Николай Анатольевич Шпыркович 10 страница

… - Подлечился маленько я у мужика того — ну, чтобы дышать хотя бы нормально смог, что глазу — кранты — я еще тогда понял, как себя в зеркало увидал. Мужик тот коммерсантам по палаткам продукты развозил, и как раз перед Херней " Газель" свою, с товаром, к дому подогнал, отчего и водки у него навалом было. Да как же звали его? — не помню, — беспомощно сказал Дмитрий. — Совсем не помню. А скоро и вовсе пропал он. Пошел в город и не вернулся. Вот же как — он мне жизнь спас, а я даже забыл, как звали его, лицо помню, а как звали — начисто забыл…. Ждал я его неделю еще — все впустую. К тому времени упыри начали по стенкам лазить, понял я, что вопрос, когда они эту квартирку проверят, на предмет непрописанных лиц — чисто технический и решится в течение буквально ближайших дней. Мужик говорил мне, что " мерс" его заправлен был. Ключи я у него в куртке нашел, подсобрал рюкзачок с припасами и двинул. Ружье спаситель мой унес с собой, так что пошел я на улицу почитай что безоружным. Да и будь у меня тогда ружье — толку мне от него? Я стрелять никогда не умел (Артем удивленно посмотрел на мужика — у них в деревне пацаны и так учились стрелять с малолетства. А уж теперь-то…, а этот, — как девка, что ли…) — до Херни, естественно, потом то пришлось подучиться, хоть и одноглазому. Соорудил что-то вроде алебарды из кухонного топорика и ручки от швабры — и пошел. Бог тогда видно решил, что этому — п о к а уже хватит, на других отвернулся — стрельба в тот день где-то с другого конца началась, там, где хлебзавод был, морфы видать туда потянулись, а я проскочил, так, что никто меня не тронул — ни пока я из дома выходил, ни пока " мерс" заводил, ни пока из города выезжал. Ну, в деревнях у меня знакомых никого не было, ни пахать, ни косить я все равно не умею, а умею я только трубу пихать да наркоз давать. Так что решил я в соседний район подаваться. Не везде же, думаю, врачей линчевать стали, а даже если и так — пора бы уже в себя прийти. Доехал я до Рудни с и одним глазом, благо ни гаевых не было на трассе, ни другого транспорта, как-то. До блокпоста добрался, немного поостерегся, правда, не стал признаваться сразу, что я белый халат носил, а так поинтересовался — нет ли, мол, в вашем городе больнички, глаз полечить? А сам за реакцией слежу — не заскрежещут ли зубами сторожевые, не начнут ли плеваться — как мне давеча грозили… Те только вздохнули тяжело — мол, дом, который они больницей назвали, есть, да работать в нем некому — так, пара пенсионеров и фельдшеров. Там, как и везде, кроме, может, той краковской больницы — все в первый день как реально началось, легли. Больницу потом, правда, зачистили, я в ней и обосновался, по первости. Так вот там я и прожил, с полгодика, лечил, спасал, как мог и как ситуация позволяла, пока меня к тому " макаронному королю" не подгребли…

— Какому еще " королю"? — непонимающе уставился на Дмитрия Старый.

— Случилось там проехать Бабаеву Кириллу Николаевичу — вот кого я запомнил, так запомнил. Он до Херни, на макаронах сидел, и сумел, сука, в первые же дни сообразить, куда ветер дует — не за границу стал сваливать с чемоданами долларов, а все свои склады и заводики приказал под охрану взять — купил за макароны и ментов и вояк. Вот у них в районе ни одного детсада, ни одной школы не спасли — кроме тех детей, кого свыше было спасти позволено…

А через нас он чего поехал — тот самый хлебзавод из нашего города ему приглянулся — разнюхивал сволочь, чего из оборудования можно вывезти.

— Ну, чего так и сволочь? — пожал плечами Крысолов, — все так делали…

— Делали, только не все людей воровали, и ноги им перебивали, — вздохнул Дмитрий, и кивнул на отставленную в сторону негнущуюся ногу — это у меня от него, на долгую память, так сказать. У него по пути неприятность видишь, приключилась — сердце прихватило, чего и испугался он до полусмерти. Так-то он достаточно смелый был, не боялся по замертвяченым городам шататься да на месте смотреть, где чего урвать можно. Как Радзивилл, какой-нибудь ездил — колонна на джипах, сам — на " Хаммере", их у него аж три штуки было, бэтр — впереди… А тут натурально перетрусил. Может, того даже, что его пристрелят сразу свои же — да и объяснят все по-простому — перекинулся, дескать, бывает. Ну, его к нам привезли, я его быстро, вообще-то, подлечил — фентанил, аспирин, нитроглицерин внутривенно — отжил он буквально через час. Он меня зауважал. А еще больше — после того, как ко мне в тот же день утопленника привезли — а я его отреанимировал. Мне тогда просто-напросто повезло — октябрь уже стоял, вода холодная была, вот он и продержался тех пятнадцать минут, что ко мне везли. Еще бы минут на пять-десять больше — все. Никакие примочки не помогли бы, даже секретные рецепты коренных народов Крайнего Севера. Ну, и надо сказать, бригада у меня там была опытная, дефибриллятор импортный, адреналина мы на него извели кучу — вот и получилось. Его это, однако, так впечатлило, что он давай меня к себе уговаривать личным доктором идти. Все, чего, душа пожелает, обещал. Я бы может, и согласился, да к тому времени у меня там любовь нарисовалась. Жила там одна медсестричка, одна в домике, да родители у нее старенькие были. Я ему про всех них заикнулся — Бабаев только поморщился:

— Хрена ли тебе в них? Бабу — другую найдешь, говорю же тебе — у меня в поселке их немеряно. А эти… Им и так скоро подыхать. Кто они тебе? Ну, и плюнь.

Сказал он мне так — а я и встал на дыбки — просто, больно уж в то время насмотрелся я, как на людей " плевали", и как быстро оскотинивались потом " плевуны". Отказался я, короче. Он немного еще поуговаривал, но не сильно — быстро отказался. Утром Бабаев попрощался со всеми — одарил всех, мне презентовал аж ящик " конины" хорошей — я и не заподозрил ничего. А тем же вечером, меня, прямо на подходе к дому — чисто, как в " Кавказской пленнице" — мешок на голову и — фь-ють, — замысловато крутнул он рукой. — Никто и не заметил ничего, чисто взяли, ну, так хрена ли — у него там спецназеры в охране служили, которые языков от " чехов" перетаскали больше, чем я — из тарелки с заливным. Вот даже не то до сих пор бесит, что украли меня, а то — что кто-то же выпустил их из города — свои же продали, как девку в бордель… Хлороформом, правда, меня не усыпляли, и по голове, " …с расчетом на кратковременный рауш…", — он произнес эту, явно заимствованную откуда-то фразу с явной издевкой, — не били — придушили слегка только, мягонько так — чтобы у меня охота сопротивляться отпала. Ну, и объяснили шепотком, чего мне за крики будет, а после поста уж — кричи не кричи. Но не проверяли же нас, хоть и должны были, знаю!!! А, да ладно… Вот так я у Бабаева и очутился,

на него работать стал. Сказать, что мне у него там плохо было — так нет. Все, как он и обещал — выполнил. И жилье, и жратва, и девки веселые, — он поморщился. — Только все — в пяти минутах от него. Я же ему, дурак, сам после той удачной реанимации распинался, сколько кора мозга живет без поставки кислорода, и как холод замедляет процесс умирания. Вот так и повелось, с ним всегда рядом — баллон с кислородом, мешки со льдом — чтобы, значит, как если что — сразу его обложить, и я — в качестве, так сказать, обслуживающего механизма. Можно было бы и к этому привыкнуть, моя тюрьма была все же, по нынешним меркам, сверхкомфортабельной. Да чего там — знаю, что многие мои коллеги с радостью согласились бы на такую работу — ни хрена не делаешь, в общем-то, а все у тебя есть. Я ему только для реанимации и нужен был — все остальное у него другие доктора выполняли — и хирург у него был личный, и терапевт. Один нюанс, правда, все же существовал — в первый же день моего пребывания в этих, так сказать, гостях, Бабаев громогласно объявил всем своим слугам, что доктор вот этот — его спасать будет, если что, за что ему всяческий почет и уважение оказывать следует, но если все же не спасу я пресветлое тело — то его, Бабаева, сразу упокаивать не следует, а следует его в недоупокоенном виде оставить с доктором поговорить — причем для разговора доктора ему подавать частями, начав с неумелых рук, тщательно сохраняя все остальное. Ну, а потом уж — и весь организм предоставить. Не сомневаюсь, Бергман — начальник охраны у него был, то ли немец, то ли еврей, — выполнил бы указание в точности. Преданный был, как собака — за то, что семью тот его спас. А рано или поздно — сей счастливый момент наступил бы — ишемическая болезнь сердца у Бабаева была, как минимум, II класса, жрал он водовку, как не в себя, и брюшко было солидное, не курил, правда, только. Только и дамоклов меч тогда страшен, когда периодически все же с волоска того срывается, и кого-нибудь рядом протыкает, а так — висит себе и нехай висит, сколько вкусного еще вокруг. Но меня, скорее, напрягало не это, а то, что скукотища там была — смертная. Ты же знаешь — обернулся он к Старому, — в реанимации, как и в пожарных, как и в спецназе, каком-нибудь — привыкаешь к адреналину, без него потом — как без наркотика, да и есть это, в общем-то, тот же вид наркомании. Кто в горы лезет, кто на Север едет, кто на байке каком-нибудь голову сламывает — а все для того, чтоб наркотик тот заполучить. Да и деквалифицируешься без практики быстро. Колюня наш, уж на что крутой анест был, а " ушли" его в главные врачи — и все, через два года " потух", надо было, помню, наркозик небольшой дать — а у него руки дрожат. А тут — кто чем занимается — кто строит, кто машины варит, кто на морфов охотится. Один я мозоль на пузе ращу. Так что я и рад оказался, когда ко мне одного охранника бабаевского приволокли — он совсем доходной был, подстрелили его где-то. Ну, я и давай по старой памяти изгаляться — подключичку ему ставить, гормоны-растворы. Мне ж там цельный реанимационный зал оборудовали, все чего заказал — все привезли — в двух экземплярах. А на ту беду — у Бабаева приступ случился. Его ко мне волокут, а я там над охранником его колдую. Бергман даже не говорил мне ничего — просто стрельнул парню в голову, и со стола сбросил. Как тряпку ненужную. " … Ваш пациент, доктор — не он…" — с горечью передразнил он кого-то невидимого. Вот после этого случая я и решил свалить. Как-то резко понял, что если дальше останусь тут с ними — сам на них похож стану. Ну, и свалил, вернее, попытался. Бергман у Бабаева не зря начальником охраны хлеб ел, и все мои намерения " просчитал" еще тогда, когда с пистолетом в руке над телом своего подчиненного в том зале стоял. О чем мне и сообщил, почти ласково, перед тем, как коленную чашечку мне сломать. Если подумать — Бабаев тогда на риск пошел: пока у меня нога заживала — он без реаниматолога вынужден был обходиться. Ну, хозяину, чтобы псы боялись, да службу верно несли, иногда приходится рисковать. Да и быстро все на мне зажило, а ходить, вернее, ковылять научился — вот и ладушки, готов лепила к труду и обороне, а что стоять ему больно — так нехрен от хорошего хозяина бегать, порядочных людей не спать заставлять. Я вот раньше думал — как это раб в Древнем Риме жил? А выяснил — ничо, нормально так, привыкаешь — о тебе заботятся, берегут, стараются не сильно покалечить, ежели что… Потихоньку и сам начинаешь считать себя рабом, хозяину обязанным…

Раз в полгода ездили мы в большой осмотр — Бабаев справедливо считал, что без хозяйского глаза на местах может беспорядок учиниться. Два раза с ним мы съездили — нормально прокатило. А на третий — Наследникам попались.

— " Трижды рожденным"? — хмуро спросил Крысолов.

— Им, яти иху…

— А Наследники — они кто? Серега что-то говорил такое, да я не понял тогда, — смущаясь, спросил Артем. Самовар уже закипел, и Дмитрий заварил в громадном, не меньше трех литров заварном чайнике, зеленый чай. Крысолов, правда, попросил себе кофе, " если есть", и Дмитрий, молча кивнув, достал откуда-то из сейфа невскрытую вакуумную упаковку. Крысолов стал было отнекиваться, говоря, что на большее, чем какую нибудь растворимую бурду и не рассчитывал, но Дмитрий, лишь улыбнувшись губами, одним ловким движением ножа взрезал брикет. Оттуда пошел такой одуряющий запах, что Старый смущенно крякнул, и тоже попросил себе " потом" налить. Зеленый чай прогнал сонливость. Он чем-то походил на тот, что у них в деревне пили — разве что, в их, деревенском, трав было побольше — отец и чабрец мешал, и зверобой, и мелиссу. Как-то он там…

— …Секта это, — вернул его обратно голос Крысолова. Артем смутился, вопрос задал — а сам поплыл, как малек. — После Херни чего только люди не понапридумали себе — ну, впрочем, как и всегда. И меньших поводов хватало. А тут — такое: цельный Песец! Самый натуральный, без подмесу! В Питере уже на первой неделе людоеды появились — причем с обоснованием. От них потом, кстати, и нелюди пошли.

— Не, нелюди — это еще в Бурковской вотчине — не согласился с ним Старый.

— Ну…, может…. А Наследники — это те, кто до Херни всякими болячками страдал, особенно вирусными — а их не так мало оказалось. Тут тебе и вирусный гепатит, и бешенство — этих то, конечно, совсем мало было, но были. А главное — спидяные. Тех-то оказалось куда как с избытком. И отнюдь не все из них были пидарасами — большинство — как раз обыкновенные люди, хотя конечно и эти там были и нарики… Где-то на Урале у них там центр был, типа реабилитационный, учили их к этой жизни приспосабливаться, под патронажем не то мормонов, не то иеговистов, не то каких то еще сайентологов — из самой Амеурыки. И как все удачно легло — после Херни те, кто был до нее обречен — оказались спасены — чудо, не иначе! От зомби тоже отбились — второе чудо! Ну, а третье, вернее, первое чудо — ясен пень, то, что пошли они " Единственно Верным Путем" — потому и уцелели, когда весь остальной мир в зомбинско-сатанинских лапах корчился. Что самое смешное — их заправилы, которые всем там руководили — со Штатами связь держали, да и по Интернету эта новость одной из первых проскочила — те, кто их в " Russia" отправлял — зомбанулись в первые же дни, всей своей камарильей. Да только что это секте — быстро объявили, что это были отступники и лжеучителя. Секте же что — им на сто восемьдесят градусов развернуться — как два пальца об асфальт. А в Библии чего хошь найти можно, если захотеть, и как угодно это обосновать. А они мало что Библию — еще и Коран за уши притянули, и даже, по-моему, что-то из восточных религий. Бывшие нарики и так очень психообработке поддаются — если, конечно, окончательно мозг не проширяли, только потому, что воздействию наркоты уже подвержены были, а потому равно одинаково из них можно сделать и ревностных баптистов и добрых католиков, и буддистов, и сатанистов.

— В тех же Штатах не зря тех, кто калипсоловый наркоз получил — хоть бы и с целью анестезиологического пособия при аппендиците — ни в ЦРУ, ни в ФБР уже не брали — как подвергнувшихся воздействию наркотических препаратов, — вмешался умолкший Дмитрий, и Старый согласно кивнул седатой головой.

— Ну, а при умелом использовании нейролингвистического программирования…а, да, ну, короче, хорошо они говорить умели, понятно? Да и наркотики те же никто не отменял, тем более использование их стало в разы безопаснее. В общем, быстро там организовалась община, да еще и оружием они разжились. Дисциплину установили — будь здоров! Заодно — спасение выживших организовали, снабжение — в общем-то, для любой секты дело не то что привычное, а — цель жизни, можно сказать, отчего так здорово и получалось у них все…да и сейчас получается. Вербовка новых членов пошла — а чего не вербануться, если тут поят-кормят-защищают? А самое главное — вера-то у большинства вполне себе искренняя была — вчера дочь твоя при смерти лежала, врачи-суки нос воротили: " …безнадежная…пересадка печени только и поможет… в Германии…. сто сорок тысяч евро…". А вот братья сказали — " они наследят Землю", и " отвергнутый камень — во главу угла будет положен" — и точно — те, кто отвергал — вон, друг дружку доедают. И сильные и богатые, а доча — вот, здоровенькая, и не болит у нее ничего, и желтуха пропала — печень вообще, быстро восстанавливается, если поражающий фактор убрать. Соответственно — и алкоголики " исцелились", и нарики, кто полегче. Ну и пропаганда — дело великое, особенно когда можно каждый случай исцеления, и не только от вирусных заболеваний (а они пошли скопом после Херни) — приписывать себе и трубить об этом на всех перекрестках — тем паче, особенно когда люди на фоне Всего Этого — чуда жаждут. Главное, критерий отбора четкий — кто помер — не уверовал до конца. На таком фоне вера — самая что ни на есть подлинная получается. Люди потом за эту веру готовы были на смерть с песнями идти — а какая разница: " Трижды спасенный на Земле — в четвертый раз на небе оживет! ". А то, что народу поначалу немного — так не беда. Мухаммед тоже с кучкой начинал, а Халифат построил — о-го-го! И, между прочим, с мечом в руке, а Христос как учит — продай все и купи меч, вон почитай сам, если брату не веришь. Ну, и как следствие — все кто не с нами — против нас, естественно. Во-первых — Пути не познали, во-вторых — Благодать в виде вируса СПИДа на них не почила. А единожды рожденный — кто для нас, братья? — да тот же зомбак, только недомертвый еще. Только гниль зомбака видна всем, а этих — только просветленным…. Страшное дело, когда люди в е р я начинают жизнь свою и других перекраивать…. Ну, а там где успех — там всегда найдутся и последователи — причем, как всегда, на первые места вылезли не те, кто больше всех верил, а те, кто и на всемирном пожарище руки погреть захотел. А тех, кто верил — в солдаты, в рабочие, в пушечное мясо. С Урала их, правда, подвыперли, и довольно быстро, так они южнее ушли. (" Кусок, когда скитался, с ними сталкивался — тоже к себе звали" — кивнул Старый) Ну, а воевать — тот же Мухаммед из пастухов свое войско сделал — и ничего вышло. А к Наследникам много всякого народа прилипать начало, и в том числе и воевавших, и с оружием. И вот в эту работу набиравшего ход механизма, как горсть песка швырнули — весть пришла: в секретной лаборатории вакцину от вируса зомбячьего нашли. А с какой целью? Да ясно с какой — чтобы доча твоя ненаглядная опять на койке с раздутым животом, желтая лежала, а ты сам — от Благодати загнулся. Им, недомертвым — всех в мертвые перевести надо. И что мы сделаем с такими людьми, сестры-братья? … — Дмитрий говорил уже не столько с Артемом, сколько с самим собой, явно вспоминая что-то.

— Они тогда на " Арзамас-16" собирались идти, — тихо продолжил он, — про вакцину уже тогда слухи ходили — первые партии сделали еще в конце первого года Херни, естественно — вакцина была " сырая". Первые испытания, как ни секретили — а все равно, просочилось наружу, что кое-кто из " добровольцев" — на приговоренных к смерти вакцину испытывали, с обещанием, в случае успеха, сохранить жизнь — вместо приобретения иммунитета к " шестерке" зомбанулся спустя несколько суток. Вирус оказался недостаточно ослабленным. В общем, повторилась та же история, что и с нашей больницей — только на более высоком уровне. Если человек хочет во что-то верить — без анализа своей веры — он не то, что арзамасскую лабораторию — всю планету взорвет. И с улыбкой на губах. А тут… В общем, мы тогда на самый край Бабаевских владений забрались. Остановились в одной деревеньке, а ее Наследники уже несколько месяцев окучивали. И вот, незаметно так, нарисовались незаметные же люди — без камуфляжа и прочих прибамбасов, без оружия даже, и предложили Бабаеву — Путем пойдешь? Тот, даром что феодал, а смикитил сразу — увиливать стал: да я бы с радостью, да вот погодить бы… Назад вернусь, уж тогда… Так, может, материально поможешь, брат недорожденный? В деле Пути-то?. И вот тут он впервые за не знаю уж сколько лет ошибку совершил — жаба его задавила. Пожалел своих " Хаммеров" и БТР-а. Вот, отдай он все, чисто со стрелковкой останься — а, даже, и без нее — купил бы, или отобрал, или пообещал бы кому чего потом — живым бы ведь вышел тогда, наверное… нет, юлить начал — ах дорога, ах зомбаки, ах морфы. Последний хрен без соли доедаю… Что интересно — ума на то, чтобы сразу нахер не послать — хватило. А вот на то, чтобы сообразить — ч т о за людишки с ним вежливо разговаривают — уже нет… сильно на нем сказалось то время, когда он полновластным королем ходил. Когда никто ему ни в чем не мог противустать…, а он с ними попробовал по правилам своего, дохеренного времени сыграть, когда он олигархом всего лишь был… те покивали, согласились и ушли. А уже через десять минут после их ухода — на нас и налетели. Первую волну то бабаевские опричники в момент срубили — да пока недобитых зомбаков отстреливали — с тыла основные силы Наследников и ударили. Первые — отвлекающие были. А попробуй на них не отвлечься, если на тебя шеренга бежит, от живота стреляя, а от криков " Четвертый! Четвертый! Четвертый! " — в ушах звенит едва ли не больше, чем от стрельбы. Охрана у Бабаева была, я ж говорил, неплохая, да и у Наследников ребята оказались не хуже. Ну, а дальше — разговор короткий: Бабаева — зомбакам на корм, всем остальным, кто в живых остался — быстро-быстро выбирать: или с Наследниками идти, недорождение искупать. Или — вон ваш хозяин, можете к нему присоединяться. Главное, знали уже ведь откуда-то, что если позвоночник сломать, зомбирование наступает не сразу, даже если человека заживо жрут.

— Это из Штатов пришло, а у них, видать, сохранились с ними контакты кой-какие, — уверенно сказал Крысолов.

— Не знаю, но картинку эту до сих пор помню, — Дмитрий как-то передернул плечами и умолк на несколько секунд.

— Ну, а дальше — рабу хозяина сменить — проще простого. Я и не сопротивлялся даже — произнес формулу про пророков и предвозвестников Пути, лично спастись обещал, за что братьев и поблагодарил — на том мое обращение и закончилось. Охранники тоже — как один, записались — пример больно наглядный уж был. Может, Бергман бы отказался, думаю — да его во время боя убили. Что интересно — кое-кто из бабаевских думал, что вот сейчас — скажу, а потом — убегу, да и наплюю на все это… Точно, как, наверное, и многие из власовцев думали, перед строем в концлагере выходя — сейчас мяса поем, а потом уж. А потом до конца войны вместе с фашистами воевали — ну, недосуг все как-то убежать — завтра, может. Или послезавтра. Здесь первый шаг важен — и они сделали его, когда смотрели, как Бабаеву ноги объедают. А чтобы не задумываться сильно потом, кто ты был, и где ты теперь — некоторые такими ярыми последователями Пути стали — только держись! Ну, проще оно женщин да детей стрелять, если сам себя убедил — что так надо — для Пути, которого ты раньше не понимал, а теперь вот проникся…. Сразу на " шешнашку" они не пошли, готовились. Нас всех, новообращенных — в лагерь загнали, километров двадцать оттуда был у них. Ну и подготовка там была — я такого и представить не мог — чуть ли не круглосуточные тренировки вперемешку с проповедями.

— А Бабаева, что ж — так и не хватился никто? — с недоверием спросил Крысолов.

— Отчего ж — хватились, — усмехнулся Дмитрий, — сам то я не был там, а слухи доходили — приезжали, разбирались — а нет Бабаева. Был, ясное дело, был, немножко погостил, и во-о-н туда укатили они все. И пропали, говорите? Ай, жаль, какой же человек был! Понятное дело, если бы хорошенько поспрошать, да просто расследовать это дело, как раньше — и выяснилось бы все. Да только, как Бабаев исчез — за его наследство и перегрызлись все в один момент. Быстренько его область на три удела раскололась, в каждом по своему клану, причем в одном из уделов князьком стал паренек, шибко сочувствующий Наследникам. Так что мыслишка у меня имеется до сих пор — точно ли случайно Бабаев тогда в той деревеньке оказался? И как это они так быстро его придавили, уж не потому ли, что заранее знали к чему дело идет, ну или придти может? Опять же — толком никто и не знал ведь, куда хозяин делся — может, с девками на дальнем хуторе от дел решил отдохнуть — а грызня уже пошла. Как по сигналу, какому. Ладно, это все без меня происходило, а я тогда у Наследников " Курс молодого неофита" проходил. Там среди них кого только не обреталось — и врач был один. Узнали они, что я тоже доктор, да еще и реаниматолог — головами покивали — хоть и не совсем дело так уж нужное, Путем ходящие — смерти не боятся, но все же и не бесполезное совсем — каждый делу Пути должен в полной мере послужить. И если нужно еще в скорбях здесь помучиться — надо, значит, так. Опять же — " просветленным" надо за собой людей вести, Письмена толковать, недорожденных обращать — дел, короче — выше крыши, а кадров мало, да и не может быть их много — не каждый может " просветленным" стать, ох не каждый…. Ясное дело — " просветленных" и спасать надо в первую очередь, дабы без пастухов волки стадо не расхитили. Ну, плюс и увечья мои сгодились — хоть и не в полной мере, а почила на мне Благодать, так что достоин я оказался, " просветленных" лечить, а заодно — смену себе готовить. В общем, хоть по полигонам меня не гоняли, а сутки забиты были до предела — с 5-ти утра, как встал, на чтение Письмен, так до полуночи хрен ляжешь. Лечи-учи. Каждые четыре недели — группа курсантов, которых я должен научить правильно оказывать первую медицинскую помощь. В конце цикла — обязательная госприемка, с показом, в почти боевой ситуации, правильности наложения жгута, повязок, правильности транспортировки — ну, все, короче, по правилам военно-полевой хирургии.

— А " почти боевой" — это как? — удивился Старый.

— " Почти" — это значит, что кое-кто из недорожденных, кто упорно сомнения какие испытывает, колеблется — проверен может быть, точно ли тот камень он, что во главе угла лежит. На любое ли испытание готов? Камень ведь крепок. Что ему, камню, сделается от перелома бедра, скажем? А заодно и братьям курсантам помощь будет, а мы их проверим — точно ли умеют они шину накладывать? Не дрожат ли ручки-то, как бинтик вяжется, не забыл ли валик в подмышку заложить… Ну, а кто совсем провинился — тому испытание построже надо. Вот, хорошо бы его в комнате одного оставить, и, скажем, вскрыть ему артерию плечевую, или бедренную — а через минуту-другую в эту комнату курсанта запустить, со жгутом в руках. А потом закрыть их, на полчасика так, для пущей надежности… Главное, зайцев при этом убивается — в лодке деда Мазая столько не сидело. Если выживет человек после такого — с колебаниями у него резко как-то прекращается, и Путем он идет строго прямо, не отклоняясь ни на миллиметр. Ну, а не выживет — вот тебе и Высшая Справедливость рассудила — отделились зерна от плевел. Заодно и нерадивого курсанта на переподготовку отправлять не надо — все оценки ему свежеиспеченный зомбак проставит — зубами на теле. Опять же — какой наглядный пример пользы знаний подается всем будущим курсантам. Ну и мне — стимул для большего рвения, потому как за каждого недовыученного курсанта — платить надо. Это, значит, соблазнился я чем-то. А что в Письменах сказано: " … у соблазнившегося — да отнимется. " Ну, а что отнимать — то " просветленные" знают. Насчет меня они так решили — за каждого такого " недоделанного" курсанта — пальчик надо отнять. Главное, говорю им, гадам: " Вы хоть с левой начните! " — улыбаются только, с-суки… Правда, я только мизинец потерял тогда. — Старый удивленно глянул на руку Дмитрия, и тот пояснил:

— Не, это потом уже, когда они лабораторию разгромили, ну и их, соответственно, к ногтю прижали. А так — за все пять выпусков — только один мизинец — хороший результат подготовки, я считаю. И вот только когда я свой палец отдельно от себя на столе увидал, дошло до меня наконец-то: меня и дальше будут по частям резать, жечь, ломать не эти, так другие — до тех самых пор, пока я не готов буду за свою свободу драться — и умереть, если потребуется. Удивительно, что мне так много времени на это понадобилось — больше года уже Херня шла, а я только-только допер, что виновник всех моих бед — не зомбаки, не вирус, не Наследники или князья удельные — а сам я. Самое интересное, я понял, что и до Херни в точно таком же положении был — когда на кухне за рюмахой на маленькую зарплату жаловался, на засилье бандитов, на олигархов всесильных и ментов продажных. И решил я что надоело мне это все. В общем, потихоньку я громче всех орать стал на собраниях их. Насчет " просветленных" я сразу понял, что мне с ними не выгорит — те бы мне оружие хрен доверили, даже если бы я самолично на Пути верстовые столбы поставил — аж до самого Нирво-рая. Был там у меня курсантик один, паренек — вроде него возрастом, — он кивнул на Артема. Я его сразу выделил: если бы его в студенты медики — замечательный из него лекарь бы получился — ну, сам знаешь, есть такие ребятишки — на лету схватывают, ты их учишь — и сердце радуется. И смотрю — он тоже мне в рот смотрит, а самое главное — нравится ему учиться. И одновременно с этим — насчет Пути — упертый уже до предела. У него за месяц до Херни — полиомиелит развился — завезли к нам работяги из Средней Азии то, что при Союзе забыли настолько прочно, что даже нам с тобой в институте лишь по учебникам клинику учить пришлось. Если бы не вирус — быть бы ему, в лучшем случае, калекой в коляске — все к тому шло у мальчонки из семьи технички. Он мне сам говорил — " молился я — сутки напролет", и надо же было так совпасть — не православный наш батюшка ему в то время подвернулся, не католики-баптисты даже — Наследнички в его больнице объявились. Аккурат за сутки до Херни. То есть, тогда они не Наследники были, да какая разница шестнадцатилетнему парню, прикованному к кровати, если вскоре после молитвы брата — он начинает чувствовать ноги, которые до того колодками лежали, а еще через день — он ходить может, и на своих ногах к машине идет, на которой за ним братья приехали, от зомбей спасать, в которых все твои неверующие друзья по палате обернулись. Ну, плюс обработка — рассказывает он мне о Пути, а у самого глаза, как фары-галогенки горят. А талантливый человек талантлив во всем, — на нем это лишний раз подтвердилось — Письмена эти долбанные, неизвестно кем писаные — на память страницами целыми цитировал. А уж стрелял: хоть из пистолета, хоть из винтовки, хоть из чего — снайпер, одно слово. Он вроде в секцию какую-то стрелковую ходил до Песца. Я к нему и подкатился — типа, вот бы и мне подучиться, а то война придет — а я Путь не защищу. Пару фраз специально для него выучил, из Письмен его любимых. Он и поверил мне, втихаря " Макарова" принес, этого самого вот — Дмитрий кивнул на кобуру, пристегнутую прочным кожаным ремешком к его поясу. После занятий оставался со мной, типа дополнительные знания желает обрести. Он вообще учиться любил, так что никто ничего и не заподозрил. Я немного с оружием уже у Бабаева научился обращаться, когда с ним катался — показывали мне охранники его, ну, а Олежек (звали его так, как и Куска вашего) меня вообще поднатаскал. Сначала на " пустом" стволе он меня дрессировал, потом и на стрельбище — уж не знаю, как, но договорился он с кем-то — а ему много чего доверяли — особенно после того, как он, глазом не моргнув, целой семье головы поотрубал — за неверие. Он меня с левой руки стрелять и научил…. Ну, а тут и поход на " шешнашку" созрел.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒