Николай Анатольевич Шпыркович 13 страница

… Если надо пройдём-

Я достал свой наган

И, прицелившись в грудь,

Стал стрелять по врагам…

— Пир во время чумы, — негромко заметил Старый. — Если Дмитрий прав, скоро от всего этого благополучия не останется и следа. Кстати, думаю, сопьется он. Я ведь заметил — он к нам уже под хмельком вышел… Хмелеть сильно и быстро начал. Если не остановится… — он махнул рукой.

— А что он про этот, инсулин говорил? — спросил Артем. Едва выйдя за ворота больницы он начал привычно шарить по крышам взглядом — будто переключатель какой в нем сработал. Сразу он подумал, что может нахрен это надо, но, заметив, как одобрительно взглянул на него Крысолов, продолжил " резать" местность взглядом. Тем более, он заметил, что и Старый, и сам Крысолов, несмотря на беседу, тоже контролируют окрестности. Только теперь он со стыдом догадался, что и раньше вся группа вот так же сторожила всех, в том числе и его.

— Инсулин — это гормон, открыли его в начале двадцатого века, добывают из поджелудочной железы крупного рогатого скота и свиней, — разъяснил Старый. — Поскольку животноводства серьезного нет — нет и инсулина.

— А из зомбаков — нельзя его добывать, — решившись спросил Артем. — Тем более, он там самый что ни на есть подходящий. Свиной, то, наверняка — похуже будет?

Старый удивленно посмотрел на него, и одобрительно хмыкнул:

— А у тебя, сразу видать — крестьянская жилка — шоб ничего не пропало, значицца. Мысль, в целом одобряю, только как от вируса зомбячьего избавиться — он во всех клетках организма содержится, и в поджелудочной железе — тоже. Введешь такой препарат ровно один раз — действовать будет не хуже цианистого калия. Ну, и, — он поморщился, — как-то, это все же… Больно уж отдает. Мне лично, сразу мыло одно вспоминается, тоже делали одни умельцы.

— А про аборты — он серьезно? — спросил Крысолов. — Я думал, после Херни у женщин это начисто отобьется, хотя бы из отвращения — делать у себя в животе мертвеца — пусть не зомби, пусть не грозит это тебе ничем — но зная сколько людей осталось на Земле, и видя этих тварей — что обыкновенных зомбаков, что морфов…, - он крутнул головой.

— Люди ко всему привыкают, — неохотно проговорил Старый, — и, кстати, зря что ли, тот же Индеец, когда в последний раз в Москву ходил — набор гинекологических инструментов, в том числе, привез? Причем ему специально кюреток заказали, и побольше — ими, конечно, можно и помимо абортов много чего делать, те же соскобы для определения рака или еще чего. Только рака сейчас не так много…, вот и думай сам…

— Если это так — нам не выжить, — Крысолов поудобнее перехватил автомат, висящий на груди.

— Китайцы останутся, — пожал плечами Старый. — Кавказ тоже, думаю, скоро оправится, так что за человечество будь спокоен…

…Пулю в башню вгоню

Мёртвому другану.

— Упокойся, братан,

Я стакан подыму… — завывал им вдогонку слабеющий голос певца.

В доме, из которого они вышли сегодня утром этого неправдоподобно длинного дня, вшестером, было непривычно пусто и тихо. Вроде, и не больно то много говорил тот же Кусок, да и Сикока с Бананом были не из болтливых- а все равно, будто эхо отдавалось после каждого слова, произнесенным кем-нибудь из них, троих оставшихся. Слишком много места, слишком много пустых рюкзаков, и почему-то все время хотелось сглотнуть, глядя на куртку Сикоки — с двумя рукавами. Один из них ему уже не нужен…

Что то такое, наверное, чувствовал и Старый — потому что негромко продекламировал:

" …мне не стало хватать его, только сейчас…" — и умолк. Есть не хотелось — нормально подзаправились у Дмитрия, у того на закуску, были разные разносолы, поэтому почистив оружие Артем со Старым легли. Крысолов вызвался дежурить первую треть ночи, Старый взял на себя утро. Так что Артему доставалась не самая хреновая часть дежурства. В поселке гудела музыка, пару раз донеслись пронзительные пьяные крики, до стрельбы, правда, дело не дошло.

— А вообще, Старый, ты задумывался, что делать дальше будем? — спросил внезапно молчащий Крысолов. — Я не о Хане сейчас, выкрутимся, не впервой…и даже не о команде нашей, ополовиненной. Найдем мы бойцов, а нет — пристанем к кому, я не гордый, и под чьим-нибудь началом похожу. Вон Дмитрий сказал — через год — кранты поселку. Я вот про ремесло наше подумал — мы так и будем охотиться, пока нас какой-нибудь еще более навороченный морф не сожрет?

— Не ожидал, вообще-то, командир, — проворчал Старый, — но ладно, раз уж решил поговорить — давай. Все равно не спится, что-то, — он присел на койке, и снова, привычно уже, потер ладонью грудь. — Ты просто, Варьку эту заметил сегодня, так? — вот до тебя и дошло, что человеку все же, рано или поздно, остепеняться пора. Наша профессия, конечно, никуда не денется, — морфов не то, что на наш век — на его, — он кивнул в сторону Артема, — хватит с лихвой. А вот уже добывать — почти нечего стало. Горючка старая — окислилась, консервы проржавели, книги — плесенью пошли, я уже не говорю про одежду… Так что добытчиков — тоже хватит на год-два, причем смертность у них будет — как в Сталинграде на передовой. Плюс, конкуренция обострится. Многие из ребят привыкли на широкую ногу жить — по складам шарясь. Привычка останется, а склады закончатся. Все ли в охотники пойдут, крутое зверье отстреливать? Скорее, друг за дружкой охотиться мы начнем — добычу друг у друга рвать. А там и до налетов на деревни недалеко — опустимся до уровня бандитов, да и то — бандюки, из тех, что поумнее — давно уже с чисто бандитской практикой завязали. И нас начнут стрелять — как мешающий жизни элемент. Наш " золотой" век, вернее пятилетка — близится к концу, братство наше распадется, как только добычи на всех хватать не станет. Потом придется либо прибиваться к сильному анклаву, либо ждать, что тебя подловят свои же, либо однажды на постое всадят пулю в спину местные.

— Ты считаешь, что надо определяться сейчас? — негромко спросил Крысолов.

— Да. А равно и ему, — Старый выпростал из под легкого одеяла руку и показал в сторону Артема. Его деревня, даже если мы и спасем ее сейчас — все равно обречена. Молодежи у них — раз-два и обчелся — и не будет больше. Благостного исхода — " в поля, к природе" — не произошло — урбанизацию никто не отменил, и Большой песец — как правильно Дмитрий заметил, лишь обнажил язвы — как раньше в город стремился народ — так и теперь прется, ну, не в город, а в анклавы — там и веселее, и людей побольше. А в деревне — что в деревне…. Если бы это еще т а деревня была — послереволюционная, или хотя бы послевоенная — с большим количеством мужиков, не потерявших привычку к тяжелому ручному труду, не знающих, в общем-то, вкуса городской жизни.

— К нам после Херни заехало пара семей, городских, думали, что мол, в деревне Херню пережить легче — типа огород, свинью заведем… — подал голос Артем — так даже до зимы не дотянули. Свинью, правда выкормили — так она у них на одной траве, как гончая получилась, рыло — будто бутылку ей туда запихали, наши все боялись, что зомбанется. Так она визжала у них все время. Зарезали, вернее, бошку ей топором расколотили на горькое яблоко, стали делить — а что там из свиньи на семьдесят килограмм на две семьи выйдет? Печенку сразу пожарили, потом два дня шашлыки делали — а потом и кончилась свинка — то.

— Это если бы, как у тех же Стругацких на одной планете биологическая цивилизация зверюг выращивала — мало того, что у них у живых можно было здоровенные куски мяса отстригать, так они еще и мед давали — со смешком сказал Крысолов.

Артем представил себе такую свинью и серьезно кивнул:

— Ага, здорово было бы. Ну, они, наверное, тоже так считали — что одной свиньи им на всю зиму хватит. Радовались, типа хорошо, сала мало. Одно мясо. А что в мясе том толку — особенно, без холодильника? Они же даже до морозов ее не дорастили — в сентябре закололи, хоть мы им и говорили. И в теплице у них — помидоры не отпасынковали — так джунгли получились. Хорошо хоть — по дворам шариться не начали, мы бы им пошарились, вообще-то. Дров не заготовили, спалили забор. А однажды утром, собрались — и умотали.

— И так везде, — задумчиво произнес Старый. — Чем крупнее город — тем хреновее там оказалось с сельским хозяйством. То же " Пламя" — на Москву ориентировалось только в первый год Херни — пока не подгребли там необходимые для развития запасы и специалистов, — а дальше они на всякие там городские поселки завязались. Так это повезло, что образовался такой центр, а там, где просто " офисный планктон" в одну кучу сгребся — только ведь еще зомбей наплодили.

— Северу тяжело пришлось — Крысолов присел на стул возле окна, не забывая наблюдать за происходящим снаружи, — у них там, хоть и климат благоприятствует — а со жратвой туго пришлось — вот и стоят теперь суперкомбинаты пустые: — хоть и зомбей нет — а и людей тоже.

— Ты про Голодную волну?

— Угу… Крысолов замолчал — а Артем вспомнил, что встретились им как то с батей на первой весенней охоте после Херни два зомбака — медленных и настолько тощих, практически без мышц совсем, что батя их даже в сторожевики решил не брать — даже не стрелял — топориком в голову оба они тюкнули — и всех делов. И еще с Белореченки, тоже говорили — были такие у них.

— Урбанизация… — продолжал рассуждать Старый. — Что толку, что количество людей уменьшилось в десять раз, если общество осталось прежним? В Бангладеш и так жили только что не на головах друг у дружки — а все равно плодились и размножались. А у нас и территории было — хоть задницей ешь, и не самой, в общем-то плохой территории — уже к началу Херни запустели такие земли, что те же дореволюционные крестьяне за них поубивались бы, деливши, — а только нахрен кому нужны они были, не выплескивалось население из городов туда — проще было в городе заработать, не корячась на полях. И сейчас — под Питером что: много деревень осталось?. Если даже и есть такие — охота тем же учителям-докторам туда ехать? Вот и дичают — он глянул на Артема и крякнул с натугой.

— Так, может- с расстановкой проговорил Крысолов — пора?

— Пора, пора, командир, — Старый заворочался в кровати, — е с л и выгорит у нас — пора оседать. Артемку вон возьмем, батю его, ребята, Бог даст, оклемаются — и пора куда то оседать. Я — тоже уже тебе не помощник, — спокойно проговорил он. — Чего-то, хреново мне… — он снова потер ладонью грудь и потянулся за таблеткой.

— Может, в больницу? — встревожено спросил Крысолов, привставая, но Старый, помотал головой:

— Ничего, ничего. Уже прошло. Я это к тому только, что отбегал свое я по подвалам да заводам. Когда-нибудь — зомбанусь прямо среди вас — вот славную вам операцию устрою. Ладно. Спать давайте…

Дождь пошел уже ближе к утру — когда сон и так самый сладкий и крепкий. А тут еще шорох пошел. Сначала — тихий, потом он усилился, зазвякал было жестяной подоконник, но потом ветер быстро переменился и снова только монотонный звук долбил и долбил по ушам, заставляя плыть в сон глубже… и глубже… и глубже.

— СТАРЫЙ! СТАРЫЙ! СЕРГЕЙ! — крик Крысолова вырвал Артема из омута и заставил ошалело вскочить на кровати, сжимая в руке " укорот".

Крысолов навис над Старым. Почему-то, большей частью тела он лежал на полу, только ноги оставались задранными на панцирную сетку. А Крысолов делал над ним что-то непонятное- вот размахнулся, и со всей силы долбанул своим мосластым кулаком в грудь Старому — тот аж дернулся весь — и сразу открыл глаза. Артем подумал, что если бы ему так в грудак долбанули — тоже бы проснулся. А за что это Крысолов его так? Сонная блажь слетела сАртема, и он сообразил, что со Старым что — то нехорошо — вряд ли Крысолов стал бы лупить его посреди ночи просто так, да даже и не просто — дня, что ли мало?

Старый тем временем застонал, зашевелился, закашлялся.

— Очухался! — радостно сказал Крысолов. — Ну, вы что, блин…. Как сговорились все — два года вместе ходили. А тут — за один раз…

— Да слезь ты с меня, — слабо проговорил Старый, и опять закашлялся. — Блин, чуть грудную клетку не проломил. Вообще-то спасибо.

— Артем — давай, быстро машину подгоняй, к самым дверям. Жди потом там, сюда не ходи — мы сами выйдем! Двери только открой. — Крысолов пошарил в кармане куртки, метнул Артему ключи. Поскольку спали все, не раздеваясь, то он сразу выбежал во двор, на ходу забрасывая автомат за спину. Крысолов, еще, когда они в поселок пришли, сразу выбрал этот дом, бывшую общагу какую-то, что ли — мол, на отшибе, тренироваться легче, от любопытных глаз подальше. А сейчас бы, глядишь и пригодилось бы, будь поближе к больнице. А еще лучше — там же и остаться, как Дмитрий этот предлагал… Автомобиль он научился водить сразу же после Херни, батя тогда как раз такую же " Ниву" откуда то пригнал. И научил Артема ездить — буквально за пару недель. Тем более, права в ГАИ теперь получать было не надо, а сами правила дорожного движения, скажем так, сильно упростились. Правда, ездить все больше приходилось по лесным дорогам: на охоту, да рыбалку.

Машина стояла недалеко от дома — на самом видном месте — чтобы подойти к ней незаметно было нельзя, но Артем прежде чем выбежать из подъезда — все равно внимательно посмотрел по сторонам, а лишь затем метнулся через ночную последождевую свежесть к автомобилю. Не хватало еще ему самому подловиться — чтобы, значит, совсем уж Крысолова одного оставить. А хорошую машинку ребята купили: вот ведь — два дня стояла, а завелась сразу, " с-полдрыка". Задом он сдал к подъезду, правда едва с горячки не впилившись в двери, и, не глуша мотор — выскочил из машины, распахивая обе задние двери — Крысолов специально переплатил, но взял такую вот модель — пятидверную, чтобы грузиться всем по отдельности можно было. Сейчас вон как пригодилось. Потом он бросился опять за руль, следя за окрестностями — и, одновременно, поглядывая в зеркало заднего вида. Хотел, было, посигналить — но тут в дверях появился сам Крысолов, несший на руках Старого. И вот ведь, ну не скажешь, на командира глядя, что он сильный какой — тот же Кусок куда как здоровее выглядит — а вот сейчас Артем только головой крутнул. По своему опыту он знал, что это такое — мясо нести, а командир вон Старого прет — даже спина не сгорбилась, и грузит вон, без одышки совсем. Здоров, однако…

— Блин, теперь мне точно, командир, в больницу нельзя, — слабо проговорил Старый. — Варька меня точно там ухайдакает — если узнает, как ты меня тут на руках носил — точняком, как невесту.

— Ну, раз шутишь — жить будешь, — Крысолов осторожно полуусадил Старого на заднее сиденье, сам примостился рядом. — Давай Артем, только осторожно. Здесь по ночам всякой швали может быть дохрена и даже больше.

Артем, молча, кивнул и осторожно повел машину по уже притихшим, хоть и не до конца, улицам поселка, сосредоточенно объезжая многочисленные ямы. Асфальт в поселке, как помнил Артем, еще и до Херни был плохой, сейчас же стал не то, чтобы плохой, а просто — никакой.

— А чего ты Старого бил? — поинтересовался он у Крысолова между делом.

— Это он вспомнил, чему я его учил, — отозвался Старый. — " Кулачная дефибрилляция", называется.

— А я сразу говорил: давай поедем — сварливо пробормотал Крысолов. — Нет, надо было тянуть до тех пор, пока не захрипел. Хорошо, хоть меня позвать успел.

Кое-где еще были открыты двери ночных забегаловок — правда, музыка уже не играла, кое-где шатались подвыпившие компашки — часто с девицами в обнимку. Под машину, правда, не кидались, наоборот — демонстративно прижимались к стенке. Артем, было, подумал, что это их охотничью машину все так уже знают, но понял потом, что это — вряд ли. А потом вспомнил, что Серега-торгаш говорил, что машину в поселке ночью, да еще и в пьяном виде никто останавливать не будет — просто потому, что не остановится никто. А еще и садануть могут — прямо из машины, да или просто переехать. После Херни все быстро запомнили, что зомбак на машине ездить не может — а вот на машину кинуться — это запросто. А в потемках — попробуй, разберись, да еще, если ты шатаешься. Так что в случае разборок — все права у того, кто едет. Вот и они доехали без происшествий до самой больницы. На территорию они въехали без проблем, а вот в само здание попали не сразу — долго им не открывали. Ну, так это и до Херни было. Артем помнил, его когда " скорая" привезла, тоже чуть ли не полчаса под окнами стучали. А вот то, что дверь им открыли двое — причем оба с направленным на них оружием — вот такого до Херни не было. Ну, так чего хотеть? Им ведь, наверняка, в больничку тянут всяких разных — наверное, и таких, кому до того, чтобы зомбануться — пару вдохов осталось. А то, может, и конкретных зомбаков привозят… Дверь с лязгом открылась и Старый вылез из машины. Опираясь на Крысолова с одной стороны, и на Артема — с другой.

— Что у вас? — жестко спросила их встречавшая худощавая женщина, с " ТТ" в руке. Второй, немолодой молчаливый мужик стоял чуть в стороне, держа такой же " укорот" как и у Артема, несколько приопустив ствол — дабы не смущать возможных посетителей, однако будучи готовым моментально полоснуть очередью как раз по низу их животов — если что, ну мало ли…

— Стенокардия у меня, нестабильная, — морщась, проговорил Старый. — А, может и инфаркт уже…. Был пароксизм чего-то — кардиограммы и записей монитора — извините, не имеем. Вот он, — он кивнул головой на Крысолова, — купировал. Кулаком в грудину.

— Вы врач? — женщина с любопытством посмотрела на Старого. — А, это вы наверное, сегодня с Дмитрием были. Из команды?

— Точно так. Как там ребята наши? — с надеждой спросил Старый.

— Нормально, сейчас вами заниматься надо — скупо ответила женщина, и начала давать распоряжения: подколоть систему, ввести чего-то, снять электрокардиограмму. Попутно она задавала Старому вопросы, успевала одновременно измерять ему давление, что-то подписывать. Отпихнула сестру, не могущую подколоть Старому иглу в вену — подколола сама. Артем который раз уж раз за сутки видел, как работает доктор, и все больше и больше понимал правоту слов Старого: надо учиться. Пусть не медицине. Пусть тому же земледелию — но обязательно надо стать специалистом. Даже стрелять — и то, надо вон Крысолова попросить, чтобы показал — как. Тем более, если прав Старый, и команды скоро резаться начнут…

— Инфаркта нет, — заметила тем временем женщина, рассматривая длинную ленту кардиограммы. — сейчас — не болит, после морфина?

— Да, вроде все уже…. Ну и то слава Богу — Старый утомленно закрыл глаза.

— Ладно, раз уж вы тут все с одной кучи. — решила женщина, — давайте, несите его наверх, в ту же палату, где и все ваши. Меня, кстати, Вера Петровна зовут. Ага. А то Артем раньше у нее на бирке это не прочитал.

— Платить — вместе со всеми будете? — не забыла, между прочим. поинтересоваться Петровна, пока они Старого тащили на носилках наверх. Он, правда, порывался сам идти, но Крысолов что-то негромко рявкнул ему — и Старый послушно лег на носилки.

Хоть и ночь — а в больнице неспящих полно — вон и сестры сидят на постах, с пистолетами под рукой. И больные то и дело высовываются из палат, кто в туалет шаркает, кто так на коридоре или в палате сидит. Тоже, наверное. сторожат друг друг друга — страшновато здесь, все же находиться. Донесли они Старого до дверей реанимации, Петровна постучала как-то хитро — только тогда двери открылись, с лязгом. Надо же, как у них тут ночью — типа как на подводной лодке, если в одном отсеке пожар, сам спасайся. А нет — выгоришь к чертям собачьим, или газом негорючим пожар потушат — но и тебя заодно отравят. Кузнец рассказывал, он на подводной лодке в армии служил.

В палате оставалась одна свободная койка — туда они Старого и сгрузили, и Артем с любопытством посмотрел по сторонам — как тут кто?

Кусок не спал, и стремительно приподнялся на локте, едва их увидел. Наверняка, хотел встать, чтобы помочь — да завязка на руке не пустила, к тому же медсестра, открывшая им дверь, сразу дернулась на такое резкое движение за пистолетом, и Кусок опять нарочито медленно лег на кровать, встревожено поглядывая на их пыхтящую бригаду и сопя через свою трубку. Сикока спал — ну, тут понятно- операция все же, руку потерять — не порезаться, а Артем до сих пор помнил, как распорол однажды осколком стекла на Симонихе ногу. Больно было, наревелся тогда, а спал — день целый потом, и так сладко. А вот Банан дергался на своей койке, мотая взад вперед шланги. Ну, хоть дергается уже, то хорошо. А раз не стреляют его — точно, не зомбанулся. Артем так понял, что тут — сильно не забалуешь, стрельнут — в три секунды. А тут как раз и Дмитрий подошел.

— Реланиум — не берет? — деловито спросил Старый чего-то у него, тоже глянув на Банана. Тот неохотно подтвердил:

— Да… не синхронизируется с аппаратом. А попробовали отключать — очень быстро падает насыщение крови кислородом. А ему и так хватило.

— Тиопентал с " оксанкой" попробовать?

— С оксибутиратом, что ли? " Зъисть то он зъисть, да кто ж ему дасть…" — вздохнул доктор. — в первый год после Херни весь бутират поели, и добро бы мы, реаниматологи…, - он, скривившись, махнул рукой. — Вот сейчас — реально жалко, что нет у нас современного аппарата — с возможностью подобрать подходящий режим — эс-ай-эм-ви, или пэ-эс-ви.

— А кислород ему дать? Прямо в трубу?

— Да мы вот как раз хотели, — он показал рукой на тумбочку, где стояла какая-то сложная конструкция из синего баллона, пластиковой банки с водой и каких то шлангов. К одному из шлангов была подсоединена тонкая трубочка.

Старого тем временем уложили на кровать, привычно пристегнули, чего-то продолжили капать. Крысолов и Артем стояли смирно — чужая вотчина, чего там. А Банана, тем временем, отсоединили от аппарата — ящик, который стоял на полке у изголовья кровати, сразу громко запищал, Артем, да и Крысолов, аж вздрогнули от неожиданности. А Дмитрий и ухом не повел: нажал на какую-то кнопку- ящик щелкнул обиженно и умолк. Врач тем временем открутил вентиль у синего баллона. Вода в банке начала бурлить, тонкую трубку Дмитрий ловко всунул в ту толстую, что у Банана изо рта торчала — и примотал ее пластырем.

— Открой глаза… открой глаза…открой глаза. — медленно и членораздельно повторил он несколько раз, сжимая руку Банана. Тот перестал дергаться, и видно было, с усилием открыл веки. Не приоткрыл, как днем сегодня, а натурально открыл. И, видно было — посмотрел на доктора в и д я щ и м взглядом.

— Во-о-т, молоде-ец, — удовлетворенно проговорил Дмитрий, растягивая слова. — Хоро-ошо-о-о. Спокойно. Спокойно. Не дергайся, сейчас лучше будет. Попробуй поднять руку.

Видно было, что рука у Банана с опухшей от завязки кистью медленно начала приподниматься, Артем радостно глянул на Крысолова. Тот расплылся в довольной улыбке и, в свою очередь, подмигнул Артему. Кусок тоже ерзал на койке, потрясая своим арбузоподобным кулаком, даже Старый, вроде, совсем забыл про свою болячку.

Бана уже меньше дергался на кровати, пытался, правда, шевелить губами — однако, по внушению Дмитрия отказался от этой затеи. Нет, ну правда — в сознании уже! Глядишь, и вправду, " выскребется", как этот Дмитрий говорил! Крысолов тем временем волголоса объяснил Куску, что со Старым, и богатырь сокрушенно покачал головой.

— Я…уже…нормально… — прошипел он, зажав рукой трахеостому. — Я…с вами…пойду…

— Лежи ты, " нормальный". - махнул рукой Крысолов. — Утром будем думать, оно вечера мудренее.

А утро то уже скоро — подумал Артем. В коридоре, тем временем послышался какой-то шум, началась беготня. В дверь быстро постучали. Медсестра открыла. В дверь просунулась голова какой-то незнакомой женщины в белом халате.

— Дмитрий Васильевич, вас срочно в приемный. Там большая группа пострадавших. Откуда-то с деревни. И там, это — бандюки эти. " Крестовые" …

— Так деревенские или бандиты? — недовольно сказал Дмитрий, подымаясь с места, а у Артема сердце бухнуло, и пошло ускоряться и ускоряться — откуда и с какой деревни пострадавшие поступают — ему сразу понятно стало. Он дернулся, было к двери, но натолкнулся на жесткий взгляд Крысолова, который

негромко сказал:

— Спокойно, Артем, выдохни… и медленно досчитай до десяти. Вот так: и-раз, и два… А бежать никуда не надо. Сейчас все вместе с х о д и м и посмотрим.

Артем кивнул и послушно стал отсчитывать. Когда он досчитал — сердце и впрямь слегка утихомирилось. Он глубоко вздохнул и потряс головой. А и впрямь — куда бы прибежал? Кому судьба — тому уже судьба, кого бы там не привезли, а сдуру рвануться — только напороться. Да и что там сейчас — из " укорота" палить? Наверняка, " крестовые" сюда приехали не воевать. Только что же там случилось, что они, несмотря на ночь, сюда приперлись? Хотя какая там ночь — вон, светло совсем уже…

Дмитрий пошел первым, Артем и Крысолов — чуть немного отстав — за ним. По пути Дмитрий вполголоса сказал:

— Я гляну, что там и как. Если все нормально — позову. Стрелять в больнице они по любому не будут — мы, хоть и не охотники, но тоже кое-чего в этом мире стоим. Так что заступиться есть кому…

Внизу гомонили, кто-то громко стонал, кто — то заковыристо матерился:

— …ая…упа…яйского…плета. дь…уй! Я говорю, доктор, больно очень. Ой…. дь. уй. дь, ядская. да… уй…

Дмитрий сделал им знак, подождать за углом коридора, а сам решительно шагнул в холл.

— Ну и что, кто тут за главного? — донесся его надтреснутый голос. — Что случилось вообще? На морфа напоролись, что ли? Так это не к нам, с такими ранениями они все равно зомбанутся, хоть лечи, хоть не лечи.

Артем, почему-то ожидал, что услышит сейчас мягкий, но со стальной ниткой внутри, голос Хана, но ответил кто-то незнакомый, низким басом

— Да нет, не морф это, доктор. Мы что, первый год при Херне живем, чтобы подранных морфом в больницу везти. Командир наш, нелюдявый, д о ш е л — вот и порвал их… Там это, короче…, мы там на одной деревне завязались. Нам то эта деревня и нахрен не упала — это Хану все дисциплину поднять хотелось, режим устроил — как на зоне раньше. Так мало того, еще и с командой сцепились. Да и не с кем нибудь — с Крысоловом. А я про него слышал, под Архангельском дело было, он там всю верхушку выпилил в одном лагере — после того, как там его человека стрельнули, да и простым людям тогда досталось. К нам пара человек с той бойни затесалось, так они и рассказали. За Крысолова тогда еще несколько бригад вписалось — так что нам резона с ним ссориться никакого. Он у вас, кстати, говорили, где-то в поселке должен быть — с Ханом они на выкуп добазарились. По мне — так и ладно бы. Только Хану все равно ведь крови хотелось. Так ему ж все равно, он зомбануться должен был, такие хуже " отмороженных", а нам тут жить еще. Не, мне с Крысоловом — точно в падлу пересекаться.

Крысолов мягко отодвинул Артема в сторону и шагнул вперед. Артем немного помедлил и двинулся следом, чуть сместившись в сторону, чтобы не держать Крысолова перед собой. В просторном холле прямо на полу, на подстилках, лежало несколько стонущих человек, все в крови и небрежно намотанных бинтах. Еще несколько человек сидело, рядом с подстилками прямо на полу, и только двое стояли, один из стоявших как раз с Дмитрием и говорил. Взгляд Артема сразу остановился на тех, кто лежал. Нечто подобное он видел только один раз — когда на зимней охоте трое белореченских на шатуна напоролись, и одного тогда он крепко помял. Белореченцы тогда его в деревню-то донесли, только все равно он помер, через день, пришлось упокоить бедолагу. Ну, так то ж медведь — и то: одного только он помял, пока не стрельнули его. А тут — вон сколько — три… четыре… пять человек вон лежат, да и у тех, кто сидит — вон тоже — то рука, то голова замотана. Ну этим то ладно, а вон тот, сбоку, на носилках, и не стонет уже, без сознания, видно. Будешь тут без сознания, если у тебя все кишки наружу…, вон петли кое-как примотали, чтобы по земле не волочились. Ему видать, совсем хреново, даром, что ли, его на стволе уже с двух сторон держат — и санитар, и кто-то из своих. А у того, что рядом с ним, с лицом что-то странное, похоже, будто… — ну так и есть, Артем с содроганием понял, что нижней челюсти у человека, на которого он смотрел, нет. Просто нет — будто ему ее кто-то оторвал. В страшной ране время от времени судорожно дергался язык, разорванный точно посередине. Точно, как у ужей на болотах… А это не наш — вон, кресты у него. И у этого, у которого будто полшеи выкушено — тоже. Быстро обежав всех остальных взглядом, он с облегчением увидел, что это все сплошь незнакомые ему люди — сплошняком с крестами на щеках, никого из деревенских он не заметил. Над наиболее тяжело ранеными уже суетились медсестры, и эта, Петровна. Тем временем Крысолов спокойно подошел к стоящим, и остановился в нескольких шагах от них.

— Я — Крысолов. — негромко представился он. — Точно ты уверен, что пересекаться со мной не хочешь?

Тот, кто разговаривал с Дмитрием, резко повернулся к нему, его товарищ тоже. Рука второго, чернявого лысого парня, судорожно дернулась к ремню автомата, и Артем, перехватив свой " укорот", подумал, что, несмотря на уверения Дмитрия, пострелять сейчас все же придется. Однако, первый, здоровый, не ниже Куска, крепко ухватил другана за запястье, и глухо рыкнул ему:

— Тихо…., - потом медленно развел руки — Спокуха, командир, я за базар отвечаю. Раз сказал, что мне с тобой делить нечего — значит так.

— Ладно — ты. А остальные?

— За остальных — тоже отвечаю. Так? — повысил он голос. Нестройный хор голосов вразнобой подтвердил сказанное здоровяком.

— Жора меня зовут. — представился здоровый. — Нам помощь нужна… — продолжил он было, однако, осекся из-за выстрела громко разнесшегося по холлу. Артем быстро скосил глаза в ту сторону (научил таки его Крысолов не дергаться в сторону любого сигнала всем телом! ), заметил, как от того, с распоротым животом отходят люди, и снова перевел взгляд на стоящих. Крысолов тем временем, продолжал разговор с Жорой.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒