Благодарности 8 страница

Раздался выстрел и сразу за ним – хлопок и свист рассекаемого воздуха, вспышка света, визг рвущегося металла и оглушительный всплеск…

Сэм и Реми осторожно выглянули из‑ за своей баррикады, но увидели лишь туманную пелену, которой заволокло всю пещеру. Постепенно завеса рассеялась. Они выбрались наружу, подошли к краю пирса и посмотрели вниз.

– А я знала, я точно знала, – пробормотала Реми.

Сверхмалая подводная лодка класса «UM‑ 77», проведшая последние шестьдесят лет своей жизни на дне пещеры, теперь покачивалась у самой поверхности, из водоотливных отверстий хлестали струи воды.

– Красота, – только и сумел вымолвить Сэм.

Глава 20

Отдаваясь раскатистым гонгом в ушах Сэма и Реми, подлодка перевалила через очередной валун, сильно накренилась на левый борт, затем подпрыгнула и кувыркнулась вперед носом, подхваченная основным течением. На миг вода залила акриловый купол, заслонив Сэму обзор. Он включил фонарь и посветил вперед, но увидел лишь мелькающие каменные своды да пенные волны, бьющие о нос субмарины. Если не принимать во внимание серьезность ситуации, все это сильно смахивало на один из аттракционов в Диснейленде, подумал Сэм.

– Как ты там? – окликнул он жену.

Реми, которая лежала на полу за сиденьем, упершись обеими руками в корпус, выкрикнула в ответ:

– Изумительно! Сколько мы уже плывем?

Сэм посмотрел на часы.

– Двадцать минут.

– Господи, всего‑ то?

Поняв, что план сработал, Сэм и Реми не сразу оправились от тихого шока. Придя в себя, они поплыли к лодке и приподняли нос субмарины на несколько дюймов, давая вытечь остаткам воды. Затем Реми забралась внутрь и задраила кингстоны.

Основную часть работы они проделали, оставалось лишь убедиться, что нет течи, и выложить лодку изнутри несколькими подогнанными по размеру досками с мостков. Балластные цистерны – четырехдюймовые трубы емкостью в пятьдесят пять галлонов, пролегающие вдоль правого и левого бортов, – были заполнены и прекрасно уравновешивали лодку.

Подготовив лодку к отплытию, Фарго с легким сердцем устроились на отдых прямо на пирсе и проспали четыре часа, тесно прижавшись друг к дружке в круге света от старых ламп. С утра пораньше проснулись, съели завтрак из тепловатой воды и отсыревшего вяленого мяса, а затем погрузил и в лодку все необходимое и залезли внутрь. Работая снятой с мостков доской как веслом, Сэм отгреб к началу туннеля, где протекала подземная река, закрыл люк и надежно закрепился внутри.

Пока что прочный алюминиевый корпус выдерживал все испытания, и оба знали, что геология на их стороне. В отличие от зазубренных выступов на стенах пещеры, камни и валуны со дна потока давным‑ давно обточила вода, сгладив все острые края, которые могли бы повредить субмарине.

– Осторожно! – окликнул жену Сэм. – Валун!

Нос лодки врезался в крупный камень, перескочил через него и вильнул налево. Течение подхватило корму и закружило лодку, легонько припечатав о стену.

– Ой! – раздался сквозь шум потока вскрик Реми.

– Как ты?

– Еще один синяк в моей коллекции.

– Вернемся в гостиницу, сходим на шведский массаж.

– Ловлю на слове!

Один час незаметно перетек в два, а Сэм и Реми продолжали плыть через пороги внутри неуправляемой подлодки. Субмарину швыряло о стены, она то и дело перепрыгивала через валуны, крутилась и переворачивалась в бурном потоке. Если становилось нечем дышать, Реми выпускала немного воздуха из оставшегося баллона. Время от времени их выносило на более широкие, спокойные участки реки, и тогда Сэм открывал купол и проветривал кабину, чтобы восполнить недостаток кислорода.

Каждые несколько минут, как по команде, лодка натыкалась на скопление валунов или застревала в порогах, то заваливаясь на бок, то садясь на днище. Чтобы сдвинуть субмарину с места, они осторожно раскачивали «спасательную капсулу» из стороны в сторону, пока та наконец не соскальзывала обратно в поток, или Сэм открывал купол и сталкивал их, используя дощечку вместо рычага.

На исходе третьего часа путешествия шум воды внезапно стих. Субмарина замедлила ход и теперь мягко покачивалась на волнах.

– Что происходит? – спросила Реми.

– Точно не знаю.

Он прижался лицом к куполу и обнаружил, что смотрит на сводчатый потолок со свисающими сталактитами. Услышав шуршание, Сэм посмотрел налево – как раз вовремя: полог вьющихся растений накрыл купол, подобно раскачивающейся шторе внутри автомойки. Солнечные лучи проникли через акрил, наполнив кабину желтоватым светом.

– Это солнце? – сказала Реми.

– А то!

Днище скрипнуло по песку, лодка поплыла медленнее и наконец остановилась. Сэм поднял голову. Их прибило к берегу лагуны.

– Реми, кажется, мы приплыли.

Он открыл защелки и откинул купол. Прохладный, пропитанный солью морской воздух наполнил кабину. Сэм просунул наружу руки, запрокинул голову и подставил лицо солнцу.

Слева раздался какой‑ то шум. Сэм открыл глаза и повернулся. На песке, в десяти футах от них сидела молодая пара в ластах и с аквалангами. Они застыли и с ошарашенным видом, разинув рты, уставились на Сэма. Мужчину украшал «картофельный загар», какой бывает у фермеров, работающих на открытом воздухе, женщина – платиновая блондинка – выглядела как типичная жительница Среднего Запада на отдыхе.

– Доброе утро, – сказал Сэм. – Вижу, вы тут ныряете. Пещерный дайвинг?

Пара молча, в унисон, кивнула в ответ.

– Будьте аккуратнее, – ошарашил их Сэм. – Места тут коварные. Можно так занырнуть, что хрен потом выберешься. Кстати, не подскажете, который сейчас год?

– Сэм, не приставай к милым людям, – прошептала Реми на ухо мужу.

Глава 21

– Кайф, райское блаженство, – пробормотала Реми. – Я в раю.

Сэм сдержал слово. Вернувшись гостиницу, они первым делом вместе приняли горячий душ, затем заказали роскошный ланч – салат из морепродуктов, горячий хлеб, салат из тропических фруктов. Потом вызвали пару массажисток и целый час наслаждались массажем горячими камнями, прежде чем перейти к глубокому внутримышечному шведскому. Сэм и Реми лежали рядышком на террасе, легкий тропический бриз развевал полупрозрачные занавески. С пляжа доносился мерный рокот прибоя – лучшая колыбельная природы.

Сэм пробормотал сквозь сладкую полудрему:

– Вот это я называю жизнью.

Пара, которую они ввергли в шок своим появлением, когда выбрались из пещеры, на самом деле приехала со Среднего Запада. Майк и Сара из Миннесоты проводили на Багамах медовый месяц. С третьей попытки Сэм добился‑ таки от них ответа на вопрос «Где мы? »: оказалось, они выплыли у северного побережья Ромового острова, где‑ то между скалами Джанкану и Либерти. По подсчетам Сэма, подземная река отнесла их примерно на девять миль от «Козлиной головы».

Майк и Сара любезно предложили их подвезти на своем взятом напрокат катере, а заодно и взять на буксир мини‑ субмарину, к которой Сэм успел всем сердцем привязаться. Через сорок два часа после приземления на Ромовом острове Сэм и Реми вернулись к месту посадки. Не застав таинственного хозяина хижины, они затащили субмарину в заросли и оставили на борту послание: «Пожалуйста, присмотрите за лодкой. Мы за ней вернемся! » Сэм понятия не имел, что будет с ней делать, но просто бросить не поднималась рука.

Затем Фарго забрались в «бонанзу» и полетели к главному острову и к своей гостинице.

Расслабленные после сеанса массажа, Сэм и Реми подремали еще некоторое время, а затем вернулись к делам. Сэм, который еще раньше отправил Сельме сообщение «У нас все в порядке», теперь ей позвонил, поставив аппарат на громкую связь. Он вкратце пересказал их пещерную одиссею.

– Что ж, теперь никто не посмеет заявить, что Фарго не умеют отдыхать, – ответила Сельма. – Кстати, я тут выяснила, почему за вами послали Холкова. Звонил Руб: на автостоянке в Ялте нашли труп Григория Архипова; кисти и ступни отсутствовали. Их отстрелили из дробовика. Руб велел вам передать…

– …чтобы мы соблюдали осторожность, – закончил Сэм. – Мы осторожны, поверь.

– Вопрос в том, как Холков вас нашел.

– Мы и сами ломаем голову. Ты узнавала о?..

– Никаких запросов, никаких проверок оплат по вашим кредиткам не было. И потом, на всех компьютерах установлена надежнейшая защита, сомневаюсь, что кто‑ то узнал о вашем маршруте подобным образом. То же самое с данными ваших паспортов; у правительства с этим строго…

– Остается авиакомпания или… – заговорила Реми.

– Или они располагают некими средствами, которыми не располагаем мы, – закончил Сэм. – Но тогда встает вопрос: почему они не обыскали пещеры заранее?

– Я над этим работаю, – сказала Сельма, – но вряд ли дело в утечке.

– Пока не выясним наверняка, остается ждать худшего и жить с оглядкой, – сказала Реми.

– Хорошо. Итак, что касается подлодки…

– «UМ‑ 77», – подсказал Сэм.

– Именно. Хотите, чтобы я ее переправила сюда?

– Было бы неплохо, – отозвалась Реми, – а не то Сэм будет дуться.

– Это ценный исторический артефакт, – проворчал Сэм.

Еще раньше, на обратном пути, они договорились: как только все закончится, поставить в известность правительства Германии и Багамских островов. Сообщить им о пещерах и доках, а дальше пусть сами разбираются.

– А если и те и другие откажутся? – спросила тогда Реми.

– Мы повесим ее дома, над камином.

Реми застонала.

– Этого я и боялась.

Сейчас из динамиков лился голос Сельмы:

– Я ею займусь. Может понадобиться несколько дней, но я доставлю вашу лодку в лучшем виде. Итак, бутылка у Холкова…

– Боюсь, что да. Для нас есть новости?

– Да. Вообще‑ то есть несколько вещей, которые могут вас заинтересовать. Угадайте: что, помимо цикады слюнявой, не встречается нигде, кроме Тосканского архипелага?

Реми ответила первой:

– Наша черная роза.

– И снова в точку. Надо еще проверить, все ли совпадает, но похоже, когда на этикетки нанесли чернила, Наполеон находился на Эльбе.

– Или он использовал заранее приготовленные чернила, – добавил Сэм. – Очередной кусок головоломки.

– Есть и другие новости, – сказала Сельма. – Наша бутылка с секретом. Кожаная этикетка двухслойная – один слой напрессован поверх другого. Я сумела аккуратно, не повредив, снять верхний слой.

– И?..

– При обработке внутреннего слоя не использовались чернила, зато там вытравлены символы в виде решетки восемь на четыре – общим числом тридцать два.

– Что за символы?

– Я думала, вы мне расскажете. Самые разные: от алхимических до кириллических – все, что угодно. Мое мнение: это особый индивидуальный символьный шифр. Происхождение символов не имеет значения. Сэм, ты ведь знаком с символьными шифрами?

Сельма угадала. Во время подготовки в тренировочном лагере ЦРУ они целых три дня изучали историю криптографии.

– По существу, это шифр замены, – объяснил он Реми, взял ручку и блокнот с прикроватной тумбочки и быстро набросал три символа.

– Предположим, первый символ означает букву «к», второй – букву «о», третий – «т».

– «Кот», – сказала Реми. – Довольно просто.

– В определенном смысле – да, но взломать его практически невозможно. Военные пользуются одной из его разновидностей, так называемым одноразовым блокнотом. Вот как это действует в теории: допустим, у двух людей есть книга с рабочим шифром. Один составляет послание, второй его расшифровывает, заменив символы соответствующими буквами из книги. Без книги у вас остается случайный набор символов. Бессмысленный для всех, кроме ее обладателей.

– А у нас книги нет, – сказала Реми.

– Не‑ а. Сельма, ты не могла бы прислать нам…

– Уже выслала. Это не оригинальная фотография этикетки, а всего лишь образец: Венди использовала редактор векторной графики, чтобы воссоздать некоторые из символов.

Мгновение спустя запищала электронная почта Сэма. Он вывел изображение на экран.

– Кстати, о расшифровке: кажется, я знаю, с чего вам начать, – сказала Сельма. – Помните таинственного майора, который нанял контрабандиста Арьенна, чтобы тот его довез до Святой Елены?

– Конечно, – сказала Реми.

– Кажется, я знаю, кто такой майор. Мне тут попалась одна малоизвестная биография Наполеона, написанная в сороковых годах девятнадцатого века, на немецком языке. В тысяча семьсот семьдесят девятом, в возрасте девяти лет, Наполеона отправили во французскую кадетскую школу в окрестностях Труа, Бриенн‑ ля‑ Шато. Там он познакомился с мальчиком по имени Арно Лоран. Они сдружились – вместе поступили в Королевскую кадетскую школу, затем было артиллерийское училище и так далее, до самого Ватерлоо. Если верить автору, до середины девяностых годов, перед самой итальянской кампанией, Лоран превосходил Наполеона по чину. В книге сказано, что в узком кругу друзей Наполеон в шутку называл Лорана майором. С годами у Наполеона появилось множество преданных сторонников, но Лоран до самого конца оставался самым близким из них.

– У него было имение? – спросил Сэм. – Может, сохранилась библиотека Арно Лорана?

– К сожалению, нет. О Лоране известно не так много, но из собранных мной материалов ясно, что, когда он умер в тысяча восемьсот двадцать пятом, всего через четыре года после смерти Наполеона, вместе с ним захоронили предмет, который в одной из статей назван «его самым дорогим приобретением».

– Который, если нам повезет, окажется перстнем с печаткой‑ разгадкой, – сказал Сэм.

– Или книгой, – добавила Реми. – Сельма, а где он похоронен?

– После того как французскую армию наголову разбили при Ватерлоо, капитуляция Наполеона прошла на борту английского военного судна «Беллерофонт» в присутствии его ближайшего окружения. Я полагаю, что Лоран, к тому времени главный военный советник Наполеона, там был. После «Беллерофонт» отплыл в Плимут, где Наполеона после двухнедельного ожидания пересадили на борт «Нортумберленда» – на этот раз без свиты – для последнего плавания на остров Святой Елены. Когда Лоран умер, его жена Мари попросила у англичан разрешения похоронить мужа на острове рядом с Наполеоном, но получила отказ и поступила так, как, по ее мнению, того хотел покойный муж: предала его останки земле на острове Эльба.

– Странно, – сказала Реми.

– Скорее поэтично, – ответил Сэм. – Генерал, император и лучший друг Лорана умер в ссылке и был похоронен в ссылке. И вдова Лорана остановила свой выбор на этом месте из… – Сэм подбирал подходящее слово. – Из символической солидарности!

Реми склонила голову.

– Это прекрасно, Сэм…

– Иногда и меня озаряет. Сельма, а останки Наполеона… их перевозили со Святой Елены?

– Да. Тоже довольно занятная история. В тысяча восемьсот тридцатом Бурбоны, которые вернули себе трон после поражения Наполеона при Ватерлоо, были свергнуты Орлеанской династией. В тот период, на волне ностальгии, французы попросили британцев вернуть останки на родину. Англичане упирались семь лет, а затем дали согласие. Гроб с телом Наполеона вернулся в Париж. Сейчас его официальная могила находится под Домом инвалидов. Могила – а точнее, склеп – Лорана по‑ прежнему на Эльбе. Вопрос в том, как вы собираетесь до нее добраться? Думаю, вы не захотите изображать из себя расхитителей гробниц, вламываясь в склеп.

– В идеале… – сказал Сэм.

– Тогда нужно получить разрешение. Возможно, вам повезло: у Лорана есть наследница, дальняя родственница, живет в Монако.

– Ах, Монако весной, – промурлыкал Сэм. – Язык не повернется сказать «нет»!

– Это точно, – согласилась Реми.

Глава 22

Княжество Монако, Французская Ривьера

Сидя за рулем арендованного темно‑ оливкового внедорожника «порше кайен», Сэм выехал на утопающую в кустах сирени подъездную дорожку и остановился перед отделанным белой штукатуркой четырехэтажным особняком с черепичной крышей и видом на залив у мыса Вейль.

Внучатая племянница Арно Лорана, Иветт Фурнье‑ Демаре, оказалась до неприличия богатой. Овдовев, она унаследовала долю мужа в нескольких монакских предприятиях, включая полдюжины пляжных курортов и спортивных автоклубов. Если верить местным желтым газетенкам, в свои пятьдесят пять она была самой завидной «холостячкой» Монако и за пятнадцать лет, прошедших со смерти мужа, встречалась с множеством представителей европейской элиты, от принцев и звезд до промышленных магнатов, собрав внушительную коллекцию разбитых сердец. С каждым очередным толстосумом она встречалась не дольше четырех месяцев и, по слухам, отвергла десятки предложений руки и сердца. Жила она в уединении на своей вилле с небольшим штатом прислуги и шотландской борзой Анри.

Сэм и Реми были приятно удивлены тем, как просто оказалось договориться о встрече. Для начала они отправили свои рекомендации и просьбу юристу миссис Фурнье‑ Демаре в Ницце, который, в свою очередь, пообещал, что свяжется со своей клиенткой. Не прошло и дня, как она лично вышла на них по электронной почте и настояла, чтобы они приехали немедленно.

Они вылезли из «порше» и прошли во внутренний дворик и дальше по тропинке между двумя пенистыми фонтанами к парадному входу; украшенные витражами массивные створки входной двери из красного дерева фута на четыре возвышались над их головами. Сэм нажал на кнопку в стене рядом с входом, и внутри заиграла мелодичная трель колокольчика.

– «А Marcia de Muneghu», – сказала Реми.

– Что?

– Мелодия звонка – это «А Marcia de Muneghu». «Марш Монако». Национальный гимн.

Сэм улыбнулся.

– Прочла путеводитель в самолете?

– Еще в Риме…

Дверь открылась. На пороге их встретил худой как жердь мужчина средних лет в темно‑ синих слаксах и со вкусом подобранной тенниске.

– Мистер и миссис Фарго?

В голосе проступал британский акцент. Не дожидаясь ответа, он сделал шаг в сторону и легонько коснулся подбородка.

Они прошли в фойе, обставленное просто, но со вкусом: на полу светло‑ серый египетский сланец, на стенах – штукатурка цвета морской волны; над пристенным столиком в форме полумесяца (девятнадцатый век, стиль шератон) зеркало в серебряной раме.

– Меня зовут Лэнгдон, – представился мужчина, запирая дверь. – Хозяйка на веранде. Сюда, пожалуйста.

Фарго проследовали за ним через холл, мимо общих покоев к хозяйским апартаментам, и дальше, через застекленные двустворчатые двери на многоярусную веранду из отполированного грецкого ореха.

– Вас ждут, – сказал Лэнгдон, указывая на просторную лестницу с перилами, которая обвивала внешнюю стену. – Прошу меня извинить…

Лэнгдон повернулся и исчез за застекленными дверями.

– Боже, какой вид! – воскликнула Реми, подходя к перилам.

Сэм присоединился к ней. Внизу, под набережной с ее скалистыми уступами, пальмовыми деревьями и цветущим тропическим кустарником, широко, словно бескрайний колышущийся ковер цвета индиго, раскинулось под безоблачным небом Средиземное море.

Женский голос произнес:

– Я тоже никогда не устаю любоваться этой красотой.

Они обернулись. Наверху лестницы стояла женщина в простом белом сарафане и желтой, цвета подсолнечника, широкополой шляпе. Предположительно, перед ними была Иветт Фурнье‑ Демаре, но ни Сэм, ни Реми не дали бы ей больше сорока. Лицо под шляпой было загорелым, но в меру; вокруг светло‑ карих глаз – едва заметные морщинки от смеха.

– Сэм и Реми, верно? – спросила она, спускаясь по лестнице и протягивая руку. – Я Иветт. Спасибо, что заглянули.

Ее английский был великолепен, с легким намеком на французский акцент.

Они по очереди пожали хозяйке руку, затем поднялись следом за ней вверх по лестнице и вокруг заднего фасада на открытую, залитую солнцем террасу, с занавесками из тонкой сетчатой ткани и стульями и шезлонгами из тика. Крупный холеный черно‑ коричневый пес, развалившийся в тени возле одного из стульев, начал было вставать, когда увидел Сэма и Реми, но сел обратно, услышав мягкий голос хозяйки.

– Анри, сидеть!

Когда все наконец расселись, Иветт с лукавой улыбкой произнесла:

– Что, не такой вы меня себе представляли?

Сэм признался:

– Честно говоря, нет, миссис…

– Иветт.

– Иветт. Честно, нет, совсем не такой.

Она засмеялась, белоснежная улыбка блеснула на солнце.

– А вы, Реми, наверное, ожидали увидеть почтенную матрону, эдакую увешанную драгоценностями заносчивую француженку с пуделем под мышкой и бокалом шампанского в руке?

– Увы, это так. Простите…

– Ну что вы. Извинений не нужно. Тип женщины, который я только что описала, здесь скорее правило, чем исключение. Просто я, видите ли, родилась в Чикаго. Несколько лет проучилась в начальной школе, а потом родители увезли нас обратно в Ниццу. Они были простые люди – мои мать и отец, – весьма состоятельные, но с непритязательным вкусом. Если бы не они, боюсь, я превратилась бы в тот самый стереотип, который вы ожидали увидеть.

Наверху лестницы с подносом в руке появился Лэнгдон. Он подошел и выставил содержимое подноса, графин с ледяным чаем и заиндевелые бокалы, на столик между ними.

– Благодарю вас, Лэнгдон.

– Да, мэм.

Он повернулся, собираясь уходить.

– Желаю вам повеселиться, Лэнгдон. И удачи!

– Да, мэм, благодарю.

Как только он отошел, Иветт наклонилась к ним и зашептала:

– Лэнгдон вот уже год как встречается с одной вдовой из местных. Собирается просить ее руки… Кстати, Лэнгдон ведь у нас один из лучших гонщиков «Формулы‑ 1».

– В самом деле? – заинтересовался Сэм.

– О да. Очень знаменитый.

– Можно вопрос: а почему же он тогда…

– Работает у меня?

Сэм кивнул, и она объяснила:

– Он со мной вот уже тридцать лет, с тех самых пор, как я начала встречаться с покойным мужем. Мы привязались друг к другу, да и плачу я хорошо. Вообще‑ то он не совсем дворецкий… а скорее… гм, вылетело из головы… в американском футболе это называлось бы…

– Открытый сейфти?

– Да, точно. Он совмещает кучу обязанностей. Когда‑ то, до отставки, Лэнгдон служил в спецвойсках – в английской специальной авиадесантной службе. Они очень крутые ребята… Так вот, мы собираемся провести свадьбу и прием здесь – при условии, что она скажет «да», разумеется. Вы просто обязаны прийти. Я серьезно, приходите. Как вы относитесь к чаю со льдом? – спросила Иветт, наполняя бокалы. – Его сложно назвать напитком для богатых, но я его просто обожаю.

Сэм и Реми позволили за собой поухаживать.

– Арно Лоран, значит… Мой прапрапра… чего‑ то там… дедушка. Вас ведь он интересует, верно?

– Очень, – сказала Реми. – Скажите, если не секрет, а почему вы так быстро согласились с нами встретиться?

– Я читала о вас и ваших приключениях. И о благотворительной деятельности тоже. Меня восхищает ваша жизненная позиция. Знаете, здесь есть семейства, которые страшно богаты – настолько, что не могли бы потратить свои деньги, даже если бы очень хотели, – и все равно трясутся над каждой монетой, рискуя потерять остатки человечности. Я заметила, что чем крепче держишься за деньги, тем крепче они держат тебя. Вы согласны?

– Согласны, – ответил Сэм.

– Потому‑ то я и согласилась с вами встретиться: я заранее знала, что вы мне понравитесь, и оказалась права; и еще меня заинтриговал ваш интерес к моему родственнику, который означал, что Арно как‑ то связан с очередным вашим приключением. Вы ведь сейчас заняты новым делом, новыми поисками, верно?

– Более или менее.

– Чудесно. Может, я тоже поучаствую? Ох, извините, что‑ то я разболталась… Вы ведь введете меня в курс дела?

Сэм и Реми переглянулись, читая друг у друга по глазам. Инстинкт, который редко их подводил, говорил, что Иветт Фурнье‑ Демаре они доверять могут.

Сэм проговорил:

– Нам попалась бутылка вина, очень редкая, которая может быть как‑ то связана с Арно…

– Неужели утраченная коллекция Наполеона?

– Гм, да… Возможно…

– Фантастика! – Иветт рассмеялась. – Изумительно. Если кому и суждено найти эту коллекцию, так именно вам! Разумеется, я помогу, чем смогу. Я знаю, вы все сделаете правильно. Возвращаясь к Арно… Должна вас предупредить, вы не первые, кто им интересуется. Несколько месяцев назад какой‑ то человек звонил моему юристу…

– Он назвал свое имя? – спросил Сэм.

– Мой юрист записал, но я не запомнила. Что‑ то русское… В общем, он был довольно настойчив, даже грубоват, и я решила, что не буду с ним встречаться. Сэм, Реми, по вашим лицам я вижу, что речь о чем‑ то важном. Вам знаком этот человек?

– Может быть, – ответил Сэм. – Недавно нам тоже перешел дорогу один невоспитанный русский… учитывая, как далеко он готов был зайти, мы, вероятно, говорим об одном и том же человеке.

– А незваные гости к вам, случайно, не заглядывали? – спросила Реми.

– Нет‑ нет. Я даже не беспокоюсь. В компании Лэнгдона и трех его помощников, которые всегда где‑ то в доме, охранной системы и моего Анри я чувствую себя в полной безопасности. Не говоря уже о том, что я превосходно стреляю из пистолета.

– Как и Реми, – сказал Сэм.

– Неужели? Реми, так это правда, что вы отличный стрелок?

– Ну, не то чтобы отличный…

Иветт подалась вперед и похлопала Реми по колену.

– Как‑ нибудь приедете погостить, и мы обязательно сходим постреляем, только мы, девочки. Тут рядом, в Ментоне, замечательный пляжный клуб; у них есть крытый тир. Итак, возвращаясь к нашему русскому злодею. Его очень интересовал склеп Арно на Эльбе. Ваше дело тоже как‑ то связано со склепом?

– Да, – сказала Реми.

– Что ж, ему я ничего не сказала. Подозреваю, он уже побывал там и ушел ни с чем. Тогда понятно, почему он так злился.

– Ушел ни с чем?

Иветт наклонилась вперед и понизила голос до заговорщицкого шепота:

– Несколько лет назад на Эльбе произошло несколько случаев вандализма. Ничего серьезного, просто подростки расхулиганились, но я подумала… учитывая, кем был Арно и то, как… оголтело порою ведут себя наполеонофилы, мы решили перезахоронить саркофаг.

– Куда? – спросил Сэм. – С острова на материк?

– О нет. Арно не одобрил бы. Нет, гробница по‑ прежнему на острове. Мы нашли другое кладбище со свободным склепом и перенесли саркофаг туда. Он в целости и сохранности. Полагаю, вы приехали за разрешением на осмотр саркофага? Я угадала?

Сэм улыбнулся.

– Я рад, что вы первая упомянули об этом. Я не знал, предусматривают ли правила этикета вопросы типа: «Можно мы чуть‑ чуть покопаемся в останках вашего предка? »

Иветт отмахнулась, давая понять, что ничуть не беспокоится.

– Ерунда. Я уверена, вы проявите должное уважение. И даже если что‑ то возьмете, то после обязательно положите на место. Так ведь?

– Разумеется, – отозвалась Реми. – Хотя, возможно, ничего такого и не понадобится. Нам сообщили, что Арно был похоронен с некоторыми личными вещами. Вы случайно не в курсе, что там?

– Увы, нет. Если кто и знал, так это его жена Мари. Могу вас заверить: после похорон саркофаг ни разу не открывали. Так вот… Я с удовольствием расскажу вам о месте, где находится склеп, но при одном условии!

– А именно? – спросил Сэм.

– Вы оба останетесь на ужин.

Реми расплылась в улыбке.

– С удовольствием!

– Чудесно! Когда будете на Эльбе, поезжайте в Рио‑ Марина. Оттуда на запад по шоссе SP‑ 26 в горы…

Глава 23

Остров Эльба, Италия

Понаблюдав за неторопливо ползущей по его пальцам цикадой, Сэм стряхнул ее в ладонь. Встал с корточек и повернулся к Реми, которая стояла на краю грунтовой дороги и делала снимки раскинувшегося внизу океана.

– Забавная вещь история, – сказал он.

– В смысле?

– Вот цикада. Может, Наполеон делал чернила из ее дальней родственницы.

– Она тебя обслюнявила?

– Вроде бы нет.

– Сельма сказала, что чернила были изготовлены из цикады слюнявой.

– Ты не поняла. Где твое воображение?

Реми опустила фотоаппарат и посмотрела на мужа.

– Прости, – с улыбкой сказал он. – Забыл, с кем разговариваю.

– Я тебя понимаю. – Она взглянула на часы и сказала: – Поехали‑ ка лучше. Уже почти три. Жарко, как в печке.

Вчерашний ужин с Иветт Фурнье‑ Демаре затянулся допоздна. К тому времени как закончилась третья бутылка вина, Иветт удалось убедить их отменить бронь гостиницы и остаться на ночь. Проснувшись наутро, они позавтракали на террасе (завтрак был отменный: кофе, круассаны, свежий ананас и французский омлете луком‑ пореем, сладким перцем и мятой) и отправились в аэропорт.

По непонятной причине рейсы до Эльбы и обратно сократили до одной авиалинии, «ИнтерСкай», которая обслуживала всего три города: Фридрихсхафен, Мюнхен и Цюрих. Самолеты двух других компаний, «Скай уорк» и «Эльба флай», летали и из других мест, но только три дня в неделю, поэтому из Ниццы они добрались рейсом «Эр Франс» до Флоренции, оттуда на поезде до Пьомбино и, наконец, оставшиеся десять миль до Рио‑ Марина и восточного берега Эльбы – на морском пароме.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒