Гамлет. Шутка Шекспира. История любвиНаталья Воронцова-Юрьева 8 страница

Однако последние слова Гамлета затронули в ней прежде всего мать, которая любит сына (а она его любит! ) и которую сын подозревает в предательстве, в холодной готовности обменять жизнь своего ребенка на «грязный поцелуй» и «ласку проклятых пальцев». Мысль, что Гамлет подозревает ее в предательстве, в том, что она готова с легкостью им пожертвовать, предельное осознание того, что ее дитя несчастно, истерзано, источено болью, что ее сын совсем одинок, раз он думает, что даже мать не любит его, глубоко ранит Гертруду:

О, если речь – дыханье, а дыханье

Есть наша жизнь, – поверь, во мне нет жизни,

Чтобы слова такие продышать.

Ей действительно становится нехорошо; предположения Гамлета, мысль о его страданиях и даже возможной смерти причиняют ей неподдельное горе. И оно… трогает Гамлета. Нет, перед ним не чужая равнодушная женщина, как он думал, это по-прежнему его мать, его дорогая матушка, которая любит его и никогда его не предаст!.. И Гамлет мгновенно усмиряется; мать любит его, у него есть любовь матери – он не одинок.

Да, любовь матери крайне важна для Гамлета – она является для него внутренней основой, обязательным тылом, непреходящим эмоциональным щитом. Не просто так он столь откровенно раскрывает перед ней свой замысел (убийство короля) – ведь он ужасно рискует в этот опасный момент! И все-таки еще более важным, чем собственная безопасность, еще более необходимым для него (жизненно необходимым! ) является полная уверенность в том, что мать ни за что не предаст его – ни за что, даже если сын грозит смертью ее любовнику. Именно это он и пытается глубоко понять, именно в этом он и силится убедиться, провоцируя Гертруду жестокими предположениями о ее возможном предательстве.

Но мать… действительно любит его. Он это видит. Он это слышит. Он это чувствует. Он счастлив. У него снова есть мать!

«Я еду в Англию, – говорит утихший Гамлет, – вам говорили? » Да, кивает королева, «я и забыла; это решено». – «Готовят письма, два моих собрата, которым я, как двум гадюкам, верю, везут приказ».

Неподдельная любовь к нему Гертруды полностью примиряет его с ней. Сейчас рядом с ней он снова чувствует себя маленьким ребенком, защищенным любовью матери, он полностью ей открыт, ему даже хочется немножко похвастаться перед ней – и он доверчиво открывает ей все свои планы, о которых не скажет даже Горацио.

Посмотрим, чья возьмет, говорит Гамлет, – «в том и забава, чтобы землекопа взорвать его же миной». Посмотрим, как они взвоют, когда я перехитрю их: «есть прелесть в том, когда две хитрости столкнутся лбом»! Он переводит взгляд на мертвого Полония. Отличный предлог для Англии, думает принц, король наверняка воспользуется им – «вот кто теперь ускорит наши сборы; я оттащу подальше потроха».

Доброй ночи, мать, говорит Гамлет и уходит, волоча труп Полония.

ЧАСТЬ 3

Итак, самая тяжелая, самая эмоционально насыщенная сцена в пьесе окончена, и мы снова можем идти вперед. Но прежде вернемся к Полонию. Теперь он мертв, и тому послужили его неосторожные крики о помощи. Именно так и принято с легкостью думать. Но мы с вами будем мыслить самостоятельно, а потому сейчас постараемся выяснить: а почему все-таки Полоний стал звать на помощь? Что его подвигло на это? Милосердие? Желание мужчины помочь беспомощной женщине? А может, что-то другое?

Давайте вспомним его отношение к Офелии. Он торгует дочерью, она – лишь материал для его игры. Об этом говорит хотя бы тот факт, что даже на представлении, сидя очень близко к Офелии и Гамлету и слушая его пошлости, оскорбительные и сами по себе, а для дочери крупного сановника и вовсе непозволительные, он ни разу не одернул принца, не поставил его на место. Подобное неучастие объяснимо только одним: Полонию было выгодно такое поведение принца.

Вспомним и Лаэрта, который постоянно живет во Франции, куда Полоний выпроваживал его чуть не пинками. Спустя два месяца он подсылает к сыну слугу с целью разведать, чем занят Лаэрт, с кем встречается, что говорит. Все это свидетельствует о том что Лаэрт отправлен во Францию не случайно – он намеренно устранен Полонием как возможный соперник по трону, к которому Полоний так рвется, и именно с этих позиций за ним установлена слежка. Ведь у Полония давно созрел план (и с постыдным участием Офелии, даже не подозревающей о замыслах отца), как устранить Клавдия чужими руками, а потом избавиться и от принца.

Полоний гениальный психолог. Он умеет делать ставку на чувства людей. Он пристально следит за каждым – он знает слабости каждого. Он правильно разглядел в брате короля отменного подонка и великолепного жиголо. Он сумел почувствовать в пятидесятилетней Гертруде всю ее неудовлетворенную сексуальность и воспользоваться ею настолько умело, что внезапная смерть супруга не вызвала у Гертруды ни одного «неправильного» вопроса. Он прекрасно знает, какие отношения связывали Гамлета с Клавдием. Он видит, как предательство Клавдия и ревность к Гертруде рвут принцу сердце. Что ж, осталось только усилить ревность, приумножить, сделать ее невыносимой и ждать, когда она принесет свой черный плод. Он сводит Офелию с королем и подбрасывает Гамлету информацию об этом. И все было бы хорошо, если бы Полоний сумел учесть еще одно чувство, которое владеет Гамлетом намного сильнее, чем ревность. Любовь. Именно любовь все время останавливает карающую руку принца.

И все-таки он готов совершить убийство. Полоний не знает, что Гамлету являлся Призрак и что, стало быть, и без всякой добавочной ревности у него есть очень веская причина для этого. Полоний не знает, что Гамлетом более всего движет не ревность к Офелии (любящее сердце уже готово простить очередную измену), а мучительный долг перед духом отца. Что именно глубочайший стыд перед неотмщенным отцом заставляет его снова и снова пытаться разжечь в себе тлеющий гнев.

Случайный приезд актеров он воспринимает с тяжким сердцем: он знает, какое громадное воздействие способен оказать на его нервическую натуру театр, он знает, насколько сильно увиденное на сцене злодейство способно его подхлестнуть. Быть или не быть – для него давно уже не вопрос. Он убьет Клавдия, он сделает это. И все-таки каждый раз он дарует жизнь своему бывшему возлюбленному – продлевает ее снова и снова, хотя бы на месяц, хотя бы на день, хотя бы на час… У него нет доказательств? Замечательно! Он молится? Отлично! Его отсылают в Англию? Прекрасно! Вот еще одна возможность хотя бы ненадолго сохранить Клавдию жизнь.

Гамлет буквально не может надышаться любимым перед его гибелью.

И все-таки Полоний близок к цели как никогда. Ревность к Офелии, умноженная утихшей было ревностью к Гертруде и тысячекратно усиленная несмолкающей виной перед Призраком, взорвала сердце Гамлета. Полоний прекрасно понял значение спектакля, и он тоже видел реакцию короля. Теперь кто кого первым, думает хитроумный царедворец. Он бежит к королеве и прячется за ковер.

Одержимый ядовитой яростью Гамлет входит к матери. Его вид настолько пугает ее, что она кричит о помощи. И тут Полоний… этот стоящий в укрытии холодный, циничный, расчетливый Полоний, который не способен пожалеть даже родную дочь, вдруг забывает про всякую осторожность и, чрезвычайно рискуя собственной безопасностью, громко кричит из-за ковра: «Эй, люди! Помогите, помогите! »

Так неужели же он сделал это из сострадания?! Разумеется, нет. Просто Полонию некуда деваться. Стоя за ковром, он не видит лица Гамлета, а значит, не может оценить ситуацию адекватно. Если бы он имел возможность видеть принца, то по многим психологическим характерным нюансам он бы понял, что Гамлет вовсе не собирается убивать мать. Но Полоний лишен такой возможности, он судит только по интонации королевы, и ему кажется, что даже одна секунда невмешательства может стоить Гертруде жизни.

Но именно ее смерти Полоний и не может никак допустить! Потому что с гибелью королевы весь его план теряет смысл. Потому что только королева имеет права на земли, отошедшие к ней по смерти первого мужа. И только королева будет продолжать иметь на них права по скорой смерти второго. И только Полоний должен оказаться ее третьим супругом! Но если королева умрет, наследником автоматически станет либо еще живой к тому времени Гамлет, либо Фортинбрас.

Таким образом, спасая королеву, он спасал свою будущую корону. Вот она, та единственная важная причина, заставившая Полония опрометчиво пренебречь своей личной безопасностью!

Но у меня есть еще один, очень и очень важный, вопрос. Откуда Гамлет вообще мог знать, да еще с подробностями, что его отправляют в Англию, что сопровождать его будут два бывших школьных товарища и что уже готовят письма?

Восстановим канву событий. Вот спектакль прерывается – король уходит. И все уходят за ним, остаются лишь Гамлет и Горацио; они беседуют, делятся впечатлением. Возвращаются Розенкранц и Гильденстерн с известием, что принца хочет видеть мать; он задерживает их рассуждениями о флейте. Через некоторое время появляется Полоний, он приходит с тем же сообщением от королевы. Гамлет останавливает Полония разглядыванием облаков, наконец говорит, что пойдет к королеве. Принц просит всех уйти; все уходят. Оставшись один, Гамлет произносит внутренний монолог, в котором уверяет себя, что готов на убийство. После чего идет сначала в комнату короля, а потом к матери.

В тот момент, когда принца рассуждает сам с собой, а потом идет в направлении покоев короля, Розенкранц и Гильденстерн уже находятся там – они пришли туда сразу же после того, как Гамлет попросил всех оставить его в одиночестве. Король сообщает им о своем окончательном решении насчет Гамлета:

Он ненавистен мне, да и нельзя.

Давать простор безумству. Приготовьтесь;

Я вас снабжу немедля полномочьем,

И вместе с вами он отбудет в Англию;

В минуту, когда данное решение озвучивается, его действительно можно было бы подслушать. Однако Гамлет не может этого сделать – он еще только идет по дворцовому коридору в направлении королевских комнат!

Более того: его на несколько минут опережает Полоний – он идет тем же путем. И когда решение произносится королем вслух, даже Полоний не может слышать его, так как находится еще не достаточно близко.

Когда же Полоний входит в комнату короля, то Розенкранца и Гильденстерна там уже нет. Полоний сообщает, что Гамлет отправился к королеве и что сам Полоний спешит туда, чтобы прийти раньше принца и успеть спрятаться за ковер.

Оставшись один, король молится. И только сейчас Гамлет подходит к его покоям; он заходит внутрь с целью немедленно убить короля. Однако он видит его молящимся, и это является очередной причиной, которая останавливает принца.

После чего он наконец достигает комнаты Гертруды.

Как видим, Гамлет физически не мог узнать о своей отправке в Англию. У него не было для этого никакой технической возможности. Да и королева не могла ему сказать об этом – ведь окончательное решение принято королем совсем недавно и без ее участия, и знают о нем вроде бы только трое – сам король, Розенкранц и Гильденстерн. Однако королева отвечает вполне уверенно:

ГАМЛЕТ: Я еду в Англию; вам говорили?

КОРОЛЕВА: Я и забыла; это решено.

В чем же тут дело? Вот в чем. Некогда король в приватной беседе с Полонием говорил ему об английском варианте. Правда, Полоний посоветовал королю вместо отправки на остров заключить принца в тюрьму, и помнится, королю последний вариант весьма приглянулся. Вот только вряд ли он рискнул поделиться этим с Гертрудой: скорее всего, королева ни за что не позволила бы ему так жестоко обойтись с ее сыном – все-таки она действительно любила его. А вот сказать ей об Англии в качестве мягкого варианта король вполне мог. Но это было вчера, сразу же после подслушанной беседы Гамлета с Офелией, так что последующие события вполне могли затемнить в ее памяти данный факт.

Но оказывается, и это еще не все! Оказывается, у Гамлета уже готов встречный план! Он даже сообщает об этом Гертруде – и сам Шекспир трижды останавливает на этом наше читательское внимание:

1) «В том и забава, чтобы землекопа взорвать его же миной»;

2) «…плохо будет, коль я не вроюсь глубже их аршином, чтоб их пустить к луне»;

3) «…есть прелесть в том, когда две хитрости столкнутся лбом! »

А ведь с момента представления прошло максимум полтора-два часа, и все это время было сплошь заполнено беседами принца с Горацио (впечатления), с двумя «собратьями» (флейта) и с Полонием (облака), т. е. Гамлет был все это время на виду, не считая последнего в этой сцене внутреннего монолога (который, однако, он произносит все там же, на опустевшей площадке) и не считая его движения по коридорам в сторону комнаты короля, а потом и Гертруды, что также не могло занять много времени, иначе это выглядело бы подозрительно и его кинулись бы искать: вспомним, как после куда-то запропастившихся Розенкранца и Гильденстерна немедленно явился Полоний.

Этот факт никак технически не регулируется в тексте. С большой натяжкой я могу допустить, что о решении короля еще не дошедшему до покоев королевы Гамлету сообщили уже вышедшие из покоев короля Розенкранц и Гильденстерн, вроде бы единственные из действующих лиц, кто не занят никаким делом в данный момент. Однако вряд ли они сделали это – слишком велик риск, что им придется поплатиться жизнью за подобную болтовню.

И тем не менее Гамлет знает о решении короля, у него готов встречный план, и Шекспиру ужасно хочется, чтобы я наконец задала себе этот давно лежащий на поверхности вопрос: каким же образом это все могло получиться?

А получиться это могло только в одном случае! Кто-то, проявив личную инициативу, прокрался к покоям короля, подслушал его разговор с Розенкранцем и Гильденстерном, а потом быстро исчез оттуда, так что ни вышедшие от короля школьные товарищи принца, ни торопящийся к королю Полоний не успели заметить его! После чего этот таинственный кто-то поспешил перехватить принца на узком отрезке, когда тот направлялся либо к покоям короля, либо к покоям королевы, и все ему рассказать. Только в этом случае у Гамлета появляется все-таки достаточно времени, чтобы в голове его успел сформироваться план по собственному спасению…

Но кому же, кроме Гертруды, так хочется сохранить Гамлету жизнь?

А между тем королева, находящаяся под огромным впечатлением от разговора с принцем и пребывая в невероятном душевном волнении из-за сына, идет к королю. Если от нее хотя бы что-то зависит, она готова немедленно прийти на помощь Гамлету. Ее душа полна сильнейшим желанием смягчить его участь. Она даже готова лгать, если (и сколько) нужно. И королева вздыхает, изо всех сил демонстрируя королю свою удрученность… И король мгновенно понимает их скрытое значение:

У этих тяжких вздохов есть причина;

Откройтесь нам; мы их должны понять.

Где сын ваш?

Этого Гертруде и надо! О, только бы дело по-прежнему кончилось высылкой в Англию, только бы поведение сына не вызвало для него более тяжких последствий! «Ах, государь, что видела я ночью! » – говорит она, и на ее лице появляется выражение внутренней дрожи и одновременно крайней растерянности.

КОРОЛЬ: Скажите все. Что с Гамлетом?

КОРОЛЕВА: Безумен,

Как море и гроза, когда они

О силе спорят…

Да-да, снова и снова повторяет королева, безумен, он просто безумен, ах если бы вы знали, что он сейчас натворил! Находясь буквально в бреду, в каком-то буквально буйном исступленье, «заслышав за ковром какой-то шорох» – говорит королева, умалчивая о том, что вовсе не шорох услышал Гамлет, а громкие крики Полония о помощи, – так вот, услышав этот незначительный шорох, он вдруг «хватает меч и с криком: " Крыса, крыса! " – в своем бреду, не видя, убивает беднягу старика».

Король потрясен. Ведь он не слышал, как Гамлет входил к нему в комнату (а значит, был точно уверен, что за ковром находится не король). Поэтому Клавдий ни минуты не сомневается: этот быстрый смертельный удар предназначался ему. Гамлет готов на убийство! «Так было бы и с нами, будь мы там», – говорит король.

И, как и предполагал Гамлет, убийство Полония оказывается прекрасным предлогом для отправки принца в Англию. «Его свобода пагубна для всех, – рассуждает король, – Для вас самих, для нас и для любого». Посмотрите, говорит король, до чего дошел он в болезни. Почему мы как следует не смотрели за сумасшедшим? Почему из любви к сыну мы позволили ему случайно совершить это ужасное дело? Кто теперь будет отвечать за смерть Полония? И вообще, «где он сейчас»?

Потащил убитого, с готовностью говорит королева, убитого, которого он прикончил случайно, говорит королева, исключительно из чистого безумия, говорит королева, но сейчас приступ прошел, и «он плачется о том, что совершил».

Ах вот как, говорит король, ну это все равно, потому что в Дании он больше и на день не задержится, и утром, «едва коснется солнце горных высей, он отплывет». А пока, говорит король, чтобы у общественности не возникло никаких посторонних вопросов, «этот тяжкий случай нам надобно умело и достойно представить и смягчить».

После чего зовет Розенкранца и Гильденстерна и, сообщив им о гибели Полония, поручает им «поладить» с Гамлетом, а заодно отнести тело в часовню.

Следующая сцена начинается с реплики принца: «Надежно спрятан». Совершенно ясно, что это относится к телу Полония. Также ясно, что это весьма неслучайная фраза – с нее, повторяю, начинается следующая сцена, стало быть, Шекспир в очередной раз очень надеется, что она явится для читателя зацепкой, ключом, каких немало в пьесе; что эта фраза поможет нам что-то понять, что-то особенное, важное, о чем он не хочет говорить прямо – ведь так будет неинтересно, пьеса потеряет интригу, краски исчезнут, а облезлые герои превратятся в ходячих болванчиков. Так на что же намекает Шекспир на этот раз?

Итак, «надежно спрятан» – говорит Гамлет, и это первая фраза сцены. Из нее следует, что, выйдя от королевы, Гамлет все это время был занят поиском места, куда бы он мог спрятать труп. Правильно? Правильно. Именно так все и думают.

А что если Гамлет был занят этим… не все время? Ведь не зря же Шекспир говорит нам, что Гамлет прознал каким-то образом про решение короля и даже продумал встречные действия! Стало быть, он обязательно должен был иметь время с кем-то связаться и дать кому-то необходимые инструкции. Ведь ночь на исходе – у него нет времени предпринять что-то иное, кроме как кому-то довериться. А вот на это времени нужно не так уж много: достаточно быстро прийти к этому человеку и четко провести инструктаж.

И тут мы опять восстановим последовательность событий.

Итак, Гамлет выходит с трупом из комнаты королевы. Королева идет к королю и не слишком продолжительное время беседует с ним, но все-таки их разговор занял минут пятнадцать-двадцать. Далее король созывает своих приближенных, а вот это дело уже не скорое: все-таки ночь, и многие из них, обсудив сенсационный результат представления, легли спать. Стало быть, кого-то требуется персонально разбудить (и им еще нужно хотя бы наспех одеться), а к иным направить слуг с сообщением, что король немедленно хочет их видеть, и это тоже занимает достаточно времени – думается, не меньше получаса. В результате кого-то пришлось еще и подождать, а кого-то и дополнительно объявить в поиск – допустим, это еще полчаса. Далее – речь короля; предположим, это еще десять минут. Кроме того, королю вначале и в голову не приходит, что принц спрятал труп. Поэтому король, скорее всего, уверен, что труп до сих пор находится где-то рядом с комнатой королевы, в коридоре или на лестнице. Вот почему он говорит Розенкранцу и Гильденстерну:

Друзья мои, сходите за подмогой:

В безумье Гамлет умертвил Полония

И выволок из комнат королевы.

Поладьте с ним, а тело отнесите

В часовню. И прошу вас, поскорее.

Стало быть, прежде всего они пошли к покоям королевы и, только сильно удивившись, что не обнаружили там покойника, сначала осмотрели все вокруг, а уж потом кинулись искать принца – именно о такой последовательности их действий свидетельствует вопрос Розенкранца: «Принц, что вы учинили с мертвым телом? ». Все это могло занять еще с полчаса.

Итого два часа чистого времени. Мог ли Гамлет управиться за это время с трупом, найти надежного человека, объяснить ему дело или написать записку к тем, кто этим делом займется? Мог. Хотя труп тяжелый, тащить его нелегко и действовать приходится с оглядкой, тем не менее 15-20 минут у Гамлета вполне могли оказаться свободными, а этого достаточно, чтобы объяснить гонцу его необходимые действия.

Но кто же оказался доверенным лицом Гамлета? У кого он мог попросить помощи в сложившейся обстановке? И зачем вообще ему понадобилось прятать труп?

Начнем с трупа. До сей поры этому странному поступку Гамлета я нигде не прочла хоть сколько-нибудь убедительных объяснений. Впрочем, как и некоторым другим его поступкам и словам, многие из которых, обозначенные здесь моими вопросами, остались попросту незамеченными исследователями. А между тем поискам тела в пьесе отведено немалое место. Так ли уж случайно Шекспир придает этому событию столь большое значение?

Так чего же хочет принц? Почему Гамлет так озабочен сокрытием трупа? Может быть, хочет тем самым убедить всех в своей невменяемости? Или еще раз унизить теперь уже мертвого Полония? Нет. Ответ, как всегда, прост и чрезвычайно функционален.

Дело в том, что это мертвое тело жизненно необходимо Гамлету. Потому что его поиски отнимают у преследователей… драгоценное время! Ведь пока труп не обнаружен, принц остается во дворце, его отъезд откладывается. А это означает, что его посланник, его доверенное лицо успеет опередить отъезд Гамлета из Эльсинора – он существенно обгонит его по времени и таким образом успеет запустить контрплан принца!

Более того: пропажа тела, по замыслу принца, вызовет неминуемый переполох; в результате благодаря тому, что все будут озабочены поиском трупа, посыльному удастся выскользнуть из дворца незамеченным – в поднявшейся суматохе все попросту забудут о нем.

И самое главное: очень важно, чтобы этот посыльный вышел из Эльсинора первым – раньше принца хотя бы на полчаса! Этого будет вполне достаточно, чтобы приставленные к принцу люди, которые будут сопровождать его к побережью, не смогли встретить гонца по дороге и заподозрить в чем-либо. Потому что дорога обоих – и принца, и его верного курьера – лежит только в одном направленье: к побережью. Именно там ждет Гамлета изгнанье и смерть. Именно оттуда должно прийти и спасенье…

И такой человек действительно существует в пьесе! Вот только Шекспир столь умело отвлек наше внимание, так шумно заболтал нас, что мы даже не заметили, как некий персонаж элегантно выпал из поля нашего зрения. Именно он подслушивал у двери короля. Именно он в деталях сообщил принцу о королевском решении. Именно он сломя голову мчится сейчас с известьем от принца!

Но кто же этот посланник и куда он торопиться, кому он спешит передать просьбу о помощи? Я отвечу на эти вопросы чуть позже. А пока, изумленные пропажей трупа, Розенкранц и Гильденстерн вместо четкого ответа на вопрос: «Принц, что вы учинили с мертвым телом? » – в подробностях выслушивают от тянущего время Гамлета много интересного о себе…

Тем временем король дает своим приближенным разъяснения на предмет происшедшего. Он сообщает, что за принцем послано, что пропавшее тело ищут (и время идет! ), а также откровенно сетует, что строгие меры к принцу применить нельзя, поскольку он пользуется популярностью в народе, и что эта «буйная толпа» «лишь казнь виновного приметит, а не вину». Поэтому, «чтоб гладко все сошло, должно казаться, что его отъезд решен давно».

Входит Розенкранц с сообщением, что тело Полония не найдено и о его местонахождении от принца ничего не удалось узнать, что сам принц под присмотром и находится здесь, за дверью.

«Пусть его введут», – сурово говорит король. Принца вводят. «Ну что же, Гамлет, где Полоний? » – спрашивает король. И принц тут же затевает увлекательную, а главное, неспешную беседу про каких-то червей, которые сейчас ужинают, поскольку «человек может поймать рыбу на червя, который поел короля, и поесть рыбы, которая питалась этим червем».

Однако терпение короля заканчивается довольно быстро. «Где Полоний? » – снова спрашивает он. В принципе у Гамлета больше нет причин скрывать это – труп выполнил свою тактическую задачу: времени он отнял достаточно и больше не нужен принцу. «На небесах, – отвечает он, – пошлите туда посмотреть; если ваш посланный его там не найдет, тогда поищите его в другом месте сами. А только если вы в течение месяца его не сыщете, то вы его почуете, когда пойдете по лестнице на галерею».

Ну что ж, говорит король, в таком случае тебе пора собираться в Англию, при этом «ты должен скрыться быстрей огня», так что быстро собирайся в дорогу, тем более что «корабль готов, благоприятен ветер, ждут спутники, и Англия вас ждет».

Ждет Англия? – удивляется принц.

«Да, Гамлет».

«Хорошо».

«Да, так и есть, коль ведать наши мысли».

«Я вижу херувима, который видит их».

Действительно. Отныне смерть Гамлета для Клавдия великое благо. Но знает ли Гамлет, что его не просто отсылают подальше, а собираются лишить жизни? Знает. Догадывается. Поэтому и отвечает королю: «Я вижу херувима, который видит их». Уж херувим-то, существо из загробной жизни, точно знает, почему отправка Гамлета в Англию – это хорошо для короля.

Итак, едем!

«Прощайте, дорогая мать», – говорит принц королю.

«Твой любящий отец, Гамлет», – поправляет его король.

Нет – мать, настаивает принц и объясняет: «Отец и мать – муж и жена; муж и жена – единая плоть, и поэтому – моя мать».

Собственно, этот текстовой кусочек прост до примитивизма. И однако же некоторые исследователи умудряются откопать в нем такие философские глубины, что страшно подумать. А действительно, почему Гамлет называет короля «дорогая мать»?

На самом деле здесь, в этой фразе Гамлета про «дорогую мать», нет ничего, кроме… хулиганства. В устах принца это язвительное выражение, ехидство, утонченная издевка на прощанье, посредством которой Гамлет попросту взял да и выместил на короле все свое скопившееся раздражение, досаду, бесплодность надежд, тщетность королевских обещаний. А более всего – это дерзкая ироничная реакция на столь вопиющую готовность короля предать Гамлета смерти.

Несмотря на свой игровой характер, эта фраза очень важна в пьесе и является наиболее прямой отсылкой Шекспира к пониманию настоящей фабулы. Потому что, называя короля «дорогая мать», Гамлет этим сардоническим выражением попросту публично обозвал короля… пассивным педерастом! При этом хитроумно не забыв придать этому чрезвычайно оскорбительному намеку (для короля! да еще в присутствии придворных! ) до изумления невинный, едва ли не девственно философский вид.

Ну и, вот так щелкнув напоследок короля по носу, Гамлет уходит. Молча проглотивший неприличный намек король дает Розенкранцу и Гильденстерну приказ:

За ним ступайте; торопите в путь;

Хочу, чтоб он отплыл еще до ночи;

Все запечатано, и все готово,

Что следует; прошу вас поскорей.

Выходит, Гамлет был абсолютно прав, что король не будет ждать до утра, как он собирался вначале и о чем сообщил принцу его добровольный помощник, подслушав беседу короля с Розенкранцем и Гильденстерном! И что было бы сейчас с ним, не спрячь он труп Полония?..

Оставшись один, король в своем монологе снова и снова говорит о столь желанной ему смерти принца:

Когда мою любовь ты чтишь, Британец, –

А мощь моя ей цену придает,

Затем что свеж и ал еще рубец

От датского меча и вольный страх твой

Нам платит дань, – ты не воспримешь хладно

Наш царственный приказ, тот, что содержит,

Как это возвещается в письме,

Смерть Гамлета. Британец, сделай это;

Как огневица, он мне гложет кровь;

Будь мне врачом; пока не свершено,

Мне радости не ведать все равно.

Итак, спустя совсем малое время Гамлет с «друзьями» еще задолго до рассвета отправляется на побережье – через равнину, по которой движется сейчас Фортинбрас с войском в Польшу – по устному договору с королем Клавдием.

Фортинбрас отправляет капитана к «владыке датчан» с целью уведомить о своем переходе по его землям. После чего сам Фортнибрас с войском уходит дальше. Капитан, завидев по дороге процессию датчан, встречается с ними и на вопрос принца «Скажите, сударь мой, чье это войско? » – отвечает: «Норвежца, сударь».

Далее Гамлет выясняет, что войско в 2000 человек направляется в Польшу для разрешения спорного вопроса о клочке земли, за который жалко отдать и пять дукатов, однако на военную кампанию выделено при этом уже 20 тысяч золотых. В результате Гамлет вновь укорят себя за преступное бездействие:

Как все кругом меня изобличает

И вялую мою торопит месть!

< …> Вся земля пример;

Вот это войско, тяжкая громада,

Ведомая изящным, нежным принцем,

Чей дух, объятый дивным честолюбьем,

Смеется над невидимым исходом,

Обрекши то, что смертно и неверно,

Всему, что могут счастье, смерть, опасность,

Так, за скорлупку.

< …>

О мысль моя, отныне ты должна

Кровавой быть, иль прах тебе цена!

Прямо сказать, вся эта сцена с равниной и войском Фортинбраса кажется откровенно проходной. Все это вяло, апатично, сонно – неужели такое количество текста сделано Шекспиром только для того, чтобы мы лишний раз услышали, как Гамлет в очередной раз винит себя в бездействии?

Разумеется, нет. Вся эта сцена крайне важна и сделана Шекспиром совсем с другой целью. Войско Фортинбраса идет по равнине – его путь лежит через дорогу, по которой следует Гамлет. Значит, посыльный Гамлета, спешно покинувший замок и на несколько часов опередивший кортеж принца, пулей промчавшись по этой же дороге и успев отойти с нее в нужное место, или уже встретил или скоро обязательно встретит идущего на Польшу Фортинбраса – потому что именно от него, от своего двоюродного брата, Гамлет и ждет помощи!

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒