Виктория Авеярд 18 страница

Соображать пришлось быстро.

– Да… почти… Ваши товарищи – уже на посту. Спускайтесь и вы, – крикнула я в ответ.

– Да… Тирос! Как там у вас?

С удивительной быстротой Джулиан склонился над впавшим в забытье Тиросом. Пальцами преподаватель приподнял веки хранителя и взглянул ему в глаза.

– Скажите, что вы вернулись на пост. Скажите, что леди уже закончила.

– Вернулись на пост. Леди уже закончила, – послушно повторил Тирос.

Я могла лишь надеяться, что длинные пролеты лестницы и толстые каменные стены в достаточной мере исказили его странно звучащий голос.

– Хорошо, – послышалось ворчание Свиноглазого.

Раздался топот сапог спускающихся вниз хранителей. Двое. Джулиан с двумя не справится. Я заметила, как напрягся за моей спиной Килорн. Его рука сжалась в кулак. Одной рукой я оттолкнула приятеля обратно к стене, а в другой тем временем зарождались искры.

Звук шагов замер как раз за поворотом. Я не могла видеть хранителей, Джулиан, кажется, тоже, но я отчетливо слышала тяжелое, собачье дыхание Свиноглазого. Лекарь тоже там стоял и ждал вне нашей досягаемости. В гробовой тишине трудно было не расслышать щелчок снимаемого с предохранителя пистолета.

Глаза Джулиана округлились, но пожилой мужчина стоял как вкопанный, твердо сжимая в руке отобранное оружие. Я боялась даже дышать, осознавая, что мы в шаге от провала. Стены, казалось, начинают сдвигаться, превращая темницу в гроб, из которого нет пути к бегству.

Я ощущала полное спокойствие, когда медленно скользнула к лестнице, пряча искрящуюся руку за спиной. Я опасалась, что каждую секунду мне навстречу могут полететь пули, но боли не было, так как никто в меня стрелять не собирался. Для того чтобы стрелять, надо иметь серьезные основания.

– Что‑ то не так, хранители? – насмешливо произнесла я и приподняла бровь так, как сотни раз делала у меня на глазах Евангелина.

Медленно сделав пару шагов, я очутилась лицом к лицу с хранителями. Они стояли рядом. Пальцы – на курках пистолетов.

– Я бы предпочла, чтобы вы не целились в меня.

Свиноглазый сверлил меня пристальным взглядом, но это меня ничуть не беспокоило. Я леди и должна вести себя как леди. От этого зависит моя жизнь.

– Где ваш друг?

– Он сейчас поднимется. Одна из пленниц позволила себе лишнее. Ей необходимо уделить особое внимание.

Лгала я с легкостью. В последнее время я преуспела в этом занятии.

Усмехнувшись, Свиноглазый опустил дуло пистолета.

– Стерва со шрамом, полагаю. Мне и самому пришлось поставить эту мразь на место, – хмыкнув, сказал он.

Я рассмеялась вслед за ним, представляя себе, что электрический разряд может сделать с этими заплывшими жиром, блеклыми глазками.

Когда я подошла поближе, лекарь положил одну руку на металлические перила, преграждая мне путь. Я проделала то же самое. На ощупь металл оказался очень холодным и твердым.

«Осторожнее», – сказала я сама себе и вобрала столько энергии в руку, сколько нужно было, чтобы не переборщить.

Нельзя, чтобы они обгорели, нельзя, чтобы остались следы ожогов. Мне лишь надо вывести их из строя. Операция кропотливая. Это все равно что вставить нитку в игольное ушко. Сегодня я должна быть виртуозной мастерицей‑ белошвейкой.

Возвышавшийся надо мной лекарь не рассмеялся вместе со своим товарищем. Глаза его отсвечивали серебром. В маске и огненно‑ красном плаще он был похож на демона из ночных кошмаров.

– Что вы прячете за спиной? – прошипел он.

– Ничего, хранитель Сконос, – пожав плечами и делая шаг навстречу, ответила я.

– Лжешь! – вырвалось у него.

Мы действовали одновременно. Пуля угодила мне в живот, но электрический разряд, пройдя по металлу, достиг кожи его руки, а оттуда угодил прямиком в мозг лекаря. Свиноглазый вскрикнул и выстрелил из своего пистолета. Пуля угодила в стену. Хранитель промазал на дюйм, не более. А вот я не промахнулась, хлестнув Свиноглазого зарядом искр, извлеченных из‑ за спины. Оба хранителя, скрючившись от полученного шока, повалились без сознания.

А вслед за ними упала я.

Существовала реальная опасность раздробить себе голову о камни (по крайней мере такая смерть не столь мучительна, как от потери крови), но длинные руки подхватили меня в падении.

– Мара! Что с тобой? – прошептал Килорн.

Рука его прижалась к животу, стараясь унять кровотечение. Его глаза казались зеленее травы. Мир вокруг мерк. Лишь эти зеленые глаза оставались такими же яркими.

– Ничего страшного.

– Переодевайтесь, – распорядился Джулиан.

Фарли и Уолш поспешили мимо меня к огненно‑ красным плащам и маскам хранителей.

– И вы!

Преподаватель, торопясь, почти отпихнул Килорна прочь.

– Джулиан…

Я закашлялась, судорожно пытаясь ухватить его за одежду. Надо его поблагодарить.

Но Джулиан уже переместился от меня к лекарю. Подняв пальцами веки его глаз, преподаватель пропел ему приказ подниматься. Следующее, что я запомнила: лекарь склонился надо мной, его руки – на моей ране. Спустя секунду мир приобрел прежние очертания. В углу Килорн облегченно вздохнул и натянул через голову плащ.

– Ее тоже надо излечить, – указывая на Фарли, сказала я.

Джулиан согласно кивнул и направил лекаря к ней. Со вполне различимым хрустом плечо встало на место.

– Премного благодарна, – натягивая на лицо маску, сказала Фарли.

Уолш стояла над нами. Позабытая маска зажата у нее в руке. Открыв рот, она глазела на лежащих пластом хранителей.

– Они мертвы? – голосом испуганного ребенка спросила она.

Джулиан, закончив свою песню, оторвал взгляд от Свиноглазого.

– Не тут‑ то было. Этот очнется лишь через пару часов. До этого, если вам повезет, никто не узнает о вашем бегстве.

– Пары часов нам хватит. – Фарли пощечиной вернула Уолш в реальность. – Выкинь из головы разную чушь и соберись. Сегодня нам придется побегать.

Мы довольно быстро преодолели оставшиеся коридоры. Сердце мое с каждым шагом все громче стучало в груди. Наконец мы очутились в гараже Кола. Лукас, чья челюсть безвольно отвисла, разорвал металлическую дверь с такой легкостью, словно имел дело с бумагой. За дверью чернела ночь.

Уолш неожиданно обняла меня.

– Не знаю как… Но я надеюсь, что однажды ты станешь королевой. Только представь себе! Красная королева…

Я улыбнулась, понимая всю абсурдность такого предположения.

– Бегите. Не хочу слушать эту чушь.

Фарли не относилась к тем людям, которые любят обниматься, но даже она дружески похлопала меня по плечу.

– Мы снова встретимся… Надеюсь, скоро…

– Надеюсь, при других обстоятельствах.

Лицо женщины озарила редкая улыбка. Блеснули острые зубы. Несмотря на шрам, она все же была симпатичной.

– При других, – согласилась Фарли и вместе с Уолш растворилась в ночной тьме.

– Знаю, что не имею права просить тебя бежать с нами, – двинувшись вслед за ними, сказал Килорн.

Парень смотрел себе на руки, изучая шрамы, которые я лично знала не хуже его.

Смотри лучше на меня, идиот!

Вздохнув, я решила подтолкнуть его к свободе.

– Для общего дела будет лучше, если я останусь во дворце. Тебе и самому так будет спокойнее.

– То, чего хочу я и чего хочешь ты, – не одно и то же.

Мне хотелось рассмеяться, но я не осмелилась.

– Это еще не конец, Мара, – обнимая меня, прошептал Килорн.

А потом, тихо засмеявшись, он добавил:

– Красная королева… Хоть красивое обручальное кольцо выбери.

– Беги, дурачок, – широко улыбаясь, несмотря на грусть, сказала я.

Взглянув в мою сторону в последний раз и попрощавшись с Джулианом кивком головы, парень скрылся во тьме. Металл со скрежетом встал на место, скрывая от меня спину друга. Куда они отправились, знать мне не хотелось.

Джулиану пришлось оттаскивать меня от стены, но отчитывать за долгое прощание он не стал. Я думаю, его больше беспокоил Лукас, который в полузабытьи начинал пускать слюни.

Глава 22

В ту ночь мне снился брат Шейд. Он пришел навестить в темноте свою младшую сестренку. От Шейда сильно пахло пороховой гарью. Но потом я моргнула и брат растаял в воздухе. В моем мозгу прозвучал крик: «Шейд мертв». Об этом не стоит забывать.

Рано утром я проснулась из‑ за громкого шума и стука, раздающегося где‑ то в покоях дворца. Резко вскочив с постели, я уже готова была столкнуться лицом к лицу с Колом, хранителями или безжалостным Птолемеем, желающим разорвать меня за содеянное, но это были всего лишь горничные, роющиеся в гардеробе. Они еще больше суетились, чем обычно, и, кажется, вознамерились выгрузить из платяного шкафа всю мою одежду.

– Что происходит?

Девушки замерли, а затем поклонились мне, сжимая в руках охапки шелков и постельного белья. Подойдя поближе, я заметила у ног горничных несколько кожаных дорожных сундуков.

– Мы куда‑ то переезжаем?

– Нам приказали, миледи, – потупив взгляд, сказала одна из горничных. – Нам ничего не объясняют.

– Само собой. Ладно. Будем тогда одеваться.

Я потянулась к ближайшему ко мне костюму, намереваясь сделать что‑ то сама, но горничные, подскочив, разрушили все мои планы.

Спустя пять минут они меня накрасили и одели в странные кожаные штаны и блузу с оборками. Мне больше нравилась та одежда, которую я носила на тренировках, но вне зала такой костюм, должно быть, считается не совсем соответствующим этикету.

– Лукас! – позвала я офицера, выйдя в пустой коридор.

Я ожидала, что молодой человек отзовется и появится из ниши в стене, но нигде его видно не было, поэтому я сама направилась в ту часть дворца, где проходили занятия по протоколу, надеясь встретить его по пути. Когда этого не произошло, на меня накатила волна страха. Джулиан сделал так, что Лукас забыл о ночных событиях, но ведь могло что‑ нибудь остаться в памяти… Не исключено, что его сейчас допрашивают, а затем накажут за ночь, события которой он просто не помнит, за то, что он делал не по своей воле.

Но в одиночестве мне долго оставаться не пришлось. У меня на пути возникла фигура Мейвена.

Скривив губы в улыбке, принц произнес:

– Ты сегодня рано, если учесть, как поздно легла спать.

– Не понимаю тебя, – с невинным видом ответила я.

– Пленные исчезли. Все трое. Просто растворились, и следов нет.

Я схватилась рукой за сердце, создавая картинку для камер наблюдения.

– Господи! Как красные могли отсюда сбежать? Это просто невозможно!

– Как‑ то смогли, – хотя Мейвен улыбался, взгляд его оставался мрачен. – Многие начинают задавать вопросы… Отключение электропитания… Система безопасности вышла из строя… Я уж не говорю о том обстоятельстве, что у карауливших пленников хранителей кто‑ то стер часть памяти.

Принц не отрывал от меня колючего взгляда.

Мой взгляд тоже стал напряженным. Пусть видит, что мне не по себе.

– Твоя мама… их допросила?

– Да.

– А она будет допрашивать еще… кого‑ нибудь? – осторожно подбирая слова, поинтересовалась я. – Ну… всех тех, кто может быть причастен к побегу… стражников, хранителей?

Мейвен утвердительно кивнул головой.

– Кто бы это ни был, сделано мастерски. Я помогал маме на допросе, и у нас обозначился круг подозреваемых.

Обозначился… Мейвен отвел от меня подозрение. Я облегченно вздохнула и слегка пожала принцу руку, благодаря за защиту.

– К тому же есть вероятность того, что мы вообще не узнаем, чья это работа. Многие уехали после вчерашнего. Они считают, что Чертог перестал быть безопасным местом.

– После вчерашнего бала я с ними согласна, – продев мою руку в согнутую в локте руку принца, я притянула его к себе. – Что твоя мама узнала о бомбе?

Мейвен понизил голос:

– Никакой бомбы не было…

Что?

– Взрыв – следствие несчастного случая. Пуля попала в газопровод, спрятанный под полом, и, когда огонь Кола достиг газа… – Принц сделал рукой многозначительный жест. – Мама решила использовать это в наших целях.

Мы не убиваем всех без разбору.

– Она собирается сделать из них чудовищ?

Мейвен хмуро кивнул головой.

– Никто не захочет иметь с ними дело… Даже красные.

Моя кровь готова была вот‑ вот закипеть. Очередная ложь. Она побеждает нас без единого выстрела, без звона стали. Все, что королеве нужно для победы, – подходящие слова… А теперь меня окунут еще глубже в ее мир, в Археон.

Ты никогда больше не увидишь свою семью. Гиза будет взрослеть и однажды настолько изменится внешне, что при встрече вы не узнаете друг дружку. Бри и Трами женятся, у них родятся дети, и братья тебя забудут. Папа медленно умрет, страдая от ран, и, когда его не станет, мама тоже долго не протянет.

Мейвен не нарушал моего молчания, а задумчиво наблюдал, как чувства отражаются на моем лице. Он никогда мне не мешал. Его молчание иногда стоило каких угодно слов утешения.

– Сколько мы еще пробудем во дворце?

– Отъезд назначен на сегодня… после обеда. Большая часть двора выедет следом за нами по суше, но нам придется отплывать на корабле. Несмотря на все окружающее нас безумие, традиции чтут свято.

Когда я была маленькой девочкой, то любила сидеть на крыльце и смотреть на красивые суда, которые проплывали вниз по реке к столичному граду. Шейд, бывало, шутил, что я сижу и выглядываю короля. Тогда я не имела и грамма понимания того, что красивые суда имеют то же предназначение, что и бои на арене. Главное – показать всем нам, красным, насколько низко мы стоим на социальной лестнице этого мира. Сегодня мне придется вновь стать свидетельницей того же, что и в детстве, вот только я окажусь на противоположной стороне.

– По крайней мере ты снова увидишь свой дом, хотя бы издали, – мягким голосом сказал принц.

Да, Мейвен, именно этого я хочу… Стоять, понимаешь ли, и наблюдать, как мимо проплывает моя прежняя жизнь.

Такова цена, которую мне приходится платить. Освободив Килорна и других, я тем самым лишила себя последних дней, проведенных в долине, но это малая цена, что ни говори.

Из ближайшего к нам коридорчика, ведущего в покои Кола, раздался страшный грохот. Мейвен среагировал мгновенно, заглянув туда с таким видом, словно собирался меня от чего‑ то защитить.

– Плохие сны, брат? – с тревогой в голосе осведомился он.

Кол выступил на середину коридора, крепко сжимая кулаки так, словно едва сдерживался. Запятнанную кровью форму сменили доспехи, очень похожие на те, что носил на балу Птолемей, только металл имел красноватый отлив.

Мне очень хотелось ударить его, вцепиться принцу в волосы и завопить прямо в лицо обидные обвинения. Как низко он поступил с Фарли, Тристаном, Килорном и Уолш! Искры танцевали внутри меня, просясь наружу, но, в конце концов, чего я от него хочу? Я знаю, кто он такой и каковы его взгляды. С его точки зрения, красные мало чего стоят. Это я еще мягко выразилась.

– Когда ты едешь вместе со своим легионом? – спросила я, прекрасно понимая по степени рвущегося наружу негодования Кола, что никуда он не едет.

Прежде я боялась за него и хотела, чтобы принц остался при дворе, а теперь, наоборот, желала бы поскорее избавиться от его присутствия. Поверить не могу, что когда‑ то это меня тревожило. Поверить не могу, что эта мысль прежде гнездилась в моей голове.

Кол тяжело вздохнул.

– Теневой легион никуда не едет. Отец запретил. Он считает, что сейчас это слишком опасно… Для меня опасно.

– Ты и сам знаешь, что папа прав, – сказал Мейвен.

Желая успокоить брата, он положил Колу руку на плечо. Я вспомнила, что когда‑ то старший брат таким же образом успокаивал младшего, но теперь они поменялись ролями.

– Ты – его наследник. Отец не согласен лишиться тебя.

– Я солдат, – отталкивая от себя руку брата, произнес Кол. – Я не могу просто сидеть дома и позволить другим сражаться вместо меня… Не могу и не буду!

Сейчас он был похож на ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. Ему, должно быть, нравится убивать. От этой мысли мне стало ужасно неприятно. Я предоставила дипломатичному Мейвену вести разговор. Он за словом в карман не полезет.

– Найди себе занятие по душе. Построй еще один тренировочный центр, усиль тренировки своих людей, сам больше тренируйся, подготовься к тому, чтобы быть в идеальной форме, когда угроза опасности минет. Кол! Ты можешь заниматься и другими делами, без риска погибнуть, нарвавшись на засаду, – глядя на брата, сказал Мейвен, а затем рассмеялся, желая развеять его плохое настроение. – Ты никогда не угомонишься, Кол! Все такой же, как в детстве!

После секунды напряженного молчания Кол едва заметно улыбнулся.

– Такой же.

Он бросил взгляд в мою сторону, но я не позволила себе вновь увлечься его бронзовыми очами. Я отвернулась и сделала вид, что разглядываю картину на стене.

– Красивые доспехи, – хмыкнула я, – хорошее дополнение к твоей коллекции.

Моя реплика задела его за живое, но Кол почти сразу же вернул себе невозмутимый вид. Улыбка, впрочем, погасла у него на губах, глаза сузились, а желваки заходили на скулах. Он постучал по металлу… Словно коготь зверя поскреб по камню.

– Это подарок Птолемея, брата моей невесты. Мы сейчас занимаемся одним важным делом.

Брата моей невесты… Я что, должна к ней ревновать, что ли?

Мейвен с опаской разглядывал доспехи.

– Каким таким важным делом?

– Птолемей командует стражниками в столице. Вместе с моим легионом мы сможем принести пользу даже там.

Леденящий страх вполз в мое сердце, не оставив и следа от надежды и радости, которые поселились в нем после успешной ночной вылазки.

– Какую пользу? – выдохнула я из себя вопрос.

– Я хороший охотник, а он безжалостный убийца. – Кол отступил на шаг, собираясь нас покинуть.

Мне показалось, что он уходит не по коридору, а отправляется в путь по темной извилистой дороге. Я испугалась за парня, учившего меня танцевать. И это чувство хуже всех ужасов и ночных кошмаров, вместе взятых.

– Только пусть это остается между нами… Мы истребим этих алых стражников и подавим мятеж в зародыше.

Сегодня никаких уроков и тренировок не было. Все занимались приготовлениями к отъезду. Впрочем, это скорее напоминало бегство, по крайней мере с моей точки зрения. Я привыкла к мысли, что серебряные – неприкосновенные божества, бесстрашные и неуязвимые. Теперь я знала, что это не соответствует действительности. Они слишком долго жили на самой вершине социальной пирамиды, изолированно от остальных, ощущая свою полную безнаказанность, поэтому забыли о том, что и они не вечны. Их сила стала их слабостью.

Когда‑ то я боялась этих стен, этой красоты, но теперь я отчетливо видела трещины в фундаменте их власти. Все началось в день взрывов в столице, когда я осознала, что серебряных можно убивать. Тогда были взрывы, потом несколько пуль разбили вдребезги алмазное стекло, обнажив страх и паранойю. Серебряные спасаются бегством от красных. Львы бегут от мышей. Король и королева борются друг с другом. Придворные заключают свои союзы и плетут интриги. Кол, идеальный принц и хороший солдат, оказался на поверку жестоким, страшным врагом. Любой может стать предателем. Любого могут предать.

Кол и Мейвен со всеми попрощались. Они продолжали исполнять свои светские обязанности, несмотря на организованный хаос, охвативший дворец. Воздушные корабли дежурили невдалеке. Шум их двигателей был слышен даже внутри. Мне хотелось увидеть величественные аппараты, но выйти наружу означало столкнуться лицом к лицу с людьми… Я бы не смогла вынести взглядов убитых горем родственников погибших. Всего за ночь погибло двенадцать человек, но мне не хотелось запоминать их имена. Я не могу позволить себе, чтобы вина довлела надо мной, особенно сейчас, когда мне требовался ясный ум.

Смотреть я больше не могла, не хотела, и ноги сами собой понесли меня по знакомым переходам и коридорам. Двери залов закрывались за мной, погружая их в тишину до следующего сезона, когда двор вернется в Чертог солнца. Двор вернется, а вот я – нет. В этом я не сомневалась. Слуги накрывали белыми чехлами мебель, картины и статуи. Вскоре весь дворец станет похож на сонмище призраков.

Прошло совсем немного времени, и я очутилась перед дверью зала, в котором прежде проходили мои занятия с Джулианом. Войдя внутрь, я ощутила нечто сродни шоку. Все исчезло: и стопки книг, и стол, и даже географические карты со стен. Комната от этого показалась мне не больше, а, наоборот, меньше. Прежде она вмещала в себя целый мир, теперь же здесь лежал лишь слой пыли и валялись бумажки. Мой взгляд остановился на стене, на которой раньше висела огромная карта. Когда‑ то я не знала, что там изображено, а теперь эта карта стала моим верным другом.

Норта. Озерный край. Пидмонт. Степной край. Тиракс. Монтфорт. Сирон. А между ними лежали спорные земли. Другие страны, другие народы. Все они разделены по цвету крови так же, как и мы. Если мы изменимся, изменятся ли они? Или они постараются нас уничтожить?

– Надеюсь, вы хорошо усвоили мои уроки.

Голос Джулиана вывел меня из задумчивости и вернул обратно в пустой зал. Преподаватель стоял у меня за спиной и тоже смотрел на голую стену.

– Очень жаль, но я не смогу продолжать ваше обучение.

– Мне кажется, что в Археоне у меня будет много свободного времени.

Джулиан улыбнулся горькой, почти болезненной улыбкой. Вдруг я осознала, что камеры сейчас наблюдают за нами.

– Джулиан! Что случилось?

– Архивариусы из Дельф предложили мне заняться восстановлением кое‑ каких старинных текстов.

Ложь была столь же очевидной, как то, что на его лице торчит нос.

– В Гиблых землях были найдены старинные бункеры с горами книг…

– Вам очень повезло…

Голос прозвучал как‑ то хрипло.

Ему приходится уехать из‑ за тебя. Ты вчера надавила на него ради спасения Килорна, и теперь он в опасности.

– Вы ведь приедете к нам в гости? – спросила я.

– Конечно, когда смогу.

Очередная ложь. Элара вскоре выйдет на него, и Джулиану придется пуститься в бега. Лучше, если у него будет фора.

– Я хочу вам кое‑ что подарить.

Я бы предпочла самого Джулиана подарку, но постаралась не показаться неблагодарной.

– Это будет хороший совет? – пошутила я.

Преподаватель улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– По прибытии в столицу вы сами все узнаете, – сказал Джулиан, а затем развел руки в стороны. – Я вскоре уезжаю, так что нам пора должным образом попрощаться.

Обнимая его, я думала об отце и братьях, с которыми мне вряд ли когда‑ то доведется увидеться вновь. Мне не хотелось его отпускать, но опасность была слишком велика, и мы оба это прекрасно понимали.

– Спасибо, Мара, – прошептал он мне на ухо. – Вы очень на нее похожи…

Я сразу же поняла, что речь идет о Кориане, давно умершей его сестре.

– Я буду по вас скучать, маленькая девочка‑ молния.

На этот раз я не обиделась на прозвище.

У меня не было ни малейшего желания восхищаться красивыми пейзажами, пока наше судно плыло по водам, гонимое силой электромоторов. На каждом шесте развевались черно‑ красно‑ серебристые флаги. Все должны видеть, что плывет король. Когда я была маленькой девочкой, то не могла понять, с какой стати королю претендовать на наш цвет. Мне казалось, красный недостоин его королевского величества. Теперь я поняла: красный – цвет его пламени, цвет разрушения, цвет людей, которыми он правит.

– Хранители, которые тогда дежурили, получили новые назначения, – прошептал мне на ухо Мейвен, пока мы прогуливались по палубе.

Выражение «получить новое назначение» было эвфемизмом, использовавшимся вместо «быть наказанным». Вспомнив Свиноглазого и то, как он смотрел на меня, я не почувствовала ни тени жалости.

– Куда их послали?

– Разумеется, на фронт. Таких обязательно прикрепляют к какой‑ нибудь никудышной части. Капитан у них обычно – полный бездарь или инвалид, а солдаты – те еще психи. Если где какая заварушка, проштрафившихся первыми посылают в самое пекло.

По тому, как помрачнел Мейвен, я решила, что о сказанном он знает не понаслышке.

– Они первыми гибнут?

Принц хмуро кивнул.

– А где Лукас? Я его со вчера не видела.

– С ним все в порядке… Сейчас он переезжает на новое место вместе со своей родней из дома Самос. Вчерашняя стрельба переполошила даже высокие дома.

Я почувствовала облегчение, смешанное с грустью. Мне не хватало компании Лукаса, но в то же время меня радовало то обстоятельство, что молодой человек находится далеко от вездесущей Элары.

Прикусив губу, Мейвен хмуро добавил:

– Но это ненадолго. Вскоре они получат ответы на интересующие их вопросы.

– Что случилось?

– В подземелье найдены следы красной крови.

От раны не осталось и шрама, но память о выстреле еще отзывалась во мне болью.

– Ну и что?

– Вскоре они узнают, кого из твоих друзей ранили. Если, конечно, эта информация найдется в базе данных о крови.

– Что за база?

– База данных о крови… У каждого красного, даже у рожденного за сотни миль от очагов цивилизации, берется образец крови. Начиналось это как часть программы по изучению различий между красными и серебряными, но теперь выродилось в еще один инструмент контроля за красными. В больших городах красным вместо паспорта выдают «кровяные бирки». Кровь берут при каждом входе и выходе. Людей метят, словно животных.

Мне вспомнились старые документы, которыми король в меня швырял. Там рядом с моим именем и фотографией виднелось пятно высохшей крови.

Моя кровь. У них есть моя кровь.

– И они… они смогут определить по крови, кто есть кто?

– На это понадобится неделя, возможно, больше, но в принципе такое не исключено.

Взгляд его глаз остановился на моих дрожащих руках. Тогда принц взял мои руки в свои. Приятное тепло разлилось по моей холодной коже.

– Мара!

– Он в меня стрелял, – прошептала я. – Хранитель в меня стрелял. Это моя кровь.

Вдруг его руки стали столь же холодными, как и мои.

Несмотря на всю свою сообразительность, Мейвен не знал, что на это сказать. Он лишь смотрел на меня и тяжело дышал. Я знала это выражение, появившееся на лице принца. Мое лицо и само не раз принимало его, когда приходилось надолго с кем‑ то прощаться.

– Жаль, что так скоро придется расстаться, – глядя на воды реки, тихо произнес Мейвен. – Мне бы хотелось умереть где‑ нибудь поближе к дому.

Порыв ветра сдул прядь волос мне на лицо. Мейвен поправил эту прядку, а затем с неожиданной поспешностью привлек меня к себе.

Ой!

Его поцелуй отличался от поцелуя старшего брата, он был страстным, отчаянным. Мне показалось, что принц не меньше меня удивлен таким поворотом событий. Он видел, что я утопаю, подобно брошенному в речку камню. Он хочет утонуть вместе со мной.

– Я все улажу, – прошептал он, касаясь губами моих губ.

Глаза его сверкали. Никогда прежде я не видела в них столько жизни.

– Я не позволю им причинить тебе вред. Доверься мне.

Часть меня очень желала ему довериться.

– Мейвен! У тебя не получится такое замять.

– Ты права, – чуть надтреснутым голосом произнес он, – но я знаю человека с куда большим влиянием, чем у меня.

– Кто он?

Когда воздух вокруг нас заметно потеплел, Мейвен отстранился и крепко сжал зубы, так что на скулах заиграли желваки. Сверкнули его глаза, и я не позавидовала тому, кто нам помешал. Сама я не повернулась потому, что ощутила онемение во всем теле. Лишь в области губ я все еще чувствовала его прикосновение. Я не могла во всем этом разобраться, не могла постичь природу моих ощущений.

– Королева приглашает вас на смотровую палубу, – произнес Кол так, словно нож черкнул по точильному камню. – Проплываем мимо Свай, Мара.

Голос звучал сердито, а вот во взгляде читалась грусть и признание своего поражения.

Да… Речной берег был мне знаком. Я узнала вот это срубленное дерево… До моего слуха доносился визг пил и треск падающих деревьев… Это дом. Подавив муку сердца, я заставила себя повернуться и взглянуть Колу в глаза. Коронный принц тем временем, судя по всему, вел со своим братом молчаливую беседу.

– Спасибо, Кол, – пролепетала я, стараясь разобраться с душевным смятением, вызванным поцелуем Мейвена, и своим собственным подавленным настроением.

Кол, как всегда, прямой как штык, зашагал прочь. Каждый его шаг отдавался уколом вины. Я вспоминала, как мы танцевали, вспоминала наш поцелуй. Я всех обижаю, а в особенности себя.

Мейвен проводил взглядом удаляющуюся фигуру брата.

– Он не любит проигрывать и терять, – понизив голос, произнес он. – Я, кстати, тоже. Я не хочу потерять тебя, Мара, и не потеряю.

Мейвен наклонился так близко, что я заметила серебристые искорки, мигающие в его глазах.

– Ты никогда меня не потеряешь.

Очередная ложь, и мы оба это понимали.

Смотровая палуба располагалась на носу судна. От левого борта до правого ее защищал стеклянный купол. Коричневые тени на побережье внезапно приняли знакомые очертания. Из‑ за деревьев выступила арена, высящаяся на древнем холме. Мы плыли далеко от берега, поэтому разглядеть что‑ либо было просто невозможно, но я точно знала, что до моего дома – рукой подать. Там старый флаг с тремя красными звездами до сих пор развевается над крыльцом. Теперь на флаге появилась еще черная полоска в память о Шейде. Его казнили, значит, звезду надо снять, но мои родители не снимут. В этом я была уверена. Они тоже подняли свой маленький мятеж.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒