Глава 16. ТРИ ДНЯ. ДВА ДНЯ. ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ

Глава 16

ТРИ ДНЯ

На следующее утро за завтраком Люс совершенно не могла ничего есть.

Это был последний день занятий перед тем, как Прибрежная распустит учеников на выходные в честь Дня благодарения, и девочка уже чувствовала себя одинокой. Одиночество в толпе было худшим видом одиночества, но она ничего не могла с этим поделать. Все ученики вокруг нее радостно болтали о том, как разъедутся по домам к своим семьям. О девушках или парнях, которых не видели с самых летних каникул. О вечеринках, которые закатят их лучшие друзья.

Единственная вечеринка, которая светила на этих выходных Люс, – это унылый вечер в собственной пустой спальне.

Конечно, еще несколько учеников из основной школы оставались здесь на выходные: Коннор Мэдсон, прибывший в Прибрежную из приюта в Миннесоте. Бренна Ли, чьи родители живут в Китае. Франческа и Стивен тоже проводили выходные здесь – вот так сюрприз – и вечером в четверг затевали праздничный «ужин для отверженных».

Люс питала лишь одну надежду: что Арриана, когда грозилась присматривать за ней, имела в виду и выходные на День благодарения. С другой стороны, она почти не видела подругу с тех пор, как та вернула их в Прибрежную. Лишь на краткий миг на празднике урожая.

Все остальные уезжали на следующий день или через день. Майлз – на семейное празднество на сотню с лишним персон с обслугой. Заря и Жасмин – на совместное сборище их родственников в поместье Жасмин в Саусалито. Даже Шелби – хоть и ни словом не обмолвилась Люс о возвращении в Бейкерсфилд – днем раньше разговаривала с матерью по телефону.

– Да, – стенала она. – Знаю. Я там буду.

Худшее время для Люс, чтобы остаться в одиночестве, трудно было придумать. Ее внутреннее смятение нарастало с каждым днем, пока она окончательно не перестала понимать, как относится к Дэниелу или к кому бы то ни было еще. И она не переставала корить себя за глупое поведение накануне, когда позволила Майлзу зайти так далеко.

Всю ночь она приходила к одному и тому же заключению: хотя Дэниел и расстроил ее, в происшествии с Майлзом была виновата она и только она. Это она оказалась изменницей.

Люс становилось по‑ настоящему плохо, когда она думала о том, как Дэниел сидел там, безмолвно наблюдая, пока они с Майлзом целовались; когда представляла, как он себя чувствовал, срываясь с той крыши. Так же как и она сама, когда впервые услышала о происходившем между ним и Шелби, чем бы это ни было, – только хуже, поскольку ее поступок был настоящей изменой. Еще один пункт в список доказательств того, что они с Дэниелом не в состоянии общаться друг с другом.

Тихий смех вернул ее обратно к нетронутому завтраку.

Франческа в длинном черно‑ белом плаще в горошек плавно скользила мимо столов. Всякий раз, когда Люс оглядывалась на женщину, та с лучезарной улыбкой беседовала то с одним, то с другим школьником, но девочку не оставляло ощущение пристальной слежки. Как если бы учительница была способна пробраться в ее сознание и точно выяснить, из‑ за чего ее оставил аппетит. Как дикие белые пионы бесследно исчезли за ночь, так, возможно, растворилась и вера Франчески в то, что Люс сильна.

– О чем грустим, подруга? – поинтересовалась Шелби, проглатывая немалый кусок рогалика, – Поверь мне, ты немногое пропустила вчера вечером.

Люс не ответила. Костер на пляже занимал ее мысли в самую последнюю очередь. Она только что заметила Майлза, бредущего на завтрак куда позже, чем он обычно там появлялся. Он шел ссутулившись, низко надвинув на глаза бейсболку с эмблемой «Доджерс». Девочка непроизвольно коснулась пальцами губ.

Шелби увлеченно замахала над головой обеими руками.

– Он что там, ослеп? Земля вызывает Майлза!

Когда она все же привлекла его внимание, мальчик неловко махнул рукой их столику, едва не споткнувшись о буфет с закусками навынос. Еще раз помахал им и скрылся за зданием столовой.

– Это я только что повела себя как полный псих – или все‑ таки Майлз? – уточнила Шелби, закатывая глаза и изображая то, как неуклюже запнулся их приятель.

Но Люс отчаянно хотелось броситься следом за ним и…

И что? Сказать ему, чтобы не смущался? Что в этом поцелуе была и ее вина? Что влюбленность в ходячее несчастье вроде нее ничем хорошим не закончится? Что он ей нравится, но слишком многое насчет этого – насчет них двоих – попросту невозможно? Что, хотя они с Дэниелом сейчас и в ссоре, на самом деле ничто не может угрожать их любви?

– Так или иначе, как я начала говорить, – продолжила Шелби, подливая Люс кофе из бронзового кофейника. – Костер, гедонизм и все такое прочее. Такие штуки бывают чертовски нудными. Особенно, знаешь ли, когда тебя рядом нет, – добавила она, дернув уголком рта в подобии улыбки.

Сердце у Люс чуточку отпустило. Хотя бы изредка Шелби все же удавалось ее утешить. Но затем соседка по комнате поспешно пожала плечами, как будто советуя не принимать ее слов всерьез.

– Больше никто не способен оценить по достоинству то, как я изображаю Лилит. Вот и все.

Шелби выпрямила спину, выпятила грудь колесом и начала неодобрительно подергивать уголком верхней губы.

Ее подражание Лилит всегда смешило Люс. Но сегодня девочке удалось выдавить из себя лишь хилую улыбку.

– Хмм… – протянула Шелби. – Не думаю, что тебя так волнует пропущенная вечеринка. Я заметила Дэниела, пролетавшего над пляжем прошлой ночью. Должно быть, вам немало нужно было наверстать.

Шелби видела Дэниела? Почему она не упомянула об этом раньше? Мог ли кто‑ нибудь еще его увидеть?

– Мы даже не разговаривали.

– Трудно поверить. Обычно у него находится для тебя куча распоряжений…

– Шелби, Майлз меня поцеловал, – перебила ее Люс.

Ее глаза были закрыты. По какой‑ то причине так оказалось легче признаваться.

– Прошлой ночью. И Дэниел все видел. Он улетел прежде, чем я успела…

– Да, это многое объясняет! – Шелби присвистнула, – Ну дела.

Лицо Люс пылало от стыда. Ей никак не удавалось выбросить из головы образ Дэниела, срывающегося в полет. Он выглядел таким… отчужденным.

– Так между тобой и Дэниелом все, ну, ты понимаешь, кончено?

– Нет. Никогда, – выговорила Люс, не в силах даже слышать это предположение без дрожи. – Я просто не знаю.

Она не стала пересказывать подруге остаток того, что увидела в вестнике, о совместной деятельности Дэниела и Кэма. Об их тайных приятельских отношениях, насколько она могла об этом судить. Шелби не поняла бы, кто такой Кэм, а вся история целиком слишком запутанна, чтобы объяснять. Кроме того, Люс не вынесла бы, если бы Шелби, с ее нарочито вызывающими взглядами на ангелов и демонов, попыталась продемонстрировать на этом примере, что в их сотрудничестве нет ничего особенного.

– Знаешь, сейчас Дэниел, должно быть, весь из‑ за этого испереживался. Разве это не его пунктик – бессмертная привязанность между вами двоими?

Люс оцепенела, услышав эти слова.

– Я не иронизирую, Люс. Вполне возможно, ну, я не знаю, что у Дэниела были отношения и с другими. Это все довольно‑ таки туманно. Суть‑ то в том, что, как я уже говорила, значение для него, безусловно, имела только ты одна.

– Предполагалось, что от этого мне станет легче?

– Я не утверждаю, будто пытаюсь тебя утешить, просто хочу привести пример. При всей раздражающей отчужденности Дэниела – а этого в нем хватает – он явно тебе предан. Так что весь вопрос в тебе. Насколько ему известно, ты можешь бросить его, стоит лишь нарисоваться кому‑ нибудь еще. Нарисовался Майлз – очевидно, классный парень. Слегка слащав, на мой вкус, но…

– Я никогда не брошу Дэниела, – громко произнесла Люс, отчаянно желая сама в это поверить.

Ей вспомнился ужас на его лице в ту ночь, когда они поспорили на пляже. Ее ошеломило то, насколько поспешно он спросил: «Мы расстаемся? » Как будто подозревал, что такое возможно. Как будто Люс не проглотила всю его безумную историю об их бесконечной любви, когда он рассказывал ее под персиковыми деревьями в Мече и Кресте. Девочка приняла ее одним большим доверчивым глотком, вместе со всеми ее изъянами, шероховатостями и острыми осколками, потому что Дэниел просил ее поверить. Теперь ежедневно какой‑ нибудь из этих осколков впивался в нее изнутри. А самый крупный подступал к горлу.

– Я иногда вообще не понимаю, почему ему нравлюсь.

– Да ладно тебе, – простонала Шелби. – Не превращайся в одну из этих девиц. «Он слишком хорош для меня, хнык‑ хнык». Мне придется отослать тебя к столу Зари и Жасмин. Это их стиль, а не мой.

– Я вовсе не имела в виду ничего подобного, – возразила Люс, подавшись ближе и понизив голос. – Я о том, что давным‑ давно, когда Дэниел был, ну, сама знаешь, там, наверху, он предпочел меня. Предпочел меня всем прочим на свете…

– Что ж, возможно, в те времена выбор был куда как меньше… Ох! – вскрикнула Шелби, когда Люс стукнула ее. – Просто пыталась разрядить атмосферу!

– Он предпочел меня, Шелби, какому‑ то важному посту на небесах, какому‑ то высокому положению. Это немало значит, ты не находишь?

Шелби кивнула.

– За этим должно стоять нечто большее, чем просто мысли о том, что я мила.

– Но ты не знаешь, что именно?

– Я спрашивала, но он так и не рассказал мне, что произошло. Когда я завела этот разговор, все выглядело так, как будто он не может припомнить. А это уже просто безумие, подразумевающее, что мы оба действуем исключительно по привычке, основываясь на тысячах лет неких небылиц, которых ни один из нас даже не помнит.

Шелби потерла подбородок.

– Что еще Дэниел от тебя скрывает?

– Именно это я и намерена выяснить.

На террасе все шло своим чередом; большинство школьников уже направлялись на занятия. Официанты‑ стипендиаты спешили убрать посуду. За столом, ближайшим к океану, Стивен в одиночестве пил кофе. Его сложенные очки покоились на столе. Он встретился взглядом с Люс и долго не отводил глаз, достаточно долго, чтобы – даже после того, как он встал и двинулся на урок, – пристальное, внимательное выражение его лица осталось маячить перед ее мысленным взором. Чего он, вероятно, и добивался.

После самого долгого и самого отупляющего в ее жизни видеоурока, посвященного делению клеток, Люс вышла из класса биологии и направилась вниз по лестнице главного здания, а затем наружу, где с удивлением обнаружила, что автостоянка переполнена. Родители, старшие братья и сестры, да и немало шоферов выстроили автомобили в длинный ряд, подобного которому Люс не видела со времен своей средней школы в Джорджии.

Вокруг нее ученики выбегали из классов и торопились к машинам, волоча за собой чемоданы на колесиках. Заря с Жасмин обнялись на прощание, затем последняя села в легковой автомобиль, а первая присоединилась к потеснившимся братьям на заднем сиденье внедорожника. Расставались они всего на пару часов.

Люс нырнула обратно в здание, выскользнула через редко используемую заднюю дверь и направилась к общежитию. Сейчас она определенно была не в состоянии с кем‑ либо прощаться.

Шагая под серым небом, девочка по‑ прежнему терзалась виной, но разговор с Шелби помог ей отчасти взять себя в руки. Она понимала, насколько это неправильно, но поцелуй с другим помог ей почувствовать, что в их отношениях с Дэниелом что‑ то зависит и от нее. Возможно, разнообразия ради, ей удастся добиться от него какого‑ нибудь отклика. Она может извиниться. Он может извиниться. Они могут приготовить лимонад[16] или что‑ нибудь в этом роде. Пробиться сквозь всю эту пакость и начать разговаривать по‑ настоящему.

В этот самый миг загудел телефон. Пришло сообщение от мистера Коула.

Все улажено.

Значит, мистер Коул передал весточку о том, что Люс не приедет домой. Но он даже не упомянул в своем сообщении, разговаривают ли с ней родители после этого. Девочка уже несколько дней ничего от них не слышала.

Положение выглядело безнадежным: если они ей напишут, она будет терзаться виной из‑ за того, что не пишет им в ответ. Если не напишут, будет чувствовать себя ответственной за то, что они не могут связаться друг с другом. И она так и не решила, что делать с Келли.

Люс протопала вверх по ступенькам пустого общежития. Каждый ее шаг отдавался в здании гулким эхом. Поблизости никого не было.

Она ожидала, что, добравшись до своей комнаты, уже не застанет там Шелби – или, по крайней мере, найдет ее чемодан собранным и ожидающим у двери.

Соседки в спальне не обнаружилось, но ее одежда по‑ прежнему была раскидана по всей ее половине комнаты. Красный жилет висел на своем крючке, а принадлежности для йоги оставались свалены в углу. Возможно, она не уедет до завтрашнего утра.

Прежде чем Люс успела закрыть за собой дверь, в нее постучали с другой стороны. Девочка высунула голову в коридор.

Майлз.

Ее ладони мигом взмокли, а сердце заколотилось чаще. Она задумалась, как выглядит ее прическа, удосужилась ли она этим утром заправить постель и как долго он уже за ней идет. Видел ли он, как она избежала череды прощаний перед Днем благодарения или как исказилось болью ее лицо, когда она прочла текстовое сообщение.

– Привет, – тихонько выговорила Люс.

– Привет.

На Майлзе был плотный коричневый свитер поверх белой рубашки, и он надел те самые джинсы с продранным коленом, из‑ за которых Заря всякий раз бросалась за ним следом и они с Жасмин чуть ли в обморок не падали у него за спиной.

Губы Майлза дрогнули в тревожной улыбке.

– Не хочешь чем‑ нибудь заняться?

Большие пальцы он заправил под лямки темно‑ синего рюкзака, а голос его отражался эхом от деревянных стен. Люс пришло в голову, что они двое, возможно, остались одни в целом здании. Мысль оказалась разом пугающей и волнующей.

– Я под арестом до скончания: времен, помнишь?

– Поэтому‑ то я и доставил развлечения к тебе.

Сперва Люс решила, что Майлз имеет в виду самого себя, но затем он спустил рюкзак с одного плеча и расстегнул молнию на главном отделении. Внутри обнаружилась целая сокровищница настольных игр. «Боггл». «Четыре в ряд». «Пачиси». Игра по «Классному мюзиклу». Даже дорожный «Эрудит». Это оказалось так мило и настолько лишено всякой неловкости, что Люс едва не расплакалась.

– Я думала, ты сегодня едешь домой, – заметила она. – Все остальные уезжают.

Майлз пожал плечами.

– Родители сказали, что я вполне могу остаться. Я буду дома пару недель спустя, и, кроме того, наши взгляды на отличные каникулы заметно не совпадают. Их представление подразумевает что‑ либо, достойное статьи в модном разделе «Нью‑ Йорк тайме».

Люс рассмеялась.

– А твое?

Майлз чуть глубже зарылся в сумку, вытащив оттуда две упаковки быстрорастворимого яблочного сидра, коробку воздушной кукурузы для приготовления в микроволновой печи и диск с фильмом Вуди Аллена «Ханна и ее сестры».

– Гораздо скромнее, как видишь, – с улыбкой отозвался он. – Я приглашал тебя провести День благодарения со мной, Люс. И мы совершенно не обязаны менять планы только потому, что изменяем место их воплощения.

По ее лицу расползлась улыбка, и Люс открыла перед мальчиком дверь. Когда он проходил мимо, то вскользь задел ее плечом, и они на миг встретились взглядами. Ей показалось, что Майлз чуть покачнулся на каблуках, как будто собрался вернуться на шаг назад и поцеловать ее. Девочка напряглась в ожидании.

Но он только улыбнулся, сбросил рюкзак посреди пола и принялся его разгружать.

– Ты голодна? – спросил он, помахав пакетом воздушной кукурузы.

Люс поморщилась.

– Если честно, попкорн у меня плохо получается.

Ей вспомнился тот случай, когда они с Келли едва не спалили общежитие в Довере. Девочка ничего не могла с этим поделать. Это вновь напомнило ей, насколько она соскучилась по лучшей подруге.

Майлз распахнул дверцу микроволновки и воздел вверх палец.

– Я могу нажать этим пальцем любую кнопку и приготовить почти что угодно. Тебе повезло, что я такой специалист в этом деле.

Казалось странным, что чуть раньше она так изводилась из‑ за поцелуя с Майлзом. Теперь Люс понимала, что он единственный был способен ей помочь. Если бы он не заглянул, она бы так и продолжила соскальзывать в очередную темную бездну вины. И пусть она не могла представить себе еще одного поцелуя с ним – не потому что не хотела этого, а потому что знала, это неправильно и она не может так поступать с Дэниелом… не хочет так поступать с Дэниелом, – присутствие Майлза все равно до крайности ее успокаивало.

Они играли в «Боггл», пока Люс в конце концов не поняла правила, в «Эрудит», пока оба не осознали, что в наборе не хватает половины букв, и в «Пачиси», пока не зашло солнце и не сделалось темно настолько, что уже не удавалось разглядеть доску. Тогда Майлз встал, разжег огонь в камине и вставил диск с «Ханной и ее сестрами» в привод компьютера Люс. Единственным местом, где можно было сидеть и смотреть кино, оказалась кровать.

Внезапно девочка встревожилась. До этого они были просто парой друзей, играющих в настольные игры вечером буднего дня. Сейчас на небе выступили звезды, общежитие стояло пустым, огонь потрескивал, и – кем же они становились теперь?

Они сидели рядом на кровати Люс, и она никак не могла перестать думать о том, где лежат ее руки, покажется ли это неестественным, если она сцепит их на коленях, коснутся ли они пальцев Майлза, если она обопрется ими по сторонам от себя. Краем глаза она видела, как двигается его грудь, когда он дышит. Слышала, как он почесывает затылок. Он снял бейсболку, так что она чуяла цитрусовый запах шампуня от его густых русых волос.

Фильм «Ханна и ее сестры» был одним из немногих у Вуди Аллена, которых Люс прежде не видела, но она никак не могла сосредоточиться. Она успела трижды скрестить и выпрямить ноги, прежде чем закончились вступительные титры.

Дверь распахнулась. В комнату ворвалась Шелби и тут же сунулась носом в монитор.

– Лучший на свете фильм на День благодарения! – выпалила она. – Можно, я посмотрю его с…

Тут она перевела взгляд на Люс и Майлза, сидящих в темноте на кровати.

– Ох.

Люс вскочила на ноги.

– Конечно можно! Я не знала, когда ты выезжаешь домой…

– Никогда, – отрезала Шелби, плюхаясь на верхнюю койку так, что до Майлза с Люс на нижней докатилось небольшое землетрясение. – Мы с мамой поцапались. Не спрашивай, это чертовски скучно. Кроме того, я уж всяко охотнее поболтаюсь тут с вами.

– Но, Шелби…

Люс не могла представить себе достаточно серьезную ссору, мешающую ей поехать домой на День благодарения.

– Давайте просто насладимся гением Вуди в тишине, – распорядилась ее соседка.

Майлз с Люс обменялись заговорщическими взглядами.

– Как скажешь, – согласился Майлз, усмехнувшись подруге.

По правде говоря, Люс чувствовала облегчение. Когда она вновь уселась на свое место, ее пальцы и впрямь мазнули по ладони Майлза, а тот слегка сжал их. Лишь на мгновение, но вполне достаточно, чтобы девочка поняла: по крайней мере в том, что касается выходных на День благодарения, все будет в порядке.

Глава 17

ДВА ДНЯ

Люс проснулась от скрежета вешалки, передвинутой по перекладине в ее шкафу.

Прежде чем она успела посмотреть, кто виноват в этом шуме, на нее обрушился ворох одежды. Девочка села в постели, выбравшись из‑ под груды джинсов, футболок и свитеров. Сняла с лица носок с узором из цветных ромбов.

– Арриана?

– Ты предпочитаешь красное? Или черное? – отозвалась та, прикладывая к своей тоненькой фигурке то одно, то другое платье подруги.

На ее руках не было жуткого браслета со следящим устройством, который ей приходилось носить в Мече и Кресте. До сих пор Люс этого не замечала и содрогнулась при воспоминании о жестоком разряде, бившем Арриану, когда та нарушала правила. С каждым днем в Калифорнии воспоминания девочки о Мече и Кресте становились все более смутными, пока мгновения вроде этого не отбрасывали ее назад, в суматоху тамошней жизни.

– По словам Элизабет Тейлор, лишь немногие женщины могут носить красное, – продолжала Арриана. – Тут все дело в ложбинке между грудей и в подходящем оттенке кожи. По счастью, у тебя есть и то и другое.

Она сняла красное платье с вешалки и бросила его на груду одежды.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Люс.

Арриана уперла в бока изящные руки.

– Помогаю тебе собрать вещи, глупышка. Ты едешь домой.

– К‑ куда домой? Что ты имеешь в виду? – запинаясь, выговорила девочка.

Подруга рассмеялась, шагнула вперед, взяла Люс за руку и потянула ее из постели.

– В Джорджию, моя сладкая, – пояснила она, потрепав девочку по щеке. – К старым добрым Гарри и Дорин. И по всей видимости, должен прилететь еще кто‑ то из твоих друзей.

Келли. У нее действительно получится повидаться с Келли? И с родителями? Люс пошатнулась, внезапно лишившись дара речи.

– Ты что, не хочешь провести День благодарения с семьей?

Люс все еще ожидала подвоха.

– А как насчет…

– Не тревожься, – успокоила подругу Арриана, легонько щелкнув ее по носу. – Идея принадлежит мистеру Коулу. Мы должны делать вид, что ты находишься в двух шагах от родителей. Это показалось нам самым простым и приятным для тебя способом разрешить наше затруднение.

– Но когда он вчера написал мне, там было только…

– Он не хотел обнадеживать тебя, пока не позаботится о каждой мелочи, включая превосходное сопровождение, – уточнила Арриана, изобразив реверанс. – По крайней мере часть его. Роланд появится здесь с минуты на минуту.

Стук в дверь.

– А он молодец. Надень‑ ка это, – потребовала Арриана, указывая на красное платье, так и оставшееся у Люс в руках.

Девочка поспешно втиснулась в платье, затем нырнула в ванную почистить зубы и причесаться. Арриана преподнесла ей одну из этих замечательных ситуаций, когда на раздумья времени не остается.

Люс появилась из ванной, ожидая, что застанет Роланда с Аррианой за каким‑ нибудь свойственным им занятием – скажем, один из них мог бы стоять на ее чемодане, пока другой пытался его застегнуть.

Но оказалось, что стучал не Роланд.

Это были Стивен с Франческой.

«Черт».

Слова «я могу все объяснить» застыли на губах Люс. Только она понятия не имела, как оправдаться в этой ситуации. В поисках поддержки она оглянулась на Арриану. Та все еще заталкивала в чемодан подружкины кеды. Она что, не понимает, в какого рода неприятности они могут влипнуть?

Когда Франческа шагнула вперед, Люс приготовилась к худшему. Но затем неожиданно она оказалась в кольце из широких рукавов бордового учительского свитера: Франческа заключила девочку в объятия.

– Мы пришли пожелать тебе доброй дороги.

– Конечно, нам будет тебя недоставать завтра на том мероприятии, которое мы в шутку называем «ужином для отверженных», – добавил Стивен, взяв Франческу за руку и отстраняя ее от Люс. – Но школьнику всегда лучше побыть с семьей.

– Не понимаю, – проговорила девочка – Вы знали об этом? Мне казалось, я под домашним арестом вплоть до дальнейших распоряжений.

– Мы разговаривали утром с мистером Коулом, – ответила Франческа.

– И твой арест не был наказанием, Люс, – пояснил Стивен, – Это просто единственный способ обеспечить твою безопасность под нашим присмотром. Но с Аррианой ты в надежных руках.

Не желая задерживаться без приглашения, Франческа уже подталкивала его к двери.

– Мы слышали, твои родители жаждут повидаться с тобой. Что‑ то насчет того, что твоя мать забивает холодильник пирогами.

Она подмигнула Люс, оба помахали ей на прощание рукой и ушли.

Сердце девочки переполнял восторг от предстоящего возвращения домой.

Но не раньше, чем новость дойдет до Майлза с Шелби. Они падут духом, если Люс отправится в Тандерболт и бросит их здесь. А она даже не представляет, где сейчас Шелби. Она не может уехать без…

Роланд просунул голову в раскрытую дверь. Он выглядел так солидно в пиджаке в тонкую полоску и белой рубашке. Его черные с золотом дреды стали короче и острее, еще сильнее подчеркивая темные, глубоко посаженные глаза.

– У вас все спокойно? – спросил он, одаряя Люс знакомой озорной усмешкой, – За мной тут увязались…

Он мотнул головой в сторону стоящей за его спиной фигуры – мигом позже шагнувшей на свет с рюкзаком в руке:

Майлз.

Он широко, без малейшего смущения улыбнулся Люс и присел на краешек ее кровати. Девочке тут же представилось, как она знакомит его с родителями. Он стащит с головы бейсболку, пожмет им обоим руки, похвалит незаконченную мамину вышивку…

– Роланд, какая часть выражения «сверхсекретное задание» осталась тебе неясна? – поинтересовалась Арриана.

– Это я виноват, – признался Майлз, – Я увидел, как Роланд направляется сюда… и пристал к нему с расспросами. Поэтому он и опоздал.

– Стоило этому парню услышать слова «Люс» и «Джорджия», – вмешался Роланд, ткнув в него пальцем, – и у него ушло на сборы не больше наносекунды.

– У нас была вроде как договоренность на День благодарения, – пояснил Майлз, глядя исключительно на Люс. – Я не мог позволить ей его нарушить.

– Нет, – признала девочка, сдерживая улыбку, – Не мог.

– Гм… – протянула Арриана, вскинув бровь. – Не знаю только, что скажет на это Франческа. И не стоит ли кому‑ нибудь сперва известить твоих родителей, Майлз.

– Ай, да ладно тебе, Арриана, – пренебрежительно махнул рукой Роланд. – С каких это пор тебе нужны чьи‑ то разрешения? Я присмотрю за пареньком. Он ни во что не влипнет.

– Ни во что не влипнет где? – уточнила Шелби, ворвавшись в комнату с болтающимся на шнурке за спиной ковриком для йоги, – Куда мы направляемся?

– Домой к Люс в Джорджию на День благодарения, – пояснил Майлз.

В коридоре за спиной девочки маячила белобрысая голова. Ее бывший парень. Его кожа казалась призрачно‑ белой, и Шелби была права – в глазах его мерещилось что‑ то странное. В том, насколько они бледные.

– В последний раз говорю тебе: прощай, Фил.

Шелби поспешно захлопнула дверь перед его носом.

– Кто это был? – спросил Роланд.

– Мой уродский бывший.

– Занятный, похоже, парень, – заметил Роланд, рассеянно уставившись на дверь.

– Занятный? – фыркнула Шелби, – Судебный запрет приближаться ко мне – это было бы занятно.

Она мельком глянула на чемодан Люс, затем на рюкзак Майлза и принялась небрежно швырять свои пожитки в объемистую черную сумку.

Арриана всплеснула руками.

– Ты хоть что‑ нибудь можешь сделать без свиты? – поинтересовалась она у Люс и, повернувшись к Роланду, добавила: – Полагаю, ответственность за нее ты тоже готов взять на себя?

– Вот это праздничный настрой! – рассмеялся тот, – Мы отправляемся к Прайсам на День благодарения, – сообщил он Шелби, чье лицо озарилось радостью, – Чем больше, тем веселее.

Люс не могла поверить в то, насколько прекрасно все складывается. День благодарения с ее семьей, и с Келли, и с Аррианой, и с Роландом, и с Шелби, и с Майлзом. Лучшего она и представить себе не могла.

Только одно ее беспокоило, Но беспокоило всерьез.

– А что насчет Дэниела?

Она имела в виду: «Знает ли он уже об этом путешествии? », и «Что на самом деле вышло у них с Кэмом? », и «Он все еще злится на меня за тот поцелуй? », и «Это очень плохо, что Майлз едет тоже? », и еще – «Насколько вероятно, что Дэниел объявится завтра у меня дома, хоть и утверждает, будто бы не может со мной видеться? »

Арриана прокашлялась.

– Да, что насчет Дэниела? – тихонько повторила она, – Время покажет.

– Так у нас билеты на самолет или как? – уточнила Шелби, – Поскольку если мы летим, то мне нужно прихватить успокоительный набор, эфирные масла и грелку. Лучше вам не видеть меня без них на высоте в тридцать пять тысяч футов.

Роланд прищелкнул пальцами.

У его ног тень от створки двери отслоилась от половиц и поднялась так, как могла бы откинуться крышка люка, ведущего в подвал. Порыв холодного ветра плеснул с пола, а следом за ним накатила стылая волна темноты. Когда она сжалась в маленький плотный шарик, в воздухе запахло влажным сеном. Но затем, по кивку Роланда, шарик раздулся в высокий черный проем. Он выглядел словно дверь, ведущая на ресторанную кухню, из тех, что открываются в обе стороны, с круглым стеклянным окошком вверху. Но эта дверь состояла из темного тумана вестников, а сквозь окошко виднелась только еще более мрачная вихрящаяся чернота.

– Выглядит в точности так, как описано в той книге, – заявил заметно впечатленный Майлз, – Все, чего удалось добиться мне, – это кривой четырехугольный проем. Но мы все равно заставили его заработать.

Он улыбнулся Люс.

– Держись меня, парень, – заявил Роланд, – и узнаешь, как путешествовать стильно.

Арриана закатила глаза.

– Вот показушник.

Люс, склонив голову, посмотрела на подругу.

– Но мне казалось, ты говорила…

– Знаю, – перебила ее Арриана, вскинув ладонь. – Я помню, что толкнула целую речь насчет того, как опасны путешествия с помощью вестников. И я не хочу уподобляться дрянным ангелам из разряда «делай то, что я говорю, а не то, что я делаю». Но мы все согласились: Франческа со Стивеном, мистер Коул, все…

Все? Объединяя их, Люс не могла не отметить зияющего пробела в списке. Где среди них всех место Дэниела?

– Кроме того, – гордо улыбнулась Арриана, – с нами мастер. Ро – один из лучших путешественников сквозь вестников. – И, понизив голос, шепнула в сторону Роланда: – Смотри, как бы это не ударило тебе в голову.

Роланд распахнул дверь вестника. Та застонала и заскрипела на призрачных петлях, открывшись в промозглую, разверстую яму пустоты.

– Хм… а можно еще раз о том, почему путешествовать с помощью вестников так уж опасно? – спросил Майлз.

Арриана обвела рукой комнату, указав на тени под настольной лампой и за ковриком для йоги. Все они подрагивали.

– Неопытный взгляд может не угадать, сквозь которого из вестников стоит проходить. И поверь уж, всегда найдутся незваные соглядатаи, ожидающие, пока кто‑ нибудь случайно их не откроет.

Люс вспомнилась тошнотворно‑ бурая тень, о которую она споткнулась. Незваный соглядатай, в котором она подсмотрела кошмарное видение Кэма с Дэниелом на пляже.

– Если выбрать неправильного вестника, очень легко заблудиться, – пояснил Роланд, – Потерять представление о том, в какое место – или в какое время – ты проходишь. Но пока ты с нами, беспокоиться тебе не о чем.

Люс беспокойно ткнула пальцем в нутро вестника. Ей казалось, что другие тени, сквозь которые они проходили, были не такими густыми и темными. Или, возможно, прежде она не представляла себе вероятных последствий.

– Мы же не собираемся объявиться посреди кухни моих родителей? Поскольку, я думаю, мама может и сознание потерять от потрясения…

– Пожалуйста, – поцокала языком Арриана, подводя Люс, затем Майлза и, наконец, Шелби к самому вестнику. – Имей хотя бы толику доверия.

Они как будто продирались сквозь плотный влажный туман, вязкий и неприятный. Он скользил по коже Люс, обвивал ее кольцами, застревал в легких на вдохе. Эхо неумолчного белого шума заполняло проход, словно от водопада. В предыдущие оба раза, когда Люс путешествовала вестником, она ощущала собственную тяжесть и ту скорость, с которой проносилась сквозь тьму, чтобы где‑ нибудь вырваться на свет. Теперь вышло иначе. Она потеряла представление о том, где и когда находится, и даже о том, кто она такая и куда направляется.

Затем сильная рука выдернула ее наружу.

Когда Роланд отпустил ее, отдающийся эхом шум водопада стих до капели, и запах хлорки забил ее ноздри. Трамплин для прыжков в воду. Знакомый, под далеким сводчатым потолком, окруженный разбитыми витражами. Солнце уже ушло из высоких окон, но его свет все еще падал бледными цветными призмами на поверхность воды в олимпийских размеров бассейне. Вдоль стен в каменных нишах мерцали свечи, порождая тусклый, бесполезный свет. Люс узнала бы этот церковный спортзал где угодно.

– О боже, – прошептала она. – Мы вернулись в Меч и Крест.

Арриана окинула зал быстрым неприязненным взглядом.

– Поскольку это касается твоих родителей, которые заедут за нами завтра утром, ты все это время провела здесь. Ясно?

Девочка вела себя так, как будто возвращение в Меч и Крест ничем не отличалось от ночевки в случайном мотеле. Однако сама Люс ощутила резкий прыжок обратно в эту часть своей жизни, словно пощечину. Ей не нравилось здесь. Меч и Крест был скверным местом, но здесь с ней кое‑ что произошло. Здесь она влюбилась, здесь же видела смерть близкой подруги. В этом месте она изменилась сильнее, чем где‑ либо еще.

Люс закрыла глаза и с горечью рассмеялась. В сравнении с тем, что ей известно сейчас, тогда она не знала ничего. И все же тогда она оставалась куда уверенней в себе и собственных чувствах, чем сможет быть когда‑ нибудь. По крайней мере, так ей казалось.

– И что это за чертова дыра? – поинтересовалась Шелби.

– Моя прежняя школа, – пояснила ей девочка, оглянувшись на Майлза.

Тому явно было не по себе, и он жался к стене рядом с Шелби. Люс осознала: хотя она никогда не рассказывала друзьям много о проведенном здесь времени, слухи, раздуваемые нефилимами, легко могли забить им головы достаточным количеством ярких подробностей, чтобы они вообразили себе всю жуть ночевки в Мече и Кресте.

– Кхм, – нарочито кашлянула Арриана, глядя на Шелби и Майлза, – И если родители Люс спросят, вы, ребята, тоже здесь учитесь.

– Объясни мне, что это за школа такая, – потребовала Шелби, – Вы что, плаваете и молитесь одновременно? Такого странного подхода вы никогда не встретите на Западном побережье. Похоже, я уже соскучилась по дому.

– Если ты считаешь, что это плохо, – заметила Люс, – тебе стоит увидеть остальную часть школы.

Шелби скривилась, и подруга не могла ее за это винить. В сравнении с Прибрежной это место казалось ужасным подобием чистилища. Но по крайней мере, в отличие от остальных здешних учеников наутро они отсюда уедут.

– Выглядите усталыми, ребята, – сообщила Арриана. – И это к лучшему, поскольку я обещала Коулу, что мы будем вести себя тише воды ниже травы.

Все это время Роланд стоял, опираясь на трамплин, и тер виски, а ошметки вестника подрагивали у его ног. Теперь он выпрямился и принялся отдавать распоряжения.

– Майлз, ты остановишься вместе со мной, в моей прежней комнате. Люс, твоя спальня по‑ прежнему пуста. Мы поставим туда койку для Шелби. Давайте закинем вещи и встретимся у меня. Я воспользуюсь старым выходом на черный рынок и закажу пиццу.

Упоминание о пицце вывело Майлза и Шелби из оцепенения, но у Люс привыкание отняло больше времени. Не было ничего столь уж странного в том, что ее комната все еще пуста. Посчитав на пальцах, она поняла, что покинула это место меньше трех недель назад. Но по ощущениям выходило гораздо дольше, как будто каждый день длился не меньше месяца, и девочка не могла представить себе Меч и Крест без кого‑ либо из людей – или ангелов, или демонов, – бывших частью ее жизни здесь.

– Не тревожься, – успокоила ее подошедшая Арриана. – Это место – настоящий проходной двор. Люди все время то появляются, то исчезают из‑ за вопросов с досрочным освобождением, сумасшедших родителей и всего такого. Рэнди сегодня выходная. Больше никого это не волнует. Если кто‑ нибудь косо на тебя посмотрит – уставься на него в ответ. Или посылай их ко мне, – предложила она, сжимая кулак, – Готова выйти отсюда?

Она указала на остальных, уже тянущихся к двери следом за Роландом.

– Я вас нагоню, – сообщила Люс. – Сперва мне нужно кое‑ что сделать.

В дальнем восточном углу кладбища, рядом с участком ее отца, обнаружилась могила Пенн, скромная, но опрятная.

В последний раз, когда Люс видела кладбище, его покрывал толстый слой пыли. Последствия каждой битвы ангелов, как объяснил ей Дэниел. Люс не знала, смел ли ее ветер, или ангельская пыль просто рассеялась со временем, но, похоже, кладбище вернулось к прежнему запущенному состоянию. Все такое же голое и пустынное, под бесцветным небом, в кайме задыхающихся от кудзу[17] дубов. Вот только чего‑ то не хватало, чего‑ то жизненно важного, на что Люс не могла указать, но тем не менее остро ощущала утрату.

Редкая тускло‑ зеленая травка разрослась поверх и вокруг могилы Пенн, так что та не бросалась в глаза раздражающей новизной в окружении захоронений столетней давности. Букет свежих лилий лежал перед простым серым надгробием, на котором Люс, наклонившись, прочла:

Пенниуэзер ван Сикль‑ Локвуд,

дорогая подруга

1991–2009.

Люс прерывисто вздохнула, и слезы брызнули из ее глаз. Она покинула Меч и Крест до того, как у них появилось время похоронить Пенн, но Дэниел обо всем позаботился. Впервые за несколько дней ее сердце до боли затосковало по нему. Поскольку он понял лучше, чем придумала бы она сама, как именно должно выглядеть надгробие Пенн. Люс опустилась на колени прямо на землю. Теперь ее слезы текли безудержно, а пальцы бессмысленно перебирали травинки.

– Я здесь, Пенн, – прошептала она, – Мне жаль, что пришлось тебя бросить. Мне так жаль, что ты вообще связалась со мной. Ты заслуживала лучшего. И лучшей подруги, чем я.

Как ей хотелось бы, чтобы ее подруга все еще была здесь. Как хотелось бы поговорить с ней. Девочка знала, что виновата в гибели Пенн, и это едва не разбило ей сердце.

– Я уже сама не представляю, что делаю, и мне страшно.

Люс хотелось сказать, что она все это время тосковала по Пенн, но на самом деле она тосковала по своему представлению о подруге, которую могла бы узнать лучше, если бы смерть не забрала ее так скоро. И это было неправильно.

– Привет, Люс.

Утерев слезы, она разглядела мистера Коула, стоящего по другую сторону могилы Пенн. Она настолько привыкла к неизменно элегантным учителям Прибрежной школы, что мистер Коул показался ей почти неряшливым в помятом желтовато‑ коричневом костюме, с усами и каштановыми волосами, рассеченными ровным, как линейка, пробором над левым ухом.

Люс быстро поднялась, шмыгнув носом.

– Здравствуйте, мистер Коул.

Он доброжелательно улыбнулся.

– Я слышал, ты там неплохо справляешься. Все говорят, что ты держишься просто отлично.

– О…н‑ нет… – запинаясь, выговорила девочка. – Не знаю насчет этого.

– Что ж, зато я знаю. А еще знаю, как рады твои родители тому, что им удастся тебя повидать. Хорошо, когда подобные вещи можно уладить.

– Спасибо, – откликнулась Люс, надеясь, что учитель понимает, насколько она признательна.

– Не стану тебя задерживать, только задам один вопрос.

Люс ожидала, что мистер Коул спросит ее о чем‑ нибудь глубинном, темном, недоступном ее пониманию – о Дэниеле и Кэме, добре и зле, правильном и неправильном, доверии и обмане, но…

– Что ты сделала со своими волосами? – только и полюбопытствовал он.

Люс держала голову под краном в женской уборной около столовой Меча и Креста. Шелби принесла для нее последние два ломтика сырной пиццы на бумажной тарелочке. Арриана сжимала бутылочку дешевой черной краски для волос – все, что смог добыть Роланд за столь краткий срок, но довольно близко к естественному цвету Люс.

Ни Арриана, ни Шелби не стали расспрашивать девочку о внезапной потребности в переменах. И она была им за это благодарна. Но теперь Люс поняла: они просто дожидались, пока она не окажется в уязвимом полуокрашенном состоянии, чтобы начать дознание.

– Думаю, Дэниел будет рад, – заметила Арриана своим самым вкрадчивым тоном, обычно предваряющим главный вопрос. – Конечно, это все не ради него. Или…

– Арриана, – предостерегла ее Люс.

Она не собиралась углубляться в эти дебри. Не сегодня.

Но похоже, Шелби этого хотелось.

– Знаешь, что мне всегда нравилось в Майлзе? Он ценит в тебе то, чем ты являешься, а не то, что ты делаешь со своими волосами.

– Если вы обе собирались столь открыто распространяться на эту тему, так почему не явились в футболках «команда Дэниела» и «команда Майлза»?

– Непременно закажем, – заметила Шелби.

– Моя в стирке, – откликнулась Арриана.

Люс перестала обращать на них внимание, сосредоточившись на теплой воде и странных совпадениях: короткие пальцы Шелби помогали ей красить волосы в первый раз, когда девочке еще казалось, что это единственный способ начать все заново. Первый дружеский шаг Аррианы в сторону Люс заключался в требовании постричь ее так, чтобы они выглядели одинаково. Теперь их руки работали над волосами Люс в той самой уборной, где Пенн смывала с нее подливку от котлеты, которую вывалила ей на голову Молли в первый же день в Мече и Кресте.

Это казалось горьковато‑ радостным и прекрасным, и Люс никак не могла решить, что бы это могло значить. Наверное, то, что ей больше не хотелось прятаться – ни от себя или своих родителей, ни от Дэниела, ни даже от тех, кто желал ей вреда.

Прилетев в Калифорнию, она искала легкий способ преобразить себя. Теперь же поняла, что единственный стоящий способ что‑ либо изменить – это добиться действительной перемены. Покраска волос в черный тоже не была ответом – Люс понимала, что еще не добралась до него, – но, по крайней мере, это был шаг в верном направлении.

Арриана и Шелби прекратили спорить о том, какой парень больше ей подходит. Они молча посмотрели на подругу и кивнули. Девочка ощутила это еще до того, как увидела свое отражение в зеркале: тяжкое бремя уныния, которого она до сих пор даже не замечала, свалилось с ее плеч.

Она вернулась к истокам. Она была готова отправиться домой.

Глава 18

ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ

Когда Люс вошла в дверь родительского дома в Тандерболте, там все оказалось в точности как раньше: вешалка в прихожей по‑ прежнему выглядела так, как будто готова опрокинуться под тяжестью слишком многих курток. От свежего запаха сохнущих простыней и моющего средства дом казался чище, чем был. Диван с цветочным узором в гостиной выцвел от утреннего солнца, пробивающегося сквозь жалюзи. Стопка запятнанных чаем южных журналов по декорированию занимала журнальный столик, любимые страницы были заложены магазинными чеками – на то далекое время, когда родительская мечта исполнится, ипотека будет выплачена полностью и у них наконец‑ то появится немного лишних денег на отделку. Эндрю, истеричный карликовый пудель ее матери, поспешил обнюхать гостей и привычно пожевал щиколотку Люс в знак приветствия.

Папа поставил ее сумку в прихожей и свободной рукой приобнял девочку за плечи. Люс залюбовалась их отражением в узком зеркале: отец и дочь.

Очки без оправы соскользнули ему на кончик носа, когда он поцеловал ее в заново почерневшую макушку.

– Добро пожаловать домой, Люси, – сказал он. – Нам тут тебя не хватало.

Девочка зажмурилась.

– Мне тоже вас не хватало.

Впервые за несколько недель она не лгала родителям.

В доме было тепло, его переполняли дурманящие запахи Дня благодарения. Люс вдыхала и могла тут же вообразить каждое завернутое в фольгу кушанье, греющееся в духовке. Поджаренная во фритюре индейка, фаршированная грибами, – папино фирменное блюдо. Яблочно‑ клюквенный соус, легкие, словно воздух, дрожжевые рулетики и достаточно пирогов с тыквой и орехами пекан – маминых, – чтобы накормить весь штат. Должно быть, она готовила всю неделю.

Мама взяла Люс за запястья. Ее карие глаза слегка поблескивали в уголках влагой.

– Как ты, Люс? – спросила она, – У тебя все хорошо?

Какое же это облегчение – вернуться домой. На глазах девочки тоже выступили слезы. Она кивнула, прижимаясь к обнимающей ее женщине.

Темные, длиной до подбородка волосы матери были уложены в прическу и спрыснуты лаком, словно она только вчера побывала в салоне красоты. Как оно, вероятно, и было, насколько Люс ее знала. Она выглядела моложе и привлекательнее, чем помнилось девочке. В сравнении с пожилыми родителями, которых она пыталась навестить в Шасте, – даже в сравнении с Верой – мама Люс казалась счастливой и бодрой, не тронутой скорбью.

Потому что ей не пришлось пережить то же, что остальным, – потерю дочери. Потерю Люс. Родители всю свою жизнь выстроили вокруг нее. Они не перенесут ее смерти.

Она не может погибнуть так же, как в предыдущих воплощениях. Она не может сломать жизнь близким на этот раз, теперь, когда узнала больше о своем прошлом. Она сделает все, что потребуется, лишь бы сберечь их счастье.

Мама забрала куртки и шапки у остальных четырех подростков, столпившихся в ее прихожей.

– Надеюсь, твои друзья нагуляли хороший аппетит.

Шелби указала пальцем на Майлза.

– Будьте осторожны в своих желаниях.

Такое впечатление, что родители Люс не возражали против полной машины незваных гостей за своим праздничным столом.

Когда «крайслер» ее отца въехал в кованые ворота Меча и Креста перед самым полуднем, Люс уже ждала его. За всю предыдущую ночь она так и не сомкнула глаз. Ее мысли метались от странностей возвращения в Меч и Крест к тревогам из‑ за столь причудливой компании, которую она завтра соберет на День благодарения, – и никак не могли утихомириться.

К счастью, утро обошлось без неприятных происшествий. Выпустив отца из самых долгих и крепких объятий в собственной жизни, она упомянула, что нескольким ее друзьям некуда податься на праздник.

Пятью минутами позже они все сидели в машине.

Теперь друзья роились по родному дому Люс, изучали ее фотографии в отрочестве, выглядывали в те самые створчатые окна, в которые она больше десяти лет смотрела поверх тарелок с хлопьями. Все это казалось сюрреалистичным. Пока Арриана на кухне помогала маме взбивать сливки, Майлз забрасывал папу вопросами об огромном старинном телескопе в его кабинете. Люс объяла гордость за родителей, сумевших показать всем гостям, что им здесь рады.

При звуке автомобильного гудка снаружи она подпрыгнула.

Девочка присела на просевший диван и слегка раздвинула пластинки жалюзи. Красно‑ белое такси остановилось перед домом, выкашливая в холодный осенний воздух выхлопные газы. Стекла были тонированные, но пассажиром мог оказаться только один человек.

Келли.

Ее красный кожаный сапог до колена показался из‑ за задней дверцы и опустился на бетонный тротуар. Секундой позже появилось и треугольное личико лучшей подруги Люс. Фарфоровая кожа Келли горела румянцем, золотисто‑ каштановые волосы стали короче прежнего, подстриженные аккуратным уголком к подбородку. Бледно‑ голубые глаза сверкали. Почему‑ то она все еще смотрела внутрь машины.

– На что глядишь? – спросила Шелби, приподнимая другую пластинку.

Роланд присел по другую сторону от Люс и тоже приник к окну.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэниел выскальзывает из такси…

А следом за ним, с переднего сиденья, Кэм.

Увидев их, Люс едва не задохнулась.

На обоих были длинные темные плащи, совсем как те, что они носили на побережье в подсмотренной ею сценке. Их волосы блестели под солнцем. И на миг – всего лишь на миг – Люс вспомнилось, почему в Мече и Кресте ее поначалу заинтересовали они оба. Они были красивыми. Невозможно, неестественно, до умопомрачения красивыми.

Но какого черта они забыли здесь?

– Как раз вовремя, – пробормотал Роланд.

– Кто их пригласил? – с другой стороны спросила Шелби.

– Прямо с языка сняла, – заметила Люс, но невольно слегка загляделась на Дэниела.

Несмотря даже на сложности в их отношениях.

– Люс, – окликнул ее Роланд, которого явно забавляло, как она смотрит на Дэниела, – Тебе не кажется, что стоит подойти к двери?

Грянул звонок.

– Это Келли? – уточнила из кухни мама, перекрикивая стрекот миксера.

– Я открою! – отозвалась Люс.

Холодная боль разлилась по ее груди. Конечно, ей хотелось встретиться с Келли. Но куда сильнее, чем радость при виде лучшей подруги, было охватившее ее желание увидеть Дэниела. Коснуться его, обнять его и дышать им. Представить его родителям.

Они ведь заметят. Поймут, что Люс отыскала того, кто навеки изменил ее жизнь.

Она открыла дверь.

– Счастливого Дня благодарения! – протянул высокий голос с южным выговором.

Люс пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем мозг осознал картинку, представшую глазам.

Гэбби, красивейшая и благовоспитаннейшая из ангелов в Мече и Кресте, в розовом платье из ангоры стояла на крыльце Люс. Ее светлые волосы были убраны в роскошно‑ безумную прическу из множества косичек, закрученных и сколотых на макушке. Кожа ее мягко, приятно сияла – совсем как у Франчески. В одной руке она держала букет белых гладиолусов, а в другой – заиндевелую коробку мороженого.

Рядом с ней оказалась демон Молли Зейн, с выбеленными волосами, отросшими так, что стали видны каштановые корни. Ее драные черные джинсы превосходно сочетались с потрепанным черным свитером, как будто она по‑ прежнему придерживалась стиля одежды, предписанного в Мече и Кресте. Пирсинга на ее лице явно прибавилось с момента их последней встречи. На согнутой в локте руке она удерживала небольшой чугунный котелок. И свирепо смотрела на Люс.

Девочка видела остальных, поднимающихся по длинной извилистой дорожке. Дэниел взвалил на плечо чемодан Келли, но ближе к ней держался Кэм – он улыбался, положив ладонь ей на предплечье, и о чем‑ то с ней беседовал. Похоже, сама подруга Люс никак не могла решить, встревожена она или совершенно очарована.

– Мы как раз оказались по соседству, – просияв, сообщила Гэбби и протянула Люс цветы. – Я приготовила домашнее ванильное мороженое, а Молли прихватила закуску.

– Креветки дьябло, – пояснила та, приоткрыв котелок, и девочка вдохнула запах пряного чесночного бульона. – Семейный рецепт.

Молли резко захлопнула крышку и протиснулась мимо Люс в прихожую, по пути натолкнувшись на Шелби.

– Прощаю, – угрюмо буркнули они хором, с подозрением глядя друг на друга.

– О, чудно, – заметила Гэбби, обнимая Люс. – Молли нашла себе подружку.

Затем Роланд увлек ее на кухню, и девочка наконец‑ то получила возможность ясно увидеть Келли. Когда их взгляды встретились, они обе уже ничего не могли с собой поделать: невольно заулыбались и бросились навстречу друг дружке.

От их столкновения у Люс перехватило дыхание, но это не имело значения. Руками они обхватили друг друга, лицами зарылись друг другу в волосы; они смеялись так, как можно смеяться только после слишком долгой разлуки с очень близким другом.

Нехотя Люс отстранилась и повернулась к двоим ребятам, стоящим в нескольких футах в стороне. Кэм выглядел как обычно: сдержанным и обходительным, беззаботным и непринужденным.

Но Дэниелу явно было неуютно – и у него имелись на то причины. Они с Люс не разговаривали с тех пор, как он застал ее целующейся с Майлзом, и вот оказались тут, вместе с лучшей подругой Люс и его врагом – кем бы там Кэм ни приходился ему теперь.

Но…

Дэниел у нее дома. На расстоянии оклика от ее родителей. Сдержатся ли они, если поймут, кто он на самом деле? Как ей представить парня, ответственного за тысячу ее смертей? Парня, к которому ее почти всегда неотвратимо тянет. Невыносимого, уклончивого, скрытного и порой даже вредного. Парня, чьей любви она не понимает, кто сотрудничает с демоном – с ума можно сойти! – и кто, если уж он счел хорошей идеей приезд сюда без приглашения в компании этого самого демона, возможно, не знает ее вовсе.

– Что вы здесь делаете?

Голос Люс был мертвенно сух, поскольку она не могла говорить с Дэниелом, не обращаясь в то же время и к Кэму, а с Кэмом она не могла говорить без желания запустить в него чем‑ нибудь потяжелее.

Кэм откликнулся первым.

– И тебе счастливого Дня благодарения. До нас дошли слухи, что сегодня все собираются у тебя.

– Мы случайно встретили твою подругу в аэропорту, – добавил Дэниел, прибегнув к ровному тону, каким обычно разговаривал с Люс на людях.

Он держался официально, и от этого девочке страстно хотелось оказаться с ним наедине, чтобы они могли позволить себе искренность. Чтобы она могла сгрести его за отвороты дурацкого плаща и трясти, пока он не объяснит все. Слишком уж долго это тянется.

– Разговорились, вместе взяли такси, – подхватил Кэм, подмигнув Келли.

Та заулыбалась подруге.

– Я‑ то воображала скорее скромные дружеские посиделки в доме Прайсов, но это куда как лучше. Так я как следует все узнаю.

Люс заметила, что подруга изучает ее лицо в поисках подсказок, как ей держаться с этими двоими. День благодарения грозил обернуться неловкостью, и очень скоро. Все должно было происходить совершенно не так.

– Время индейки! – объявила с порога мама, но ее улыбка сменилась недоумением, когда она увидела толпу снаружи, – Люс? Что происходит?

У нее на талии был повязан старый передник, зеленый в белую полоску.

– Мам, – пояснила Люс, указывая на гостей, – это Келли, и Кэм, и…

Ей хотелось коснуться Дэниела рукой или как‑ нибудь еще намекнуть маме, что он особенный, тот самый, единственный. И заодно сообщить ему, что она по‑ прежнему любит его и у них еще все образуется. Но она не смогла. Просто осталась стоять на месте.

– …Дэниел.

– Ладно, – заключила мама и, прищурившись, оглядела новоприбывших. – Что ж… добро пожаловать. Люс, милая, можно тебя на пару слов?

Девочка зашла в дом следом за матерью, жестом показав Келли, что сейчас вернется. Они прошли через прихожую, через полутемный коридор, украшенный фотоснимками из детства Люс, и нырнули в озаренный теплым светом лампы уют родительской спальни. Мама присела на кровать, застеленную белым покрывалом, и скрестила на груди руки.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Извини, мам, – откликнулась Люс, опускаясь с ней рядом.

– Я никого не хочу выставлять из‑ за праздничного стола, но тебе не кажется, что нам стоит когда‑ нибудь остановиться? Разве одной неожиданной компании было недостаточно?

– Да, конечно, ты права, – признала девочка, – Я не приглашала всех этих людей. Я не меньше твоего потрясена тем, что они сюда явились.

– Просто у нас так мало времени пообщаться с тобой. Мы рады познакомиться с твоими друзьями, – заверила Люс мама, гладя ее по голове. – Но время, проведенное с тобой, мы ценим больше.

– Я понимаю, что все это очень неуместно, но, мам, – попыталась объясниться девочка, повернув голову так, чтобы потереться о ее ладонь щекой, – он особенный. Дэниел. Я не знала, что он собирается приехать, но, раз уж он здесь, общение с ним мне нужно не меньше, чем с тобой и папой. Я не слишком запутанно объясняю?

– Дэниел? – повторила за ней мама, – Тот симпатичный светловолосый мальчик? Вы двое…

– Мы любим друг друга.

Люс почему‑ то дрожала. Хотя ее не оставляли сомнения насчет их отношений, произнесенные вслух и обращенные к матери слова заставили девочку поверить в них – напомнили, что она по‑ настоящему любит его. Несмотря ни на что.

– Ясно.

Когда мама кивнула, ее каштановые локоны, спрыснутые лаком, не шелохнулись. Она улыбнулась.

– Что ж, мы ведь не можем выгнать всех, кроме него?

– Спасибо, мам.

– Поблагодари и отца. И, милая… В следующий раз, пожалуйста, предупреждай чуточку заранее. Знай я, что ты приведешь домой «того самого», принесла бы с чердака твой детский альбом.

Она подмигнула и чмокнула дочь в щеку.

Вернувшись в гостиную, Люс первым делом столкнулась с Дэниелом.

– Я рад, что тебе все же удалось побыть с семьей, – сообщил он.

– Надеюсь, ты не злишься на Дэниела за то, что он прихватил меня с собой, – встрял Кэм, и хотя девочка искала в его голосе оттенок высокомерия, ей не удалось его там обнаружить, – Уверен, вы оба предпочли бы обойтись без меня, но, – добавил он, оглянувшись на Дэниела, – уговор есть уговор.

– Не сомневаюсь, – холодно подтвердила Люс.

Лицо Дэниела оставалось бесстрастным. Но потом помрачнело. Из столовой вышел Майлз.

– Эй, твой папа собирается сказать тост, – сообщил мальчик, не сводя глаз с Люс, так что ей показалось, будто он избегает встречаться взглядом с Дэниелом. – Твоя мама велела мне спросить, где ты хотела бы сесть.

– О, да где угодно. Может, рядом с Келли?

Люс охватила легкая паника, когда она вспомнила об остальных гостях и о том, что их нужно держать как можно дальше друг от друга. И Молли – почти что от всех.

– Да, нужно было бы приготовить таблички для мест.

Роланд и Арриана наскоро поставили складной карточный стол и придвинули его к обеденному, так что застолье распространилось на гостиную. Кто‑ то расстелил золотистую с белым скатерть, а родители даже достали свадебный фарфоровый сервиз. Зажгли свечи, наполнили водой графины. И вскоре Шелби с Майлзом уже вносили исходящие паром блюда с зеленой фасолью и картофельным пюре, а Люс занимала свое место между Келли и Аррианой.

На их обычном праздничном обеде в узком кругу сегодня присутствовало двенадцать персон: четыре человека, два нефилима, шесть падших ангелов (по трое со стороны добра и зла) – и один пес в костюме индейки, для которого под столом поставили миску с обрезками.

Майлз направился было к месту прямо напротив Люс – но Дэниел кинул на него угрожающий взгляд. Нефилим попятился, и ангел уже собирался сесть, когда на оспариваемый стул проскользнула Шелби. С победоносной улыбкой Майлз устроился слева от нее, напротив Келли, в то время как Дэниел, несколько раздраженный с виду, занял место справа, напротив Аррианы.

Кто‑ то пинал Люс под столом, пытаясь привлечь ее внимание, но она не отрывала взгляда от тарелки.

Как только все уселись, отец встал во главе стола, глядя на мать, сидящую в дальнем конце. Он звякнул вилкой по бокалу красного вина.

– Я прославился многословными речами по поводу Дня благодарения, – со смешком объявил он. – Но нам прежде не доводилось принимать у себя стольких проголодавшихся с виду детей, так что сразу перейду к сути. Я благодарен моей любимой жене, Дорин, чудесному ребенку, Люси, и всем вам за то, что вы к нам присоединились, – Он перевел взгляд на Люс, втянув щеки так, как обычно делал, когда бывал особенно горд, – Я так рад видеть тебя процветающей, выросшей в прелестную юную леди, у которой так много замечательных друзей. Мы надеемся, что все они еще приедут к нам снова. Здоровье всех собравшихся. За друзей.

Люс выдавила улыбку, избегая косых взглядов, которыми обменивались ее «друзья».

– Правильно! – нарушил исключительно неловкую тишину Дэниел, подняв свой бокал, – Чего стоит жизнь без верных, надежных друзей?

Майлз едва взглянул на него, погружая ложку в пюре.

– Сказано самим мистером Надежность.

Прайсы оказались слишком заняты, передавая блюда на противоположные концы стола, и не заметили угрюмый взгляд, которым одарил парня Дэниел.

Молли растущей горкой выкладывала на тарелку Майлза свою креветочную закуску, которую пока еще никто не пробовал.

– Когда с тебя хватит, просто попроси пощады.

– Погоди, Мо. Прибереги немножко остренького и для меня, – окликнул ее Кэм, потянувшись за чугунком, – Скажи‑ ка, Майлз. Роланд говорил, ты недавно продемонстрировал потрясающее фехтовальное мастерство. Готов поспорить, девчонки все с ума посходили, – добавил он и подался вперед, – Ты же была там, Люс, верно?

Вилка Майлза так и застыла в воздухе. В его больших синих глазах стояло недоумение – он не понимал намерений Кэма и как будто надеялся услышать, что Люс подтвердит: мол, да, все девчонки – включая ее саму – действительно посходили с ума.

– Еще Роланд упоминал, что Майлз проиграл, – ровным тоном напомнил Дэниел и наколол на вилку кусочек еды.

На другом конце стола Гэбби разрядила обстановку громким довольным урчанием.

– Боже мой, миссис Прайс. Эта брюссельская капуста просто божественно вкусна. Ты не находишь, Роланд?

– Мм, – согласился тот. – Она и впрямь напоминает мне о старых добрых временах.

Мама начала объяснять рецепт, а папа принялся рассказывать о местных продуктах. Келли наклонилась к Люс и шепнула, что все тут кажутся классными, особенно Арриана и Майлз. Сама девочка пыталась наслаждаться редким общением с родителями и подругой – но оставалось еще слишком много ситуаций, требующих отслеживания. Люс казалось – того и гляди придется разряжать обстановку.

– Знаешь, – заговорила мама несколько минут спустя, во второй раз передавая по кругу блюдо, – мы с твоим отцом познакомились примерно в твоем возрасте.

Девочка слышала эту историю уже тридцать пять тысяч раз.

– Он был защитником в футбольной команде афинской средней школы, – добавила мама, подмигнув Майлзу. – Девочки и в те времена были без ума от спортсменов.

– Да, двенадцать лет в «Троянцах» и еще два университетских года, – рассмеялся папа, и Люс приготовилась к его излюбленной фразе. – Мне оставалось только показать Дорин, что вне поля со мной не так уж опасно иметь дело.

– Как замечательно, что у вас такая крепкая семья, – заметил Майлз, взяв еще один знаменитый мамин рулетик. – Люс повезло, что ей достались такие искренние и открытые для нее и друг для друга родители.

Мама просияла. Но прежде чем она успела ответить, встрял Дэниел.

– Любовь этим не исчерпывается, Майлз. Вы не согласитесь, мистер Прайс, что настоящие отношения – это не только веселье и игры? Что это и определенный труд?

– Разумеется, разумеется, – подтвердил отец, промокнув губы салфеткой. – С чего бы еще брак называли обязательствами? Конечно, у любви бывают свои взлеты и падения. Такова жизнь.

– Отлично сказано, мистер Прайс, – заключил Роланд с куда большим чувством, чем можно было ожидать от этого по виду семнадцатилетнего парня, – Видит бог, я знавал те еще взлеты и падения.

– Ой, да ладно, – к удивлению Люс, вмешалась Келли.

Бедняжка Келли, принимает все творящееся вокруг за чистую монету.

– У вас, ребята, это так мрачно звучит.

Келли права, – подтвердила мама, – Вы все еще так молоды и полны надежд, и пока вам действительно стоило бы просто веселиться.

Веселиться. Такая у нее теперь задача? Возможно ли для Люс вообще какое‑ то веселье? Она покосилась на Майлза. Тот улыбался.

– Мне весело, – одними губами выговорил он.

И это показалось Люс очень важным: она снова обвела взглядом стол и осознала, что, как ни странно, ей тоже весело. Роланд устроил шоу с креветками перед Молли, рассмеявшейся, возможно, впервые за всю свою жизнь. Кэм пытался ухаживать за Келли, даже предложил намазать ее булочку маслом, от чего она отказалась, вскинув брови и застенчиво покачав головой. Шелби ела так, как будто копила силы перед состязанием. И кто‑ то по‑ прежнему пинал Люс под столом. Она встретилась взглядом с лиловыми глазами Дэниела. Тот подмигнул, отчего у нее по коже побежали мурашки.

В этом собрании было кое‑ что примечательное. Это оказался самый оживленный День благодарения, какой они отмечали с тех пор, как умерла бабушка Люс и они перестали ездить на праздники в Луизиану. Так вот какая у нее теперь семья: все эти люди, ангелы, демоны и кем бы там еще они ни были. К лучшему или к худшему, все было непросто, изменчиво, полно взлетов и падений и даже временами весело. Совсем как сказал папа: такова жизнь.

И Люс, имевшая определенный опыт умирания, была чрезвычайно благодарна за эту подаренную ей жизнь – этот цикл ее жизни.

– Что ж, с меня, пожалуй, довольно, – объявила Шелби спустя пару минут, – Ну, понимаете. Еды. Все остальные закончили? Тогда давайте закругляться, – Она присвистнула и изобразила пальцем, как будто швыряет лассо, – Я прямо‑ таки жажду вернуться в ту исправительную школу, которую мы все посещаем… хм…

– Я помогу убрать со стола, – вызвалась Гэбби, вскочила на ноги и принялась составлять тарелки стопкой, а затем утащила сопротивляющуюся Молли за собой на кухню.

Мама по‑ прежнему украдкой косилась на Люс, пытаясь увидеть все это сборище ее глазами. Невозможная затея. Она довольно быстро свыклась с мыслью о Дэниеле и теперь переводила взгляд с него на дочь. Люс мечтала о возможности показать маме, что у них с Дэниелом все прочно, чудесно и неповторимо, но вокруг было слишком много народу. Все, что должно было быть просто, давалось через силу.

Затем Эндрю бросил жевать фетровые перья вокруг собственной шеи и затявкал на дверь. Папа встал и потянулся за собачьим поводком. Какое облегчение.

– Кое‑ кто просится на вечернюю прогулку, – объявил он.

Мама тоже встала, и Люс вместе с ней прошлась до двери и подала ей плащ. А потом протянула отцу шарф.

– Спасибо вам за сегодняшний вечер. Мы вымоем посуду, пока вас не будет.

Мама улыбнулась.

– Мы гордимся тобой, Люс. Что бы ни случилось. Помни об этом.

– Мне нравится этот Майлз, – заметил папа, пристегивая поводок к ошейнику Эндрю.

– А Дэниел… просто замечательный, – с намеком в голосе подсказала ему мама.

Щеки Люс вспыхнули румянцем, и она оглянулась на стол. А затем кинула на родителей взгляд, подразумевающий «пожалуйста, не надо меня смущать».

– Ладно! Хорошо вам прогуляться!

Девочка придержала дверь открытой, глядя, как они уходят в ночь, а перевозбужденный пес пыхтит, натягивая поводок. Холодный воздух снаружи освежал. В доме было слишком людно и жарко. Как раз перед тем, как родители скрылись из виду, свернув на улицу, Люс померещилась вдали какая‑ то вспышка.

Нечто похожее на крыло.

– Вы это видели? – спросила она, не вполне уверенная, к кому именно обращается.

– Что? – переспросил обернувшийся отец.

Он выглядел таким довольным и счастливым, что у девочки кольнуло сердце.

– Ничего.

Люс вымучила улыбку и закрыла дверь. За ее спиной определенно кто‑ то стоял.

Дэниел. Тепло, от которого она покачнулась на месте.

– Что ты видела?

Его голос был холоден, но не от гнева, а от страха. Люс подняла на него взгляд, потянулась к его рукам, но он уже отвернулся.

– Кэм, – окликнул он, – Неси свой лук.

Кэм на другой стороне комнаты так и вскинулся.

– Уже?

Он умолк, когда снаружи донесся свист. Отпрянул от окна и запустил руку под пиджак. Люс заметила серебряную вспышку и вспомнила стрелы, которые он забрал у девочки‑ изгоя.

– Скажи остальным, – велел Дэниел, прежде чем обернуться к Люс.

Его губы приоткрылись, и из‑ за отчаянного выражения на лице Дэниела девочке подумалось, что он хочет поцеловать ее, но он только заговорил.

– У вас есть укрытие от урагана?

– Объясни мне, что происходит, – попросила Люс.

Она слышала, как льется вода в кухне, как Арриана и Гэбби вместе с Келли распевают вариации на мотив песни «Сердце и душа», занимаясь посудой. Видела настороженные лица Молли и Роланда, убирающих со стола. И внезапно поняла, что весь этот праздничный обед был спектаклем. Прикрытием. Хотя она не знала для чего.

Рядом с Люс объявился Майлз.

– Что тут творится?

– Ничего такого, о чем тебе следовало бы беспокоиться, – сообщил Кэм, не грубо, а просто констатируя факт, – Молли. Роланд.

Молли поставила стопку тарелок на стол.

– Что нам делать?

Ответил Дэниел, обращаясь к ней так, будто они вдруг оказались на одной стороне.

– Скажите остальным, – потребовал он. – И найдите укрытие. Они будут вооружены.

– Кто? – спросила Люс. – Изгои?

Дэниел встретился с ней взглядом и несколько сник.

– Они не должны были отыскать нас сегодня. Мы знали, что такое может случиться, но я действительно не хотел переносить это сюда. Мне жаль.

– Дэниел, – перебил его Кэм, – Сейчас для нас важнее отбиться.

Звучный стук раскатился по дому. Кэм с Дэниелом машинально дернулись к входной двери, но Люс покачала головой.

– Черный ход, – прошептала она, – Через кухню.

Они все замерли на миг, прислушиваясь к скрипу задней двери. Затем последовал долгий пронзительный визг.

– Келли!

Люс метнулась через гостиную, с содроганием пытаясь представить, с чем столкнулась подруга. Если бы девочка знала, что здесь объявятся изгои, она не позволила бы Келли приехать. Она и сама ни за что не отправилась бы домой. Если случится что‑ нибудь плохое, она никогда себя не простит.

Распахнув дверь в кухню, она увидела Келли, которую прикрывала собой тоненькая фигурка Гэбби. В безопасности, по крайней мере пока. Люс выдохнула, едва не рухнув назад, на мускулистую стену, которую образовали за ее спиной Дэниел, Кэм, Майлз и Роланд.

Арриана стояла в дверях, высоко подняв огромную разделочную доску. Похоже, она изготовилась обрушить ее на кого‑ то, еще невидимого для Люс.

– Добрый вечер, – произнес мужской голос, сухой и официальный.

Когда Арриана опустила доску, в дверном проеме обнаружился высокий тощий парень в коричневом плаще. Он был очень бледным, с узким лицом и выдающимся носом. И выглядел знакомо. Коротко подстриженные, очень светлые волосы. Пустые белые глаза.

Изгой.

Но Люс уже видела его где‑ то еще.

– Фил? – вскрикнула Шелби, – Какого черта ты здесь делаешь? И что стряслось с твоими глазами? Они же совсем…

Дэниел повернулся к ней.

– Ты знаешь этого изгоя?

– Изгоя? – дрогнувшим голосом переспросила Шелби. – Но он не… он мой дурацкий бывший… он же…

– Он использовал тебя, – вмешался Роланд, как будто знал что‑ то, неизвестное остальным, – Мне следовало бы понять. Следовало бы узнать его сразу.

– Но ты не понял, – откликнулся изгой зловеще спокойным тоном.

Он запустил руку под плащ и из внутреннего кармана вытащил серебряный лук. Из другого кармана явилась на свет серебряная стрела, которую он быстро наложил на тетиву. Он прицелился в Роланда, затем развернулся к остальным, задержав прицел на каждом по очереди.

Прошу прощения за вторжение. Я пришел за Люсиндой.

Дэниел шагнул к изгою.

– Ты никого и ничего не получишь, – заявил он, – кроме быстрой смерти, если не уберешься отсюда сейчас же.

– Прости, но не могу этого сделать, – ответил изгой, чьи мускулистые руки по‑ прежнему натягивали лук, – У нас было время подготовиться к этому дню благословенного восстановления в правах. Мы не уйдем отсюда с пустыми руками.

– Как ты мог, Фил? – проскулила Шелби и обернулась к Люс. – Я понятия не имела… Честно, Люс, нет. Я просто считала, что он подонок.

Губы Фила изогнулись в улыбке. Его жуткие и пустые белые глаза казались порождением кошмара.

– Отдайте мне ее без борьбы, или никого из вас не пощадят.

Тогда Кэм громко, от души расхохотался. Собравшиеся в кухне вздрогнули, а парень на пороге поежился.

– Кто не пощадит? У тебя что, есть армия? – поинтересовался Кэм. – Знаешь, похоже, ты первый встреченный мною изгой с чувством юмора. Почему бы нам не перенести обсуждение на улицу? – добавил он, обведя взглядом тесную кухню. – И покончим с этим.

– Охотно, – ответил изгой с хладнокровной улыбкой на бледных губах.

Кэм расправил плечи, как будто потягивался, – и тогда из места, где сошлись его лопатки, огромная пара золотых крыльев рванулась сквозь серый кашемировый свитер. Они расправились за его спиной, заняв собой большую часть кухни, настолько яркие, что едва не ослепляли.

– Черт, – заморгав, прошептала Келли.

– Более или менее, – подтвердила Арриана, пока Кэм, сложив крылья за спиной, протискивался мимо изгоя на задний двор. – Уверена, Люс тебе все объяснит!

Крылья Роланда расправились с таким звуком, будто взлетела стая птиц. Пока он выбирался наружу следом за Кэмом, кухонная лампа высвечивала на них темно‑ золотые и черные разводы. Молли и Арриана двинулись за ним по пятам, наткнувшись друг на друга. Арриана оттеснила дымчато‑ бронзовые крылья Молли своими сияюще‑ переливчатыми, рассыпав нечто вроде мелких электрических искорок, пока они толкались в проеме. Следующей оказалась Гэбби, чьи пушистые белые крылья развернулись изящно, как у бабочки, но в то же время с такой быстротой, что по кухне пронесся порыв благоухающего цветами ветра.

Дэниел взял Люс за руки. Он закрыл глаза, вдохнул и выпустил собственные тяжелые белые крылья. Полностью расправленные, они заполнили бы собой всю кухню, но он придержал их у самого тела. Они мерцали и светились и выглядели невыносимо прекрасными. Люс потянулась и коснулась их обеими руками. Теплые и атласно‑ гладкие снаружи, изнутри они были полны силы. Девочка ощущала, как та струится по Дэниелу и вливается в нее. Она была так близка к нему, полностью его понимала. Как будто они стали единым целым. «Не волнуйся. Все будет хорошо. Я всегда о тебе позабочусь».

Но вслух он произнес совершенно иное.

– Оставайся в безопасности, – велел он. – Оставайся здесь.

– Нет, – взмолилась она, – Дэниел.

Я скоро вернусь.

Затем он выгнул крылья назад и вылетел сквозь дверь.

Оставшись одни в доме, неангелы собрались вместе. Майлз прижимался к задней двери, выглядывая в окно. Шелби держалась руками за голову. Лицо Келли выглядело белым, как мел.

Люс взяла девочку за руку.

– Похоже, мне стоит кое‑ что объяснить.

– Кто этот парень с луком и стрелой? – прошептала Келли, дрожа, но крепко держась за ладонь подруги. – Кто ты?

– Я? Я всего лишь… я, – ответила Люс, пожав плечами, в то время как по ее телу разливался холодок, – Я не знаю.

– Люс, – выговорила Шелби, явно едва не плача, – Я себя такой дубиной чувствую. Клянусь, я понятия не имела. То, что я ему рассказывала, – я просто выговаривалась. Он всегда расспрашивал о тебе и так хорошо умел слушать, что я… то есть я и не догадывалась, кто он на самом деле… я бы никогда, ни за что…

– Я тебе верю, – заверила ее Люс.

Она подошла к окну, встала рядом с Майлзом и выглянула на маленькую деревянную террасу, которую пару лет назад пристроил к дому ее отец.

– Как ты думаешь, чего он хочет?

Во дворе аккуратными кучами лежали палые дубовые листья. Воздух пах костром. Где‑ то вдалеке стихала сирена. У подножия трех ступенек, ведущих на террасу, выстроились плечом к плечу Дэниел, Кэм, Арриана, Роланд и Гэбби, глядя на ограду.

Нет, не на ограду, поняла Люс. Они стояли лицом к темной толпе изгоев, которые замерли на изготовку, нацелив луки на ряд ангелов. Изгой по имени Фил пришел не один. Он действительно собрал целое войско.

Люс пришлось опереться на стол, чтобы устоять на ногах. Помимо Кэма, остальные ангелы были безоружны. А она уже видела, на что способны эти стрелы.

– Люс, стой! – крикнул ей вслед Майлз, но она уже выскочила за дверь.

Даже в темноте Люс разглядела, что все изгои выглядят равно невыразительно. Здесь собралось столько же девушек, сколько и парней, все бледные и облаченные в одинаковые коричневые плащи, с коротко остриженными светлыми волосами у юношей и туго стянутыми почти белыми хвостиками у девиц. Крылья изгоев, выгибающиеся за их спинами, выглядели просто ужасно: изорванные, обтрепанные, испачканные, с них буквально свисала грязь. Совершенно ничего общего с величественными крыльями Дэниела или Кэма – или любого из знакомых Люс ангелов и демонов. В едином строю, с их странными пустыми глазами, уставившимися вдаль, и головами, склоненными в разных направлениях, изгои выглядели жутким войском из кошмарного сна. Только проснуться Люс не могла.

Когда Дэниел заметил, что она стоит на террасе вместе с остальными, он развернулся и схватил ее за руки. Его безупречное лицо исказилось от страха.

– Я же просил тебя оставаться внутри.

– Нет, – прошептала она. – Я не буду сидеть взаперти, пока все остальные сражаются. Я просто не могу больше смотреть, как люди вокруг меня умирают без причины.

– Без причины? Давай поспорим об этом в другой раз, Люс.

Он не переставал оглядываться на темный строй изгоев у ограды.

Девочка стиснула кулаки.

– Дэниел…

– Твоя жизнь слишком драгоценна, чтобы потратить ее из‑ за вспышки гнева. Ступай внутрь. Сейчас же.

Громкий визг раздался посреди двора. Передняя линия из десяти изгоев вскинула луки и спустила тетивы. Люс взглянула вверх и едва успела заметить, как что‑ то – кто‑ то – срывается с крыши.

Молли.

Она ринулась вниз – темный сгусток, вооруженный парой садовых граблей и раскручивающий их в воздухе.

Изгои услышали, но не могли увидеть, что она приближается. Грабли Молли завертелись, срезая стрелы в воздухе, словно колосья в поле. Она приземлилась на черные армейские ботинки, а серебряные стрелы с тупыми наконечниками застучали и раскатились по земле, с виду безвредные, словно прутики. Но Люс знала, что это не так.

– Теперь пощады не ждите! – взревел Фил с другой стороны двора.

– Отправьте ее внутрь и соберите стрелы! – крикнул Дэниелу Кэм, забравшись на перила террасы и нацелив собственный серебряный лук.

Одну за другой он быстро отправил в полет три полосы света. Изгои дрогнули, когда трое из их рядов исчезли, оставив после себя облачко пыли.

С быстротой молнии Арриана и Роланд метнулись по двору, крыльями взметая с земли стрелы.

Второй ряд изгоев приближался, готовя новый залп. Когда они собрались стрелять, Гэбби вспрыгнула на перила террасы.

– Хмм, посмотрим.

Со свирепым блеском в глазах она указала кончиком правого крыла на землю под изгоями.

Газон содрогнулся, а затем в земле распахнулась ровная щель – длиной во весь задний двор и шириной в пару футов.

По меньшей мере два десятка изгоев рухнули в черную бездну.

С глухими, унылыми криками они летели вниз. Бог знает куда. Изгои из следующего ряда заскользили, остановившись перед самым жутким провалом, созданным Гэбби. Их головы крутились то влево, то вправо, как будто они пытались своими слепыми глазами разобрать, что происходит. Еще несколько изгоев зашатались на краю и рухнули в щель. Их вопли становились все тише – пока не смолкли совсем. Мгновением позже земля скрипнула, словно ржавая дверная петля, и закрылась снова.

Гэбби с предельным изяществом убрала пушистое крыло обратно за спину и утерла лоб.

– Что ж, это должно помочь.

Но затем новый яркий ливень серебряных игл обрушился с неба. Одна из них стукнула о верхнюю ступеньку террасы, у самых ног Люс. Дэниел подхватил стрелу, размахнулся и резко метнул ее, словно смертоносный дротик, прямо в лоб приближающемуся изгою.

Последовала вспышка света, словно от фотокамеры, и белоглазый парень, даже не успев вскрикнуть, исчез на месте.

Дэниел окинул Люс взглядом и обхлопал ладонями, как будто не верил, что она все еще жива.

Сбоку от нее шумно сглотнула Келли.

– Он только что… Этот парень что, на самом деле…

– Да, – подтвердила Люс.

– Не поступай так, Люс, – попросил Дэниел. – Не вынуждай меня затаскивать тебя в дом. Я должен сражаться. А ты должна убраться отсюда. Сейчас же.

Девочка видела уже достаточно, так что не стала спорить. Она повернулась обратно к дому, потянулась к Келли – но затем, через распахнутую кухонную дверь, заметила краем глаза изгоев.

Троих. Забравшихся к ней в дом. Нацеливших серебряные стрелы.

– Нет! – взревел Дэниел, метнувшись, чтобы заслонить собой Люс.

Шелби вынырнула из кухни на террасу и захлопнула за собой дверь.

Стрелы отчетливо трижды стукнули по другой ее стороне.

– Эй, да она реабилитировалась! – крикнул с газона Кэм, коротко мотнув головой в сторону Шелби, и впечатал стрелу в голову девочки‑ изгоя.

– Ладно, новый план, – проворчал Дэниел. – Найдите себе поблизости какое‑ нибудь укрытие. Все вы, – добавил он, обращаясь к Келли, Шелби и, впервые за весь вечер, Майлзу, а затем опять схватил Люс за руки, – Держись подальше от звездных стрел, – взмолился он, – Обещай мне.

Он торопливо поцеловал ее, а затем жестом велел им всем выбираться отсюда вдоль задней стены террасы.

Сияние от крыльев стольких ангелов было невыносимо ярким, так что Люс, Келли, Шелби и Майлзу приходилось заслонять глаза руками. Тени от перил танцевали перед их глазами. Они пригнулись и прокрались по террасе, и Люс указала им на боковой двор. К укрытию. Должно же там найтись какое‑ нибудь.

Новые изгои выступили из теней. Они появлялись в высоких кронах отдаленных деревьев, легким шагом выходили из‑ за приподнятых садовых клумб и изъеденных термитами старых качелей, на которых в детстве качалась Люс. Их серебряные луки мерцали в лунном свете.

Кэм единственный из их противников был вооружен. Он не останавливался даже подсчитать, скольких изгоев успел подстрелить. Только отправлял в полет стрелу за стрелой, со смертоносной точностью прямо в сердца врагов. Но на каждого исчезнувшего, казалось, приходился один появившийся.

Когда у него закончились стрелы, демон выдернул из земли деревянный уличный стол и одной рукой поднял его перед собой, словно щит. Залп за залпом стрелы отскакивали от столешницы и сыпались наземь к его ногам. Он только нагибался, подбирал и стрелял; нагибался, подбирал и стрелял.

Остальным приходилось проявлять изобретательность.

Роланд бил золотыми крыльями с такой силой, что поднявшимся ветром стрелы отшвыривало туда, откуда они прилетели, и они сражали незрячих изгоев не по одному за раз. Молли снова и снова набрасывалась на их ряды, ее грабли мелькали в воздухе, словно самурайские клинки.

Арриана сдернула с дерева старые качели Люс, сделанные из шины, и раскрутила, словно лассо, отбрасывая стрелы к ограде, в то время как Гэбби рыскала вокруг, подбирая их. Она кружилась, словно дервиш, и рубила воздух, выводя из строя всякого изгоя, который оказывался слишком близко, и мило улыбаясь, когда стрелы вонзались им в кожу.

Дэниел изъял из‑ под крыльца заржавленные подковы Прайсов. Он запускал ими в изгоев, порой вышибая дух из троих за один бросок, если подкова удачно отскакивала от их черепов. Затем набрасывался на них, выхватывал звездные стрелы прямо с тетивы и голыми руками втыкал им в сердце.

С края террасы Люс заметила отцовский сарай и жестом велела остальным следовать за собой. Они перекатились через перила на траву и, пригибаясь, поспешили к укрытию.

Она были уже у самого входа, когда девочка услышала короткий присвист в воздухе. Келли вскрикнула от боли.

– Келли!

Люс развернулась на месте.

Но ее подруга по‑ прежнему была здесь. Она потирала плечо, вскользь задетое стрелой, но, помимо этого, осталась невредимой.

– Чертовски жжется!

Люс потянулась к ней.

– Как ты?..

Келли покачала головой.

– Пригнись! – рявкнула Шелби.

Люс упала на колени, потянув за собой остальных, и затащила их в сарай. Пробравшись между пыльными отцовскими инструментами, газонокосилкой и старым спортивным инвентарем, Шелби подползла к Люс. Ее глаза блестели влагой, а губы подрагивали.

– Не могу поверить, что это происходит на самом деле, – прошептала она, хватаясь за руку подруги. – Ты не представляешь, как я жалею. Это я во всем виновата.

– Ты не виновата, – поспешно возразила Люс.

Конечно, Шелби не представляла, кто такой Фил.

Чего он на самом деле от нее хочет. Что принесет им этот вечер. Люс знала, каково это – терзаться виной за то, что сделал что‑ то, чего сам не понимаешь. Она никому такого не пожелала бы. И в последнюю очередь – Шелби.

– Где он? – спросила Шелби, – Прибила бы этого чертова урода.

– Нет, – вмешалась Люс, придержав подругу. – Ты туда не пойдешь. Тебя могут убить.

– Не понимаю, – заметила Келли. – Почему кто‑ то хочет причинить тебе вред?

Именно в этот момент Майлз двинулся к выходу из сарая, в луч лунного света. Над головой он держал один из отцовских каяков.

– Никто не причинит вреда Люс, – заявил он и шагнул наружу.

Прямо в гущу битвы.

– Майлз! – завопила Люс. – Вернись…

Она вскочила на ноги, чтобы броситься за ним следом, но застыла в ошеломлении, увидев, как он швырнул каяк в одного из изгоев.

Им оказался Фил.

Его пустые глаза распахнулись шире, и он закричал, рухнув на землю от удара. Беспомощного, его придавило лодкой, и грязные крылья заскребли по земле.

Еще мгновение Майлз выглядел крайне гордым собой – и Люс тоже чуточку загордилась. Но затем невысокая девочка‑ изгой выступила вперед, склонила голову набок, словно собака, прислушивающаяся к тихому свисту, вскинула серебряный лук и нацелила его в упор в грудь Майлза.

– Никакой пощады, – невыразительно сообщила она.

Майлз оказался беззащитным перед этой странной лучницей, которая выглядела так, будто вовсе не имела представления о пощаде, даже для самого милого, самого невинного паренька на свете.

– Стой! – крикнула Люс.

Когда она выбежала из сарая, пульс грохотал у нее в ушах. Она знала, что вокруг продолжается бой, но видела только эту стрелу, нацеленную в грудь Майлзу. Готовую убить еще одного ее друга.

Девочка‑ изгой повернула голову. Ее пустые глаза обратились к Люс, затем слегка расширились, словно она и впрямь, как говорила Арриана, могла видеть огонь ее души.

– Не стреляй в него, – попросила Люс и, сдаваясь, подняла руки. – Это за мной вы пришли.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 161718 19 20 Следующая ⇒