Благодарности 6 страница

Сэм рассмеялся.

– Точно‑ точно, цикада слюнявая.

– Цикада, инициалы Анри Аршамбо – все сходится: к нам в руки попала бутылка из утраченной коллекции Наполеона.

– Молодец, – сказал Сэм. – Что еще?

– И еще я закончила анализ перевода дневника Манфреда Бема. Там в одной из строк упоминается «Козлиная голова».

– Я помню, – отозвалась Реми.

Они с Сэмом еще предположили, что речь о таверне на Ромовом острове, в которую захаживал Бем и другие моряки с «Лотарингии».

– В общем, я тут немного поэкспериментировала с переводом, попробовала верхне‑ и нижненемецкий, и мне кажется, «Козлиная голова» – что‑ то вроде ориентира, может, даже навигационного средства. Проблема в том, что я все обыскала, но нигде нет ни слова о «Козлиной голове» на Ромовом острове – да и на других островах, если уж на то пошло…

– Будем смотреть в оба, – ответил Сэм. – Если ты права, это окажется какой‑ нибудь скальный выступ или утес необычной формы.

– Согласна. А еще я хочу… попросить прощения.

– Что случилось?

– Я ошиблась.

– Ни за что не поверю!

Сельма была строгим начальником, но строже всех она судила себя. Сама она ошибалась редко, да и то обычно по мелочи – и тем болезненней воспринимала любую, даже самую пустячную, оплошность.

– Я неточно перевела один отрывок архивного документа. Вольфганг Мюллер не был капитаном «Лотарингии». Он, как и Бем, был пассажиром. А точнее, капитаном подлодки. Сверхмалой субмарины «UМ‑ 77». Значит, Бем и Мюллер и их подлодки находились на борту «Лотарингии», когда корабль пересек Атлантический океан и зашел на базу Ромового острова для обновления запасов и переоборудования…

– Это ведь то самое слово, которое Фрох употребил в своем блоге? Переоборудование?

– Верно.

– Затем, неделей позже, «UМ‑ 34», лодка Бема, оказывается в реке Покомок, а «Лотарингия» тонет. Вопрос: куда подевалась «UМ‑ 77», подлодка Мюллера?

– В немецких архивах она числится как пропавшая. Согласно архивам ВМФ США, когда «Лотарингию» захватили, корабль ничего не перевозил.

– А это значит, что «UМ‑ 77», вероятно, отправилась на задание, – готова поспорить, что‑ то вроде миссии Бема, – подхватила Реми.

– Согласен, – сказал Сэм. – Но существует еще и третий вариант.

– Какой?

– Что, если лодка все еще здесь? Что значит слово «переоборудование»? Какой длины была «Лотарингия»? Сто пятьдесят футов?

– Около того, – ответила Сельма.

– Чтобы отремонтировать судно такого размера, потребовалось бы не менее внушительное сооружение – находись такое поблизости, его бы давным‑ давно обнаружили. Я все больше склоняюсь к мысли, что под «переоборудованием» подразумевалось техобслуживание «UМ‑ 34» и «UМ‑ 77». Если мы правы и вся операция проходила под грифом «сверхсекретно», то ясно, что ремонтные доки были надежно спрятаны – иначе их заметили бы американские самолеты‑ наблюдатели, вылетающие из Пуэрто‑ Рико.

– А это значит… – начала Реми.

– А это значит, что вскоре нам, возможно, придется попрактиковаться в спелеологии, – закончил Сэм.

Они разгрузили «бонанзу», зарыли швартовы поглубже в песок и стали подыскивать место для лагеря. Приближался закат. Было решено приступить к поискам с утра – так сказать, на свежую голову.

– Надо же, у нас конкуренты, – сказала Реми, махнув рукой вдоль пляжа. Сэм поднес к бровям ладонь и прищурился.

– Ого, такое не каждый день увидишь.

В четверти мили от них, на фоне полосы деревьев вдоль северного рукава залива, располагалась дощатая хижина, выполненная в особой стилистике маори, так называемой тики – с конической крышей из пальмовых листьев, – но «с закосом» под Голливуд. У входа, между двумя сваями, висел гамак; внутри, свесив ногу через край и раскачиваясь взад‑ вперед, лежал человек. Он даже не посмотрел в их сторону, а просто поднял руку в приветственном жесте и воскликнул:

– Эге‑ гей!

Сэм и Реми приблизились. Перед хижиной было место для костра, а вокруг него – импровизированные сиденья в виде отшлифованных морем бревен.

– Милости прошу к нашему шалашу, – улыбнулся незнакомец. Благородная седина, ухоженная эспаньолка и искристые голубые глаза – его легко можно было бы принять за аристократа на отдыхе… И лишь те самые искорки в глазах да лукавая улыбка выдавали в своем обладателе бывалого искателя приключений.

– Простите за вторжение, – сказал Сэм.

– Ерунда. Всегда рад интересной компании. Присаживайтесь.

Сэм и Реми побросали вещи на песок и расположились на бревне. Сэм представил себя и Реми гостеприимному хозяину хижины, а тот просто сказал:

– Хорошо, что вы заглянули. Будет кому оставить участок. Ну а мне пора – засиделся я тут, дорога зовет.

– Только не говорите, что уезжаете из‑ за нас, – сказала Реми.

– Ни в коем случае. Заранее договорился… Придется провести два‑ три дня в Порт‑ Генри.

С этими словами мужчина исчез за деревьями и появился через несколько секунд, толкая перед собой скутер «Весна».

– Удочки, приманка, котелки, сковороды – все внутри. Располагайтесь. Будьте как дома. Под хижиной есть винный погреб. Можете раскупорить бутылочку.

Некое шестое чувство подсказывало Сэму, что новому знакомому можно доверять. Он спросил:

– Скажите, до вас, случайно, не доходили слухи о секретной базе, расположенной на этом острове?

– Нацистская база подводных лодок?

– Точно.

Мужчина поставил скутер на подножку. Зашел в хижину и вынес оттуда странный предмет, похожий на прямоугольный металлический поднос. Он передал его Сэму.

– Поднос для нашего ужина? – спросил Сэм.

– Это руль глубины, сынок. Судя по размеру, запчасть от довольно маленькой субмарины.

– Где вы его нашли?

– В северной части Либерти‑ Рок, возле Порт‑ Бойда.

– Думаете, стоит там поискать?

– Я его нашел в лагуне. Видимо, его принесло туда подземным течением. Здесь, в восточной части острова, все реки текут с юга на север. Проблема в том, что течение недостаточно мощное, чтобы донести до моря что‑ либо крупнее этой пластины.

– Только не обижайтесь, – сказала Реми, – но скажите: если вы знали, что это за предмет, почему сами не занялись поисками?

Мужчина улыбнулся.

– Видите ли, если б я каждой подобной находке уделял столько времени… Я рассудил, что рано или поздно кто‑ нибудь появится и задаст правильные вопросы. И вот вы тут.

Он вернулся было к скутеру, но помедлил.

– Знаете, будь я немецким подводником времен Второй мировой, в поисках укрытия я бы попытал счастья в пещерах.

– И я, – сказал Сэм.

– К счастью, на Ромовом острове их пол но. Только вдоль этого берега несколько дюжин, большая часть не изучена – и многие соединяются с подземными реками.

– Спасибо. Кстати, а название «Козлиная голова» вам ни о чем не говорит?

Мужчина почесал подбородок.

– Да вроде нет. Ну, мне пора. Удачной охоты!

Мужчина забрался в скутер и исчез вдали.

Сэм и Реми ненадолго затихли, а затем Сэм воскликнул:

– Будь я проклят!

– Что?

– Мы ведь даже не спросили, как его зовут…

– Кажется, я и так знаю, – сказала Реми, указывая на хижину. На круглой деревянной дощечке, прибитой у входа, крупными красными буквами по‑ испански было выведено: «CASA DE CUSSLER». – «Дом Касслера», по‑ испански.

Глава 15

– Начинаешь привыкать… – сказал Сэм, не отрывая взгляда от костра.

– Это точно, – отозвалась Реми.

Они решили принять приглашение и провести ночь в хижине. Пока солнце медленно погружалось за горизонт, Сэм прогулялся по пляжу и набрал из прибитых к берегу деревяшек сухих дров для костра, а Реми смастерила из разборной бамбуковой удочки три снасти поменьше и на каждую изловила по рыбине. К тому времени как на лагерь опустилась ночь, супруги успели набить животы морским окунем, тушенным в собственном соку, и, сытые и довольные, устроились на бревне возле потрескивающего костра. Ночь выдалась ясная – на черном небе россыпью бриллиантов сверкали звезды. Было тихо, лишь с шипением и свистом накатывал на берег прибой, да время от времени, шелестя огромными опахалами листьев, сонно переговаривались пальмы.

Гостеприимный хозяин не шутил, говоря о винном погребе: несмотря на скромные, с небольшую полку, размеры, туда помещалось около двух дюжин бутылок. В конце концов они остановили свой выбор на бутылке калифорнийского шардоне, которое послужило прекрасным дополнением к рыбе.

Они сидели, потягивали вино и любовались звездами. Наконец Реми спросила:

– Как думаешь, они нас найдут?

– Кто, Архипов и Холков?.. Вряд ли.

Билеты на самолет, гостиница и аренда автомобиля каждый раз оплачивались с разных счетов фонда Фарго, заведенных специально для этих целей, но по одной и той же кредитке. Сэм не сомневался, что головорезы Бондарука рано или поздно выйдут на их финансовый след, но надеялся, что к тому времени они с Реми будут уже далеко.

– Если только, – добавил он, – у них нет какого‑ нибудь способа нас вычислить.

– Не шути так. Сэм! У меня из головы не идет случай с Тедом… Тот русский, Архипов, – он ведь собирался его убить?

– Думаю, да.

– Из‑ за вина? Кем надо быть, чтобы пойти на подобное? Если Руб прав, то Бондарук нажил свои грязные миллионы на крови. Деньги от продажи утраченной коллекции – для него пустяк, мелочь. Сам подумай, зачем убивать ради разменной монеты?

– Реми, убивать для них так же естественно, как для нас с тобой – дышать. Не крайняя мера, а законное право.

– Может, ты и прав…

– Ты до сих пор не уверена?

– Что‑ то тут не сходится. Бондарук коллекционирует редкие вина? Или мы имеем дело с наполеонофилом?

– Все может быть. Проверим…

Реми разочарованно покачала головой. Она ненадолго задумалась, а затем спросила:

– Итак, с чего начнем?

– Давай для начала предположим, что Сельма права и «Козлиная голова» на самом деле ориентир, а Бем и его команда выбрали самую глухую часть острова для обустройства ремонтной мастерской. Без сомнения, береговая линия говорит о том же. На рассвете погрузим снаряжение в шлюпку…

– А как же самолет?

– Не думаю, что самолет сгодится. Ориентир Бема должен быть виден снизу, с моря. А с воздуха «Козлиная голова» может выглядеть как угодно: например, как утиная лапа или ослиное ухо.

– Логично. Эрозия почвы… За шестьдесят лет риф мог измениться до неузнаваемости.

– Вот именно.

Багамы – настоящий рай для исследователей пещер и ныряльщиков‑ спелеологов. Сэм знал, что здесь можно найти четыре основных типа пещерных систем: «голубые дыры», которые встречаются как в открытом океане, так и у берега, – по сути, огромные вертикальные туннели, уходящие на сотни футов в океанские глубины; тектонические пещеры – возникают в любых породах в местах образования тектонических разломов; карстовые – образуются вследствие растворения пород водой и встречаются только там, где есть залежи растворимых пород, таких как известняк, мел или соль; и, наконец, эрозионные – результат тысяч лет механической эрозии – над ними поработала вода, содержащая крупинки твердого материала. И хотя такие пещеры редко бывают глубже ста футов, при этом они довольно просторны и имеют широкий, скрытый под водой вход – то, что надо, если вы ищете подходящее место, где спрятать субмарину.

– Кстати, – сказала Реми, – ты кое о чем забыл…

– В смысле?

– Ты забыл предположить, что в погоне за дикой «Саламандрой» мы не потратим время даром.

Они проснулись ни свет ни заря, позавтракали диким виноградом, инжиром и голубиными сливами – ягодами, которые в изобилии росли вокруг хижины, – затем сложили снаряжение в надувную шлюпку и отплыли. С троллинговым мотором не приходилось рассчитывать на рекорды скорости, зато он был энергоемким и достаточно мощным, чтобы пересечь риф, справляясь с прибрежными течениями. К тому времени как солнце поднялось над горизонтом, они не спеша двигались вдоль берега на север, параллельно линии рифа. Сквозь кристально чистую бирюзовую гладь было видно, как в двадцати футах под ними, у белого песчаного дна, резвятся стайки разноцветных рыбок.

Сэм вел лодку, стараясь держаться как можно ближе к берегу – на расстоянии пятьдесят – сто футов, Реми сидела на носу, поочередно рассматривая в бинокль скалистый берег и делая снимки «зеркалкой». Время от времени она просила Сэма развернуть лодку и еще раз проплыть мимо того или иного участка. Каждый раз повторялось одно и то же: Реми выбирала удобный ракурс, щурилась на солнце, пристально вглядывалась и фотографировала, затем отрицательно качала головой, и они плыли дальше.

Часы и скалы проносились мимо, пока около полудня они не обнаружили, что доплыли до северной оконечности острова и утеса Джанкану, за которым на северном побережье лежали Порт‑ Бойд и западная, более населенная часть острова. Сэм развернул шлюпку, и они поплыли обратно на юг.

– По‑ моему, мы проплыли несколько десятков пещер, – сказала Реми.

Так оно и было. Многие обращенные к морю склоны были увиты зеленым пологом; низкорослый кустарник оккупировал скалы и обрывы. С этого расстояния они могли смотреть прямо на вход в пещеру и даже не догадываться об этом. Впрочем, выбора не оставалось. Проверка всего берега, каждого рифа, фут за футом, заняла бы годы. И что всего обиднее, основная часть поисков пришлась на время отлива, а значит, свой лучший шанс они упустили.

Внезапно Реми села прямо и вскинула голову – поза, которую Сэм узнал мгновенно: его жену посетило очередное сиюминутное озарение.

– Что? – спросил он.

– По‑ моему, мы выбрали неправильный подход. Мы исходим из того, что Бем использовал «Козлиную голову» в качестве ориентира перед отправкой на задание, когда испытывал подлодку, так? Ведь они бы проверили оборудование после ремонта?

– Наверняка.

– И они не стали бы рисковать и погружаться вблизи от берега, а значит, испытание, по всей вероятности, проходило подальше, на глубине… «Лотарингия», корабль‑ носитель, наверняка была оборудована современной системой навигации в открытом море, а вот мини‑ субмарине приходилось полагаться на навигационное счисление скорости и расстояния и, вполне вероятно, на некие визуальные ориентиры.

– Совершенно верно.

– А что, если Бем полагался на ориентир один‑ единственный раз: когда возвращался на базу после проверочного погружения…

– …из открытого моря, – закончил Сэм. – Вблизи от берега «Козлиная голова» может не выглядеть как козлиная голова, а вот за милю‑ две…

Реми расплылась в улыбке и закивала.

Сэм развернул нос шлюпки и взял курс на океан.

Отплыв примерно на милю, они повторили свою экскурсию вдоль берега, возвращаясь тем же маршрутом – мимо пляжа, на котором высадились, к юго‑ восточному окончанию острова, Сигнальному мысу и Порт‑ Нельсону, – а там развернулись и снова поплыли на север.

К половине четвертого они находились в миле от северного мыса, усталые, изнывающие от жажды и даже – несмотря на шляпы и несколько слоев солнцезащитного крема – умудрившиеся слегка обгореть. И тут Реми, которая разглядывала побережье в бинокль, вскинула вверх сжатый кулак. Сэм заглушил мотор и подождал, пока она передаст ему бинокль.

– Посмотри‑ ка на тот утес, – указала она. – Курс двести восемьдесят градусов.

Сэм навел бинокль на утес и настроил изображение.

– Видишь два баньяна? – спросила Реми.

– Постой‑ ка… ага, вижу.

– Представь, как они выглядели шестьдесят лет назад, в одну третью размера и веток поменьше. Мысленно дорисуй кончик утеса…

Сэм подкорректировал картинку и взглянул снова. Через несколько секунд он покачал головой.

– Прости…

– Прищурься, – предложила Реми.

Он последовал совету и вдруг увидел, о чем она говорит, – словно кто‑ то переключил слайд. Шестьдесят лет эрозии сгладили верхушку утеса, и все равно сомнений быть не могло. В совмещенной картинке двух баньянов и скального выступа смутно угадывался профиль козлиной морды, увенчанной парой ветвистых, непомерно разросшихся рогов.

Вопрос был лишь в том, на самом деле они напали на след или, став жертвами самовнушения, видят то, что хотят увидеть. Судя по выражению лица Реми, она думала о том же.

– Есть только один способ проверить, – сказал он.

Разрыв в полосе рифа был узким, не шире восьми футов; издалека казалось, что верхушка коралла исчезает в пенистых волнах прилива, но вблизи становилось ясно: стоит чуть ошибиться, и резиновый бок лодки разорвет в клочья об острый край, прячущийся под высокой водой.

Реми сидела на носу, держась за борта, и, наклонившись вперед, вглядывалась в воду.

– Левее… левее… еще! – кричала она. – Так, выравнивай! Прямо…

У другого борта Сэм заметил сквозь пену, сразу под бирюзовой поверхностью, зазубренный кинжал коралла. Он старался одновременно рулить и управлять регулятором подачи топлива, нащупывая хрупкий баланс между мощностью и минимальной скоростью хода. Не рассчитаешь мощность – толкнет на коралл; слишком увлечешься – и не успеешь отреагировать на сигналы Реми.

– Хорошо… резко вправо!

Сэм вдавил руль, и лодка вильнула перед самой волной, которая разбилась о риф и задела корму.

– Держись!

Он добавил оборотов и выровнял лодку.

– Налево… еще левее… еще…

– Сколько осталось?

– Еще десять футов, и мы прорвемся!

Сэм взглянул через плечо. В двадцати футах за ними, у внешнего края рифа, вздымалась волна.

– Сейчас ударит! – крикнул Сэм. – Сгруппируйся!

– Еще чуть‑ чуть… напра‑ а‑ аво… и прямо… отлично! Поднажми!

Сэм вывернул рукоять, отрубая подачу топлива, как раз вовремя: в следующий миг мощный удар сотряс корму. Сэму показалось, что желудок подкатил к горлу. На долю секунды винт мотора с воем и брызгами подняло в воздух, а затем лодку швырнуло обратно, в тихую воду лагуны.

Реми перекатилась на спину, оперлась о борт и перевела дух.

– Ну, Сэм Фарго! Ты знаешь, как развлечь девушку!

– Стараюсь как могу. Добро пожаловать в лагуну «Козлиная голова»!

Глава 16

– Рай, прямо по курсу, – сказал Сэм, выравнивая нос шлюпки.

После восьми часов на раскаленном солнце и лавирования среди острых, как зубы акулы, рифов тенистая лагуна воистину казалась раем на земле. Тихую заводь, диаметром примерно сто футов, на севере и юге защищали выступающие дужки суши, заросшие виргинскими соснами и пальмами. Утес, который возвышался над водой футов на тридцать, покрывали лианы, зеленые заросли и раскидистые баньяны – два самых крупных как раз и напоминали козьи рога. Слева от утеса лежал полумесяц белого песка размером со среднюю корабельную палубу. Солнце потихоньку начинало крениться к закату, и лагуну окутали густые тени. Вода была неподвижна как стекло. Из лиственного полога доносилась симфония птичьих трелей, сопровождаемая жужжанием насекомых.

– Не самое худшее место, чтобы провести ночь, – согласилась Реми. – Не шикарная гостиница, конечно, но во всем есть своя прелесть. Осталось выяснить, туда ли мы попали.

– Не знаю, туда ли, но пещера здесь точно есть.

Сэм указал на склон утеса и направил лодку в ту сторону, сбрасывая скорость по мере приближения.

Вода у основания утеса едва заметно вращалась по часовой стрелке и слабо мерцала – явный признак того, что где‑ то рядом вытекает свежая струя. Сэм выудил из лежащего на дне вещмешка очки для ныряния, прижал их к глазам и погрузил лицо под воду, которая оказалась прохладной, несмотря на припекавшее весь день солнце. Множество рыбешек стремительно кружились, мелькая то тут, то там и вырывая друг у друга невидимые кусочки питательных веществ, поднятые со дна свежим течением.

Сэм высунул голову. Провел по воде кончиками пальцев, облизал их. На вкус вода была гораздо менее соленая, чем обычная морская.

– Подземная река? – догадалась Реми.

– Скорее всего, – ответил Сэм, отряхивая с волос брызги.

Местные морские гроты иногда – довольно редко – соединяются как с карстовыми, так и с тектоническими пещерами, которые, в свою очередь, служат руслами подземных рек и ручьев.

– Надо свериться с картой. Мне кажется, отсюда всего несколько миль до озера Джордж. Не удивлюсь, если окажется, что одна из здешних пещер впадает туда. Или даже в Соленое озеро.

– Все это, конечно, очень интересно, но, может, не будем отвлекаться?

– Так и быть.

Сэм посмотрел на часы. Через полчаса закончится прилив. Если исследовать пещеру, нужно это сделать в течение ближайшего часа, а иначе придется испытать на себе мощь отлива. В идеале стоит подождать до конца прилива, следующий относительно спокойный промежуток длительностью около часа посвятить исследованию пещеры, а затем оседлать отлив и вовремя отсюда смотаться. Проблема заключалась в том, что перед ними была не типичная закрытая морская пещера. Подземная река, с ее непредсказуемыми течениями, может запереть их внутри или затянуть в одну из трещин, уходящих в глубь острова. Ни один из этих вариантов Сэма не прельщал.

Он поинтересовался мнением Реми. Та вздохнула.

– Я бы лучше подождала. Но мне знаком этот взгляд: тебе не терпится зайти.

– Лучше сразу выяснить, на правильном ли мы пути. У нас с собой семьдесят пять футов веревки. Один конец привяжем к корню баньяна, другой – к моему грузовому поясу. Если что, я себя вытащу.

– А если ты расшибешь голову и отключишься?

– Я буду трижды дергать за веревку каждые шестьдесят секунд. Не будет сигнала – вытащишь меня при помощи лодки.

– Сколько времени тебя не будет?

– Десять минут и ни секундой больше.

Реми обдумала этот план, строго посмотрела на мужа и вздохнула.

– Ладно, Жак Ив Кусто. Но не забудь: если умрешь, я тебе никогда этого не прощу!

Сэм с улыбкой подмигнул.

– По рукам.

Десять минут спустя он сидел на носу лодки в полной готовности. Реми остановила лодку напротив утеса. Сэм осторожно встал, повязал беседочный узел вокруг торчащего корня, а другой конец веревки закрепил на полукольце своего грузового пояса. Реми развернула лодку и поставила ее в десяти футах от склона, подрегулировав дроссель, чтобы лодка стояла неподвижно.

Сэм поплевал на маску, растер слюну по прокладке, обмакнул маску в воду и натянул на голову таким образом, чтобы нижний край доставал до бровей. Затем натянул ласты, постучал по регулятору, чтобы проверить, поступает ли воздух, и кивнул Реми.

– Удачи, – сказала она.

– Я вернусь.

Он натянул маску на глаза и спиной вперед соскользнул с борта.

На миг он неподвижно завис, смакуя внезапное погружение и изумительную чистоту воды. Подождал, пока не всплывут все пузырьки и пена, и нырнул ко дну, сразу почувствовав, как затягивает под утес. Отдавшись на волю течения, перевернулся на бок и несколько секунд смотрел на пеструю от солнечных лучей поверхность, затем сверху наплыл край пещеры, и Сэм скользнул в темноту. Он зажег подводный фонарик и посветил вокруг.

Вход в пещеру представлял собой неровный полукруг – арку десять‑ двенадцать футов в ширину и двадцать в высоту. Во время максимального отлива верхняя часть свода, скорее всего, поднималась на несколько дюймов над поверхностью лагуны: учитывая зеленый полог, покрывающий поверхность скалы, вход оставался практически невидимым. Если бы не подсказка с «Козлиной головой», они бы ни за что не отыскали пещеру.

Он поплыл вниз, наискосок вдоль дна, касаясь песка пальцами одной руки. Футов через двадцать дно вдруг резко ушло вниз, во тьму. Перевернувшись на бок, Сэм посветил фонариком вверх и увидел, что арка входа исчезла, вместо нее появился отблеск… Поверхность. Он проверил время и трижды потянул за веревку у пояса: «Все в порядке, Реми! »

Внезапно Сэма окутала холодная вода, и он почувствовал, как новое течение толкает его вправо. Он осознал, что едва заметно вращается вокруг своей оси, словно чья‑ то невидимая рука кружит его в пируэте. «Водоворот! » – подумал он и слегка запаниковал. Течения лагуны и подводной реки сталкивались, холодные потоки выталкивали теплые наверх, создавая гидравлический торнадо. В данный момент Сэм находился у внешнего края воронки – течение было сильным (узла два, но его подсчетам), хотя при помощи ласт он мог сопротивляться – но чем ближе к центру, тем сильнее будет затягивать. Он поплыл к стене (по крайней мере, Сэм надеялся, что плывет к стене), мощно ударил ластами раз, другой – и наконец выплыл на поверхность.

Протянутая рука коснулась камня, и Сэм за него уцепился. Он резко затормозил, чувствуя, как ноги затягивает круговое течение, трижды потянул за веревку и взглянул на часы: две минуты прошли, еще восемь. Не считая тихого журчания стекающей по стенам воды и капающих звуков, время от времени доносящихся из глубин пещеры, стояла жуткая тишина.

Он зубами стянул перчатку со свободной руки и поднял вверх ладонь, тут же почувствовав, как прохладный воздух обдувает влажную кожу. Добрый знак. Сэм пока всерьез не рассматривал такую возможность, но поскольку пещера соединялась с подземной рекой, возникала опасность попадания токсичных веществ из пустой породы. Они с Реми, безусловно, заметили бы признаки загрязнения – отсутствие рыбы, окрашенные камни, мертвые губки – все, кроме газов, которые могли скопиться в полостях под сводами. Наличие в пещере свежего воздуха снижало риск. Сэм вынул изо рта регулятор и понюхал, затем сделал вдох. Все в норме. В очередной раз сообщив Реми, что все в порядке, он снова надел перчатку и посветил фонариком вокруг.

В шести футах над головой нашлось первое указание на то, что они на верном пути: с потолка на ржавых стальных тросах свисали деревянные мостки. Они проходили по всей ширине пещеры и у противоположной стены оканчивались импровизированным деревянным пирсом, который держался на сваях, очевидно вбитых в самое дно. Перпендикулярно первым мосткам от их центра к дальней стене шли вторые. Вся конструкция выглядела топорной, но кто‑ то явно вложил сюда немало усилий – судя по ржавчине на тросах и слою ила на деревянной обшивке, с тех пор прошло довольно много времени.

Пещера была овальной формы, около пятидесяти футов в ширину, со сводчатым, покрытым сталактитами потолком, который нависал примерно в двадцати футах над головой Сэма. Посветив фонариком в направлении, где, по идее, должна была находиться дальняя стена, он увидел лишь темноту. А он‑ то думал, что в месте соединения с подземной рекой в стене окажется трещина, из которой будет хлестать поток… Сэм понял: эта пещера представляла собой нечто вроде предбанника. Если не считать того, что в дальнем конце стены сужались до ширины в тридцать футов, он не увидел никаких признаков отделения пещеры от смежной карстовой. И понятия не имел, куда она ведет и где заканчивается.

Хватило бы этих мостков и пирса, чтобы обеспечить техническое обслуживание одной‑ двух мини‑ субмарин? – гадал Сэм. Он решил, что это зависит от объема работ. Возникал еще один вопрос: почему ремонт не был произведен прямо на борту «Лотарингии»? Вопрос для Сельмы.

Вдруг ведущий к поясу трос задергался как бешеный, и хотя они с Реми не условились о сигнале тревоги, Сэм инстинктивно почувствовал, что это он и есть.

Он зажал регулятор между зубами, нырнул и как можно быстрее поплыл к выходу, одной рукой подтягиваясь на тросе. Едва наверху замаячила поверхность лагуны, он всплыл вверх и перевернулся на спину, работая ластами, чтобы держаться подальше от скал. Проскользнув под аркой входа, всплыл на поверхность и укрылся за завесой вьющихся растений.

С трудом сдерживаясь, чтобы не окликнуть жену, Сэм осмотрелся. Лагуна опустела.

Ни шлюпки… ни Реми.

Глава 17

Подступающий страх сменился мгновенным облегчением, когда в зарослях на другом берегу лагуны показалась рука. Рука была повернута к нему ладонью вперед: «Жди! » Секундой позже листва раздвинулась, и Сэм увидел лицо Реми. Она дотронулась до уха, показала на небо и изобразила вращательное движение указательным пальцем. Десять секунд прошло… двадцать… минута. И только тогда он услышал шум винта, который то ослабевал, то приближался. Сэм высунул голову из‑ под зеленого полога и вгляделся в небо, пытаясь определить направление, откуда доносится звук.

Прямо над его головой из‑ за края утеса появились вращающиеся лопасти, а секунду спустя в лучах заходящего солнца блеснуло изогнутое ветровое стекло из плексигласа. Скошенные воздушные потоки пустили рябь по глади лагуны, поднимая в воздух мельчайшие крупицы водяной пыли. Сэм втянул голову, Реми юркнула обратно в кусты.

Покружив над лагуной – Сэму показалось, что это заняло несколько минут, хотя на самом деле прошло секунд тридцать, – вертолет заложил последний вираж и направился на юг вдоль берега. Сэм подождал, пока не стихнет гул, затем нырнул и мощными гребками пересек лагуну, успокоившись, лишь когда живот коснулся песка на той стороне. Он вынырнул совсем близко от тянущейся к нему руки, за которую тут же ухватился, чтобы Реми помогла ему забраться в кусты.

– Это они? – спросила Реми.

– Не знаю, но я бы готовился к худшему. Птичка не из дешевых – «Белл‑ 430», кажется. Тянет миллиона на четыре, не меньше.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒