Благодарности 9 страница

– Как дела у Лекса? – спрашивает она. – Если кому и нужна терапия, так это ему.

– Почему ты так думаешь?

– Ох! Его все прогоняют, а он такой же переменчивый, как весна.

Я рассеянно киваю, а сама продолжаю смотреть на чашки.

– Если что‑ то идет не так, как он задумал, он ужасно злится. По‑ моему, у него такие приступы ярости, что их нужно…

Эти чашки… Они мне что‑ то напоминают, но я не могу понять, что именно. Эти правильно расставленные чашки и ложка посредине образуют маленькую скульптуру, они как на картине, и я уже где‑ то видела что‑ то подобное…

– …с годами эта злость усиливается… Кейт?

Белый пластиковый стул отлетает назад, я резко встаю.

– Ты была в моем доме.

– Что?

– Ты была в моем доме!

Я хватаю Элоиду за руку и сильно сжимаю. Когда‑ то я видела чашки с ложкой посредине на моей собственной подставке для сушки. Как давно это было? Месяц? Два или три? Я швыряю пакет на столик, и ложка с грохотом падает на пол. Она была у меня в кухне! Куда она еще заходила? Я обнаружила в своем гнезде кукушку, которая нарушила границы. Бешенство от того, как легко меня обвели вокруг пальца маленьким белым декором и приятной беседой, просто вырывается из меня.

– Это бред!

– Выкладывай!

Я с силой дергаю Элоиду за руку, и она наклоняется через стол.

– Ты задолбала меня своим псевдопсихоанализом…

– Не говори ерунды!

– Держись подальше от моего мужа, а если ты осмелишься приблизиться к моим детям, клянусь, я убью тебя!

– Кейт, я просто хотела, чтобы мы стали подругами…

– Подругами?! Подруги доверяют друг другу! Они поддерживают, а не прокрадываются в дом, когда другой нет дома. Я никогда тебе ничего не расскажу!

Она плачет, и мне кажется, что это из‑ за боли от моих пальцев на ее руке.

– Перестань!

Слышится странный звук, я понимаю, что кричу и дергаю ее за руку еще сильнее. У Элоиды вырывается испуганное «О! », и тут я останавливаюсь, потому что длинный рукав ее блузки задирается и мне открываются четыре синевато‑ багровых пореза чуть выше запястья. И белые шрамы на ее идеальном теле вокруг свежих ран.

– Господи, что это?

Она перестает вырываться, Я разжимаю пальцы, и она медленно, даже надменно опускает рукав.

– Ты наверняка находишь это ужасным. Никто не ожидает подобного от девушки, имеющей самую лучшую в мире работу. – Она приглаживает волосы. – Если тебе нужны секреты, то вот один из них.

– Зачем ты это делаешь?

Элоида беспомощно разводит руками, и по ее высоким скулам начинают течь слезы. Я бросаю на нее сердитый взгляд и замираю от этого плача.

– Опять секреты. Ну что ж, вот и тебе один. Я считаю, что это Пол убил Мелоди. Что об этом думает наша гламурная девушка?

Не могу поверить, что рассказываю ей это. Что подозрение, которое я носила в себе целую неделю, раскрываю сейчас своему врагу. Я выплескиваю свои невзгоды на ее хрупкую психику. Мне хочется посмотреть, сможет ли она справиться с ними.

Похоже, я ожидала, что Элоида начнет допрашивать меня о причинах или утверждать, что мои подозрения беспочвенны. Но взамен я получаю лишь смех, громкий истерический смех, от которого содрогается все ее тело. Я выхожу из дома. В небе обычные для Англии жирные тучи, красный почтовый фургон сердито объезжает кочки на дороге. Ее маниакальный смех преследует меня, пока я прохожу мимо мусорных контейнеров, спрятанных за деревянной оградой. Желание Пола, чтобы мы поладили, – это просто абсурд.

Глава 22

Рассказать о проблеме – это решить половину дела, как говорила моя мама. Боже, у нее в голове столько ерунды. Женщине, жизнь которой состоит из пересказа и придумывания сплетен для модного журнала или для анонимного блога, теперь известно кое‑ что эксклюзивное, то, что ей не следует знать. Несколько порезов в обмен на убийство – это неравная сделка. Я выплеснула свои беды на человека, с трудом держащего язык за зубами и обладающего самой широкой аудиторией. Мое сердце снова начинает сильно стучать, я пытаюсь унять нарастающий страх и сожаление, что только что не смогла сдержаться. Я приближаюсь к школьным воротам, здесь безопасно. Измученная, я присаживаюсь на бордюр. Потом мы с детьми идем домой.

– Миссис Форман? – Из окна одной из припаркованных машин высовывается мужчина. – Можно задать вам пару вопросов, миссис Форман? – Он не совсем удачно остановился возле бордюра, поэтому просто выпрыгивает из машины. – Я Деклан Мур из газеты «Экспресс».

Я хватаю Джоша и Аву за руки и, несмотря на вой моей дочери, мчусь по улице, только пятки сверкают.

– Всего лишь несколько вопросов о Мелоди Грэм, миссис Форман!

Он не отстает, но уже тяжело дышит, физическая нагрузка – это то, что он забыл еще в школе вместе с граффити в туалетах.

– Мне нечего вам сказать! – заявляю я.

– Не нужно бояться, миссис Форман! Всего лишь несколько слов о том, что думает ваш муж…

– Нет! Вы же не ожидаете, что я буду комментировать незаконченное расследование?

Я тяну детей за собой.

– Мам, не так быстро! – возмущенно говорит Джош.

Журналист, не реагируя на просьбы оставить нас в покое, записывает мои ответы на мобильный телефон.

– Что вы думаете по поводу ареста Лекса Вуда?

Увидев, что я ошеломленно остановилась, он приближается и с двойным интересом смотрит на меня.

– Разве вы не знаете…

Джош тянет меня за рукав.

– Чего мы не знаем, мама?

– Я не понимаю…

Я знаю, что не следует ничего говорить. Я стала просто болтушкой.

Деклан подносит телефон еще ближе к моему лицу.

– Как я уже сказал, его обвиняют в убийстве Мелоди. Вы можете это как‑ то прокомментировать?

Я беспомощно опускаю глаза на сумку, которая висит у меня на плече: там лежит мой телефон, а возможно, даже звонит. Потом ощущаю тепло рук своих детей.

– Не могу в это поверить.

Он кивает.

– Как давно ваш муж и Лекс являются партнерами по бизнесу?

– Мамочка, пойдем. – Ава смотрит на Деклана широко открытыми глазами.

– Десять лет.

– Где они встретились?

– Они вместе работали на Четвертом канале.

– По‑ вашему, они близки? У них близкие отношения?

Я поворачиваюсь к дому, давая ему понять, что следует уйти. Он не понимает намека, и мы вместе спешим по тротуару, Деклан с телефоном в вытянутой руке.

– Как Мелоди относилась к Лексу? Вы верите в теорию об имитаторе? Будто бы он попытался преподнести все так, словно это сделал Джерри?

– Понятия не имею. Я действительно не знаю.

– Можете дать мне номер мобильного телефона вашего мужа? Парень, который отвечает по его номеру, не дает никакой информации. Он охраняет его как зеницу ока.

Я уже стою на своем участке и крепче сжимаю руку Авы.

– Нет. Дайте мне свою визитку, и я передам ее ему. Это все, что я могу сделать.

Наш дом уже виден, но там стоит очередной Деклан. Он с любопытством смотрит на нас и начинает спускаться.

– Миссис Форман, я из газеты «Сан».

– Прошу вас, оставьте меня в покое. Хватит!

– Как эта ситуация скажется на Форвуд ТВ? – спрашивает первый Деклан. – Смогут ли они продолжать выпускать криминальные шоу, если один из руководителей в тюрьме?

Второй мужчина стоит передо мной, преграждая путь.

– Я же с детьми, имейте совесть!

Они напоминают мне попрошаек в странах третьего мира: маленькая протянутая рука взывает к твоему милосердию, и ты почти что любишь их, когда раздаешь мелочь; но потом тебя окружают еще восемь, и ты отбиваешься от них палкой, если таковая у тебя имеется; твой страх растворяется в инстинкте самосохранения.

– Уделите мне несколько минут, и я уйду, – уверяет Деклан.

Я опускаю голову, чтобы они перестали меня фотографировать, обхожу его и вставляю ключ в замочную скважину.

– Миссис Форман, общество хочет знать, что думает ваша семья!

Вопросы продолжают сыпаться, но я захлопываю дверь.

– Мамочка, кто это? – спрашивает Ава.

Я дрожу, пока объясняю по возможности спокойно, что знакомая их папы, Лекса и дяди Джона мертва, а полиция и журналисты пытаются понять, что с ней произошло, чтобы ее семья почувствовала себя лучше, потому что это печально, когда кто‑ то умирает; а мужчины на улице работают в газетах, и их попросили задать вопросы, чтобы они могли написать об этом и позволить людям узнать правду. Глаза Авы кажутся огромными на маленьком личике, когда она кивает.

– Мамочка… – Я набираю в легкие воздуха. – Когда я вырасту, я хочу стать русалкой.

И она вприпрыжку убегает в кухню, а мне кажется, что только стены способны удержать меня в вертикальном положении.

Какой‑ то звук заставляет меня обернуться. Джош рыдает на ступеньках, безмолвные всхлипывания прерываются подергиванием его узеньких плеч.

Мне нравятся таунхаусы. [6] Когда находишься в окружении соседних домов, чувствуешь себя защищенным. Улица всего в нескольких метрах от гостиной, и летними вечерами можно даже услышать стук женских каблуков, когда их обладательница спешит домой, или грохот чемодана, ударяющегося о неровные плитки тротуара. Кто‑ то с этой улицы работает в авиакомпании, как мне кажется. Я выросла в другом доме, и моя мама не может понять, почему с деньгами Пола и размером нашей семьи мы не живем в большем и более новом доме за городом с огромным садом и просторным гаражом.

– Все эти ступеньки! – восклицает она, словно для такого инвалида, как я, спускаться и подниматься по ним – это уж слишком.

Когда же я сказала, что Полу нравится жить близко к центру Лондона, чтобы на работу можно было добраться даже на велосипеде, мама пробормотала: «Мужчина его ранга…» Она из того мира, где важные люди ездят на машинах, потому что автомобиль защищает от другого, не меньшего страха – людей, которые могут причинить вред. А это, по ее мнению, почти каждый.

Сейчас я в своем саду, светит вечернее солнце. Интересно, понимает ли мама этот мир лучше, чем я? Подозрения, гнев и печаль сменяют друг друга в моем сердце. Сад скрывает нас от людей, из‑ за которых расплакался мой девятилетний сын. Мы с Полом смотрим, как Джош бросает теннисный мяч Максу и Маркусу, следим за его движениями и реакцией на боль. M& Ms оказались сейчас как нельзя кстати, они вообще единственные, кто может оторвать Джоша от компьютера и вытащить на свежий воздух. Они помогают нам играть в счастливую семью.

– Думаешь, с ним все в порядке? – спрашивает меня Пол шепотом. – Он не захотел говорить со мной. Но плакал он долго. – Пол недовольно выдыхает. – Хороший бросок, Джош! Интересно, он понимает, что произошло?

– Кое‑ что точно понимает.

Пол тянет за лист на ближайшем кусте. Тот наклоняется к нам, а потом с треском возвращается назад.

– Очевидно, он пошел к Мелоди, чтобы пригласить ее выпить. Их видели в пабе возле леса, где она умерла.

– Господи! Почему он никому ничего не сказал?

Пол вертит листик в руках.

– Понятия не имею.

– Он приударял за ней?

Пол осторожно смотрит на меня.

– Лекс пытался делать это со всеми. И ты это знаешь.

– Я спрашиваю не об этом. Я спросила, приударял ли он именно за ней.

Мяч пролетает над головой Пола, и Макс бежит, чтобы подобрать его. Он дышит молодостью и энергией, как яркий зеленый лист, только что сорванный Полом.

Звонит мобильник, и Пол бросает лист на траву.

– Не знаю, Эгги. Я уже просто не знаю, чему верить. О боже, это Астрид!

Он берет трубку и возвращается в дом.

Я иду по саду и спускаюсь между деревьями к каналу.

Вглядываясь в пустой бечевник вдоль илистой воды, я думаю, сколько времени понадобится репортерам, чтобы разузнать, что здесь открывается еще один вид на наш дом, который бы им так пригодился. Мимо проходит Маркус в бермудах и светлом свитере, обтягивающем торс.

– Маркус, могу я попросить тебя об одолжении?

– Не вопрос.

Он подбрасывает мяч босой ногой. В это время возвращается Макс и останавливается передо мной.

– На улице перед домом репортеры, – говорю я.

– Круто! – Маркус перебрасывает мяч из одной руки в другую.

– Ну, не совсем. Партнер Пола по бизнесу арестован. Это очень серьезно.

– Насколько серьезно? – спрашивает Макс и чешет затылок.

– Они считают, что он мог убить женщину, с которой работал. – Маркус присвистывает. – Если вы увидите кого‑ то, шатающегося по бечевнику, можете зайти и сказать мне?

– Без проблем.

Он бросает мяч, и я ловлю его. Я ощущаю его мягкую округлость и провожу пальцем по извилистой линии.

– У вас точно все нормально, миссис Ф.? – спрашивает Макс.

– Нет. – Я подбрасываю мяч как можно выше и кричу: – Столик для пикника!

Он опускается на деревянный стол и рикошетом, как в пинболе, отскакивает к плитке на дорожке, а затем летит к стене дома.

– Отличный бросок! – Маркус впечатлен.

– Этим репортерам лучше смотреть в оба, иначе я сделаю это для них, но воспользуюсь чем‑ нибудь потяжелее.

Маркус восхищенно смотрит на меня, и я храбрюсь как подросток, наслаждаясь этим великолепным чувством, когда кто‑ то, рожденный в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, пусть всего лишь несколько секунд, но смотрит на тебя с симпатией.

– Пока они держатся в сторонке от моих детей, я не буду их трогать.

– Я буду начеку, – обещает Маркус.

– Считайте нас сторожевыми псами в саду, – добавляет Макс, утешительно кладя руку на мое плечо.

Я захожу через заднюю дверь и нахожу в кухне Пола, пытающегося уклониться от крепких объятий Астрид. Она видит меня, и теперь уже я оказываюсь в плену ее длинных белокурых волос, концы которых щекочут мне ноздри и заставляют чихнуть.

– Ох, Кейт, это так ужасно! Как подумаю, что я путешествовала с ним на машине…

– Ладно, даже я проделывала с ним это.

– Да, но представить, что человек, которого ты знаешь, может оказаться таким… таким… не таким, как ты о нем думаешь.

– И в самом деле.

У нее за спиной Пол закатывает глаза.

– Хочешь выпить?

– Да, черт возьми! Есть красное?

– Нет, прости. Только белое.

Она садится за стол и делает большой глоток.

– Знаете, когда я сейчас думаю об этом… у него всегда был такой веселый вид…

– Веселый вид? – Пол отрывается от телефона.

Астрид все больше воодушевляется.

– Ага, какой‑ то зловещий…

– Ой, будь добра! – усмехается Пол. – Его всего лишь допросили, а не предъявили обвинение!

Астрид недоуменно переводит взгляд с меня на Пола.

– Вообще‑ то полиция не говорила, что это сделал он, – объясняю я Астрид.

– Да, но он встречался с ней той ночью, и он не сказал нам об этом в пабе, не так ли? Видите ли, я просто в шоке…

– Астрид, желательно, чтобы ты никому об этом не рассказывала, ты понимаешь? – Для пущей убедительности Пол грозит ей пальцем. – Ввиду отсутствия Лекса сейчас я твой начальник, и никто не знает, как долго это продлится. Ты не должна обсуждать это ни с прессой, ни с друзьями, это понятно?

Она кивает. Снова звонит его мобильный.

– Я должен ответить на звонок.

Пол направляется в гостиную, оставив нас одних.

– Ты брала что‑ нибудь со стола Лекса?

Она делает еще один большой глоток вина.

– О господи, нет, у меня даже времени не было! Он загрузил меня кучей дел, сама ведь знаешь, как я занята в Форвуде…

Теперь моя очередь отпить глоток.

– Он хотел, чтобы я пошла к ней домой… – Она наклоняется вперед, даже несмотря на то, что в комнате кроме нас никого нет, а потом еще и оглядывается через плечо. – …и порылась в материалах, которые она хранит там, но я не могу этого сделать. Это как‑ то… жутко…

– Какие материалы?

– Наверное, какие‑ то бумаги и видеозаписи, он никогда не говорил, что конкретно… – Что‑ то прерывает ход мыслей Астрид. Она внимательно смотрит в окно кухни. – Кто это?

Маркус просовывает голову в дверь. У него в руках бита и несколько столбиков крикетной калитки.

– Я положу это в кладовку? Иначе они испортятся от росы.

– Ага, спасибо.

Маркус замирает, уставившись на Астрид. Я их знакомлю.

– Хм, Маркус, это Астрид. Астрид, это Маркус.

– Вы играете в крикет? – спрашивает Астрид, широко улыбаясь.

– Я иногда играю с Джошем… и с моим другом Максом… ну, конечно, не только с Максом, сами понимаете, с другими тоже…

Астрид перестает широко улыбаться. Мне почти жаль Маркуса, который неловко переминается с ноги на ногу, не в силах отвести от нее взгляд. Ему всего лишь двадцать два, Астрид, имей совесть!

– Мой брат играл за Канберру. Он говорил, что очень важно, чтобы бита была хорошо смазана.

Адамово яблоко Маркуса двигается вверх‑ вниз, и он поворачивается к двери. Астрид машет ему кончиками пальцев, а потом подходит к окну, чтобы посмотреть, как он идет через сад.

– Боже, какой он горячий! – Заинтригованная, она поворачивается ко мне. – А ты темная лошадка, Кейт!

Я начинаю отпираться, но потом понимаю, что не стоит обращать на это внимание. Мне даже нравится, что Астрид считает такое возможным.

– Неужели он в твоем вкусе?

– Да, черт побери! Нечасто увидишь такие плечи у английских парней, точно тебе говорю.

Она поправляет непослушные волосы, а из гостиной доносится строгий голос Пола.

– Слушай, если это поможет, я могла бы сходить в дом Мелоди, – говорю я. – Мне это несложно.

– Он просто идеален! – Астрид поворачивается ко мне и опирается своей задницей о столешницу. – Да не волнуйся, я уже сказала, что сделаю это.

– Но если тебе неудобно… – Я выдерживаю паузу. – Уверена, что ты нужна в офисе, завтра важный день.

– Нет. Это моя работа, – упирается она.

Я киваю.

– Мне кажется, Сергей может справиться с прессой и телекомпаниями. Они имеют свойство приходить все одновременно, поэтому будет приличная толпа.

– Ой! – Астрид настораживается, ее амбиции настраиваются на эту золотую возможность. – Да, конечно, я буду нужна в офисе. А ты действительно не против?

– Без проблем. Пол даст мне адрес.

Я поднимаю бокал вина и вспоминаю о визитной карточке Мелоди, которую спрятала за книгами.

При упоминании Пола Астрид хмурит брови.

– Ладно, мне нужно идти. Я знаю, то, что совершил Лекс, просто ужасно, но очень важно всегда оставаться профессионалом. Теперь, когда Пол мой начальник, я по‑ любому должна выручить его…

Она уже планирует, как улучшить свою карьеру и как отсутствие Лекса может ей в этом помочь. Эта девушка расчетлива, Лекс всегда это говорил. И далеко пойдет. Она восхищает меня, потому что создана для телевидения, но теперь я пойду в дом Мелоди.

– Астрид! – резко обрываю ее я, и она испуганно поднимает глаза. – Я должна кое‑ что у тебя спросить.

Я складываю руки на груди и хочу казаться строгой.

Она внимательно смотрит на меня большими голубыми глазами и нервно накручивает на палец длинную белую прядь. Ее брови медленно ползут вверх, пока она испуганно ждет, что же я скажу. Астрид быстро прикидывает, какую оплошность я могла за ней обнаружить и что у меня может быть на нее. Я выдерживаю долгую‑ долгую паузу.

– Ты пользуешься «Трехминутным чудом Оззи»? [7]

Через час мы с Астрид крепко обнимаемся на пороге, и я машу ей на прощание рукой. Мы поговорили о волосах на пальцах ног, о лучших колористах, о химическом пилинге и о ее мечтах прославиться в дневной телепрограмме. Мне страшно оттого, на какую карьерную гору ей еще предстоит взобраться.

– И о чем вы вообще могли разговаривать? – спрашивает Пол, выходя из спальни.

– Ой, тебе такое будет неинтересно.

Пол качает головой.

– У тебя просто дар общаться с кем угодно. Эти способности недооценивают.

– Ага, – улыбаюсь я. – Кто это звонил?

– Джон.

Я бросаю взгляд на свою куртку, висящую на перилах, и кое‑ что вспоминаю. Порывшись в кармане, я достаю визитку репортера газеты «Экспресс».

– Он хочет, чтобы ты позвонил ему.

Пол не глядя засовывает ее в карман.

– Ему и всем остальным.

Мой муж стоит на лестнице, так что его ноги оказываются на уровне моей головы. Внезапно он ударяет кулаком по стене и вскрикивает.

– Ай! Черт, а это и вправду больно! – Пол помахивает рукой из стороны в сторону и с жалобным видом дует на пальцы. – Так и вижу, как Лекс смеется. – Он отступает на шаг. – Никогда бы не подумал, что мне будет так не хватать его смеха.

Мы сидим в тишине и смотрим на входную дверь, словно ждем, что кто‑ то войдет и спасет нас от самих себя. Мой мобильный телефон высвечивает входящее сообщение от Элоиды.

«Позвони мне», – умоляет она.

Глава 23

– Кейт, скорее иди сюда! Сейчас же! – кричит Пол из гостиной.

Сегодня мой рабочий день, и я на ногах с семи утра, а с 7: 30 поторапливаю детей. Я проверяю, ничто ли не может нарушить мои тщательно продуманные планы прийти на работу вовремя, свежей и полной идей. Помогая Аве надеть куртку перед выходом в школу, я старалась не думать о репортерах на улице и разоблачении Лекса. А темные мысли о собственном муже вообще попыталась задвинуть в самые дальние уголки мозга.

– Иду, – бурчу я, перепроверяя свою сумку, чтобы ничего не забыть.

Включены утренние новости, Лекс, должно быть, стоит перед полицейским участком. В толпе принимаются толкаться, как только он начинает говорить.

– Меня допрашивали по поводу убийства Мелоди Грэм, но сегодня утром я стою перед вами невиновным человеком. Вы знаете меня как короля реального телевидения…

– Боже, даже сейчас ему не занимать скромности!

– Ш‑ ш… – говорит Пол.

– Я не могу быть спокоен, потому что женщина, которую я знал и уважал, умерла столь трагичным и бессмысленным образом. Поэтому, дорогие зрители, я даю вам шанс публично следить за этим расследованием. Сегодня я разместил на счете Бетфаир[8] полмиллиона фунтов. И вы, зрители, можете поставить на то, я ли убил Мелоди. Если меня обвинят в этом убийстве в следующие два года, я выплачу в двойном объеме любую поставленную вами сумму. Я заплачу, даже если умру. Если же меня не обвинят в следующие два года, я пожертвую ваши деньги в благотворительный фонд, помогающий людям, пострадавшим от жестоких преступлений.

Лекс подогрел интерес к своей теме, толпа сосредоточенно слушает его.

– Подробную информацию, условия и сроки вы найдете на моем сайте lexwoodisinnocent. com и на YouTube.

– Господи, вот же самонадеянный гад! – восклицает Пол, удивленно качая головой и доставая свой телефон.

– Должно быть, ему было непросто, – говорю я. – Он выглядит не на шутку разозленным.

– Лекс прекрасно разбирается в поп‑ культуре, это у него в крови.

Лекс продолжает:

– Я хочу найти убийцу Мелоди Грэм. Я требую, чтобы это было сделано!

Я не отвожу глаз от экрана, а столпившиеся вокруг Лекса люди начинают забрасывать его вопросами.

– Расследование что, зашло в тупик? – поворачиваюсь я к Полу. – У полиции нет настоящих подозреваемых?

И как бы в ответ на то, что я только что спросила, одна журналистка, убирая с лица растрепанные ветром волосы, начинает:

– Наверное, следователям, которые ведут это дело, пришлось этим утром несладко, ведь Лекс Вуд, второй подозреваемый в убийстве Мелоди Грэм, был освобожден без предъявления обвинений. А не далее чем вчера полиция допрашивала Джерри Бонакорси, но сегодня он все так же остается на свободе. По‑ видимому, из‑ за недостатка улик и данных ДНК это преступление будет раскрыто еще не скоро. – Она оставляет попытки унять свои волосы и сейчас стоит уже почти возле камеры. – А пока полиция не приблизилась к выяснению причин смерти Мелоди Грэм и не знает, кто ее убил.

– Папочка, я хочу полетать! – говорит Ава, забегая в гостиную. – Папочка…

Громкие крики дочери наконец отрывают Пола от телефона, и он снисходительно смотрит вниз.

– Конечно, малыш.

Он берет Аву на руки и высоко подбрасывает – ее радостный визг раздается где‑ то возле потолка. Он подбрасывает нашу дочь и ловит, поднимает вверх и опускает вниз, щекочет ее, завывая, как привидение, и извиваясь, как змея. Ее голова легонько касается пола, и она снова тянется вверх.

– Еще! Еще!

– Зайка, мне пора идти.

Она с восторгом на лице приподнимается на цыпочки.

– Ну, пожалуйста, папочка, еще!

Ава обожает отца. Я хочу запомнить этот миг на всю жизнь, потому что не помню, чтобы мой отец проводил так время со мной.

– Если Ава будет себя хорошо вести, мы поиграем в акул, когда я вернусь.

Он целует ее в макушку и раскачивает из стороны в сторону, поглядывая на меня. Потом с неохотой отпускает ее и направляется к двери, в то время как Ава в предвкушении перепрыгивает с одной ножки на другую.

– Если Лекс позвонит сюда, скажи, чтобы он сразу же набрал меня, – говорит Пол и выходит из дома, не поцеловав меня.

Наша недавняя ссора привела к какому‑ то непонятному вакууму между нами; мы ходим друг возле друга и сжимаемся, чтобы ненароком не прикоснуться. Я почти забыла его запах и его тело и не могу вспомнить, как ни стараюсь. Он начал надевать перед сном футболку, теперь нагота кажется какой‑ то неуместной. В конце дня мы залезаем в нашу огромную кровать и прилипаем каждый к своему краю, как матросы к обломкам корабля после кораблекрушения. И только в поздние бессонные часы я чувствую, как он обнимает меня, уткнувшись носом мне между лопаток. Когда же я просыпаюсь утром, он уже на ногах.

Я киваю и беру свой мобильник, высвечивающий новое сообщение. Я ожидаю, что это снова Элоида, потому что получила уже три сообщения от нее этим утром, но это Лекс. «Нужно встретиться сегодня. Не говори Полу».

Меня становится грустно. Их дружба трещит по швам, с бизнесом, наверное, скоро случится то же самое. Джош с грохотом спускается по лестнице, выпятив нижнюю губу, – признак плохого настроения. Я хочу провести рукой по его волосам, потому что не могу смотреть на это спокойно.

– Отстань, мама! – отталкивает он мою руку.

Все меняется на шахматной доске нашей жизни, и мы должны укреплять новые позиции. Раз уж Лекса освободили, значит, в скором времени арестуют кого‑ то другого. Лекс хочет, чтобы мы встретилась, но сначала я должна появиться в другом месте – на работе.

Резкая боль пронзает мою ногу.

– Ай! Почему ты это сделал?!

Джош только что сильно ударил меня.

– А почему ты никогда не слушаешь?! Я хочу ходить в школу сам. Не нужно меня водить.

Я всегда знала, что настанет день, когда он попросит об этом. Обрывается еще одна веревочка, связывающая его с детством. Но я и подумать не могла, что это будет так больно.

– Хорошо, мы поговорим об этом с папой сегодня вечером. – Я задумываюсь. – Джош, кто‑ то сказал тебе что‑ нибудь неприятное в школе?

– Просто оставь меня в покое! – выкрикивает он.

Кажется, это означает «да».

Глава 24

Скандалы закатывают по‑ черному, но красный цвет сюда бы больше подошел. Ливви настолько разъярена, что стала багрового цвета и набрасывается на каждого, кто имеет несчастье сказать хоть слово. Это наше еженедельное редакторское совещание, и мы обсуждаем, как прокомментировать смерть Мелоди. Но ни одно из наших предложений не может повысить Ливви настроение.

– Ладно, нужно показать жизнь Мелоди. Она была симпатичной девушкой, поэтому ее лицо должно мелькать как можно чаще. Шаина, приведи ее старых друзей, поищи на фейсбуке и подобных вещах, и посмотри, какие ролики с ее участием мы можем использовать.

– А кто будет освещать версию полиции? – отваживается спросить Макс, он исследователь.

– Конечно, Колин!

Колин – это бывший следователь Скотланд‑ Ярда, и нам сейчас как никогда нужна его профессиональная консультация.

– Мы воспользуемся связями Колина и попросим вернуть пленки Мелоди с CPTV, которые сейчас там. Так, а что нового о семье Мелоди?

Шаине выпадает незавидная участь разочаровать босса. Она качает головой.

– Боюсь, ничего не выйдет. Ее родители не хотят участвовать в нашей программе…

Ливви глубоко вздыхает.

– Но ее создала их дочь!

Шаина пожимает плечами.

– Есть кузина, которая страшно хочет, чтобы ее показали, но она вряд ли имеет прямое отношение к делу.

Ливви постукивает по столу дешевой шариковой ручкой. Ее недовольство разлетается по всей комнате.

– Безнадежно.

Повисает пауза.

– Итак, перейдем к Лексу и Джерри. Владелец компании, где создается программа, был допрошен по делу об убийстве автора идеи этой программы – это что‑ то. Мне нужна дырка от бублика…

До того как Ливви успевает выбрать кого‑ то в комнате, чтобы на нем выместить свою злость, дверь со скрипом открывается.

– Марика!

Вместе с Марикой вплывает пьянящий аромат. На ней великоватая куртка с помпоном и большими пуговицами в самых нелепых местах.

– Привет всем! Простите, что опоздала, но лодка застряла из‑ за сильного ветра.

– Слава богу, ты здесь!

Ливви поднимается с места и распахивает ей свои объятия.

– Правда, извините, что затерялась на этом богом забытом острове Уайт. – Марика бросает водонепроницаемый мешок в угол и садится. – Ветер был силой в восемь баллов, и мы не могли выйти из порта. В итоге я долетела на вертолете из Вентнора до Портсмута, а потом просто села на поезд и добралась сюда. – Она улыбается с победоносным видом. – И никаких волнений.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒