Как это было 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 24Следующая ⇒

- У какого Витьки? – спросил другой подросток.

- У Смольникова, – ответил за меня Вовка.

- Дяди Кости сына? - снова спросил парнишка.

На Змеинки дядя Костя был в авторитете, хотя ни когда не сидел.

Его уважали или, по крайней мере, побаивались.

- Кому дядька, а кому ни кто! – опять встрял брат, – Он наш родной дядька, мой и его. И показал на меня.

- Да если бы мы это знали, – развёл руками пацан.

- Мне нужно было написать на лодке? «Эта лодка племянника Кости»

Все заулыбались на мою шутку. С пацанами познакомились, они проводили нас до Витьки. Решили, что лодка у них будет под хорошим присмотром, второй ключ от нового замка будет у нас. Лодку они доводят до ума. И только иногда будут брать, чтобы с неё порыбачить.

Все остались довольны. Только Чумурудный глубокомысленно изрёк

– Бог дал, Бог взял.

Витька жил в доме на первом этаже, где живёт и сейчас. Угловая полуподвальная квартира, в которой постоянно сырые стены и капает с потолка. С его 15 ранами жилось не в радость. Сейчас он буквально через год покупает новый телевизор – из-за сырости все сгорают.

Витька предложил сходить на стрельбище, и насобирать пустых гильз. Никто из наших ещё там не был и мы через сопку «Любви» пошли в сторону «первой рыбалки».

За ней начиналась «вторая рыбалка». За которой находился дикий пляж.

-64-

Сопка «Любви» назвалась так, - рассказывают старожилы,

– Под ней занимались любовью юноша и девушка.

А сверху на них скатился огромный камень и похоронил под собой.

Красивая сказка с элементом эротики. Мы обогнули сопку, и вышли на узкую дорогу, петляющую вниз, к группе низеньких частных домов разбросанных в котловине. Они стояли в метрах пятидесяти от кромки каменистого, всюду разбросанной гальки пляжа.

Пляж в виде полу-чаши. Округлая бухточка была «Первая рыбалка»

Взбираясь от пляжа, вверх приходилось цепляться за кусты, растущие вдоль глубоко протоптанной тропинке.

Тропа шла отвесно вверх, из-под ног вырывались мелкие камешки, и весело подпрыгивая, катились вниз в сторону каменистого пляжа оставленного за спиной.

Прошли немного по гребню. Постояли, глядя вниз на накатывающие волны прибоя. Между камнями волны разбивались на миллиарды мелких брызг, вздымающихся в высь на метр, иногда выше, казалось, что множество зеленоватых языков лизали грубую твердь берега.

Идя друг за другом цепочкой, мы спускались на дно оврага, по которому, извиваясь между камней, бежал родник.

Журча по камешкам, он пел песню, от предвкушения скорого соединения с океаном, и тысячами таких же родников стремящихся на простор из теснин земли.

Подойдя к роднику, кем-то углублённому и обложенному плоскими камнями, мы напились холодной воды. Взобрались на сопку.

Перед нами лежало плато, длиной метров 100 и шириной 40. В сторону моря шёл обрыв, за которым простиралась синяя гладь бухточки, в ней покачивались с носа на корму две лодки стоящие на якорях.

С этих лодок какие-то мужики ловили рыбу.

По всему было видно, что был клёв.

- Вторая рыбалка – махнув в сторону рыбаков и бухточки, сказал двоюродный брат Витька.

На противоположной стороне плато заканчивалось каменной стеной, уходящей вертикально вверх, метров на восемь.

Как будто великан огромным топором для себя вырубил место, откуда он сможет сидя, обозревать синеву залива и видимый вдали Русский остров. Противоположная гладкая стена, должна служить ему спинкой.

Подойдя к ней, мы увидели множество углублений и щербинок, а под стеной расплющенные медные и свинцовые пули, которые пацаны стали собирать и засовывать в карманы брюк.

Непременный атрибут каждого подростка. Как же без карманов?

- Пойдём лучше поищем гильзы - предложил Андрей, похититель нашей плоскодонки и добавил, - Я иногда находил целые патроны.

-65-

Отойдя на некоторое расстояние от стены, мы стали внимательно смотреть под ноги. В редкой траве проросшей среди мелкого песка стали попадаться разного калибра гильзы.

В основном от мелкокалиберной винтовки. Реже находили короткие гильзы, от пистолета и удлиненные от автомата.

Андрей - изобразив руками, будто держит в руках автомат, левый кулак выставил перед собой, а правый приставил к бедру.

При этом указательный палец правой согнул, как будто нажимает на курок, не видимого «Калашникова» в сторону стены, сказал,

– Пацаны я слышал, сюда ночью привозят расстреливать. – Брехня, – прокомментировал Гром, – Говорят, в Москве кур доят.

Все засмеялись. Среди мелкого песка попадались обломки ракушки.

Кто-то предположил - что раньше здесь было море.

– Какое море? Высота ого – го, завезли на машинах и сверху высыпали, чтобы при стрельбе было мягче лежать – высказал своё мнение Вовка. Когда выбрались наверх, Андрей с Вовкой начали спорить, в отношении дороги заканчивающейся на краю гребня стрельбища. Дорога со следами шин обрывалась, не доходя до края обрыва метра два, у самой тропы.

Вовка спорил, что с этого места сыплют песок. А Андрей что по тропе гонят осуждённых на расстрел, привезённых на машине.

Спор разрешил брат Витька

– Вы думаете, на стрельбище идут через весь город с оружием, чёрта с два, приезжают на машине. Отстреляются и на ней же уезжают.

Стали решать, что делать с гильзами.

– Большие, годятся только для свистков, – Чумурудный приставил длинную гильзу к нижней губе и подул. Раздался протяжный гудок, напоминающий паровозный, только потише.

– Сестрёнкам отдам – обрадовался Саша. Пацаны со «Змеинки» о способе использования пустых гильз знали побольше. И стали объяснять остальным - что мелкокалиберные гильзы, если сильно мятые, можно набить серой от спичек, затем загнуть край плоскогубцами, положив на камень сверху бросить другой камень, или бросить в костёр. При этом гильзу разорвёт и будет маленький взрыв. А целую можно также набить серой, сверху надеть на неё проволоку, такого же диаметра как отверстие гильзы. Проволока должна быть в виде крючка, длинной не менее метра. При ударе об камень, лежащий на земле, эффект тот же. Этот эффект, дня через три, осколком от разорвавшейся гильзы разорвал мне правую штанину и глубоко впился во внутреннюю часть бедра. Осколок извлекли при помощи пинцета, при этом кое-как остановили кровотечение.

Хорошо, что не задело крупный кровеносный сосуд. Родителям, конечно, ничего не сказали, а я тайком место ранения смазывал йодом. И старался не хромать при виде родителей. Когда наша компания в девять человек

-66-

вышла к домам возле дороги, мы увидели грузовик, стоящий у обочины.

В старом газике, открыв капот, копался шофер в промасленной спецовке, и что-то ремонтировал.

– Сильва! - сказал брат, мотнув головой в сторону машины.

– Какой Сильва? – не понял я.

– Какая! - сказал Витька, двоюродный брат, – Это же баба, а не мужик.

–Да ну!? – удивился я, сначала принявший шофера за мужчину.

С короткой стрижкой, в ватных штанах, заправленных в кирзовые сапоги, шофёр мало напоминал женщину.

–Да её весь город знает. Прославилась на весь Владик – продолжал Виктор. Как-то везла жмурика на своём грузовике на Морское кладбище. А у неё мотор что-то барахлил. Машина то едет, то начнёт её трясти и мотор глохнет. И уже когда подъезжала к кладбищу, ехала то, медленно, видит что те, кто шёл за машиной, начали обгонять её и показывают на что-то сзади, за её спиной. Оглянулась, а там, в гробу сидит покойник. Сильва по газам, машина в кювет, хорошо не перевернулась. С кабины на дорогу выпрыгнула и бежать. А бывший покойник кричит ей – Стой! Стой! Вернулась, не бросать же машину. Помолчав немного, пока слушатели переваривали услышанное, Витька продолжал рассказывать,

– Мужик пришёл с рейса. За год заработал немало, а его жена с любовником решили всё присвоить, а от мужа избавится.

Напоили сонными порошками, и он заснул сном литургическим.

– Не литургический, а летаргическим, – встрял Громов Генка.

– Один чёрт заснул, – продолжил Витька, – Если бы у машины нормально работал мотор, закопали бы живьём и концы в воду.

– Не в воду, а в землю, - опять встрял Генка.

– Не мешай рассказывать! – стали возмущаться буквально все пацаны, – Шибко умный, так, что же было дальше?

– Судили его бывшую жену и её любовника, врача который дал справку что, дескать, делал вскрытие, а тот даже совсем не видел покойника.

– И их потом расстреляли там, где мы только что были, – радостно предположил Андрей, довольным голосом.

– Их посадили, – разочаровал его Витька.

В городе было мало машин, и среди малочисленной когорты шоферни, Сильва была единственной женщиной.

По Чуркину в 50-60 годы машины ходили редко.

Если мимо наших бараков проезжал, какой ни будь грузовик, медленно переваливаясь на ухабах, как лодка на волне, обязательно кто ни будь из малышни, подпрыгивал, уцепившись за задний борт машины, проезжал, раскачиваясь из стороны в сторону метров 5-10 по разбитой дороге.

Соскочив, подходил к приятелям всегда со словами,

– Ну, как я проехался?

-67-

А все, смотрели на него с восхищением – Какой храбрый.

Храбрость была не в том чтобы, зацепившись, за кузов удержаться за борт, который всё норовит вырваться из рук. А в том, что в зеркале заднего обзора через стекло за спиной водителя, тот мог увидеть, как иногда над задним бортом на ухабах взлетает, чуть ли не на метр тело непрошенного седока. Шофёр мог машину остановить и накостылять.

Если конечно догонит. Мы же сидя в засаде, машины то проезжают редко, терпеливо ждали, очередную машину. Натянув через дорогу нитку, привязав за доски забора, расположенные вдоль грунтовой дороги. Издали, через стекло, шофёру казалось, что перед машиной натянут толстенный канат. Особенно если нитка натянута в сумерках и освещена фарами.

Резко затормозив, водитель выскакивал из кабины, подбегал к нитке трогал её рукой, смеялся и уезжал.

Обычно Чумурудный деланно возмущённо обижался

– Ну что за люди, ехал усталый с работы, тоска зелённая, а тут мы его развеселили, а где же спасибо?

Обо всём этом я вспоминал, когда мы вшестером, топали через «Раздевалку» в сторону «Диомида»

Витька с похитителями нашей плоскодонки остались у себя на «Змеинке». Мимо бани мы свернули в сторону чайной, за которой стояла выкрашенная в светло-голубые тона парикмахерская. Через дорогу от неё располагался банк, расположенный в одноэтажном кирпичном здании. Позднее здание оцепили колючей проволокой, по углам которой поставили вышки. И можно было наблюдать, как за ворота завозили на грузовике зэков, охраняемые солдатами внутренних войск, в красных пагонах с эмблемой ВВ. Почему-то все охранники были не русские и когда мы проходили мимо они кричали нам, коверкая русский язык

– Ходи дальше, низя! И недвусмысленно грозили автоматами.

– Вот Чурки с глазами - возмущался, кто ни будь из прохожих,

– Я по своей земле хожу. А он мне ещё и грозит.

Зэки надстраивали второй этаж для банка.

– Чтобы лучше знать расположение комнат, когда будут грабить банк, – шутили иногда прохожие.

В шестидесятом этого строительства не было, а через дорогу стояла парикмахерская, в которой буквально всем, когда ни будь, пришлось побывать. Работал там маленького роста, седой парикмахер.

Любой пацан 10 лет был выше его. Подстригал он всегда хорошо.

Мастеров было два и если «Седой» был занят, то многие клиенты дожидались в очереди, когда он освободится.

Жена у «Седого» была очень высокого роста и когда её благоверный муж с кем ни будь, соображал, на троих, ей частенько докладывали соседи,

– Твоего-то, какие-то мужики бьют.

-68-

Она прибегала на место и наводила порядок по-своему. Давно известно – Где пьют, там и бьют, и не обязательно посуду.

Женщина, подбегая к истязателям мужа, с ходу хватала обоих за шкирку, как нашкодивших котят, столкнув лбами, отшвыривала в стороны. Да так что мужики уползали довольные, что так легко отделались. Дралась она как мужик – вскинув кулак и от плеча била с размаха прямо в лицо.

Представь женщина двухметрового роста с кулаком грузчика и замашками хулигана.

После расправы над обидчиками своего супруга, последнего брала под мышку и уносила домой, иногда положив себе на плечо, на котором он засыпал, пока она его уносила с недавнего поля боя.

Кто-то из наших пацанов, видел, как, забравшись на табуретку, парикмахер пухлой ладошкой два раза ударил свою жену по щекам.

Она стояла перед ним, зажмурив глаза.

Когда ей говорили - как это она ему позволяет себя бить.

Она говорила, - Жена должна во всём слушаться мужа. - Рассказывая это Гром, подморгнув, сказал – Как-то я в бане мылся, и «Седой» там был.

– Ну и что? Да то, у «Седого» рост в корень врос. У коня меньше чем у него. И мы весело заржали, найдя объяснение тому – почему же у такого малорослого мужчины такая крупная женщина.

– Как в кино - произнёс кто-то. И сразу же стали вспоминать, какие фильмы удалось посмотреть в этом году.

Почему-то сразу вспомнили недавно увиденный фильм – Маленького роста мужчина во фраке, танцует танго с толстой женщиной, его нос постоянно попадает ей в разрез блузки и упирается в огромную грудь.

Женщина выше на две головы.

В кино ходили в клуб Рыбного Порта. Это был одноэтажный деревянный барак с широким крыльцом. Сразу же за дверью начинался небольшой коридорчик, где за фанерной перегородкой сидела пожилая женщина и продавала билеты. Билеты стоили недорого.

Не дороже рубля, после 61 года 10копеек. Внутри зала стояла у правой стены кухонная печь, которая отапливалась зимой.

Но зал был большой, и помещение протапливалось плохо, и все старались занять места поближе к печке. Когда шёл сеанс, было слышно, как кто-то подбрасывает совком уголь в топку.

Иногда лента обрывалась, и буквально весь зал стучал ногами об деревянный пол, пока киномеханик склеивал ленту. В разных концах зала раздавался свист, в особенности, если забыли включить свет.

Подростки постарше занимали места в первых рядах. Любители покурить и обжиматься с девчонками всегда занимали последние ряды.

Некоторые умудрялись пробраться на сцену и смотрели фильм с обратной стороны экрана. Экран был из обычной простыни

-69-

Иногда раздавались возмущённые голоса, чтобы прекратили курить, мол, дышать нечем. На что курильщики кричали в ответ

– Лучше нюхать этот дым, чем угар от вашей печки.

Иногда сеанс прерывали и любителей никотина с позором изгоняли из зала. Персонал клуба был небольшой. Когда на входе в зал проверяли билеты. В это время навстречу выходящим из зала, подростки проталкивались с улицы минуя билетёров чтобы проскользнуть на сцену.

Откуда и смотрели бесплатно. На Чуркине можно было ещё сходить в кино в «Сад Италия». Билеты там были подороже, да и место поприличней. Большое пространство, засаженное множеством различных деревьев и кустарником. Посыпанные дорожки песком. В глубине парка стояла сцена в виде огромной ракушки. Перед сценой забетонированное пространство, по краям которого стояли скамейки. Всё это было окружено металлической оградой. Слева от входа на танцплощадку газоны с пышной травой, а за ними маленький киоск, где продавали пиво на разлив полулитровыми кружками. Рядом с киоском несколько столов для жаждущих выпить.

Но почему-то все шли на газоны, где располагались небольшими компаниями. Перед входом на танцплощадку стояла скульптура, окрашенная краской серебристого цвета. Мужчина держал в левой руке шлём, из-под ладошки правой, смотрит куда-то вдаль. Через плечо весит планшет.

Говорили что памятник Чкалову.

На противоположной стороне парка стояло два здания.

В одном показывали фильмы, в другом находился тир.

Но парк Сад Италия функционировал только по праздникам и по выходным дням. Танцплощадка по средам и субботам.

Ещё можно было поехать в центр. В кинотеатр «Уссури» или «Комсомолец». В «Комсомольце» было два зала - «красный» и «голубой».

Перед сеансами всегда, в маленьких залах играли музыканты или выступали артисты разговорного жанра. В буфете торговали мороженым и газированной водой. Мы редко посещали эти кинотеатры.

Первое нужно купить билет на катер, чтобы переехать на другую сторону бухты «Золотой Рог», во вторых - билеты дорогие и опять же необходимо оставить деньги на обратный проезд. Что конечно пацанам не всегда по карману. Когда мы вернулись домой, уже вечерело, и в небе из-за горизонта выплывала полная луна, хотя солнце ещё и не собиралось спрятать своё малинового цвета тело в воды залива «Петра Великого».

Горизонт в стороне заходящего солнца отливал красными мазками.

Отец стоял на крыльце и обрадовал меня и Вовку, что завтра возьмёт нас с собой на рыбалку. Глядя в сторону заходящего солнца, сказал

– Солнце красно по утру, моряку не по нутру. Солнце красно к вечеру, моряку бояться не чего. Завтра будет отличная погода.

И обращаясь к матери, вышедшей на крыльцо,

-70-

– Надя собери нам, что ни будь на дорогу. Отвари картошки, достань огурчики, а я схожу в магазин хлеба нужно купить.

Я пошёл с отцом в сторону «Низовских» магазинов.

Где он купил две булки хлеба. Покупая хлеб, попросил продавщицу

– Одну вчерашнюю и одну свежую. Мне же объяснил,

– Свежий хлеб себе, вчерашний для камбалы, свежий быстро размокает и сползает с крючка. Ещё он купил одну бутылку водки. Немного подумал и взял ещё одну.

– Матери ни гу-гу, – обращаясь ко мне.

– Что я не понимаю, – обиделся я, на такое недоверие к себе. Отец достал из кармана авоську, непременный атрибут каждого «совка». Эти авоськи наверно назвали так, потому что – авось купишь, что ни будь, авось не чего будет нести. Сложив хлеб и одну бутылку в сетку-авоську, прикупил ещё несколько пачек папирос Беломорканал.

Спрятал во внутренний карман пиджака вторую бутылку «Сучка».

Это была самая дешёвая водка, говорят, её гонят с древесины, с сучков. Стоила она с 61 года два рубля и пустая бутылка в придачу. 2. 12. Когда мы вернулись домой, мать у меня спросила.

– Сколько Отец купил водки?

– Одну бутылку, – сказал я.

Она не доверчиво посмотрела на отца. Подытожила,

– Всегда, когда ты пойдёшь на рыбалку с Костей, возвращаешься пьяный и рыбы мало, а с Аркадием и трезвый и улов богатый.

– Завтра встанем пораньше, – объявил отец,

– Кто раньше встаёт тому Бог даёт.

Всю ночь я ворочался в постели, передо мной прошли события прошедших суток. Под утро я забылся тревожным сном.

Какая-то огромная рыба всё норовила меня поймать за руку и утащить на дно. Проснулся я оттого, что кто-то тряс за руку. Это был отец.

Приложив палец к губам, прошептал,

– Вставай. Тихо. Не разбуди Маму.

– Да я давно не сплю, – подала голос родительница.

Я вам собрала всё в сумку, там, в чулане, за дверью.

Вышли на крыльцо, небо только начало светлеть, кое-где на тёмно-фиолетовом пространстве, в вышине сверкали редкие звёздочки.

Воздух был наполнен сыростью и холодом, который принёс слабый ветерок со стороны бухты Диомид. Через минут сорок, быстрой ходьбы мы стояли на причале, там где лежала наша не докрашенная плоскодонка.

Снизу из-под сходней я услышал раздражённый голос дяди Кости

– Вы ещё бы позднее пришли.

– Привет племяши! это уже мне с Вовкой, но уже с весёлой интонацией.

-71-

Я заглянул под причал, где стоял мотобот с кабиной установленной в носовой части шлюпки – шестёрки. Двигатель находился в корме, рядом с торчащим румпелем. Мы по очереди спустились на борт мотобота, покачивающего на мелкой волне.

В кабину занесли сумки принесённые с собой. Дядя Костя оттолкнулся от мостков багром, направляя нос шлюпки на середину бухты. Когда Дядя Костя запустил двигатель, Отец сидевший на корме, румпелем направил нос мотобота на выход из бухты. Двигатель затарахтел да так, что, обращаясь к друг к другу, приходилось наклоняться над ухом, к кому обращаешься, и кричать. Двигатель был – «пускачь» от трактора, к которому было подведено забортное водяное охлаждение. Горячая вода выливалась за борт через трубу, торчащую из борта на десять сантиметров.

Сама же труба была обмотана асбестовым шнуром.

Как мне объяснили, чтобы не сжечь дерево горячей трубой. Бензин в двигатель поступал из бака на сто литров по тонкой медной трубке. Сам бак был спрятан в носу мотобота. Заливали бензин через бронзовую пробку на резьбе завёрнутую сверху носовой части. Пока отец с дядей Костей колдовали над двигателем. Мы с братом прильнули к круглым иллюминаторам, смотрели, как медленно скрываются за кормой, слева штабеля брёвен справа сейнеры и СРТ приткнувшиеся носами к берегу.

Мотобот иногда подбрасывало на встречной волне и изредка покачивало с борта на борт. Дверь, состоявшая из двух створок, распахнулась наружу, и вошёл отец, наклонив голову.

Потолок был низкий. Прикрыв створки дверей, отгородившись от шума двигателя, спросил,

– Ну что, не укачало?

Мы с братом дружно замотали головами, дескать, нет, не укачало.

– Ну, смотрите пока далеко не ушли от берега, могу высадить на косе – Пообещал отец. Подталкивая обоих на выход из кабины, и одновременно поддерживая за локти. Заставил взяться за поручень, укреплённый наверху кабины. – На воздухе будет полегче.

– Смотрите вперёд, – приказал нам.

– А почему Витька не пошёл на рыбалку? – прокричал я в ухо отцу.

Да вспомнил, что он с этой стороны не слышит, и отложил свой вопрос, на потом, когда будем рыбачить. Обогнули косу, держась подальше от берега. Было видно, как волны перекатываются на отмели, которая метров на пятьдесят уходила от берега в сторону Русского острова, берега которого виднелись вдали. Небо вокруг тёмного цвета, постепенно начало принимать сероватый оттенок. Только вдали, где должно выглянуть солнце, на кромке горизонта, начали проявляться чуть голубоватые полоски, предвестники начала дня. Мотобот уже отошёл в сторону от отмели метров на сто, когда я услышал за спиной залихватский свист.

-72-

Дядя Костя, удерживая румпель левой рукой, пальцами правой руки свистнул нам, держа указательный и безымянный пальцы во рту.

При этом, удерживая средний палец большим пальцем.

Вовка и отец также оглянулись на свист.

Дядька поманил племянника пальцем и хлопнул ладонью около себя. Брат сел около него и дядя Костя стал ему что-то объяснять, склонившись к его уху и показывая то на берег, темнеющий тёмной громадой метрах в двухстах. То показывал вперёд.

Вовка кивал понимающе на все его жестикуляции.

Я хотел пройти к Вовке, но отец удержал меня за локоть и прокричал в ухо, склонившись ко мне, – Стой здесь и держись за леера.

Отец с дядькой сели друг перед другом, выложив на разделяющий их стол нехитрую снедь. Отрезали по ломтю хлеба, положив сверху по картошине, заправленной маслом и свежим луком, добавили по дольке малосольных огурчиков. Это предназначалось Вовке и мне.

Вовкину пайку отец отнёс сам, мне предложил поесть в кабине.

Я отрицательно покачал головой. Меня что-то мутило. А снаружи было намного легче. Братья достали бутылку с водкой. Налили каждый себе по половине в гранёные стаканы. Как они умудрились ни чего не разлить, не знаю. Мотобот постоянно подбрасывало и раскачивало. То, что осталось в бутылке, убрали обратно в сумку, предварительно закупорив какой-то пробкой. Через минут пять, дядя Костя подменил Вовку и направил мотобот в сторону берега.

Под сенью которого, в метрах ста заглушили мотор.

Отец, сразу же размахнувшись, забросил четырёх - лапный якорь за борт и стал быстро вытравливать верёвку вслед погружавшему на дно якорю. Как-то непривычно вокруг стало тихо. Только раздавались лёгкие всплески от мелких волн, трущихся о борта шлюпки.

Я узнал место, где мы собрались рыбачить. Напротив нас находилось стрельбище. Оттуда сверху мы смотрели на рыбаков, – вспомнил я.

Да и место где мы стоим, - тоже самое, здесь рыбачили вчера рыбаки.

– Второй будем бросать? - спросил отец у дяди Кости.

–Не на краснопёрку же, зачем? Хватит одного, – ответил тот, доставая из-под скамьи хозяйственную сумку. В сумке лежали удочки.

Из-под скамьи с другого борта дядька достал сетку, в которой лежали тёмные ракушки, размером с мою ладонь.

– Мидии! – обрадовался отец. Когда успел?

– Да сосед с «Волны» дал, осталось после рыбалки – объяснил дядька. Было, настроившись использовать в качестве наживки хлеб, отец, явно радуясь, надрезал край ракушки на куске фанеры, и стал резать извлечённые внутренности на маленькие дольки. Потом помог мне и Вовке насадить наживку на крючки.

-73-

Наживляя кусочек мидии на крючок, моей удочки объяснял,

– Крючок не должен быть виден. Когда насадил наживку,

–Указательным пальцем прижми, пока не почувствуешь остриё крючка через наживку.

Я спустил леску со свинцовым грузилом, на котором привязано два крючка на поводках, по 15-20 сантиметров длины, на глубину метров 15, на самое дно. Приподнял повыше сантиметров десять и сразу же почувствовал сильный рывок. Рука сама непроизвольно дернулась вверх, подсекая рыбу. Почувствовал, как по леске передаётся – в глубине мечется рыба, пытается избавиться от крючка. Дядя Костя посоветовал

– Не давай слабины, вытаскивай равномерно без рывков.

–И леску ложи равномерно, каждый вытащенный метр, друг на друга, не разбрасывай по сторонам, а то запутаешь леску – добавил отец.

Из глубины приближалась добыча, мечущая из стороны в сторону.

– Неплохо – заметил отец, когда я вытащил камбалу длиною сантиметров тридцать. Брюшко у рыбы было жёлтого цвета, на котором кое-где были видны мелкие ракушки круглой формы.

– Как пуговки на рубашке, - заметил я. Левой рукой, держа рыбину за жабры, правой снял с крючка извивающиеся тело камбалы. Сразу же за мотором, в сторону кабины между бортами мотобота находилась скамейка, по сторонам которой в борту имелись отверстия для уключин.

На случай неисправности двигателя можно было воспользоваться вёслами. В одно из этих отверстий была продета уключина, которая удерживала садок, спущенный за борт.

В горловину этого садка я и пропихнул рыбину головой вперёд. Послышался лёгкий всплеск, рыба как бы на прощанье взмахнула хвостом и ушла под воду. Вода была прозрачная, и было видно, как на глубине полутора метров камбала медленно стала кружить, лениво шевеля плавниками и хвостом. Наживив крючки, левой рукой держа удочку за ручку сделанную из поплавка, правой рукой отбросил грузило в сторону от лодки метров на пять. Наблюдаю - как леска медленно приближается ко мне, под тяжестью свинцового грузила.

Дядька передал свою удочку Вовке, и тот стал удить в две руки.

Дядя Костя вынес из кабины сумку с провиантом и, обращаясь к отцу, сказал – Солнце спряталось за елью, а бичи ещё не ели, нужно обмыть первый улов. Я довольный, что первая рыба поймана мной, встрял,

– Что-то стали ноги зябнуть, не пора ли вам дерябнуть.

Вовка решил не отставать от меня и добавил,

– Что-то стало холодать, не пора ли вам поддать.

– Ну, у меня и племяши, за словом в карман не лезут, молодцы –

Прокомментировал дядька, разливая по стаканам «Сучок».

Братья влили в себя по небольшой порции спиртного, перекусили.

-74-

Мы с Вовкой тоже немного поели, на это время у нас забрали удочки. Простояли на «Второй рыбалке» больше часа, рыба ни разу ни у кого не клюнула.

– Как у тебя с горючкой? – спросил у дядьки отец.

– Да бутылки две взял – дядя Костя, кивнул в сторону кабины.

Отец засмеялся, – Я про бензин.

– Полный бак, да ещё канистра в бардачке – НЗ.

Отец кивнул головой, – Пойдёт, может быть, махнём к Скрыплёву?

Дядька, обращаясь, ко мне и Вовке велел, – Сматывайте удочки.

Я с неохотой стал наматывать леску на рукоятку удочки. Всё время был весь в ожидании – вот-вот клюнет, и леска приятно затяжелеет от веса рыбины. Вскоре выбирали якорь.

Вовка с трудом выбирал канат, было видно, как напрягались все мышцы.

Когда подтянулся, подошёл отец и помог оторвать якорь от дна.

После чего якорь легко пошёл вверх.

– В воде он легче, чем наверху, - сказал Дядя Костя.

Садок с единственной рыбиной, забросили на крышу кабины.

Мне велели откачать воду ручным насосом, закреплённым на наружной переборке кабины.

– Вода проникает через сальники вала, который идёт к гребному винту. Иногда – как бы оправдываясь, сказал дядя Костя.

Вскоре наш мотобот опять затарахтел, держа направление в сторону Острова Скрыплёв, виднеющийся вдали между островом Русский и бухтой Патрокл. Мы бросили якорь в проливе, разделяющий Русский остров и Скрыплёв. С того места, где встали, был виден маяк, стоящий белым монументом на скалистой вершине острова.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒