26 октября 26 страница

Это народ архитекторов духа, которые возводят соборы; англичане же строят жилые дома.

Немцы не политики, потому что они не психологи. Немецкая политика - это страстный нечленораздельный крик, который, страдая от своей нечленораздельности, становится яростью. За исключением тех случаев, когда их ведет аристократия, сформированная методами Англии, Италии, Франции (Фридрих, Меттерних, Бисмарк).

По отношению к этим двум северным нордическим типам французы являются гибридами: они являют собой золотую середину, нечто среднее между этими двумя крайностями - и третьей, родом из Италии.

Психологи, но идущие скорей от жизни сентиментальной, нравственной, социальной, нежели от чувственности и страстей глубинной внутренней жизни; философы благоразумия, как англичане, но не способные четко довольствоваться благоразумием и украдкой поглядывающие на более широкие перспективы, куда они, в отличие от немцев, не рискуют забираться (Монтень, Паскаль, Декарт, Мальбранш, Кондильяк, Конт, Ренувье, Бергсон); живописцы, нашедшие равновесие между фламандцами и итальянцами, обладающие чувственностью внутренней куда в меньшей степени, чем фламандцы и голландцы (та же чувственность морских нордиков, выразившаяся в подтексто-вости английского романа и английской поэзии), и чувственностью внешней куда в меньшей степени, чем итальянцы, но создавшие комплекс, вполне соответствующий их нравственной функции и чувственности. - В этом смысле типичен Коро, сравнимый, с одной стороны, с почти фламандцем Ватто, а с другой - с почти итальянцем Энгром; как политики гораздо более гибкие, чем немцы, но неспособные довольствоваться благоразумием англичан, наконец, теоретизирующие как немцы, но не без хитрости и осторожности.

Французское приключение - это метания между Англией, Германией и Италией. Поочередно броски то в одну, то в другую сторону. У французов нет крупных гениев, потому что им чужды крайности: нет ни Данте, ни Гете, ни Шекспира, ни Байрона. 1

Мало французской музыки: это иллюстрация к (французской) литературе точно так же, как англий-

Бодлера

" Каин"

" Манфред"

" Лара"

" Дон Жуан" ".

Барбе В илье

(Мюссе) Виньи

екая живопись - иллюстрация к англ(ийской) литературе.

Немецкая музыка, ее основа - метафизика.

Поразительно наблюдать, как немец под сильным впечатлением от английской позиции преобразует ее и из сенсуализма Локка, скептического эксперимента-лизма Юма создает теорию чистого разума, то есть перестраивает нормативность и переносит ее из абсолютного идеализма в рамки идеализма субъективного. И тотчас же вслед за ним Фихте и Шопенгауэр бросаются на покорение метафизики и распахивают настежь двери абсолютному идеализму Шеллинга, абсолютному рационализму Гегеля, абсолютному реализму, материализму Фейербаха и Маркса, Фехнера1 и т. д.

И уже в рамках совершенного метафизического скептицизма Ницше вновь выстраивает страстный, абсолютно жизнеутверждающий гуманизм, параллельный гуманизму Маркса.

Беда с немногочисленностью великих: во Франции один-единственный философ, по-настоящему обладающий техническими средствами современной философии - Декарт. И потому она так и не смогла выйти из него. Она не обладает разнообразием ресурсов, которые есть у немцев.

- У Юма, Локка, Гоббса очень маленький багаж книжных знаний: они практически не знали античную философию и даже современную им.

- Кант перевернул последовательность Локка- Юма (от ощущения к понятию), заявив: обязательные формы чистого разума информируют наши ощущения.

Впоследствии Маркс перевернул последовательность Канта, возвратив английскую последовательность.

Идея эволюции (от низшего к высшему - простое прежде сложного) основывается на английской философии.

Англичане в XVTI-XVIII вв. очень точно очертили проблемы, внутри которых впоследствии вспыхнул немецкий идеализм. Локк и Юм приблизились и отступили, Кант начал прорыв вперед, несмотря на благоразумие и осторожность, которые они ему внушали. Впрочем, в то же самое время Беркли давал пример крайней осторожности и крайней смелости - в его субъективный идеализм вмещается абсолютный идеализм. Уже с Кантом абсолютный идеализм захватывает орудия суб(ъективного) идеал(изма) или экспери-ментализма и сенсуализма и перековывает их для собственного применения.

- Локк преисполнен сдержанности и осторожности и в том, и в ином смысле. Если он и защищает принцип относительности познания, споря с небескорыстными догматиками, первичность ощущения в последовательности формирования знания, последующую уязвимость этого знания, то одновременно отмечает различие между первичными и вторичными свойствами (см. у Аристотеля1) и тем самым подготавливает почву для операции Канта, который выделяет трансцендентные элементы познания, чистый разум, элементы постижения. Тем более что он видит власть, какую имеют над нашим разумом такие идеи, как идея бесконечности, сущности, личности, при том что они никак не гарантированы нашим опытом и простым согласованием наших ощущений. Идеи негативные, но могущественные, - говорил он. И он очень четко выделял интуицию.

Читая Локка, понимаешь, как легко было Канту вывести из его системы свою - но это, если прочел Канта и Беркли, и Юма!

Но при всем том Локк верил в личного Бога, стороннего миру, высшую причину, - как все люди в XVII в., деисты или атеисты, но атеисты против этого Бога. Им неведомо понятие имманентности. Они не знали Платона и Спинозу. Интерес к Каббале снова возник лишь в конце XVIII в., а после Ренессанса она ушла в тень так же, как гнозис, как неоплатонизм.

Как можно привязываться к людям, если сразу же после того как кто-то выходит из поля зрения, появляется тысяча причин для того, чтобы он действительно перестал существовать? (Локк).

- Я живу в соответствующей эпохе и прекрасно вижу, что за моды в этой эпохе царят - у каждой они свои. Однако инстинкт побуждает меня определить, назвать эти моды и противиться им, чтобы умственное равновесие, чтобы мысль не слишком уж становилась рабой времени, во всяком случае, нынешнего времени.

Я все больше и больше осознаю этот свой инстинкт - и, в конечном счете, хотел бы назвать его своим долгом.

Вот почему я стою против метафизического агностицизма - или сентиментального возвращения к традиционной вере; против аморализма или имморализма - и против конформизма, который устанавливается со ссылками на них; против оголтелого национализма - и против интернационализма, который является всего лишь космополитизмом, и проч. и проч. 1

" Essay concerning human understandings Ed. Campbell Fraser (1894) Clarendon Press Oxford.

Напротив следующей страницы он цитирует на английском языке Т. Г. Гексли:

((Legitimate Materialism, that is, the extension of the conceptions and of the metods of physical science to the highest las well as to the lowest phenomena of vitality, is neither more lnor less than a sort of short hand idealism". " Т. H. Huxley*** (Essays, I, 194).

" The substance of matter is a metaphysical unknown quality of lthe existence of which there is no proof... the non-existence of la substance of mind is equally arguable... )) Huxley.

" Atheism is on purely philosophical ground untenable)).

" The passionless impersonality of the unknown and unknowable, whin sciense shows everywhere underlying the thin veil of 1 phenomena)).

" The doctrines of predestination, of original sin, of the 1 innate depravity of man and the evil fate of the greater part of lthe гасеб of the primacy of Satan in this world, of the essential vilentss of matter, of a malevolent Demiurgus subordinate to a benevolent Allmighty, who as only lately revealed himself, faulty las they are, appear to me to be vastly nearer the truth than the " liberal" popular illusions that babies are all born good, and the example of a corrupt society is responsible for their failure to remain so; that it is given to everybody to reach the ethical ideal if he will only try etc". **** " An apologetical Eirenicon". 1892. Huxley.

* Вероятно, ((Philosophical essay concerning human understanding)) - " Исследование о человеческом разуме" Юма (1748).

** " Узаконенный Материализм, представляющий собой распространение концепций и методов физической науки на жизненные феномены, как самые высокие, так и самые низкие, есть не что иное, как разновидность идеализма в сокращенном изложении".

**• Томас Генри Гексли (1825-1895) - английский биолог, соратник Дарвина и пропагандист его теории.

" Субстанция материи есть неизвестное метафизическое свойство жизни, не имеющее доказательств... в равной степени спорно и то, что не существует субстанция духа.. " Гексли.

" Атеизм не выдерживает критики с чисто философских позиций".

" Бесстрастная объективность неизвестного и непознаваемого, которую везде демонстрирует наука под тонкой завесой феноменов".

" Доктрины предопределения, первородного греха, прирожденной порочности человека и скверной участи большей части племени, главенства Сатаны в сем мире, присущей материи нечистоты, злого Демиурга, подчиненного благому Всемогущему, который оказывается весьма несовершенным, так вот, все эти доктрины, как бы ни были они ошибочны, представляются мне куда ближе к истине,

Основа английской философии = психология и теория познания составляют единое целое, вторая сводится к первой. Это гораздо яснее у Юма, чем у Локка.

Беркли гораздо ближе к Канту, чем эти двое, поскольку в рамках субъективизма он восстанавливает догматизм. И в этом смысле, если Кант - отец, то он - дед всей подлинно немецкой философии.

- Непринужденность Локка и Юма, когда возникают препятствия в их рассуждениях, простодушие их признаний.

" Since the second century, what as assumed to itself the 1 title of ortodox christianite is a varying compound of some of lthe worst elements of Paganism and Judaism, mouled in pratice by lthe innate character of certain people of the western wordb Huxley. 1

" The cosmic process is evil, the ethical process good", - пишет он чуть ниже, - " and ethical is soci-al". 2 Но в общественной морали для индивидуума таится некое зло, и " зло" индивидуальной морали протвос-тоит морали общественной...

" The cosmic process in the long run will get the best of the contest, when e(volition) enters in its downward cour-se". 3

Великолепная преемственность английской мысли в философии. У английских схоластов уже была тен-

чем популярные " либеральные" иллюзии насчет того, что все дети рождаются добрыми, и только пример, который подает испорченное общество, не позволяет им таковыми остаться, что каждому дано достичь нравственного идеала, если только он пожелает попытаться, и т. п. " (англ. ).

денция к субъективистскому критицизму: Дуне Скот и Оккам предвещают Гоббса, Локка, Юма, Беркли. Первый Бэкон предвещает Бэкона второго; тут проявляется сциентическая тенденция, которая есть также и у представителей школы сенсуализма и ассоцианизма. В XIX в. будет продолжение; шотландская школа не порывает полностью с сенсуалистской или субъективистской позицией. Стюарт Милль, Бейн подхватывают ее. Гамильтон ни в коей мере не противостоит ей. Гексли сохраняет, по сути дела, точку зрения Юма. И при этом они никогда полностью не порывают с религиозной позицией.

Французы же колеблются между английской осмотрительностью и немецкой неосмотрительностью. Наверно, за исключением Монтеня, который весцело благоразумен в философии? Паскаль мечется между осмотрительностью и неосмотрительностью, от скептицизма к догматизму; Декарт в той же мере догматик, что и скептик; Мальбранш - догматик, Кондильяк - скверный имитатор англичан, и хотя в отдельных случаях его мелочному анализу нельзя отказать в тонкости, о принципиальной позиции этого не скажешь; Мэн де Биран осмотрителен и неосмотрителен, как Паскаль. А потом какой сброд догматиков вместе с Гольбахом, Гельвецием (немец, или, правильней будет, швейцарский немец) - Руссо (швейцарец), иллюминаты, люди вроде Д. де Траси, Кабаниса, Конта. 1

В средние века Абеляр (бретонец) - высокомерный рационалист. А что предсталяют собой остальные французы? Святой Бернард - догматик. Шар-трская школа. Юг де Сен Виктор был немец.

По сути, Англия никогда и не мыслила, она всегда от этого отказывалась. Если мышление понимать как создание мира, отстраненно от непосредственного опыта. Нет ни одного крупного английского метафизика, за исключением, быть может, Скота Эриутены. Английские схоластики формировались в атмосфере Парижского института или под итальянским, римско-католическим влиянием. И в континентальную мысль они привносили главным образом ограничения.

В этой стране нет метафизики, равно как нет живописи, скульптуры, музыки. Но англичане были великолепными гуманистами. Они свели метафизику к пси-хологии, к ней же свели и мораль(? ). В этом истоки английского романа и английской политики. (Они также были великими учеными, наделенными превосходной интуицией. )

Английская поэзия замещает живопись, музыку, архитектуру и метаф(изику).

Франция тоже мыслила мало. Мыслили только несколько итальянцев и немцы.

Арийский гений: индийская мысль и немецкая мысль. В сравнении с индийцами греки мельче.

Евреи стали разрабатывать метафизику только после греков.

Китайцы и тибетцы начали мыслить после ариев. Короче, все идет из Индии.

Какова была первоначальная связь между Индией и Египтом? И Халдеей?

Святой Бонавентура, doctor seraphicus, 1 тосканский философ, которого так ценил Данте; его нужно изучать вместе с Данте, святым Франциском, Микеланд-жело, Саванаролой и Леонардо. 2 У всех у них та же чистота линии - одновременно мистической, интеллектуальной, поэтической и пластической. Он был платоник, августинианец.

Какая дивная окраина в римской церкви, втайне еретическая и обретшая инициацию.

Если сравнивать с Эриугеной. В отличие от него он отверг Аристотеля.

Theologia symbolica - sensus

( per vestigia 1 in vestigia

Theologia propria - anima - per imaginem ratio

13 марта

Возможно, " Каббала" - это " Упанишады" евреев.

В течение трех недель в деревне я ничего не писал. Над " Дирком Распе" не работал с конца декабря. Слишком обеспокоен, слишком расстроен, да и настроения нет. Какой смысл заниматься литературой, даже такой, если ожидаешь гуннов.

Много занимался изучением европейской философии, чтобы лучше понять индийскую - по контрасту.

Эти последние страницы вообще-то должны были бы быть в другой тетради.

Может быть, я все-таки примусь за последние части " Дирка Распе"! Из неизлечимой мании завершать однажды начатое.

Theologia mystica

- intelligentia -

in i

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ I

В этом приложении мы поместили датированные записки Дриё о политической ситуации. Они существуют в машинописном виде и, хотя отсутствуют в рукописи дневника, связаны с записью от 1 февраля 1945 г.: " Англичане последуют за нами в нашем крушении".

1 февраля 1945

Очень возможно, что Россия остановится на великолепных позициях, которые в конце концов займет. Она (не-разб. ) Европу австрийским массивом, чешским четырехугольником и районом берлинских озер. Опираясь на Адриатику и Северное море (дойдет она до Гамбурга), она может ждать. А в тылу создаст неприступный укрепленный район, Карпаты. И уж, конечно, не англосаксы смогут выбить ее оттуда.

А в остальном она сможет подождать, когда Европа упадет к ее ногам, как перезрелый плод.

Но ведь никто никогда не ждет. У Сталина может появиться желание закончить дело до своей смерти - ему уже шестьдесят пять. - Он не захочет, чтобы Германия в давних своих пределах, лишившаяся давних своих приобретений на славянских землях (Пруссии, Австрии), европейская Германия от Дрездена до устья Рейна, от Ганновера до Баварии, вновь влилась в Запад и передала ему то, что еще осталось от ее огня.

К тому же так легко развязать революции в Италии, в Испании, натравить Восточную Германию на Западную, При том что Франция крепко связана. А американцы так мечтают вернуться домой.

* * *

Любопытно наблюдать конвульсии национализма и интернационализма, что терзают нашу эпоху. Сейчас куда меньше абстрактного интернационализма, чем некогда: XIX век с его великими учениями, великими гипотезами, огромной, но наивной и неопределенной верой уже лет двадцать, как испарился. И сейчас мы имеем не столько интернационализм, сколько двойной национализм. Впрочем, так было всегда: либералы были влюблены в Англию или в Америку, социалисты - в Германию; сегодня коммунисты любят Россию, фашисты - Италию или Германию. Интернационализм воплощается в нации, а человек способен любить только то, что обрело воплощение.

Французы с удовольствием льстят себе известной шуткой: у каждого человека две родины - собственная страна и Франция. Но сегодня можно сказать: у каждого француза две родины: собственная страна и... Россия или Германия, или Англия, или Соединенные Штаты. И в мире сейчас безумно много людей, у которых вторая родина - одна из этих стран, а вовсе не Франция.

Но по всему свету продолжает циркулировать некое смутное сентиментальное чувство х Франции - как некогда к Венеции или Флоренции - или к Афинам. И это обманывает Францию, и Франция жаждет быть обманутой, и Францию хотят обмануть. Сейчас Россия очень ловко пользуется этим, но это умели делать еще цари.

Ненавижу этот склад ума graeculi1 - склад ума рабов, которых презирают, но которым льстят, потому что эти рабы - риторы, приглашенные в Рим читать лекции.

* * *

В середине XX в. уже никто не может ни похваляться тем, что он в полной мере националист, ни надеяться быть только националистом и ничем больше. Все потому, что ни одна нация больше не может жить в изоляции.

Существуют великие и малые нации. Само собой, способ выхода у великих наций из изоляции совсем другой, чем у малых. У первых необходимость этого выхода проявляется в экспансивности; радости, жажде главенства, у вторых - в страхе, тревоге, покорности, потребности в защите.

Но эти противоположные чувства могли бы встретиться на полпути, объединить тех и других в общих эмоциях и удовлетворении, основа которых в ощущении силы, присущем большим федерациям, большим империям.

В мире всего четыре великих нации: русская, американская, английская, китайская. При том, что китайская - великая скорее в будущем, чем в настоящем, а английская - скорее в прошлом, чем в будущем.

В эти дни ббльшая часть малых европейских наций видит, что их суверенитет и их автономию поглощает русское могущество. Так же, как вчера поглотило могущество немецкое. Быть может, такое впечатление возникнет у всех европейских наций. И напротив, великорусский народ, московиты, эта славянская масса, уже изрядно смешавшаяся с финским и татарским элементом и стоящая в центре Русской империи, почувствует, как ее целостность подвергается разрушающему напряжению, - как вчера это произошло с немецким народом - под все возрастающим бременем масс, притягиваемых и устремляющихся к ней. Главенство - это нагрузка как для того, кто главенствует, так и для тех, над кем главенствуют.

Соединенные Штаты более или менее ясно чувствуют необходимость сплочения с внешними силами. Ведь им противостоят русские, численность которых превзошла двести миллионов и приближается к тремстам, а у них всего сто тридцать пять, еле дотягивает до половины. Но вокруг себя им предстоит объединить, если не считать британские доминионы и самих британцев, народы, стоящие на куда более низком уровне развития и расово иные: испанизированных индейцев Центральной и Южной Америки, племена Тихого океана. Меж тем русские объединяют народы, принадлежащие к той же расе, что и имперское ядро московитов, либо родственные с теми расами, что были уже раньше присоединены к царской короне.

Англичане, которые должны были или всего лишь сумели натравить славянскую массу на германскую, теперь ощутят чудовищное давление этой славянского массива, унаследовавшего все то, что начал сплачивать германский. Им - и их доминионам, и их колониям - ничего не останется, кроме как связать свою судьбу с американским массивом. Их островная метрополия станет не более чем колонией у берегов Европы, оторванной от американской империи и постоянно испытывающей серьезную угрозу оказаться присоединенной к русской империи.

Сможет ли Китай развиться в современном направлении достаточно скоро, чтобы избежать поглощения русской империей? Будет ли он продолжать свои раздоры с Японией, хотя над ними обоими нависла угроза со стороны России и Америки?

Что же касается Западной Европы, то непонятно, как составляющие ее малые и средние нации смогут избежать русского притяжения, начиная с того момента, когда притяжение это начнет действовать с бассейна Дуная, с Адриатического побережья, с чешского массива, из берлинско-гам-бургского региона.

Впрочем, Италия, Франция уже втянуты в русскую орбиту.

Возможность образования западного блока выглядит весьма неопределенной!

15 февраля

Новый русский империализм - второй русский империализм в истории, но по-прежнему тот же, что и раньше; так как в этом мире если что-то и изменяется, то лишь для того, чтобы уподобиться уже бывшему, - встречает у всех категорий людей, а особенно у тех, кто, как они убеждены, категорически против любого империализма, такой же благожелательный прием, какой поначалу встречал французский империализм Наполеона и немецкий империализм гитлеровцев.

Боялись России образца 1918 г., когда она была искренне революционной и интернационалистской; в первый момент (момент, который длится уже добрых десять лет) уже не так боятся ее достаточно плохо скрываемого под все менее убедительными предлогами стремления завоевывать и подчинять. Таков мир. Люди всегда в первый момент верят в обещания единства и порядка, которые им принесут великие устремления народа и человека вождя. Человек им заслоняет народ.

А потом видят главным образом цену, какую приходится платить, ужасаются, возмущаются, и все заканчивается всеобщим объединением против того, кого еще вчера считали благодетелем.

Не произойдет ли то же самое по отношению к русским и Сталину?

* * *

Ялтинская конференция

Россия, как доминирующая имперская сила, с самого начала препятствует организации прочной всемирной федерации. Она боится и не желает функционирования коллективного механизма, который был бы сильней самого сильного и оказался бы в состоянии изолировать этого самого сильного и уничтожить. Таким образом, опять приходим к препятствиям, которые с 1919 г. привели к недееспособности Лиги Наций. Тем не менее Россия уступила в чрезвычайно важном пункте, а именно согласилась на то, что может быть начато обсуждение, и великая держава, являющаяся объектом обсуждения, не имеет права участвовать в голосовании или помешать реализации результатов голосования. Здесь Соединенные Штаты выиграли очко. Однажды они смогут обратить международный механизм против России, если та окончательно проглотит Польшу либо какое-нибудь балканское, придунайское (или западное! ) государство.

Таким образом, все предрасполагает к юридическому развитию первых фаз будущего конфликта.

* * *

Множество немцев, но не те, что полагает Моррас, находятся под такой же угрозой, как и Франция, на которую он ссылается. Эти немцы демонстрируют различия, существующие внутри Германии, объединенной относительно недавно, но зато окончательно и бесповоротно. Так что возвращаться к объединению Германии столь же бессмысленно, как к объединению Великобритании. И тем не менее Великобритания - это Соединенное королевство, объединяющее три нации: англичан, шотландцев, валлийцев. Есть Германия Западная и Германия Восточная, Германия Северная и Германия Южная. Но сколько нюансов надо постараться учесть, чтобы этот перечень не выглядел нелепым обобще-ним и не вводил в заблуждение.

Возьмем, к примеру, Южную Германию. Тут Австрия по отношению к Баварии является не только географически, но и морально восточной маркой, в которой части населения присущ свирепый и воинственный дух, что является причиной такого же различия между ней и соседкой, как между Пруссией и Рейнской областью. Некоторые в Австрии (их представляет Гитлер) более обостренно осознают необходимость борьбы со славянским миром так же, как Бавария осознает необходимость борьбы с Францией. Это уподобляет Австрию Пруссии, еще одной восточной марке, хотя, с другой стороны, Австрия - это реакция юга против северной Пруссии.

На севере приморский регион крупных портов гораздо либеральней, если брать буржуазию, и гораздо более просо-циалистический и прокоммунистический, если брать народ, чем большинство районов Пруссии. Эта часть страны куда нестабильней, чем Рейнская область, которая поэтому с Пруссией связана больше, чем даже со своей ближайшей соседкой Вестфалией. (Славянский элемент ощущается в Силезии и даже в Саксонии почти так же, как в Пруссии. В некоторых центральных регионах, как, скажем, в Тюрингии, тоже сохранились еще его следы - Ницше был из Тюрингии. )

Таким образом, можно ли противопоставлять Восточную и Северную Германию, которая более склонна к насилию, более просоциалистическая, более склонная к национал-социализму или к коммунизму, Южной и Западной Германии, в большей мере крестьянской и буржуазной? Несомненно, но с определенными нюансами: элемент, склонный к насилию, есть в Вене и в Австрии. Зато некоторые крестьянские районы на востоке чрезвычайно консервативны.

Мы сказали, что Германия была объединена и уже неразделима; тем самым мы хотели сказать, что попытки разделения будут способствовать возрождению унитаристского движения.

И тем не менее, каким будем эффект достаточно жесткого разделения Германии на три или четыре оккупированных региона? Объявленные оккупационные зоны отвечают реальным географическим, историческим и экономическим тенденциям точно так же, как зоны во Франции. Несмотря на существование сильного унитаристского направления, можно предположить, что, подобно Германии в 1940 г., Россия жестко утвердит свое господство на Балканах, в Польше, чтобы оказывать постоянное давление на Восточную Германию. Что произойдет тогда?

Если немцы почти полностью покинут захваченные русскими территории, Пруссии больше не будет, и русские смогут там быстро провести массированную славянскую колонизацию (поляков и русских) и ославянить тех немногих немцев, что останутся там либо возвратятся. Это уже не имеет ничего общего с моррасовским разделением Германии внутри Германии, но окажется полным изменением облика Европы, изменением радикальным, которое именно поэтому может стать долговременным.

Можно также представить, что за пределами зоны Восточной Пруссии, Силезии и Померании, полностью очищенной от немцев, образуется зона, еще населенная немцами, где будет сформировано правительство и общество, находящееся под непосредственным влиянием русских. Таким образом, мы получим своего рода русскую марку на западе во главе с Паулюсом1 или кем-нибудь другим - с тенденцией к славянизации или коммуникации либо всего лишь к возобновлению раппальской политики рейхсвера 1922 г. 2 Зона эта может включать Саксонию, Бранденбург, Мекленбург и располагаться между Одером и Эльбой. Вне всяких сомнений, она будет включать Гамбург, регион, где когда-то были очень сильны коммунистические настроения.

Наряду с ней возникнет Северо-Западная Германия, находящаяся в руках англичан. Но если англичане оставят французам Рур, то получат всего лишь плацдарм без тылов. Так что они, несомненно, войдут и в Рур, а это регион, которым им будет очень трудно управлять.

У французов, если они получат только левый берег Рейна, непреодолимых трудностей не будет, но с какими-то они столкнутся; в любом случае это будет тяжелая ответственность.

Американцы не столкнутся с трудностями в Баварии, во всяком случае в первое время, но смогут ли они спасти Австрию от русских интриг?

А теперь, какова будет притягательность каждого из этих регионов для других? Если русские проявят ловкость, то смогут обеспечить притягательность своей зоны, так как создадут " национальное правительство", имеющее престиж и военное будущее как сателлит победившей России, правительство, которое сможет играть рядом с ней внешне почетную роль, а впоследствии даже способное отойти от нее (в случае смерти Сталина, психологического поворота Европы против России).

Американцы и англичане несомненно тоже начнут эксплуатировать эту идею, хотя и с небольшим опозданием, однако им будут чинить препятствия французы.

И вот тут как раз видишь, до чего дальновидной была политика русских, заранее поставивших на де Голля и подстраховавших себя пактом с Францией. Этот пакт делает невозможным создание западного антирусского блока, который, чтобы быть эффективным, должен включать Англию, Бельгию, Голландию, Швейцарию, скандинавские страны и... Германию и Францию.

Если Франция будет сильно мешать англичанам, они свергнут де Голля или же объединятся с западными немцами над головой Франции - что будет крайне любопытно.

Русская политика в отношении Паулюса, между прочим, входит в противоречие с политикой франко-русского пакта, но может вестись одновременно, по крайней мере некоторое время.

Де Голль, отправившись в 1944 г. в Москву, 1 принял серьезнейшее решение, как и в 1940 г., когда отправился в Лондон. И на этом он либо выживет, либо сломает шею.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 35 363738 39 40 Следующая ⇒