Николай Анатольевич Шпыркович 15 страница

Крысолов заказал перловку с говядиной, кавказец сказал, что кукурузу еще варить надо, а перловка — со вчерашнего дня осталась, и Артем последовал его примеру — рыбы он еще в деревне наелся.

— Правильно, — одобрил его выбор Крысолов, — перловка, хоть и не шибко съедобная, а все ж питательнее кукурузы будет.

К удивлению Крысолова и перловка оказалась не просто съедобной, а и достаточно вкусной — крупные жемчужно-серые зерна были нежными и мягкими.

— С армии такой не ел, — промычал Крысолов набитым ртом, уминая кашу. Артем только пожал плечами — каша как каша, в печке готовили, ясное дело. На молоке упрела, и мясо хорошо протушилось, так, а как еще перловку можно приготовить, чтобы она невкусной была?

Потратив на завтрак не больше десяти-пятнадцати минут, они вышли из подвала, и неспешно направились во двор. Крысолов, едва выйдя из дверей, внезапно стал, как вкопанный.

— Та-а-к, — процедил он, — я точно прострелял все мозги. Жрать, значит, мне захотелось…

Резко повернувшись, он снова вошел в больницу, Артем, ничего не понимая, глянул во двор — сердце у него екнуло. Их красной " Нивы" во дворе больше не было.

Неслышно шепча что-то себе одними губами, Крысолов быстрым шагом направился к охраннику, сидящему в холле. Поговорив с ним минуту, он вернулся назад, понуро опустив плечи, так, что Артем сразу понял — надеяться на то, что их машину просто перегнали в другое место — не надо. Тяжело опустившись на деревянную скамейку, стоящую возле входа, он уставился в пол, время от времени сжимая кулаки.

— Хреново, Артем, — наконец заговорил он тусклым голосом. — Мы тут вчера со Старым говорили, что мол, пора на покой — так это не то слово. Мне не то, что на покой — на упокоение пора. Так лажануться — это еще постараться надо! — он низко промычал, по-прежнему не поднимая взгляда от пола. — Расслабился — в больницу попал, значит, все под контролем, машина под охраной…

— Командир, ты же сам говорил, что везде — по двое ходить надо.

— Надо… — с тоской проговорил Крысолов. — Надо было быстрее рвать отсюда, пока возможность была.

— Ну, ладно, пешком до общаги дойдем… — бодро начал Артем и — осекся. Крысолов невесело усмехнулся:

— То-то и оно — там теперь хрен ночевал, да рано встал. И соваться бесполезняк — нас там только и ждут. Правда, есть вариант — может, удастся уговорить начальство здешнее с оплатой повременить. Он внезапно замолчал и посмотрел Артему через плечо:

— Если я не ошибаюсь — вот оно как раз и идет.

Артем тоже обернулся — к ним неспешно подходил невысокий человек в строгом темно-синем костюме с галстуком. Как-то непривычно было видеть такой наряд, непригодный ни для работы, ни для охоты, ни для войны, а только подчеркивающую статус владельца — вот, ему все это — делать не надо.

Человека сопровождали два плечистых мужика в хорошем камуфляже. Лапы — на открытых кобурах, демонстративно этак. В паре шагов от них человек остановился и, заложив руки за спину, с холодным любопытством посмотрел на них блеклыми невыразительными глазами.

— Это ваши люди в м о е й больнице лечатся? — голос его был таким же невыразительным, как и взгляд, разве что, ощутимо выделил слово " моей".

— Я так думаю, вы и сами знаете, раз прямиком к нам направились — Артем порадовался, что голос Крысолова вновь обрел спокойствие и уверенность — в нем не осталось и следа той растерянности, с которой он говорил буквально минуту назад. Бесцветные глазки человека в синем костюме уставились Крысолову куда-то в грудь.

— Я не люблю, когда мне не отвечают прямо на поставленный вопрос — в голосе мелькнуло легкое…раздражение? — однако Крысолов молчал, и человек оказался вынужден продолжить:

— " Лечиться даром — даром лечиться" — слышали такое?

— Слышал, — равнодушно ответил Крысолов.

— Тогда, наверное, слышали и про м о и правила, — человек вновь выделил голосом слово " мои" — экстренная помощь — бесплатно. В течение суток. Потом — надо платить.

— А с кем я хоть разговариваю — поинтересовался Крысолов, рассматривая потрескавшиеся псевдо-мраморные панели стоящей рядом колонны.

— Саенко меня зовут, слышали, может? Так что насчет оплаты? Кстати. Поскольку вы — не наши жители, оплату попрошу внести за трое суток вперед.

— Мы заплатим, Саенко — голос Крысолова становился все более равнодушным.

— Однако, я слышал, у вас какие-то…затруднения?

— Это н а ш и затруднения, — Крысолов мастерски скопировал интонацию человека в костюме, хотя общий тон его голоса оставался таким же спокойным.

А вот невысокий слегка, только слегка, но: занервничал.

— Ну, тогда времени у вас до обеда, потом забирайте своих калек куда угодно.

— До четырех часов, — скучно уточнил Крысолов. — До этого времени мы внесем плату. И, кстати — только за троих. Не калек. Пациентов.

— Как угодно, — невысокий взял себя в руки, — потом их выставят за ворота. Даже этого, который с трубой лежит. С аппарата его сняли, дышать сам может — вперед! А, кстати, знаете, сколько стоит сейчас баллон кислорода? А он уже почти сутки на кислороде лежит, так что вы мне в хорошую копейку влетаете. И после четырех я часов я намерен ее с вас взять. Мне без разницы кто вы, и кого там постреляли — мои интересы должны быть соблюдены. Кстати, сейчас внести оплату можете? Ах, нет…. Ну, вы можете… хотя бы заложить свое оружие — ломбард берет. Под невысокий процент…

— Мы соблюдем ваши интересы — Крысолов оставался невозмутимым, — а что до оружия — мы сами решим, как им распорядиться. Может, и по прямому назначению.

— Вы угрожаете мне?! — невысокий повысил голос — так чтобы люди, стоявшие невдалеке, начали озираться на них.

— Ну, что вы — я всего лишь имел в виду — не подстрелить ли нам еще парочку морфов, — чтобы расплатиться с вами. Я смотрю, у вас в поселке их как-то чрезмерно много.

— Шутите… — скривился Саенко. — Ну, шутите, шутите. Если хотите — могу помочь, хотя бы с транспортом…. Ну, или с сопровождением…

— Не, не надо, — Крысолов демонстративно зевнул. — Сами справимся. Но если хотя бы минутой раньше четырех к моим людям кто-нибудь сунется с требованием покинуть больницу — он займет их место.

Человек в синем костюме хмыкнул, и ничего больше не сказав, двинулся прочь, все так же держа руки за спиной. Крысолов проводил его недобрым взглядом.

— Не выдержал, полчаса не выдержал, — процедил он сквозь зубы. — Ах ты ж гаденыш жадный! Машину у нас только угнали — а он уже знает, что у нас " с транспортом" проблемы…. Я так думаю, — посмотрел он на Артема — машинка наша как раз у него, где-то и стоит. Я то на " крестовых" грешил. Только так понимаю, если это и они — то с его одобрения, а может и с помощью. А не один я лопухнулся — с неким мрачным удовлетворением, констатировал он, — подожди он немного — и я точно бы к нему пришел — а там бы он уже мне свои условия диктовал. Ага, " помог" бы — пулей в затылок, только мы бы до захоронки добрались бы. А потом можно даже " гуманизм" проявить- оставить несчастных раненых на излечении в больнице бесплатно — раз их уж собственные друзья так кинули. А во время лечения — мало ли что с человеком случиться может — скажем, сосед по палате перекинулся, да и покусал всех…. Так и другим объяснят, если кто проверить придет. И, между прочим — именно так и будет, если мы с тобой не появимся, живые и с оплатой…, - он глянул на часы, — … через шесть часов сорок две минуты. Мне бы сейчас часы, как у Коммандо — сказал он непонятную фразу.

— А это кто?

— А…, не бери в голову. Что у нас с боеприпасами, давай лучше глянем.

После короткого осмотра того, что у них оказалось с собой — Крысолов помрачнел. По автомату на каждого, по два рожка на автомат. Да еще " Глок" с двумя обоймами — Крысолов с ним никогда не расставался, даже во сне. Ну, по ножу еще — типа, тоже оружие. Все остальное — было или на квартире, где их, несомненно, уже ждали Жоркины ребята, или в машине, канувшей в безвестные гаражи хозяина больницы. Все ведь, как назло, тогда с собой захватили — чтобы почистить, смазать, значицца, пока ребята в больничке валяются. Вот и почистили — бандюкам на радость…

— Ладно, будем надеяться бой вести нам не придется — нам по-тихому проскочить и вернуться надо. А если все же завяжемся — нас двоих и по пять рожков не спасут. Давай, по-быстрому к ребятам сходим — надо хоть предупредить их, если что…

Они поднялись наверх. Кусок со Старым сидели вместе недалеко от отделения реанимации, Старый что-то тихо втолковывал здоровяку, тот с серьезным видом слушал, иногда и сам что-то пытался говорить, затыкая пальцем, отверстие трахеостомы, однако, все же больше кивал или мотал головой.

Увидев их, они оба обрадовались, однако быстро помрачнели, узнав о требованиях, предъявленным к ним хозяином больницы.

— Ну, хорошо, положим, я, да и Кусок — можем, в принципе, и свалить отсюда, до четырех, а вот Банан, конечно…. Я спрашивал — он по-прежнему только с кислородом дышит, без него — в момент загружается. Его и вправду попробовали экстубировать — а оказалось, у него пневмоторакс развился — может, ребро было сломано и воздуха во время вентиляции в плевральную полость подпустили. А может и сама вентиляция поспособствовала — " рошка" — аппарат жесткий. Легкие от него рвутся запросто. Дренаж установили, но……. Да и Сикока что-то тоже…, я слышал, сестры говорили — какие-то проблемы у него, не мочится вроде после переливания — может, просто недолитый, а может и серьезнее что — не дай Бог, почечная недостаточность, какая.

Кусок решительно поднялся и опять попробовал навязаться к ним в попутчики, но Старый покачал головой

— Нет, Макс, ты здесь останешься, надо за ребятами приглядеть. Вряд ли, они здесь, на виду у такой кучи народа кого-нибудь из вас выкрасть решатся, скорее за нами пойдут, но мало ли…

— " За нами"? — резко спросил его Крысолов.

— Именно, — спокойно кивнул головой Старый. — Я тут, если что — Куску не сильно помогу, бучу, он и один устроит, буде такая надобность возникнет, хотя, повторяю, не думаю, что надо будет. А вот вам я пригодиться, пожалуй, что и смогу. Хотя бы в качестве стрелка на прикрытии — чтобы вам оторваться дать, если что…. А чувствую я себя хорошо, честно. И, кроме того — я же доктор, прошу вспомнить такой момент. И я прекрасно знаю свою болячку — сейчас мне хорошо, и может быть хорошо, даже если я вместе с вами пешком до захоронки пройду, не говоря уж о том, чтобы где нибудь залечь, стреляя. А хреново мне может стать и среди полного покоя на больничной койке — вспомни хотя бы предыдущую ночь.

— Стрелять-то особо и не и с чего — болезненно скривился Крысолов. — Но, ладно, уговорил…

— Давай-ка мы все же к Дмитрию наведаемся, — решил Старый, какой он ни пьяница, а может, все же патроны какие-нибудь за душой водятся…

Втроем они покинули отделение, предупредив об этом дежурного врача — тот только сверился со временем поступления и убытия — и пожал плечами, ладно мол, дело хозяйское.

— Вот интересно, — рассуждал Старый, — я помню, раньше, если надо было выписаться из больницы, раньше намеченного срока, пациенты, бывало, выклянчивали у врача разрешение: отпустите, мол, сильно надо. А тот уже решал — хочу — отпущу, хочу — нет. И, часто бывало — не отпускал. Хотя выписка, в ряде таких случаев, жизни и здоровью пациента ничем не угрожала. И врач об этом знал, и пациент, особенно если лежал в больнице с чем-нибудь вроде гастрита, а — вот не хочу тебя выписывать! Левая нога моя так желает! (Часто за этим, правда, скрывалось нежелание оформлять историю болезни на выписанного и заполнять новую — на того, кто на освободившееся место поступит). Но самое интересное: люди, которым, бывало, до зарезу надо было действительно уйти из больницы по возникшим обстоятельствам, очень часто, тем не менее, вздохнув, снова шли ложиться на койку в опостылевшую палату: В р а ч н е р а з р е ш и л! Хоть дверь в палате на замок не закрывалась, решеток на окнах не было, а сами они были вполне дееспособными, и вменяемыми — так что задержать их при их ясно выраженном нежелании оставаться в стенах лечебного учреждения никто бы не смог, да и не пытался бы. Но! А вдруг… Вот и не уходили — потому что в таком случае, приходится брать ответственность на себя — а это стремно. И страсть как не любил наш человек это дело — отвечать за свои действия. Пусть уж лучше свадьба единственной дочки без меня состоится, пока я на койке валяюсь — не я виноват, В р а ч н е р а з р е ш и л… Та же байда с эвтаназией была. Так ратовали за нее, так ратовали — чтобы ввести, значит, штуку такую и ответственность с себя снять. Потому как страдать от боли при онкологии не хочется, но одновременно и покончить с этим — страшновато. И не столько от того, что при э т о м больно будет — куча вполне доступных способов есть уйти из жизни практически, безболезненно. Да и страдали люди, бывало, от болезни так, что любая кратковременная боль от э т о г о — пустяк в сравнении с теми же онкологическими болями. Другое останавливало. А вдруг т а м — что-то есть? И за с а м о у б и йс т в о — придется отвечать? Нет уж…. Я вот бумагу подпишу, а укол мне — ты, доктор, делай. Ну, или яда вкусного, не горького принеси. А я, вроде, при таком раскладе — уже как бы и не совсем при чем.

— Да, помню, — Крысолов быстро шел по коридору. но успевал перебрасываться со Старым фразами. — даже мне передача одна врезалась. Человек чуть ли не линчевать Минздрав в полном составе предлагал — потому как наблюдал месяц за страданиями своего родственника, умирающего от рака поджелудочной железы, а вот врачи его не убили, потому, как инструкции у них такой не было. Я сам тогда еще удивился — ну, сильно ты хочешь облегчить страдания родственника — скорми ему втихаря какого нибудь крысиного яда — раз уж такой сердобольный, и нет сил терпеть его мучения. Ан, нет — пусть врачи убивают. А я такую ответственность на себя брать не буду, потому как я гуманен до невозможности.

Выйдя из больницы, они направились к корпусу, где должен был обретаться их новый знакомый.

Артем по уже въевшейся привычке крутить башкой во все стороны при повороте к зданию глянул в сторону главного корпуса, из которого они вышли — и зло прищурился — человек в камуфляже, один из тех, кто сопровождал человека в синем костюме, внимательно следил за их маршрутом.

Он сказал об этом Крысолову, и тот кивнул:

— Да ясное дело — следят. Здесь, на территории больницы заварушку устраивать не будут — чтобы лишнего шума избежать. А вот когда выйдем…

Они вошли в старое одноэтажное кирпичное здание, на котором до сих пор висела черная, с облупившимися золотыми буквами доска: " Инфекционное отделение". По всей видимости, его отдали под общежитие, как наименее " нужное". На входе они столкнулись с выходившим из дома Иваном, тем самым фельдшером, что помог им на заводе.

— Дмитрий Васильевич, где живет? — спросил его Старый.

— В конце коридора, предпоследняя комната налево, — объяснил тот, показав рукой, в какую сторону надо двигаться. — Только смотрите — он после дежурства может быть уже " загашенный", хотя вообще-то рано — после обеда — тогда точно ляжет…

— А что это за охрана у вас такая любопытная, — негромко спросил Ивана Артем, кивнув в сторону главного корпуса, где уже двое охранников стояло, заложив руки за спину. Было видно, как они о чем-то переговариваются, потом один из них опять скрылся в главном корпусе, а второй лениво двинулся к их зданию, не сводя, тем не менее, глаз с входа.

— А, эти…, - недобро протянул Иван. — Это не наши. Это саенковские. Псы цепные. Набрал он их откуда-то, со стороны. У нас их здесь " вышибалами" зовут, чтобы из больницы " вышибать"

— Так значит, действительно, могут без лечения оставить? — нехорошо прищурился Крысолов

_ Да, бывали случаи, когда, без оплаты выносили людей за территорию больницы — и все. — неохотно подтвердил Иван. — Кой кто — и зомбанулся, даже. А тех, кто протестовать пробовал — как-то удачно " крестовые" подстрелили, ну или так пропали они. Так что сейчас поперек хозяина никто не идет. У него с администрацией завода — отношения нормальные, вот он и ходит гоголем.

— Да, ребята — у вас тут блин, не то, что феодализм… хрен что тут у вас, — поморщился Крысолов.

— А типа лучше было, перед Херней самой, — устало пожал плечами Старый, — когда почти то же творилось что у нас, что на " благословенном" Западе. Нет монеты — ну, и лечение — соответствующее: " …надо бы вам конечно, операцию делать, протез клапана вставлять в Москве или в Питере, но, поскольку денег у вас нет, а бюджет не резиновый — попейте аспирин в своей Нижнекукуевке- авось пройдет". И на полном серьезе, помню я, угрожали турецкие доктора вынести из больницы своего российского коллегу, — помнишь, из Барнаула? Шумная же история была, ну, у которого кома приключилась на их курорте? Не подними тогда пресса шумиху, да будь он откуда-то из страны хоть немного беднее — глядишь, и вынесли бы. Дмитрий прав: все просто сейчас ярче стало, дошло до логического конца… Ладно, пошли к нему, кстати. Время тикает — напомнил он, и они пошли по коридору, с довольно хорошей, на удивление отделкой.

— Наверное, реконструкцию перед самой Херней провели, — предположил Старый, — вон и плитка на полу новая, не раскрошенная, и краска на стенах ручками каталок не отбитая. А попортить уже не успели.

Двери, которые вели в бывшие палаты, а ныне комнаты- тоже были неестественно широкими- Артем догадался, — чтобы через них можно было прямо на койках проезжать. Правильно, а то вон, в основном корпусе — двери узенькие — так Сикоку еле на каталке в палату ввезли. Они остановились перед дверью, за которой должен был бы жить Дмитрий, и Крысолов нетерпеливо постучал в нее раз, затем другой. Послышались шаги, дверь открылась. Дмитрий. Видно было, успел уже выпить — глаза его, и так красные от бессонной ночи, налились еще больше, да и без глаз было слышно — в комнате стоял густой запах самогона. Тем не менее, держался на ногах Дмитрий довольно крепко.

Старый тоже слегка поморщился, однако больше ничем своего неудовольствия не выдал.

— Дима, нам нужно любое оружие и патроны, — не тяня резину, с ходу объявил он.

Дмитрий невесело усмехнулся:

— Завязались с " крестовыми", а для полного счастья с Саенко сцепились? Блин, совсем не помню, как там в фильме было…., поэтому перехожу сразу к основному моменту: " … — Вот что ребята, пулемета я вам не дам…". Я ж вам уже говорил: я теперь ни с кем — ни с белыми, ни с красными, никого не выбираю — сам по себе. Меня не тронь — я тоже никого трогать не буду. Да и нет у меня ничего, кроме того, дареного " макарыча". Зомбака пристрелить и кому нибудь борзому пулю всадить — мне хватает, а воевать — я как-то и не сподобился научиться.

— Ясно и понятно излагаешь, — спокойно кивнул головой Старый. — Предлагать, по типу товарища Сухова — " …ну так — пошли" — не буду, потому, как этот эпизод мы уже проехали — по ходу фильма. — Он повернулся к молча стоявшим на коридоре Артему и Крысолову и коротко бросил им:

— Пошли, — и шагнул. Потом остановился и, не оборачиваясь, проронил:

— Точно ли ты уверен, Варутин, что не выбрал… Я даже не про " крестовых" или хозяина твоего — а про жизнь твою. Стоило ли на нас литр коньяка тратить? Впустую же, а так — на пару дней бы ведь хватило. — Он все же полуобернулся и глянул на Дмитрия, постаравшегося смотреть прямо ему в глаза — но все же отведшего взгляд.

— Дима, ты у ж е выбрал — ее. Водяру. Ты ведь пистолет не даешь нам почему — потому что, вдруг из-за этого надо будет менять что-то. Вдруг — уходить придется с нами. И — не пить, неизвестно, сколько… Ладно, оставайся, — он смотрел на Дмитрия даже не с презрением, а — холодно, с профессиональным интересом. Как врач на больного. Потом все они, как по команде, повернулись и пошли — дверь за их спинами тихо щелкнула хорошим, надежно врезанным замком.

— Никуда он отсюда не " дернет", — задумчиво сказал Старый, — будет сидеть и вот так говорить всем, что " завтра уеду". Будет говорить и пить. Хоть и пистолет теперь у него — а он все равно остался там, на кухне. Ему реально страшно менять что-то в жизни — как страшно было многим нашим специалистам — и неплохим, между прочим, уехать за кордон — и границу уже открыли, и не так дорого это было, и язык многие неплохо знали, а все что-то ждали — хорошего правительства, Шенгенской визы для страны, еще чего-то. И параллельно кляли свою жизнь…

Они остановились перед дверью, ведущей на улицу. Крысолов медлил, напряженно хмуря лоб и покусывая нижнюю губу.

— Расклад такой, — наконец решился он, — нас, как только мы выйдем за ворота — сразу начнут пасти. На людном месте — вряд ли тронут, хотя и этого нельзя исключать — типа, отмороженные " крестовые" совсем без командира с катушек слетели, с них и спрос…

— Вряд ли, — возразил Старый, — не захотят они со сворой команд заедаться хотя бы по вопросу обеспечения безопасности в городе. По крайней мере, я лично задал бы именно такой вопрос и начальнику здешней безопасности и администрации.

— Вот и я так думаю, — кивнул головой Крысолов, — но, как только мы продвинемся в безлюдное место — там нас и попробуют прижать — тем более, им торопиться некуда — это у нас уже… пять пятьдесят три осталось. Значит, где-то по дороге кто-то один должен незаметно оторваться и по-тихому слинять. На это нам потребуется, скажем, полчаса. А двое других — попытаются задержать всех остальных, причем так, чтобы они думали, что нас по-прежнему трое — хотя бы на час. За этот час третий должен найти транспорт и выбраться из поселка. Причем незаметно. До захоронки — минут тридцать-сорок. Полчаса — на месте, еще час — на обратную дорогу…

— Больше часа — на обратном пути его будут уже ждать, — помотал головой Старый. — Потому, как минимум, последних километров пять, а лучше — десять, он должен пройти пешком и незаметно пробраться в поселок.

— Значит, на обратную дорогу — три часа. Если встретимся где-нибудь здесь — назад в больницу уже по-любому пройдем. Ну, полчаса — на форс-мажор. В обрез — но успеваем. Правда, есть риск — пока двое будут у моря погоды дожидаться, третьего, возможно, уже потрошить будут. Но тут уж, как карта ляжет.

— На захоронку пойдешь ты — утвердительно сказал Старый. — Ты там уже был, и тебе меньше потребуется времени, чтобы до нее добраться. Ну, и физподготовка у тебя на уровне.

— Хорошо. Где лучше оторваться, как думаешь…? — они со Старым негромко переговаривались. Артем, в общем-то, не думал даже давать им советы. Он просто наблюдал за улицей, вплотную подойдя к выходу, и оценивал обстановку через щель от неплотно прикрывшейся двери. Охранник топтался неподалеку, не очень то и стремясь показать свою незаинтересованность. Он, правда, не совался внутрь здания, но и не уходил, терпеливо ожидая их выхода. А, вот и еще двое бегут. Он так увлекся наблюдением за происходящим снаружи, что пропустил момент, когда негромкие переговоры за спиной внезапно стихли. Потому что кто-то сказал знакомым голосом:

— У меня есть оружие и патроны. И машина.

Даже за то недолгое время, что он находился в команде, у Артема наверное, здорово изменилась анатомия, морфировал он что ли? Во всяком случае, у него как-то запросто получилось одним глазом, как и раньше наблюдать за происходящим на улице — там, кстати, саенковские охранники разделились: один остался стоять на месте, а двое других побежали в разные стороны, огибая здание, а вторым ему удалось, скосив взгляд увидеть, что перед настороженными Крысоловом и Старым стоит уже знакомая ему Варька. А без белого халата, в камуфляже — она тоже ничего!

— А вам что за дело, девушка? — сухо спросил Старый, — и откуда вы знаете о наших потребностях?

— Ну, про то, что у вас машину угнали — мне сам Дмитрий Васильевич сказал — когда с дежурства пришел, как и про то, что вам надо оплату срочно внести, — усмехнулась она бледноватыми губами. — А про оружие — я и сама слышала. Моя комната рядом с его, а звукоизоляция здесь — так себе.

Старый, тем не менее, смотрел на нее, хмурясь.

— А вот такой вопрос, — неожиданно жестко спросил он ее, — ежели так помочь ты хочешь, чего ради с патронами и оружием связываться? Может, лучше — наличкой одолжишь? Или это: пара лишних стволов у тебя? Ну, так давай в ломбард заложим, как тот же Саенко предлагал. Продадим " чего нибудь ненужное", как Шарик Матроскину предлагал? Можешь объяснить?

— Объяснить — могу… верить или нет — ваше дело. Итак… — Варька облокотилась на стену. На лоб ей упала русая челка и она нетерпеливо тряхнула головой- на Артема пахнуло приятным запахом. В их деревню Серега тоже пробовал завозить духи и другие парфюмы, только они у него в деревне не пошли. Мужики, как бороды поотрастили, вообще перестали чем-либо пользоваться, ну и бабы тоже как-то не взялись поливаться " Диором" и " Кензо" — именно эти названия Артем запомнил изо всех названий пузырьков, что Серега расставлял на своем дощатом прилавке. Так оно и понятно — куда эти духи применить — на жатву? На сенокос? Ну, а здесь, видать, до сих пор в ходу. Да и это — Варька, она ж из Москвы, — ну, там ясно — надо было такое….

— Налички у меня свободной — мало. Саенко — не больно то на щедрый на зарплату, хоть здесь и лучше, чем в поселке. По продаже " чего-нибудь ненужного". Если вы даже блок НУРСов на базар принесете — и даже " миниган" в нагрузку приложите (Крысолов удивленно глянул на девчонку — но больше ничем своего удивления не проявил) — его у вас все равно никто не возьмет — потому что день сегодня не базарный, народу мало, и ко всем, кто чего-то реально продает-покупает — уже с утра подошли люди Саенко и п о с о в е т о в а л и, никакой угрозы, из оружия ничего сегодня не брать. Ни у кого. То же будет и в ломбарде — просто он закрыт сегодня. Вот случилось так — бывает. И даже если я дедову избу продать попытаюсь, и все, что в ней — сделка не состоится — любые, более-менее крупные покупки — надо фиксировать у нотариуса, через пару минут, как я, к примеру, туда заявлюсь — об этом станет известно Саенко, и нотариусу настойчиво порекомендуют сделку такую не заключать — по крайней мере, часов до четырех, а лучше — до завтрашнего дня. А по мелочи чего начать продавать — не наберется у меня мелочи столько. И покупателей на мелочь эту не наберется.

— И откуда ты все это знаешь, красавица? — иронично спросил ее Крысолов, сощурив глаза.

— Подружка у меня есть, Зинка Крылова, сестра постовая. Спит она с Саенко. Его кстати, Тимур зовут. Ну, и эту ночь у него провела, а утром мне рассказала, по секрету большому, что сегодня утром к нему пришел здоровый такой, бандюган " крестовый". Тимур вышел к нему, думал, что она спала. Дверь неплотно прикрыта была — вот она и услышала, как они все и прикинули — и с нотариусом, и с ломбардом…. И это еще не все: даже если вы до захоронки удачно доберетесь — на обратном пути вас уже будут ждать: и Тимуровы ребята, и " крестовые". Они знают, что вас — трое, и перекроют все дороги, ведущие в поселок — даже огородами не проберетесь. Тимур хорошо знает город и они полчаса над картой колдовали, где людей расставить. — а людей у них двоих хватит, чтобы вас засечь.

— А, что если, — задумчиво протянул Старый, — мы сердечного друга Зинки твоей за жабры возьмем? И, скажем, кой-чего к нему применим? Я вот, к примеру, без малого двадцать лет людишек резал и по животу и так, по конечностям — а вот только после Песца узнал — как оно правильно-то надо — чтобы э ф ф е к т был…

— Вряд ли, найдете вы Тимура, — мотнула головой девчонка. — Он очень осторожный, наверняка, где-нибудь в людном месте обретается — чтобы " не при делах" быть.

— Ну, а тебе какой резон во все это ввязываться? — спросил, наконец, Крысолов. — Тебе, каким боком все это вылезает?

— Я хочу уехать отсюда, — пожала плечами девчонка. — Варутин прав- лафа здесь кончится, как только опустеют склады. И уезжать надо заранее, желательно, не с пустыми руками. Здесь мне все равно много не заработать, разве что, — криво улыбнулась она, — подвинуть Зинку с кровати Саенко. Так что… В общем, я решила, что это — мой шанс и готова рискнуть. Тем более, что Саенко и впрямь начал на меня поглядывать, а мне он не очень-то нравится. Так что я уж лучше с вами. Могу я рассчитывать на долю, если помогу вам? На какую-нибудь? — девчонка изо всех сил пыталась выглядеть этакой прожженной авантюристкой с торгашескими замашками, но Артем про себя усмехнулся — последняя ее фраза прозвучала настолько робко и неуверенно, что даже ему, не очень-то искушенному в коммерческих вопросах, стало ясно, что объегорить ее сможет любой, кто этого захочет. Даже, наверное, он.

— Долю, — усмехнулся Старый, — выделить можно. — Только получишь ли ты ее? Девочка, ты понимаешь, что, выбирая нас, ты не то, что рискуешь — ты мосты все сжигаешь. Потом тебе сюда вернуться уже нельзя будет… да пожалуй, никогда — если, конечно, Саенко при власти останется. Да и с нами идти сейчас — все равно, что по Арбату голому, без оружия гулять. Почему ты все же хочешь помочь нам?.

— Я все понимаю, — она упрямо сощурила глаза, и выдержала тяжелый взгляд Старого, — только все равно — я с вами. Свои у меня причины. — при этом она искоса глянула на Крысолова, но уже не покраснела. — И не называй меня девочкой, раз уж мы на " ты" перешли. Ну? Решайте быстрее — а то без меня вам незаметно не то, что из города — из больницы не выбраться.

— Что делать будем, командир? — негромко спросил Старый.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒