15 Заказ J» 879 9 страница

¹ Чтобы избежать таких следствий и вместе с тем сохранить возможность характеризовать такие предложения, как «Джон женат или Джон холостяк», как аналитические, Карнап вводит понятие (95) постулата смысла: последние просто утверждают аналитичность определенных выражений естественного языка.

с тем полагает, что оно не может быть использовано в качестве критерия тождества пропозиций, ибо «пропозиции должны быть тождественными или различными абсолютно; тождество в собственном смысле этого слова не знает никаких градаций» (247, с. 203), а «вопрос относительно условий тождества пропозиций представляет собой скорее не неразрешенную проблему, а ложный идеал» (247, с. 206).

Из утверждения об индуктивной неопределенности предрасположений к согласию с предложением и дедуктивной неопределенности перевода предложения, помещенного в контекст мнения, следует, что анализ предложений мнения может осуществляться без требования «абсолютной прозрачности» мнения, т. е. возможности заменить одни выражения на другие в контексте мнения. Поэтому в анализе Куайна контекст мнения, вернее, образующий этот контекст глагол «думать» интерпретируется как «ре-ференциалъно прозрачная» либо «референциально непрозрачная» конструкция. В первом случае замена сингулярного термина на коэкстенсивный сингулярный термин в предложении-объекте мнения не влечет изменения истинностного значения предложения мнения. Указанное различие базируется на разграничении «чисто референциалъной» и «непрозрачной» позиции такого термина, а критерием «чисто референциальной» позиции его считается применимость к нему принципа взаимозаменимости тождественного; формально: (х) (у) (х — у-*- (Fx-^-Fy)).

Согласно Куайну, кореференция, следовательно, кван-тификация неосуществима через «непрозрачную» конструкцию, т. е. нельзя переносить референцию от термина, находящегося вне «непрозрачной» конструкции, на тот же термин или коэкстенсивный ему термин, находящийся в «непрозрачной» конструкции. Если же квантификация через контекст мнения имеет место, это значит, что рассматриваемый контекст мнения является «прозрачным». В «референциально непрозрачном» контексте мы скорее упоминаем языковые выражения, нежели употребляем их. Полагается, что в таком контексте квантификация имеет столько же смысла, сколько вопрос о том, существует ли объект, удовлетворяющий открытому предложению «Fxy> (иначе говоря, истинно ли «з xFx»), если удовлетворение объекта такому предложению ставится в зависимость не только от него самого, но и от того способа, которым осуществляется указание на него.

Поэтому недействительность таких принципов, Как взаимозаменимость тождественного и экзистенциальное обобщение в модальных контекстах, согласно Куайну, свидетельствует о том, что либо модальные рассуждения являются нереференциальными и потому не допускают квантификации, либо в качестве значений связанных переменных принимаются какие-то необычные сущности. Во всяком случае, с точки зрения Куайна, между квантифика-цией и модальностью существует конфликт, ведущий — если настаивать на квантификации в таком контексте — к принятию доктрины эссенциализма (см. 244).

Предпринимая логический анализ предложений мнения, Куайн использовал в качестве их предварительных парафраз предложения, содержащие так называемые интенсиональные абстракции (247). Соответственно глаголы пропозициональных установок рассматривались как относительные термины, предицируемые по отношению к пропозициям, атрибутам, интенсиональным отношениям. Так, предложение «Том думает, что Цицерон разоблачил Кати-лину» перефразируется в: а) «Том думает [Цицерон разоблачил Каталину]» (здесь квадратные скобки — условный знак интенсиональной абстракции), б) «Том думает х [х разоблачил Катилину] о Цицероне», в) «Том думает ху [х разоблачил у] о Цицероне и Каталине». Согласно куайнов-ской методологии непринятия интенсиональных сущностей, приведенные парафразы далее переводятся в соответствующие постоянные (т. е. специфицированные относительно места, времени и других контекстуальных факторов) предложения, замкнутые или открытые. А именно: а) «Том полагает-истинным «Цицерон разоблачил Катилину»», б) «Том полагает-истинным «ж разоблачил Катилину» о Цицероне», в) «Том полагает-истинным «ж разоблачил у» о Цицероне и Катилине».

Глагол пропозициональной установки (в обсуждаемом случае глагол «думать») может рассматриваться не как общий относительный термин, а как часть оператора «думать, что» или «думать [—]» или «полагать-истинным «—»» (где последние выражения являются открытыми), который, отнесенный к предложению, производит сложный абсолютный общий термин. Тогда это предложение становится непосредственным составляющим данного сложного абсолютного термина, а исходное предложение мнения в его непрозрачной интерпретации может быть представлено формой «Fa», где «а» — сингулярный термин, в нашем слу-

21Г

чае «Том», «F» — сложный предикат. Соответственно «думает» в «Том думает х [х разоблачил Катилину] о Цицероне» становится частью оператора, который, будучи отнесенным к открытому предложению «х разоблачил Катилину» и к переменной «ж», порождает относительный общий термин «думает х [х разоблачил Катилину] о». Таким образом, восстановление «референциальной прозрачности» предложения мнения означает, согласно Куайну, вынесение имени или определенной дескрипции индивида за область действия «думатъ-оператора».

Однако тут кроме оценки адекватности данного подхода как такового (так, одним из нежелательных его следствий является утверждение бесконечного числа одноместных предикатов, базирующихся на «непрозрачных» конструкциях, что делает невозможной спецификацию их истинностных условий) возникает проблема адекватности канонической парафразы содержанию мнения. Согласно рассматриваемой парафразе, получается так, что Том думает то, что выражает данное открытое предложение, — а это является ложным (см. 209). Иными словами, если предлог «о» позволяет идентифицировать Цицерона вне области действия оператора «думать», т. е. «прозрачно», по терминологии Куайна, тогда вообще нельзя упоминать Цицерона, раскрывая содержание того, что думает Том. Если же предлог «о» относится к содержанию мнения Тома, тогда мы не располагаем возможностью перехода к «прозрачной» конструкции. Такие следствия анализа, очевидно, не являются удовлетворительными в интуитивном плане: они свидетельствуют о неадекватности рассматриваемого подхода.

3. СИНОНИМИЯ И АНАЛИТИЧНОСТЬ:

ЭКСТРАПОЛЯЦИЯ ПОНЯТИЯ

ЛОГИЧЕСКОЙ ФОРМЫ

Не куайновский подход, а карнаповская идея интенсионального изоморфизма была воспринята в трансформационной-генеративной теории естественного языка при объяснении синонимии выражений. Однако если у Карна-па эта идея только декларировалась, то в теории интер-претативной семантики она получает экспликацию — путем построения определенного формализма — в терминах интерпретируемой глубинной синтаксической структуры языкового выражения. Здесь семантические свойства и от-

ношения языковых выражений (в том числе и рассматриваемое отношение синонимии) устанавливаются исходя из семантического статуса данного выражения и согласно определению этих свойств и отношений, содержащихся в теории. Так, два предложения полагаются синонимичными, если им приписывается та же семантическая репрезентация; последнее осуществляется в терминах семантических маркеров лингвистически независимых конструктов теории. Приписывание той же семантической репрезентации языковым выражениям рассматривается как показатель не только того, что они синонимичны, но и того, почему они являются синонимичными, — именно такого рода информация и представлена формально в семантических репрезентациях.

Соответственно предложение характеризуется как аналитическое, если каждый семантический маркер, содержащийся в смысле глубинного предиката, входит в смысл выражений, представляющих пресуппозицию предложения (т. е. в смысл именных групп, в традиционных терминах— в смысл подлежащего или дополнения предложения, в логической терминологии — в смысл аргументов пропозициональной функции), в частности если каждый семантический маркер предиката входит в смысл субъекта.

С точки зрения рассматриваемого подхода аналитические предложения не обязательно являются истинными: имеются в виду случаи, когда пресуппозиция предложения не удовлетворяется (например, «Настоящий король Франции является мужчиной» или «Человек, нарисовавший круглый квадрат, нарисовал круглый квадрат»). «Быть аналитическим», согласно Кацу, — это свойство логической, или семантической, структуры (как она понимается в рассматриваемой теории) предложения, тогда как «быть истинным» является отношением между предложением и миром (что a priori не входит в область рассмотрения теории).

В силу этого считается, что самое большее, что можно сказать, исходя из лингвистических соображений, — это то, что аналитическое предложение гарантировано от ложности; следовательно, если оно истинно, оно является необходимо истинным. Аналогично контрадикторное предложение рассматривается как гарантированное от истинности; следовательно, если оно является ложным, оно необходимо ложно. Одним из парадоксальных и в этом смысле действительно «нестандартных» следствий такого

подхода является то, что некоторые предложения одновременно могут рассматриваться как аналитические и контрадикторные, если они удовлетворяют определениям этих свойств, но не являются ни истинными, ни ложными (как, например, «Круглый квадрат является круглым») (175, с. 146).

Поскольку смысл языкового выражения определяется в терминах словаря теоретических конструктов, отношение синонимии утверждается на основе тождества формальной семантической репрезентации независимо от определения аналитичности. Тем самым удается избежать порочного круга, возникающего, когда аналитичность определяется в терминах логической истины и синонимии, а синонимия — в терминах взаимозаменимости благодаря аналитичности.

В качестве аналога аналитических пропозиций в случае рассуждения в теории интерпретативной семантики рассматривается понятие семантического следования как экспликация такого семантического отношения между пропозициями, при котором одна пропозиция следует из другой благодаря не какому-либо закону логики, а тому, что логическая форма пропозиции, представляющей собой заключение рассуждения, является частью логической формы пропозиции, представляющей собой посылку рассуж-j дения. Следовательно, гарантия того, что при этом сохраняется истинностное значение, полагается заключающейся в самих смысловых отношениях рассматриваемых языковых выражений. Так, правильность перехода от предложения «Джон является холостяком» к предложению «Джон является мужчиной», представленных в канонической записи логики предикатов в виде форм «Ва» и «Ма», не схватывается данным логическим исчислением. Последнее не содержит средств для различения этого рассуждения и неправильного, вроде «Джон является боксером, следовательно, Джон является хулиганом». Введение же в таком случае постулатов смысла, вроде «(х) (Вх—> -Мх)», для формализации вышеприведенного правильного рассуждения, дающее возможность представить его как переход от «Ва» и «(х) (Вх^-Мх) к «Л/я», согласно содержащимся в данном исчислении правилам удаления квантора общности и отделения копсеквента, справедливо полагается совершенно произвольным (175, с. 185). Такая формализация не раскрывает значимой для установления правильности рассуждения логической формы, следовательно, не

дает — из-за отсутствия адекватной теории логической формы — критерия разграничения на данном уровне анализа правильных и неправильных рассуждений.

Вместе с тем, как было показано, введением постулатов смысла, например, в теории Монтегю предполагается восстановить исключаемые традиционным пониманием логической формы логически правильные формы рассуждений, осуществляемых естественным языком, и дать экспликацию (интуитивно, но не благодаря традиционному пониманию логической формы) правильным формам рассуждений, выявить вклад соответствующих выражений в истинность содержащих их предложений и таким образом формально представить семантические различия языковых выражений, принадлежащих той же синтаксической категории. При этом каждый новый интуитивно воспринимаемый в качестве правильного тип рассуждения (вывода) дает соответствующий новый постулат смысла. Посредством введения постулатов смысла предполагается определить и понятие аналитичности: предложение определяется как аналитическое относительно определенного его анализа в том случае, когда оно является логическим следствием определенного постулата смысла естественного языка (см. 221).

Согласно такому пониманию, то, что рассуждение воспринимается интуитивно как правильное, есть признак того, что оно в определенном смысле является необходимым. Но эта необходимость — с точки зрения того, что традиционно понимается под элементами, конституирующими логическую форму, — не обязательно является логической (например, в рассуждении «Это лицо беременно. Значит, это лицо — женщина»). Иначе говоря, постулатам смысла, формулируемым относительно выражений естественного языка, между которыми интуитивно устанавливается определенная семантическая связь, заодно отводится роль определения такого вида, или уровня, общезначимости, которая является менее строгой, чем логическая правильность (общезначимость). Только в этом плане и представляется возможным рассматривать аналогию теории постулатов смысла теории, определяющей понятие логического следования. Однако при всем этом остается без ответа существенный для рассмотрения возможности построения семантической теории естественного языка вопрос: каково то множество постулатов смысла, которое необходимо для экспликации семантических отношений выраже-

ний языка, т. е. в чем состоит критерий и грань отнесения той или иной области знания как совокупности постулатов смысла к «семантике языка»?

В интерпретативной теории эмпирическая адекватность приписывания той или иной семантической репрезентации языковому выражению определяется по тому, насколько она эффективна относительно предсказания рассматриваемых семантических свойств и отношений языковых выражений. Эти предсказания, согласно теории, могут быть подтверждены или опровергнуты ссылкой на языковую интуицию носителей языка. Однако, ввиду того что на теорию возлагается задача объяснения следствий, которые можно получить из предложений мнения, а сама теория является теорией компетенции, а не языкового исполнения носителей языка (причем понятие языковой компетенции аналогично понятию мнения у Карнапа рассматривается как теоретический конструкт), именно ссылкой на теорию и «решается» проблема взаимозаменимости языковых выражений в предложениях мнения. Иными словами, если, согласно теории, выражения «/> » и «< 7» синонимичны, т. е. в теории им приписывается одна и та же семантическая репрезентация, то этот факт относится к лингвистической компетенции носителей языка. Тогда как у Карнапа просто постулируется, что «Джон думает, что р» влечет «Джон думает что q», а данный контекст мнения, если воспользоваться терминологией Куайна, полагается «прозрачным», т. е. допускающим замену одного выражения другим.

Точно так же как при рассмотрении мнения в качестве теоретического конструкта не принимаются во внимание факты, не согласующиеся с общей установкой, выраженной в форме «Если а думает, что р, то а думает, что q», когда «/> » и «<? » интенсионально изоморфны, в интерпретативной теории семантики полагаются иррелевантными факты, противоречащие приведенной схеме, когда «р» и «q» есть выражения естественного языка. Такая теория рассматривается как единая для всех носителей языка, ибо речь идет о теории идеального носителя языка, знание которого определяется системой языка и, следовательно, содержит знание всех имеющих в нем место смысловых отношений. Ссылкой на такую теорию и «решается» в данной концепции проблема взаимозаменимости языковых выражений — вернее, общих в отличие от сингулярных терминов — в предложении мнения.

222

Ввиду того что «семантика языка» в попймании Каца исключает любое внелингвистическое знание, собственные имена, естественно, не являются ее частью. В полном согласии с таким пониманием «семантики языка» Кац отстаивает тезис, что собственные имена не имеют смысла в естественном языке (181): выражения, не характеризуемые семантическими свойствами и отношениями, не могут обладать смыслом. И наоборот. Поскольку собственные имена не имеют смысла в естественном языке, они не вступают в какие бы то ни было семантические отношения, а значит, и в отношение семантического следования. Поэтому они не входят и в словарь семантического компонента естественного языка, содержащий семантическую репрезентацию других лексических формативов этого языка. Контекст мнения полагается «непрозрачным» относительно таких языковых выражений, а замена одного собственного имени на другое в таком контексте считается недопустимой. Тут налицо явное расхождение с интуицией носителей языка.

Так подход, при котором проблема указания языковых выражений рассматривается как несущественная для построения семантической теории естественного языка, приводит к неадекватному решению проблемы взаимозаменимости собственных имен в контексте мнения — существенного вопроса с точки зрения объяснения связи мысли, языка и реальности, а также экспликации функций естественного языка в построении концептуальной картины мира. Отказ рассматривать в качестве существенного для построения семантической теории отношение языковых выражений к обозначаемым им объектам мира — исключение, согласно такому пониманию «семантики языка», из рассмотрения в подлинном смысле аспекта референции как экстралингвистического снимает вопрос взаимозаменимости сингулярных терминов в предложении мнения и тем самым предопределяет возможности данной семантической концепции, доказывая тем самым несостоятельность ее претензий на объяснение понимания языка его носителями.

4. ЛОГИЧЕСКАЯ ФОРМА ПРЕДЛОЖЕНИЙ МНЕНИЯ: ГЕНЕРАТИВНЫЙ И РЕФЕРЕНТНЫЙ АНАЛИЗ

Экспликация проблемы кореференции сингулярных терминов в тех рамках, которые предусматриваются генеративной теорией семантики, непосредственно относится к

прйнцйпйальнбму йостулату этой теорий, утверждающему тождество глубинной структуры (в принятом в данной теории понимании) и логической формы предложения естественного языка. Соответственно проблема анализа контекста мнения сводится к рассмотрению возможности утверждения тождества глубинной (базисной) структуры и логической формы предложения мнения. Глубинная структура в данной теории рассматривается как содержащая полную семантическую репрезентацию предложения, а предложение-объект мнения (например, «Смит является шпионом») —как синтаксически вставленное в предложение мнения («Джон думает, что Смит является шпионом»). Объяснение неприменимости закона взаимозаменимости тождественного в предложении мнения в теории генеративной семантики (см. 150) осуществляется посредством рассмотрения именных групп (фраз) по аналогии с кван-торными выражениями в логическом их понимании, в рас-селовской традиции анализа неоднозначностей — как имеющих определенную область действия в глубинной структуре. Взаимозаменимость тождественного полагается осуществимой только тогда, когда соответствующие именные фразы рассматриваются как имеющие широкую область действия, и неосуществимой в противном случае. Так, если «Джон думает, что Смит шпион» понимается как — в ква-зиологической записи — «Джон думает ((Смит х) (х шпион))», рассматриваемый закон неприменим в отличие от понимания «(Смит х) (Джон думает (х шпион))». Исходя из того, что адекватный анализ логической формы предполагает возможность ее характеристики в истинностных терминах, полагается, что отождествление глубинной структуры предложения мнения с его логической формой. обеспечивает адекватный его анализ в истинностных тер-'минах. Тогда в качестве объекта мнения рассматривается либо предложение, вставленное в глубинную структуру, либо пропозиция, которую оно выражает. Вставленное предложение и его компоненты рассматриваются как сохраняющие свой обычный смысл: предложение, трактуемое как синтаксически вставленное, одновременно является и семантически вставленным в глубинную структуру предложения мнения.

Таким образом, проблема экспликации предложения мнения в теории генеративной семантики сводится к вопросу приписывания такому предложению разных глубинных структур в качестве их семантической репрезентации,

К указанию разных возможностей его интерпретации, причем одна из таких интерпретаций в отличие от другой не допускает применения закона взаимозаменимости тожде^ ственного. Однако и здесь остается необъясненной фундаментальная проблема, с которой постоянно имеет дело и которую разрешает носитель языка, а именно применение названного закона в тех случаях, которые теория квалифицирует как «блокированные», т. е. тогда, когда этот закон применяется, с нашей точки зрения, релятивно данной концептуальной системе данного носителя языка. Между тем предпосылка действенности этого закона относительно концептуальных систем носителей языка является необходимой с точки зрения допущения рационального характера этих систем.

В концепциях референтной семантики, использующих идею возможных миров, адекватность экспликации взаимозаменимости терминов, в том числе сингулярных, определяется статусом, который в них придается понятию возможного мира и соответственно возможного объекта. В вышепредставленных концепциях референтной семантики, за исключением подхода Хинтикки, постулируется определенный константный, или абсолютный, универсум возможных объектов, являющийся областью значений константных функций как смыслов сингулярных терминов, или, по выражению Хинтикки, «постулируется определенный запас наперед заготовленных индивидов» (156, с. 401). Поскольку в подходе Крипке жесткие десигнаторы подчиняются закону взаимозаменимости тождественного и гарантируют экзистенциальное обобщение даже в модальных контекстах, то соответствующие их позиции полагаются референциальными («референциально прозрачными») в любых контекстах.

Нетрудно видеть близость такой позиции Крипке к истолкованию семантики указательных местоимений, представленному и в ряде исследований Каплана (172, 173, 174). При построении такой семантики Каплан, следуя ранним работам Рассела, использует понятие сингулярной пропозиции (содержащей в качестве своей составляющей конкретный индивид, указываемый логически собственным именем) как объект установки мнения. Рассматриваемый в такой пропозиции индивид полагается данным непосредственно, а не в качестве такого-то или другого, не в качестве референта соотносимого с этим объектом концепта.

15 Заказ J» 879

Так, объект предложения мнения «Берт думает, что Расселу девяносто лет» полагается сингулярной пропозицией, представленной структурой [Рассел, «девяносто лет»], где первый компонент пропозиции — индивид, а не индивидуальный концепт как смысл имени «Рассел», а второй компонент — свойство. Согласно Каплану, эту сингулярную пропозицию выражает любое из следующих предложений: а) «Этому человеку (указывая на Рассела в его обычном обличье) девяносто лет», б) «Этому человеку (указывая на Рассела в обличье Чарли Чаплина) девяносто лет», в) «Бертрану Расселу девяносто лет». Таким образом, каким бы ни был концепт, соотносимый с рассматриваемым в предложении мнения индивидом, т. е. как бы он ни был представлен субъекту мнения, объект мнения полагается сингулярной (de re) пропозицией.

Более утонченный и более адекватный с интуитивной точки зрения подход, возрождающий феноменологическую-психологическую традицию анализа ситуаций восприятия, формулирует Д. Смит (285, 286), отталкиваясь от анализа Каплана и при этом различая: 1) объект мыслительного акта или пропозициональной установки и 2) содержание мыслительного акта или пропозициональной установки. Первое есть то, на что направлен акт или установка, т. е. определенное — действительное или возможное — состояние дел. Оно соответствует расселовскому-каплаиовскому пониманию «пропозиции». Второе есть то, что является определенной феноменологической-психологической формой акта или установки как способ представления рассматриваемого в акте или установке объекта. Это — мысль, или мыслительная структура, олицетворяющая форму акта или установки. Так, именно содержание — а не объекты мне-ния — является тем, что выражается в качестве смысла предложения.

Пусть таким произносимым мною предложением является «Он (тот, который стоит в тени по ту сторону улицы) является шпионом». Тогда объектом осуществляемого посредством этого предложения суждения выступает сингулярная пропозиция, состоящая из рассматриваемого индивида, характеризуемого свойством «быть шпионом». Однако содержание моего суждения составляет феноменологическая структура, состоящая из определенного «демонстративно индивидуализируемого смысла», олицетворяющего форму моего восприятия и общий концепт (в отличие от свойства) «быть шпионом». Иначе говоря, со-

держание моего суждения есть мысль об определенном индивиде, обладающем определенным свойством, что, конечно, нетождественно индивиду, обладающему рассматриваемым свойством. Поэтому различные суждения могут разделять тождественное содержание, но иметь различные объекты.

Конечно, и при таком подходе рассмотрение пропозиций (в понимании Каплана) как объектов мнения есть дань объективизированной «семантике языка». Однако выделение особого аспекта содержания акта или установки (хотя и рассматриваемого как то, что может быть общим для разных носителей языка) уже есть шаг в конструктивном направлении. Такого нет в семантике Каплана. Проблема взаимозаменимости кореференциальных терминов в этой семантике, как и в семантике Кринке, не возникает. Если же говорить о решении этой проблемы относительно естественного языка, то такое решение может считаться адекватным лишь для объективистски понимаемой абсолютизированной «семантики языка», соответствующей понятию идеального носителя языка, «знающего» подлинных референтов сингулярных терминов.

Подобно этому в семантике Монтегю сингулярные термины являются «логически определенными» соответственно рассматриваемой интерпретации: их экстенсии представляются как инвариантные относительно возможных миров и контекстов их употребления, как независимые от пропозициональных установок, в частности установки мнения носителей языка. Таким образом, если в семантических теориях естественного языка, развиваемых в рамках трансформационно-генеративного анализа, в качестве заданного, единого и в этом смысле абсолютного для всех носителей языка постулируется универсум смыслов, то в имеющихся здесь в виду референтных теориях статус единого, абсолютного множества получает множество референтов сингулярных терминов.

Аналогично тому, как в первом случае не возникает проблемы установления смыслового тождества общих терминов естественного языка (впрочем, такой проблемы не возникает и в референтной концепции Льюиса, где в качестве необходимого условия тождества смыслов, или синонимии, рассматривается тождество интенсий — составляющих терминальной цепочки базисной структуры), во втором случае не возникает проблемы установления тождества объектов, обозначаемых определенными сингулярными

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒