была такой реальной, что можно было прикоснуться к ней. Она снова слышала чей-то голос, будто бы знакомый, но такой далёкий, что не разобрать. Голос звал её, пытался успокоить, и Бри, увидев брешь в земле, протянула руку к свету, что просачивался через щель, и провалилась в свое сознание, больше не видя ни надоедливых птиц, ни Абеларда, ни луговых цветов.

– Вставай, моя родная, – говорил голос, и Бри видела со стороны, как отец гладит маленькую девочку – маленькую Келебриан – по голове. – Ты должна собраться и пойти, – мягко говорил голос отца, – ты должна вспомнить, кто ты, – отец повернулся к девушке, наблюдающей эту картину. Бри отчего-то испуганно на него посмотрела, но в лице отца не было ни толики угрозы, и девушка расслабилась.

– Прежде всего ты моя дочь, – прозвучало снова отдалённо. Девушка протянула к отцу руку, но обнаружила себя снова на земле, с выдернутыми клоками травы в руках.

За всё это время Бри уже не покрывалась шерстью, она держалась за траву, впиваясь ногтями в ладони в попытках заглушить насланную чарами боль. У неё получилось сдержаться от обращения на радость им с Абелардом, так как начинало смеркаться.

Внезапная тишина заставила леди Маглор вскинуть взор к небу– птицы покинули их, не дождавшись ничего хорошего. Хорошо было только Бри, когда заклятие её отпустило. Она все ещё слышала голос отца, в её сознании он видел её не оборотнем и не своей пешкой в игре престолонаследия, как она считала большую часть времени, а просто своей дочерью, и это дало ей внутреннее спокойствие.

К ночи путники уже были у границы Креуберга, но по настоянию Абеларда переходить её не стали – решили заночевать на опушке креубергского леса. Волшебник распряг лошадей, напоил их и привязал, после чего организовал костёр и лёг неподалёку, чтобы не замёрзнуть. Он не спрашивал Келебриан о том, что ей помогло преодолеть боль и сдержать себя – всё-таки это было личное, но был несказанно рад, что всё получилось. Следовало бы сделать ещё несколько попыток для закрепления эффекта, но Абелард видел и знал на своём опыте, как нелегко это даётся и сколько сил отнимает, и предпочёл дать девушке время на восстановление. Удивительно, что она так долго держалась, ведь даже оборотням с их выносливостью свойственно истощение.

Ночь пролетела в один миг – казалось, только волшебник закрыл глаза, как тут же наступило утро. От костра остались тлеющие угли, где-то рядом щебетали птицы, недавно взошедшее солнце нещадно слепило глаза. Пока Бри досматривала последние сны, Абелард позволил себе немного полежать и полюбоваться редкими облаками. За всё путешествие он почти не обращал на них внимания, не читал знаки, хотя прежде мог посвящать этому целые часы. И сейчас, уставившись в небо, он разобрал всего три слова: восток, погоня, кража.

Когда до волшебника всё-таки дошёл смысл увиденного, он резко перекатился на живот, озираясь, и с громкими ругательствами вскочил на ноги. Ни повозки, ни лошадей, ни вещей не было.

– Вставайте, Бри, нас обокрали! – Абелард толкнул спящую девушку и побежал к деревьям, где совершенно точно накануне оставил на привязи обеих лошадей.

– Мн-что, каких лошадей, – в полудреме соображая, сонно ворочая языком, проговорила Келебриан. И тут осознание пальнуло в голову пульсирующей болью, когда цепочка " лошади-повозка-сундук" ворвалась в её не выспавшийся мозг.

– Что? Как украли! Кто! – она резко привела себя в вертикальное положение и приложила пальцы к вискам. После вчерашнего адекватно думать приходилось с трудом, стоять и того было сложнее. – Там же мои драгоценности! Мы могли бы использовать их как залог для чего-то... Да хоть бы для выкупа этих лошадей у того, кто их украл. Какого тролля они кому-то понадобились! И куда нам идти? Думаете, креугбергские жители могли это сделать? – надевая наспех сапоги, продолжала верещать Бри.

Она взяла в ладонь мешок с монетами и пальцами нащупала, сколько у неё осталось денег. Брала она достаточно, но даже это могло обеспечить им только постоянный ночлег в тех местах, в которые они прибывали. Обернувшись вокруг своей оси, Бри пыталась хотя бы прикинуть, как им лучше поступить, и тут её нос учуял чужой запах.

– Я чувствую запахи каких-то жженых трав и благовоний, – она указала пальцем на восток. – Нам туда. Ну, мне так кажется. Мы ничего уже не потеряем, если хотя бы попробуем довериться моей звериной чуйке, – Бри сказала это с насмешкой, но, с тех пор как она начала прислушиваться к себе и плести гармонию с миром, она научилась отделять свое от чужого по запаху.

Спорить с чуйкой Келебриан Абелард не стал, тем более что облака указали то же направление. Они спешно двинулись по следу воров, то и дело замечая плохо скрытые следы колёс среди деревьев. Двигаться с лошадьми не по испытанному временем пути и без того всегда непросто, а в холмистых лесах Креуберга, да ещё и с повозкой, и подавно. Стало быть, далеко разбойники уйти не могли.

Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев и слепило глаза, что то и дело тормозило путников. Да, воры определённо знают своё дело: украсть в ночи или на рассвете и увести на восток, чтобы осложнить преследование.

Абелард не переживал ни за свои вещи, ни за сундук с украшениями Келебриан, ни даже за еду, которой сейчас не хватало больше всего. Волновался он только за лошадей – веоринская порода, известная своей неприхотливостью и невероятной выносливостью, считается большой редкостью и высоко ценится на всём континенте. С одним таким скакуном можно доскакать от Веорина до Аркатрана и вернуться обратно – а конь и хвостом не махнёт, для него это обычное дело, тогда как другие породы чаще нуждаются в отдыхе и уходе. За двух веоринцев можно недурно выручить у скупщиков.

Через пару-тройку часов до путников донёсся сперва запах костра, а затем и шум голосов. Люди кричали, пели, переговаривались друг с другом – всё это сливалось в единый неприятный гул, напомнивший Абеларду о городских рынках и ярмарках.

– Прощайтесь с побрякушками, миледи, – сказал волшебник, когда они укрылись за пышными кустами какой-то дикой ягоды и издали наблюдали за людьми. – Это племя джипси, они славятся радушием и дружелюбием, но больших хитрецов и обманщиков не сыщешь во всех королевствах.

Бри прищурилась, раздвинув пальцами колючие ветви кустарника. Она наблюдала за странным народом, за тем, как без всякого стеснения женщины раздеваются перед мужчинами, чтобы сменить наряды, как сын борется с отцом, как девочки играются с палками, делая выпады и представляя себя воинствующими рыцарями… И немного завидовала такой жизни, где от тебя ничего никто не требует и не говорит, как надо поступить. Девушка закусила губу, едва не выругавшись, когда заметила неподалёку от кибиток своих лошадей. За сундук уже взялись две женщины, которые пытались открыть замок.

– Вот ведь! – тихо сказала она и сорвала пару ягод с куста, намереваясь запихнуть их в рот.

– Не стоит, – раздался звонкий голос позади. Бри обернулась, выронив ягоды.

– Это ещё почему? – спросила она как ни в чем не бывало у какого-то паренька лет двенадцати, щуплого и смуглого.

– Они ядовиты, один сок с них чего стоит, одна капля на язык и. … – он изобразил удушье, схватив себя за горло и высунув язык. – Отец говорит, мёртвые после них становятся пурпурными в черную крапинку. Не хотел бы я так выглядеть в гробу, – заявил мальчонка и прошёл сквозь кустарник к своим. – Чего стоите, идёмте, у нас костёр и еда.

Келебриан с опаской посмотрела на Абеларда, взглядом спрашивая, стоит ли, но в её голове уже назревал план, в котором одной ей было не справиться. Не дождавшись согласия, она шагнула к джипси, хватая за рукав волшебника и увлекая его за собой.

Вокруг костра, над которым располагалась конструкция в виде нескольких палок и большого чугунного чана, лежали толстенные бревна. На перелеске стояло пять кибиток, две из которых выглядели и использовались как дома, по периметру были разбросаны ещё три палатки. Людей было немного, но вот шума от них! По ощущениям Бри словно находилась на рынке– все кричат, смеются, громко переговариваются. Похоже, их вообще не волновало, что к ним привели двух путников, которые могут быть вооружены. Только двое мужчин с любопытством оценили вид девушки, и один из них, с густой черной бородой, в широкополой шляпе и с охотничьим ножом за поясом, подошёл поприветствовать гостей, протянув руку и Абеларду, и Келебриан, совершенно не соблюдая правила этикета, к которым привыкла леди Маглор.

– Похоже Аваггди привёл к нам заблудшие души, – он кивнул мальчику. – Вы уже знакомы с моим сыном? Располагайтесь. Откуда и куда?

– С востока, милейший, спасибо за гостеприимство вам и вашему сыну!

Абелард якобы растерянно и смущённо озирался, между делом подмечая для себя важные детали: оружие, пути отхода, численность, боеспособность и так далее. Он и не думал связываться с джипси, но раз Келебриан решила действовать по-своему, придётся снова играть дурачка и думать наперёд. Хотя волшебник всё же надеялся, что его спутница после случая в Глеобрине и всех тренировок усвоила урок о предвидении последствий.

–... а это Мартилья, она у нас целитель душ. Ну, в общем-то, вот мы все и познакомились! – Миран, а именно так звали мужчину, широко улыбнулся, демонстрируя дюжину жёлтых зубов, и усадил гостей возле костра. – На востоке сейчас опасно, Лард, ой опасно. Мы кочевники, мы знаем, сами из тех земель идём, да вот задержались в этих лесах. Кабаны здесь водятся во какие! – он вытянул руки, показывая размер животного, после чего кивнул в сторону одной из кибиток, возле которой лежал мёртвый кабан. – На обед останетесь?

До обеда Абелард выяснил, что джипси были изгнаны из Аркатрана указом Его Величества магистра Тэддоса. Что им пришлось прятаться в лесах, что волшебники нашли их и перебили часть мужчин, что все уцелевшие сейчас находятся здесь. Миран заявил о намерении своего племени пресечь континент и осесть в Веорине, волшебник в свою очередь предостерёг его, рассказав о законах Циларры и ситуации в Лакханте и Блубрине. На протяжении всей беседы Миран не высказался плохо о ком-либо с востока, напротив, говорил только хорошее и даже обмолвился об их щедрых подарках, поглядывая в сторону одной из кибиток и покручивая золотой перстень на пальце.

Во время трапезы, когда все увлечённо о чём-то переговаривались, шутили и слизывали с пальцев пряный соус, с которым подавали свинину, Абелард молчал и мысленно был далеко отсюда. Когда Миран сказал о магистре, по спине волшебника пробежал холодок – в былые годы он служил при дворе этого знатного рода. Тогда Тэддосы были простыми лордами с юга, жили на морском побережье, их земли считались красивейшими во всём Аркатране. Для волшебника считалось большой удачей, если в конце обучения его направляли именно в эти края, и Абелард радовался как мальчишка, узнав о назначении. Лорд Тэддос был человеком приятным, ни в чём не отказывал ему, прислушивался к советам и порой даже заглядывал в сумерках к нему в покои, чтобы вместе пропустить по кубку южного вина. За несколько лет они стали хорошими друзьями, во всяком случае, Абелард так считал. А затем случился приговор, побег, преследование... И вот, спустя столько лет один из Тэддосов вдруг занимает престол Аркатрана! И не простой воин или политик, как принято, а волшебник, магистр! Сын его старого друга каким-то образом пришёл к власти и стал творить этот беспредел. А виноват во всём Абелард.

Кто-то хлопнул его по плечу, вытаскивая из размышлений. Волшебник растерянно огляделся, но все лишь громко переговаривались и вообще не обращали на него внимания. А Келебриан между тем уже была возле дальней кибитки в компании какой-то женщины из джипси.

– У менья есть хороший чай, – говорила седовласая женщина, увлекая к своему столу возле кибитки Келебриан. Её голос звучал будто полушепотом, таинственно и хрипло. Волосы лежали распущенными волнистыми сухими локонами по плечам и спине – было понятно, что она часто заплетает их в косу. За поясом у неё был подоткнут мешочек. Она усадила девушку за круглый обшарпанный столик и начала что-то сыпать поодаль от Келебриан за другим столом в чашку. Её движения были плавными, она не шла– танцевала. Наполнив чашку кипятком, женщина уселась и закинула ногу на ногу, поставив перед Бри чашку с чаем из трав. Этот запах её привёл к джипси. Она с сомнением поднесла чашку к носу и втянула аромат пряностей, мяты и чего-то сладкого.

– Я вижу, ты что-то исчешь, – делая акценты на буквах " ч", говорила женщина. Бри поняла, что она что-то вроде местной гадалки, когда та достала из мешочка колоду карт.

Женщина разложила карты рубашкой вверх и попросила Бри сделать глоток чая и дунуть на них, что та и сделала, поморщившись от горячего напитка. Первая карта была перевернута, на ней была изображена курица, клюющая гору зерен.

-– Хм, хорошая карта. Ты сделала правильный выбор в недавнем прошлом. Ты выбрала того человека рядом с собой, он принесёт изобилие в твой дом, – на слове дом она прислонила кулак к сердцу, и Бри трактовала этот " дом" как собственное тело. Впрочем, это все, что она смогла трактовать, потому что совершенно не понимала, о каком выборе идёт речь. Если это о женихах, то Бри ещё не делала выбора самостоятельно. Но вторая карта уже открылась, и на ней был изображен волк, воющий на луну, карта была перевернута, и тут девушка невольно поперхнулась, вытаращив глаза.

– Ты должна прислушаться к себье. То, что тебья терзает, может очень тебье помочь. Не стоит этому противиться, – она провела рукой над картой и лукаво улыбнулась, что-то явно для себя поняв, но не озвучив, открывая тем временем третью карту. На этом изображении не было животного, только море с белесой пеной и чистое небо.

– Карта пророчит тебье благодать, но придётся хорошо поискать то, что тебье нужно. Там, где заканчивается небесный свод, начинается морская бездна, но между ними и будет первая подсказка.

Бри совсем ничего не поняла, просто покивала для приличия и, сказав " спасибо", начала уже было вставать, как получила в лоб ладонью от гадалки.

– Совсем менья не слущаещь, девчонка! Запомни всё, что я говорю! – приказала женщина, и ошарашенная Келебриан уже хотела ей возразить, как гадалка замерла на месте, таращась во все глаза на волшебника.

– Ему не следовало поступать так с законами природы. Но он уже наказан, судьба разберёт всё сама, – прохрипела гадалка и обмякла, принявшись отрешенно сгребать свои карты. Бри использовала этот момент, чтобы ускользнуть обратно к костру и, схватившись за Абеларда, села рядом.

Вечером, сразу после ужина из двух фазанов и всё того же кабана, джипси принялись петь и танцевать вокруг костра. Миран гордо восседал с каким-то струнным инструментом в руках возле своей кибитки, мужчины подпевали и хлопали в ладоши в такт музыке, а женщины кружились в диком танце вокруг пламени. Их пёстрые юбки так резво колыхались от быстрых движений, что со стороны всё это напоминало большое яркое пятно, от которого рябило в глазах.

Абелард молча наблюдал, время от времени под взглядом Мирана надевая на лицо маску веселья и благодарности, но в мыслях он вновь был не здесь. Возможно, дело было в непосредственной близости к Аркатрану, но весь день волшебник то и дело ловил себя на том, что скучает по родине и былым временам. За годы в Циларре подобное случалось с ним лишь в первое время, а затем всё забылось, он стал жить совершенно новой жизнью. Абелард перестал использовать свой дар и даже свыкся с бытом обычного человека, но знания и опыт никуда не делись. Словно он спрятал их на два десятка лет где-то глубоко внутри себя, пока с появлением знаков о Келебриан не пришлось вернуть всё на свои места.

Спустя столько дней в компании девушки Абелард так и не понял причины своего путешествия. Сопровождение? Помощь в поисках? При желании он мог обвести Бри вокруг пальца, напоить своими травами и вызвать потерю памяти, а то и вовсе сбежать под покровом ночи. Но нет, он остался, поверил знакам и согласился на её предложение. Может, ему просто хотелось вновь увидеть родные края? Почувствовать волшебство вокруг, внутри себя, использовать его. С другой стороны, в тот момент, когда Абелард отправился с Бри на восток, аркатранцы уже распространяли своё влияние на запад. Совпадение ли? Нет, вряд ли. Ещё подростком Абелард усвоил, что случайных совпадений в мире не бывает. Несколько явлений, происходящих синхронно, имеют общую причину, которую нужно понять. Значит ли это, что ему предстоит втянуть себя в неприятности, связанные с нынешними делами Аркатрана? Волшебнику очень не хотелось в это верить, но только это и приходило на ум.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒