Виктория Авеярд 19 страница

Мне хотелось указать Мейвену на мой дом, рассказать ему о поселке. Я видела его жизнь – пусть теперь познакомится с моей. Но на смотровой палубе царила гробовая тишина. Все мы смотрели в сторону поселка, который приближался на глазах.

«Поселковым на тебя наплевать, – хотелось мне закричать. – Только круглые дураки сейчас смотрят на тебя. Только круглые дураки будут так бездарно тратить свое время».

Когда судно подплыло поближе, я решила, что, пожалуй, весь мой родной поселок состоит из дураков. На берегу собралась толпа, по крайней мере, из двух тысяч человек. Кое‑ кто зашел в реку по щиколотку. Издалека все они были на одно лицо. Растрепанные тонкие волосы. Изношенная одежда. Прыщеватая кожа. Уставшие и голодные. Такой и я была когда‑ то.

А еще они очень злые. Даже на борту судна я ощущала их злобу. Люди не издавали приветственных криков. Они не выкрикивали наших имен. Они не махали нам руками. Они даже не улыбались.

– Что случилось? – спросила я, надеясь, что мне никто не ответит.

Но королева мне ответила, причем ответила с полной готовностью:

– Что за показуха! Они пришли к реке, но никто встречать нас не хочет. Ничего. Сейчас мы все исправим.

Интуиция подсказала мне, что эта толпа собралась здесь не по доброй воле. Очередная принудиловка вроде боев на аренах или официальных заявлений на экранах. Скорее всего, стражники подняли больных стариков и уставших работников со своих постелей и заставили их стоять и смотреть.

Откуда‑ то с берега донесся свист кнута, а за ним – женский крик.

– Держать строй! – разнеслось над толпой.

Взгляды людей на берегу были устремлены вперед. Никто не оборачивался. Я даже не могла определить, откуда доносятся крики. Что вызвало эту покорность? Что с ними сделали?

Мне на глаза навернулись слезы. Вновь засвистел кнут. Завопили, заплакали дети. Никто на берегу не протестовал. Я метнулась к краю смотровой палубы, желая всем моим естеством очутиться по ту сторону стекла.

– Марина! Куда вы собрались? – промурлыкала Элара, стоя рядом с королем.

Она что‑ то пила из бокала, лениво разглядывая меня.

– Зачем вы это делаете?

Евангелина, скрестив руки на лифе своего роскошного платья, одарила меня презрительным взглядом.

– С чего такая забота?

Но никто ей не ответил.

– Они знают, что случилось в Чертоге, – окидывая взглядом берег реки, произнес Кол. – Не исключено, что они радуются нашей беде. Надо было показать этим людям, что мы не побеждены… Мы даже не истекаем кровью…

Этот трус не решался посмотреть в мою сторону.

Очередной посвист кнута. Я вздрогнула, почти ощутив удар на своей коже.

– Ты приказал, чтобы их били?

Кол не ответил на брошенный ему вызов… Лишь крепче сжал зубы. Но когда очередной поселковый взвыл от боли, принц прикрыл глаза.

– Отойдите от стекла, леди Титанос!

Голос короля гремел далеким громом. Именно таким голосом Тиберий всегда отдавал свои приказы. Когда я отступила от борта и встала возле Мейвена, то спиной ощутила самодовольную улыбку монарха.

– Это деревня красных. Это вам известно не хуже, чем нам. Ее жители давали приют террористам, кормили их, защищали, быть может, сами участвовали в их злодеяниях. Они дети, совершившие пакость, и им следует преподать урок.

Я приоткрыла рот, желая возразить, но королева уже обнажила свои зубки.

– Быть может, вы знаете, кого следует примерно наказать? – указывая рукой на берег, спокойным тоном спросила Элара.

Слова умерли в моем горле, испугавшись ее угрозы.

– Нет, ваше величество… Не знаю.

– Тогда стойте и молчите, – оскалив зубы, приказала королева. – Будете говорить, когда придет ваше время.

Именно ради такого момента я им и нужна, момента, когда удача от них отвернется.

Но я не могу протестовать. Мне лишь остается ей покоряться и молча наблюдать за тем, как мой отчий дом навсегда исчезает из виду…

Чем ближе мы подплывали к столице, тем большими становились поселки. Вскоре лесопилки и фермерские участки сменились настоящими городками, кирпичные дома в которых грудились вокруг больших мануфактур с водяными колесами, а рядом с ними стояли бараки для красных рабочих. Как и в деревнях, городские тоже выстроились вдоль берега. Стражники кричали. Свистели кнуты. Я так и не смогла к этому привыкнуть и вздрагивала всякий раз, когда это слышала.

А потом вместо городков вдоль побережья потянулись поместья и фольварки знати. Некоторые дворцы мало чем уступали Чертогу солнца. Каждая следующая постройка из камня, стекла и мрамора казалась еще величественнее предыдущих. К реке от них спускались лужайки, декоративные сады и красивые фонтаны. Дома казались произведениями искусства, созданными богами. Каждый был красив своей особой красотой. Вот только окна в этих дворцах темнели, а двери были закрыты. Если в деревнях и городках буйствовала жизнь, здесь царило мертвенное безлюдье. Только знамена трепетали высоко поднятые над дворцами, давая мне представление, кто здесь живет: голубой цвет дома Осанос, серебряный Самос, коричневый Рхамбос и так далее. Теперь я знала цвета их домов на память и, глядя на дворцы, сразу же понимала, чей это. Я даже повинна в смерти кое‑ кого из их владельцев.

– Это Речной ряд, – объяснил Мейвен. – Здесь находятся резиденции тех лордов и леди, которые предпочитают жить вне столичных стен.

Мой взгляд остановился на украшенном колоннами особняке Ираль из черного мрамора. Крыльцо охраняли каменные пумы. Скульптуры, подняв голову, рычали на небеса. При виде скульптур я почувствовала озноб, вспомнив Ару Ираль и ее неудобные вопросы.

– Никого там сейчас, вижу, нет.

– Эти особняки пустуют большую часть года, а теперь, после алых стражников, вообще никто не осмелится и носа за городские стены показать, – невесело улыбнувшись, сказал Мейвен. – Они с радостью спрячутся за алмазными стенами и позволят моему брату сражаться за них.

– Лучше бы никто ни за кого не сражался…

Мейвен покачал головой.

– Мечтать не стоит…

Мы в полном молчании проводили глазами Речной ряд. За ним по обеим берегам потянулся лес. Вот только деревья в нем были какими‑ то странными: высокие стволы, черная кора и темно‑ красная листва. Вокруг стояла мертвая тишина. Таким тихим лес не бывает. До моего слуха не долетало даже птичьего щебета, а небо над головой потемнело. Темные облака собирались над лесом, образуя нечто вроде толстого одеяла, накрывающего нас с головой.

– Что это?

Даже мой голос звучал приглушенно. Теперь я порадовалась тому, что стекло покрывает смотровую палубу. К моему удивлению, все уже разошлись, оставив нас в одиночестве взирать на этот безрадостный пейзаж.

Взглянув на лес, Мейвен скривился.

– Деревья‑ защитники. Они останавливают дымы, не давая им распространяться по реке. Зеленые смотрители дома Уэлле вырастили их много лет назад.

Коричневая пена на волнах лизала борт судна, оставляя черную пленку на сверкающем металле. Мир принял дымчатые очертания, словно я взирала на него сквозь грязное стекло. Низко нависшие тучи таковыми при более внимательном осмотре не оказались. Это был дым, вырывающийся из тысяч заводских труб. Я нигде не видела ни деревьев, ни травы. Это был мир тлена и разложения.

– Серый город, – сказал Мейвен.

Заводы простирались до самого горизонта – грязные, огромные, жужжащие электричеством. Энергия обрушилась на меня словно гигантский кулак. Я с трудом удержалась на ногах. Сердце едва не вырвалось из груди. Кровь бушевала во мне… Пришлось сесть…

Я думала, что мой мир плох, а жизнь обошлась с нами несправедливо. Но я в самом страшном кошмаре не могла себе представить такого места, как Серый город.

Электростанции мерцали во мгле пульсирующим голубоватым сиянием. Болезненно‑ зеленое сияние исходило от паутины проводов, тянущихся над землей. На транспортерах громоздились кучи изделий, перевозимых с одного завода к другому по проложенным по насыпям дорогам. Транспортеры дребезжали и громыхали, двигаясь бесконечным потоком подобно черной крови, лениво бегущей по серым венам. Но хуже всего были маленькие домишки, теснящиеся вокруг каждого завода аккуратными шеренгами, между которыми пролегали узенькие улочки. Трущобы.

Вряд ли рабочие, вкалывающие под этими окутанными дымом небесами, хоть раз в жизни видели солнечный свет. Они сейчас брели между заводами и своими лачугами, затопив собой улочки. Пересменка. Я не заметила нигде стражников, не услышала свиста кнута. Не было даже пустых взглядов. Никто не заставлял рабочих встречать королевское судно.

«Королю не надо пускать перед этими людьми пыль в глаза, – вдруг осознала я. – Они покорны и сломлены с самого своего рождения».

– Это техны, – хриплым голосом произнесла я, вспомнив слово, которым с такой непринужденностью пользуются серебряные. – Они делают лампочки, камеры, видеоэкраны…

– А также винтовки, пули, бомбы, корабли и транспортеры, – закончил за меня Мейвен. – Они вырабатывают энергию, очищают нашу воду и делают еще много других полезных вещей.

А в награду получают лишь удушливый дым.

– Почему они отсюда не бегут?

Принц пожал плечами.

– Они не знают о существовании другой жизни. Большинство технов не бывали за пределами родной улицы. Эти люди даже устроить заговор не способны.

Не способны устроить заговор. Их существование настолько ужасно, что фронт был бы отдушиной, но их лишили даже этого.

Как и все остальное на реке, ужасные фабрики со временем скрылись за горизонтом, но внутренний голос подсказывал мне: «Не забывай об увиденном. Не забывай об увиденном».

Когда мы минули еще один лес, состоящий из деревьев‑ защитников, я увидела звезды на небе, а под ними – Археон. В первую минуту я не заметила столицы, ошибочно приняв ее огни за свет далеких звезд. Когда мы подплыли поближе, я от удивления приоткрыла рот.

Трехъярусный мост тянулся над рекой, соединяя противоположные берега и расположенные на них два города. Его протяженность составляла не одну тысячу футов. Электрические огоньки ярко освещали его. Повсюду ощущались суета и процветание. На мосту, на высоте доброй сотни футов над водой, я видела магазины и торговые площадки. Я могла себе представить, как серебряные сидят там в ресторанах, пьют, едят и смотрят сверху вниз на принадлежащий им мир. Транспорты мчались по нижнему ярусу моста, а их головные светильники, подобно красным и белым кометам, чертили траектории в ночи.

Оба конца моста заканчивались воротами. Обе части города на разных берегах реки защищали стены. На восточном берегу величественные металлические башни, подобно гигантским мечам, поднимались ввысь, вспарывая небо. Каждую башню венчала огромная сверкающая хищная птица. Множество транспортов и пешеходов заполняли собой мощеные улицы, которые взбирались по крутому берегу, соединяя здания с мостом и наружными воротами.

Стены были из алмазного стекла, как в Чертоге солнца, вот только их венчали металлические башни с подсветкой и прочие надстройки. По верху стен расхаживали патрули. Униформа их не похожа была ни на огненно‑ красную хранителей, ни на иссиня‑ черную стражников. Из‑ за неяркого серебристо‑ белого цвета формы эти люди почти сливались с городским пейзажем. Они солдаты, а не паркетные шаркуны, которые привыкли танцевать с леди. И они охраняют настоящую крепость.

Археон строили на случай войны, а не мира.

На западном берегу я узнала мерцающие белизной мрамора здания Королевского суда и Казначейской палаты, недавно пострадавшие от взрывов. Со времени терактов прошло чуть больше месяца, а все разрушения уже были устранены. А для меня минула целая жизнь. Два этих здания стояли по сторонам от Дворца белого пламени. Здание это я тотчас же узнала. Мой старый учитель говорил, что дворец вытесали в склоне горы из белого камня. Пламя, изготовленное из золота и перламутра, сверкало на верху окружающих дворец стен.

Я старалась обозреть все, лихорадочно мечась взглядом между двумя берегами реки. Над головой, на фоне ночного неба, медленно плыли воздушные корабли. Реактивные самолеты, подобно падающим звездам, неслись над нами в заоблачной вышине. Прежде Чертог солнца казался мне настоящим чудом. Я явно представления не имела, каким должно быть настоящее чудо.

Но я не замечала красоты в увиденном… Слишком уж свежи были в моей памяти картины закопченных до черноты заводов, расположенных на расстоянии всего лишь нескольких миль от столицы. Яркий контраст между городом серебряных и трущобами красных производил на меня убийственное впечатление. Вот этот мир я хочу обратить в пыль, мир, который пытается убить меня и все, что я люблю. Теперь я отчетливо видела, против чего сражаюсь и как важно, но сложно победить это зло. На фоне величественного моста над головой я чувствовала себя чудовищно маленькой. Казалось, что этот мост может проглотить меня целиком.

Но надо хотя бы попытаться… хотя бы ради жителей Серого города, которые никогда в жизни не видели солнечного света.

Глава 23

Ко времени, когда наше судно пристало к западному берегу, а мы сами сошли на землю, опустилась глубокая ночь. В родном поселке это было время, когда люди выключают электричество и готовятся отходить ко сну, но в Археоне к такому не привыкли. Когда остальной мир погружался во тьму, столицу заливал яркий свет. Над головой хлопали фейерверки, осыпая световым дождем мост. На башнях Дворца белого пламени взвились красно‑ черные знамена. Король вернулся, чтобы занять свой трон.

Слава богу, нас здесь не встречали толпы подданных. В порту нас ожидали лишь бронированные транспортеры. К немалой моей радости, мне и Мейвену выделили собственный транспортер с двумя хранителями в придачу. Пока мы ехали, принц показывал мне достопримечательности города, рассказывая о каждом памятнике и уличном перекрестке, встречающемся нам на пути. А еще Мейвен поведал мне о своей любимой кондитерской, которая находилась на противоположном берегу реки.

– Мост и Восточный Археон принадлежат гражданам, простым серебряным… Впрочем, кое‑ кто из них побогаче наших аристократов.

– Как серебряные могут быть простыми? – едва не рассмеялась я принцу в лицо.

Мейвен пожал плечами.

– Очень просто. Они торгуют разными товарами, занимаются бизнесом, служат в армии и страже, занимаются политикой, владеют мастерскими или землей… Среди них можно встретить художников и представителей прочих интеллектуальных профессий. Кое‑ кто из них женат или замужем за представителями высоких домов. Кое‑ кто поднялся над тем положением в обществе, которое занимал по праву рождения, но все они лишены благородной крови, а значит, особых способностей, дарованных ею.

Не все – особые. Когда‑ то я услышала эти слова от Лукаса. Тогда я не знала, что они имеют отношение и к серебряным.

– А вот Западный Археон занят под королевский двор, – продолжал тем временем Мейвен.

Мы как раз проезжали по улице, обсаженной подстриженными, цветущими деревьями, за которыми виднелись красивые каменные особняки.

– Все высокие дома имеют здесь свои резиденции. Лорды хотят находиться поближе к королю и правительству. Если возникнет такая необходимость, страной можно управлять, никуда не съезжая с этого утеса.

Этим объяснялось местоположение дворца. Западный берег – довольно крутой. Дворец и другие правительственные здания стоят на вершине, возвышаясь над мостом. Крепостная стена окружала вершину холма, ограждая сердце страны. Проехав ворота, мы оказались на мощенной плитами площади размером с арену. Я старалась не таращиться вокруг с глупым видом. Мейвен сказал, что это площадь Цезаря. Так звали первого короля из его рода. Джулиан когда‑ то упоминал это имя, но как‑ то вскользь. Наши уроки никогда, в общем‑ то, не касались времен, стоящих к нам ближе, чем эпоха первого раскола, когда «красный» и «серебряный» перестали быть просто названиями цветов.

Дворец белого пламени находился с южной стороны площади. Остальное пространство отводилось под здания суда, Казначейской палаты и прочих административных органов. Здесь, судя по всему, располагались даже казармы. По крайней мере я заметила военных, занимающихся строевой подготовкой в огражденном невысокой стеной внутреннем дворике. Я узнала бойцов Теневого легиона Кола, которые прибыли в город раньше нас. Мейвен назвал их «утешителями страхов благородных». Эти бойцы, живущие внутри дворцовых стен, должны были защитить нас в случае еще одного нападения.

Несмотря на поздний час, на площади было полным‑ полно людей. Все они спешили к строгого вида зданию, располагавшемуся рядом с казармами. Красно‑ черные знамена с обнаженным мечом, символом королевской армии, свешивались с его колоннады. Перед зданием находилась небольшая сцена, освещенная яркими прожекторами. Толпа перед ней росла с каждой минутой.

Неожиданно мы очутились под пристальным взглядом сразу нескольких камер. К такому их множеству я еще не привыкла. Они неотступно следили за нами, пока кортеж транспортеров не миновал сцену. Хорошо еще, что мы не остановились, а завернули под арку в маленький внутренний дворик. Только потом транспортеры остановились.

– Что происходит? – прошептала я, хватая Мейвена за руку.

До сих пор я держала свой страх при себе, но в свете прожекторов, под камерами, перед толпами зевак моя защита начала давать слабину.

Принц тяжело вздохнул, выказывая тем самым свое раздражение.

– Папа будет толкать речь. Нужно помахать немного саблей, а то массы останутся недовольны. Ничто так не вдохновляет, как вождь, обещающий победу.

Мейвен вышел из транспортера и помог выйти мне. Несмотря на весь мой грим и одежду, я ощущала себя почти голой. Это будет транслироваться на всю страну. Меня увидят тысячи… Нет, миллионы…

– Не волнуйся, – прошептал принц мне на ухо. – От нас понадобится лишь стоять и делать вид, что мы тверды и непоколебимы.

– Как по мне, Кол выглядит достаточно непоколебимым, – сказала я, глядя на коронного принца, который стоял, словно приклеенный к Евангелине.

Мейвен хихикнул.

– Брат считает, что речи – пустая трата времени. Он всецело за конкретные поступки, а не за слова.

В этом мы похожи, но мне не хотелось признавать, что я имею столько общего со старшим братом Мейвена. Когда‑ то я это легко признавала, но сейчас… ни за что…

Суетливый секретарь жестом подозвал нас. На нем была одежда синего и серого цветов дома Макантос. Быть может, этот человек приходился полковнице близким родственником… Братом или кузеном… Перестань, Мара. Сейчас раскисать никак нельзя.

Секретарь потерял к нам всякий интерес, когда Мейвен и я заняли отведенные нам места позади Кола и Евангелины, которые, в свою очередь, стояли за королем и королевой. Странно, но Евангелину, кажется, покинула ее всегдашняя самоуверенность. Я заметила, как дрожат ее руки. Она боится. Она жаждет быть на виду, она рада тому, что стала невестой Кола, но она боится. Как такое вообще возможно?

А потом процессия пришла в движение. Под присмотром бесчисленных хранителей и прочих сопровождающих нас лиц мы проследовали в здание, которое внутри имело вполне утилитарный вид. Вместо картин и салонов я повсюду видела географические карты, офисы и комнаты для проведения совещаний. В вестибюле сновали люди в серой униформе. При появлении королевской семьи они остановились, давая нам дорогу. Большинство дверей были затворены, но кое‑ куда я все же смогла заглянуть. Офицеры, склонившись над картами фронтов, спорили о дислокации каких‑ то легионов… Из другого помещения лился ошеломляющий меня поток энергии. Там за каждым из сотни видеоэкранов сидел военный в полевой форме. У каждого на голове были наушники. Офицеры выкрикивали в микрофоны приказы, посылаемые людям, находящимся очень далеко отсюда. Команды были разными, но все они сводились к одному: во что бы то ни стало удержать фронт.

Кол задержался у двери, ведущей в зал с экранами. Он вытянул шею, стараясь получше все рассмотреть. Неожиданно дверь захлопнулась у него перед носом. Принц рассердился, но скандалить не стал и вернулся на свое место подле Евангелины. Та что‑ то зашептала ему на ухо. Кол, к моему немалому злорадству, от нее отмахнулся.

Но улыбка моя увяла, как только мы вышли под слепящий свет прожекторов на парадное крыльцо. На бронзовой табличке, прикрученной у входных дверей, я прочла: «Генеральный штаб». Я находилась в самом сердце войны. Отсюда управляли всеми солдатами, всеми армиями, всеми орудиями в нашей стране. Желудок мой предательски сжался, но я не имела права на слабость перед глазами такой огромной толпы. Вспышки фотоаппаратов слепили меня. Зажмурившись, я услышала голос в своей голове.

Секретарь сунул мне в руки листок бумаги. От одного взгляда на него мне захотелось закричать. Теперь я знала, зачем меня пощадили.

«Отрабатывай то, что на тебя потратили», – зашептал голос Элары в моем мозгу.

Королева взглянула на меня поверх Мейвена. Видно было, что она едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Мейвен проследил за полным издевки взглядом матери и тоже уставился на листок в моей дрожащей руке. Молодой человек прикоснулся пальцами к моему запястью так, словно хотел влить в него свою силу. Мне ужасно хотелось тотчас же разорвать бумажку, но Мейвен крепко меня держал.

– Ты должна, – едва слышно произнес он. – Ты должна.

– Мое сердце скорбит по потерянным жизням, но я знаю, что эти жертвы не были напрасными. Их смерти только укрепят нашу решимость преодолеть возникшие перед нами трудности. Наш народ многие столетия сражается за свою победу, и ничто, никакие невзгоды не смогут встать у нас на пути. Этих смутьянов найдут и примерно накажут, а чумная болезнь, которую они смеют называть восстанием, никогда не заразит мою родину.

Видеоэкран в моей новой спальне был нужен мне не более, чем лодка с дырявым дном рыбаку. По нему бесконечно транслировали речь короля, от которой меня воротило. Я уже заучила ее на память, но не могла оторваться от экрана. Я знала, кто будет выступать следующей.

Лицо на экране выглядело неестественно бледным и холодным. До сих пор не понимаю, как я смогла сохранять бесстрастное выражение лица, зачитывая текст. Когда шла на трибуну, занимая место, на котором только что стоял король, я даже не дрожала.

– Меня воспитали красные, и долгое время я верила, что являюсь одной из них. Я на собственном опыте познала великодушие его величества, благородство серебряных лордов и то благо, которое они нам несут. Они облагодетельствовали нас правом на труд, правом служить на благо нашей родины и дали возможность безбедно жить.

На экране Мейвен прикоснулся своей рукой к моей руке. Его голова согласно кивала в такт моей речи.

– Сегодня я знаю, что являюсь серебряной по крови. Я леди из дома Титанос. Придет день, и я стану принцессой Норты. Теперь мои глаза широко открыты. Мир, о котором я прежде и не мечтала, существует, и он милосерден и всемогущ. А эти террористы являются самыми гнусными убийцами, каких только можно себе представить. Они вознамерились расколоть краеугольный камень, на котором зиждется наша нация. Этого мы не можем позволить.

В безопасном одиночестве своей спальни я с трудом дышала, ожидая наихудшего.

– В своей мудрости король Тиберий принял ряд мер, которые направлены на искоренение болезни бунта и на защиту законопослушных подданных нашего королевства. Эти меры следующие. С сегодняшнего дня для всех красных с заходом солнца вводится комендантский час. В деревнях и городах красных мы вдвое увеличиваем гарнизоны стражников. На дорогах будут построены новые сторожевые заставы с полноценными гарнизонами. Все преступления красных, в том числе нарушение комендантского часа, будут караться смертной казнью. И… – здесь мой голос впервые дрогнул, – призывной возраст будет снижен до пятнадцати лет. Всякий, кто предоставит ценную информацию, с помощью которой будет уличен член «Алой стражи» или предотвращен теракт, будет награжден документом, дающим право на освобождение пятерых членов одной семьи от военной службы.

Мерзкая и хитрая уловка. Красные разорвут друг друга, добывая себе право на такой документ.

– Озвученные меры будут оставаться в силе до окончательного уничтожения «Алой стражи».

Я смотрела на саму себя на экране. Здесь я сделала паузу, опасаясь поперхнуться словами. Мои глаза широко открыты. Надеюсь, что мой народ поймет, что я этим пытаюсь им сказать. Слова часто лгут.

– Долгие лета королю!

В моей душе кипела ярость. Экран погас. Теперь вместо моего лица там зияла чернота. Я думала о том, что же будут означать на практике эти новые законы. Всюду прибавится стражников. Больше тел будет висеть на виселицах. Больше матерей будут оплакивать своих забранных на войну детей. Мы убили дюжину их, а они собираются убить тысячу наших. Я понимала, что такими действиями со стороны короля «Алая стража» завоюет себе некоторое количество сторонников среди красных, но еще большее число станут ее лютыми врагами. Ради себя и детей они продадут те жалкие остатки свободы, которые у них еще остались.

Прежде я думала, что быть их марионеткой сравнительно легко, но я жестоко ошиблась. Я не могу сдаться и позволить себя сломить. Нет. Только не сейчас. Хотя мой смертный приговор уже маячит на горизонте, я не имею права падать духом. Я буду бороться до тех пор, пока они не найдут мою кровь в базе данных и моя игра на этом закончится. А потом они поставят меня перед видеокамерами и казнят.

Хорошо, что окно моей спальни выходит на реку, которая несет свои воды на юг… К морю… Глядя на воды реки, я забывала тосковать о своем весьма плачевном будущем… А потом мой взгляд переместился с быстро бегущих вод на темное пятнышко, маячившее на самом горизонте. Стояла ясная, безоблачная погода, а на юге собрались черные тучи, навечно закрыв собой запретную землю на побережье. Город Руин. Руина. Адский огонь раз и навсегда испепелил город, а радиация не позволила жизни туда вернуться. Сейчас этот город превратился в черного призрака. Туда никому нет пути. Это реликт погибшего древнего мира.

Мне ужасно хотелось, чтобы сейчас в дверь постучал Лукас, а потом мы вместе пошли на занятия, но никто ко мне не стучался. Пусть уж так. Лучше, чем рисковать его жизнью из‑ за близости ко мне.

Подарок Джулиана стоял, прислоненный к стене. Напоминание о еще одном друге, которого я лишилась. Подарком была большая карта, вставленная в застекленную раму. Когда я подняла раму, что‑ то выпало на пол.

Так я и знала!

Сердце мое учащенно забилось в груди. Опустившись на колени, я уже надеялась увидеть какое‑ нибудь секретное послание, но это оказалась всего лишь книга.

Несмотря на разочарование, я не смогла сдержать улыбку. Джулиан просто не мог не оставить мне очередного утешения в форме хорошей книги, особенно сейчас, когда лично утешить меня он не может.

Я раскрыла книгу, ожидая увидеть в ней что‑ то по истории, но, к своему немалому удивлению, увидела на первой же странице заглавие, написанное от руки: «Красные и серебряные». Почерк был небрежный, размашистый. Джулиан. Спутать его с другим было просто невозможно.

Око камеры наблюдения глядело мне в спину. Я здесь не одна. Впрочем, Джулиан все предусмотрел. Умница Джулиан!

Рукописный журнал повествовал о вполне обыденных и скучных вещах, описывая находки, сделанные в Дельфах, вот только между этими описаниями тем же почерком записана была страшная тайна, вполне достойная того, чтобы о ней знать. У меня ушло немало времени, пока я во всем разобралась. Хорошо еще, что на этот раз я проснулась раньше обычного. Наконец все разложилось по полочкам, и я едва могла дышать от волнения.

Дэйн Дэвидсон, красный, рядовой, легион «Шторм». Погиб во время штатного патрулирования. Тело не найдено. 1 августа 296 г. н. э. Джейн Барбаро, красная, рядовая, легион «Шторм». Погибла вследствие ошибочного ведения огня. Тело кремировано. 19 ноября 297 г. н. э. Пейс Гарднер, красный, рядовой, легион «Шторм». Казнен за невыполнение приказов командира. Тело оставлено на месте казни, а потом «потеряно». 4 июня 300 г. н. э.

Были и другие имена мертвых солдат за двадцатилетний период. Их тела были либо кремированы, либо не найдены, либо «потеряны» после казни. Это уже не лезло ни в какие ворота. Как можно потерять того, кого казнили? Из‑ за последнего имени в списке я чуть не расплакалась.

Шейд Барроу, рядовой, легион «Шторм». Казнен за дезертирство. Тело кремировано. 27 июля 319 г. н. э.

Затем шли слова самого Джулиана, и мне показалось, что преподаватель – вновь рядом, что он, само спокойствие, ведет со мной размеренную беседу.

Согласно военному праву всех погибших красных солдат надлежит хоронить на кладбищах Чоука. Казненных солдат хоронят в общих могилах. Никого не кремируют. Практики выставления трупов после казни просто не существует. Двадцать семь имен. Двадцать семь солдат, включая вашего брата, умерли при сходных обстоятельствах.

Все погибли во время патрулирования, убиты озерщиками или по ошибке погибли от рук своих товарищей, за исключением случаев скоропалительной казни без каких‑ то весомых фактических обвинений. Всех их перевели в легион «Шторм» всего за несколько недель до гибели. После смерти их тела были «потеряны» или уничтожены тем или иным способом. В чем тут дело? Легион «Шторм» – не эскадрон смерти. Сотни красных служат под началом генерала Игри, и только некоторые умирают при странных обстоятельствах. Почему пострадали именно эти двадцать семь?

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒